"Пробуждение чародея" - читать интересную книгу автора (Балмер Кеннет)

VIII

Я все лелеял мысль, что эта преобразившаяся земля под нами — пугающее нагромождение голых зубчатых скал вместо ровных песков пустыни — не более чем коллективная галлюцинация, внушенная нам враждебной внешней силой. Увы, эта надежда разбилась вдребезги — вместе, с нашим самолетом.

Чей-то стон достиг моего слуха, и я попытался шевельнуться. Меня держали привязные ремни. К счастью, кресло придавило меня не слишком сильно: я смог высвободить руку и щелкнул замком ремней. Во всем теле я ощущал боль, но смог встать, и подвижность рук и ног убедила меня, что я, по крайности, не поломал костей.

Надо было помогать другим.

И вот все мы стояли у искореженного фюзеляжа на острых камнях, рассыпанных по склону утеса, — зрелище довольно-таки жалкое.

Лотти зарылась лицом в платочек. Фиб держалась за Бреннана. Одежда наша была разорвана; на наши ушибы и царапины не хватило бы аптечки первой помощи. Оправившись, мы стали обсуждать ситуацию.

— Если пойдем пешком — то за полчаса и обувь развалится, и ноги собьются в кровь, — мрачно сказал Бреннан.

— Но ведь здесь мы не можем оставаться, — заметил Помфрет.

— Знаю. Так что же нам делать? — он посмотрел на меня.

— Если бы это было в нашем веке… — беспомощно проговорил я. — Радио все равно разбито, но если бы и работало — по теории Холла, мы услышали бы только разряды. Так что на помощь к нам прийти некому.

— Ну, я не собираюсь сдаваться этому Камушкею без боя, хоть он и Бессмертный! — прорычал Холл Бреннан. Мысленно я устроил овацию его словам. Он смело бросал вызов неведомой тьме и готов был пожертвовать собой, лишь бы спасти наших дам, — впрочем, не только их…

Помощи ждать неоткуда. Это было ясно. Вся надежда была на то, что появится какая-то третья сила — посредник между нами и Зверем Времени. А меня уже мучила жажда, и я пытался прикинуть, сколько воды может быть во фляжке Бреннана. Меж тем солнце, подымаясь, палило с каждым мигом все безжалостней…

Но невозможное свершилось — все встрепенулись, услышав далекое жужжание авиамотора, будто сама Надежда коснулась наших сердец механическими пальцами!.. Все вскочили с мест. Помфрет сорвал с себя изодранную гимнастерку и, как безумный, размахивал ею над головой. Даже сдержанный Бреннан, прикрыв глаза рукой от солнца, напряженно вглядывался в стальной блеск небосвода, пытаясь поймать в нем точку самолета…

— Здесь тихо, звук разносится далеко, — сказал я, поудобнее устраиваясь на подушках — мы собрали их с ломаных кресел и разложили в тени фюзеляжа. — Впрочем, кто бы это ни был, скоро он будет здесь.

— Ничего себе! — воскликнул пораженный моим спокойствием Помфрет; я усмехнулся — без всякой злобы к моему кирпичнолицему другу. — Что за рыбья кровь у тебя, Берт!

— Да нет. Просто для меня очевидно: этот кто-то летит сюда за нами. Иначе и быть не может. Как иначе Зверю Времени сделать свое дело?

Бреннан кивнул головой. На его оранжево-бурое лицо падали серебристые зайчики от фюзеляжа:

— Вы, пожалуй, правы, Берт.

— Смотрите! — я нехотя приподнялся. — Вот он.

Самолет летел над самыми скалами, как бабочка-белянка над капустной грядкой. Мы отчетливо слышали завывание турбовинтовых двигателей. Четверо моих спутников махали руками и кричали, как безумцы, я же спокойно наблюдал. Вынув из чехла свой «Фарли-экспресс», я свободно держал его в руке, направив на жесткий камень под ногами.

Эта машина не была ни геликоптером, ни антигравитационным флайером — это был какой-то вариант самолета с вертикальным взлетом, весьма распространенный лет сто назад. Я удивился этому… Машина замерла над нашими головами, и крылья стали медленно поворачиваться вокруг оси — пока пропеллеры не обратились к небу. Тогда моторы надрывно взвыли и самолет начал опускаться.

— Ему никогда не сесть на эти каменные колья! — заорал Помфрет. Предупреди его, Джордж! — закричала Фиб, закинув голову и держась за ушибленный подбородок.

Из фюзеляжа «вертикальщика» выросли четыре ходульные ноги. Рельеф почвы был учтен, две ноги вылезли только на два фута, а две другие — на добрые десять.

С последним воем турбин самолет замер на земле. Пропеллеры покрутились немного и застыли. Вновь воцарилась тишина.

Откинулся колпак кабины. Темная фигура спиной к нам спускалась по трапу. Я услышал вскрик Помфрета:

— Чарли! Бог ты мой! Чарли!

— Полагаю, вы в добром здравии, босс, — произнес робот-дворецкий Помфрета, склонив над нами свое плоское, комически-безобразное лицо.

— Ах ты, старый чертов сын! Какой дьявол надоумил тебя прибыть сюда?

— Все больше становится вещей, которых я не понимаю, — ответил Чарли все тем же весело звенящим металлическим голосом. — Я был запрограммирован на либеральной основе, благодаря вашему великодушию и широкому кругозору, босс. Я заключаю, что мы заброшены в прошлое каким-то немеханическим способом.

Тон, каким Чарли произнес «немеханический», придавал этому слову некий глубинный зловещий смысл.

— Да, мы так решили. Ну, а ты-то как догадался?

— Я последовал за вами, босс, когда столь спешно вы отбыли, не оставив ни указаний по хозяйству, ни своего будущего адреса, ни средства связи с вами, — на вашем гелике радиоканалы отключены, — и когда полиция стала задавать нескромные вопросы… — Его металлическое лицо блеснуло на солнце и, я мог бы поклясться, изобразило самую ироническую из всех виденных мною улыбок. — Потом появилось еще одно из этих странных существ — крылатых быков. Тогда я понял, что вам грозит какая-то опасность. Я связался с моими друзьями-роботами, которые быстро разнюхали, что вы взяли такси до Стендстеда. Оттуда ваш четкий след…

— Ну нет! — затряс головой Бреннан. — Не было у нас следов! Никто не мог выследить нас — особенно на винтовом самолете! Ты…

Чарли повернул голову, и опять огоньки лампочек на его лице заставили меня увидеть на нем улыбку. Если кварцевые линзы и решетки динамиков могут создавать выражение лица, то у него это выражение было!.. И кто рискнет утверждать обратное!

— Вы должны извинить меня, сэр. Я взял на себя смелость купить билет на ракету до Бейрута. Там я нанял этот старомодный тарантас для пустыни. Ракета могла проскочить в темноте мимо вас. — Его механические внутренности заурчали. — Разве не так?

Я громко расхохотался.

Стоявшая рядом Фиб дернулась, словно я уколол ее иглой.

— Чего тут смешного? — сердито спросила Лотти. — Я уже изжарилась живьем. Пошли в самолет и выпьем чего-нибудь!

— Ну что ж, — объявил Помфрет, подсаживая ее на трап самолета, — Лотти, как всегда, уловила самую суть дела.

— С чем вас и поздравляю! — весело подхватил я.

— А кстати, — спросил Помфрет, когда мы все набились в тесную кабину «вертикальщика», — тебе, Чарли, видимо, пришлось нанимать эту тележку на мое имя?

— Да, конечно, босс. Иначе мне не удалось бы ее нанять.

— Значит, если мы вернемся и нам удастся попасть в наше собственное время, — фараоны будут нас дожидаться. Они, вероятно, навесили нам убийство той девушки в Ганнете. — Помфрет долго тянул в себя из стакана, в котором Чарли ловко приготовил ему ледяной коктейль; наконец оторвался от соломинки и печально вздохнул.

— Мы идем вперед, — категорически заявил Бреннан.

— Вперед?

— Мы продолжим свою миссию. У нас полно топлива, есть оружие, еда и вода. Раз Камушкей Бессмертный увидит своим вездесущим оком, что мы делаем, узнает, что мы не сдались, гонимся за ним, — ему придется придумать что-то новое.

— Что-то очень гнусное, — заметила Фиб с гримасой отвращения.

— Конечно. Но одно мы можем сказать наверняка: мы не останемся гнить в этом диком месте!

И сидевший за штурвалом Чарли без лишних слов поднял нас в воздух, круто повернул к востоку и начал набирать скорость.

Теперь мы летели над застывшими каменными волнами ниже и медленней, чем на погибшем «реактивщике»; поэтому я смог лучше изучить местность и сделать ряд выводов. Одни граниты, никаких известняков — это означало, что мы очень далеко улетели назад во времени, если, конечно, теория Холла Бреннана верна. Нигде я не заметил никаких признаков жизни. Ни песка, ни даже пыли не слетало с каменных гребней. Мертвый, каменный мир мчался назад под нашими крыльями — мир, еще только ожидающий зеленого покрывала трав и деревьев; ожиданию же этому длиться миллионы лет!

Вдруг самолет покачнулся, — Чарли отреагировал с достойной робота быстротой и точностью — выправил полет. Но вот аппарат снова закачался и даже — как мне почудилось, — закувыркался на лету!.. Несколько мгновений всех мутило, пока робот не овладел управлением и не добился ровного скольжения.

Что это? Солнце погасло.

Мир почернел.

Лотти завизжала. Бреннан выругался.

Мотор замолк, и мы услышали вой ветра у фюзеляжа: значит, мы пикируем. Чарли откинулся в кресле и рванул рычаги. Снова из тьмы брызнуло солнце, и мы увидели под собой клубящийся туман; отраженные от его серебра, яростные солнечные лучи больно резали глаза.

Не обращая внимания на наши проклятия и визг девушек, Чарли невозмутимо занимался своим делом. Самолет вышел из стремительного пике и теперь подымался прямо к солнцу — легко, как конек по льду.

Под нами, насколько хватало глаз, расстилалось море тумана.

— Мы на хвосте Камушкея Бессмертного! — возликовал Бреннан. — А ему это не нравится! Паникует!

Наверно, только сейчас мы окончательно поверили, что ужасающая перемена всего мира вокруг нас — это не сон; до этого не все понимали ситуацию во всей полноте; а теперь, вместе с пониманием, в сердца закрался страх. Да и мне самому захотелось вернуться обратно. Но эта мгновенная слабость — если хотите, логичная реакция — перешла в чувство стыда. А как же мои товарищи? Как бы они ни боялись — они все же идут вперед. И раз они так хотят — я не вправе тянуть их обратно. То ли гордость, то ли стыд не позволили мне сделать такую попытку. Я решился: будь что будет — я больше не позволю себе поддаваться колебаниям!

Должно быть, Холл Бреннан чувствовал то же самое: когда наши глаза встретились, на его лице мелькнула печальная улыбка.

— Вот Фиб… — обратился он ко мне. — Она согласна идти вперед. Мы здорово… мы очень подходим друг другу… право… вы понимаете, Берт…

— Понимаю, — кивнул я.

— У меня нет родных — то есть я никого не знаю, — продолжал он, пока самолет мчался все дальше на запад над морем тумана. — И Фиб решила… соединиться со мной. Но Джордж… — он вопросительно взглянул на Помфрета.

Тот прервал тихую беседу с Лотти, только для того чтобы заметить:

— У нас — то же самое. — Прокашлявшись, он продолжал: — Я решил свою судьбу. Лотти решила свою, и она соединяется со мной, как Фиб с Холлом.

— У меня где-то там есть старенькая мама, — заговорила Лотти, держа в ладонях руку Помфрета. — Но я — самая младшая из семи детей. Они меня не отпускали из дома. Целых три года я все, что зарабатывала, отдавала им в эту трущобу… И наконец вырвалась! Купила свою собственную одежду, вела свои собственные битвы — и вот, секретарь такого финансового туза, как Пол Бененсон, — это все-таки что-то значит!..

— Шш, Лотти! — остановил ее Помфрет. — Ты все делала правильно. Но теперь ты со мной!

— А раз такое дело, — весело воскликнул Бреннан, и этот приступ веселья лично меня очень ободрил, — мы летим за Колдуном. — Он расхохотался. — Мы летим, чтобы загнать Камушкея Бессмертного обратно в его Склеп.

Наступил, решил я, самый подходящий момент узнать у Бреннана, кто он такой. Я и спросил.

— Все, что вам надо обо мне знать, Берт, — его лицо сразу напряглось, и прищур глаз ясно показал мне, что ничего серьезного он не скажет, — это что я уже давно охочусь за Зверем Времени; что он убил двоих моих ребят; что на это дело я потратил все мое наследственное состояние; и что я жажду свести с ним счеты!

— Ладно! — объявил я всем, стараясь, чтоб голос мой не звучал слишком легкомысленно. — Мы все заодно и более-менее довольны тем, что мы делаем.

— Да.

Самолет резал воздух в потоке полуденных лучей. Под нами плясала, исчезала и вновь скользила по поверхности тумана тень нашего аппарата. Сквозь толстый слой облаков ничего нельзя было различить.

Я решил нарушить тишину изолированной кабины, вытащил из кармана карту и начал разворачивать ее. Все вытянули шеи, желая посмотреть.

— Мы были бы здесь, — сказал я, поставив палец на полпути между берегом моря и Багдадом, — если б оставались в нашем родном времени.

— Я думаю, ты прав, — уверенно заявил Бреннан. — Эта страна помнит много подъемов и опусканий земной коры, потопов, отложений, нашествий пустыни; но все же, полагаю, мы остаемся на тех же географических координатах. На той же широте-долготе.

— Резонно, — согласился Помфрет.

Чарли защелкал маталлом и заурчал. Мы сочли эти звуки за его согласие.

Девушки вместе кивнули головами. Пока что, подумал я с удовлетворением, они вели себя просто замечательно. А вот что они будут делать, когда мы сядем и сцепимся с Камушкеем Бессмертным, — это покажет будущее…

— Впереди разрыв в облаках, — заявил вдруг Чарли.

Ни кто из нас не рискнул бы предложить ему пикировать сквозь облака.

Ведь они, вероятно, поднимались от самой земли.

Когда Чарли повел самолет вниз через прорыв, обрамленный клубящимися тучами, мы увидели, что эта догадка была правильной: облака, громоздясь кусками сахарной ваты, вставали от земли. Мимо нас неслись шевелящиеся стенки облачного колодца, клочья тумана — кремовые и розовые в закатных лучах. И вот мы взглянули на землю.

— Опять глазам не верю! — Бреннан подавил крик удивления. — В каком же это мы времени? Сюда еще и пустыня не заползла!

Теперь под нами стелилось лоскутное одеяло полей и лугов с деревьями и бегущими ручьями. Я сразу стал искать глазами город или что-нибудь в этом роде — ведь правильность межей говорила о трудах земледельца. Наконец-то мои глаза отдыхали на разнообразных оттенках живой зелени — после серости дикого гранита и бессмысленного серебра облаков.

— Должно быть, вы правы, Холл, — Помфрет повертелся, чтобы удобнее устроиться у окна. — Совсем не вижу людей… — с сомнением заметил он. Все мы поняли, что он думает.

Стена облачного коридора перед нами быстро отодвигалась в сторону; здесь она — мы это уже заметили — не доходила до земли. Видно было даже полосы дождя, льющего из туч. Вдруг солнечный луч, как сверкающий меч, прорезал облачные массы. Несколько птиц закружилось в этой полосе света.

И тут, — о чудо! — из дождевой стены вынырнул и пошел на снижение маленький самолет. Мы смотрели на него, не веря глазам. Ярко-оранжевый, со стрекозиными, бешено вибрирующими крыльями, — он показался нам какой-то волшебной драгоценностью.

— В жизни не видел такого аппарата! — сказал Бреннан с непререкаемым авторитетом опытного авиатора.

Крылья стрекозы замедлили свою вибрацию и замерли. Самолет коснулся земли. Из него вышли трое мужчин и женщина, они встали и, задрав головы, следили за нами. Пока что мы видели лишь белые кружки их лиц, обращенных к солнцу.

— Они так же обалдели, как и мы!

— Не нравится мне это! — промолвила Фиб, и тревога в ее голосе заставила всех нас оторваться от удивительного зрелища и взглянуть на нее. — Ведь мы, наверно, улетели очень далеко в прошлое. А перед нами аэроплан такого типа, какого никогда ни одна авиафирма не выпускала — ведь это совершенно точно.

— Строились же орнитоптеры, — возразил Бреннан.

— Но это же не орнитоптер в точном смысле этого слова.

— Все это верно… — задумчиво начал Помфрет. — Но что же нам делать? Вон как быстро стенка надвигается. Может, лучше снова прорываться наверх?..

— Я голосую за посадку, — сказал я как мог спокойней.

Самолет стал мягко снижаться. Чарли разделял наше понимание ситуации.

— С этими людьми надо быть готовым ко всему; но для начала будем надеяться, что они нам друзья. — Бреннану посадка была явно не по душе. Но он, как и все мы, смотрел в лицо реальности. Окунуться снова в слепую стену тумана — это, пожалуй, слишком безрассудно.

Чарли превосходно приземлился. Моторы заглохли. Мы увидели, что четверо из самолетика-стрекозы бегут к нам по полю. На них были белые костюмы с шортами и головные уборы с высокими перьями. У мужчин на поясах что-то висело, но на таком расстоянии мы не могли различить, оружие ли это.

Когда они подбежали ближе, мы увидели, что это — широкие ножи в ножнах. Возможно — обычная деталь костюма, хотя — кто знает?.. Их лица имели странный, отрешенный, почти мистический вид. Девушка показалась нам очень красивой — но какой-то мрачной, идеальной красотой статуи; ее иссиня-черные волосы были заплетены в длинную косу, ярко-алые губы резко выделялись на смуглом лице. На бегу она легко раскачивала свое точеное тело на длинных и крепких ногах, окрашенных загаром.

Бреннан заметил, искоса глянув на Фиб:

— Именно это я всегда себе представлял при слове «одалиска».

Фиб, фыркнув, перебила его:

— Если ты хочешь остаться в моей записной книжке, Холл Бреннан, тебе не следует заводить гарем!

— Мне кажется, что она больше похожа на идола, — рискнул вмешаться я, забавляясь первой размолвкой пары Бреннан-Десмонд.

Те четверо остановились метрах в десяти от нашего самолета и стояли, тяжело дыша, опустив руки на бедра и рассматривая нас. Их глаза, казалось, не боялись прямых лучей солнца — они не щурились.

Прямые черные брови сходились над переносицами, и от этого казалось, что все они сердятся на нас, обвиняя в каких-то неизвестных нам проступках.

— Надо поздороваться, — сказал я, открыл дверь и спрыгнул вниз.

Мой «Фарли-экспресс» оставался у меня. Но я был так изодран, что пистолет мог в любую минуту выпасть из дырявого кармана. Я крепко сжал рукоятку.

— Хелло! — начал я. — На каком языке вы говорите?

Они что-то сказали; старший из мужчин, мускулистый и скупой в движениях, четко произнес несколько слов, которые для меня ничего не значили. Я взглянул вверх на своих друзей:

— Кто-нибудь что-то понял?

— Ни слова.

— Ничего.

— Ноль.

— Попробуем все языки, какие мы знаем.

— Не думаю, что это нам поможет, — ответил я, снова повернувшись к трем юношам и девушке.

Тут Фиб, спрыгнув, присоединилась ко мне с чем-то серебряным в руке. Сначала я ничего не понял, но потом разглядел: это была плитка шоколада. Послав ироническую улыбку Холлу Бреннану — он смущенно рыл ногой землю, вроде бы собираясь лезть назад в самолет, — Фиб шагнула к идолоподобной девушке и протянула ей плитку. И заговорила ласково, певуче произнося одни гласные, — как успокаивают ребенка или нервную лошадь.

Одалиска отступила на полшага. Но потом все же улыбнулась, протянула руку и взяла у Фиб шоколад.

Я смотрел, зачарованный этим зрелищем культурного обмена.

Взяв девушку за руку, Фиб убедила ее откусить кусочек шоколада. По скульптурному лицу туземки пробежало удивление, но вскоре довольная улыбка показала нам, что незнакомка уловила вкус лакомства. Она разломила плитку на кусочки и раздала их своим спутникам.

Через четверть часа, использовав конфеты и множество жестов, мы смогли медленно говорить с ними по слогам: мы узнали, что имя девушки — Ишфру, а имена юношей — Эзидру, Хабуру и Набуко; они вылетели на пикник из своего города Борсуппак. Нам пришлось принять это объяснение.

Они все так же не щурились от солнца, и прямой взгляд их глубоко сидящих глаз таил в себе какую-то угрозу: это впечатление не могли рассеять веселая речь, жесты рук и хрумканье конфетами. Что-то было на уме у этих людей, и я хотел знать, что именно!.. Языковая проблема казалась неразрешимой без срочной помощи компьютера; а когда появятся компьютеры нужного нам типа, через сколько тысяч лет? В каком прошедшем тысячелетии мы находились? При наличии самолетов!

— Слушайте, может, мы в будущем, а? — спросила вдруг Фиб.

— Почему бы нет, не вижу причины…

— Ну, докладывайте, Холл! — потребовал Помфрет в своей обычной грубой манере. — Вы у нас главный эксперт. Вот самолет, вот люди, — так куда ж мы заехали?

Бреннан не успел ответить: неясный шум, который мы уже слышали, но как-то пропускали мимо ушей, занятые болтовней с незнакомцами, — этот шум вдруг вырос и превратился в сотрясающий землю рев: надвигался черный смерч, огромная воронка из воздуха, пыли, обломков и грохота, — самый страшный из смерчей, какие я видел в жизни!

Он выломился из стены облаков. Как чудовищный цветок зла, он, раскачиваясь, мчался к нам.

На своем пути он засасывал в себя все — листья, мусор, кусты и целые деревья. В его ужасной черной трубе мы могли различить что-то белое: камни из кладки разрушенных городских домов; они выплевывались центробежной силой, словно каменные снаряды.

Прямо на нас надвигался страшный смерч.

У нас не было никакого укрытия.

Ревущая чернота приближалась скачками — сейчас она нависнет над нами, словно кобра, готовая к прыжку.