"Темная алхимия" - читать интересную книгу автора (Лаветт Сара)

Часть II CHEMEIA, CHUMEIA[9]

8

красный всадник: опять работаете допоздна?

алхимик: вы тоже

красный всадник: есть способы получше

алхимик: объясните

красный всадник: все уловки/ хотите знать, в каком я часовом поясе, просто спросите

алхимик:??

красный всадник: не сейчас

алхимик: имя?

красный всадник: давайте установим контакт

алхимик: это шантаж?

красный всадник: ну что вы, о боже/ вы неправильно поняли

алхимик: тогда что?

красный всадник: уважение/ почитание

алхимик: занудство

красный всадник:…в таком случае контакта не будет день или около того

алхимик:?

красный всадник: ждите гостей

алхимик: объясните

красный всадник: пусть факты говорят за себя

9

В 20.55 во вторник перед лентой выдачи багажа в аэропорту Гэтуик стоял маленький, слегка несуразный человечек и держал табличку: «СВИТХАРТ».[10]

— Какая прелесть, — поддразнила Сильвия, подавляя зевок. — Куда бы мы ни приехали, везде тебя любят.

Человечек представился как Эдди и заявил (на малопонятном кокни), что заберет их багаж и отнесет в машину. Он махнул рукой в сторону арендованного автомобиля, который стоял у обочины возле терминала, и растворился в толпе.

Пока они уворачивались от пешеходов, Сильвия поймала себя на мысли, что мечтает о ледяной коле или огромной чашке черного-черного эспрессо, но в окрестностях не наблюдалось ни лоточников, ни даже автоматов. Взамен кофеина она отыскала в кармане помятую пластинку «Джуси-Фрут». Остановившись перед выходом, развернула жвачку и сунула в рот. Она перехватила взгляд Свитхарта и состроила гримасу, когда они вышли на улицу и вдохнули влажный лондонский воздух.

Свитхарт был, как всегда, сверхбдителен, Сильвия же чувствовала себя муторно и хотела спать. (Мелкий дождик не взбодрил ее.) Полет прошел неспокойно, в самолете было жарко и душно. Поговорить со спутником не получилось — Свитхарт, плотно сжав губы, витал где-то в другом измерении от самого взлета до посадки.

Но во всем этом имелся один плюс: покой и временная неподвижность позволили ей сосредоточиться на толстой папке с делом Палмер и жутковатой статье, посвященной исследованию случаев намеренного отравления. Редактором этого труда являлся не кто иной, как Кристин Палмер.

Прочитав статью, Сильвия прониклась к ремеслу отравителей настороженным уважением, даже сильнее, чем после дела Райкера. Ремесло с размахом — смерть может быть практически безболезненной или настолько мучительной, что пистолет или нож покажутся милосердными. Ремесло многообразное — яд можно выбрать самый заурядный, наподобие крысиного, или экзотический, вроде радиоактивного изотопа фосфора. Ремесло гибкое — смерть может наступить через месяц или за доли секунды.

Они подошли к машинам возле бордюра. Свитхарт на миг остановился, и Сильвия увидела высокого тощего человека, который будто вырос из-под земли и теперь направлялся к ним.

— Следуйте за мной, — низким шепотом велел мужчина.

К удивлению Сильвии, Свитхарт подчинился и подтолкнул ее к потрепанному «бентли», припаркованному вторым рядом у арендованных машин.

— Это Пол Лэнг, — сообщил он, когда мужчина уселся за руль.

— Что?

— Потом объясню.

Свитхарт сел сзади. Сильвия, затаив дыхание, устроилась на потертом кожаном переднем сиденье. В глаза ей бросилась повязка Лэнга, черная полоска ткани вокруг засаленного серого рукава, через полгода после смерти Саманты Грейсон он все еще носил символ траура.

— Кто это? — спросил Лэнг, глядя на Свитхарта в зеркало заднего обзора.

— Доктор Стрэйндж — моя коллега, психолог из Америки.

— ФБР?

— Независимый специалист.

— Вы что, не могли приехать раньше? — рявкнул Лэнг, выруливая на шоссе. Его руки дрожали на руле, бледное лицо блестело от пота, и хотя его серый костюм и шелковый галстук явно шили на заказ, пахло от него скверно — табаком, немытым телом и чем-то химическим. По дороге Лэнг изумил Сильвию, чрезвычайно вежливо и совершенно не к месту поинтересовавшись, как они долетели, как переносят перемену часового пояса и какие достопримечательности Лондона хотят посетить.

— В самолете мы спали, — ответил Свитхарт.

— Говори за себя, — буркнула Сильвия, глянув через плечо и заранее зная, что увидит — вспышку пристального холодного внимания в глазах коллеги, сверкнувшую, как бриллианты в ониксе. Она попыталась привлечь его внимание, желая узнать, что вообще происходит, но Свитхарт не отрывал взгляда от Лэнга.

Сильвия припомнила все, что ей известно о женихе Саманты Грейсон: тридцать четыре года (хотя выглядит старше), женат не был, десять лет работы в МИ-6, отделе внешней разведки британской секретной службы. Работа Лэнга не отличалась джеймсбондовской романтикой, его специальность — аналитика, в основном за письменным столом, и, если верить отчетам, он делал свою работу хорошо и пользовался уважением коллег.

Но полгода назад он сломался. Его реакция на смерть Саманты Грейсон оказалась настолько острой — депрессия, паранойя, бессонница, — что МИ-6 отправило его в отпуск по состоянию здоровья.

Навстречу проносились машины, и Сильвия чувствовала себя неуютно. Почему англичане упрямо настаивают на правостороннем движении, вместо того чтобы ездить по левой стороне, как это делает почти весь цивилизованный мир? Она вздрогнула, услышав голос Лэнга:

— Мне нужно знать, какие у вас планы.

— Наша первая остановка «БиоПорт», — ответил Свитхарт. Так называлась частная компания, столь тесно связанная с известнейшей британской организацией по биохимической защите, Портон-Дауном, что ее штаб-квартира располагалась на государственной земле.

Именно в «БиоПорт» доктор Кристин Палмер завершила свой последний исследовательский проект, там же, предположительно, отравили органическим токсином Саманту Грейсон. Все это Сильвия вспоминала, пока Лэнг допытывался у Свитхарта:

— Портон-Даун? Как вы получите допуск? Через официального представителя ФБР не…

— Я работал с их людьми в Гонконге. Сложное дело, черный рынок биоматериалов. Все закончилось хорошо.

— И они ваши должники. — Казалось, что Лэнга лихорадит. — Что они предлагают?

— Интервью с сотрудниками.

— Там настолько строго, что в закрытые лаборатории вам не попасть, но попробуйте узнать, насколько тесно контактировали Палмер и Саманта.

Лэнг внезапно въехал на другую полосу, даже не посмотрев в зеркало бокового обзора. Его маневр встретили гудками, но он, казалось, не обращал ни малейшего внимания на внешние звуки.

— Портон-Даун находится в графстве Уилтшир, примерно в ста пятидесяти километрах к западу от Лондона. Пробки на дорогах. Сколько у вас времени?

— Сто одиннадцать часов.

Лэнг подрезал большой грузовик.

— Я вас надолго не задержу.

— Что вам удалось выяснить? — спросил Свитхарт.

Лэнг извлек из-под сиденья конверт из оберточной бумаги и протянул его через плечо Свитхарту.

— Что это?

— Потом расскажу, — ответил Лэнг, отдергивая конверт, когда Свитхарт попытался его взять, и снова бросил под сиденье. — Сперва о главном. Что вы знаете о Портон-Дауне?

Сильвия не сразу поняла, что вопрос адресован ей. Она растерялась, затем взяла себя в руки:

— Биологические и химические исследования в военных целях; пользуется сомнительной репутацией, кто-то раскопал, что в середине девяностых они проводили испытания на людях; один солдат умер, отравившись газом зарином. Не исключено, что они и раньше экспериментировали на людях.

— Что еще? — резко спросил Лэнг. Последние несколько миль его возбуждение росло, будто внутренние часы отмечали путь, и в нервах накапливалось все больше напряжения.

— А так же именно там отравили мисс Грейсон…

— Чушь собачья.

Всплеск адреналина. Сильвия поняла, что ее тело отозвалось на срыв Лэнга. Она перевела дух, бросила взгляд на Свитхарта, но тот предпочитал не вмешиваться.

Казалось, Лэнг рассердился. Он долго молчал, и Сильвия уже засомневалась, заговорит ли он снова. Куда он их везет? Движение на дороге стало спокойнее, вдоль улиц тянулись промышленные склады, мастерские, заводы. Встречались редкие прохожие с отупевшими лицами — будто много часов подряд занимались монотонной работой.

— Вы знаете, где мы с Самантой познакомились?

Сильвия поспешно перевела взгляд на Лэнга. По-видимому, он решил сделать ее участником в собственной постановке — «Последний герой» против «Слабого звена».

Бзззззззз! Вы что, идиот? Она озадаченно попыталась припомнить, читала ли что-то об этом, затем покачала головой.

— На деле Бэссона. Гребаный ублюдок, Бэссон.

Она кивнула, ерзая на сиденье и безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. Трусики врезались между ягодиц, во рту пересохло, возникли первые признаки подступающей головной боли. Из окна проезжающего мимо двухэтажного автобуса на нее уставился пучеглазый ребенок.

— Это южно-африканский генерал, — встрял Свитхарт. — В двухтысячном году расследовали его причастность к а-ля-нацистским экспериментам и попыткам убийства борцов с апартеидом. Бэссон и его люди экспериментировали с холерой, сибирской язвой и различными биологическими факторами, они предпочитали испытывать их на человеческом материале.

— МИ-6 несколько лет выслеживало Бэссона, — сказал Лэнг. Теперь он переключил внимание на Свитхарта и, похоже, напрочь забыв, что сидит за рулем, произнес потухшим голосом: — Биотерорризм — это мир в себе…

— Кто был поставщиком Бэссона — черный рынок, фармацевтические компании, правительство? — Свитхарт попытался выдернуть Лэнга из меланхолии. Это сработало.

— Да, все верно, — Лэнг резко тряхнул головой, словно физическое движение могло привести его в себя. Он начал успокаиваться. — Это расследование заставило всех перенервничать. Саманта тогда еще только поступила в аспирантуру, мы обратились к ней за консультацией по научным и техническим вопросам, и она воспользовалась этой возможностью. Ее назначили в мой отдел.

— И она согласилась, несмотря на опасность? — спросила Сильвия, слишком поздно сообразив, что может спровоцировать новый срыв.

Но Лэнг заговорил как-то отстраненно:

— Саманта любила рисковать, иначе ей становилось скучно. — Он повернулся к Сильвии. — Вы знаете Кристин?

Она покачала головой, нахмурилась, потом слегка кивнула:

— Я встречалась с доктором Палмер… однажды.

Лэнг перевел взгляд на дорогу. Он убрал ногу с акселератора, и «бентли» медленно покатился вдоль пустынной улицы.

— Значит, знаете, — сказал он. — Так же как узнаете кобру, увидев ее.

Машина остановилась, он выключил двигатель. Сильвия вдруг четко услышала щелканье мотора. Свитхарт, казалось, знал все наперед.

Просто информация к сведению:

— Я близко познакомился с Кристин Палмер, когда она еще работала в Лоренс Ливермор. — Лэнг сказал это так, словно продолжил разговор после небольшой паузы. Хотя в голосе сквозила усталость и печаль, говорил он совершенно спокойно, как нормальный человек. (Будто и не сходил с ума несколько минут назад, подумала Сильвия.)

Он запустил длинные тонкие пальцы в свои растрепанные волосы.

— Она предоставила данные для анализа — мы тогда искали биологическое оружие. Я хорошо знаю всех, кто занимается редкими биологическими объектами, особенно если их работа, как в случае Палмер, настолько опасна. — Он вздохнул. — Мир в себе…

Затем замолчал, возможно, прокручивая события в памяти.

— Саманта устроилась в Портон-Даун вскоре после того, как мы стали встречаться, — сказал он. — Она восхищалась работой Палмер, подавала заявки в предыдущие ее проекты, фактически боготворила ее. Первые несколько месяцев все шло хорошо.

— Что же потом изменилось?

— Палмер изменилась. Это был какой-то кошмар. В одночасье, безо всяких причин. Она цеплялась к Саманте по малейшему поводу: ошибки в протоколе, в записи данных. Это заметили остальные члены группы, и коллектив почти развалился. — Он покачал головой. — Саманта даже подумывала уволиться.

— Имелись ли основания для претензий со стороны Палмер?

— Нет.

— Что думала мисс Грейсон по поводу происходящего?

— Сперва Саманта вообразила, будто действительно плохо работает, не соответствует уровню Палмер, но потом ей пришло в голову, что Палмер ревнует.

— Ревнует к кому?..

Он сделал долгую выразительную паузу и продолжил:

— Не желала делить успех с коллегами. Все такие добропорядочные, пока речь не заходит о грантах, финансировании, репутации.

Лэнг умолк, его лицо слегка изменилось, он явно проговаривал про себя то, что намеревался сказать. Затем вздохнул и продолжил:

— В день смерти Саманты я был…

— Об этом поговорим потом, — прервал его Свитхарт. — После смерти мисс Грейсон вы начали неофициальное расследование?

Сильвия внутренне сжалась от резкого тона своего напарника. Жесткий прием. Но она понимала, что он делает — берет ситуацию под контроль, ведет допрос. Это нелегко для Лэнга, но так надо.

Пальцы Лэнга стиснули руль, затем он обмяк, будто сдаваясь.

— Это не случайное отравление. Я ни секунды в это не верил. Саманта дотошно соблюдала технику безопасности. Не просто аккуратно — именно дотошно.

— Но другие так не считали, — вставил Свитхарт.

— Верно. — Лэнг поправил зеркало заднего вида. — Когда начальство не отреагировало на мои подозрения, я принялся изучать биографию Палмер, все места ее работы. Искал сведения о несчастных случаях, смертях, странных происшествиях. Далеко ходить не пришлось. В девяносто восьмом году в голландской лаборатории были случаи отравления и одна смерть — ученый-эпилептик скончался во время припадка. Местные ребята, приятели покойного, договорились с его родителями об эксгумации.

Слушая эту мрачную историю, Сильвия поймала себя на том, что впервые за много лет мечтает о сигарете.

— Патологоанатом обнаружил следы сурьмы. Если ФБР намеревается вступить в дело, нам нужно как минимум две эксгумации, две жертвы, два места.

Свитхарт спросил о втором теле, Лэнг ответил: штат Калифорния, 1995-й, Лоренс Ливермор, коллега Палмер, умер от сердечного приступа.

— Он всю жизнь страдал от сердца. Так и не убедив семью эксгумировать тело, я продолжил копать дальше, прошу прощения за каламбур. В девяносто втором от рака легких умер ее жених, Эйвери Уинтер. Это известные люди, они также отказались дать согласие на эксгумацию, хотя после его смерти ходили слухи, что некто помог ему перебраться в лучший мир.

— Два отказа.

— Но затем мне повезло. — Лэнг посмотрел на часы, на пальце блеснуло затейливое кольцо. Он повернул ключ, и мотор ожил. Набирая скорость, Лэнг произнес: — Когда в восемьдесят седьмом Палмер работала в Массачусетском технологическом, второй претендент на грант умер от инфаркта. В этом случае у покойного тоже имелось сердечное заболевание, но семья не приняла эту версию и нанесла визит местному коронеру. — Тон Лэнга стал чрезвычайно довольным. — В его костях обнаружили следы флуороацетата натрия.

— Не его ли используют для борьбы с вредителями — грызунами, койотами? — спросила Сильвия, вспоминая прочитанное во время полета.

— Грубо, но в точку, — сказал Свитхарт. — С точки зрения преступника, это именно борьба с вредителями.

Лэнг несколько миль ехал молча. Сильвия узрела знакомый пейзаж и поняла, что они возвращаются в Гэтуик. Дома в тумане сливались в серо-голубые полосы.

— Расскажите нам о ее смерти, — резко сказал Свитхарт, выбрав подходящий момент.

Поскольку времени на подготовку не было, Лэнг с трудом подавил дрожь в голосе.

— Она… это случилось в четверг. Она рано ушла с работы, плохо себя чувствовала. Я находился в Париже по делам, прилетел на следующее утро, в пятницу, понимаете, перенес вылет на сутки и нашел ее днем. Если бы я вернулся в четверг… но я не смог…

Лэнгу приходилось внимательно следить за дорогой, это позволило ему отвлечься и взять себя в руки; когда он снова заговорил, голос стал ровным и бесстрастным.

— Смерть наступила не сразу. Саманта очень страдала. Возможно, она впала в кому рано утром в пятницу. Когда я приехал, она была мертва уже несколько часов.

Лэнг едва успел затормозить, чтобы не врезаться в грузовик, стоящий у обочины; он вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев. Несколько минут все молчали.

Свитхарт задал еще один опасный вопрос:

— Перед смертью ваша невеста не болела? Кашель или простуда? Головные боли? Тошнота?

Лэнг сбросил скорость на повороте.

— Она несколько раз пропускала работу, мы думали, что это грипп. Я тогда тоже неважно себя чувствовал.

— Возможно ли, что вы тоже отравились небольшой дозой токсина? — спросил Свитхарт ровным голосом, но если присмотреться, подумала Сильвия, то можно заметить, что ноздри его слегка расширились, мышцы вокруг глаз напряглись — характерные признаки высшей степени концентрации.

— Мне сделали анализ крови, но ничего не нашли. Хотя это не значит, что в ней ничего не было.

По коже Сильвии побежали мурашки. Вполне вероятно, что Саманту Грейсон отравили не сразу, постепенно. Отравители довольно часто так действуют — дают несколько доз в течение какого-то времени. Сильвия снова поерзала, ноги затекли. Трудно представить, что происходит в голове у человека, который общается и работает рядом с тем, кого медленно убивает.

— Была еще одна смерть, — наконец произнес Лэнг, — в восемьдесят восьмом. Отец Палмер.

Свитхарт нахмурился.

— Согласно медицинскому заключению, Филдинг Палмер умер от опухоли мозга…

— Это верно. — Лэнг свернул на дорогу, ведущую к аэропорту. — Он проходил курс химиотерапии, и его состояние стабилизировалось. А потом внезапно умер. Вечером, когда дочь пришла навестить его. Кроме них, в доме никого не было.

— Есть ли улики? — мягко спросил Свитхарт.

Лэнг повернул за угол, объехал черный автомобиль, пропустил пешехода с букетом красных роз и ответил:

— Тело кремировали.

Сильвия посмотрела на Лэнга.

— Вы сообщили информацию вашему руководству?

— Да. Затем я отправился к американскому представителю в Лондоне, он работает в тесном контакте с МИ-6. Они сказали, что я должен смириться, черт возьми, и успокоиться. Затем я узнал, что к делу подключилось ФБР.

Сильвия бросила взгляд на Свитхарта и задала Лэнгу очередной вопрос:

— Вы никогда не сомневались в своих подозрениях? Вы уверены, что Палмер убийца?

— Да, она — убийца, это точно. И ей нравится убивать. Она отравила отца, бог знает, сколько коллег и женщину, которую я любил. Остается вопрос — кто следующий? — Он замедлил ход, и в тот же миг тяжелые капли дождя застучали по лобовому стеклу.

Начался настоящий ливень. Сильвия пристально смотрела на Лэнга — угрюмый, бдительный, осторожный, жесткий, непредсказуемый, легко возбудимый — вот лишь несколько определений для психологической характеристики аналитика из МИ-6. Но он сложная личность, она понимала, что тут кроется нечто большее. И ей не нравилось, что она никак не разберется в этом человеке.

Лэнг вытащил конверт из-под ног, но на этот раз бросил его на сиденье. Свитхарт расстегнул металлический зажим. Конверт раскрылся. Он неторопливо и внимательно изучил содержимое, хотя на лице его читалось потрясение.

Затем протянул фотографии Сильвии, но они выскользнули из пальцев и упали к ней на колени. Дыхание перехватило. Это были цветные снимки тела Саманты Грейсон. Лицо застыло в предсмертной гримасе, словно гротескная маска. Мускулы сведены судорогой, кожа покрыта пятнами, на бесцветных губах желтоватая пена.

Сильвия услышала ровный безжизненный голос Пола Лэнга:

— Видите?

Она резко подняла голову и встретила его пристальный взгляд. Сейчас она знала точно — этот человек намерен отомстить.

— Их не было в полицейском досье.

— Это не полицейские фотографии, я сам снимал, — пожал плечами Лэнг. — Я решил, что стоит собрать улики. Я как-никак первым прибыл на место преступления.

Лэнг высадил их практически на том же месте, откуда забрал, у выхода из аэропорта. Дождь стих, но кругом разлились лужи.

— Расстанемся здесь, — произнес он.

Свитхарт спросил:

— Как нам с вами связаться?

— Я вас найду, — с этими словами Лэнг развернул свой «бентли» и влился в поток машин.

Эдди, их водитель, невозмутимо ждал возле прочного на вид седана. Он уже сложил в багажник их сумки, за исключением маленького чемодана на колесиках, принадлежащего Сильвии, который он использовал в качестве стула. Увидев, что они приближаются, он поднялся с чемодана и отряхнул зад.

— Думал, я вас уж потерял, — вот и все, что он сказал на своем невероятном кокни, пока Сильвия и Свитхарт садились в машину.

10

У главного входа на территорию Центра химической и биологической обороны, отдела химической и биологической защиты Портон-Дауна, одного из крупнейших центров научно-исследовательской работы в области химического и биологического вооружения, митинговали граждане с плакатами и фотографиями животных, подвергающихся пыткам во имя науки.

Эдди притормозил, проезжая через небольшую толпу. Сильвия заставила себя не отворачиваться от фотографий. Ей показалось, что Свитхарт сложил ладони, будто молился.

— По телику все время показывают, — сказал Эдди, сосредоточенно хмурясь. — Виво-эксбицинисты.

— Антививисекционисты? — рискнула предположить Сильвия, которая знала, что опыты на животных являются неотъемлемой частью практически любого научного исследования.

— Они скандалят из-за этих бедных кошек и собак, — важно пояснил он, сворачивая на территорию военного ведомства.

Пока они подъезжали к посту охраны, Сильвия смотрела в окно. Часовой встретил их холодной сталью винтовки «М-16», держа ее на изготовку. Эдди предъявил шоферское удостоверение; Сильвия и Свитхарт — паспорта, удостоверения личности, подписали пропуска в «БиоПорт». После чего им пришлось ждать — мотор тихо урчал, работая вхолостую, — пока второй охранник позвонит, куда следует.

Прошла минута. Две.

Стал накрапывать мелкий дождь.

Доносились голоса протестующих: Прекратите убивать невинных, пока не поздно — остановите смертоносную военную машину, иначе она убьет нас всех!

Охранник с «М-16» выдал Эдди пластиковую карточку, предупредив, что нельзя отклоняться от прямого пути к главному зданию «БиоПорт». Тяжелый деревянный шлагбаум поднялся, пропуская их в святая святых смертоносной военно-промышленной машины. Сквозь капли дождя на заднем окне Сильвия увидела, как опускается шлагбаум, будто нож гильотины.

Эдди проехал несколько миль по главной дороге. Старые здания, построенные в 1916 году, обшарпанные и безвкусно спроектированные, явно не имели архитектурной ценности. Для построек поновее возраст оправданием не являлся, они воплощали собой ночной кошмар строителя. Затем эти здания уступили место складам и полям. Повсюду царил дух внезапно опустевшего города.

Машина замедлила ход и въехала на узкую улицу с казармами военной поры. Сразу за ними, в тупике, стояло укрепленное двухэтажное здание, окруженное двенадцатифутовой оградой с колючей проволокой.

Эдди притормозил возле «электронного солдата» и сунул в него пластиковую карту. Сильвии показалась, что он бормочет себе под нос. Ворота открылись, Эдди въехал, ворота снова закрылись.

Черная с серебром табличка на стеклянных дверях сообщала, что это и есть штаб-квартира «БиоПорт Интернэшнл». Хотя «БиоПорт» — частная компания, она проводила исследования на территории военного центра. Подобные соглашения действовали между различными компаниями и в Соединенных Штатах. Взаимовыгодное сотрудничество обеспечивало техническую и научную поддержку проектов со смешанным финансированием.

Практично. Мир в себе.

— Добро пожаловать в проект «Никандр», — тихо сказал Свитхарт, пока Эдди парковался между мотоциклом и армейским фургоном.

— «Никандр»?

— Ты не встречала его в деле Райкера? — слегка иронично спросил Свитхарт.

— Кажется, нет.

— Слуга Аттала Третьего, царя Пергама, второй век до Рождества Христова, — Свитхарт посмотрел в окно на жутковатый фасад. — Никандр создал чрезвычайно популярное и устойчивое противоядие из ядовитой паутины, трав и фруктов для нейтрализации почти всех ядов. — Он помолчал, взялся за дверную ручку. — К сожалению, оно оказалось совершенно бесполезным.

— Кто дал название проекту?

— Кристин Палмер.

— Интересное у нее чувство юмора.

Свитхарт и Сильвия вышли в промозглую сырость. Сильвия поежилась и подняла воротник кожаной куртки, но Свитхарт казался совершенно нечувствительным к понижению температуры. Они прошли, держась обочины, мимо опавшего вяза к центральному входу в «БиоПорт». В пустынном фойе — кафель и сталь — их ждал человек в сером костюме.

— Профессор Эдмонд Свитхарт? Я — доктор Кертис Уотли. Мне поручили показать вам территорию.

Доктор Уотли, спокойный человек лет шестидесяти с одутловатым лицом и пышными усами, говорил резко и брюзгливо.

— Я думал, нас встретит полковник Смайт, — ответил Свитхарт.

— Полковник просил извиниться за него, — между прочим, он хорошо о вас отзывался, — но его сейчас нет в стране. Уехал на рассвете, вы наверняка уже слышали о проблемах в Сьерра-Леоне. — Он многозначительно посмотрел на часы. — Должен сказать, я уже почти перестал вас ждать.

— Нам пришлось ехать в объезд, — сообщил Свитхарт. Не совсем ложь, но косвенный намек на эпизод с Полом Лэнгом.

— Вот как? Не знал, что перекрыли дорогу из Гэтуика. Вам, наверное, было неудобно.

Казалось, он воспринимает эти проволочки как личное оскорбление.

— Полковник просил заверить вас, что «БиоПорт» окажет вам любую помощь, в том числе по мере сил взаимодействовать с ФБР. Смерть Саманты Грейсон — удар для проекта «Никандр», ужасное несчастье, но, должен сказать, я считал, что все уже позади…

Свитхарт не среагировал на намек, Сильвия почувствовала его безмолвное предостережение: Уотли — чужак.

Доктор откашлялся.

— Мы договорились, что вы встретитесь с бывшими участниками проекта, коллегами мисс Грейсон. Но многие из них уже перебрались в другие места. Доктор Кристин Палмер, например. Она, насколько мне известно, теперь по вашу сторону океана?

— Верно, — ответил Свитхарт, — Доктор Палмер теперь руководит проектом в Лос-Аламосской национальной лаборатории в Нью-Мексико.

— Ах, да, в Мексике. — Доктор Уотли повернулся и повел их по длинному коридору. — Мы сожалеем о том, что случилось с доктором Томасом, — добавил он, широкий лоб рассекла морщина. — Я смотрел новости и понял, что эти ваши хайвэи очень опасны.

— Это так, — сказал Свитхарт. — Доктор Томас работал в «БиоПорт»?

— Да, в тесном сотрудничестве с доктором Палмер.

Занятно, подумала Сильвия.

Они последовали за Уотли по облицованному плиткой коридору к лестнице и спустились на один этаж, шаги отдавались гулким эхом. В подвале оказалось еще холоднее, чем наверху в здании.

— Не расскажете ли нам о проекте? — попросил Свитхарт. — Вы работали вместе с доктором Палмер и мисс Грейсон?

— К сожалению, нет. Я работаю в информационной службе. Но могу сказать, что «БиоПорт» исследует и разрабатывает противоядия к химическим и биологическим веществам, которые могут использовать в военных целях. — Уотли повысил голос, чтобы перекричать довольно сильный шум — вопли, визги, стоны, доносящиеся откуда-то из конца коридора.

Сильвия повернула голову в сторону шума:

— Что там такое?

Доктор состроил печальную мину:

— Пока не построили новые помещения, некоторые объекты исследований приходится содержать здесь, внизу.

«Объекты исследований» означает «подопытные животные»: кролики, мыши и другие грызуны, кошки, собаки, приматы. Сильвия вспомнила слова Эдди об антививисекционистах, демонстрацию у ворот Портон-Дауна.

Доктор Уотли ускорил шаг. Очевидно, ему этот гам нравился ничуть не больше.

— У меня довольно смутное представление о проекте доктора Палмер и о работе Саманты Грейсон, — Сильвия поравнялась с провожатым.

К ее удивлению, Уотли не уклонился от ответа.

— Проект доктора Палмер финансировался грантом БМЗ, британского Министерства здравоохранения. Цель проекта — изучение зоотоксинов для медицины, биологические объекты третьего уровня. Доктор Палмер изучала очень редкие виды динофлагеллятов.

Истошные вопли животных заглушали его слова.

Они свернули за угол, Уотли остановился и сказал:

— Ну вот мы и на месте.

Стальные двери отворились, и он провел их по короткому коридору, который упирался в стеклянную стену. Здесь коридор разветвлялся надвое, оба крыла отделены стеклянными перегородками, сквозь которые было видно нескольких сотрудников лаборатории в белых халатах, но без защитной одежды и очков.

— Это основная исследовательская зона «БиоПорт». — Уотли снял очки в роговой оправе, прикусил дужку и неопределенно махнул рукой. — Конечно, большая часть того, что вы здесь видите, имеет лишь косвенное отношение к проекту «Никандр».

— Но это не «грязная» зона.

— Боже мой, конечно, нет. Эти ученые работают в лаборатории первого уровня. У нас есть несколько лабораторий второго уровня. Зона третьего уровня закрыта для доступа. — Он почувствовал молчаливый протест Свитхарта и твердо добавил: — К сожалению, мы ни в коем случае не можем допустить туда посторонних.

Свитхарт промолчал, поэтому Сильвия спросила:

— Лаборатории в этом здании?

— Да. Я проведу вас в первую зону. Если мы пойдем дальше, то как раз до них и дойдем. — Он направился к двери.

— Проект «Никандр» завершился успешно? — поинтересовался Свитхарт.

Уотли нахмурился:

— Проект довели до установленной даты завершения. Мне говорили, что исследования были перспективные, хотя я не посвящен в детали.

Он махнул рукой, приглашая их в стеклянный переход через лабораторию в следующий коридор. Уотли остановился перед входом в кабинет и широко распахнул дверь, пропуская их внутрь.

— Мы считали, что проект еще действует, хотя доктор Палмер и завершила свою работу, — медленно произнес Свитхарт.

— Вас ввели в заблуждение, проект прекратил свое существование с уходом доктора Палмер. Фактически, мы сейчас освобождаем это место. — Уотли обвел руками комнату.

Свитхарт подошел к большому несгораемому шкафу для документов. Сильвия остановилась перед штабелем коробок и открыла крышку самой верхней. Внутри находились бумаги, Сильвия вынула наугад несколько папок с компьютерными распечатками, судя по всему, протоколами исследований.

Свитхарт заглянул ей через плечо и озвучил возникшую у нее мысль:

— Кто-нибудь из участников проекта мог бы расшифровать данные.

— Это легко устроить, — сказал доктор Уотли. Он подошел к другой коробке, открыл крышку, показал несколько дюжин видеокассет, сложенных по номерам, и взял одну из них, «16-32-Р». — Записи предклинических испытаний, — пояснил он. — Ничего особенного. Но вам стоит посмотреть, чтобы понять, в чем заключалась работа мисс Грейсон.

— Мы посмотрим, — согласился Свитхарт.

— Вы можете просмотреть хоть все кассеты, — натянуто улыбнулся Уотли. — В моем кабинете есть проектор. Если у вас все, по расписанию через полчаса интервью с участниками проекта.

Свитхарт не шелохнулся.

— Прежде чем мы уйдем, нам надо понять, где «зона риска».

— Простите? — Уотли казался искренне озадаченным.

— В подобном расследовании, когда приходится иметь дело с огромным количеством информации, нелишне изучить местность, — объяснил Свитхарт. — «Зона риска» — это конкретное место, где совершено преступление. В данном случае — отравление.

Уотли поколебался, затем поджал губы и кивнул.

— Вас устроит план лаборатории?


— Где находилось рабочее место Саманты Грейсон? — спросил Свитхарт. Они изучали схему лаборатории, которая висела на стене технического отдела. Заголовок гласил: «НА СЛУЧАЙ АВАРИЙНОЙ ЭВАКУАЦИИ».

Уотли нахмурился и провел толстыми пальцами по выпуклой схеме.

— Члены группы доктора Палмер работали на нескольких участках. — Он указал на одну из двух лабораторий БСЛ-3.

— А где именно работала мисс Грейсон? — поинтересовался Свитхарт.

— Если не ошибаюсь, мисс Грейсон в основном ассистировала доктору Томасу и доктору Крэю.

Свитхарт кивнул.

— А где работала доктор Палмер?

Уотли сощурился, словно у него внезапно ухудшилось зрение.

— По-моему, вот здесь, — он показал на вторую лабораторию БСЛ-3.

— Значит, рабочие места Саманты Грейсон и доктора Палмер разделял коридор.

— Верно. Фактически, они работали в разных лабораториях.

— Но разве ученые обеих лабораторий не общались?

Уотли покачал головой.

— Обычно в таких лабораториях график работы и защитные перегородки сводят контакты между персоналом к минимуму. — Он прищурился. — Полагаю, большую часть времени она проверяла и записывала результаты опытов.

— Вы уверены? — нахмурился Свитхарт.

— В общем-то, да. — Но в голосе Уотли послышалось колебание. — Саманта Грейсон в основном работала с доктором Крэем. — Он повернулся и посмотрел на Свитхарта и Сильвию. — За две-три недели до смерти ее перевели в другую часть лаборатории, вот сюда. — Он показал на плане место рядом с лабораторией доктора Палмер.

— Почему ее перевели? — спросил Свитхарт.

— Точно не знаю. Это сделали по инициативе доктора Палмер. Должно быть, она хотела постоянно наблюдать за работой мисс Грейсон.

Или наблюдать за мисс Грейсон. Сильвия молча смотрела на план. Значит, они работали бок о бок.


Кабинет доктора Уотли располагался тремя этажами выше, над лабораториями «БиоПорт». Обнаружив, что до первого интервью осталось всего несколько минут, они совершили набег на торговый автомат и получили не первой свежести сэндвичи с горьким кофе. Сильвия удрученно уставилась на квелый сэндвич с сыром.

— А я слышала, что еда в Англии стала получше, — шепнула она Свитхарту.

— Тише, а то Уотли обидится.

Когда они вернулись в кабинет Уотли, тот держал в руке видеокассету «16-32-Р». Всем своим видом показывая, что это пустая трата времени, он вставил кассету в магнитофон.

На экране появилось изображение. Запись процесса исследования: маленькая обезьянка (на стеклянном вольере обозначено «Saimiri sciureus», «16-32-Р») смотрела в камеру огромными золотистыми глазами.

В правом нижнем углу экрана высветилась дата, снимали примерно одиннадцать месяцев назад.

Изображение дернулось, появилась женщина в лабораторном халате. Она улыбнулась и помахала рукой в камеру.

— Саманта Грейсон, — понизив голос, произнес доктор Уотли.

В полумраке Сильвия посмотрела на доктора, уставившегося в монитор. Затем подалась вперед и сосредоточилась на фильме.

Саманта Грейсон выглядела очень живой: молодая, симпатичная, приветливая и с виду совершенно заурядная. Но не успевал наблюдатель равнодушно отвернуться, как некая сила притягивала его взгляд обратно. Сильвия, пытаясь понять, что же делало Саманту Грейсон столь пленительной, в то же время следила за обычным разговором с человеком за кадром: «Будете сегодня смотреть чемпионат? Никогда их толком не наденешь… Ну вот… Привет, мам». Саманта натягивала защитные бахилы и перчатки.

В ней была какая-то надуманность и возбужденность — в голосе, глазах, жестах, в манере держаться, в том, как она старалась выглядеть естественной и искренней. Но за этой непосредственностью скрывалось нечто иное.

Камера последовала за Самантой к двери с надписью: ОПАСНО, НЕ ВХОДИТЬ, ИДУТ ИСПЫТАНИЯ. Через стеклянную перегородку девушка подбодрила крошечную обезьянку: «Больно не будет, Энни». Затем сказала в камеру: «Все нормально, она расслаблена. Пора начинать».

Изображение снова дернулось. Звезда программы — запертая в вольере обезьянка.

Прямо над стеклянным вольером отсчитывали минуты большие круглые часы. Когда черная стрелка достигла двенадцати, Сильвия напряглась в ожидании.

Послышался щелчок, очень тихий шипящий звук — больше ничего.

— Это впрыснули тестируемый материал, — спокойно объяснил доктор Уотли. — Автоматическая подача через маленькое отверстие в стене.

Следующие несколько минут обезьянка, казалось, позировала перед камерой — улыбалась и ворковала. Она выглядела энергичной, здоровой, словно ее не заразили.

Как показали часы в углу экрана, съемка на какое-то время прерывалась.

Снова появилась Саманта Грейсон, сказала в камеру:

— Прошло восемь часов, видимых результатов нет. Делаем анализ крови.

Еще один скачок — согласно таймеру, прошло шесть часов — и маленькая обезьянка саймири ухала на невидимую аудиторию. Пленка кончилась.

— На всех кассетах одно и то же, — сказал Уотли. — Видео записывали каждый, когда группа создавала очередное вещество. Но они тестировали токсины, предназначенные для медицинских целей, а не смертоносные составы.

С трудом скрывая разочарование и в то же время испытывая чувство вины, смешанной с отвращением, Сильвия посмотрела на часы.

— Интервью проведем в этой комнате, если вы не возражаете, — сказал Уотли и, не дожидаясь согласия, добавил: — Вы сможете поговорить с доктором Харрисом Крэем, одним из наших молекулярных токсикологов. Он завершал проект после отъезда доктора Палмер. — Он помолчал и произнес (слегка пренебрежительно, подумала Сильвия): — Хотя доктор Крэй не столь знаменит, как доктор Палмер, он также является специалистом по морским нейротоксинам.

Затем Уотли явно стало неуютно.

— Оставшимся членам проекта сказали, что эти интервью — часть расследования эпизодов случайного заражения, и поэтому речь пойдет о смерти мисс Грейсон.

Свитхарт понимающе кивнул. Но когда Уотли вышел, он сказал:

— Созвали обычных подозреваемых.


В целом Сильвия и Свитхарт поговорили с шестерыми учеными, так или иначе связанными с проектом «Никандр» и Самантой Грейсон.

Одно из основных правил расследования: всегда существует связь между жертвой и убийцей, даже если преступление выглядит актом немотивированной жестокости.

Сильвия сосредоточилась на вопросах о мисс Грейсон — жертве. Она стремилась создать мысленный образ убитой женщины. Грейсон — связующее звено с Кристин Палмер, убийцей, истинным объектом их расследования.

Свитхарт сел рядом, и они вместе принялись за дело. Стандартные вопросы: строго ли соблюдалась техника безопасности? Придерживалась ли мисс Грейсон протокола исследования? Не было ли у мисс Грейсон личных проблем? Какие отношения были у нее с другими участниками проекта? Как вы можете оценить ее профессиональные качества? Каково было с ней работать?

Когда настроение менялось и опрашиваемые расслаблялись: казалась ли она счастливой? Не замечали ли вы, что она недовольна своим положением? Были случаи, когда сотрудники брали отпуск по болезни?

Важно знать, не отравились ли и другие члены группы.

Первым допросили биолога и биохимика Оле Йоргенсена — улыбчивый и любвеобильный (по отношению к Сильвии тоже, как показалось), полный восторга по поводу того, что американцы следят за соблюдением международных стандартов безопасной работы в высококлассных лабораториях.

Доктор Йоргенсен добавил, что ему очень нравилась мисс Грейсон. Он улыбнулся еще шире.

— Но доктор Палмер все спускала ей с рук, — добавил он, качая головой.

— В каком смысле? — спросила Сильвия, ее застигла врасплох эта расхожая фраза, произнесенная с сильным скандинавским акцентом.

— Саманта Грейсон была ее любимицей, — доктор Йоргенсен засмеялся над собственной шуткой, и глаза его заблестели.

— Работа мисс Грейсон не отвечала нормам?

— Нет, что вы, — заверил Йоргенсен. — Она отлично работала. Но то и дело пропускала, сидела дома, может, и прогуливала…

— Она болела? — спокойно спросил Свитхарт. Важный вопрос о человеке, которого, возможно, систематически отравляли.

Йоргенсен склонил голову, широко улыбнулся:

— Да нет, выглядела вполне здоровой.

Далее последовали несколько интервью с учеными, которые выполняли второстепенную работу в проекте и мало общались с членами группы.

После короткого перерыва настала очередь Джули Талберт. Мисс Талберт, ответственная за технику безопасности, оказалась недовольна всем подряд, в том числе и тем, что ее оторвали от работы. Она нетерпеливо подвела итог всему сказанному:

— Заражение произошло через воздух — когда переливаешь жидкость из колбы в колбу, то вдыхаешь опасные организмы, которые накапливаются внутри. Да не волнуйтесь, такое постоянно случается в больших лабораториях, просто проверьте данные.

Но с порога кабинета мисс Талберт сделала прощальный выстрел:

— Знаете, у нас тут своего рода узость восприятия, и каждый трясется над своим экспериментом. Но Саманту, кажется, больше интересовало, чем занимаются другие, нежели собственные опыты.

Последняя беседа — с доктором Харрисом Крэем. Сильвию поразили его ярко-рыжие волосы и эспаньолка. Отвечал он скупо и сдержанно, пока его не спросили о профессиональных качествах Саманты Грейсон.

— Растяпа, — откровенно заявил он.

— Не расскажете подробнее?

— Путала образцы, постоянно что-то теряла и, разумеется, не соблюдала технику безопасности. Никто и близко не подходил к ее рабочему месту. — Он перевел взгляд с Сильвии на Свитхарта. — Когда я указал ей на промахи, она все отрицала.

— Представляло ли это опасность для других сотрудников лаборатории?

Харрис Крэй нахмурился:

— Все, что делается в лаборатории, касается всех.

— Вы докладывали о своих наблюдениях руководству? — спросила Сильвия.

— Разумеется, — он коротко кивнул. Тон его голоса напоминал сухой лед. — Я доложил об этом главе проекта, доктору Палмер.

— И что ответила доктор Палмер?

— Сказала, что займется этим, что наблюдала за работой мисс Грейсон уже несколько недель.

— Что вы думаете о Кристин Палмер?

— Блестящий исследователь.

— Вы когда-нибудь сомневались в ее честности?

— Никогда. — Прищурившись, он глянул из-под очков.

— Вам известны случаи недовольства среди ее коллег?

Глаза Харриса Крэя внезапно расширились. «Все ясно» — читалось на его лице.

— После смерти отца Кристин распространились мерзкие слухи, поклепы. Пресса неплохо заработала, продавая грязные статейки, обвиняя ее в… — Он запнулся.

— Обвиняя ее в чем? — спокойно спросил Свитхарт.

Харрис Крэй помолчал, затем собрался с духом и ответил:

— В любом исследовательском проекте не обойтись без политики. Если собрать дюжину людей и запирать их каждый день в замкнутом пространстве, проблемы неизбежны. Конкуренция. Злословие. Хуже лабораторных крыс. — Он запустил пальцы в свою рыжую бородку. — Без доктора Палмер этот проект никогда бы не состоялся.

— Вы считаете, она тянула весь проект «Никандр»?

— Кристин заслуживает медали. Саманта Грейсон лишь притворялась эдакой милашкой. А на самом деле — амбициозная шлюшка, которая перебаламутила… — Он снова запнулся, будто поразил сам себя. Наконец произнес: — Я всего лишь повторяю то, что установили следователи после этого инцидента.

— Под инцидентом вы подразумеваете смерть мисс Грейсон?

Он покачал головой:

— Я говорю о внутреннем расследовании, еще до ее смерти. О хищении.

— Хищение, — повторила Сильвия.

— Это не секрет, — пожал плечами Харрис Крэй. — Об этом и в газетах писали все, что им удалось раскопать, вместе с тем древним делом о зарине. Из лабораторий кое-что пропало. Документы, дискеты, пленки. — Крэй поднялся.

Сильвия тоже встала и спросила:

— Вора нашли?

— Об этом не меня следует спрашивать.

— А кого?

— Ее дружка, который шпионажем занимается. Он чуть ли не обвинил доктора Палмер в убийстве Саманты. Как там его… Лэнг. Пол Лэнг.

— Почему Лэнг не сказал нам, что Саманту подозревали в краже материалов проекта? — спросила Сильвия. Они вышли из здания. Эдди ждал около машины, шагах в пятиста, и не мог ничего услышать.

— Ходили слухи, но они не подтвердились, — ответил Свитхарт.

— Так ты знал об этом? Почему же ты мне ничего не сказал?

— Это не имеет отношения к заданию, от нас требуется собрать данные для психологического профиля, — отрезал Свитхарт.

Сильвия недоумевающе взглянула на него.

— Просто не верится. Да ты шутишь, наверное! Все имеет отношение. Если Кристин Палмер ощущала, что проект под угрозой, это очень важно. Если она считала, что ее исследования в опасности…

Свитхарт нетерпеливо тряхнул головой.

— Когда произошло хищение, ходили слухи, будто некто работает на корейцев, китайцев или Ирак Кроме того, засекреченный исследовательский центр, сотрудничающий с военными — то еще местечко для проведения следствия. В итоге все списали на халатность и случайность.

Сильвия пошла вперед, но Свитхарт окликнул ее и подождал, пока она подойдет. Затем тихо сказал:

— Не в первый раз возникают слухи о воровстве вокруг проекта Палмер. — Он вздохнул. — Сейчас не время заниматься вопросами секретности. Нужно сосредоточиться на том, что ближе, — посторонняя информация может затуманить восприятие, переизбыток информации может отбить нюх. Поверь мне, сейчас слухи о воровстве несущественны.

Она посмотрела на него, плотно сжав губы, и коротко кивнула.


Обратная дорога в Лондон казалась бесконечной. На этот раз Сильвия села сзади. Миля за милей она боролась с тошнотой и усталостью, сказывалась перемена часовых поясов. Она чувствовала себя разбитой и опустошенной, и ей до смерти хотелось выпить кофе или шоколада, чтобы взбодриться.

Она закрыла глаза, мечтая оказаться дома, в Нью-Мексико, и не думать ни о чем, кроме свадебных приготовлений. Ее мучило чувство вины из-за Мэтта, она с нетерпением ждала, когда доедет до отеля и сможет позвонить ему. Сильвия высчитала разницу во времени и прикинула, где сейчас находятся ее домочадцы, в конце концов, можно позвонить по мобильному. Ей просто хотелось поговорить о простых человеческих вещах, никаких убийств, воровства и военных исследовательских проектов.

Наконец окраины Лондона сменились оживленными улицами. Дождь не прекращался. Темный город блестел от воды, пешеходы уворачивались от брызг и прятались под зонтами, на углу пожилой музыкант исполнял странную песню и танцевал, притоптывая между луж.

Отчего-то, посмотрев на танцора, размытого дождем, она вспомнила доктора Уотли, когда он рассказывал им о лаборатории.

Теперь она понимала, что исследует Свитхарт, что ему нужно было увидеть собственными глазами: «зону риска» — территорию Кристин Палмер.

В Лос-Аламосе доктор Дуг Томас работал в лаборатории рядом с Палмер.

Теперь картина начинала складываться. Готовясь к убийству, Кристин Палмер нравилось держать жертву при себе. Так проще заметить подозрение или недоверие, подумала Сильвия. Но главное — Палмер нравилось наблюдать за их смертью.

11

красный всадник: американцы приезжали

алхимик: федералы?

красный всадник: нет

алхимик: кто?

красный всадник: вы их знаете

алхимик: что им нужно?

красный всадник: улики

алхимик: ничего не найдут

красный всадник: они хотят препарировать вас напасть на вас/только скажите

алхимик: я смогу о себе позаботиться

красный всадник: враги являются под разными личинами

12

— Продрогла до костей, — пробормотала Сильвия, когда они со Свитхартом вошли в фойе величественного отеля «Кларидж».

Она вздрогнула от низкого гулкого боя массивных старинных часов. Девять вечера. Вторник продолжается до часа ночи. Вторник.

Поди объясни телу, что такое часовые пояса. Свитхарт взглянул на нее и направился к стойке регистрации.

Надо сосредоточиться, чтобы удержаться на ногах.

Сильвия так вымоталась, что мечтала только о чистых простынях. Она слабо улыбнулась коридорному, который словно часовой стоял на страже их чемоданов.

— Твой ключ, — сказал Свитхарт, направляясь к лестнице.

— Ну уж нет, — она помотала головой и двинулась к лифту, — я пешком не пойду.

Коридорный открыл ей дверь и вкатил тележку с вещами.

В роскошной кабине стоял лифтер и смотрел в никуда.

— Сыро сегодня, не правда ли? — спросил он.

— Да уж, хлещет будь здоров, — отозвалась она, стараясь выражаться просто.

— Простите, мадам?

— Да, вы правы, сегодня сыро, — Сильвия вежливо улыбнулась и облокотилась на перила, собирая остатки сил, пока лифт поднимался на третий этаж.

Она прошла за коридорным в свою комнату. Свитхарт уже ждал внутри.

— У нас смежные номера, — сообщил он, очень довольный собой. Невероятно, он по-прежнему бодр и сосредоточен. — Ты что так долго?

— Ох, оставь меня в покое, — вздохнула Сильвия. Коридорный поднял брови, она пожала плечами. — Это не человек Слышали про клонирование?

Она протянула чаевые, надеясь, что не перепутала — фунты вместо долларов, а пенсы вместо центов.

— Этого достаточно?

Сняв куртку, Сильвия швырнула ее на кресло.

— Да что же сегодня творится, черт возьми? Я чувствую себя дикарем в стране, на языке которой с трудом могу изъясняться.

Номер состоял из спальни и гостиной. В просвете между длинными шторами виден только желтый туман. Дверь в номер Свитхарта оказалась открыта. Заглянув туда, Сильвия увидела его пиджак, книги и документы, которые он успел разложить на двуспальной кровати. Она продолжила изыскания — гардеробная, крошечная ванная, дополнительные полотенца — на ходу бормоча себе под нос: «Портон-Даун ужасен, „БиоПорт“ — кошмар, а Пол Лэнг — просто клинический случай».

Изучив буфеты, она обнаружила мини-бар, запрятанный под телевизором и видеомагнитофоном; обследовала содержимое, выбрала маленькую бутылку французского шардоннэ и шоколадку «Вайолет».

«Последней каплей стал семейный фотоальбом Лэнга», — решила она и плюхнулась на кровать, чтобы передохнуть, прежде чем наклониться для решающей схватки со шнурками. Сперва левый, затем правый, ботинки полетели через комнату и шлепнулись о старомодный обогреватель. За ними последовали носки. Она пошевелила пальцами босых ног, сверкая фиолетовым лаком на ногтях.

— Он полностью оторван от реальности. Такое самоотречение пугает. Я его боюсь. — Сильвия посмотрела на Свитхарта. — И то, что я увидела в «БиоПорт», напутало меня. — Она покачала головой, но это больше походило на нервную дрожь. — Не знай я о Кристин Палмер, решила бы, что Саманту Грейсон убил Пол Лэнг.

Свитхарт поднял брови:

— Я согласен, фотографии — тревожный знак, но Лэнга в убийстве не подозревают.

— Поверь мне, когда мы определили «зону риска» и узнали, что Палмер перевела Саманту Грейсон поближе к себе незадолго до ее смерти, я окончательно поверила, что убийца Палмер. — Сильвия села. — Что у тебя есть на Харриса Крэя? Когда Палмер уехала в ЛАНЛ, он остался в «БиоПорт». Он произвел на меня впечатление типа, который вечно играет вторую скрипку и обижен на всех и вся. — Она тихо присвистнула. — Между Харрисом и Самантой Грейсон любви явно не было. Но когда речь зашла о Кристин Палмер, он превратился в верного рыцаря, он без ума от нее. Похоже на влюбленность.

Лицо Сильвии выражало то удивление, то неприязнь.

— Как ты думаешь, у них что-то было?

Свитхарт странно посмотрел на нее.

— Ты знакома с результатами анализа МОЗАИКи. В досье Крэя ничто не указывает на его связь с Палмер, не исключено, что он гей.

— Он не гей, я тебя уверяю. Но забудь на минуту о сексуальных предпочтениях, с Крэем что-то неладно, может, он игрок или наркоман. Что-то за всем этим кроется, хотя, возможно, дело просто в его непомерном эго.

Сильвия вытянулась на кровати, расслабила шею и плечи и пристально посмотрела на Свитхарта, потом взяла с прикроватного столика рекламный проспект отеля и помахала им.

— Будь Саманта Грейсон диабетиком, я бы использовала новый супер-инсулин — вылить ее обычную дозу и налить двойную. Очередная инъекция и — бах…

— Неплохо.

— Или более непристойный вариант — стянуть тампон из ее сумочки, открыть, пропитать вату солями тяжелых металлов, снова запечатать бумажную упаковку воском и утюгом, засунуть обратно в сумочку и… — она щелкнула пальцами, — ты в другой стране в то время, как она умирает от введенной собственноручно отравы.

Свитхарт прищурился.

— Но ты упустила удовольствие от созерцания ее смерти. Не забывай, любопытство Кристин Палмер ненасытно.

Сняв трубку телефона, Сильвия изучила надписи на кнопках, нажала одну, подождала:

— Алло, это я. Мне нужен чайник очень горячего, очень крепкого чая и сэндвич с чем-нибудь не слишком жирным, чтобы дома я могла втиснуться в свое свадебное платье. Нет… о… да, поджаренная ветчина, сыр и помидор, отлично. Стакан молока и что-нибудь сладкое. — Она подождала и сказала: — Крошечный кусочек бисквита, замечательно. У вас есть номер моей комнаты… двадцать пять минут? Пожалуйста, побыстрее, я ужасно хочу есть и могу скончаться от голода.

— Бисквит?

— Он очень легкий, одни взбитые сливки. — Она повесила трубку и посмотрела на Свитхарта. — Себе сам закажешь. Я собираюсь принять горячую ванну, открыть вино и забраться под одеяло. — Она снова упала на кровать и заговорила, обращаясь к потолку: — Лэнг лжет или что-то умалчивает. Уотли лжет. И что там вообще такое с «БиоПорт» и доктором Томасом? А у меня болят ноги.

— Они лгут, а ты ноешь.

— Знаю, но у меня правда болят ноги.

— Я могу помочь. — Он уселся в зеленое шелковое кресло и слегка улыбнулся, когда она подняла голову и посмотрела на него. — Ничего экзотического, всего лишь массаж шиацу.

— Точечный массаж, да? — она перекатилась на живот и зарылась лицом в смятое покрывало.

— Он самый, — Свитхарт присел на край кровати.

Матрас под его весом прогнулся, ее душевное равновесие нарушилось. Когда умелые пальцы заскользили вдоль подъема ее левой ступни, она растаяла. — Как хорошо, — ткань покрывала заглушала ее слова. — Где ты этому научился…

— В Японии, — он нажал на кончик большого пальца и прошептал. — Синдеси.

— Ого, — Сильвия зажмурилась. Она слышала его дыхание, почувствовала, как вторая рука обхватывает пятку.

— Ты слишком напряжена, — тихо сказал он.

Она не ответила, потому что переходила в жидкое состояние. Ее тело растворялось. Электрический ток распространялся от ступней вверх по ногам, к бедрам, плечам, в голове звенело.

— С помощью массажа ступней можно привести в порядок все тело, — сообщил Свитхарт.

— М-м-м, — пока он трудился, она дрейфовала на краю сознания. Туда-сюда, но что-то вернуло ее обратно. Его руки переместились на другую ступню, скользили вокруг щиколотки, возвращались к пальцам. Она снова уплывала.

Почти прослушала его тихие слова:

— Зачем ты выходишь замуж?

Все еще находясь между сном и явью, она позволила вопросу достичь сознания, задумалась над ответом, это заняло какое-то время. Я собираюсь выйти замуж, потому что пришло время… потому что мы хотим завести ребенка… потому что мне нужна семья… потому что я хочу быть нормальной, жить нормальной жизнью… потому что я влюблена, потому что он мне подходит.

Потому что не было одного-единственного ответа… и потому что Свитхарт на самом деле задал совсем другой вопрос… она не ответила.


Стук в дверь вернул Сильвию к реальности.

Она медленно приподнялась на кровати, потерла глаза. Одна. Она заснула?

В животе заурчало. Обслуживание номеров.

— Иду, — пробормотала она. Снова постучали. Она побрела к двери, хрипло позвав:

— Свитхарт!

Официант поставил поднос на столик рядом с зеленым креслом. Театральным жестом снял металлические крышки, объяснил, что «лапсанг сушонг» заваривается, поставил в узкую вазу розовую розу и исчез в мгновение ока.

Она вцепилась в сэндвич, проглотила его за минуту, выпила молоко и только после этого снова почувствовала себя человеком.

В соседнем номере раздались тихие звуки. Свитхарт появился в дверях, вошел в комнату.

— Я уснула, — удивленно сказала она.

— Ты все еще спишь, — он посмотрел на нее так, что ей стало неловко. Не то чтобы он смотрел нескромно или сексуально, но определенно интимно, снова читая в ней, как в книге.

— Сейчас слишком поздно звонить домой, верно? — поспешно спросила она, чувствуя себя разоблаченной. — То есть слишком рано. — Теперь она поняла, его лицо было почти просящим, под маской воина скрывалась уязвимость.

— У тебя желтое пятно на подбородке.

— Это сыр, — сказала она, вытираясь салфеткой.

— Больше нет, — он продолжал смотреть на нее, его рот смягчился. — Ты похожа на синдеси, новобранца в сумо. — Он почти улыбался.

— А ты на Чоу Юнь Фата, — парировала она. — В «Наемном убийце». Вот кого ты мне сегодня напоминаешь. Это комплимент.

Если он и ответил, она не услышала, потому что погрузилась в свои мысли. Она почти ничего не знала о жизни Свитхарта, его прошлом, его семье. Что он так упорно преследует, за чем он так отчаянно гонится? Он тратит свою жизнь на выслеживание «негодяев».

Он же, в свою очередь, знает, о ней только то, что имеется в досье и его базе данных, а этого недостаточно. Она сделала своей профессией стремление понять, что заставляет людей поступать плохо.

То есть их объединяет одержимость, это темная связь: преследование тех, кто опасен для мира, патологически самовлюбленных и алчных извращенцев.

Алчность. Мысли Сильвии вновь вернулись к Саманте Грейсон.

Она взяла с подноса вилку, изучила зубцы и поводила ею в воздухе:

— Не исключено, что Саманта была промышленным шпионом.

— Возможно. Гретхен и Люк занимаются проверкой ее деятельности — финансовые дела и тому подобное, — с помощью МОЗАИКи, — Свитхарт говорил о своих ассистентах из калифорнийского офиса.

— Хорошо. Хочешь выяснить, не покупала ли она на свою лаборантскую зарплату «феррари», икру и бриллианты? Мне нравится «феррари». А что ты думаешь о Лэнге?

— Я не думаю, я знаю, — ответил Свитхарт, — серое и красное: закомплексованный британский бюрократ, серый человечек, чей мирок перевернула с ног на голову сексуальная авантюристка. Красное — это страсть, а теперь жажда мести. Вот что такое Пол Лэнг.

— Иными словами, британец, подсевший на эмоциональные стероиды, — сказала Сильвия. — У меня живот болит.

— Ты слишком быстро все съела.

Она со вздохом посмотрела на остатки сэндвича:

— Что мы знаем о работе Лэнга, чем он занимается?

— Помимо всего прочего, он специалист по международному черному рынку оружия: ядерного, биологического и химического.

Сильвия зевнула и потянулась:

— И что Саманта Грейсон в нем нашла? У меня сложилось впечатление, что ее привлекали более простые радости жизни. Лэнг явно не из тех, в кого она могла влюбиться.

— Значит, ее покорило обаяние МИ-6.

— То есть Саманту привлекали связи жениха.

— Социальные?

— Профессиональные. — Сильвия задумалась: — Ты сказал — обаяние МИ-6. Возможно, его работа в сфере международных отношений, пусть даже канцелярская…

Резко зазвонил сотовый телефон на ремне Свитхарта. Тот поднес к уху трубку, пробормотал приветствие. Прислушиваясь к обрывкам разговора, Сильвия поняла, что он говорит с Люком или Гретхен, своими ассистентами из Лос-Анджелеса.

— Откуда она, говоришь? — переспросил Свитхарт.

Из телефона послышалось неразборчивое бормотание, будто внутри динамика сидели крошечные бурундуки.

— Так, это потом, а сейчас немедленно соедини с ней, — приказал Свитхарт и резко нажал кнопку на телефоне. Он повернулся к Сильвии, открыл было рот, но его прервал голос в трубке. Взволнованный женский голос, с сильным акцентом:

— Не называйте мое имя.

— Хорошо, если так вам будет удобнее, — согласился Свитхарт.

— Я слышу эхо — вы говорите по громкой связи? Вы сейчас один?

— Я с напарником, — Свитхарт кивнул, точно собеседница могла его видеть, и продолжил: — Насколько я понимаю, вы работали вместе с одной личностью в Датской лаборатории. — Произнося это, он нацарапал на бумажке для Сильвии: «Гисла Шмидт — работала с Палмер».

— Да. — Шмидт помедлила и выдала краткую историю своего сотрудничества с Палмер. Они работали вместе пять лет назад. Зоотоксины. Во время этих экспериментов несколько сотрудников довольно долго болели. — Шмидт пояснила: — Мне нездоровилось три дня. Мышечное напряжение, боли в груди, затрудненное дыхание, ноги онемели, я испугалась до смерти — и тут мне позвонила она. Посочувствовала, спросила, как мои дела, я ответила, что неплохо, потому что еще жива. Она стала задавать вопросы. Когда я почувствовала недомогание? Где возникли первые болевые ощущения — в животе или в голове? Насколько быстро мне стало хуже? Рвало ли меня? Даже спросила, много ли рвало и сколько раз. Как моя голова? Что я чувствую? Ей были нужны подробные и точные симптомы.

Когда я сказала, что мне неприятно об этом рассказывать, она извинилась. Но продолжила настаивать. Говорила, это нужно для отчета, таковы требования внутренней безопасности лаборатории, стандартная процедура. Я это понимаю. И я не думала об этом, а через два дня кто-то из руководства звонит мне. Ему нужен отчет. «Стандартный», говорит. Когда я говорю, что уже ответила ей на стандартный опросник, он говорит, что понятия не имеет, о чем я толкую. Он говорит, что она, наверно, проводит собственное исследование, потому что ничего не слышал о лабораторном опроснике.

— Вы сообщали кому-нибудь еще об этом случае? — спросил Свитхарт.

— Конечно, — Шмидт поколебалась, — заведующий отделом был в курсе, он сказал, что пойдет к заместителю директора лаборатории. — Она помолчала. — Мне неприятно об этом говорить.

— Я понимаю, но это очень важно.

— Зря я позвонила.

— Мы признательны за вашу откровенность, вы нам очень помогли.

Шмидт тяжело вздохнула.

— На этом все и кончилось.

— Мы ничего об этом не знали.

— А ничего и не случилось. Все списали на неисправности вентиляции, распыление токсичных культур. Месяцем позже она заявила, что уезжает в Англию. И уехала через две недели.

— И никакой реакции со стороны руководства?

— Никакой, — ответила Шмидт, — она делала это и с другими. Заражала, а затем выспрашивала подробности об их болезни, симптомы. Она будто каннибал — принимает тебя, как дорогого гостя, кормит-поит, но лишь для того, чтобы откормить, а потом убить.

— Позвольте уточнить. Вы сказали, что директор лаборатории проигнорировал жалобы на вашу коллегу.

На этот раз молчание затянулось почти на минуту:

— Когда я повешу трубку, не пытайтесь найти меня. Я больше не смогу с вами говорить. — В трубке слышалось ее дыхание; наконец она сдалась: — Как у вас говорится? Высокопоставленные друзья? Кому-то в верхах очень нравится доктор.

После того, как Гисла Шмидт повесила трубку, воцарилось молчание. Затем Сильвия сказала:

— Мне начинает казаться, что если в твою жизнь вошла Кристин Палмер, то все меняется. Ты никогда не будешь прежним.


Сильвия одна, в своем доме. Трясущимися руками она открывает дверцу шкафа. Ее одежда аккуратно развешана — слева брюки, посередине рубашки, справа жакеты. Одиннадцать пар туфель стоят в ряд.

Она закрывает дверцу и сталкивается лицом к лицу со своим отражением.

Но это не ее лицо, не ее волосы.

Кто ты?

Бледно-золотистая кожа, светлые волосы, длинная тонкая шея. Руки вытянуты вперед, в пальцах зажат шприц.

Что ты ищешь?

Грех!

Кто-то стучит в дверь. Она хочет закричать, позвать на помощь, но слишком поздно, они уходят. Она один на один с этой женщиной…

Сильвия резко проснулась и села в кровати. Она часто дышала, почти задыхалась, вся мокрая от пота. Сон. Это всего лишь сон. Держи себя в руках.

Номер в отеле. Лондон. Свитхарт.

Послышался шорох. Обернувшись, она заметила красные цифры на электронных часах — 2:31 ночи.

Она встала, стараясь успокоиться, и словно лунатик направилась к двери. Снова звук, резкий щелчок за дверью в коридоре.

Ее пальцы сомкнулись вокруг дверной ручки, повернули, толкнули.

Сильвия выглянула наружу — приглушенный зеленый свет, тишина. Она ощутила чье-то присутствие, посмотрела направо и увидела Свитхарта возле двери номера, в черном шелковом халате, черные блестящие волосы распущены по плечам. Ноги босые, мозолистые — забавно, что в такие странные моменты замечаешь подобные мелочи.

Он тоже пялился на ее босые ноги, нет, на ковер. Она проследила за его взглядом и увидела прямо возле своих ног коробку.

Свитхарт осторожно закрыл свою дверь, подошел, присел на корточки и стал рассматривать посылку.

— Что это? — прошептала Сильвия.

Он покачал головой.

— А ты как думаешь? — Он осторожно взял коробку двумя пальцами, занес в ее комнату и очень бережно опустил на пол.

Позвонил портье, коротко переговорил с ним, повесил трубку.

— Примерно двадцать минут назад коробка появилась у него на стойке, когда он выходил в туалет.

— Кто ее принес?

— Мужчина, без особых примет, в форме водителя такси. Коридорный не знал, надо ли доставить ее прямо сейчас или подождать до утра, поэтому решил просто оставить под дверью.

Свитхарт быстро и аккуратно собирал нужные ему предметы: чистую наволочку, ножницы, пинцет, перчатки.

— Поневоле вспомнишь о письмах с сибирской язвой, — сказала Сильвия.

— Не дыши, — бросил Свитхарт, вскрывая ножницами коричневую оберточную бумагу. Сильвия понимала, что он только отчасти шутит.

В посылке оказалась видеокассета с надписью: «ОПЕРАЦИЯ „АЛКАХЕСТ“».

— Универсальный растворитель, алкахест… алхимический термин, упоминавшийся в связи со Святым Граалем, — медленно произнес Свитхарт. — Философский камень, эликсир — элемент, производящий трансмутацию и, возможно, дарующий бессмертие.

— Могла ли Палмер в Портон-Дауне работать еще над одним проектом? — слабым голосом спросила Сильвия.

— Хороший вопрос.

— Похоже на записи, которые мы видели в «БиоПорт». — Она отбросила волосы с глаз. Зрачки расширились, радужка, обычно золотисто-каряя, при искусственном свете отливала серебром.

Свитхарт молча вставил кассету в видеомагнитофон и нажал кнопку.

Съемка велась ручной камерой, изображение и звук — такие же, как на пленке, что они смотрели раньше, «16-32-Р». Но эта запись оказалась куда страшнее.

Обезьянка-саймири, крошечная особь женского пола, тоскливо смотрела в объектив камеры. На стеклянном вольере виднелась кличка животного: САБРИНА.

Судя по всему, вполне здоровая и знакомая с процедурой, Сабрина по команде выполнила ряд упражнений на координацию и распознавание предметов.

Изображение пропало, затем снова появилось в тот момент, когда Сабрину опрыскали аэрозолем, как и на предыдущей пленке.

Часы в углу экрана показывали время — 07.13, дата относилась ко времени работы Палмер в Портон-Дауне над проектом «Никандр».

Изображение снова дернулось. По таймеру выходило, что прошло более двадцати четырех часов.

На этот раз обезьянка явно была не в себе, пассивна, не могла встать. Она спотыкалась, дрожала, смотрела остекленевшим, расфокусированным взглядом. Внезапно ее начало безудержно трясти. Она не могла стоять, все время заваливалась на бок, пасть открыта, зубы оскалены.

Следующий кадр: пустая клетка. Часы показывают 16.03, дата не указана.

Невозможно понять, в течение какого времени велась съемка — часы, дни или недели.

Меховая молния атаковала стекло вольера. Обезьянка без остановки бросалась на перегородку, пока не ударилась особенно сильно, после чего упала, задыхаясь, опустив голову, глаза расширены и наполнены ужасом. Мех в крови, она пыталась когтями рвать на себе шкуру. Она стонала, клацала зубами, пыталась подняться. Через минуту снова принялась за самоистязание.

— Она сошла с ума, — прошептала Сильвия, заставляя себя смотреть, как обезьянка полосует себе морду.

Пленка закончилась так же внезапно, как началась, экран стал синим.

— Боже мой, что же Палмер делала в Портон-Дауне? — хрипло проговорила Сильвия. — Что за ужас она создала?


Незадолго до рассвета в Лос-Аламосе спецагент Даррел Хупай вдруг заметил какое-то движение возле голубого спортивного «ягуара ХК8», принадлежащего Цели. Цель появилась внезапно, белокурое торнадо мелькнуло в линзах его бинокля. В пижаме, босая, она направлялась к двери дома с газетой в руке.

Он выругался: Откуда, черт ее побери, она появилась?

И что важнее: Где, мать ее, она была?

Он немедленно связался с руководством. Они провели небольшое совещание.

Процедура: наблюдение прервали; Цель вернулась домой в 20.13, переоделась и подготовилась ко сну в 20.44, свет в спальне выключила ровно в час ночи, все это время ее «ягуар ХК8» находился на стоянке, все это должным образом запротоколировано.

Установка: сиди спокойно, может, у нее снова бессонница, может, она просто решила пройтись или сходила за газетой.

Но тогда почему он ее не заметил?

Если она выскользнула в окно, если она переоделась в другой машине, если где-то неподалеку у нее припрятана другая машина.

У спецагента Хупая свело желудок. Он тряхнул головой.

Как ей удалось провернуть этот трюк с машиной?

Он крепко задумался над проблемой.

Он очень внимательно смотрел.

Да, смотрел он очень внимательно.

И теперь у него возникло тревожное чувство из-за того, что он пропустил момент бегства. Цель сделала ход, а ваш покорный слуга не заметил этого.

13

Алхимик… я хочу, чтобы вы были со мной… я не могу больше ждать, я утешаю себя мыслями о вас и о том, что скоро мы будем имеете.

Прошлой ночью сон: мертвые и умирающие повсюду, последствия биохолокоста, стенания призраков, жизнь Алхимика посвящена изучению грязи и несовершенства и поиску возможностей трансформации их в чистоту и совершенство. Поиски трансмутации неблагородных металлов в золото зародились в магии и таинствах. Алхимия породила науку химию.

Алхимик, я понимаю, чем вы были перед жаром и светом, и я понимаю, чем вы станете после трансформации.

Нечасто удается встретить родственную душу. Вы понимаете, что я предлагаю? Км. т. Истинное партнерство.

14

… слухи ходят давно, Рикиси…

Светящиеся буквы бежали по крошечному монитору наладонника Свитхарта. Тосиёри сообщал новости Силачу.

Тосиёри как всегда кратко ответил на закодированный вопрос: «Проект „Алкахест“?»

Свитхарт спросил: Что еще?

Он ждал, глядя в окно на Лондон. Площадь Пикадилли. Мигающие светофоры, уличные артисты, машины, едва различимые в тумане. Из-под колес машин летели брызги, от которых уворачивались пешеходы — мир суетился вокруг него. Но он находился в ином мире, живущем по своим незыблемым законам, где любая «реальность» могла расколоться, как поверхность зеркала, и обнажить другую «реальность», и так далее, и так далее.

Он бросил взгляд на слова, появившиеся на экране:

…страх сущего пришел из Содома… о некоторых инцидентах пресса так и не узнала… ни следа, ни намека, не дыши, смотри сам, хумейя 8732, путь к спасению, псалмы 0797, 099, 01, 102, 3, 3…

С помощью шифра Свитхарт занялся поиском в Интернете, выбирая сайты и статьи согласно закодированному указанию. Он собрал все фрагменты воедино.

Если «Проект „Алкахест“» существует в природе, в «БиоПорт» или где-то еще, то это сверхсекретный проект, посвященный разработке новой формы биотоксина, без запаха, без вкуса, не оставляющего никаких следов. По военным стандартам — идеальное биологическое оружие; пути заражения — через кожу, желудочно-кишечный тракт или дыхательные пути, оно не убивает, лишь калечит, поражая центральную нервную систему и мозговую деятельность жертвы. В мире, где идет война без правил, это потрясающее оружие, ведь оно еще и возлагает тяжкое бремя на здоровых, требуя огромных затрат, разрушая мораль и, в конечном счете, подрывая основы общества.

Иначе говоря, проще победить, если твои враги изувечены и безумны. Смерть — это слишком легко, увечье же означает, что уцелевшим придется заботиться о пострадавших.

Свитхарт уже знал, что название операции происходит от мифического алхимического эликсира. Это философский камень, недостающий компонент для алхимической трансмутации одних элементов в другие, подобной расщеплению атома, произведенному физиками.

Свитхарт собрался было сунуть наладонник в карман, но тут заметил последние строчки письма.

… если слухи обоснованы… остерегайся обмана… оглядывайся назад, Рикиси…

Опираясь на черный зонт вместо трости, Свитхарт перешел улицу и направился к обычной многоэтажке. Он шел мимо туристов, столпившихся у музея «Верю не верю», мимо продавщицы каштанов. От пикантного запаха жареных каштанов потекли слюнки.

На одиннадцатом этаже в маленьком угловом кабинете он встретился с двумя седовласыми джентльменами в темных костюмах. Они сидели напротив него за полированным ореховым столом, на котором лежали только его документы.

— Я благодарен вам за содействие.

Тот, что повыше и постарше, ответил Свитхарту натянутой улыбкой.

Тот, что помоложе, переплел пальцы за головой и сказал:

— У нас нет данных о проекте с таким названием или назначением.

— Вы знаете, что я связался с официальным представителем ФБР в Лондоне, — спокойно сказал Свитхарт. — Вы должны понимать, что расследование вышло за рамки полномочий Федерального бюро расследований. В дело вовлечены по крайней мере три страны, включая Великобританию и Соединенные Штаты. К тому же некий аналитик из МИ-6 проводит личное расследование…

— Если вы о мистере Лэнге, то, насколько нам известно, он находится в бессрочном отпуске до особого распоряжения. Все документы должны быть немедленно переданы в наши руки.

— Документы? Какие могут быть документы по несуществующему проекту?

— Мистер Лэнг незаконным путем получил доступ к секретной информации.

— Джентльмены, давайте начнем сначала, — очень мягко сказал Свитхарт, — нас интересует Лэнг, — он положил на стол видеокассету, — а вас интересует вот это.


Свитхарт вошел к себе в номер и обнаружил сидящую на кровати Сильвию. По коже побежали мурашки, когда он услышал голос Кристин Палмер «…спустя годы могут быть созданы лекарства от болезни Альцгеймера, эпилепсии, инсульта — первоочередной список неврологи…»

Звук внезапно оборвался — Сильвия подняла руку и щелкнула пультом. Изображение Палмер застыло на экране.

— Что ты делаешь?

— Смотрю документальный фильм, снятый Би-би-си, который ты припрятал в своем нижнем белье. Пытаюсь собрать информацию, понять, проникнуться, впитать, в общем, вся эта хренотень для создания профиля. — Она пожала плечами, не желая ссориться. — Минут двадцать назад звонил Люк.

— Ты расположилась как дома.

— Ты должен был с ним связаться. Он хотел сообщить что-то лично тебе. Уж поверь, я пыталась выведать у него, но этот парень совершенно неподкупен. — Она дотянулась до подноса с остатками ячменной лепешки и чашкой очень крепкого чуть теплого черного чая «кимун».[11]

На кровати и на полу валялись коробки, досье и папки.

— Я вижу, ты сама тут во всем разобралась, — он выглядел недовольным. — Нашла что-нибудь интересное?

— Четыре новых и очень толстых досье. Это от Лэнга?

— Он прислал их сегодня утром, видимо, это и есть то, что он нарыл.

— А где была я?

— Спала.

— Почему Лэнг отдал их тебе?

— Возможно, он понял, что его дни сочтены, — пробормотал Свитхарт, направляясь к ней. — Его участие в расследовании подходит к концу.

— Ты спросил у него про видеокассету?

— Я с ним не говорил. — Лицо Свитхарта было совершенно спокойным, чистый лист. — Пленку прислал кто-то из «БиоПорт», Крэй, Йоргенсен, Уотли. А может, и Лэнг.

— Почему он просто не отдал ее нам? К чему такие ухищрения?

— Паранойя.

— Когда мы с ним снова встретимся?

— Мы с ним не встретимся. — Свитхарт посмотрел на часы. — Мы должны быть в Гэтуике в четыре часа. Выходим через сорок пять минут, так что собирайся. — Его глаза цвета стали и ржавчины не спрашивали разрешения, они приказывали.

Она смотрела на него, чувствуя, что он что-то скрывает — но что?

— В чем дело? Ты раскопал что-то новое? Где ты был утром?

— Гулял. — Его черные волосы, стянутые в узел, блестели от дождя. Прикрытые веками глаза казались загадочными, бездонными.

— Я беспокоилась.

— Я не думал, что задержусь, — сказал он слишком спокойно, подошел к окну, распахнул тяжелые портьеры и впустил в комнату серый, холодный свет. — Я зашел позавтракать в чайную. — В его резком голосе сквозило плохо скрываемое раздражение. — Все очень мило и оригинально.

— Я думала, что-то случилось. — Она покачала головой, с удивлением поняв, что одновременно напугана и сердита. — После вчерашнего, и еще эта пленка…

— Я решил дать тебе поспать, но мне следовало оставить записку. Извини.

Он покончил с извинениями, сел в кресло напротив, налил себе чаю в стакан. Его глаза остановились на Сильвии. Готов к действию, тело расслаблено. Ожидание.

Застывшее на экране изображение вдруг ожило: снова зазвучал голос Кристин Палмер, ее лицо показали во весь экран. На экране, как и в жизни, она излучала обаяние, ум и утонченную сексуальность. В ее движениях сквозило что-то странное, тревожное.

И тут Сильвия впервые заметила, что в классических чертах Палмер присутствовала легкая асимметрия — левый глаз заметно выше правого.

Палмер говорила, что ее группа работает над нейротоксичными веществами, выделенными из морских улиток и динофлагеллятов. Она повернулась к репортеру, объясняя: «Хотя сейчас эти болезни считаются неизлечимыми, но уже скоро создадут принципиально новые эффективные лекарства, и перспективы нашего исследования, наряду с прорывом в изучении стволовых клеток…»

Сильвия снова остановила пленку.

— Она и тебя сможет убедить, — сказал Свитхарт, — с ее-то харизмой.

— А ты видишь ее насквозь, — парировала Сильвия. — Она лжет, не Би-би-си, не зрителям — она лжет себе. Вот послушай этот фрагмент — смотри на нее и слушай.

Изображение Палмер снова ожило, она посмотрела на репортера, затем отвела взгляд: «Возможность с помощью современных технологий облегчить человеческие страдания — вот что заставляет меня трудиться каждый день».

Стоп-кадр. Сильвия возбужденно заговорила:

— Послушай эту четкую монотонную речь — она сдерживает себя. Посмотри, как она держится — отворачивается, прячет рот, это единственный момент на протяжении всего интервью, когда она физически избегает зрителя. И посмотри на ее мимику… когда она отворачивается, глаза широко раскрыты — гнев, брови подняты — страдание. Она не верит в свои слова.

Свитхарт взял у нее пульт. Молча перемотал, пустил фрагмент на замедленной скорости и потом не стал выключать.

Голос за кадром рассказывал, что токсины, выделенные из яда кобры, будут использоваться для лечения иммунных нарушений, токсины из яда скорпиона уже применяются для лечения опухолей головного мозга. Составляющие яда ботропса[12] можно использовать в качестве антибиотиков.

После фрагмента, посвященного промышленной значимости токсинов, диктор произнес стандартное предупреждение: «Разумеется, в исследовании животных ядов и других биотоксинов есть и темная сторона. В мире науки оно известно как „ЯБХ-оружие“ — ядерное, биологическое, химическое. Но в использовании биотоксинов в качестве оружия нет ничего нового, отравленные стрелы упоминаются еще в Книге Иова».

Он закончил, с энтузиазмом поразглагольствовав о грядущих чудесах медицины, камера отъехала назад, показывая доктора Палмер в лаборатории, одну, ни Саманты Грейсон, ни доктора Харриса Крэя, ни других участников проекта.

— Она не такая, как Адам Райкер, — медленно произнесла Сильвия, — у Райкера была одна основная потребность — он стремился контролировать отношения силой, вот что заставляло его убивать. Кристин куда более сложная личность.

Сильвия настолько увлеклась, что даже не заметила, как назвала Палмер по имени, впрочем, она могла бы это легко объяснить: дистанция между психологом и его мишенью сокращалась.

— Кристин одолевают сомнения по поводу ее работы. Да и как ей не сомневаться? Она разрабатывает противоядия и лекарства и в то же время создает новые токсины, новые яды, новое биологическое оружие. Как же ей не сомневаться? — она смотрела на Свитхарта невидящими, потемневшими от страха глазами. — Я считала, что наша задача — создать психологический профиль серийного отравителя.

— Так и есть, — отрезал он.

— Но теперь я знаю, с чем мы имеем дело — токсины, биологическое оружие…

— Сильвия…

—..мне страшно, вокруг сплошные тайны, все нам лгут, и как в таких условиях можно работать?

— Сильвия, стоп. — Он придвинулся к ней. — Сначала ты сказала верно, мы создаем профиль серийного убийцы. А что там творится в Портон-Дауне или «БиоПорт», что такое проект «Никандр» — это не наше дело.

Она посмотрела на него:

— Но нельзя же не обращать на это внимания.

— Можно, — сказал он твердо, — именно так мы и сделаем.

По пути в аэропорт такси остановилось в центре района под названием Ковент-Гарден.

Сильвия, закутавшись в ярко-синий плащ, шла за Свитхартом по узкой аллее. На полпути он остановился перед массивной дверью старого здания. Из водостока лило, и на лестнице образовалась лужа. Сильвия прочитала полустертую надпись на деревянной табличке: «ТЕАТРАЛЬНЫЙ СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД».

Как ни странно, когда Свитхарт потянул засов, дверь открылась. В здании театра оказалось темно. Свитхарт поднялся по небольшой лестнице, подошел к древней конторке и коротко, шепотом переговорил с человеком в форме. Тот покивал и указал на полутемный коридор, куда Свитхарт и направился, к свету и голосам.

Сильвия затаила дыхание, когда они дошли до кулис и оказались слева от сцены, позади декораций, вокруг царил таинственный полумрак. Рядом суетились призрачные фигуры: рабочие сцены и актеры, ожидающие своего выхода.

Внезапно кто-то произнес: «Дорогу ей!»

Со сцены донесся голос: «Что там за суматоха?»

Сильвия отскочила — мимо прошмыгнула женщина, оставив за собой шлейф запахов: косметика, апельсиновая корка, пот. Актриса неторопливо выступила на сцену, все внимание зала устремилось на нее. Она была одета в белое и двигалась с необычной грацией.

Без крышки гроб его несли, скок-скок со всех ног…[13]

Сильвия завороженно смотрела, как Офелия поет свою безумную песню. Свитхарт привел ее на эту шекспировскую трагедию к моменту объяснения между королем, Лаэртом и его обреченной сестрой. Офелия сошла с ума, узнав, что отец погиб от меча ее возлюбленного; Лаэрт — вне себя от горя, он жаждет мести.

Но во всем виноват король, — размышляла Сильвия, — кровожадный король со своим ядом.

Но вот сцена закончилась, актриса убежала за кулисы, Свитхарт пошел за ней.

— «Гамлет»? — прошептала Сильвия, следуя за ним по пятам. — Ты это к чему?

— «Гамлет». — Он тихо постучал в дверь гримерки, за которой исчезла Офелия.

Раздался голос:

— Открыто.

Они вошли в маленькую захламленную комнату.

— Я вас жду, — сказали из-за ширмы. — Располагайтесь, подождите минутку.

Они присели. Сильвия сгорала от любопытства. Она принялась рассматривать туалетный столик, заставленный баночками, клеем, лосьонами, пудрой, кисточками, карандашами. На зеркале висело потрепанное расписание репетиций, на стуле лежала открытая рукопись с подчеркнутыми строчками.

Определенно не Шекспир.

Из-за ширмы вышел мужчина. Он уже снял белокурый парик и лиф и остался в длинной струящейся юбке. Он широко улыбался, зубы на фоне белого грима и красной помады казались желтоватыми.

Сильвия не смогла скрыть удивления.

— А вы ожидали увидеть манящий блуждающий огонек? — спросил он. — У нас авангардная постановка «Гамлета», дорогуша.

— Доктор Сильвия Стрэйндж, позвольте представить вам достопочтенного сэра Энгуса Блэкмора, — произнес Свитхарт.

Сэр Энгус приподнял над головой воображаемую шляпу и поклонился.

Сильвия послала мрачный взгляд коллеге, прежде чем обратиться к высокому и, как она теперь заметила, довольно красивому актеру.

— Сэр Энгус, очень приятно. Однако мы вторглись в вашу комнату для переодевания…

— Просто Энгус. — Он достал из-за уха сигарилью. — Комната для переодевания — это фальшь, подделка, обман, наглая ложь. Чулан для переодевания, шкаф для переодевания, каморка для переодевания, нора для переодевания — но не комната, ни в коем случае не комната.

Сильвия взяла со стола тонкую золотую зажигалку, высекла пламя и поднесла к сигарилье. Сладкий резковатый запах наполнил воздух.

— Спасибо, голубушка. Все это так занятно. — Его руки грациозно описывали круги в воздухе, создавая завитки из дыма. — Мое прибежище. Ваше исследование больного рассудка. Мой больной рассудок. Вы пришли по адресу. — Он посмотрел на них, рука на бедре, густо подведенные черным глаза, белый грим.

Сильвия осознавала, что откровенно пялится на него. А Свитхарт сказал ей, что они едут поговорить со старым партнером Палмер.

Что значит — партнером? Другом? Однокашником? Родственником?

— Мы с Крисси были вместе, — Энгус подмигнул, наслаждаясь удивлением Сильвии. — Ушшеный и трагишшеский актер, — прошепелявил он, словно кот Сильвестр,[14] — шшрезвышайно романтишшно. — Повернувшись к зеркалу, он окунул губку в кольдкрем и принялся стирать грим с лица. — Несмотря на платьице, дорогуша, я не питаю склонности к мальчикам.

— Я вовсе не… — пробормотала Сильвия. — Даже если… я не… в общем, неважно. — Она вздохнула, а Свитхарт округлил глаза.


Энгус улыбнулся:

— У меня с детства все пошло кувырком. Мы росли вместе. — Он рассматривал свое отражение в зеркале, тщательно протирая все складки и морщины лица. — Я знал ее отца, невероятный человек, почти Господь Бог, правда. И я дружил с Эйвери Уинтером, еще одной любовью всей ее жизни.

Свитхарт почти не двигался с тех пор, как они зашли в гримерку. Казалось, только в неподвижности его габариты не бросались в глаза. Он внимательно слушал актера.

— Кристин и Эйвери были обручены лет сто, можно сказать, обещаны друг другу с пеленок. Но свадьба отменилась из-за его болезни, рака. С большой буквы «Р», как говорят у вас за океаном. — Уголки его рта опустились, лицо стало похожим на гротескную маску Трагедии. — Кристин все равно хотела, чтобы они поженились, но Эйвери отказался. Из гордости, мужества, чести — качеств, которых нет у меня. Я должен был быть их шафером. Все это невыносимо печально.

Он отбросил губку, взял ватные шарики и флакон тоника. Комнату заполнил резкий запах спирта.

— И на редкость подозрительно. Два самых значимых в жизни Кристин человека умерли в течение месяца, один за другим. — Он нахмурился. — Выходит, что Эйвери сыграл в ящик, а я оказался на переднем плане. Не слишком красиво выглядит, верно? — Но он казался вполне довольным собой.

На несколько секунд воцарилось молчание, затем Энгус пожал плечами:

— В химии я сроду ничего не понимал. Меня даже из частной школы вышибли. Я гожусь только на то, чтоб кривляться и трахаться. Так мне Крисси говорила.

— Вы поддерживаете отношения с доктором Палмер… Кристин? — спросила Сильвия.

— Не видел ее с тех пор, как она уехала из Лондона. Примерно полгода.

— Но вы общаетесь? — спросил Свитхарт.

Энгус кивнул, жеманно улыбнувшись:

— Она позвонила мне вчера вечером. Якобы узнать, как поживаю, но я-то знаю, зачем она звонила. — Он выдержал драматическую паузу, выщипывая бровь. — Хотела выяснить, не интересуется ли кто.

— Интересуется чем?

— Ею самой, — он неодобрительно поджал губы. — Я ответил, что со мной никто уже лет сто не разговаривал. — Он выпрямился на стуле. — Ну я ведь и не солгал. Но если вдруг она позвонит сегодня, придется сказать, что ко мне на огонек заглянула парочка янки.

— А она позвонит?

— Это не в ее духе, — сказал Энгус. — Раз в полтора месяца, не чаще. Если только ты не самец года.

Сильвия моргнула, подскочив:

— У нее есть постоянные любовники?

Энгус фыркнул:

— Постоянные, переменные, тупые, совращенные; вольная птичка наша Кристин. Она знакомится с ними в Интернете, полная анонимность. Думаю, ее амуры помогают не забывать, кто она, — тихо произнес он. — Помогают помнить, что и она смертна.

Он смотрел в спину Свитхарта, теперь же перевел взгляд на Сильвию.

— «Как все другое отлетело вдруг: сомнение, отчаянье, испуг… И муки ревности зеленоглазой!»[15]

— «Лир»? — предположила Сильвия.

— Ай-яй-яй, — Энгус погрозил пальцем.

— Когда вы с Кристин были любовниками, — спокойно спросил Свитхарт, — над каким проектом она в тот момент работала?

— Мы с Крисси балуемся последние лет тридцать, время от времени, там-сям. Но если вы о том коротком периоде, когда мы притворялись, что у нас серьезные отношения, он продлился меньше двух лет. — Он многозначительно посмотрел на Свитхарта и вытянул губы. — Тогда она работала в Нидерландах и консультировала по всему миру: Африка, обе Америки, Азия, Япония. Если я ничего не путаю, Япония тогда для нее много значила.

На этот раз Сильвия обратила внимание, что он явно подчеркнул последнюю фразу.

Но не успела она вставить слово, как Энгус снова заговорил:

— В то время она делала то же, что и всегда, — сказал он театрально, каждый жест привлекал внимание к человеку, к актеру. Он так давно лицедействовал, что, возможно, уже и не замечал своей наигранности. — Изучала каких-то жутких уродцев и их мерзкие выделения.

— Нейротоксины? — Сильвия смотрела то на Энгуса, то на Свитхарта.

— Они самые.

— Ее финансировали частные лица или правительство?

— И то, и другое. Частное предприятие, но правительство тоже имело свой кусок пирога, — он снова нахмурился. — Кристин тревожило то, что лаборатория творила с плодами ее трудов.

— Что значит «тревожило»?

— Вгоняло в истерику, угнетало, заставляло испытывать вину. — Он помолчал.

Лишенное театральной неестественности, его лицо словно принадлежало другому человеку — постаревшее, усталое.

— Понимаете, они все время лгали ей, и эта работа была… «защита-нападение». Защита одного — это нападение на другого, как говорится. Все так запутано, верно?

— И что же она сделала?

— А это вы у нее спросите.

— Она когда-нибудь лечилась в санатории или больнице? — спросил Свитхарт.

— А, в психушке. Все бельишко уже переворошили? — печально улыбнулся Энгус. — Впрочем, это не такая уж тайна. После смерти отца, а вскоре и Эйвери… Ей требовалось время… — он мрачно посмотрел на свои руки. — Кристин отправилась в клинику. И там ей стало лучше.

Теперь он ушел в себя, взгляд стал задумчивым, выражение лица отсутствующим.

— Я все еще люблю эту женщину. Я всегда буду любить ее. Знаете, она удивительная актриса, куда мне до нее. Госпожа Кристин Палмер.

— А как насчет доверия? — Сильвия отвела взгляд от Свитхарта. — Вы ей доверяете?

— Я бы доверил ей свою жизнь.

Внезапно Свитхарт шевельнулся.

— В каком состоянии Эйвери пребывал перед смертью?

— Он хотел умереть.

— Он просил Кристин помочь ему?

— Почему бы и нет? Он даже меня умолял придушить его подушкой, но я в таких делах не силен.

— А Кристин? Как вы думаете, она способна на убийство?

— «Но тише! Ветром утренним пахнуло. Потороплюсь. Когда я спал в саду в свое послеобеденное время, в мой уголок прокрался дядя твой, с проклятым соком белены во фляге, и мне в ушную полость влил настой…»[16] — голос сэра Энгуса Блэкмора погас, он прижал руку к сердцу. — Я никогда бы не полюбил женщину, которая не способна убить.

— Вы упомянули о других любовниках Кристин, — начала Сильвия.

Но сэр Энгус приложил к уху ладонь и воскликнул:

— Чу! Я слышу, меня призывают! — он поспешно напялил белокурый парик и влез в верхнюю часть костюма.

Свитхарт повернул ручку, замок щелкнул, в приоткрытую дверь ворвался сквозняк. Она дотронулась до руки актера.

— Я вижу, что вы заботитесь о Кристин, но почему же тогда вы решили поговорить с нами?

— Больна не моя Крисси. Это все правительства, их секретные проекты, они используют блестящие умы, несмотря на их хрупкость. Бюрократия — вот настоящая болезнь, никто не хочет брать на себя ответственность, никто ни в чем не виноват, ведь все решения принимает правительство или корпорация. — Он повернулся к зеркалу. — Знаете, у вас очень милое и открытое лицо.

Он поднял руки, как бы обхватив ладонями отражение Сильвии:

— «Мой друг, как в книге, на твоем лице легко прочесть диковинные вещи».[17] — Немного «Макбета» для доктора Стрэйндж


Они опаздывали, последние пассажиры уже прошли таможенный контроль и поднялись на борт самолета, следующего рейсом 6312, вылет из Гэтуика в 16.15, прибытие в Альбукерк в среду, остановка в Атланте в 11.14. В среду.

Время полета четырнадцать часов двадцать шесть минут.

Когда самолет набрал высоту, Сильвия аккуратно сложила руки на коленях и повернулась к Свитхарту. Его глаза, холодные и серые, постоянно меняли цвет, словно океан перед штормом.

— У тебя интересная манера, Свитхарт. — Ее голос звучал мягко, даже интимно. — Ты не отворачиваешься, когда лжешь. Чем больше ты утаиваешь правду, тем прямее смотришь. Ты действительно полная противоположность Палмер. Это интригует.

Она вытащила из кармана сиденья журнал и принялась бесцельно листать страницы, закусила губу, пытаясь собраться с мыслями, затем снова спокойно заговорила:

— Меня очень удивляет, что ты обращаешься со мной, будто я слепая. Неужели ты думал, что я ни о чем не догадаюсь?

— Не понимаю, о чем ты.

Но он не смог скрыть беспокойства, глаза его сузились.

Журнал соскользнул с ее колен на пол, она не обратила на это внимания.

— Ты скормил мне этот бред: «Мы здесь всего лишь для того, чтобы создать психологический профиль Кристин, забудь обо всем остальном, мы сосредоточены на ней, на убийце, на профиле». Так вот, дело в том, что ты занимаешься не этим, тебя интересует что-то другое. И дело тут не в докторе Палмер, она просто часть чего-то большего и куда более опасного.

— Говори тише.

Некоторые пассажиры взглянули на них и тут же отвернулись.

— Люк допустил одну ошибку, позвонив сегодня утром, — шепотом сказала Сильвия. — Он вежливо изобразил заинтересованность, когда я упомянула о Палмер, но информация, которую он приготовил для тебя, не имела к ней никакого отношения. Черт побери, над чем ты работаешь, Свитхарт?

Сильвия вытащила из-под сиденья ноутбук и включила его. Пока программа загружалась, она грызла ноготь, затем начала печатать:

Ты выслеживаешь шпиона — кого-то связанного с незаконным производством биологического оружия — саманта г/ п лэнг/ др крэй/ палмер??? — ты как ученый в ираке, который перестал публиковаться, когда его работу засекретили, и все знают, но никто ничего не говорит — всегда ищешь того, кто молчит — ты слишком спокоен — скажи люку, он прокололся

Целый час они молчали. В самолете царил полумрак, большинство пассажиров спали, переваривая самолетный обед — свиную вырезку или куриное фетуччини, — или смотрели на мерцающие телеэкраны, расположенные над каждым пятым рядом.

Она отправила мейл Мэтту, написала, что не может дождаться встречи с ним и как сильно по нему скучала. Затем закрыла глаза, пытаясь перенестись на маленький райский пляж в Коста-Рике, где они месяц назад провели отпуск..

Она перебирала воспоминания и почти засыпала, поглядывая на черный бархатный мир за бортом самолета, ее лицо отражалось в толстом поцарапанном стекле иллюминатора.

Свитхарт тронул ее за руку, она повернулась к нему. Ее глаза выражали не злость, как он ожидал, а печаль.

— Прости, — мягко сказал он. — Я так долго живу в этом, моя жизнь четко разграничена, обособлена, вся информация распределена по ячейкам, возможно, это неправильно, но я с этим смирился. Забываю, что это может причинить боль окружающим. — Он запнулся, перевел дыхание. — Работа, секретность, разведка, стали частью моей жизни. — Он посмотрел на свои руки. — Я вырос среди тайн. Они заполняли все вокруг меня еще в детстве. Честно говоря, не представляю, как можно жить иначе.

Сильвия взяла его за руку, он заглянул ей в лицо, и увидел все ту же безграничную печаль.

Она склонила голову ему на плечо, как ребенок, и прошептала:

— Это опасная жизнь. Я боюсь за тебя. Я боюсь за себя.


Лишь во время пересадки в Хьюстоне она заметила копну рыжих волос доктора Харриса Крэя. Ушло несколько секунд, чтобы соединить имя с человеком — «БиоПорт» и Портон-Даун, казалось, остались где-то в прошлой жизни.

Молекулярный токсиколог сидел возле прохода в пятнадцати рядах позади них. Он приветственно кивнул, когда понял, что его узнали.

Когда они вышли из самолета, он подошел поздороваться.

— Мне предложили место доктора Томаса, — сказал он. — Буду работать с Кристин, с доктором Палмер, на проекте в ЛАНЛ. — Он пожал плечами. — Очевидный выбор. Жизнь вообще интересная штука.

Полет из Хьюстона в Альбукерк прошел спокойно, без происшествий, но Сильвия спала тревожно, ее сны метались и кружились в безоблачном небе.

Когда самолет заходил на посадку над Нью-Мексико, ей снилась отравительница в длинном платье, украшенном стеклярусом, и в маске Трагедии. Отравительница протягивала дар — бокал вина. Сильвия попыталась оттолкнуть бокал, но отравительница оказалась сильной, и вино пролилось. Капля упала Сильвии на щеку, обожгла ее, прожгла дыру в коже. Сильвия закричала.

Когда отравительница со смехом отступила, маска упала, и Сильвия поняла, что ее одурачили, и перед ней мужчина. Его лицо менялось — сначала Пол Лэнг, потом Харрис Крэй.

15

В час дня, в четверг (девять вечера по лондонскому времени) Сильвия прокралась в спальню Серены. Ее приемная дочь зашевелилась, потянулась под одеялом, потерла глаза.

— Привет.

— Привет, соня. — Сильвия прижалась к Серене, — я соскучилась.

— Я тоже. А еще я немного сержусь.

— Потому что я уехала в Лондон?

— Потому что я боялась, вдруг что-то случится.

— Но я же вернулась живая и невредимая. Прости, что напугала тебя, детка, я не хотела.

— У тебя страшная работа.

— Чего же ты боишься?

— Ты ловишь злых людей, — нахмурилась Серена, — как тот, который убил свою семью.

— Адам Райкер? — эту историю обсуждали во всех новостях, но Серена, как и большинство детей ее возраста, не имела привычки смотреть Си-эн-эн. Сильвия удивилась, девочка никогда прежде не упоминала об этом деле.

— Что ты знаешь о Райкере? — спросила она.

— Он убил много-много людей, а ты помогала полиции поймать его.

— И полиция его поймала. Теперь он никому не сможет повредить.

— Потому что он умер, — тихо сказала Серена, — но и его семья тоже. — Она вздохнула. — Он убил своих детей… и свою жену, да?

— Да, — Сильвия закрыла глаза, стараясь не вспоминать всего этого.

— А вдруг он и тебя убил бы? — Серена говорила так тихо, что Сильвии пришлось наклониться к ней.

— Детка, да ни за что на свете, — Сильвия прижала Серену к себе и чмокнула в лоб. — Запомни одну вещь — я хорошо знаю свою работу. Я никогда не рискую, я очень осторожна.

— Честное слово? — спросила Серена. Ее веки опустились, дыхание стало сонным.

— Честное слово.


Через пятнадцать минут, когда Мэтт заглянул к ним, обе спали. Он поправил одеяло, стараясь не разбудить, но Сильвия открыла глаза и робко улыбнулась, зевая.

— Ты тоже на меня сердишься? — прошептала она.

— Уже нет, — ответил он и погладил ее по щеке. Волосы у него спутались, глаза заспанные, фланелевая пижама помялась. — Я просто скучал по тебе.

— Я тоже скучала. Господи, как же я скучала. Я хотела позвонить тебе вчера вечером, по здешнему времени, но попала на автоответчик.

Он прижал палец к губам.

Она выскользнула из постели Серены, поправила одеяло и вышла вслед за Мэттом в коридор.

— Я не стала оставлять сообщения, чтобы не повторяться.

Она замолчала, перебирая в голове варианты.

— Ты работал допоздна?

— Встреча затянулась, — он поднимался наверх, — я заночевал в Альбукерке.

Сильвия пошла за ним в спальню.

— Встреча с кем?..

Он со вздохом повернулся к ней. В комнате было темно, но луна светила в потолочное окно, и она отчетливо видела его лицо.

— Лусия Эрнандес пригласила кое-кого из своих ребятишек Своих должников.

— Ты хочешь сказать, что Лусия пригласила ребятишек своего зятя? Очень даже неплохо, когда твоя сестра замужем за сенатором.

— Как бы то ни было, — сказал он, — Лусия любезно устроила обед, чтобы помочь найти средства на новый проект. Теперь мы сможем проводить специальные операции, создать новый центр для руководства правоохранительными органами, чрезвычайными ситуациями, командами по опасным материалам… — Он замолк — Ты, часом, не ревнуешь?

— Разумеется, нет.

— Вот и хорошо. А то просто смешно.

— Но ведь Лусия не просто деловой партнер, она умна и красива.

— Ну да, — он взял ее за руку. — Черт возьми, Сильвия, через неделю я на тебе женюсь, я люблю тебя, я уже который год хочу жениться на тебе, хочу завести нашего ребенка.

— Я не ревную.

— Куда ты собралась?

— Хочу принять душ. — Сильвия вошла в ванную, закрыла за собой дверь. Включила душ и стала под чуть теплую воду. Сквозь прозрачную занавеску она увидела, как Мэтт вошел, прислонился к стене и скрестил руки на груди, глядя на нее.

— Не выношу, когда ты уходишь, не дослушав меня.

— Прости, — она взяла с полки флакон, налила шампунь на ладонь. — Я вымоталась, у меня все болит, я хочу смыть эту самолетную грязь, самолетных блох…

— Блох?

— …и лечь в постель. Пожалуйста, давай не будем спорить.

— Я не спорю. — В голосе Мэтта звучал страх. Но он подавил его и произнес: — Мойся. Я люблю тебя. Я соскучился. Я просто рад, что ты вернулась.

— Я тоже. — Она намылила волосы, жмурясь от пены.

— Хочу подробнее узнать о твоей поездке.

— Завтра. Я все тебе расскажу.

Он не уходил. Стоял и смотрел на нее, затем начал расстегивать пижаму.

— Что это ты делаешь?

— Хочу к тебе. — Он стянул штаны и встал под душ. — Повернись, я потру тебе спинку.

Она прижалась лбом к кафелю и удовлетворенно вздохнула, когда губка прошлась по ее спине, заду.

— Как хорошо…

К ее бедру знакомо прижалось нечто твердое. Сильвия повернулась и поцеловала Мэтта, он ответил на поцелуй и пробормотал:

— Видишь, что получается, когда ты сбегаешь?

Когда они оторвались друг от друга, она взяла его лицо в ладони.

— Ну как, теперь я прощена?

— Нет. Ты укатила в Лондон, бросила своего жениха. Тебя ждет кара.

— Какая?

— Вот такая…

— Ой как здорово.


Мэтт отправился в постель раньше нее. Сильвия намазалась кремом, почистила зубы, даже прошлась по ним ниткой. Она надеялась, что Мэтт уже спит, но тот сидел на кровати с ее черной кожаной сумочкой в руках.

— Почему ты мне солгала?

Она непонимающе покачала головой.

Он протянул ей розовую коробочку с противозачаточными таблетками.

— Ты все еще принимаешь их.

— Да.

— Твою мать, — сказал Мэтт тихо и угрожающе, он, человек, который практически не выражался. — Не могу в это поверить. Черт.

— Мэтт…

— Молчи, — он поднял руку. Выражение его лица менялось — боль, печаль, страх.

Сильвия открыла было рот, но не смогла произнести ни звука и просто покачала головой.

— Я думал, мы все решили, — сказал он. — Всего несколько минут назад я думал: может, это случится прямо сейчас, может, мы создаем новую жизнь.

— Я знаю, я должна была… — она поняла, что оправдывается. — Я думала, что готова, но ничего не могу поделать, мне нужно еще время.

— Ты права, ничего не поделаешь, если тебе нужно время, но я заслуживаю знать правду.

Он швырнул сумочку и таблетки на пол. И, проходя мимо нее, прошептал:

— Господи, Сильвия.


13.45, четверг.

— Я пропустил через МОЗАИКу имена, которые ты мне дал.

— И что? — поторопил Свитхарт. Он сидел в темноте в своем номере в «Эльдорадо». Сухой пустынный ветер хлопал окнами.

— Доктор Крэй чист, и это вызывает подозрение. — Тихий голос Люка преодолел восемьсот миль через спутники и посторонние шумы. — И почему эти люди такие ранимые? Natura humanas.

— Копай глубже.

— Всегда копаю.

Люк поинтересовался, какая погода в Санта-Фе, пожаловался на смог в Лос-Анджелесе. Они немного поболтали.

— Что у тебя есть на Лэнга? — спросил Свитхарт.

— Кое-что тебе понравится, — ответил Люк, подавляя зевок. — У мистера Лэнга серьезные проблемы с кредитом, его подружка любила красивые вещи. Их роман или то, что Лэнг пытался занимать деньги, привело к ссоре с родственниками. Лэнг по уши в долгах.

Свитхарт присвистнул, когда Люк назвал сумму.

— Ты просил меня проверить даты, когда Саманта Грейсон пропускала работу, — сказал Люк. — Похоже, она была не так уж больна, по крайней мере, не настолько, чтобы отлеживаться дома в постели.

Он умолк, стало слышно, как он стучит по клавиатуре.

— Она намотала не одну сотню миль, даже получила скидку постоянного пассажира — Амстердам, Афины, Гонконг и Сейшелы — не иначе как любила понырять с аквалангом.

— Что-то я не встречал в Амстердаме любителей дайвинга, — сухо сказал Свитхарт.

— Да и в Гонконге они не водятся, зато их полно на Сейшелах. Я слышал, водичка там горячая. Видать, она любила поплавать в горячей воде, — хмыкнул Люк — Между прочим, Пол Лэнг ее никогда не сопровождал.

— Я сомневаюсь, что он вообще знал о ее делишках.

— Организатор поездок — бюро путешествий «Всемирные Туры», потом оно закрылось. По всей видимости, «Всемирные Туры Инкорпорейтед» были связаны с «Всемирными Развлечениями», и эти развлечения включали в себя помимо сети отелей еще и эскорт-услуги. «Всемирные Развлечения» зарегистрированы в Гонконге.

— Мы опять вернулись к Китаю, — отозвался Свитхарт. — Кто оплачивал путешествия Грейсон?

— Она никогда не платила за билеты и гостиницы. Но деньги с ее кредиток — семь карточек с общей суммой двадцать восемь тысяч долларов — уходили на одежду, украшения и прочую роскошь.

— И служба безопасности Портон-Дауна до этого не докопалась? Такой счет должен привлекать внимание, как огромный красный флаг.

— И никто бы не докопался без твоей наводки — четыре карточки оформлены на Сэмюэла Грейсона. Ее отца. Он умер в девяносто девятом году.

— Значит, она сохранила карточки, — произнес Свитхарт, — и расплачивалась ими по счетам.

— Электронный перевод со счета ее отца. На самом деле, она положила на счет крупную сумму за два месяца до смерти. Тридцать тысяч долларов. Как-то не похоже на ее зарплату.

— Попробую угадать — «Всемирные Развлечения» оплатили ее услуги в качестве турагента.

— «Всемирные Развлечения» оплатили ее услуги в качестве бог знает кого, она была девушкой легкого поведения.

— Или же курьером, — Свитхарт глубоко вдохнул, задержал дыхание и медленно выдохнул: — Она перевозила деньги, товар, информацию?

— Хороший вопрос. Будем искать. Слушай, профессор, — тихо произнес Люк, — передай мои поздравления доктору Стрэйндж Скажи ей, я собираюсь поцеловать невесту.

Свитхарт что-то проворчал.

— Кстати, что ты подаришь им на свадьбу? — спросил Люк.

Вместо ответа Свитхарт повесил трубку.

Он обдумывал эту информацию, наряду с другими сведениями, полученными сегодня.

Тосиёри писал:

На твой запрос ответ отрицательный. Секретное распоряжение. Жаль, если это подвергнет опасности твоих друзей. Стейки великолепны.


Следующие три часа Свитхарт просидел в полумраке, отпустив сознание в свободное плавание, но время от времени возвращая его в исходную точку — вперед, назад, вперед, назад — как дыхание, как упражнения в сумо, как медитация.

Оставаясь неподвижным, он странствовал по миру. Образы Гонконга всплыли в памяти, это место он выбрал неслучайно.

Он слышал тихий мелодичный голос, который редко позволял себе вспоминать. Колыбельная, которую мать пела ему, возвращаясь домой на рассвете.

Он вспоминал голубые волны, щекочущие кожу; духи; платье матери, которое навсегда запечатлелось в его сознании; голубое, ее любимый цвет, голубизна горных вершин, когда полуденные облака скрывают солнце и воздух становится тяжелым и плотным, голубизна павлиньих перьев, голубизна рыбы, проплывающей под слюдяной поверхностью соленой воды.

Теперь воображение странствовало между Гонконгом и Гавайями.

Его жизнь на этих островах ушла в прошлое вместе с матерью, ее любовниками, его отцом. Как обычно, выпустив из подсознания осколки воспоминаний, он удивился: почему я еще здесь?

Другое видение, не столь давнее, более яркое, всплыло в сознании: два сплетенных тела.

Япония. Дождь стучит по бумажной перегородке.

Тихие голоса и запах уксуса.

Он сражен болью и гневом.

Страстное желание.

И что-то еще, какое-то иное чувство, острое, цвета чистого нефрита.

Эти чувства непривычны.

Они не радовали его.

Они нарушали его самообладание.


Пол Лэнг смотрел на компактный черный чемоданчик. Потом открыл его, вдохнул резкий, острый химический запах. Ампулы аккуратно уложены в гнезда, защитная крышка на липучке плотно держит их на месте, толстая прокладка предохраняет от поломок. Некоторые ячейки пусты.

Саманта всегда хранила этот кейс вместе со своими туалетными принадлежностями. Это аптечка, говорила она. Он верил ей. Но после ее смерти он обнаружил чемоданчик на верхней полке в ванной. Она спрятала его за коробкой с остатками пакета первой помощи. Возможно, забросила его туда в спешке, когда он однажды застал ее врасплох.

Он мог только гадать.

У него тряслись руки, дрожащими пальцами он достал самую большую ампулу. Ее уже вскрыли. Он поднес ампулу к свету и разглядел внутри почти микроскопическую пыль. Это могло быть что угодно. Что угодно.

В эти дни он воображал, как открывает ампулу и вдыхает содержимое. Или представлял, что кладет ее в карман, заходит в вагон метро, давит ногой. Ждет.

В эти дни Лэнг многое воображал.

Но сейчас он положил ампулу обратно в ячейку, застегнул липучку, закрыл чемоданчик, упаковал его вместе с одеждой и паспортом. Он отправлялся в дорогу. В Америку. В Нью-Мексико. Он мог выиграть восемь часов и прибыть на место в шесть вечера. В четверг.

Он проделал сложную работу и выявил предательство. Американцы солгали ему, они не собирались отдавать Кристин Палмер правосудию. Она снова выйдет сухой из воды, если только он не возьмет дело в свои руки.

Он разработал план, способ установить контакт.

Застегнул сумку, выключил ноутбук.

Посмотрел на часы, оставался час на отдых. Он не стал ложиться в кровать, нашел место на полу, где умерла Саманта, лег, подтянув колени к подбородку. И закрыл глаза.