"Семь звезд" - читать интересную книгу автора (Ньюман Ким)

КОНЕЦ ШОУ НА ПИРСЕ

С моря налетел леденящий душу ветер и, словно гигантская волна, окутал побережье. Фред Регент съежился и спрятал сжатые кулаки еще глубже в рукава короткой желтой куртки.

Фред пытался не только защититься от невыносимого ветродуя, но и хоть на несколько минут забыть о противных насекомых — их почему-то очень привлекал его лысый затылок. Бедняге приходилось ежесекундно смахивать надоедливых мух с бритой головы, на которой еще совсем недавно красовалась пышная шевелюра. Если бы макушка Фреда все-таки посинела, то стала бы точь-в-точь похожа на каску полицейского. Прогулка с Парнями больше не казалась приятной возможностью избавиться от формы — теперь это скорее смахивало на весьма неудачную затею пропустить по рюмочке-другой и искупаться в ледяной воде Ла-Манша.

— Вот такой у нас апрель, — прервал молчание Яффа, Парень-Фюрер, — и что только случилось с весной?

— Новый ледниковый период, дружище, — отозвался Оскар, прозванный Парнями «интеллектуалом». — Астрологи Гитлера предсказывали такие природные изменения.

Парни тащились по берегу, лениво шаркая тяжелыми массивными ботинками с металлическими носками. То и дело они ежились, когда очередной порыв колючего, злого ветра насквозь продувал их закатанные до колен джинсы, выцветшие рубашки и легкие ветровки.

Только Оскар чувствовал себя уютно в спортивной куртке, и Яффа иногда презрительно называл его «модником». Парни были скинхедами, и потому терпеть не могли «модников», не говоря уже о хиппи, голубых, студентах, чернокожих, жидах, косоглазых и особенно — копов.

Фред задавался вопросом: испытывают ли остальные парни такие же отвратительные ощущения, когда по их бритым головам гуляет ледяной ветер? Если да, то у ребят потрясающая сила воли, чтобы так тщательно скрывать это. Пожалуй, наголо выбритые затылки — одна из худших идей человечества. Впрочем, Парни — тоже худшие его представители. С каким удовольствием он упечет молокососов за решетку! Если, конечно, ему удастся дожить до этого дня.

Разгуливая с Парнями по морскому берегу, Фред преследовал цель втереться в доверие к Яффе. Все дружно решили, что пакет с наркотиками, который притащил Фред, он с боем добыл в какой-то пакистанской третьесортной аптеке, поэтому популярность ему была обеспечена. Но Кевин Яффа, по кличке Лысый Король не доверял новичкам до тех пор, пока они не примут участие в какой-нибудь разборке. Эта своего рода церемония посвящения делала всех дружков Яффы сообщниками, в случае если компания попадала в передрягу.

В Лондоне все казалось намного проще: следовать указаниям по делу Лысого Короля и Парней, вживаться в роль бритоголового, получать уроки жаргона у прикованного к инвалидному креслу старшего офицера («Говори „черномазый“, а не „чернокожий“), подбирать соответствующую одежду и даже бриться наголо. Теперь Фред был совсем один в компании скинов, и попади он в беду — никто не придет на помощь.

Что он должен делать? Насколько далеко должен зайти в своем расследовании?

В поезде Яффа демонстративно положил ноги на сиденье, выставив на всеобщее обозрение грязные ботинки, и заявил, что готов выслушать идеи касательно досуга. Наиболее популярными оказались предложения стащить что-нибудь у пассажиров из соседнего купе, поломать мебель, напиться, трахнуть телок и тому подобное. По заданию, Фред должен был не обращать внимания на „мелкие проказы“, пока не соберет достаточно улик на Великие Идеи Яффы. Но про себя Фред решил, что положит конец „шалостям“ Парней, если они зайдут слишком далеко, и в опасности окажется невинный человек.

— Черт подери, все магазины закрыты, — скулил Догго, — а я до смерти хочу есть.

Яффа влепил малолетке (Догго было не больше четырнадцати) подзатыльник.

— Только и думаешь, что о жратве. Есть вещи поважнее.

Практически все магазины вдоль побережья были наглухо заколочены досками, до середины занесены песком. Пляжные топчаны лежали один на другом, укрытые от дождя брезентом. Никто не решался выйти на прогулку в столь мерзкую погоду, и только несколько человек выгуливали своих четвероногих питомцев. Город словно вымер.

Парни подошли к пирсу.

— Осмотримся на местности, — предложил Яффа, взбираясь по брезенту наверх.

В нескольких шагах от пирса находился деревянный киоск, но сейчас, разумеется, там не было ни души. Парни двинулись за своим лидером, осторожно ступая по шатающимся, наполовину прогнившим доскам. Они с трудом шли против ветра, шаг за шагом приближаясь к зеленому строению в виде пагоды в конце пирса.

Указатель гласил:

Вскарабкавшись на брезент, Фред огляделся и обратил внимание на плакат, висящий на стене киоска. Смешной пьяный солдат, одетый в длинную армейскую шинель, сидел за стойкой бара в крепких объятиях сексапильной блондинки. Половину лица женщины закрывали волосы; дамочка курила сигарету с мундштуком, и табачный дым висел в воздухе в форме черепа с глазницами в виде свастики.

Лозунг гласил:

Возможно, плакат висел там еще с войны.

Хотя нет, цвета были очень сочные и яркие, как будто плакат только что напечатали. Наверное, это часть выставки.

— Идем, Фред, — окликнул Оскар, — кто последний войдет внутрь, тот не мужик.

Городок Симаус не отличался большой численностью населения, а потому не мог поддерживать пирс в должном состоянии. Однако в начале века Симаус считался очень модным морским курортом. Семьдесят лет экономического упадка не сумели стереть с лица земли былую красоту. Сооружение выдавалось далеко в море, и колонны с распорками только на время могли противостоять шумному натиску волн. Пирс доживал свой век: все скрипело так, как будто он был готов развалиться с минуты на минуту.

Сквозь щели между гнилыми, покоробившимися от соленой воды досками Фред посмотрел вниз: под пирсом бурлили и пенились темно-синие волны. Фреду даже показалось, что на дне он увидел нескольких крабов.

Компания подошла к Центру. Бирюзовая поверхность местами облезла, и из-под нее виднелась темная серо-синяя краска. Инграм ударил по цветным витражам металлическим носком ботинка, и стекло разлетелось вдребезги.

— Кажется, этот сарай скоро совсем развалится, — мудро заметил Оскар, раскачивая и без того шатающиеся перила. — Поможем ему?

Оскар начал ритмично скакать по доскам.

— Все закрыто, — опять заныл Догго.

Яффа выдал очередную колкость в адрес подростка, притворно изображая жалость. Рыжая полоса на голове Лысого Короля, длиной почти в десять сантиметров, с первого взгляда походила на шрам от ножа, но на самом деле была врожденным дефектом: кости черепа неплотно соединялись друг с другом. Наверное, поэтому он вырос таким психом. Локтем Яффа выбил стекло и шагнул вперед. Открыл шпингалет с внутренней стороны, распахнул настежь дверь и отступил вбок, словно дворецкий, жестом приглашая компанию войти внутрь. Догго выпрямился, поправил воротник ветровки и с важным видом продефилировал мимо Яффы. Лысый Король ловко подставил пацану подножку и пинком под зад толкнул его в темноту.

Догго со всего размаху ударился об пол и захныкал.

Яффа шагнул через порог, и Парни последовали за лидером.

Фред достал из кармана зажигалку, и помещение озарилось тусклым светом. Изнутри Центр казался намного больше, чем снаружи. На трех старых стендах висели всякие плакаты и объявления о концертах и выставках, закрывшихся много лет назад, или же о развлечениях, проводимых в течение двух-трех недель на Южном Побережье.

— Думаю, дома никого нет, — съязвил Оскар.

Фред заметил, что пирс очень интересовал Яффу, но не мог объяснить причину. Здесь нечего украсть; некому набить морду; никаких ценных вещей, стоящих того, чтобы их разломали; и уж, конечно, никаких девушек. Яффу тянула сюда какая-то неведомая сила. Лысый Король совершал понятную только ему одному экскурсию.

Происходило ли здесь что-нибудь?

Перешагнув порог Центра, Фред представил себе, что находится на краю пропасти, что внутри есть нечто за пределами видимости. Запах моря и сырых гниющих досок делал воздух очень тяжелым. На крашеное стекло упал последний луч дневного света и отбросил зеленовато-голубой отблеск.

— Мне здесь не нравится, — захныкал Догго.

Яффа ударил его ногой в живот, и от боли Догго согнулся пополам. Мальчонка зажмурился и тяжело выдохнул. Бедняга, он так отчаянно пытался не расплакаться.

Если поблизости не наблюдалось хиппи, голубых или негров, Яффа с удовольствием вымещал злость на одном из своих соратников. Полиция считала, что Парни замешаны в грязных политических играх или криминальных разборках, но Фред видел здесь всего лишь звериную жестокость: псих жаждал причинить боль другим.

Фред сжал кулаки в карманах: зверства Яффы должны наконец закончиться.

На улице темнело, хотя на часах было не больше семи. Фред давно отметил эту странность: на побережье как-то очень рано и быстро наступает ночь.

Оскар рассматривал плакаты.

— Клево звучит, — сказал он наконец.

К надписи прилагалась грубая иллюстрация: карикатурный нацист с поднятым подобно эрегированному члену пулеметом топчет сапогами карту Европы.

Фред вспомнил плакат с надписью: „Болтун — находка для шпиона“. Все это выглядело как пропаганда, оставшаяся с военных времен. Через двадцать пять лет уже поздно пугать детей ужасами войны, но даже спустя столько лет страшные воспоминания не оставляют в душе места для ностальгии. Родители Фреда и их друзья всегда обсуждали, как здорово было во время войны, когда все становились одной большой семьей. Но Фред этого не видел. Из детства он помнил только руины домов после бомбежки и шоколад, который ему выдавали в мизерных порциях.

Инграм звонко щелкнул каблуками и по-нацистски отсалютовал. Он всегда изображал из себя фашиста: читал статьи о немцах во время Второй мировой войны, яро выступал против евреев, носил медальоны в форме свастики. Уличные драки Инграм предпочитал называть „акциями“ и именовал себя не иначе как Великий Организатор, Геббельс бестолковых. Не опасно, просто тупо.

Зажигалка Фреда начала нагреваться, и он убавил пламя. Фреду почудилось, будто нацист на плакате опустил глаза, когда затух свет.

Послышался звук льющейся струйки — и тут же последовал резкий, неприятный запах. Один из скинов облегчался на стену.

— Грязное животное, — усмехнулся Оскар.

— Мне здесь не нравится, — ныл Догго.

Фред знал, что имеет в виду парнишка.

— Догго прав, — сказал Яффа, — давайте подожжем эту вонючую дыру. Фред, у тебя в зажигалке есть еще бензин?

Если он поможет, то совершит преступление и тем самым подорвет доверие к своим свидетельским показаниям.

— Закончился, дружище, — ответил Фред.

— У меня есть спички, — подхватил Инграм.

— Предоставь это удовольствие мне, — сказал Яффа.

Инграм передал Лысому Королю спичечный коробок. Яффа приказал найти бумагу, газеты, — словом, все, что хорошо горит. После некоторых колебаний Фред тоже отправился на поиски. В конце концов поджог еще можно пережить. По крайней мере это не грабить хозяина маленького магазина и не удерживать на земле девчонку, пока другие ее насилуют. И к тому же с пирсом было что-то нечисто. Он не станет возражать, если сооружение сгорит ко всем чертям. Выдаваясь вперед от берега, пирс прямо-таки провоцировал на то, чтобы его сожгли. Огонь или вода — разница небольшая.

Парни разделились. Хотя Центр состоял из нескольких помещений, высота стен едва превышала человеческий рост. Сверху была стеклянная крыша в форме навеса, покрашенная зелеными волнистыми полосами.

Фред нашел целый ряд игровых автоматов с тусклой подсветкой изнутри. В кармане у него оказалось три больших старых пенни, затерявшихся в блестящих крошечных монетках, которые теперь шли как мелочь. Обнаружив старые деньги, Фред счел своим долгом поиграть на автоматах.

За запыленными стеклами разыгрывались маленькие драмы, в которых участвовали крошечные марионетки. Основной темой игровых автоматов была смертная казнь. Выбор оказался впечатляющим. Гильотина времен французской революции: голова летит в корзину, а капли алой крови падают на шею мнимого аристократишки. Публичное повешение в Англии: раскрывается деревянный люк, петля туго затягивает горло — и бездыханный преступник уже болтается на виселице. Расстрел индийских повстанцев: участника восстания привязывают ремнями к стволу пушки, та стреляет — и ядро разносит несчастного в клочки.

Когда у Фреда закончились старые деньги, он не слишком расстроился, что не сможет сыграть на автоматах с мексиканским расстрелом, испанским удушением гарротой[15] или американским электрическим стулом. Сценки казни показались Фреду плохим развлечением для подростков. Когда новые деньги окончательно войдут в обращение, об игровых автоматах быстро забудут.

Рядом с автоматом находился темный узкий коридор. Фред обо что-то споткнулся. Вернее, об кого-то: поднимаясь на ноги, Фред почувствовал, как нечто, лежащее на полу, зашевелилось. Он щелкнул зажигалкой и обомлел. В тусклом свете Фред разглядел кровавое месиво, которое совсем недавно было человеческим лицом. По куртке с капюшоном Фред узнал Оскара. Бедняга еще дышал. Кто-то содрал с него скальп, и только на подбородке болталась рваная полоска кожи. Оскар не был больше бритоголовым — он был сбритоголовым.

Фред остолбенел. Он не слышал никаких странных звуков. Мог ли это сделать Яффа? Или, может, здесь есть еще кто-то?

— Сюда! — позвал Фред. — Скорее, здесь Оскар.

Первым примчался Догго. Ребенок взглянул на кровавое месиво — и с диким криком отшатнулся. Инграм влепил ему затрещину.

Яффа держал в руке выкидной нож. Лезвие было чистым, но ведь Король мог его вытереть.

— Твоя работа? — спросил Яффа Фреда.

Догго жалобно всхлипывал.

— Твою мать, — выругался один из Парней.

Все кричали, спорили, стонали. Некоторых стошнило.

— Заткнитесь, — глухо сказал Яффа.

В углу что-то двигалось. Фред снова щелкнул зажигалкой. Парни столпились вокруг огня словно пещерные люди, боящиеся злых духов. Навстречу двигалось нечто тяжелое, сметая все на пути. Рядом семенил кто-то поменьше и полегче. Оба двигались к бритоголовым.

Зажигалка раскалилась в руке Фреда. Парни пристально вглядывались в темноту. В помещении стояли перегородки, обклеенные плакатами, и стеклянные витрины с изображением фрагментов военных действий. Ближе всего к Парням висела карикатура пучеглазого Гитлера-демона, пожирающего трупы врагов и пронзающего женщин кроваво-красным острым хвостом.

То нечто, что потяжелее, остановилось, а легкое продолжало двигаться вперед. Было ли их всего двое? Фред не сомневался, что слышал и другие шорохи. Шаги скорее походили на звериную походку, нежели на стук человеческих ботинок.

Догго поскуливал.

Испугался даже Яффа. Лысый Король воображал себя ночным демоном, теперь его иллюзии рассеялись. Он оказался не самым страшным, что можно встретить в темном переулке.

Пальцы Фреда горели, но он не решался потушить свет.

Плакат с Гитлером оторвался от стены и разломился пополам. Лицо фюрера распалось на две части. И другое лицо Гитлера — со злобными глазами, тонкими усами и зализанными назад волосами — вырвалось вперед, скаля острые зубы. Еще одна фигура ростом с ребенка, в маске Гитлера, вышла вперед, волоча по полу длинные, как у гориллы, руки.

Фред выронил зажигалку.

На Парней упало что-то тяжелое, живая сеть из скользких, двигающихся веревок.

Вокруг раздавались страшные крики.

Мертвая рука ударила Фреда в лицо.

Сеть врезалась в ладонь Фреда, как острая струна. На лице Фреда отпечатался красный след от веревок.

Вдруг сеть исчезла.

Теплая влага брызнула Фреду на грудь и начала проникать под одежду. Из темноты раздавался звук раздираемого на части мяса.

Там кого-то убивали.

Фред на ощупь пополз назад и тут же наткнулся на неизвестно откуда появившуюся перегородку, похожую на гладкую шкуру животного. Фред надавил чуть сильнее — и перегородка исчезла. Его рука терлась о шершавую, живую стену.

Раздался выстрел, огненная вспышка и ответная пулеметная очередь. На мгновение Фреда ослепило, но он чувствовал, что не ранен — пуля попала в кого-то другого.

При вспышке света Фред увидел вещи, в которые нормальному человеку поверить было невозможно. Адские создания в военной форме набрасывались на Парней с животной жестокостью. В нескольких сантиметрах от Фреда лежала голова Догго, из горла торчали тонкие кости и мышцы. На груди подростка сидело отвратительное существо с зелеными волчьими глазами и длинными склизкими языками вместо лап.

Фред ринулся к двери и с кем-то столкнулся.

— Чертовщина, — пробормотал Яффа, хватая Фреда за руку.

Они бежали вместе, бритоголовый и полицейский, пытаясь уйти от кошмара. Сбоку подуло холодным морским ветерком, и Фред с Яффой рванули туда.

Их преследовали.

Яффа рванулся и первым выскочил на улицу.

Остальные Парни остались внутри.

Спотыкаясь и чертыхаясь, Фред вылетел вслед за Яффой. Они находились внутри не больше пятнадцати минут, но на дворе уже началась ночь. Не было видно ни городских огней, ни уличных фонарей. Фред едва мог различить очертания домов. Казалось, город необитаем.

Яффа повернулся к Фреду и занес нож.

Нечто длинное и оранжевое, похожее на струю живого пламени, вылетело из Центра и окутало голову Яффы. Король выпучил глаза и широко открыл рот, но огонь полыхнул внутри черепа и высоким пламенем вырвался наружу.

Яффа был еще узнаваемым, еще живым. Фред пытался бежать что есть мочи, но непривычно тяжелые ботинки казались теперь огромными деревянными колодками. Фред перепрыгнул через кучу брезента и оглянулся. Голова Яффы напоминала фонарь из тыквы, мечущийся в темноте.

Фред споткнулся и упал на колени. Он еще раз обернулся, не веря в то, что только что увидел.

— Эй, ты! — прокричал кто-то Яффе.

Рядом с Фредом, грозя кулаком, стоял человек в форме. На его голове красовалась металлическая каска рядового вооруженных сил, застегнутая под нижней губой. Но одет он был в синюю форму полицейского. На нарукавной повязке мужчины красовались буквы МПО[16]. Фред решил, что ему около семидесяти, может, чуть меньше. Несмотря на это, у мужчины не было ни намека на второй подбородок.

Фред находился в полуобморочном состоянии.

Пламя на голове Яффы вырывалось на два метра вверх. Лысый Король остановился и завыл.

— Эй, ты! — снова закричал человек в форме. — Погаси сейчас же этот чертов огонь!

— Потом Яффа упал на бок, как будто ветер завладел пламенем. Яффу бросило на шатающиеся перила, и он перевалился через них, оставляя за собой красные и оранжевые языки пламени. Когда Король рухнул в море, раздалось жуткое шипение. Затем все стихло и потемнело. Я очнулся только рано утром. Парень в металлическом шлеме исчез. Я примчался на станцию и приехал сюда первым поездом. С этим городком явно что-то неладно.

Рассказывая историю, Фред не отводил взгляда от холодных глаз шефа полиции, Ена Прайса. Инспектор задавал мало вопросов и не делал никаких записей. Кроме того, он ни разу не выразил удивления или сомнения и даже не назвал Фреда психом, наркоманом или наглым лжецом.

Еще вчера констебль Фред Регент жил в мире закона и порядка. Теперь вокруг царила анархия.

Фред сидел за столом в комнате для допросов с чашкой холодного чая в руках и чувствовал на себе пристальный взгляд инспектора. Шеф сидел напротив, внимательно выслушивая бред, который нес констебль Регент.

За звуконепроницаемой стеной находились незнакомцы, освещенные тусклым светом.

Фреда очень волновал тот факт, что Прайс реагировал на ужасную историю с невозмутимым спокойствием. Одно из двух: либо начальник верит ему, либо сидящие за стенкой консультанты на самом деле психиатры.

В комнате находились двое — мужчина и женщина, оба разодетые, как павлины.

Женщине было чуть больше двадцати. Вполне возможно, она работала моделью: до пояса спадала пышная грива рыжих волос; на губах играла серебристая помада; высокие скулы придавали лицу какую-то особую, загадочную красоту; неестественно большие зеленые глаза делали взгляд таинственным и очень выразительным. Одета была девушка в багровую кожаную мини-юбку и такой же жилет, ослепительно белый свитер с высоким горлом и белые высокие сапоги на огромных каблуках. Из украшений она носила только серебряный, похожий на египетский, амулет с маленьким изумрудом посередине. Совершенство ее внешности портил всего один недостаток — маленький красный шрам над бровью.

Внешность мужчины еще больше поразила Фреда. Констебль затруднился определить его возраст: примерно от тридцати до сорока. На плечи спадали черные как смоль кудри, с которыми оригинально сочетались тонкие усики. Лицо мужчины было болезненно худым и смуглым, так что он вполне мог сойти за сицилийца. Худой и высокий, незнакомец носил ярко-зеленый вельветовый пиджак с накладными лацканами и воротником, облегающие красные гвардейские штаны с желтыми полосами по бокам и желтые штиблеты с резинкой на широком массивном каблуке. Вокруг шеи был перекинут яркий цветастый шарф, великолепно сочетающийся с розовато-лиловой рубашкой. Каждую руку украшали несколько колец. Картину дополняли серебряная пряжка на поясе в виде лица демона с пронзенными кинжалом глазами и золотое колечко в правом ухе.

Слушая рассказ Фреда, мужчина спокойно теребил яркую, пеструю ленту широкополой фетровой шляпы, прекрасно сочетающейся с его пиджаком. В таком наряде незнакомец замечательно смотрелся бы и на палубе пиратского корабля, и в дорогом ночном клубе.

Разительный контраст с Еном Прайсом, одетым в серый макинтош!.. Кем бы ни были эти люди, они явно работали не в полиции.

Фред в силу своей работы привык считать подобных людей подозрительными, однако к этим двоим он проникся особым доверием. Одевались они, конечно, весьма странно, но по крайней мере не смотрели на Фреда как на потенциального маньяка. Все время, пока Фред рассказывал свою историю, начиная от знакомства с Парнями и заканчивая случившимся на пирсе, девушка понимающе и сочувствующе кивала. В темно-синих глазах мужчины, казалось, блестели искорки.

Фред ожидал, что его сочтут сумасшедшим и уволят.

Когда он рассказал все, что мог, Прайс представил Фреду незнакомцев.

— Констебль Регент, — сказал следователь, — это мистер Ричард Джеперсон.

Ричард протянул Фреду руку и растянул тонкие губы в улыбке. Малиновый рукав его рубашки слегка засучился, и Фред заметил на запястье мужчины маленькие синие отметины. Что-то вроде татуировки.

— Я представитель Клуба „Диоген“, — протянул Ричард низким глубоким голосом, какой бывает у телеведущих. — Это особый правительственный отдел, о котором вы наверняка не слышали. Но раз уж я о нем рассказал, то вам, думаю, придется дать подписку о неразглашении. Мы специализируемся в подобных делах, когда общепринятые методы дипломатии, защиты и даже полиция бессильны. Полагаю, вы до сих пор не можете прийти в себя от сознания, что мир оказался не совсем таким, как вы его представляли.

Фреду показалось, что мужчина читает его мысли.

— Может, вас успокоят мои слова, что члены Клуба „Диоген“, который, кстати, функционирует уже очень много лет, всегда знали очень мало о настоящем положении вещей. У правительства неизменно есть частное лицо вроде меня, которое занимается подобными делами.

— Это случалось раньше? — спросил Фред.

— Не именно это. Но похожие вещи, безусловно. Невероятные вторжения на Землю. Мы с Ванессой сумели-таки довести до логического завершения несколько сомнительных делишек.

Ванесса улыбнулась, демонстрируя ряд безукоризненно белоснежных зубов.

— С вашей помощью, думаю, мы справимся, — оптимистично заключил Джеперсон.

— С моей помощью?

Фред запаниковал.

— Вы будете работать с мистером Джеперсоном, — пояснил Прайс, — в штатском.

— Превосходно, — воскликнул Джеперсон.

Фред встал и пожал руку Ричарда, чувствуя ладонью гладкость его кожи и многочисленных колец. Он разговаривал с человеком, который выполнял дьявольски тяжелую работу на благо страны.

Фред опустил глаза и снова заметил синие пятнышки — ряд цифр.

— Пожалуй, мы прогуляемся до побережья, — сказал Джеперсон, — взглянем на Симаус.

Холодная дрожь пробежала по спине Фреда.

— Надеюсь, прогулка будет приятной.

Не требовалось особой сообразительности, чтобы определить, какая из припаркованных на стоянке машин принадлежит Ричарду Джеперсону. Это оказался серебристо-серый „роллс-ройс“ размером с быстроходный катер; капот напоминал неф церкви, а обтекаемая форма корпуса не оставляла сомнений, что этот зверь побьет все скоростные рекорды.

Фред присвистнул.

— Новая модель, — не без гордости пояснил Ричард. — Пока их выпустили всего пять штук.

Стоящий среди патрульных полицейских машин и легковушек „роллс-ройс“ казался львом среди стада оленей.

— Запрыгивай назад, Фред, — с дружеской фамильярностью сказал Джеперсон, открывая дверцу.

Фред плюхнулся на мягкое кожаное кресло и вдохнул запах роскоши. Возле каждого бра в вазах стояли свежие розы. К великому удивлению Фреда, Ричард тоже сел на заднее сиденье. Ванесса устроилась в кресле водителя.

— Если бы Ванессе разрешили участвовать в гонках, она бы точно победила. Эта девушка прекрасно себя чувствует за рулем любой машины.

— Сейчас я учусь правильно приземляться с трамплинов, — бросила Ванесса через плечо.

Девушка сняла машину с ручного тормоза и повернула ключ зажигания. Двигатель загудел, и компания выехала со стоянки. Фред отметил, что Ванесса держится за рулем очень уверенно. Сам Фред не смог бы выглядеть совершенно беззаботно, управляя столь мощной (и дорогой) машиной.

— Не гони, — сказал Джеперсон Ванессе, — я хочу заехать по дороге в трактир пообедать. И предаться размышлениям.

Ванесса поехала в сторону Южного Побережья, ловко маневрируя в пробках. Фред удобно развалился и наблюдал из окна завистливые взгляды водителей. Джеперсону, равно как и его машине, трудно затеряться в толпе.

— В Симаусе живет человек, приходящийся мне своего рода дядей, — прервал молчание Ричард. — Бригадный генерал, сэр Жиль Галан. Мы навестим его. Сэр Галан разбирал дело о государственном заговоре вместе с Джеффри Джеперсоном.

— Вашим отцом? — уточнил Фред.

Глаза Ричарда стали непроницаемыми.

— Приемным, — ответил Джеперсон, — он подобрал меня. На войне.

— А сэр Жиль?

— Боюсь, Галан тоже член дружной компании. Клуб „Диоген“. По крайней мере раньше он там работал. Сейчас в отставке. Теперь, когда существование Клуба для тебя не новость, ты увидишь, что наши люди разбросаны вдоль всей границы. Если интуиция мне не изменяет, сэр Жиль должен знать о пирсе. Живя на побережье, он обязательно почувствует неладное. Возможно, на некоторое время мы остановимся в его доме.

Сейчас события, связанные с пирсом, казались Фреду невероятным, страшным сном. Только по дороге обратно в Симаус Фред начал осознавать, что случилось. Его буквально передали на попечение весьма странного типа. Но больше всего Фреда беспокоила невозмутимость Джеперсона, будто этот человек точно знал, что происходит. Он не задавал вопросов на самые бредовые заявления Фреда и даже не выражал удивления или сомнения.

Любой на месте Фреда испугался бы.

— Как насчет местной полиции? — спросил Фред.

— Не стоит их беспокоить без крайней необходимости. В контактах с властями я ограничиваюсь общением с несколькими просвещенными людьми вроде Ена Прайса. Многие предпочитают не видеть то, чего не хотят видеть. Вы, полицейские, любите, чтобы все было четко и ясно, а мы порой можем предложить вам огромную кучу дерьма.

Стоило Фреду закрыть глаза, и перед ним вставала картина случившегося на пирсе. Адское зрелище, недоступное пониманию; с омерзительными подробностями. Реальное, и все же…

— Что случилось сначала? — быстро спросил Джеперсон. — Отвечай не задумываясь.

— Неосторожно произнесенное слово может стоить жизни, — ответил Фред, поскольку надпись моментально всплыла перед глазами.

— А болтливые языки топят корабли.

— Эта фраза была написана на плакате — старом, времен войны. Хотя сам плакат не старый, не выцветший. Его повесили недавно.

— Точно, аппорт!

— Что такое „аппорт“?

— Что-то, чего быть не должно, а оно есть. Медиумы обычно материализуют мысли. Но здесь не совсем то. Ничего сознательно не воскрешается. Плакаты остались с домом, вроде как обои.

— Я подумал, там могла проходить выставка.

— Прозаично, конечно, однако не исключено. — Джеперсон выглядел немного разочарованным. — Заметил какой-нибудь странный запах? Озон, к примеру.

— Всего лишь запах моря.

— Море, мой друг, не относится к категории „всего лишь“. Это самое древнее живое создание на планете. Оно живет, меняется, оно уменьшается, увеличивается, оно чувствует, оно наводит на размышления.

Ванесса уже неслась по извилистой провинциальной дороге со скоростью девяносто километров в час. На крутом повороте Фред вцепился в подлокотник.

— Мы пользуемся особым разрешением, — объяснил Джеперсон. — Ограничения скорости на нас не распространяются. Члены Клуба подвергают свою жизнь огромному риску, работая на благо государства. Поэтому самое малое, что может сделать королева — это позволить нам не подчиняться незначительным правилам, которым следуют остальные ее подданные. Когда Ванесса за рулем, отсутствует всякая возможность попасть в аварию.

На огромной скорости Ванесса преодолела крутой поворот, за которым не было видно дороги. К счастью, машин впереди не оказалось.

— У нее дар ясновидения.

Трактир, в котором планировал пообедать Джеперсон, давно снесли, а на его месте стоял кабачок под названием „Веселый обжора“. Фред уже ходил в такие места. „Веселые обжоры“ стояли вдоль шоссе и в каждом поселке. Хотя было видно, что заведение построили только недавно, посетители уже успели порядком его уделать. В качестве талисмана кабачка служила карикатура с изображением пирушки монахов, поэтому официантки в халатиках с капюшоном и мини-юбках больше смахивали на очаровательных монашек. Коронным блюдом здесь были пирожки и чипсы, подогреваемые с особым усердием, чтобы скрыть недостатки вкуса. А также чай, еще хуже, чем пойло, льющееся из торговых автоматов.

Джеперсон расстроился, но все же решил опробовать новое место.

Увидев поданное кушанье, член Клуба „Диоген“ впал в еще большее уныние. Он вытащил из пакетика жареной картошки веточку завядшей петрушки и с отвращением бросил ее в наполненную окурками пепельницу, стоящую на пластиковом столике.

— Куда катится мир? — с болью в голосе воскликнул Ричард.

В „Веселого обжору“ в основном наведывались бедные парочки с визжащими детьми. За соседним столиком сидела банда ребят с прическами а-ля Яффа.

Не обращая особого внимания на поданный томатный соус, они пытались запустить руки под кофточку официантки.

— Интересно, куда подевались стражи порядка? Может, у них свой кабак поблизости? С приличным пивом и сносной едой? Или владельцы „Обжоры“ вздернули полицейских в тихом лесу, дабы они не смущали посетителей?

Джеперсон задумчиво нахмурился.

Вдруг Фред почувствовал запах пива, услышал звон стаканов и приятный говор местных жителей, увидел приглушенный свет настольных ламп. В следующее мгновение все исчезло.

— Что вы только что сделали? — спросил Фред Джеперсона.

— Прошу прощения, — отозвался Ричард, — не хотел навязывать свои мысли. Иногда этот прием оказывается опасным. Назовем его задумчивым размышлением.

— Я знаю, что вы видели.

Ричард пожал плечами, но блеск в его глазах не был извиняющимся. Фред почувствовал силу, скрытую в мужчине.

— Мне не нравится тот, с усиками, — раздался чей-то голос, — а вот с длинноногой я бы поразвлекся.

Бритоголовые за соседним столиком обсуждали Ричарда и Ванессу. Развалившись на столике и стульях, скинхеды рассматривали девушку, сидящую напротив Фреда и Джеперсона.

— Проклятые хиппи, — продолжал малый. Его левый глаз дернулся. — Волосы, как у бабы.

Джеперсон посмотрел на бритоголового почти с сожалением.

— Жаль, что ты не видел, какая красота здесь была раньше — теплый уголок в холодном мире.

Скин не понял.

— А ты что делаешь рядом с этим пышногривым? — спросил Дерганый Фреда.

На мгновение Фред оказался сбитым с толку, потом вспомнил свою прическу.

— Я забираю твою подружку, — сообщил Дерганый.

Фред не понял, кого имел в виду бритоголовый — Ванессу или Джеперсона.

Дерганый, оказавшийся значительно меньше и тупее Яффы, грубо обнял Ванессу за шею и откинул в сторону ее волосы.

Практически незаметно Джеперсон кивнул девушке.

Ванесса резко схватила Дерганого за ухо, сорвала скина со стула и швырнула его лицом в свою тарелку с нетронутыми чипсами.

— Посмотреть можешь, но лучше не трогай, — прошептала красотка в красное ухо обалдевшего скинхеда.

Остальные бритоголовые — малый, на вид постарше Дерганого, с шарфом медвежонка Руперта[17] и широкоплечий громила — онемели от удивления.

Ванесса стащила Дерганого со стола и бросила на пол, выложенный плиткой с шахматным рисунком. Длинные ломтики картошки размазались по всему лицу лысого.

Посетители с интересом наблюдали за развитием событий.

Дерганый вытащил острую отвертку, но Джеперсон поставил ногу на его запястье, с силой надавив здоровенным каблуком на хрустящие кости. Оружие откатилось в сторону.

— Это я заберу себе, — сказал Ричард, с отвращением поднимая самодельный инструмент, — омерзительная вещица.

Фреду никак не удавалось вылезти из-за низкого пластмассового столика, однако Ванесса поднялась и ловко выскользнула, не прилагая особых усилий. Она была просто создана для подобных шоу.

— Я бы посоветовал поднять друга и вернуться к вашему восхитительному обеду, — обратился Джеперсон к Медвежонку Руперту и Громиле. — Моя спутница не любит причинять боль.

Двое бритоголовых окинули Ванессу презрительным взглядом и совершили страшную ошибку.

Громила выскочил из-за стола, широко раздвинув руки… и оказался на полу прежде, чем Фред понял, что сделала Ванесса. Девушка выставила вперед два пальца, так что рука стала похожа на рога, и воткнула острые ногти в шею и грудь амбала. Громила с грохотом повалился на пол и перекатился через Дерганого, мыча, что его покалечили.

Медвежонок Руперт попятился назад: он наконец-то внял предупреждению Джеперсона.

Громила со стонами поднялся на колени и ладони, издал угрожающий возглас и снова попытался схватить Ванессу. Она легко повернулась, как балерина, и воткнула острый носок сапога в ухо бритоголового, оторвав его на мгновение от пола и тут же бросив обратно. Копна рыжих развевающихся волос закрутилась вместе с хозяйкой и легла точно на место. На губах девушки играла легкая улыбка, будто последние пять минут не стоили ей никаких усилий.

Медвежонок Руперт помог Дерганому подняться, и вместе они подобрали с пола Громилу.

— Тебе хана, — напоследок бросил Дерганый.

Ванесса улыбнулась, приподняв брови.

Скины вывалились из ресторана. Все посетители и официантки аплодировали.

Девушка вежливо поклонилась.

— Что ж, я приобрела еще трех друзей.

Компания отправилась дальше. После посещения „Веселого обжоры“ Джеперсоном овладело отчаяние. Он молчал, удрученно глядя перед собой. Фред чувствовал, что мужчина из Клуба „Диоген“ был поразительно чувствительным человеком. Настроение Ричарда постоянно менялось, потому что он чутко реагировал на происходящее вокруг. В результате избыток чувств выплескивался на всех окружающих. Сейчас, к примеру, на Фреда хлынул поток уныния. Причиной его стала утрата любимого провинциального трактира, столкновение с отморозками, а возможно, и гибель любимой страны.

Ванесса свернула с шоссе и мчалась по маленьким поселкам. За окном мелькали зеленые деревья, леса контрастировали с пестрым ландшафтом полей и маленьких кустарников. Ручейки, мостики и деревья вдоль дороги. Крошечные старые церквушки и крытые соломой домики. Священник на велосипеде.

По сравнению с „Веселым обжорой“ здесь был другой мир. Ни пластиковых столиков, ни консервированных помидоров, ни пережаренной картошки.

Джеперсон зашевелился, как после долгого сна, и посмотрел в окно из тонированного стекла.

— Кажется, пришла весна, — сообщил Ричард.

Действительно, началось новое время года.

Зверь-машина взлетела на вершину холма. Пологая дорога спускалась к сверкающей глади моря. Внизу простирался Симаус, на красных черепичных крышах играли лучи солнца. Высоко в небе парили чайки. На волнах плавно качалась маленькая лодочка.

Фред увидел выдающийся далеко в море пирс. Сердце констебля упало.

Джеперсон поежился.

— Выглядит как фотография на открытке, — сказал Ричард, — но мы-то знаем, что на обороте написано нечто страшное. Внутри не все так красиво, как на поверхности.

Фред отчаянно пытался перебороть страх.

— Поехали дальше, дорогая, — обратился к Ванессе Джеперсон.

Симаус тянулся от побережья до безлесных возвышенностей; на востоке городок ограничивали скалы, а на западе — песчаные просторы. Вдоль берега стоял ряд белоснежных вилл, треть которых именовалась „Морской пейзаж“.

„Роллс-ройс“ привлек любопытные взгляды. Люди отрывались от грядок и выглядывали на улицу, приветливо махая руками. Почтальон остановился и энергично отсалютовал.

Фред был тронут столь теплым приемом.

— Сейчас почти четыре часа, — сказал констебль, — тот малый, наверное, закончил работу несколько часов назад.

— Возможно, разносит почту второй раз, — предположил Джеперсон.

— Не в это время года.

— Ты прав.

Ванесса нашла улицу, на которой жил бригадный генерал сэр Жиль Галан. Его вилла называлась „Лавры“.

Густые зеленые кусты, растущие вокруг дома, притворялись деревьями. Стоящие возле вилл автомобили были в отличном состоянии, хотя и старых моделей. Их полировали до блеска и ремонтировали так, что не оставалось ни единой царапины.

Ванесса припарковала машину на дорожке перед домами. Ноги у Фреда затекли от долгого путешествия, и ему пришлось немного попрыгать по гравию, чтобы восстановить кровообращение.

— Добрый вечер, — сказал человек в спецодежде, оторвавшись от лопаты, — хотите встретиться с бригадиром?

— Так точно, — ответил Джеперсон.

— Он живет в соседнем доме. Я шериф Майклсмит. Пишется слитно.

Майклсмит оказался поджарым старичком лет семидесяти, краснощеким, с белоснежной шевелюрой. Когда компания приехала, он энергично вскапывал грядку. Куча выдернутых с корнями алых роз лежала рядом. Несколько цветов, привязанных к бамбуковому колышку, пока уцелели.

— Я работаю в Комитете вместе с бригадиром, — пояснил Майклсмит.

Он выдернул с корнем еще один розовый куст и печально отшвырнул растение в сторону.

— Мне должно быть стыдно за это, — сказал старик. — Жена любит цветы, выращивает их уже много лет. Но кто-то должен исполнить свой долг. Я сажаю картошку, капусту, ревень. Копаем до победного!

Последний розовый куст полетел в сторону.

— Хозяйка пошла вздремнуть пару часиков, скоро встанет.

Майклсмит встал на опустошенную клумбу.

— Бригадир уехал в город по делам. Думаю, мы пока угостим вас чаем. Прошу в дом. Сюда, мисс.

Майклсмит подошел к Ванессе и как истинный джентльмен протянул руку, чтобы ей было удобно идти по гравию. Фред и Джеперсон пошли следом.

— Я слышал, девушки тоже исполняют свой долг, — сказал Майклсмит Ванессе. — Пока все не стало заходить слишком далеко, хозяйка работала в Клубе. С возвращением, девочки. Веселая работенка. Мы должны всегда быть начеку, зрить в корень, что называется. Правда победит, моя дорогая. Обязательно. Ни на минуту не сомневайтесь.

Фред решил, что Майклсмит — большая шишка. За спиной у старикашки висел рюкзак цвета хаки. Фред тут же его узнал: отец хранил свой противогаз еще долго после окончания войны. У Майклсмита противогаз был в полном порядке, и при необходимости его можно было незамедлительно использовать.

Джеперсон немного отстал, чтобы осмотреться.

Домработница Майклсмита, миссис Макалитер, приехавшая в Англию из Шотландии, принесла серебряный чайный сервиз, и Майклсмит разлил по чашкам душистый „липтон“. Он сделал из чаепития целый ритуал: использовал ситечко, чтобы листочки, не дай бог, не попали в чашку, извинялся за то, что заварка слишком слабая, и непременно добавлял в чай сгущенное молоко.

Майклсмит рассказывал о половинке кирпича в цистерне, который сокращал уровень воды в случае, если она начинала выплескиваться; о линии в ванной на высоте десяти сантиметров. Он гордился своими простыми измерениями.

Фред решил, что эта привычка выработалась у старика во время войны, и потом он уже не смог с ней расстаться.

Заставленная старинными вещами гостиная выглядела очень уютно. Из двустворчатых окон открывался вид на заднюю часть сада. На фортепьяно стояла фотография в черной рамке с изображением молодого человека в форме моряка.

— Митч, мой брат, — пояснил Майклсмит, — его корабль затонул близ Ютландии. В последнем сражении.

Джеперсон прихлебывал чай и вдыхал атмосферу дома.

Каким-то чудесным образом Ричард сочетался с обстановкой даже в своих желтых ботинках. Фред решил, что такой эксцентричный индивидуум может чувствовать себя непринужденно в любом месте. С момента прибытия Джеперсон внимательно следил за происходящим. И дело было не только в чудаковатом старике.

Майклсмит с головой погрузился в разговоры с Ванессой, в чем не было ничего удивительного. Он показывал девушке альбом с фамильными фотографиями и подробно комментировал каждый снимок. Подборка с фотографиями „хозяйки“ не поддавалась исчислению: от длиннолицей девушки к элегантной даме средних лет и до мучительно хрупкой старушки.

Стеклянная дверь открылась, и в комнату вошел мужчина в военной форме. Майклсмит вытянулся по стойке „смирно“.

— Ричард! — воскликнул вновь пришедший. — Вот так сюрприз! Что привело тебя в эту глухомань?

— Привычные дела, Жиль.

Сэр Жиль Галан внезапно нахмурился.

— Здесь? Не могу поверить.

Джеперсон встал и обнялся с Галаном как истинный француз.

— Познакомься с красавицей Ванессой, — произнес Ричард. Сэр Жиль щелкнул каблуками, а Ванесса с притворной застенчивостью сделала реверанс. — А это Фред Регент, наш новичок.

— Рад познакомиться, — улыбнулся сэр Жиль, пожимая руку Фреда с такой силой, что кости последнего начали хрустеть, — нам нужны хорошие люди.

Вероятно, бригадный генерал сэр Жиль Галан был того же возраста, что и Майклсмит, но из-за своей манеры поведения выглядел намного моложе. Он оставался несгибаемым там, где Майклсмит становился покладистым. В седых волосах Жиля еще проглядывали смоляные пряди, в соколиных глазах блестели озорные огоньки. Жиль не носил знаков отличия, однако безукоризненно отглаженные штаны цвета хаки говорили о военном статусе своего владельца. Фред нашел его очень решительным человеком.

— Мы интересуемся вашим пирсом, Жиль, — начал Джеперсон. — Кажется, он кишмя кишит аппортами. И прочей нечистью.

— Пирс? — ошеломленно переспросил сэр Жиль. — Следовало взорвать его много лет назад. От этих кораблей одни несчастья.

— Дело не именно в пирсе, — поправился Джеперсон.

— Да, ты абсолютно прав, Ричард. Мне давно следовало самому наведаться в Клуб „Диоген“.

Фред вспомнил уверенность Джеперсона в том, что Жиль знает о происходящем.

— Я думал, что справлюсь один. Простите.

— Не извиняйся, Жиль.

— Хорошо.

— Мы тщательно проанализируем ситуацию. Ты расскажешь мне все подробности. Ванесса, будь добра, сходи с почтенным мистером полицейским на прогулку вдоль побережья. Нет необходимости напоминать, чтобы ты держалась подальше от пирса, но не забывай обращать внимание на любые странные явления.

Фред не на шутку забеспокоился, но по крайней мере он знал, что Ванесса в состоянии позаботиться о себе. А может, и о нем. Хотя это не слишком утешало констебля.

— Вечер безветренный, — заметил Джеперсон, — можете поплавать на лодке.

Фред с Ванессой шли вниз к морю, виляя по чистым тихим улочкам. Небо темнело с каждой минутой.

— Заметил? — спросила Ванесса. — Никто не включает свет.

Фред посмотрел на окна домов.

— Если бы даже и включили, мы не заметили бы. На всех окнах плотные черные шторы.

— Я знала, что в этих местах живут конформисты. Но то, что во всех виллах под названием „Морской пейзаж“ висят одинаковые шторы, выходит за рамки возможного. Куда, спрашивается, подевался тюль?

Они посмотрели на ряд крыш.

— Чего-то не хватает, — задумчиво произнесла Ванесса.

Фред понял.

— Телевизионных антенн. Нет ни одной.

— Верно подмечено, дружище.

— Время как будто остановилось. Я заметил это с самого начала.

Фред не хотел дальше думать о своих наблюдениях.

— У меня чувство, словно я угодил на последний акт пантомимы. Как ты попала в Клуб?

— Так же, как и ты. Повернула с прямой дороги чуть в сторону и поняла, что вещи вокруг совсем не такие, какими кажутся на первый взгляд.

— Что ты имеешь в виду?

— Слышал когда-нибудь о власти Дьявола?

— Думаю, да.

— Я бы не советовала испытать это.

— Мистер Джеперсон умеет изгонять беса?

— Не совсем. С ним все намного сложнее. В глубине души Ричард очень чувствительный человек.

— Он странный малый.

— Ричард прожил странную жизнь.

Собеседники подошли к берегу. По набережной гуляли люди. Местные жители улыбались и желали доброго вечера, но все торопились по своим делам. Уличные фонари не зажигались.

— У Ричарда на запястье… — начал Фред.

— Цифры? Именно то, что ты думаешь.

— Концлагерь?

— Фактически лагерь смертников. Его приемный отец и сэр Жиль участвовали в освобождении лагеря и подобрали Ричарда. Тогда он был еще совсем ребенком.

— Он еврей?

— На девяносто девять процентов нет. Ричард сам точно не знает. Он не помнит ничего, что произошло до лагеря. Я всегда считала, что в нем течет цыганская кровь. Но Ричард англичанин, насколько ты можешь видеть.

— А этот клуб?

— „Диоген“? Руководство подбирает нужных людей. Клуб работает уже несколько столетий. Неординарные способности Ричарда были очевидны. Хотя тебе в это и трудно поверить, тогда они проявлялись намного ярче, чем сейчас. Возможно, потому что он жил в лагере. Мистер Джеперсон-старший — он умер несколько лет назад — усыновил мальчика, отправил его в свою старую школу, воспитал. Мистер Джеперсон сформировал у мальчика сильный характер и заставлял заниматься спортом. Первые несколько лет оказались тяжелыми для обоих. Ричард никому не подчиняется. Он свободная птица.

— А как ты сюда попала?

— Подобрали совершенно случайно, так же как теперь тебя.

Подул холодный морской ветер, и Фред застегнул куртку. Он до сих пор носил скинхедовские шмотки и даже успел к ним привыкнуть. Но вот с бритой головой Фред выглядел полным идиотом. Давно пора кому-нибудь перенять причесон скинов у головорезов вроде Яффы.

Фред с Ванессой семенили вдоль берега, сознательно уходя подальше от пирса. Теперь они остановились и, облокотясь на перила, взглянули на море.

Волны бились о берег, размывая песок. На камнях лежали спутавшиеся нити водорослей. Босой мужчина в соломенной шляпе и закатанных до колен брюках, бродил возле самой воды, собирая ракушки.

— Вот она, идиллия, — вздохнула Ванесса. — Никогда бы не подумала, что здесь идет война.

— Какая война?

— Война идет всегда, Фред.

Вернувшись в „Лавры“, они нашли Джеперсона и сэра Жиля в библиотеке; те потягивали бренди из бокалов размером с человеческую голову.

— Как поживает город? — осведомился Джеперсон.

— Полное затишье, — прокомментировала Ванесса.

— Как обычно.

— Я решил поставить в Комитете вопрос об уничтожении пирса. Уже много лет им никто не пользуется. Пришло время избавиться от бесполезного сооружения.

— Давайте не будем торопить события, — возразил Джеперсон. — Возможно, проблема не в самом пирсе, а в том, что там сейчас происходит. Если мы разрушим сооружение, у проблемы появится прекрасная возможность уйти глубже в землю.

Сэр Жиль предложил Фреду, но не Ванессе, выпить. Фред счел своим долгом отказаться от угощения.

— В любом случае я оповещу Комитет, — настаивал сэр Жиль, — сейчас нужно всем быть начеку. Вернусь через минуту.

Сэр Жиль направился к двери; Джеперсон улыбнулся и отхлебнул еще глоточек. Как только дверь за генералом закрылась, Джеперсон нахмурился.

— Мы должны немедленно выбраться из этого дома, — серьезно сказал он.

Ванесса кивнула, не задавая лишних вопросов.

На запертых окнах были решетки. Дверь кабинета оказалась закрытой, что очень удивило Фреда.

Констебль не стал спрашивать, что происходит.

Ванесса протянула Джеперсону шпильку, тот разогнул ее и в мгновение ока открыл замок. Джеперсон остался крайне доволен проделанной работой и даже поклонился. Ричард со скрипом приотворил дверь. Сэр Жиль разговаривал в холле по телефону.

— Мы должны действовать быстро, — говорил генерал, — вы не знаете этого человека.

Хозяин дома стоял между библиотекой и входной дверью.

Джеперсон бесшумно выскользнул в коридор.

— Жиль, — резко окликнул он старика.

Сэр Жиль с виноватым лицом повернулся. Он что-то пробормотал и повесил трубку.

— Ричард.

Хозяин попытался изобразить доброжелательную Улыбку. Правда, без особого успеха. С лица бригадного генерала текли ручейки пота, левый глаз нервно подергивался.

Джеперсон придал шпильке первоначальную форму и отдал ее Ванессе.

— Думаю, мы должны поговорить начистоту, — сказал Ричард. — Ты, как никто другой, знаешь, как трудно меня обмануть.

— Я бы рассказал все сам, — увещевал сэр Жиль, — но хотел, чтобы ты услышал это от Комитета.

Дверь открылась, и в дом вошли люди в форме цвета хаки. С ружьями. Шесть человек. Все среднего возраста или чуть старше, с суровыми лицами. С горящими глазами и маленькими усиками. Отличные солдаты, винтовки на изготовку.

— Так будет лучше, Ричард.

— Кто это сказал? — съехидничал Джеперсон.

— Мы, — сухо ответил Жиль, — мы заработали такое право.

Фред окончательно растерялся. Он не знал, кто есть кто и кто на чьей стороне.

Джеперсон уселся на пол в позе лотоса, солдаты направили на него винтовки. Фред увидел, как напряглась его спина. Ричард сложил ладони вместе, закрыл глаза и почти беззвучно забормотал.

Сэр Жиль был в смятении. На мгновение Фреду показалось, что старик прикажет стрелять. Но нет, он шагнул вперед, поднял телефонную трубку и приготовился ударить Ричарда по голове.

Руку он так и не опустил.

Сэр Жиль попался в ловушку. Благодаря бормотанию Джеперсона?

Старик застыл с трубкой в руке. Его лицо выражало внутреннюю борьбу.

Бормотание стало громче, похоже на звуки насекомых.

Что же делает Джеперсон?

Люди с винтовками следовали указаниям сэра Жиля. Теперь они стали просто зрителями. Жиль боролся. С самим собой? Он с трудом двигал телефонную трубку, пытаясь положить ее на место. Джеперсон поднялся в воздух, по-прежнему в позе лотоса. Из мужчины исходила энергия, в его волосах потрескивали электрические разряды. Ванесса взяла Фреда за руку и отвела его в защитный треугольник, образовавшийся возле Ричарда. Пока Фред слышал бормотание, он мог чувствовать себя в безопасности.

Они прошли мимо сэра Жиля, чье лицо побагровело. Вооруженные люди повалились набок, опустив винтовки. Дорога была открыта.

Джеперсон, казалось, парил над ковром, по-прежнему с закрытыми глазами, издавая все тот же потрескивающий звук.

— Остановить их! — заорал сэр Жиль.

Один из солдат поднял винтовку, дуло уперлось Фреду в ногу. Недолго думая, констебль выбил оружие из рук военного и с силой оттолкнул солдата.

Ванесса прыгнула в „роллс-ройс“ и начала заводить двигатель. Кто-то выстрелил в воздух.

Бормотание прекратилось, и Джеперсон, спотыкаясь, побрел к выходу. Фред поддержал его за руку, чувствуя, что силы покинули мужчину. Констебль помог Ричарду сесть в машину.

— Вы не понимаете, — орал Жиль, — все это для вашего блага!

— Поехали, — выдохнул Джеперсон.

Прогремел выстрел. Фред посмотрел в окно — и в это мгновение что-то ударило в стекло. Пуля неминуемо должна была попасть Фреду в лицо, но застряла в мелкой паутине оконных осколков.

— Бронированное стекло, — объяснила Ванесса.

— Спасибо тебе, Господи, — пробормотал Фред, его трясло.

Люди Жиля решили не тратить попусту боеприпасы.

Обессиленный, Джеперсон растянулся на сиденье. Он казался еще худее. Вся накопленная энергия исчерпала себя.

— Что там все-таки произошло? — спросил Фред.

— Теперь мы сами по себе, — прохрипел Джеперсон.

„Роллс-ройс“ не из тех машин, которые можно легко спрятать, поэтому беглецы просто оставили его у обочины и пошли пешком. Хотя, конечно, им тоже было трудно затеряться в толпе. По дороге к берегу Фреда не покидало чувство, что весь город наблюдает за ними из-за черных занавесок, и что люди Жиля точно знают, где именно находятся трое нарушителей спокойствия. Разыскивать их обязательно пошлют солдат поопытнее.

Некоторое время Джеперсона приходилось поддерживать, но очень скоро он оклемался.

— Жиль не мог организовать такую чертовщину в одиночку, — рассуждал Ричард. — Где-то должно быть сильное начало. Но не высокого класса. Распределение ролей неточное, иначе нас бы сразу накрыли.

Фред едва понимал одно слово из трех.

Ванесса не задавала вопросов, и констебль решил просто помолчать.

— Сперва я подумал, что все дело в пирсе, однако Комитет, кажется, не знает, что произошло с тобой. В любом случае, что бы они здесь ни натворили, результат оказался не тот, на который рассчитывали.

Троица шла по центру города.

— Фред, боюсь, придется отправиться на пирс.

Он знал, что это случится.

Там монстры.

— Может, сходим утром?

Они шли по берегу. Вдалеке виднелся пирс.

В вечернем полумраке они легко забрались на пирс. Объект охраняли трое мужчин в форме, проход преграждала колючая проволока. Солдаты курили, издалека доносилась приятная музыка.

Над головой гудел самолет.

Раздался пронзительный свист.

— Воздушный налет, — заметил Джеперсон. — Не думаю, что это часть их плана.

Самолет, до отказа набитый бомбами, прилетел со стороны Ла-Манша, ярко выделяясь на фоне белых облаков.

Джеперсон дал знак идти вперед.

Фред старался не думать о неприятных ощущениях в желудке. Если Ванесса и Джеперсон не боятся, значит, и он не должен. Конечно, они-то сюда раньше не приходили…

Между виллами вырос столб огня. Яркий свет ослепил Фреда. Последовал взрыв настолько сильный, что земля дрогнула под ногами.

Единомышленники поспешили к месту назначения. Солдаты, вытянув шеи, пялились на огонь.

— Немецкие подонки, — усмехнулся один.

— Наша артиллерия собьет с них спесь, — ответил другой.

Едва он это сказал, как раздалась очередь артиллерийских орудий. Земля тряслась. В небе разрывались снаряды, освещая самолет.

Лица солдат удивили Фреда.

Перед ним стояли не пожилые люди, как на вилле, а молодые ребята, причем знакомые. Трое малых из „Веселого обжоры“. У Руперта на шее висел все тот же желтый шарф, подвернутый под воротник куртки. Дерганый сосал сигарету, бешено мигая глазом. Громила неуклюже перекладывал из руки в руку винтовку, как будто не понимая, зачем она нужна.

— Кто идет? — рявкнул он.

Ванесса вышла вперед.

— Помнишь меня?

— Опасно выходить ночью на улицу, мисс, — вежливо сказал Медвежонок Руперт, — лучше идите в укрытие.

— Вы что, в театре? — спросил Дерганый, окидывая взглядом ее ноги.

Парни не помнили Ванессу. Фред подумал, что они, наверное, не помнят и своих настоящих имен.

— Мы работаем на правительство, — сказал Джеперсон, протягивая скомканную газету, которую несколько минут назад вытащил из урны.

Медвежонок Руперт взял газету.

Джеперсон снова замурлыкал, но уже другим тоном. Медвежонок посмотрел на газету, потом на лица пришедших.

— Все в порядке, сэр, — улыбнулся он, отдавая честь.

Джеперсон забрал газету и сунул ее под мышку.

— Тогда давайте посмотрим, в чем дело. Вы позволите нам пройти?

Солдаты проворно отвязали заграждение.

— Мы мигом, — пообещал Джеперсон, поднимаясь на пирс.

Фред посмотрел на Центр, тускло вырисовывавшийся над морем. Стеклянная крыша мерцала зеленоватым светом. Что-то внутри Фреда кричало: „Беги отсюда!“

— Идешь? — окликнула его Ванесса.

— Разумеется, — решительно заявил констебль.

Они двинулись вперед.

— Такое впечатление, что мы находимся в нескольких километрах от берега, — заметил Джеперсон.

Фред оглянулся. Пожарные тушили пожар. Бомбардировщик улетел. На месте, где упала бомба, все еще мерцали искорки.

— Что с теми бритоголовыми? — спросил Фред.

— Отобраны для шоу. Слабоумные очень подходят для этого. Своего рода отряды насильно завербованных. Марионетки.

— Не могу сказать, что мне жаль исходный вариант.

Внизу шумело море — таинственный шепот из глубины веков.

Пирс выглядел таким хрупким — маленький рубчик на земной поверхности, соединенный с бескрайним океаном.

Всю дорогу Фред пересиливал желание рвануть обратно.

— Без сомнения, где-то здесь то, что мы ищем, — сказал Джеперсон. — Ошибка в схеме. Атомы вращаются в обратном направлении.

Ванесса кивнула.

Они пришли на место. На стене осталась вмятина от ударов Инграма. Выбитое стекло напомнило Фреду о шалостях Яффы. Констебль не сомневался, что, приди они днем, он бы увидел обожженные следы, которые оставил Яффа, прежде чем упал в море.

— Нет необходимости напоминать вам, что нужно соблюдать предельную осторожность, не так ли? — сказал Джеперсон, просовывая руку через разбитое стекло, чтобы открыть дверь.

Фред посмотрел в темноту и поплелся внутрь следом за Ванессой и Ричардом.

— Здесь кто-то уже прибрался, — заметил Фред, — иначе повсюду валялись бы тела.

Ванесса достала маленький фонарик и посветила вокруг. На полу виднелись светлые влажные следы, как будто грязь смыли, а места, которые отмываться не хотели, просто побелили. Некоторые экспонаты были накрыты пыльными тряпками.

Джеперсон посмотрел на плакат с нацистом.

— Все связано с войной, — задумчиво произнес Ричард.

— Даже я это понял, — ответил Фред. — Давно уже никто не бомбил Южное Побережье.

— Многим людям война нравилась, — продолжал Джеперсон, почесывая запястье, — хотя я не из их числа. Толком и не помню ее. В любом случае война не входит в список того, что мне хотелось бы вернуть.

— Понимаю.

Ванесса осветила фонариком экспонаты. Луч остановился на картинке, которую первый раз Фред не заметил. Карикатуры на Гитлера, Геббельса и Муссолини. Гитлер ростом с ребенка, обрубленный по пояс. В его нагрудном кармане сидел Геббельс в облике ручной крысы. Муссолини выступал в образе огромного толстого клоуна с красной головой в форме яблока и в конусообразной шляпе Полишинеля.

— Взять, к примеру, этих ребят, — указал Джеперсон на плакат, — я ни чуточки по ним не скучаю.

Изображение Гитлера нахмурилось и исчезло с плаката. Тварь шустро передвигалась на руках, приподнимая безногое тело от пола.

Издавая душераздирающие крики, Полугитлер проскочил мимо Ванессы и шмыгнул за витраж. Крыса-Геббельс немного отстал, запутавшись в собственных лапах. Его отвратительные маленькие глазки злобно сверкали.

Человек-гора Муссолини затрясся всем телом, так что стал похож на огромный надувной шар в военной форме, в котором из стороны в сторону колыхалось желе. В животе у великана заурчало, и из круглого, раскрашенного помадой рта вырвался звонкий хохот.

Фред огляделся. Ванесса направила фонарь на стену: перегородки поднимались вверх, а из-под них виднелись лакированные ботинки. Точнее, высокие сапоги. Затем колени в серых армейских штанах. В здании имелось всего шесть перегородок, за которыми стояли люди в нацистской форме.

Манекены?

Крыса-Геббельс повернулся вправо, засеменил к паре сапог и свернулся рядом клубочком словно любящий и благодарный домашний питомец.

Из-под панелей уже показались кожаные ремни. На серых рубашках сверкнули железные кресты и свастика. Револьверы и автоматы на изготовку.

Человек-гора Муссолини, по-прежнему хихикая, как евнух, катался по полу на животе. Нормального размера ноги с трудом выдерживали массу огромного тела и торчали из яйцеобразного тела подобно сломанным сучьям дерева.

Показались лица. Фред узнал их. Парни. На носу Яффы толстым слоем лежала копоть, щеки сгорели до костей; из-под козырька фуражки на Фреда смотрели мертвые глаза. Остальные тоже были жутко изувечены. Инграм в форме СС, Догго — солдат регулярной армии. Лицо Инграма покрывали грубые шрамы, лоб пришит к кепке, со щек и подбородка свисали куски кожи.

Между двух рядов нацистов появился Полугитлер, ковыляя на длинных руках и с трудом волоча изуродованное тело. Вместо маски его лицо покрывала прозрачная плесень, отчего знакомые черты казались неестественно большими. Карлик сел и скрестил на животе руки, слегка покачиваясь в разные стороны.

Штурмовики безукоризненно отсалютовали.

— Зиг хайль! — прокричали они. — Хайль Гитлер!

— Думаю, вы простите, если я не поприветствую вас таким же образом, — съехидничал Джеперсон. — Дело в том, что я тебя всегда терпеть не мог, подлец.

Ричард поднял ногу и ударил Полугитлера ботинком в лицо. Оскорбленный фюрер повалился назад с раскинутыми в разные стороны руками и перекувырнулся, как настоящий шимпанзе, ударяясь головой и ладонями об пол.

Солдаты спустили курки. Прогремели выстрелы.

Фред обхватил Ванессу за талию и упал на землю. Вместе они прокатились за игровыми автоматами, чудом увернувшись от свистящих пуль.

Пространство было слишком маленьким, чтобы точно прицелиться. Пули рикошетили и разлетались в разные стороны. Одна угодила Догго в лицо, и тот, пошатываясь, попятился назад. Из раны потекла черная липкая жижа, но ранение оказалось несильным.

Инграм оттолкнул игровой автомат в сторону.

Фред закрыл лицо руками.

В руке Инграма заблестел револьвер.

Оружие на глазах меняло форму. Его металлические части сморщились, как будто готовясь чихнуть. Это был живой, похожий на грызуна револьвер.

Оружие-грызун закашляло, отрыгнув огонь. Пуля, вернее, маленький шарик из желеобразного вещества, медленно вылетела из дула, направленного в их сторону.

Шарик ударил Фреда в грудь, расплескивая противную жидкость и больно обжигая кожу. Констебль смахнул с себя склизкий шарик и, почувствовав, как огоньки окутывают пальцы, стряхнул их на пол.

Револьвер Инграма злобно зарычал.

Подошел Яффа. Он тащил за собой Джеперсона с заломленной за спину рукой. К горлу Ричарда зомби приставил острый кинжал, искрящийся живыми огоньками. Жестом Яффа дал Ванессе и Фреду понять, что им лучше сдаться. Констебль поднялся на ноги, прикрыв собой девушку.

Яффа ухмыльнулся. Выражение его лица показалось Фреду знакомым: так Яффа улыбался еще когда был не нацистом, а Лысым Королем.

— Тебе нравится новая роль, правда, Кевин?

В выжженных глазах вспыхнули злые огоньки.

Подбежал Полугитлер и вцепился в ногу Джеперсона зубами. Но прокусить ботинки Ричарда ему так и не удалось.

Кивком головы фюрер приказал отбросить Фреда в сторону. Карлик восхищенно осмотрел Ванессу с ног до головы. Девушка всеми силами пыталась скрыть отвращение.

— Ева, — прошептал обезумевший от любви фюрер.

Боясь пропустить увлекательное зрелище, поспешно подкатился Муссолини. Из тени вышли остальные уроды. Появился Геринг со свиным рылом вместо лица и сложенными за спиной крыльями, покрытыми бородавками. Сиамские близнецы Гиммлер и Гесс, сросшиеся грудью, приветствовали фюрера всеми имеющимися в наличии руками. Мартин Борман предстал в облике змеи с длинным раздвоенным языком. Приковылял Роммель в доспехах: тело покрыто пуленепробиваемыми пластинами от танка, а на лице песочного цвета камуфляж. Оборотень Гейдрих ужасал видом своих щек и рук, проколотых несметным количеством шипов.

Вся компания пялилась на Ванессу.

Полугитлер ползал между ног девушки, изучая ее словно породистую лошадь. Ванесса презрительно смотрела на противное пресмыкающееся. Уродец отполз и рявкнул, отдавая приказ.

Нацисты подняли винтовки. Фред не успел даже шевельнуться, чтобы защитить девушку. Ружья вздрогнули, и изогнутые дула выплюнули жидкий огонь. Пламя окутало Ванессу, опалив одежду и волосы.

Ванесса изменилась. Огненная мантия обернула девушку. Белые сапоги почернели, на груди появились ремни. На шее повисло украшение в форме свастики. Волосы ожили и заплелись в косу. Ванесса извивалась, пытаясь предотвратить превращение, но зомби продолжали изливать на нее дьявольский огонь.

Глаза Полугитлера загорелись.

Лицо Ванессы потемнело, огненная завеса спала. Теперь это была не сотрудница Клуба „Диоген“, а нацистская красотка.

Джеперсон неистово бормотал, пытаясь вызвать магическое заклинание.

Полугитлер отдал новый приказ.

Ева-Ванесса достала из-за пояса хлыст и ударила Джеперсона по лицу, выводя из состояния медитации. Монстры-нацисты загоготали. Ричард пошатнулся, и Яффа толкнул его на пол.

Полугитлер запрыгал, фыркая от удовольствия. Ева-Ванесса подняла его, как ребенка, и крепко обняла. Они страстно поцеловались. Фред почувствовал тошноту.

— Сегодня пирс, — торжественно произнес Геббельс, — завтра весь мир.

Джеперсон встал на колени. Падая, он успел сорвать что-то с пояса Яффы. Теперь он раскрыл ладонь. На ней лежала фаната. Ричард выдернул чеку.

Время остановилось.

Через мгновение все метались по темному помещению, ища укрытие.

Джеперсон бросил гранату на пол.

Со всех сторон Фреда пинали нацистские сапоги. Он снова оказался за игровыми автоматами.

Взрыв был не очень сильным. Дым собрался в большой черный шар и провалился под пол.

Фред посмотрел вниз и увидел под собой пенящееся море. Джеперсон встал на край отверстия и прыгнул в воду.

Прогремел выстрел.

Недолго думая, Фред последовал за Ричардом.

Констебль больно ударился о воду, как будто море превратилось в огромный кусок металла. Холодные волны сильно хлестнули Фреда по лицу, и океан поглотил его.

Он проснулся на пляже, чувствуя, что кто-то выкачивает воду из его легких. Во рту стоял неприятный привкус морской соли. Фреда трясло от холода так, как никогда прежде.

— С возвращением, — улыбнулся Ричард. — Я уж подумал, что ты отбросил копыта.

Фред перевернулся на живот, и изо рта брызнула соленая вода.

Взглянув на море, Фред увидел Центр, мерцающий волшебным светом. В темноте он казался прекрасным дворцом.

— МПО это не понравится, — прокомментировал Джеперсон.

— Что здесь происходит? — спросил Фред.

— Очень грязные делишки, — обеспокоенно ответил Джеперсон. — Да, очень грязные.

Вокруг стояли люди с винтовками.

Вперед выступил человек изнеможенного вида. Сэр Жиль.

— О Господи, — сказал он, — вашу одежду надо хорошенько высушить.

Фреду помогли подняться. Констебль узнал солдата, которого он оттолкнул в „Лаврах“, но сопротивляться не было сил.

— Думаю, здесь не обойтись без чашечки крепкого чаю, — улыбнулся сэр Жиль.

Фред с Джеперсоном снова сидели в кабинете в „Лаврах“. Фреду пришлось влезть в морскую форму, оставшуюся от брата Майклсмита. У Джеперсона в „роллс-ройсе“ лежало около дюжины комплектов сменной одежды. Теперь он надел тигровый сюртук и бирюзовые бриджи до колен, фиолетовую рубашку свободного покроя и красные сапоги для верховой езды. Его волосы еще не успели до конца высохнуть.

Сэр Жиль сидел в своем любимом кресле, а Майклсмит подавал чай. Фред с благодарностью принял ухаживания. Джеперсон подался вперед и сверкающими глазами пристально смотрел на Жиля, как обычно смотрит разгневанный директор школы на нашкодившего ученика.

— О чем ты думал, Жиль?

Старый вояка поежился, затем тихим голосом пробормотал:

— Это все проклятая денежная реформа.

— Что? — негодующе заорал Джеперсон.

— Десятичная система. Новые деньги. Я никак не могу в них разобраться. Все эти пенни и шиллинги. Новые монеты ничего не значат. Они как фишки в детской игре. Реформа стала последней каплей. Разумеется, не просто обмен денег. А все, к чему это привело. Остальные перемены. „Общий рынок“, автострады, пластиковая посуда, скоростные поезда, расистская жестокость, супы быстрого приготовления, покупки в рассрочку. Все обесценилось после окончания войны.

— Может, это и прискорбно. Но как же трансплантации сердца? Человек на Луне?

— Противозачаточные таблетки…

Джеперсон откинулся на спинку кресла и покачал головой.

— Ты забыл, как чувствовал себя в 1930-м? Почитание истории, со всеми ее переменами. Думаешь, почему мистер Джеперсон выбрал именно меня и передал мне полномочия? Потому что я могу принимать вещи такими, какие они есть, весь хаос и все перемены. Я умею приноравливаться.

— Это другое дело, — не унимался сэр Жиль.

— Нет, это одно и то же. У тебя есть все шансы. Как далеко зашло шоу?

— Только в пределах города.

— Кто инициатор?

Сэр Жиль колебался, но Майклсмит ответил:

— Хозяйка.

Джеперсон посмотрел на старика.

— Она тоскует по старым временам, — объяснил Майклсмит.

— Мечты, способные изменить реальность?

Сэр Жиль кивнул.

— Ты же знаешь, насколько опасны эти игры. Кроме того, вы вернули войну.

— А почему бы и нет? — Сэр Жиль защищался все яростнее. — Мы работали вместе, различия не имели значения. Каждый был готов пожертвовать собой ради другого. Война стала нашим звездным часом.

Джеперсон на мгновение задумался.

— А как насчет воздушных налетов?.

— Маленькая ошибка в расчетах, — ответил сэр Жиль. — Мы ее устраним.

— Нет, — повысил голос Джеперсон, — не ошибка. Это случилось неизбежно. Нельзя вернуть из военного времени только то, что вам нравится. Ты хочешь, чтобы герцогини чувствовали себя в убежище так же уютно, как и молоденькие продавщицы. Но параллельно ты создаешь монстров. Неужели забыл, какой была война для большинства европейских стран? Даже для Англии.

Джеперсон закатал рукав и продемонстрировал татуировку.

Сэр Жиль стыдливо потупил взгляд.

Джеперсон презрительно продолжал:

— И все только потому, что ты не пожелал принять десятичную монетную систему?

Фред вспомнил о Ванессе, возможно, навсегда потерянной.

— Может, просто разбудить его жену? — предложил констебль.

Сэр Жиль, Майклсмит и Джеперсон уставились на Фреда, удивленные тем, что он включился в разговор.

— На первый взгляд, твой вариант неплох, — начал Джеперсон, — но в дьявольской воронке на пирсе живые люди. Мы можем от души позавтракать и прогнать мысли о случившемся, однако их засосет в тот мир, который Жиль и Майклсмит называют Войной.

Фред не скучал по Яффе и Парням.

Но Ванесса…

— Придется вернуться на пирс.

— В прошлый раз наша затея не удалась.

— Всего-навсего разведывательная миссия. Теперь мы подготовимся по полной программе.

Сэр Жиль поднял глаза.

— Мы сделаем все, что сможем, Ричард.

— Очень на это надеюсь, — живо, но сурово ответил Джеперсон. — Прежде всего в городе должны находиться ваши люди, не правда ли?

Сэр Жиль кивнул.

— Превосходно. Членам Комитета придется покопаться в гардеробе своих детей. А ты заглуши воздушные сирены приятной музыкой. Да, и пожалуйста, никаких песенок военных лет.

Рассвет окрасил горизонт в розовые тона.

— Солдат, какой сейчас год? — спросил Джеперсон Дерганого.

Бритоголовый замялся.

— Только не говори, что 1941-й, — напомнил Ричард.

Дерганый перевел взгляд с Джеперсона на Комитет.

По очереди загорелись уличные фонари, осветив набережную. Глаза Дерганого округлились. На бригадном генерале были надеты розовые мальчишеские трусы, яркий галстук и разноцветная вязаная безрукавка. Майклсмит сумел втиснуться в рваные джинсы на клетчатых подтяжках, натянул футболку с фотографией Боба Марли, а на голову напялил панамку с яркой ленточкой.

Остальные члены Комитета и их жены вырядились подобным же образом. Они чувствовали себя очень неуютно в этих маскарадных костюмах — пародиях на современную молодежную моду.

Но демонстрация подростковой одежды принесла результаты.

Дерганый вспомнил. Его искусственную вежливость сменила привычная озлобленность.

— Козлы, — сплюнул он.

Конечно, прекращение шоу не на всех подействует благотворно.

— Мы живем не тогда, а сейчас, — рявкнул Дерганый.

— Верно, — похвалил Джеперсон, — война закончилась двадцать пять лет назад.

Дерганый расстегнул форму. Медвежонок Руперт и Громила тупо смотрели по сторонам, медленно въезжая в происходящее.

— Вам могут не нравиться эти люди, — обратился Джеперсон к Комитету, — более того, я в этом уверен. Но вы не имели никакого права забирать у них личность. К тому же большинство солдат были похожи именно на них, хотя вы не желаете это признать. Вы хотели вернуть войну такой, какой ее помнили, а не какой она была на самом деле. Представьте, что могло случиться, не вмешайся Клуб „Диоген“. Война, какой ее помню я, могла распространиться за пределы города. Пирс не ошибка. Это только начало шоу.

Сэр Жиль выглядел поверженным и нисколько не смешным. Фред догадался, что Джеперсон добивался именно этого.

— Вот будущее, — объявил Ричард, — научитесь жить с ним в ладу.

Он направился к пирсу.

— Наша задача — уничтожить шоу изнутри. Думайте о семидесятых, о вещах, которые связаны с настоящим.

Компания остановилась возле Центра. На крыше развевался флаг со свастикой.

— Цветное телевидение, почта, замороженные фрукты, — перебирал Фред.

Джеперсон покачал головой.

— Надеюсь, мы правильно поступаем.

— Многоэтажные гаражи, надувные кресла, воскресное приложение, газированные напитки…

Джеперсон вздохнул и толкнул ногой дверь.

— Доброе утро, нацисты!

Беспрепятственно они прошли выставку и нашли театр. Представление было в самом разгаре. Со сцены поднимался яркий столб света. Полугитлер расположился на перевернутом вверх дном мусорном ведре, разглагольствуя по-немецки. Монстры-министры внимательно слушали. Ева-Ванесса стояла рядом с фюрером, бросая на него вожделенные взгляды. На стене висела карта Симауса, разрисованная красными стрелками. В зале столпились зомби-нацисты.

— Мы как раз вовремя, — шепнул Джеперсон, — они планируют захват.

Восхищенные зомби ловили каждое слово лидера.

— Наверное, они собираются атаковать на закате. По традиции.

Полугитлер выглядел крепче и сильнее, чем раньше. Хотя ноги у фюрера так и не отросли, он очень уверенно держался на своем насесте. Чем больше последователей собирал карлик, тем энергичнее становилось его уродливое тело. Голос звучал глубже, увереннее.

Красные стрелки со свастикой передвинулись на карте, указывая на город.

Сборище казалось нелепой карикатурой, но Фред сознавал масштабы вреда, который они могут причинить. Карта утверждала, что Комитет сэра Жиля не способен контролировать шоу, и что скоро нацисты смогут все взять под контроль, захватить побережье и остров вплоть до Лондона и осуществить вторжение, которое так и не состоялось в 1940 году. Происходящее на пирсе могло окутать всю страну и засосать миллионы людей в „дьявольскую воронку“.

Сегодня пирс, завтра весь мир.

Джеперсон пошел между рядами партера. Он казался очень спокойным, но Фред увидел, как напряжена его на вид расслабленная походка. Ричард был настоящим воином.

Нацисты заметили незваного гостя и с неохотой обратили на него свои туманные взоры. В тот же момент поднялись ружья.

Джеперсон вытащил из кармана маленький блестящий предмет.

— С помощью этого тотема я изгоню вас, — спокойно сказал Ричард.

Мерцающий свет приковал взгляды аудитории.

В руке Джеперсон держал семигранную монетку, новые пять пенни. Она сверкала, как звезда.

Полугитлер зарычал. Карта зашипела и сморщилась, точно капелька теста на сковороде.

— Вы, все — выверните карманы! — рявкнул Ричард.

Нацисты привыкли исполнять приказы.

— Если найдете такую же, знайте, что вас одурачили. Эти твари потеряли свой шанс много лет назад. И работу тоже. Вас сделали участниками ночного кошмара.

Геббельс лязгнул зубами. Гиммлер и Гесс дрались за единственную руку. Изо рта Муссолини потекла вязкая жидкость.

Зомби обследовали карманы. Фред последовал примеру, нашел монету в пять пенни и поднял маленькое олицетворение современности.

— Эдвард Хит[18], Джемейн Джер[19], Джордж Бест[20], Шила Блэк[21]! — выкрикивал он.

Несколько зомби нашли в карманах новые деньги. Яффа с ревом разорвал на груди нацистскую рубашку и показал обугленную футболку с изображением Фреда Перри.

— Встаньте, — обратился к солдатам Джеперсон, — и будьте свободными.

На улице из старого проигрывателя донеслась музыка. Зомби притихли и вытянулись по стойке „смирно“.

Полугитлер достал из-за пояса револьвер и выстрелил Джеперсону в руку. Из дула медленно вылетела огненная струя и вырвала у Ричарда его тотем.

Джеперсон схватился за обожженную руку. Полугитлер довольно усмехнулся, напевая нацистский гимн; карлик, казалось, оторвался от мусорного ведра и парил в воздухе.

Джеперсон закрыл глаза и начал бормотать.

Другая песня заглушила немецкий марш — Битлы, „Пусть будет так“.

Полугитлер выронил револьвер и заткнул уши.

Заорала сирена воздушной тревоги.

Звуки песни наполнили помещение.

Фред увидел, что глаза Ванессы начали отражать реальность. Битлы тронули ее душу.

Девушка ногой выбила из-под фюрера урну.

— О да, — вопил Фред, — пусть будет так…

Зомби покачнулись от летящей со всех сторон музыки семидесятых. При жизни Яффе и Парням она не понравилась бы, но эти мелодии всегда были на слуху, их подсознательно ассоциировали с последним десятилетием.

Фред подумал, что даже у поп-музыки есть свои плюсы.

Зомби начали стрелять. В сцену. Нацистские подонки лопались, как воздушные шарики. Муссолини взорвался, словно водородная бомба, разбрызгивая по сцене фонтаны зеленой слюны.

Заиграла песня „И восходит солнце“.

Над морем встала заря, и солнечные лучи осветили Центр. Геббельс в это время курил и, когда на него упал дневной свет, заполыхал голубым пламенем, вереща, как подыхающая крыса.

Ванесса пришла в себя и элегантно продефилировала сквозь артиллерийский огонь, мимо плавящихся призраков.

Хотя музыка тронула большинство Парней, Яффа оставался непроницаемым. Может, у него сгорели и уши? Рыча, он бросился на Джеперсона.

Фред прыгнул зомби на спину и вцепился ему в горло. Яффа растопырил руки, пытаясь схватить Ричарда за волосы. Фред почувствовал, что голова зомби отделяется от шеи.

Джеперсон поднялся на сцену, прихватив по дороге винтовку, и штыком проколол Полугитлера. Уродец сдулся, из-под одежды потек гной.

После того как фюрера не стало, солдаты начали покидать этот мир, разбрасывая по полу медали и монеты.

Зомби содрогнулся в руках Фреда, в глазах блеснул предсмертный огонь. Тело Яффы, одетое в старую форму, рухнуло наземь. В последнюю секунду Фреду почудилось, что к Яффе вернулось сознание: Парень был благодарен за то, что больше ему не придется участвовать в шоу.

Фред не знал, что теперь должен чувствовать.

Битва закончилась.

Джеперсон воткнул винтовку в деревянный пол сцены, проколов пустой китель. Он взял Ванессу за руку и поцеловал девушку. Возрожденная богиня Солнца повернула лицо к свету, и теплые лучи заиграли в распущенных золотистых волосах.

Они сидели на пляже. Комитет все еще врубал музыку с твердым намерением проиграть каждую песню из подборки дочери Жиля. Сейчас Мендес пел „Утро в Челси“ Джонни Митчела. Берег переливался разноцветными красками, как будто его только что устлали новым слоем песка.

Люди выносили с пирса тела Парней, мертвых вот уже несколько дней. О зомби напоминали только следы высыхающей липкой жидкости. Призраков изгнали.

— Они были мертвыми, — объяснял Джеперсон, — хотя могли ожить, приди мы чуть позже.

Дерганый с собратьями пришли в себя. Правда, в памяти у молокососов оказалось несколько белых пятен, но их обезьяньим мозгам это нисколько не мешало. Ребята играли в футбол, сбивая друг друга с ног и матерясь по-черному.

Джеперсон потупил глаза, испытывая стыд за бритоголовых.

— Добро пожаловать обратно в семидесятые, — торжественно объявил Фред.

— Мы не можем привередничать и воротить нос от настоящего, — заметил Ричард, задумчиво бросая в море камешки.

Ванесса разулась и перебирала пальцами песок. Девушка была равнодушна к своей победе.

— Фред, друг мой, — начал Джеперсон, — ты очень хорошо проявил себя, когда почувствовал, что дело нечисто. Возможно, у тебя есть чутье на подобные явления. Я походатайствовал, чтобы тебя повысили в должности. Думаю, Клубу „Диоген“ твоя помощь придется очень кстати. Есть желание?

Фред обдумывал предложение.