"Счастливчик" - читать интересную книгу автора (Жирков Леонид Сергеевич)

Глава VIII. Это как же понимать?

Нил Серафимович выполнил свое обязательство придти и записать наши показания на половину, то есть сам не пришел, но прислал своего представителя. Через день после моего вселения в дом доктора Билецкого, пришел, достаточно молодой человек, представившейся Михаилом Ивановичем, фамилию я не запомнил, служащим канцелярии, кандидатом на классный чин, все подробно расспросил.

Обращаясь ко мне он спросил:

— Давеча Вы у Нила Серафимовича про револьвер ничего не сказали, которым так удачно распорядились. Откуда он у Вас?

— Остался после отца. Взял с собой на всякий случай. Как видите пригодился.

— Разрешение на ношение у Вас имеется?

Я честно ответил, что нет, не имеется. Сделав наивные глаза, поинтересовался, неужели теперь надо выправлять разрешение?

— После возмущения пятого года надо было выправить. Н-дааа…

Тут вмешался доктор, как брошенный в атаку засадный полк и убедив канцеляриста не создавать проблем юному герою, отпустить его на покаяние, с обязательством выправить необходимую бумагу буде только представится возможность, и прочее, прочее, прочее.

Исполненный важности Михаил Иванович все красивым почерком записал и дал мне расписаться.

Гордо отказался от предложения пообедать и удалился, напоследок сказав мне, что я могу располагать свободой перемещения, как мне будет угодно. На вопрос доктора о судьбе двух злодеев, Михаил Иванович, сказал, что воинской команды не дали, а больше он ничего не знает.

Таким образом, моя устная подписка о невыезде аннулирована и можно собираться в дорогу. Доктор, которому я изложил свои планы покинуть гостеприимный приют, замахал руками и пригрозил мне, что если я не выкину из головы блажь о дороге, он доктор, определит меня в больницу, под надзор санитара Григория, мужчины грубого, и который доктору всецело предан.

— Вы голубчик в зеркало осмотрите лицо свое!

Я осмотрел и пришлось согласиться остаться в гостях у Викентия Васильевича еще на пять дней. За это время, найдя у доктора несколько номеров "Зарайского листка" и "Рязанских губернских известий" я немного разобрался в городских новостях и текущем моменте в Российской империи. Беседы с доктором тоже весьма способствовали расширению моих познаний об окружающем мире. Я больше помалкивал впитывая информацию, что вполне устраивало Викентия Владимировича. Поговорить он любил, а в моем лице приобрел благодарного слушателя.

За время вынужденного безделия, я много размышлял о приключившемся со мной, думал, что я могу предпринять. Что будет теперь с моей женой, сыном, с его свадьбой, пока в голову мне не пришла парадоксальная мысль. Если сейчас тысяча девятьсот шестой год, то ни жены, ни тем более сына и на свете то и нет. Нет Ирины, нет Борисыча, нет КАМАЗа, и вообще нет всего, что меня окружало в две тысячи седьмом году, что еще не родились мои собственные родители. Два года назад появился на свет мой собственный дед. Отец матери. Пока я над этим думал, в голове крутилась песня Михаила Евдокимова про то, что

Мысли мои были в разброде, раз уж я оказался в такой ситуации, что на дворе начало двадцатого века, надо выбирать свой дальней жизненный путь, зная, как, оно потом повернется.

Карьера рабочего Путиловского завода, равно как и жизненный путь купца промышляющего хлебными поставками меня ну нисколько не привлекала. Рабочим я смог бы быть, учитывая, что я знаю про электричество, можно было бы вполне нормально существовать сделавшись инженером. Да и используя специальность полученную в институте тоже можно было неплохо устроиться. Даже в инженеры-практики выйти. Можно было бы убраться за границу. Конечно в США, или как здесь говорят САСШ. При тех деньгах, которые сейчас есть у меня, там можно, наверное, неплохо устроиться. Но, что-то не тянет, хотя надо подумать…

Что я могу в России? Я знаю, как будут развиваться события но, что я могу предпринять? Война с Японией проиграна. Революция тысяча девятьсот пятого года закончена. Господин Ульянов-Ленин как медоносная пчела трудится над разрушением Российской империи, не брезгуя помощью в этом деле ни от кого. Что-то там про Парвуса я по телевизору смотрел и выводы сделал.

Тридцать три тысячи, это конечно хорошо для одного человека, но этого мало для того, чтобы предпринять какие то действия для изменения того, что произойдет с Россией в ближайшем будущем. Никаких терзаний по поводу присвоения чужих денег я не испытывал. Добыча, значит добыча.

Еще когда я работал в «Цапле», лазая по Интернету, я наткнулся на романы В.Звягинцева из цикла "Одиссей покидает Итаку". Смысл был в том, что некая группа людей меняет историю России. Один — гений дзюдо, второй просто умный, третий придумал репликатор, что хочешь, то этот самый репликатор тебе и выдаст. Хочешь самоходку СУ-100? Пожалуйста, хочешь золото в неограниченном количестве? Да ради бога! Накручены инопланетяне, послушные роботы, которые могут все. Причем есть две группировки, но их бабы с большим удовольствием трахаются, с землянами и становятся им, землянам, верными подругами. Есть браслет под названием гомеостат, одел на руку смертельно раненому, через час он здоров.

Читать, конечно, было интересно, правда, про бритву Оккама я пропускал. Философия не моя стезя. Больше всего меня заинтересовало следующее, для изменения истории сии господа, вмешиваются в течение Гражданской войны и отдают полу-победу П.Н.Врангелю. При этом у них происходит конфликт с самым умным членом их ма-а-альнькой (правда от романа к роману все возрастающей) группы, который не хочет, участвовать в избиении большевиков, а по-простому русского народа. Да на хрена, они влезли в тысяча девятьсот двадцатый год? Влезли бы в тысяча девятьсот пятнадцатый, когда Русскую Императорскую Армию избивали из-за отсутствия снарядов! Наштамповали бы винтовки, снаряды, пулеметы, танки, самолеты. И- 16, И-15(Чайка), и не было бы никаких большевиков и прочей сволочи!

Не нравиться В.Звягинцеву Николай II, ну возвел бы на престол Михаила II, но зачем же даже в романе который ты пишешь, и можешь распоряжаться историей как хочешь, убивать русских, руками русских?! Неправ автор, товарищ Василий Звягинцев.

У меня нет репликатора, который может воспроизвести все, что угодно, как у героев романа. У меня нет волшебного браслета «гомеостата», надел, и покойник через полчаса здоров, ничего у меня нет! Друзей товарищей обладающих искусством «дзю-до» и «дзю-после» у меня тоже нет. Да и сам я таковыми не владею. У меня есть мои знания истории, честно-то говоря не очень глубокие, начитанность, умение хорошо играть на гитаре, хорошее знание немецкого языка и гораздо худшее знание английского, мои знания профессии инженера моторостроителя, электрики и программиста недоучки, плюс тридцать три тысячи рублей. Не так мало конечно, но и немного. А против меня как раз очень многое. Начать с того, что я про свою, нынешнюю семью и то ничего не знаю. Зачем я из Саратова поперся в Зарайск? Не грамотен, орфография сейчас другая. Есть, наверное, кроме семьи и какие то знакомые. В гимназии то я учился? В Саратове семнадцать лет прожил? Прожил. Учился, общался, наверное, выволочки в гимназии получал. Значит, есть однокашники, преподаватели, соседи, просто знакомые. Никого не знаю. Что можно сделать в такой обстановке?

Я постоянно думал над этим вопросом. Господи Боже мой, как понять все произошедшее со мной? Если так случилось, что я, зная наперед предстоящие события, оказался в этом времени, что-то я должен предпринять или нет? Естественно должен, просто обязан. Что?

Несомненно спасти Россию. Вечная задача "перемещенцев во времени". Во всех книгах, куда бы, в какое время люди не попадали, они всегда спасают Россию. Осталось определится, как спасти? Полная загадка.

Надо думать и составить план действий. Для начала в Саратов ни ногой. Если неожиданно встречусь с знакомыми Сергея Енгалычева, сослаться на частичную амнезию. Мол, ударился головой об сосну и ничего не помню. А, как говорится голова, дело темное и исследованию не подлежит.

Ехать надо в Москву, там посмотрим, что дальше делать.

Через пять дней, пятого июня, Викентий Васильевич счел возможным выпустить меня из заточения. Я стал собираться. В лавке г-на Амосова я приобрел соломенную шляпу, сестру близняшку, раздавленной в битве под Зарайском, трость с костяной рукояткой в виде шара, несколько носовых платков, пару рубашек и темно-бордовый галстук. Там же я приобрел запонки из серебра в виде львиных морд. Несколько воротничков, манишку и две пары манжет.

За время лечения, я проинспектировал содержимое чемодана, одежда показалась мне немного маловатой. Видимо молодой человек собрал старые свои вещи, черный костюм особенно не подходил, пиджак жал под мышками и выглядел кургузо, брюки были коротковаты. Пара рубашек, были подходящего размера, но явно заношены. Были в чемодане еще пачка бумаг делового содержания, и среди них копия акта введения в наследство заверенная саратовским нотариусом г-ном Ковригиным В.А. Значит я сирота, отец скончался в июне 1905 г.

Выписка из VI части родословных книг Казанской губернии подтверждающая мое дворянское происхождение. Ветвь правда боковая, потерявшая княжеское достоинство в ХVIII веке. А так среди предков и князья имелись. Енгалычевы — княжеский род. Происходили от выходца из Золотой Орды, князя Мамы, внук которого, Янглыч (Енгалыч) Бедишевич, был назначен в 1539 г. князем над кадомской мордвой. Потомки его в конце XVII в. перешли в православие. Род Енгалычевых внесен в I, V и VI части родословных книг Владимирской, Казанской и Московской губерний. В зеркале я ничего татарского кроме черных бровей и темного пушка на верхней губой, не обнаружил. За столько веков, татарская кровь, если она и была (наверное была), растворилась в русской и никаких остатков ее в своем портрете я не увидел. А про кадомскую мордву я вообще не имел представления, что это такое и кто это такие!

По зрелому размышлению я решил избавиться от содержимого чемодана в части одежды. Спросил доктора, есть ли в городе какая ни, будь богадельня или подобное учреждение, куда можно передать одежду. Оказалось, нет. Вопрос разрешился сам собой, когда о моих затруднениях узнала Даша. Она сказала, что всю одежду она отправит в деревню сестре для племянников. И еще очень благодарила меня за эти поношенные тряпки.

Мой серый костюм был приведен в порядок, вычищен и выглажен. Атласный жилет украшала цепочка дешевых часов, ботинки были достаточно приличны. Шляпа, трость. Перепакованный чемодан и саквояж.

Проведя ревизию сумки, я отдельно уложил в чемодан то, что было в ней. Деловые бумаги, коробку с ноутбуком занявшую треть внутреннего пространства, смартфон с фотокамерой, куртку милицейской расцветки, грязные джинсы, моток провода, бокорезы с изолированными ручками, вовремя не вынутые после халтуры. Розетку и вилку приготовленные для изготовления удлинителя для той же халтуры, полтора блока Альянса, бритвенные принадлежности и ту мелочь, которую я купил в лавке. Аккуратно сложил сумку и втиснул ее в остаток чемоданного пространства.

Чемодан, саквояж с документами и я с тросточкой со шляпой на голове и револьвером с одним патроном в барабане были готовы ехать дальше. Распростившись с доктором и пообещав написать ему о том, как я устроюсь в Москве, записав его адрес, я на «перекладных» двинулся к Имперскому Столичному граду Москве.

Приехал я на Казанский вокзал, но многие попутчики, по старой памяти продолжали именовать его Рязанским. Здание вокзала оказалось совсем не таким как в мое время. Башня, правда, была но гораздо меньше размером и само здание вокзала было белым одноэтажным по фасаду зданием под зеленой металлической кровлей. Выход с вокзала представлял собой подъезд, за дверью которого располагалась обширная площадь, заполненная стоящими телегами, повозками, снующими туда и сюда людьми. Земля у самого здания вокзала даже была не замощена. Извозчики наперебой предлагали куда они домчат седоков и только и слышалось:

— А вот на лихаче!

— Куда поедем Ваше сиясь?

— Ваше Степенство, а вот в Империаль?

Я заинтересовался знакомым словом, спросил извозчика:

— А где это? Мне бы поближе…

— Ваше Степенство не извольте беспокоиться, мигом домчим, Большая Лубянская улица, дом страхового общества «Россия», сегодня там Коростылев Егор Иванович распорядитель. Личность…

— Стоп, стоп, подожди, — прервал я его скороговорку. — Ты лучше скажи любезный, там электрическое освещение есть?

— В нумерах там лектрического нет. Но всенепременно лампы есть керосиновые, так что на темноту никто не жаловался. За зелененькую мигом домчу!

— Это за три рубля что-ли?

— Знамо три рубля, много ли?

— Да уж, и повезешь через Владивосток в Малаховку?

— Это как же?

— А так! Сейчас меня с Казанского на Л…тьфу, на Николаевский вокзал за час всего домчишь.

— Но Вы тоже скажете Ваше степенство! Да разве я москвича по разговору не признаю? Это другие прочие может на такую штуку, и попадаются, а с москвичами себе дороже так шутить. А сомнение меня взяло, как лицо Ваше переменилось, как я про Большую Лубянку сказал, а сейчас природного москвича сразу и признал. Москвича как есть за полтину в аккурате доставим.

Говоря эту длинную тираду, извозчик сноровисто упаковывал мой чемодан сзади пролетки, затягивая его ремнями. Вот, значит откуда взялись московские таксисты, с их комиссионными за доставленных постояльцев. Ничто не ново под луною и все старо как мир.

— Тридцать копеек! — С этими словами я полез на сидение.

Извозчик тем временем продолжал обговаривать гонорар за использования своего «Росинанта» и мы сошлись на тридцати пяти копейках. Да и то чувствую, все равно обдурил.

Доехали мы достаточно быстро, извозчик отстегнул мой чемодан, предал его носильщику, пронесшему его в дверь предупредительно раскрытую швейцаром. Я достал деньги отсчитал копейки, добавил к ним пятак и отдал извозчику.

— Премного благодарны Вам, Ваше степенство.

По гривеннику дал швейцару и носильщику. Кажется, сумма чаевых их устроила. Пройдя в дверь, я остановился у стойки, за которой стоял мужчина в очках с усами и короткой окладистой бородой, одет был Егор Иванович, как он представился, в костюм темного цвета в полоску, белую рубашку со стоячим воротником с темным галстуком и вишневого цвета жилет. Брюк было не видно. Записав мои данные в гроссбух, поинтересовался, как долго я буду осчастливливать своим проживанием его богоспасаемое заведение и в номере за какую цену я буду это делать. Номер я выбрал рублевый, а про время сказал:

— Увидим. Завтра утром или съеду или задержусь.

После чего отправился вслед за коридорным в свой номер. Комната неплохая и не хорошая, окно довольно большое. Разбором сумок я решил заняться вечером, а сейчас выйти пройтись по Москве и оглядеться. Пересчитав деньги в бумажнике, подумал, что пока хватит. Оглядев комнату, сунул чемодан под кровать, предварительно приклеив слюной волосок к замку чемодана. Взял свою трость и вышел из комнаты. Закрыв дверь на ключ, я пошел к выходу. На вопросы Егора Ивановича я ответил, что ухожу по своим делам, буду поздно, часов в девять вечера, и ужинать буду в городе.

Вышел на улицу оказался в Москве. Еще пока добирался до «Империала» я узнавал и не узнавал свой милый город. Дом Страхового общества «Россия», это нынешнее здание ФСБ, правда, почему-то, гораздо меньший, фасад совершенно другой, столько всяких прибамбасов, хотя некоторые общие мотивы проглядываются. Практически все здания на Кузнецком мосту как стояли, так и сохранились до моего времени. Но вывески! Их обилие и то, что выполнены они маляром, а не неоном давали очень странные ощущения. Но вот табачный магазин был на своем месте, правда назывался он "Богдановъ А.Н и К0". Пожалуй, зайду, нельзя же в Москве тысяча девятьсот шестого года курить «Альянс» в открытую. Мгновенно появившийся, после звяканья дверного колокольчика, приказчик тут же спросил:

— Чего изволите?

— Я сейчас немного осмотрюсь и скажу.

Каких только сортов табака тут не было! Каких только папирос! Кроме табака здесь продавали различные трубки, портсигары, ершики для чистки трубок, спички, курительную бумагу для самокруток, гильзы для набивки папирос и машинки для их набивки. В общем, рай для курильщика. Только сигарет с фильтром нет. Вдруг я увидел круглую коробку на полке с надписью "Phillip Morris". Показав на нее рукой, я спросил:

— А что это?

— Это изволите видеть новомодный товар, из Англии получен-с. Турецкие сигарки, ручной скрутки, табак некрепкий, но духовитый и приятный.

— Много ли продали?

— Ни одной-с коробки. Публика не берет-с.

— Дорого продаете?

— Четыре рубля за коробку, пять копеек поштучно-с.

— Дайте посмотреть

Приказчик открыл коробку, и я увидел стоящие вертикально сигареты. Без фильтра конечно. Я вдохнул. Легкий приятный табачный запах.

— Беру. А еще есть у вас?

— Александр Николаевич на пробу десять коробок заказали.

— Ну, хорошо. Пока возьму две, а там посмотрим. И вот еще, я гляжу, у вас тут портсигары имеются, серебряные есть?

— Не извольте беспокоиться! Имеем на выбор пяти видов, все с пробой, наилучшее серебро!

Я достал из коробки сигарету попробовал, как она будет помещаться в портсигар, и выбрал тот который мне показался полегче, с геометрическим узором на крышке. Потом достал еще десяток сигарет положил их в портсигар.

— Сколько с меня?

— Восемь рублей за сигарки, двенадцать рублей с полтиной за портсигар. Спичек, не желаете ли?

— Нет спасибо. — Я расплатился. — Заверните.

Тут приказчик выдал совершенно неожиданную фразу. Я даже слегка опешил.

— Куда доставить прикажете?

— А кто принесет?

— Мальчик наш, что при лавке. Не извольте беспокоиться, В лучшем виде доставит. Куда изволите-с?

— В номера «Империалъ». Для господина Енгалычева.

— Будет исполнено. Мишка! Ну, ка бегом.

Мы распрощались, и я, выйдя на улицу, продолжил прогулку по Москве.

Я решил посмотреть на дом, в котором мы с родителями жили, после того как отец был уволен из казахстанского гарнизона. Во времена Хрущева, была такая поговорка "Двести, двести и миллион двести". Имелись в виду пьющие офицеры, бывшие пленные, больные. Под последнюю категорию и попал мой отец, который в своей деревне заработал язву желудка. Чем питались в русской деревне? Картошка, квашеная капуста, иногда чуть-чуть мяса, когда режут овец, а это естественно было не часто. Забрали его в сорок четвертом году, когда ему исполнилось семнадцать лет. Старший брат Виктор погиб. Средний брат Сашка, лежал раненный. Мой отец, третий сын в семье, худенький и малорослый, попал в запасном полку в роту «доходяг», которых откармливали пивными дрожжами для набора веса. Пока он набирал вес, решили, что нельзя совсем уничтожать в войне русский генотип, и батю, оставили на племя.

В мое время переулок назывался проезд Владимирова. Сейчас как оказалось, он назывался Юшков переулок. Мой дом стоял на своем месте. Это оказался доходный дом купеческого общества. Номер дома, правда, был тот же, шестой, но был он не пяти, а четырехэтажный. Так что нашей комнаты в коммунальной квартире, еще не существовало. Больше всего меня порадовало наличие электричества в комнатах, по крайней мере, можно будет без риска подключиться, а то аккумулятор в ноутбуке меня уже беспокоили. Я снял комнату за восемнадцать рублей в месяц, получил ключи и возможность входить и выходить из этого «муравейника» в любом обличии. В бодром настроении я зашагал в сторону «Империала». Вернувшись в номера, я уложил свои вещи, приготовляясь к переезду. Купленные сигареты, которые передал мне Егор Иванович, прямо таки просили попробовать их.

В поисках зажигалки, обшаривая карманы и отделения сумки я наткнулся на несколько смятых и оборванных листов из какого-то глянцевого журнала. В глаза бросился заголовок статьи — "ПЕРВЫЙ БОРЕЦ С ТЕРРОРОМ". Петр Аркадьевич Столыпин. Машинально пробежав глазами текст, дойдя до строк при взрыве его дачи на Аптекарском острове 12 августа 1906 г., я задумался. Двенадцатое августа, тринадцать дней минус, значит тридцать первое июля. Полтора месяца до этого события.

Когда при Советской власти я учился в школе, и позже одолевал науки в институте, то в учебниках по истории и политэкономии, Столыпина ругали за его реформы. Помню, что заключались они в том, что разрушали крестьянскую общину и появились кулаки. Что в этом плохого в учебниках не писалось, просто подразумевалось однозначно, кулак-это плохо. Сам я об этом не думал. Ну, разрушил и разрушил. К Столыпину я отнесся равнодушно, вернее вообще никак не отнесся. Куда он потом подевался, мне было совершенно по барабану. Позже прочитал в журнале «Юность» повесть не помню кого под названием "Убийство Столыпина". Встречалось упоминание об этом событии у В.В.Шульгина в книжке «Дни», которую я в свое время обнаружил на заводе в макулатуре, которую принесли рабочие.

Когда Союз развалили, в прессе пели осанну Столыпину и отмечали, что если бы он остался жив, и ему дали возможность довести до конца свои реформы, то Россия стала бы самой передовой, развитой и сильной страной в мире.

Отношение к Столыпину у меня появилось. Оно было не хорошее и не плохое. Петр Аркадьевич был земной человек, а значит, у него были и хорошие и плохие черты в характере. Но пользы он приносил больше, чем вреда. Специально этой темой я не интересовался, помнил еще, что вагон для перевозки заключенных называли «столыпин». Вроде как до него зеков пешком по Владимирке гоняли, тюремщики, нынешние, то есть будущие Шоссе Энтузиастов. Ага, энтузиасты б…, воры, насильники, убийцы, растратчики и революционеры. Еще неизвестно кто из них больше России вреда принес. Вернее известно, мне единственному в тысяча девятьсот шестом году известно.

Прочитав текст с одной стороны, я перевернул первый лист и увидел фотографию, Столыпин в гробу. Потом начал читать продолжение.

Полный отчет об убийстве П.А.Столыпина с фотографиями. Надо предупредить, наверное. А как?

Вопрос только один, как предупредить так, чтобы не влипнуть самому? Поди ка докажи, что ты не сумасшедший, не террорист и т. д.! Лично встретиться? Наверняка не примет, а "клевреты кардинала" тут как тут. Значит нужно послать письмо. Нужно послать не просто письмо, прочитав которое, секретарь или кто там у него, не только не порвет, не выбросит, а передаст по назначению.

Отсканирую-ка, я эти листочки, запакую в конверт и отправлю их с сопроводиловкой. Про покушение на Аптекарском острове я кое-что помнил из прочитанных книг. Приехали несколько человек, кажется трое, из них двое переодетые жандармами. Швейцар обратил внимание, на какую то несуразность, то ли погоны жандармов не того цвета как требуется или еще какую неувязку углядел и не хотел их пускать, но они отшвырнули его и ворвавшись в помещение кинули под ноги генералу, начальнику охраны, портфели с бомбами. Сами конечно тоже погибли, но дачу разнесли, и невинные люди тоже погибли. Кажется, дочери Столыпина ногу оторвало, и сын был ранен. Сам Столыпин не пострадал.

Я сел за письменный стол, включил ноутбук и принялся за работу. Через некоторое время из принтера вышли два листа с отсканированными журнальными страницами. Теперь письмо, я набрал текст, хотел было, расставить твердые знаки, но, поразмыслив о всяких каго, маленькiя и т. п. отказался от этой затеи. Все равно будет неграмотно. Распечатал. Решил написать еще одно письмо, потренировался на ноутбуке, распечатал. Хотел, было засунуть в гостиничный конверт, но, подумав еще раз, решил сходить на почту и купить чистый конверт без фирменного штампа с логотипом гостиницы. А пока перекур.

Перекурив, я сходил в лавочку напротив номеров, где приобрел несколько конвертов, два обычных чистых бумажных, еще толстый коричневый и несколько марок. Придя в номер, снова включил ноутбук и набрал еще один текст с указанием адресатов и прочих реквизитов, затем, распечатал надписи для наклейки на конвертах. Пришлось еще раз идти на улицу и купить бутылочку клея и ножницы в ближайшей лавочке.

Вырезав надписи, я аккуратно их наклеил. Разложил листы по конвертам, заклеил, еще раз подумал. Придется сходить в магазин театральных принадлежностей. Парик, усы, борода, хрен его знает, как работает полиция, а то, что меня будут искать, сомнений не вызывало.

Ну и где искать этот магазин? Пойду, спрошу у дежурного по заведению.

На столе у Егора Ивановича лежал справочник "Вся Москва" за тысяча девятьсот первый год. Я спросил можно ли им воспользоваться.

— Ради бога, только смотрите здесь, в нумер не уносите.

Так, магазин… «Парик» — а… нет, парикмахерские? Так там только стригут, ага костюмерные заведения. Из лежавшей на бюро пачки бумаги я взял четвертушку, обмакнул в чернильницу ручку со стальным пером, которым не пользовался со второго класса, и стал выписывать близлежащие адреса:

1) Пинягинъ Пет. Як. — Тв.ч. Кузнезкiй домъ Солодовникова. Тлф. 1997:

2) Степановъ Адр. Пет. — Тверская д. Постниковой

3) Трузе Викторiя Алдр. — Тв.ч. Столешниковъ д. Лiанозова

Так заодно выпишем магазины готового платья.

1) Алехин Пав. Савел. — Б.Черкасскiй д. Троице-Калязинскаго мон.

2) "Албшвангъ и Я. Бр." Рождественка Суздальское подв.

3) Амеличевъ Григ. Ив. — Никольская д. Чижовыхъ

Выписав, интересующие меня адреса я поблагодарил Егора Ивановича и отправился по магазинам. Приобретя все необходимое для маскарада и одежду, а заодно совершенно изумительный кожаный чемодан скромного коричневого цвета и всякие полезные мелочи, я решил, закинуть свои покупки в номер, уложиться к завтрашнему переезду и сходить пообедать.

Место обеда нашлось очень быстро. Там же где и была, стояла гостиница «Берлин». Всю жизнь ходил мимо и вот решил зайти. Пообедав, с чувством выполненного долга и полным желудком, пошел осуществлять прогулку, посмотреть, как и что находится на Ильинке (улица Куйбышева) и Маросейке (улица Богдана Хмельницкого). Десять лет ходил по ним в школу стоявшую в Колпачном переулке (этот вроде не переименовывали). Зашел на обратном пути, в какой то трактирчик, поужинал «Пожарскими» котлетами с макаронами. Пришел в номер, проверил волосок на замке чемодана и отправился спать.

На следующий день, я побрился, используя холодную воду из-под крана в общем туалете размещавшегося в торце длиннющего коридора. В принципе бриться было и не обязательно учитывая юную поросль на моем лице. Но привычки почти пятидесятилетнего человека давали себя знать.

Спустился вниз, распрощался с Егором Ивановичем, который сидел за своей конторкой, позевывая и готовился сдать вахту сменщику или сменщице, уж я не знаю, расплатился и выйдя на улицу подозвал раннего извозчика. Подрядил его за двугривенный и через пятнадцать минут был на месте.

Придя в свое новое обиталище, я разложил свои богатства на кровати с никелированными шарами на спинке, и начал проводить ревизию. Что вместе со мной попало сюда из двадцать первого века, а что я уже приобрел здесь. Для начала как водиться сел перекурить, потому, как даже самое маленькое дело у русских начинается с большого перекура, с одновременным осмысливанием предстоящей задачи.

Ноутбук, со встроенной видеокамерой, диски с нездешними песнями, нездешними фильмами, кстати, сколько их и какие? Е-мое, «Освобождение», диск караоке "Песни Великой Отечественной войны", диск "Тысяча песен" которые мне записал Андрей. Софт: установочные программы для "Windows XP" и фотошопа. На «харде» то, что я успел перекачать с Интернета, потом когда подключусь к электричеству, посмотрю, что и сколько. Смартфон, а в его памяти, книга американского биржевого спекулянта.

Вещи, отобранные у мертвого бандита. Дорогие, наверное. Продать их что ли? Лучше потом, где-нибудь подальше. Не дай Бог всплывут не ко времени. Сигареты "Альянс легкий", блок и две пачки, куртка милицейской расцветки с капюшоном с «молниями» и «липучками», грязные джинсы которые надо постирать, бритвенный прибор «БИК» в количестве трех одноразовых станков, пенка для бритья и лосьона после бритья. Это тоже надо все получше упрятать и никому нездешние вещи не показывать.

Электрика: розетка, провод, вилка, китайская отвертка-указатель напряжения, бокорезы с изолированными ручками, шурупы-саморезы в количестве трех штук, маленький рулончик х/б изоленты. Это тоже не для всеобщего обозрения.

Теперь что у меня в карманах и в наружных отделениях моей сумки, которая непостижимым образом перенеслась вместе со мной из начала двадцать первого века в начало двадцатого.

Зажигалка «Zippo», две китайские пластиковые зажигалки, сама сумка с молниями закрывающие карманы и большое отделение, обрывки журнала, со статьей про Столыпина и еще какими-то статьями, начатая пачка "Альянса, портсигар с английскими сигаретами.

Ха! Сторублевка, червонец и три рубля монетками. И даты такие интересные, 2006, 2007. Припрятать надо!

Портмоне с деньгами. То, что лежит в саквояже, я и так знаю, документы и деньги. Кстати, пока я вчера ходил по Ильинке, то в одном из зданий ЦК КПСС, обнаружил Купеческий банк. Надо зайти и открыть счет, пусть небольшой, банк надежный, если верить тому, о чем я читал в после перестроечное время.

Для начала я влез на стул и сделал себе персональную розетку от осветительных проводов. Китайская отвертка показала сто двадцать семь вольт. Переключив тумблер на зарядном устройстве, поставил на зарядку ноутбук. Хорошо, еще каким-то чудом не выкинул электрику из сумки после халтуры. Просто рояль в кустах. Зарядка аккумуляторов произошла успешно, хотя для смартфона пришлось попотеть, для него зарядного с собой не было, пришлось адаптировать зарядное от ноутбука.

Ну, пора дело делать! Нарядился в маскарадный костюм, приклеил коллодием усы ржавого цвета, нацепил такой же ржавый парик, чуть-чуть подкрасил лицо, огляделся в зеркало, надел старый казенный картуз, положил в карманы письма, деньги. Взял чемодан с нормальной одеждой и вышел на улицу. Путь мой лежал к центральному Императорскому почтамту на улице Кирова, прежней или вернее правильно сказать, нынешней Мясницкой улице. Решил дойти пешком, благо не так уж и далеко. По дороге обратно, куплю чего-нибудь поесть, приду домой и позавтракаю.

Дойдя до почтамта, я засунул толстый коричневый конверт в ящик для писем, находившийся внутри операционного зала и вышел на улицу. Напротив восточной сказкой сиял чайный магазин Перлова. Ну, вот там и позавтракаю, подумал я и перешел на другую сторону Мясницкой. "А вдруг во время чаепития усы отклеются"? Решил не искушать судьбу. Купил пару калачей и колбасы, в ближайшей забегаловке, завернул харчи в газету купленную у мальчишки. Нанял извозчика поехал в пригород, переодеться, и для завтрака на природе. Плохо, что нет в продаже целлофановых пакетов!

Высадившись, отпустил извозчика. После переодевания присел на траву позавтракать. Уплетая принесенное с собой по давней привычке читал газеты. Немного косноязычно в смысле орфографии, я это заметил еще у доктора, но понять конечно можно все.

"Русское слово"

т-во И.Д.Сытина.

Ред. Ю.М.Адеркас, М.А.Успенский, Ф.И.Благов,Н.А.Астапов.

ТЕЛЕГРАММЫ

наших корреспондентов

ХРИСТИАНИЯ, 17,VI. Из Архангельская предупреждают шведских судовладельцы от дальнейшей посылки грузов в беломорские порты, в виду предстоящих серьезных событий, в связи с возобновлением всеобщей забастовки.

Из Копенгагена сообщают, что, по словам «Politiken», свидание русского и германского Императоров состоится в августе, в открытом море, близ острова Рюген.

ПАРИЖ, 17,VI. В здешней печати произвели крайне тяжелое впечатление слухи относительно проекта тройственного союза России, Германии и Австрии и о возобновлении священного союза. Замечают, что слухи эти систематически пускаются всегда перед займами.

Казнь Папая

ВАРШАВА, 17, VI. Крестьянин Иван Папай, приговоренный военным судом к смертной казни по обвинению в убийстве комиссара по крестьянским делам, повешен в крепости.

ОДЕССА, 17, VI. Ночью пятнадцатью выстрелами из револьвера убит старший унтер-офицер одесского отделения жандармского полицейского управления Ефимов, и тяжело ранена находившаяся у него на руках его трехлетняя дочь. Стреляли два ученика железнодорожных мастерских из мести за то, что они уволены будто бы, по доносу Ефимова от службы.

САРАТОВ, 17, VI. Сегодня получил известие, что 14-го июня около Балакова произошло столкновение крестьян с казаками, убит становой пристав, ранен урядник и 8 казаков. Убито и ранено более 70-ти крестьян. Последние обратились за помощью в Балаково. Состоялся митинг, послана резолюция в Думу.

ТОМСК, 17, VI. За городом, в кирпичных сараях, собираются хулиганы и обсуждают план погрома. Губернатор вывесил объявления, предостерегающее население от насилий. Тем не менее, еврейское общество в тревоге.

КИЕВ, 17, VI. Под влиянием русско-германского договора вздорожали свиньи: недавно пуд живого мяса стоил 4 руб., а теперь — 5 р. Вздорожание благоприятно хозяйствам крестьян

"Новое время"

МОСКОВСКАЯ ХРОНИКА

по телефону

Издатели и редакторы Ф.И.Булгаков и М.А.Суворин

МОСКВА, 17 июня. Сегодня на Пименовской улице среди бела дня на глазах массы народа произошел следующий возмутительный случай. Лихач, на котором ехали двое неизвестных, нагнал пролетку, на которой околоточный надзиратель Игнатов сопровождал политического арестованного, студента московского университета А.М.Виноградова. Когда лихач нагнал пролетку с политическим арестованным, сидевшие в экипаже, принялись стрелять в околоточного и убили его наповал. Виноградов соскочил с пролетки пересел в лихача и моментально исчез вместе с убийцами. Собралась толпа народа, но задержать дерзких злодеев не удалось.

ОБЪЯВЛЕНИЯ

БАРЫШНЯ,

убитая горем, в отчаянии, просит добрых людей, если таковые существуют в Москве, одолжить 20 руб. на поездку. При возможности возвращу. Также прошу не обижать меня, скромную девушку, неприличными предложениями.

Адр. закрыт. письмом: Ст. Перкиярви, Финл. ж.д.№ 561

НИКОГО НЕ ЗНАЯ В МОСКВЕ ПОЗНАКОМИТЬСЯ

для времяпровожд. желает молодой (30 л.) интеллиг. человек (южанин) с состоятятельной особой. Возраст безразличен.

9-ое почт. отд., предъяв. квит. "Рус. Сл." № 11950

МОЙКА. (Петербург)

Получая второй раз от неизвестного лица великолепные розы, прошу мне дать возможность ему выразить мою личную признательность за милую шутку.

"Русское слово"

ТЕЛЕГРАММЫ наших корреспондентов

ПАРИЖ, 25,VI- 8,VII. Вчера в здании цирка состоялся грандиозный митинг протеста против политики террора русского правительства. Присутствовало более пяти тысяч человек. Президентом бюро был депутат Алеман, ассистентами — делегаты от русских революционных групп, приват доцент Сорбонны Рубанович, от союза крестьян — Семен Мазуренко и от польских групп — Лиманский.

Жорес произнес сильную речь, в которой резко осуждал капиталистов, "поднесших старому режиму золотой кинжал".

СИМФЕРОПОЛЬ, 26, VI. В Керчи, во время похорон жандармского полковника Трубникова, неизвестный показывал две бомбы, уверяя, что евреи подкупили его за 25 рублей бросить бомбы в процессию. Публика задержала неизвестного. Бомбы оказались простыми жестянками.

КИШИНЕВ, 26, VI. Бессарабский депутата крестьянин Попов, прославившийся посланием на родину, призывавшим крестьян составлять приговоры против "жидовской анархистской Думы", прислал в редакцию "Бессарабской Жизни" покаянное письмо и объясняет майское послание недоразумением и не пониманием слов «республика» и «анархист» Далее он возмущается старостой, распространившим частное письмо в целях антидумской агитации.

СИМФЕРОПОЛЬ, 26, VI. Вчера на бульвар е кто-то обругал патруль драгун. Драгуны обнажили шашки, из толпы посыпались камни. Один драгун упал с лошади и был избит. Кто-то произвел выстрел, вызвавший панику. Магазины закрыты.

ОДЕССА, 25, VI. Совершено вооруженное нападение на магазин брильянтов Пастернака. Унесено брильянтов на 1 005 000 руб.

Процесс адмирала Рожественского

КРОНШТАДТ, 26, VI. Поздно ночью наш корреспондент из зала суда телеграфировал: "Колонг, Филипповский, Баранов и Леонтьев приговорены к смертной казни через расстреляние. Постановлено ходатайствовать о замене Колонгу казни исключением из службы без лишения чинов, Баранову — с лишением чинов. Рожественский и все остальные оправданы.

МОСКОВСКИЕ ВЕСТИ

В градоначальстве

Градоначальник вчера ночью посетил пожарные команды Пятницкой, Мясницкой и Сретенской частей и обнаружил, что хотя городской управой отпускаются значительные суммы на подстилку из соломы для лошадей, лошадям подстилается не солома, а стружки, которые, по заявлению нижних чинов команд, доставляются командам даром из яичных магазинов. Градоначальник назначил по этому поводу расследование.

ДНЕВНИК ПРОИСШЕСТВИЙ

Бегство арестованных

Вчера в 9 час. утра в Городскую часть явилась женщина и сказала, что арестованные спускаются по водосточной трубе. Оказалось, что около решетки окна были вынуты кирпичи и туда пролезло 4 уголовных арестованных — Малышев, Николаев, Наруинов и Уваров. Пятый застрял и его заметили.

ОБЪЯВЛЕНИЯ

ТРЕБУЕТСЯ ТРЕЗВЫЙ КУЧЕР, жалованье 22 руб. Без хороших личных рекомендаций не являться. Приходить: Б.Дмитровка 15, кв.18 от 8 до 10 ч. веч.

ГИБЕЛЬ и исцеление от разврата, любовь без детей и современная половая жизнь в книжке "Плоды разврата". Ц. 30 к. В лучш. кн. маг.

18 лет барышня хорошенькая брюнетка, очень образованная, зн. 4 яз. и музыку, из хор. семьи, серьезна, отличная хозяйка, очень честная, но… без приданного, желает вступить в законный брак с господином добрым и богатым.

Только серьезные письма: Верея, до востребов. Ф.Ю.,№ 7.