"Мах-недоучка" - читать интересную книгу автора (Гришанин Дмитрий)

Часть четвертая ВО СНЕ И НАЯВУ

Спина закоченела от ледяного ветра, и Мах захотел повернуться на другой бок. Но стоило ему шевельнуться, как все тело пронзила боль. Рыцарь застонал и раскрыл глаза.

Тут же справа прозвучал удовлетворенный голос:

— Смотри-ка, кажется очухивается помаленьку.

— Пузырь, где ты был? — едва слышно прошептал рыцарь. — Я тебя звал, звал, а ты…

Но его перебили. На этот раз раздался женский голос:

— Вовремя. Как раз подлетаем к Великостальскому королевству. Надо, чтобы он показал дорогу.

Кривясь от боли, Мах повернул голову в сторону говоривших, однако смог разглядеть в ночи только неясные силуэты. Определенно, он уже был не в темнице. Стягивающие его ноги путы исчезли, но руки были по-прежнему туго связаны.

— Здорово, дружище, — поприветствовал его Шаран, склоняясь над лежащим рыцарем. На купце по-прежнему было амазонское платье. Мах с горечью понял, что это его голос поначалу он ошибочно принял за голос призрака.

— Эй, как самочувствие? — в свою очередь озадачил Маха все еще неопознанный, но без сомнения знакомый, женский голос.

— Мах, это Лика, помнишь, наша недавняя проводница по крепости, — пришел на помощь памяти рыцаря добряк Шаран.

Оставив вопрос амазонки безответным, Мах спросил сам:

— Что происходит? Где я?

— Мы летим на драконе, — пояснил Шаран.

— На драконе? — удивился Мах.

Его глаза уже привыкли к ночному мраку. Приглядевшись, он обнаружил, что руки вовсе не связаны, а по локоть протиснуты под тугую веревку. Превозмогая боль Мах приподнялся на локтях и огляделся.

Первое, что бросилось в глаза рыцарю, — полуторааршинный дубовый щит, закрепленный у основании шеи дракона. Он надежно защищал находящихся сзади людей от встречного ветра. Спина у дракона оказалась на диво ровная, на ощупь она была очень похожа на булыжную мостовую — эдакая площадка, две с половиной сажени длинной и сажень шириной. Чуть правее себя Мах увидел сидящего на коленях Шарана. Единственной рукой купец крепко держался за веревку, натянутую вдоль спины крылатого исполина. Под другой такой же веревкой были зажаты руки Маха. Подобных страховок на широкой спине дракона рыцарь насчитал с добрую дюжину. Амазонка обнаружилась у самого щита. Несмотря на сильный встречный ветер, развевающий ее длинные волосы и пузырящий платье, она стояла в полный рост. В руках бесстрашная дева сжимала толстые ремни, концы которых крепились в голове дракона, ими она управляла грозной «пташкой».

— А куда мы летим? — спросил рыцарь.

— В твое королевство, болван, — обернувшись, бросила амазонка. — Уже почти прилетели. Давай показывай куда двигать дальше, я тут ни разу не бывала. Где твой заколдованный замок?

— Мой замок? — от изумления Мах лишился дара речи.

— Ну да, замок, замок! — подтвердила амазонка. — Надеюсь ты не забыл, в какой части Великостальского королевства он находится? О, Создатель! Да не молчи, скажи что-нибудь!

— Погоди, не дави на него, — одернул Лику Шаран. — Он никак в толк не возьмет, как оказался на твоем драконе. Я ему сейчас быстренько все растолкую.

— Ладно, — кивнула дева, — только поторопись. Я не знаю куда лететь, гоняю дракона по кругу, и он уже начинает нервничать. — Она отвернулась.

— Мах, слушай сюда, — начал Шаран. И поведал рыцарю следующее…

Два часа назад Лика зашла в комнату старой знахарки и прямо с порога заявила Майве, что однорукую Шару немедленно требует к себе мадам Бодж. Знахарка недовольно заворчала, но подчинилась — разбудила раненую амазонку и велела следовать за Ликой.

В коридоре провожатая огорошила Шару сообщением, что их с Махой маскировка раскрыта, что переодетого девой рыцаря только что схватили и бросили в темницу на первом этаже крепости, а с минуты на минуту мадам распорядится арестовать и ее.

Шара — вернее уже купец Шаран перепугался до смерти.

Но Лика его успокоила.

«Я помогу вам с товарищем избежать ареста и смерти от пыток, — сказала она. — Я умею управлять драконом. Но действовать нужно немедленно, не теряя ни секунды».

Они спустились вниз, разыскали решетку темницы Маха — времени приводить рыцаря в чувство не было, поэтому едва живого взяли его за руки, за ноги и потащили в стойло к дракону.

Амазонкам-привратницам Лика сказала, что летит по приказу мадам Бодж, у нее срочное, секретное задание, — стражниц такое объяснение вполне удовлетворило.

Когда дракон взлетел, Лика спросила у Шарана, куда их доставить. Купец ей рассказал, что его товарищ — это барон из Великостальского королевства, что у него заколдован родовой замок, ради спасения которого они с другом-рыцарем и проникли в крепость амазонок.

Дева выслушала и направила дракона в сторону Великостальского королевства.

— Мах, по-моему, она в тебя по уши втрескалась, — неожиданно закончил свой рассказ купец.

— Чего ты плетешь, однорукий! Этого только не хватало, — развернувшись, фыркнула амазонка. — Нужен мне этот… — Дальнейшие ее слова заглушил раздраженный рев дракона.

— Эй, рыцарь, не зли моего Плевуна, говори куда лететь! — осерчала дева.

— Что еще за Плевун? — удивился Мах.

— Так зовут моего дракона, — пояснила амазонка. — Ну же, говори, я жду!

— Если бы был день, я бы показал, — кривясь от очередной вспышки боли, простонал рыцарь. — Но сейчас ночь. Единственное, что могу сказать: отцовское баронство находится в юго-восточной части королевства.

— И это все? М-да, не густо, — проворчала Лика.

— Ночью барон Силика обещал разжигать вокруг замка костры, — уточнил Мах. — Авось увидим.

— Так там будет и барон Силика? — уточнила амазонка.

— Конечно, — кивнул Мах.

— Ладно, делать нечего, будем искать костры, — подытожила дева. — Теперь тихо, я буду отдавать приказы дракону.

Опытный Шаран поспешно втянул голову в плечи и кое-как прикрыл уши единственной рукой. Мах же с интересом уставился на амазонку, которая, резко дернув вожжи, вдруг как засвистит…

Набирая скорость, дракон часто-часто замахал крыльями.

В дополнение к боли от ожогов, после пронзительного свиста у Маха заложило уши. Беседа сидящих всего-то в двух локтях от него и разговаривающих в полный голос спутников теперь казалась ему едва слышным комариным писком. Цепляясь за натянутые веревки, рыцарь подтянулся поближе к ним.

— Слушай, Лика, если Мах тебе безразличен, почему же ты нам помогаешь? — спросил Шаран.

— Не твое дело! — гордо вскинув голову, отрезала дева.

— Да ладно, не стесняйся, — не унимался однорукий. — Выкладывай свою корысть. Мне можно — я никому не разболтаю.

— Ах ты жалкий мужлан! — осерчала амазонка и, переложив оба ремня в левую руку, правой схватилась за рукоять кинжала. — Да как ты…

— Эй, вы, там, успокойтесь, — прикрикнул на спутников Мах. — Шаран, ты чего к ней привязался? Помогает — и слава Создателю!

— Я разобраться хочу, — гнул свое неугомонный купец. — А то, что за кинжал схватилась, не беспокойся. Не для того она нас из крепости спасала, чтобы вот так просто взять и прирезать… Ну так что, Лика? Будем на вопросы отвечать или глазки строить?

— Значит не отстанешь? — в голосе амазонке послышалась обреченность.

— Не-а, — ехидно подтвердил купец. — Пока не скажешь: почему помогаешь?

Лика вздохнула:

— Ладно, твоя взяла. Я вам помогаю по двум причинам. Во-первых, выполняю приказ мадам Бодж…

— Чего, чего, чего? — возмущенно перебил Мах. — Быть того не может! Ведь именно мадам, раскрыв, что я рыцарь, во всеуслышанье объявила об этом своим амазонкам. Она даже выслушать меня не пожелала! По ее приказу меня опалили огнем и бросили за решетку!

Лика рассмеялась и сказала:

— Все, что ты только что так красочно описал, было сделано мадам лишь для поддержания своего авторитета в глазах амазонок клана. Шутка ли: изобличила замаскировавшегося девой рыцаря!

— Это она здорово придумала, — мрачно буркнул рыцарь. — Я бы, пожалуй, даже в ладоши похлопал этой ее замечательной идеи, да боюсь ожоги потревожить!

— Ты лучше за веревку крепче держись. Свалишься еще, лови потом тебя, — парировала амазонка. — И не злись, сейчас сам поймешь, что у мадам просто не было иного выбора…

— Кроме как изжарить тебя, Мах, себе на потеху, — встрял Шаран. — Такова уж их подлая бабская натура. Верь мне, я за год рабства в их крепости такого насмотрелся…

— Помолчи, а, — осадила однорукого амазонка. И, повернувшись обратно к Маху, продолжила: — Посуди сам, предположим, Бодж приняла бы твою игру. Не раскрывая твоей маскировки, она позволила бы некой амазонке Махе лететь куда ей заблагорассудится, и распорядилась бы выделить ей для дела на пару дней дракона. Но, скажи на милость, как ты себе это представляешь? Сам ты управлять драконом не умеешь, и твой однорукий товарищ тоже не может. Искусству управлять драконом за час не научишься, ему амазонок обучают с пеленок, и владеют им лишь рожденные на Паучьем Зубе. А таких во всем нашем клане единицы! Выходит, в придачу к дракону вместе с вами мадам необходимо было бы отправлять еще хотя бы одну амазонку и посвящать ее в вашу тайну. Не слишком ли велик риск? Вдруг эта амазонка невзначай проговорится, и все узнают, что по приказу мадам она помогала рыцарям Великостальского королевства? После такого скандала амазонки могут взбунтоваться — а Бодж запросто лишиться головы…

— Но ведь ты же нас везешь на драконе, выполняя приказ мадам, — перебил Мах. — Значит Бодж не очень-то боится, что ты невзначай проговоришься?

— Я — другое дело! — оскорбилась Лика. — Мадам уверена во мне. Она знает, что я буду держать язык за зубами… Согласна, с риском предательства я малость перегнула палку. Но это ничего не меняет. То, что вновь прибывшие по распоряжению мадам в первую же ночь покинули крепость, без сомнения, вызвало бы массу кривотолков среди амазонок. Так не принято! По закону новички первый месяц обучаются специфике ведения боя сообща с драконом, и им запрещается покидать замок. Вот и получается, что прилюдно разоблачив вас, Бодж полностью отвела от себя подозрения и позволила вам обоим незаметно покинуть крепость. Кстати, в подтверждение моих слов, вот, Мах, держи пропажу, — Лика достала из огромной сумы, закрепленной на внутренней стороне щита, рыцарский меч и сумку, и вложила их в руки рыцарю.

Засунув меч под себя, Мах дрожащими от холода и боли руками раскрыл сумку, и первым делом выудил с самого дна маленькую глиняную бутылочку с остатками целебной настойки. Тут же откупорил и вылил в рот все ее содержимое. Его горло словно опалило огнем, из глаз брызнули слезы, он задохнулся. Когда же дыхание выровнялось, рыцарь с облегчением почувствовал, что сковывающая тело боль заметно притупилась. Потом он достал из сумки свой теплый серый плащ и накрыл им голую спину. Опустевшую сумку он тоже засунул под живот.

— Ничего себе незаметно покинули! — снова заговорил Мах. — После моего наскока на Бодж в ее кабинете, амазонки, наверняка, пожелают казнить меня. И когда они обнаружат, что пленник сбежал…

— Не беспокойся, не обнаружат. И казнь состоится, — пообещала Лика.

— Ты хочешь сказать…

— Ну да. Я лично выбрала похожего на тебя раба и выдала его за великостальского лазутчика.

Мах онемел от этого известия, а амазонка спокойно продолжала:

— Да, не бери в голову! Все равно через год-другой этот бедолага загнулся бы — рабы у нас в крепости подолгу не живут. Одним мужланом больше, одним меньше…

— Я же тебе говорил! — вновь встрял однорукий купец. — Все амазонки — безжалостные чудовища!

— Еще хоть раз отзовешься неуважительно о моих боевых подругах — прикажу Плевуну тебя сожрать! — пригрозила калеке амазонка.

Однорукий благоразумно смолчал.

— А что, Шарану ты тоже замену нашла? — спросил Мах.

— С ним все гораздо проще, — заверила Лика. — Уходя из комнаты Майвы, я передала ей записку мадам, в которой Бодж разоблачает Шарана и, во избежание огласки, советует знахарке утром объявить, что вверенная ее заботам однорукая амазонка ночью все же скончалась от паучьего яда, а ее полусгнившие зловонные остатки она сожгла. Можете не сомневаться, именно так Майва и поступит. Ведь ей тоже скандал не желателен — если амазонки узнают, что она не смогла разгадать переодетого мужлана, какая же она после этого знахарка… Теперь о твоих болезненных ожогах, — продолжила амазонка. — Извини, Мах, но тут ты сам виноват. Нечего было к горлу мадам меч приставлять, да еще на глазах охраны! Подобную наглость Бодж не могла стерпеть даже из уважения к своему… хм… старому другу. Незаметно для тебя она наступила на скрытый в полу камень-рычаг. У тебя за спиной стена бесшумно раздвинулась, и в комнату просунул голову самый грозный телохранитель мадам Бодж — дракон… Как события развивались дальше, ты знаешь не хуже меня. Кстати, можешь познакомиться с поджарившим твою спину драконом, именно на нем мы сейчас летим — это мой симпатяга Плевун.

Кривясь от боли, Мах встал на колени и медленно осмотрел дракона от хвоста до головы. Двадцатиаршинный «симпатяга», повинуясь свисту Лики, повернул чешуйчатую морду, радостно оскалился, продемонстрировав два ряда огромных белоснежных зубов, и выпустил в ночь ослепительно яркую струю огня.

— Ну а вторая? — вдруг спросил Шаран.

— Ты о чем? — удивилась амазонка.

— Ты говорила: помогаешь нам по двум причинам. Одну ты назвала. А какая вторая? — напомнил однорукий. *

— Вторая причина такова: барон Силика — мой отец, — огорошила своих спутников амазонка. — В честь него, кстати, мама и назвала меня Ликой, сокращенное от Силика. Признаться, мне самой не терпится посмотреть на отца.

— А мадам Бодж значит… — предположил Мах.

— Да, она моя мама, — подтвердила Лика.

— Вот те на! Выходит, Силика не обманул, — покачал головой рыцарь.

— Выходит, — кивнула Лика и, помолчав, спросила: — Мах, а какой он, мой отец?

Но рыцарь не успел ответить. В следующую секунду мирную беседу людей прервал оглушительный рев дракона, на который Лика немедленно ответила не менее оглушительным свистом.

Опытный уже рыцарь поспешно прикрыл уши ладонями, но то ли слишком поздно, то ли защита из ладоней ненадежная… В общем, он опять оглох. Громкие голоса спутников вновь превратились в едва слышный комариный писк.

— Плевун увидел внизу костры! — пропищала Лика.

— А я ничего не вижу, — пропищал в ответ Шаран.

— Ничего удивительного. Драконьи глаза в десятки раз острее человеческих. Да и высота сейчас версты три, — вновь пропищала амазонка.

— Хватит препираться! Приказывай дракону спускаться! — пропищал сам Мах и покрепче прижал ладони к многострадальным ушам.

Лика снова засвистела…

Когда дракон плавно опустился на залитую мерцающим светом горящих костров поляну и сложил крылья, наездники огляделись. Вокруг не было видно ни души.

— Где же отец? Почему нас никто не встречает? — растерянно спросила амазонка и, не дожидаясь ответа, ловко перепрыгнула через дубовую защиту от ветра и быстро сбежала с наклоненной шеи Плевуна.

— Не знаю, — пожал плечами Мах.

— Да дракона, небось, испугались, — предположил Шаран, осторожно перелезая через деревянный щит. — Разбежались, попрятались. Подождите, сейчас появятся. Ведь кто-то же развел все эти костры… Давай, Лика, поможем Маху перебираться на землю, — предложил он, спустившись следом за амазонкой.

Действительно не прошло и минуты, после того, как Лика с Шараном спустили с шершавого драконьего бока стонущего Маха и усадили его на мягкую траву, как совсем рядом раздался радостный голос:

— Слава Создателю! Прилетели наконец!

Все трое посмотрели в строну говорящего. Дракон тоже изогнул шею, рассматривая возмутителя спокойствия, раздраженно зашипел и оскалился. Но амазонка была начеку, ее резкий свист стеганул по ушам, вынудив грозного повелителя небес вхолостую щелкнуть зубищами в вершке от головы барона Силики.

— Приветствую вас, барон, — сказал Мах, со стоном поднимаясь на ноги. — Куда вы запропастились? Почему не встретили нас сразу же, как только мы сели на поляну?

— Я спал, — честно признался барон, пожимая протянутую рыцарем руку. — Олухи-дозорные при появлении в небе дракона должны были меня разбудить, но, похоже, испугались вашего красавца и бросились врассыпную, позабыв о моих наставлениях. Только заслышав ваши голоса, я проснулся — и вот я перед вами… Ну, Мах, ты молодчина! Я, конечно, верил в успех, но все же червячок сомнения подтачивал мою веру… У меня просто нет слов! Ты великий герой!

— Так уж и великий, — довольно усмехнулся Мах. — Вот, кстати, познакомьтесь — это мой товарищ, купец Шаран. Прошу любить и жаловать.

— Эта дева — купец? — удивился барон.

— Да нет же. — Мах поморщился от вспышки боли и пояснил: — Его платье — это маскировка. Он мужчина. — И, повернувшись к купцу, попросил: — Шаран, сними его наконец. Своим нелепым видом ты ставишь меня перед другом в неудобное положение.

Пока однорукий стаскивал с себя одеяние амазонки, рыцарь представил другу-барону свою спутницу.

— А это — амазонка Лика. И, — Мах выдержал эффектную паузу, — танцуйте, Силика, она — ваша дочь!

Взволнованная дева, не в силах вымолвить ни слова, кинулась в объятья ошалевшего от неожиданности отца.

— О Создатель, как же ты похожа на мать! — воскликнул растроганный до слез барон, осторожно приглаживая растрепанные волосы дочери.

— Ага, просто копия, — усмехнулся себе под нос Мах. И обменялся насмешливой улыбкой с Шараном.

На все происходящее распластавшийся после утомительного перелета на траве Плевун реагировал вяло: он чуть приоткрыл правый глаз и тут же его захлопнул; амазонка строго-настрого приказала ему без ее команды на поляне никого не трогать.

— Ваше высочество! Господин Мах! Что с вами, стряслось? — неожиданно раздались причитания вдруг, как из-под земли, выскочившего перед рыцарем Бубла. — Не бережете вы себя, добрый господин! Ой, не бережете! — продолжал разоряться толстяк.

— Здорово, Бубл, и ты здесь, — улыбнулся управляющему Мах и тут же строго добавил: — Только, прошу, не доставай, без тебя тошно.

— Да как же я могу молчать, когда на теле моего глубокочтимого господина места живого нет, — не унимался управляющий. Невзирая на протесты рыцаря, он решительно подхватил его под локоть. Обессиленный от боли Мах тут же буквально повис у Бубла на руках.

— О, горе мне, горемычному! — заголосил толстяк. — Родной замок вот-вот растает! Единственный уцелевший господин — едва жив! Ой, ой, ой!

— Бубл! — прикрикнул Мах.

— Эй, чего раскричались? — цыкнул Силика.

— Как же мне не кричать, господин барон! Вы только посмотрите на моего бедного господина, — продолжал хныкать Бубл.

Рыцарь-маг приблизился к Маху, аккуратно снял с его плеч плащ, внимательно осмотрел ожоги и сочувственно проговорил:

— Ого! Кто это тебя так?

— Его эта тварюга часа четыре назад с головы до ног огнем опалила, — указав на дремлющего дракона, пояснил Шаран.

— Однорукий, кого это ты обзываешь тварюгой? — грозно подбоченилась амазонка.

— Сейчас же прекратите! — прикрикнул на обоих Силика. — И ты, Бубл, заканчивай выть. Давай-ка, займись лучше делом. Для начала уложи-ка господина рыцаря на траву… Мах, не спорь, ложись, — прикрикнул барон на заупрямившегося было рыцаря.

— Это только с виду кажется, что он чудовищно изранен, — продолжал говорить Силика. — На самом деле все его болячки легко излечимы… Уложил? Отлично. На вот, держи. — Рыцарь-маг достал из кармана небольшую деревянную коробочку и протянул ее управляющему. — Раскрой ее. Видишь там зеленый порошок? Теперь садись рядом с сэром Махом и аккуратно присыпай этим порошком его ожоги. А я прочту исцеляющее заклинание. Вот увидишь, к утру у него на теле ни одной болячки не останется.

Управляющий покорно уселся рядом с молодым господином и стал присыпать ожоги, а Силика забормотал себе под нос какую-то заунывную тягомотину.

Зеленый порошок друга-барона не принес Маху ожидаемого облегчения, напротив, от него ожоги запылали с удвоенной силой.

— Прекратите! Изверги, что вы делаете, — застонал Мах.

— Это временно. Обещаю, через четверть часа боль уйдет, — заверил Силика. — Ты заснешь. Во сне твоя покалеченная кожа срастется, и ты проснешься как новенький.

— Как тут заснешь? Что вы говорите! — взвился Мах. — Ведь действие заклинания «Слепая радуга» истекает, и остались считанные часы! Нужно действовать, а не спать.

— Не шуми, Мах, — поморщился Силика. И объяснил: — Все равно сейчас, ночью, замок увидеть невозможно. Он сделался почти прозрачным. Днем в солнечных лучах еще можно какие-то контуры различить, но ночью мы бессильны. Магией осветить его тоже нельзя, ведь он уже заколдован. Как же, не видя замка, указать дракону в какое окно нужно лететь? В любом случае придется дожидаться рассвета.

— А в окно влетать обязательно? Боюсь, мой дракон в окно не протиснется, — засомневалась Лика.

— Не волнуйся, дочка, окна в кабинете Верда достаточно большие, — обнадежил ее Силика. — Ну а если все-таки не протиснется, шея-то у него вон какая длинная, он до стола и снаружи дотянется.

— Ну коли так. — Амазонка удовлетворенно кивнула и спросила: — А что Плевун должен будет достать?

— Да книгу одну он должен из замка вынести. Мах разве не говорил? — удивился барон.

— Да все как-то разговор не заходил, — пожал плечами рыцарь. — Некогда было.

— Книгу? — озадаченно переспросила Лика.

— Ну да. Дочь, в чем дело? — насторожился Силика.

— Понимаешь, отец, драконы не знают что такое книга. Посуди сам, зачем это знать боевому дракону?.. Придется мне лететь вместе с ним и на месте показывать, что именно нужно вынести.

— Это невозможно! — возразил барон. — Наложенные на замок заклинания не подействуют лишь на дракона, ты же против них будешь беззащитна.

— Час от часу не легче! Что же нам делать? — В отчаянье Мах схватился за голову. И тут же зашипел от боли — резкое движение разбередило успокоившиеся было ожоги.

— Кажется я придумал! — воскликнул Силика. — Мах, мы воспользуемся помощью твоего призрака. Насколько мне известно, драконы замечательно видят как людей, так и призраков. А ведь на призрака, как и на дракона, наложенные на замок заклинания не подействуют. Дочка, ты сможешь приказать своему дракону забрать из замка ту вещицу, на которую укажет призрак Маха?

— Да, думаю это возможно, — кивнула амазонка.

— Отлично!

— Нет, не отлично, — понурив голову возразил Мах. — Я больше не призрачный воин. После того, как меня опалил дракон, я ни разу не видел и не слышал деда Пузыря.

— Вот те раз, — озадачился Силика. — Как говорится, из огня, да в полымя… Ну да ладно, до рассвета время есть. Не кручинься, Мах, что-нибудь обязательно придумаем. Скоро подействует моя присыпка, и ты давай-ка, все же поспи. А с первыми лучами солнца, даю слово, я лично тебя разбужу.

— Да какой тут сон! — сказал рыцарь, с трудом подавляя зевоту.

Несмотря на протесты, заботливый Бубл все же укутал Маха теплым плащом, и рыцаря оставили в одиночестве нежиться на мягкой травке возле костра.

Звездное небо над головой было так чарующе прекрасно, что Мах не заметил, как глаза сами собой незаметно закрылись. И, под мерный рокот храпящего дракона, он уснул.

…Мах стоял в центре огненного кольца, диаметром шагов двадцать. Ему было очень жарко, пот ручьями тек по лицу и спине.

— Что стряслось?! Почему я здесь?! — крикнул рыцарь в окружающее безмолвие.

— Эй, тише, дракона разбудишь, — тут же отозвался из-за спины до боли знакомый скрипучий стариковский голос. Через мгновенье дед Пузырь стал видимым и завис в шаге перед изумленным рыцарем.

— А я уж, грешным делом, поминки по тебе справил, — наконец обрадовано вымолвил очнувшийся от столбняка Мах. — Дед, куда ты подевался? Почему не откликался на мои предыдущие призывы?

— Ишь, распочемучкался, — буркнул призрак и озорно ухмыльнулся. — А что, соскучился ты без меня?

— Очень соскучился, — торопливо заверил Мах. — Где ты был?

— Да это все дракон ваш проклятущий, чтоб ему пусто было! — осерчал призрак. — Помнишь, я тебе рассказывал, что очень опасаюсь этих огнедышащих тварей? Так вот, предчувствия меня не обманули.

— Хочешь сказать, что когда дракон поджарил меня, ты с перепугу упал в обморок — или как там у вас, призраков, это называется? — в общем, отключился, и только теперь пришел в себя и явился на мой зов?

— Ну у тебя, парень, и фантазия! — усмехнулся призрак. — Это ж надо такого навоображать! Отключился, ха! Действительно, я не мог ни слышать, ни видеть тебя, но при этом я вовсе не отключался.

— Как так? — удивился рыцарь.

— А вот так. Когда дракон опалил нас с тобой, я оказался внутри этого огненного кольца. — Призрак указал на окружающий их со всех сторон огонь. — И, несмотря на все усилия, до сих пор не могу из него выбраться.

— Погоди, что-то я ничего не понимаю, — сказал Мах, подолом плаща утирая мокрое от пота лицо. — Что же это за кольцо такое? Пузырь, где мы?

— Мы в тонком мире Сновидений, — пояснил дед. —

Вернее, в крошечной его части, огороженной драконьим огнем.

— А как я здесь очутился?

— Мах, не глупи! Ты просто заснул и оказался в драконьем сне.

— Сдается мне, что-то ты, дед, не договариваешь, — нахмурился Мах. — Меня не проведешь! Граф Палуч совсем недавно, кстати, в твоем присутствии, просветил меня о драконьих снах. Помнится, он утверждал, что в драконьем сне нельзя просто, как ты говоришь, оказаться по своему хотению. Такой сон приключается с человеком вдруг, и лишь по желанию дракона.

— Ну да, это я его на тебя и науськал, — вынужден был признаться призрак. И тут же затараторил в свое оправдание: — Мах, клянусь, у меня не было другого выбора! Да и у тебя тоже. Если ты мне не поможешь, я здесь застряну надолго, очень надолго — пока Плевун не умрет. А драконы живут не одну сотню лет! Поначалу я пытался как-то самостоятельно договориться с драконом, но на все мои доводы он заладил одно и то же: «Ты мой», и ничего другого мне от него добиться не удалось.

— То есть как это заладил? — в очередной раз изумился рыцарь. — Хочешь сказать ты, как амазонки, понимаешь драконий язык?

— Да нет, что ты. В тонком мире Сновидений знание языка вовсе не обязательно, здесь можно общаться мысленно. Вот смотри, — призрак закрыл рот и уставился в глаза Маху, и через мгновение в голове у рыцаря зазвучал его голос:

«Видишь, я молчу, но ты слышишь мои мысли. И наш разговор продолжается».

Продемонстрировав Маху мысленный диалог, дед Пузырь перешел обратно на более привычный собеседнику способ общения, то есть вновь заговорил:

— Ну вот, значит, не удалось мне от дракона самостоятельно ничего добиться, я и решил заручиться твоей поддержкой. Возможно вдвоем нам удастся его уговорить.

— И что же ты наплел обо мне дракону? — спросил рыцарь, с замиранием сердца предчувствуя очередную каверзу.

— Просто сказал, что ты очень хочешь с ним повидаться во сне, — преданно глядя в глаза Маху, признался дед Пузырь.

— И все? — недоверчиво сощурился рыцарь. — Смотри, если соврал!..

— Ну еще я ему сказал… — призрак тяжело вздохнул.

— Не тяни! — теряя терпение, прикрикнул Мах.

— Что, тебе понравилось, как Плевун тебя поджарил, и ты жаждешь лично выразить дракону свою безмерную благодарность, — зажмурившись, выпалил дед.

— Что за бред? — фыркнул рыцарь.

— Это для тебя бред, для меня бред, а Плевун воспринял как должное, — заверил призрак. И добавил: — Честно говоря, он малость туповат, но ты смотри с ним поосторожнее, дракон все-таки.

— Ладно, — вынужден был согласиться Мах. — И долго нам ждать когда он заявится?

— Вовсе нет. Сейчас разбудим, он и притащится, — пообещал дед. — Давай-ка вместе. Три-четыре… Пле-вун! Плевун! Пле-вун!..

— Пле-вун! Пле-вун!.. — в унисон призраку подхватил Мах.

Сперва послышался раздраженное рычание, в голове Маха как-то само собой сложившееся в недовольное:

«Кто будит? Спать мешает!»

Потом из-за огненного кольца вынырнула заспанная драконья морда, следом за которой в круг не спеша вползли длинная шея, массивное туловище и, наконец, мощный хвост. По мере проникновения частей тела дракона, огненное кольцо удивительным образом расширялось, так что, когда Плевун целиком оказался внутри, в диаметре оно составляло уже более сотни шагов. Жару заметно поубавилось, дышать стало легче.

«Зачем звали?» — прорычал Плевун.

Мах решил сразу же брать быка за рога. Он смело шагнул навстречу дракону и попросил:

— Послушай, любезный Плевун, отпусти моего призрака, пожалуйста, а?

«А ты кто?» — взрыкнул дракон.

— Уважаемый Плевун, — торопливо вступил в разговор дед Пузырь. — Это тот самый рыцарь, которого ты так лихо поджарил сегодня вечером по команде своей хозяйки. Помнишь, я тебе о нем рассказывал? Ты захотел на него посмотреть, и вот он здесь.

«Тебе понравилось?» — прошипел Плевун, обдав рыцаря клубами дыма.

— Д-да, оч-чень, — заикаясь от страха заверил рыцарь,

«Хорошо! — удовлетворенно пророкотал дракон. — Ты доставил мне удовольствие. Если хочешь еще — только попроси!» — Грозный владыка небес выжидающе уставился на Маха.

У последнего от ужаса отнялся язык. Ему на помощь пришел призрак:

— Уважаемый Плевун, он очень хочет, очень.

— Что ты несешь! Он же меня сейчас испепелит!

Но отчаянный вопль рыцаря потонул в восторженном реве дракона:

«Хороший рыцарь! Не боится огня! Любит Плевуна! И я его люблю!»

— Спокойно, Мах, доверься мне, — шепнул на ухо рыцарю призрак и, повысив голос, озадачил дракона:

— Но ты ведь не хочешь, чтобы этот хороший рыцарь умер?

«Нет! Он мой друг! Я его люблю!» — не раздумывая прорычал Плевун.

— Тогда посмотри на его обгоревшую шкурку, — предложил дед. И едва слышно скомандовал рыцарю: — Чего стоишь, болван, показывай ожоги — дракон ждет!

Мах трясущимися от страха пальцами кое-как расстегнул пряжку плаща и, сбросив его с плеч, подставил дракону свою едва начавшую подживать спину.

— Видишь, он любит твой огонь и хочет его! — От этих слов призрака бедный рыцарь едва не рухнул в обморок. К счастью, выдержав короткую паузу, дед Пузырь торжественно подытожил:

— Но если ты на него сейчас плюнешь, он сгорит и умрет!

«Плевун очень хочет плюнуть. Но не хочет убивать. — Дракон сокрушенно покачал головой. — Что ему делать?»

— Все просто. Нужно подождать пару недель, пока ожоги на коже у рыцаря затянутся, а потом исполнить его желание и снова опалить огнем, — предложил призрак. — Уважаемый Плевун, ведь тебе не сложно подождать какие-то две недели?

«Да! Мне нравится! Я подожду!» — вновь восторженно взревел дракон и, в радостном порыве, все же чуть было не испепелил Маха — огненная струя огня пролетела всего-то в трех вершках от головы рыцаря.

Дабы не искушать дракона, Мах торопливо укрыл спину плащом.

— Уважаемый Плевун, так ты утверждаешь, что этот рыцарь твой друг? — вновь спросил дед Пузырь.

«Утверждаю!» — пророкотал явно оскорбленный недоверием дракон.

— Значит, ты выполнишь просьбу своего друга?

«Возможно».

— Ну, чего молчишь, давай, выручай, — прошептал на ухо рыцарю дед Пузырь.

Мах зажмурился и, ткнув пальцем в сторону призрака, выпалил:

— Ты можешь выпустить его отсюда?

«Да, — кивнул дракон. — Это во власти Плевуна».

Обнадеженный спокойствием грозного собеседника Мах попросил:

— Ну так отпусти.

«Не-а!» — Дракон оскалился в хищной усмешке.

— Почему? — в унисон воскликнули рыцарь и призрак.

«Плевун жадный, — прошипел дракон и, обращаясь к призраку, добавил: — Ты мой!»

Дед Пузырь обречено застонал и понурил голову.

— Зачем он тебе? — продолжил допрос Мах.

Секунд на пять дракон задумался и спокойно пророкотал в ответ:

«Пока не знаю. Пригодится». И тут Маха осенило. Он предложил:

— А может, поменяемся?

«Как это?» — заинтересовался Плевун.

— Скажи, чего ты больше всего любишь? — спросил Мах. «Плеваться! — не раздумывая рыкнул дракон. — Но хозяйка разрешает мне это только в бою. Однажды я смог плюнуть целых пять раз подряд!»

— А что если я поговорю с твоей хозяйкой, и она разрешит тебе плюнуть аж шесть раз подряд? — предложил рыцарь. «Правда?» — недоверчиво просопел Плевун.

— Но я сделаю это лишь при условии, что ты освободишь моего призрака.

«Плевун освободит!» — взревел дракон.

— Это еще не все, — сказал Мах. Дракон обиженно зашипел.

— Мах, не зли дракона, — захныкал в ухо рыцарю дед Пузырь. — Раз он сказал отпустит, значит отпустит. Его слово нерушимо! Иди быстрее договаривайся, пускай плюет и отпускает. А то хреново мне здесь! Ой как хреново!

«Что ты хочешь?» — пророкотал дракон.

— Обещай, что, освободив призрака, больше никогда его не пленишь.

«Плевун обещает!»

— Вот теперь договорились, — удовлетворенно кивнул Мах. — Тогда я, с твоего позволения, просыпаюсь и иду договариваться…

Очертания дракона и призрака поплыли.

Окружающее рыцаря огненное кольцо напоследок ярко вспыхнуло и исчезло…

— …с Ликой о твоих плевках! — договорил рыцарь, стоя в непроглядной тьме.

— Эй, Мах, чего это ты сказал о Лике? — совсем рядом прозвучал озабоченный голос барона Силики. — Какое отношение имеет моя дочь к чьим-то плевкам? Барон Мах, немедленно объяснитесь!

— Силика, где вы? Я вас не вижу! — растерянно пробормотал Мах.

— Разумеется, не видишь, — усмехнулся Силика. — Как ты можешь меня увидеть с закрытыми глазами?

Мах открыл глаза и обнаружил, что стоит на лесной поляне близ заколдованного замка. Судя по тому, что небо на востоке уже начало розоветь, он проспал никак не меньше пяти часов. В двух шагах перед ним пылал один из сигнальных костров, и вокруг него сидели барон с дочерью, однорукий. купец и управляющий.

— Странно, — вновь заговорил Силика. — Никогда не замечал такого эффекта от действия лекарства.

— А что стряслось? — спросил Мах.

— Мой господин, пару минут назад вы поднялись с травы. Не открывая глаз, медленно подошли к нам и проговорили какую-то несуразицу о чьих-то плевках и госпоже Лике, — пояснил Бубл.

— Мах, что ты имел в виду? — снова потребовал объяснений барон.

За спиной у рыцаря прогремел нетерпеливый рык дракона. Теперь, выйдя из тонкого мира Сновидений, Мах, разумеется, утратил способность понимать драконий язык. Но догадаться, чего хочет Плевун, было не сложно.

— Мах, мой дракон требует от тебя выполнения какого-то обещания, — перевела амазонка. — Может, объяснишь?

— Сейчас я вам все расскажу, — сказал Мах и, подсев к костру, поведал друзьям приключившуюся с ним во сне историю…

— Вот значит как — твой призрак в плену у Плевуна, — подытожил услышанное Силика. — Дочь, так прикажи своему дракону отпустить призрака — и дело с концом.

— Это невозможно, — покачала головой амазонка. — Плевун меня не послушается. Он пленил призрака, выполняя приказ моей матери. Теперь призрак Маха — его законная добыча, и лишь мадам Бодж может попросить дракона освободить его. Да и то, вовсе не обязательно, что Плевун выполнит ее просьбу.

— Значит, дракон согласился отпустить призрака с условием, что Лика позволит ему плюнуть шесть раз подряд. — Барон усмехнулся. — Надо же! Большей чуши в жизни не слышал, но, если дракону так хочется, — в чем проблема? — разреши…

— Нет, отец, это совсем не ерунда, — нахмурилась Лула. — Мой дракон будет плеваться ОГНЕМ! И если я ему разрешу плюнуть целых шесть раз подряд, он запросто устроит здесь лесной пожар!

— Не беспокойся, я наколдую пару грозовых туч, — обнадежил рыцарь-маг. — Дождь все потушит.

— Хорошо, с огнем ты справишься, но как быть с покалеченными драконом людьми? Ведь он не будет плевать просто так, в сторону, ему нужна живая мишень. Шесть плевков — шесть мишеней. Нас же всего пятеро. Слуги-то разбежались. Но в меня, как в свою хозяйку, дракон плевать не станет, значит уже лишь четверо.

— Трое, — уточнил Мах. — Во сне Плевун поклялся ближайшие две недели не обжигать меня своим огнем.

— Ха, неплохо, приятель, устроился, ха-ха! — нервно рассмеялся Шаран.

— Купца тоже нельзя подставлять под огонь, — сказал Силика. — Шаран еще не до конца оправился после отравления паучьим ядом и ампутации руки. Он слишком слаб, и ожоги, полученные от драконьего огня, могут стоить ему жизни.

— Остаются только двое: ты, отец, и Бубл, — подвела неутешительный итог амазонка. — Но это немыслимо. Вас двоих слишком мало! За шесть плевков мой дракон испепелит вас!

— М-да! Ситуация, — пригорюнился Силика. — И магией от него не отгородишься, драконий огонь любую магическую защиту пробивает.

— Эх, кабы крестьяне не разбежались, — тяжело вздохнул Мах.

— Господин, в том, что ваши преданные вассалы испугались грозного вида Плевуна, нет их вины, — вступился за своих подопечных управляющий. — Они ведь не воины.

— Дочь, а нельзя ли как-нибудь уговорить дракона сперва отпустить призрака, а шесть плевков мы бы ему организовали чуть позже? — спросил Силика.

— Исключено. Драконы ненавидят ждать, — отрезала амазонка.

— Уважаемая Лика, а вашему дракону обязательно метиться именно в людей? — поинтересовался Бубл.

— Вовсе нет, — ответила дева-воин. — Для этой цели вполне подошли бы, например, кабаны, лоси, волки… в общем, любые крупные животные. Но, насколько я понимаю, сейчас у нас нет времени устраивать охоту. Если в ближайшие часы мы не достанем книгу, замок исчезнет. Чтобы достать книгу, нужен призрак — а он в плену у дракона.

— Нам вовсе не нужно охотиться. Вон там, — управляющий указал пальцем направление, — в кустах, за деревьями лежит дюжина плененных мною оборотней.

— Молодец, Бубл! — похвалил Мах. — Как это ты догадался притащить их к замку?

— Все просто. Когда я получил письмо от барона Силики, — стал объяснять управляющий, — что он намеревается расколдовывать наш замок и требуется мое участие в этом деле, — крестьяне под моим руководством, с помощью холодного огня как раз только что закончили разгром последней стаи оборотней. И я рассудил, что барон Верд, после того как его… гм… освободят, пожелает лично допросить уцелевших в бою врагов. Поэтому, отправляясь к замку, я распорядился взять с собой и пленников… После холодного огня оборотни напрочь утратили здравый смысл и рассудок, и из хитрых зверей превратились в равнодушных ко всему безумцев. Теперь они постоянно пребывают в звериной личине, испуганно озираются по сторонам, но их пустые глаза ничего не видят.

— Так даже лучше. Смерть от огня Плевуна лишь избавит их от страданий, — сказала амазонка.

— Да, — кивнул Мах, — все равно после холодного огня вряд ли кто-нибудь сможет добиться от оборотней чего-то вразумительного. Пусть Плевун всех их сожжет.

— Чего же мы ждем? — оживился барон. — Давай, дочка, разрешай своему дракону вволю поплевать. А мы вчетвером пойдем вытаскивать на поляну пленников. Живее, друзья, нам нужно торопиться, на все про все у нас не больше часа!

И закипела работа.

Четверо мужчин, пошатываясь под тяжестью мощных тел пленников, вытащили двоих из чащобы на поляну, уложили перед возбужденно порыкивающем драконом и перерезали путы на их лапах. Сумасшедшие оборотни даже не пытались убежать.

Лика указала Плевуну на безумцев пальцем и пронзительно свистнула. Дракон изрыгнул мощную струю огня, после которой от несчастных должна была остаться лишь горстки пепла. Но…

Жалкие перевертыши не сгорели!

При прикосновении драконьего огня их шкуры вдруг вспыхнули ярким серебристым светом, а когда огонь погас — погасло и это свечение. Оборотни, по-прежнему живые и невредимые, как ни в чем не бывало, лежали перед драконом. Впрочем, кое-что в них все же переменилось: зловонная пена перестала безвольно стекать с языков, а в глазах появилось осмысленное выражение.

— Вот те на! — всплеснул руками Бубл. — Огонь Плевуна вместо того, чтобы изжарить их, снял оцепенение холодного огня!

— Да, похоже на то, — кивнул Силика. — Один драконий огонь наложил, другой снял… Эй, везунчики, — обратился он к «ожившим» оборотням, — давайте-ка быстренько перекидывайтесь в людскую личину. И без шуток! Только дернетесь у меня, живо шаровой молнией к месту припечатаю — уж она-то вас точно поджарит!

Для острастки рыцарь-маг тут же сотворил одну молнию и взорвал ее над головами «везунчиков».

Оборотни испуганно заскулили и торопливо перекинулись.

На взрыв шаровой молнии так же не замедлил среагировать и дракон — посчитав, что угрожают его драгоценной хозяйке, он развернул шею в сторону Силики и прицелился. Лика пронзительно свистнула, и Плевун разочарованно отвернулся, обиженно взревел и требовательно замолотил по траве могучим хвостом, намекая на продолжение своего любимого занятия.

— Ишь как беснуется, — поежился Мах.

— Он желает обещанных тобою плевков, — перевела драконий рев амазонка. — Ты ведь обещал ему шесть подряд. Один раз он только что плюнул. Давайте, скорее тащите остальных, не то он сейчас зальет огнем вас! Я его еле сдерживаю!

— Но кто знает, что на уме у этих гадов, — напомнил об исцеленных оборотнях управляющий. — Это сейчас, пока их двое, они такие робкие и покорные. А когда мы выведем из оцепенения всех, и их станет двенадцать, они на нас точно набросятся! Господин Силика, что нам делать?

Но барон не успел ответить, потому что вдруг заговорил один из перевертышей:

— Эй, братан, как там тебя… Мах! Узнаешь меня?

Рыцарь приблизился к оборотню и заглянул в грязное, перемазанное желтой пеной лицо заговорившего.

— Влад? — нерешительно спросил Мах.

— Неужто я так полинял с нашей встречи? — осклабился оборотень в законе. — Мах, эта… Спасибо, братан… Помог ты нам.

— С чего ты взял, что это я? — отшатнулся рыцарь. — Это вон Плевун расстарался, его и благодари. А я…

— Нечего все на бедного дракона валить, — перебил рыцаря Силика. — Кто позаботился о том, чтобы Плевун оказался здесь? А кто с ним договорился о плевках?

Гордый оборотень в законе Влад рухнул перед Махом на колени. Тут же, как тень, рядом бухнулся второй спасенный.

Оборотень в законе взмолился:

— Мах, спаси моих оборотней и, зуб даю, моя бригада будет за тебя до последнего вздоха…

— Да на кой вы мне!.. — возмутился было Мах.

Но его вновь перебил друг-барон:

— Он принимает вашу клятву, парни, и берет под свою опеку!.. А теперь поднимайтесь и живо за мной — я покажу, где лежат остальные ваши. Вы, оборотни, здоровые, вот и будете перетаскивать своих на поляну. А то наш Плевун вон уже какую ямищу хвостищем выдолбил.

Перевертыши оказались ребятами сообразительными — усекли все в момент. Они проворно вскочили на ноги и, поочередно приложившись губами к правой руке обалдевшего от происходящего Маха, дружно гаркнули клятву верности своему благодетелю — что-то типа: «Гадом буду, не забуду!». И побежали следом за Силикой.

Дракон излил последний шестой огненный поток и тут же, изогнув шею в сторону Маха, неторопливо двинулся на рыцаря. Огромные глаза Плевуна лихорадочно сверкали, из ноздрей валил дым, безобразно клыкастая пасть пугающе приоткрылась.

Никак не ожидавший подобного поворота дела рыцарь посерел от страха.

Зато не растерялись только что присягнувшие ему оборотни. Все двенадцать дружно поменяли людскую личину на звериную и, загородив Маха мохнатыми телами, грозно зарычали на приближающегося дракона.

— Эй, ты чего это! — завопил Мах из-за спин перевертышей. — Мы же договорились! Ты только что… все шесть раз подряд… Всё честно… Так почему?.. Лика, ну скажи ты ему!

— Не суетись, Мах, ты Плевуна не интересуешь, — спокойно откликнулась амазонка.

— Как так? — не понял Мах. — Он же на меня прёт.

— Болван, нужен ты ему, — вдруг раздался из-за спины знакомый стариковский голос. — Проклятущий дракон в меня целит… В толк не возьму, чего ему надо? Ведь минуту назад сам отпустил. Неужто успел соскучиться?

— Пузырь, так ты уже свободен? — прошептал себе под нос рыцарь. — Тогда понятно…

— Чего тебе понятно? — удивился дед Пузырь, вышагивая из-за спины рыцаря. — Ведь я слышал, как дракон поклялся тебе: после освобождения оставить меня в покое и больше никогда не пленять!

— Он и не собирается тебя… — рыцарь не успел договорить, его перебила Лика.

— Мах, прикажи своим мохнорылым вассалам успокоиться, — потребовала амазонка. — Их рычанье раздражает моего Плевуна. Он на них сейчас набросится.

— Влад! — гаркнул Мах.

— Папа, я здесь, — тут же откликнулся один из оборотней. Перевертыш сменил личину, грянулся перед Махом на колени и с чувством приложился губами к его правой руке.

— Ого, знакомые все лица, — приветствовал явление оборотня в законе дед Пузырь.

— Ты в своем уме, какой я тебе «папа»? — возмутился Мах, брезгливо отдергивая руку от губ оборотня.

— Ясно какой — любимый, всеми уважаемый и самый наиавторитетнейший, — не раздумывая ни секунды выпалил Влад. — Папа, так чего звал-то?

Своим напором оборотень ошеломил рыцаря.

— Дак ведь эта… — пробормотал растерянный Мах.

— Чего «эта», папа? — энергично подхватил Влад, всем видом показывая готовность к действию.

— Немедленно отзови своих, — наконец распорядился Мах, ткнув пальцем в спины непрошеных телохранителей.

— Да без базара, — заверил оборотень. — Чисто неувязочка вышла. Братки хотели, как лучше. Пап, а может все же, для острастки, мы этой ящерке крылья-то пообломаем?

— Я что приказал? — топнул ногой Мах.

— Понял, не дурак. — Влад обернулся к своим и зычно крикнул: — Эй, ну-ка живо отвалите от дракона!

Оборотни послушно отступили за спину своему «папе».

Дракон задрал морду к небу и победно взревел.

— Ишь, как надрывается, — уважительно пробормотал призрак и боязливо поежился.

Плевун, как будто услышав его слова, перестал реветь и снова вперил взор в деда.

— Мах, чего ему от меня надо? — запаниковал призрак.

— Дракон ждет, когда ты ему покажешь книгу, которую он должен вынести из замка, — разъяснил рыцарь.

— Чего, чего? Зачем это?

— Понимаешь, Лика, ну, хозяйка Плевуна, — продолжил объяснения Мах, — не может приказать ему забрать Книгу Мудрости курасов из кабинета Верда, потому что дракон попросту не знает, что такое книга. Поэтому она приказала дракону доставить из замка ту вещь, на которую ему укажешь ты.

— А почему это именно я должен указывать? — закапризничал дед Пузырь. — Она его хозяйка, вот пусть и…

— Дед, не глупи! — перебил призрака Мах. — Замок заколдован. А чтобы указать дракону на книгу, надо проникнуть за его стены. Для любого из здесь присутствующих, за исключением дракона и тебя, — это верная смерть.

— Мах, в чем дело? Лика говорит, что Плевун давно отпустил твоего призрака и готов следовать за ним в замок. Почему же он не показывает дорогу? Вели ему пошевеливаться, солнце уже показалось из-за горизонта — до срока осталось не более получаса! — поторопил рыцаря Силика:

— Да, я все понимаю. Сейчас он покажет, — заверил Мах и, отвернувшись от барона, быстро зашептал: — Все, больше нет времени. Дед, живо лети в кабинет Верда и показывай дракону Книгу Мудрости курасов. Это приказ!

— Эх, Махуня, не бережешь ты меня, своего верного, незаменимого, заботливого… — завел любимую песню призрак.

— Пузырь! — одернул Мах.

— Ладно, ладно, все понял…

Призрак легко оттолкнулся от земли и полетел к прозрачному замку, контуры которого, как и обещал Силика, едва обрисовались в рассветных лучах. Пролетая мимо торопливо замахавшего крыльями дракона, дед обернулся и весело крикнул:

— Эй, страшило пучеглазое, следуй за мной!

К счастью, дракон не понимал людскую речь и к обидному прозвищу отнесся спокойно. Через несколько секунд он тоже оторвался от земли и стрелой понесся вдогонку за призраком.

Спустя пять минут дракон аккуратно опустился обратно на поляну. В зубах он сжимал нечто невидимое. Повинуясь свисту амазонки, Плевун аккуратно положил свою добычу на заранее припасенный валун.

— Неужели это и есть Книга Мудрости курасов? — засомневался Мах.

— Сейчас сниму «Слепую радугу» и проверим, — сказал барон и, воздев над прозрачным нечто руки, стал торопливо читать заклинание.

— Можешь не сомневаться, она родимая! — заверил опустившийся рядом с Махом призрак.

— Как же ты ее разглядел? — шепотом поинтересовался Мах.

— Вот такой я глазастый, цени! — выпятив грудь, похвалился дед.

— Надо же! Ведь совсем невидимая! — Рыцарь уважительно покачал головой.

— Это она за пределами замка стала невидимкой, а там, в кабинете, она была лишь полупрозрачной, как и стол на котором она лежала, — пояснил призрак.

— Пузырь, может ты и отца видел? — спросил Мах.

— Видел конечно, — кивнул дед Пузырь.

— И как он там?

— Тоже полупрозрачный. На столе перед книгой сидит, бедолага, и глаз от нее не отводит. Вернее не отводил, пока Плевун ее не сцапал, — поведал призрак. И добавил: — Знаешь, когда дракон ухватил книгу своими зубищами, мне показалось, что из глаз Верда покатились слезы. Но, возможно, примерещилось, он же там был еле различим.

— Ну вот, господа, кажется готово. Полюбуйтесь, — позвал закончивший колдовать Силика.

У окруживших валун людей и оборотней одновременно вырвался вздох восхищения. Секунду назад на плоской вершине камня вроде бы совершенно ничего не было, рыцарь-маг хлопнул в ладоши и — вот уже на ней лежит раскрытая книга.

Правая часть книги лежала на камне спокойно, а вот левая вдруг ощутимо задрожала, ее верхняя страница на глазах изумленных зрителей начала отрываться от корешка и мяться, будто чья-то невидимая рука торопилась поскорее избавиться от нее: оторвать, скомкать, уничтожить… Но тут вмешался Силика. Барон что-то зычно выкрикнул, и книга резко захлопнулась, придавив измятую и наполовину вырванную страницу; ненормальная дрожь тут же прекратилась.

Со всех сторон в адрес барона полетели нетерпеливые вопросы:

— Что стряслось с книгой?..

— Почему стала мяться страница?..

— Вы успели ее прочесть?..

— Без сомнения, барон Верд сотворил заклинание разрушения, и довольно мощное, — объявил рыцарь-маг.

— Так вы сможете составить контрзаклинание и расколдовать замок? — озвучил общее любопытство Мах.

— Я уже составил, — не без гордости ответил Силика.

— Отец, так чего же ты ждешь? — воскликнула Лика.

— Остались минуты! — поддержал амазонку однорукий Шаран.

— Спокойно, друзья! — поднял руки барон. — Серьезная магия не терпит суеты и торопливости. Времени предостаточно. А теперь все замрите и замолчите. Я должен сосредоточиться.

Силика вышел из притихшей толпы и решительно зашагал к видимой части моста через ров прозрачного замка. Подчиняясь приказу барона, никто не осмелился идти следом за ним.

Зайдя на мост, он остановился. Воздел руки к небу и в таком положении замер. Время потянулось мучительно медленно.

Мах глядел на одиноко стоящую на мосту фигуру и на все лады клял про себя неторопливость рыцаря-мага — и тут же успокаивал себя мыслью, что старый опытный барон хорошо знает свое дело и раз он медлит, чего-то выжидая, значит так надо. Молодого рыцаря колотил нервный озноб, он ненавидел себя за это проявление слабости и ничего не мог с собой поделать. Вынужденное бездействие угнетало, но… Все, что зависело от него — уже было сделано. Теперь спасение отца и невесты было целиком в руках Силики. А ему оставалось лишь ждать…

— Не сомневайся, барон Силика знает, что делает, — пытался подбодрить подопечного дед Пузырь. Выходило не ахти как, но призрак не сдавался: — Видел, как лихо он с волшебной книжкой расправился! И с замком также будет, поверь мне!

— Тогда чего же он там так долго копается? — прошипел в ответ рыцарь.

— Готовится, настраивается, чтобы все сделать четко и без ошибки! — разъяснил призрак.

— Да осталось всего минуты две, и замок исчезнет! — кусая губы, пробормотал Мах.

— Смотри! Ну, что я говорил! — радостно воскликнул дед.

Силика резко опустил руки вниз, и тут же у него над головой в ясном безоблачном небе грянул оглушительный раскат грома. Едва заметный в свете восходящего солнца замок стал быстро-быстро наливаться позабытыми им было живыми, яркими красками.

Не прошло и полминуты, как он уже во всей красе, величественный, грозный и без намека на прозрачность, возвышался в середине лесной поляны перед глазами изумленных людей и оборотней.

Но вдруг у стоящих на поляне земля задрожала под ногами. И тут же всюду по стенам замка побежали ветвистые трещины, послышался треск ломающегося камня, из на глазах расширяющихся разломов в ров полетело каменное крошево. Над донжоном замка взвился мощный смерч, и во все стороны полетели обломки разбитой им черепицы.

— Нееет!!! — не помня себя от ужаса заорал Мах.

Стоящему ближе всех к замку рыцарю-магу пришлось гораздо хуже, чем остальным. Деревянный мост у него под ногами заходил ходуном и, буквально на глазах, стал рушиться: лопнули массивные подъемные цепи, и один из обрывков пребольно стеганул барона по спине, страшно затрещали крепчайшие дубовые брусья, лежащие на них доски стали крошиться на части и падать в ров. Одна доска выскочила из-под левой ноги Силики. Нога провалилась, барон потерял равновесие и грянулся на колени. И это болезненное падение спасло ему жизнь, потому что в следующее мгновение над его головой просвистели три здоровенных куска черепицы; если бы он стоял, они бы его непременно посекли — теперь же лишь один из кусков слегка оцарапал барону кожу на затылке.

К чести Силики, он не испугался, не поддался панике и не утратил самоконтроля.

Все произошло очень быстро. Разрушение замка длилось не более пяти секунд, когда, стоя на коленях на полуразрушенном мосту, барон развел руки широко в стороны, выкрикнул короткое заклинание и быстро-быстро хлопнул три раза в ладоши.

Сразу же после этого прогремели подряд три гулких раската грома, и прямо из ясного неба хлынул ливень.

Волшебный дождь в буквальном смысле слова смыл все разломы и трещины на стенах замка, извел ужасный черный смерч и восстановил проплешины на разбитой крыше. Ну и еще до нитки промочил всех стоящих на поляне людей и оборотней.

— Ну, чего рты раззявили! Быстрее в замок! — обернувшись к сотоварищам, крикнул Силика.

Сам он, как ни в чем не бывало, вновь стоял на крепком, без малейших следов разрушения подъемном мосту.

— Барон, моя благодарность к вам не знает границ! — ликовал подбежавший к рыцарю-магу Мах. — Если бы не вы…

— Рано благодаришь. Я замешкался с контрзаклинанием, — недовольно перебил Силика.

— Но ведь разрушение остановлено, и замок в порядке!

— Все не так просто, Мах. Разрушенный камень восстановить несложно, а вот разрушенное человеческое тело!.. — пояснил барон и торопливо зашагал к распахнутым воротам.

У Маха все внутри похолодело от нехороших предчувствий, и он заторопился следом за бароном. За ним в створ ворот проследовали не отступающие ни на шаг от «папы»-рыцаря оборотни. Потом — Бубл, Шаран и последней, подзывая свистом верного дракона, — Лика.

Чудесная, неземной красоты, радуга исчезла, и вынырнувший из волшебного забытья барон Верд стал ошалело озираться по сторонам.

Он по-прежнему находился в своем рабочем кабинете, но почему-то сидел не в удобном мягком кресле за столом, а на столе, поджав ноги.

Почти сразу же Верд заметил стоящего на пороге кабинета молодого слугу. Парнишка привалился спиной к дверному косяку и, подобно самому барону, теперь растерянно озирался по сторонам.

Верд бодро соскочил со стола, намереваясь строго отчитать наглеца, дерзнувшего так запросто, без стука вломиться в его кабинет… Но!

Вдруг пол у него под ногами заходил ходуном, и, прямо на глазах изумленного барона, на стенах стали появляться ветвистые трещины, а с потолка посыпалась каменная крошка. Стекла в окнах с хрустальным звоном лопнули, разлетевшись на мириады мелких, как пыль, осколков, и в кабинет ворвался ледяной, пронизывающий до костей, ураганный ветер, который легко, как пушинку, подхватил растерявшегося Верда и крепко приложил рыцаря-мага о ближайшую стену. Слугу вынесло куда-то в коридор.

Светопреставление длилось секунд пять от силы и исчезло также внезапно, как и началось: раз — и все. За разбитыми окнами зашумел сильный дождь, и с первыми тяжелыми каплями, упавшими на подоконник, стих ветер, прекратилось полотрясение, исчезли трещины на стенах, а в окнах появились целые и невредимые стекла.

Верд чувствовал себя отвратительно. При ударе о стену он вывихнул правую руку, и теперь она словно пылала огнем. Но кроме этой, вполне понятной, травмы, у него теперь при каждом движении почему-то кружилась голова. Стало трудно дышать — каждый новый глоток воздуха сопровождался острой болью в груди, словно легкие были заполнены битым стеклом. У барона вдруг заболел живот, будто он отравился. И, в довершение вышеперечисленных бед, обе его ноги свела страшная судорога, будто они долгое время пролежали в ледяной воде.

К счастью, Верд был рыцарем-магом. Корчась от боли, он пробормотал несколько исцеляющих заклинаний, которые подействовали мгновенно.

Старый барон, покряхтывая, поднялся на ноги и, едва передвигая еще плохо гнущиеся ноги, заковылял в коридор.

Здесь он почти сразу же наткнулся на слугу.

Парень беспомощно распластался у стены прямо напротив двери в кабинет. Он был смертельно бледен, его бил озноб. Обе руки несчастного были неестественно вывернуты за спину. Молодой человек тяжело, с хрипом, дышал, при каждом выдохе у него на губах надувались и лопались кровавые пузыри.

Верд склонился над слугой и зашептал ему на ухо исцеляющие заклинания…

Лика с драконом остались во дворе замка. Управляющий с купцом отправились обследовать состояние его подвалов.

Силика, Мах и его двенадцать оборотней вошли в донжон и теперь шагали по мрачному коридору первого этажа. Их движение замедлялось частыми остановками — в коридоре они едва ли ни на каждом шагу натыкались на неподвижные тела покалеченных заклинанием разрушения людей и сердобольный Силика не мог пройти мимо. Он останавливался у каждого, ощупывал тело, выискивая множественные болячки, и читал на ухо несчастному исцеляющие заклинания.

— Силика, ну сколько можно! — вспылил Мах, когда барон склонился над очередным, пятым по счету, покалеченным слугой. — О, Создатель! Если вы будете останавливаться у каждого бедняги — а их вон сколько! — мы до столовой вовек не добредем!

— Спокойно, Мах, я знаю что делаю! — отрезал барок, отходя от оживающего на глазах слуги.

— Силика, но как же отец с Лулой! — и не подумал успокоиться молодой рыцарь. — Вы тратите драгоценное время на слуг, а там, — он махнул рукой вглубь коридора, — в страшных мучениях умирают господа! Нужно быстрее к ним!..

— Мах, отстань, не мешай работать! — раздраженно перебил рыцарь-маг и склонился над новым бедолагой.

— Эй, толстозадый, ты че такой борзый? — неожиданно вступился за Маха Влад. — Тебе папа что сказал?.. Не зли меня, делай, что говорят! Все понял? Эй, я ведь не шучу!

На угрозу перевертыша Силика ответил презрительной усмешкой и, как ни в чем ни бывало, продолжил читать заклинание.

— Ах так! — обиделся задетый за живое Влад. — Братва слушай мою команду…

— Ну-ка сейчас же прекрати этот балаган! — одернул оборотня в законе Мах.

— А че он тебя не уважает, — насупился Влад.

— Да уважаю я твоего «папу», успокойся, очень уважаю, — заверил оборотня Силика, переходя от оживающего слуги к следующему умирающему. И добавил: — Но считаю, что его беспокойство преувеличено.

— Ага, преувеличено, — криво усмехнулся Мах. — Вот если бы на месте моей Лулы в столовой сейчас была ваша Лика…

— И что с того? — запротестовал барон, ощупывая вывихнутые руки очередного несчастного пациента. — Я вел бы себя так же, даже будь сейчас в столовой моя дочь. То, что я делаю — разумно и правильно. Моя помощь сейчас больше нужна именно в этой части замка.

— Хотите сказать, что отец с Лулой в вашей помощи не нуждаются? — едва сдерживая бешенство, спросил Мах.

— Скорее всего нет, — пожал плечами Силика.

— Это еще почему? — удивился рыцарь.

— Сейчас объясню, — обещал барон и зашептал на ухо полумертвому слуге целительное заклинание.

Мах молча ждал. Оборотни, столпившись за его спиной, недовольно сопели, но тоже помалкивали.

— Твой отец, Мах, — наконец снова заговорил Силика, — без труда сам справился с болезненными последствиями заклинания разрушения. Уж поверь мне, для рыцаря-мага это не составит труда… Исцелив самого себя, — это с четверть минуты, не больше, — уверен, он тут же стал помогать своим несчастным вассалам. Столовая же, насколько мне помнится, находится совсем рядом с его кабинетом. И я голову даю на отсечение, что барон Верд уже там. Он не хуже меня позаботится, а вероятнее всего — уже позаботился, о твоей Луле. Поэтому мое присутствие там вовсе не обязательно.

— Ну если так… — неуверенно пробормотал рыцарь.

— Доверься мне, Мах, с Вердом и Лулой все будет в порядке, — пообещал Силика.

— Тогда, может быть… Если не возражаете… Я может быть… — смущенно залепетал рыцарь.

— Конечно, иди, — разрешил Силика, склоняясь над очередным несчастным. — А то весь тут изведешься ожидаючи.

— Я быстро, — заверил Мах.

Он развернулся и стрелой припустил по коридору.

Мах, как вихрь, ворвался в столовую и сразу же увидел отца. Старик стоял у разбитого окна и глядел куда-то в безоблачную высь.

Но не успел рыцарь сделать и шага к барону Верду, как его остановил грозный окрик стражника:

— Кто такой! Стоять!

Семеро плечистых слуг и трое стражников, из исцеленных, бросилось ему наперерез. Но не добежали.

На полпути их ловко перехватили выбежавшие из-за спины рыцаря оборотни.

— Влад, не смей никого убивать без моего приказа! — пригрозил Мах.

— Как скажешь, папа. Без базара! — тут же заверил оборотень в законе.

Обернувшись на шум, Верд радостно всплеснул руками, приветствуя сына, но, разглядев звериные зрачки его спутников, отшатнулся и спросил:

— Мах, кто это с тобой? Как в мой замок проникли эти подлые перевертыши? Почему они тебя защищают и слушаются твоих команд?.. Эй, а может ты вовсе не мой сын, а какой-нибудь чудом спасшийся безликий? — Осененный ужасной догадкой, барон Верд тут же выкрикнул заклинание.

В столовой громыхнуло.

Маха сильно ударило по голове. Свет померк. Теряя сознание, он молча осел на пол…

— Верд, разве так можно, — корил старого друга Силика. — Парень так торопился увидеть тебя и убедиться, что с тобой все в порядке. А ты его так по-отечески приласкал.

— Не трави душу, Силика… Ну, ты сам посуди, мой сын — и вдруг в окружении оборотней, — оправдывался отец Маха. — Такого поворота я никак не ожидал…

В глазах у Маха прояснилось, и первое, что он увидел: склонившееся над ним, сосредоточенное лицо Силики. Барон не спеша водил над его головой своими широкими ладонями.

— М-да, славно ты его отделал, — снова заговорил Силика. — И как это оборотни успели от тебя, недоверчивого, ускользнуть?

— Сам удивляюсь, — пожал плечами Верд. — Видимо сказались последствия недавней встряски, будь она трижды неладна. Моя реакция еще оставляет желать лучшего. А перевертыши — ребята шустрые, как увидели, что с Махом беда, тут же перекинулись зверями и деру. Лишь семерых успел прищучить, остальные сбежали. Оно и к лучшему. Вон, тебя упредили.

Тем временем ворожба Силики приносила свои плоды. Мах почувствовал, что может говорить и поспешил этим воспользоваться.

— Что со мной? — спросил он.

— Хвала Создателю, наш папа ожил! — раздался откуда-то справа радостный вопль Влада.

— Тихо ты, горлопан, — прикрикнул на перевертыша Силика и, повернувшись обратно к Маху, успокоил: — С тобой ничего страшного. Верд оглушил тебя «Белым громом».

— А что такое «Белый гром»?

— Заклинание… Мах, лежи спокойно, я уже заканчиваю.

К изголовью Маха подбежал отец и, срывающимся от волнения голосом, покаялся:

— Сынок, прости меня, дурня старого. Я не знал, не хотел, так вышло…

— Верд, не отвлекай, — цыкнул на друга Силика, — я уже заканчиваю. Если хочешь заслужить прощение сына, займись-ка лучше исцелением пораженных «Громом» оборотней.

— Силика, ты в своем уме! Вокруг столько изувеченных людей, а я, по-твоему, должен тратить время и силы на каких-то мохнозадых? — возмутился Верд.

В ответ на его слова справа донеслось раздраженное рычание.

— Думаешь, раз колдун можешь безнаказанно над братками глумиться, да? — озвучил общее недовольство Влад.

— Дожили! В моем собственном замке какие-то грязные оборотни смеют на меня, благородного барона, рыцаря-мага, свои поганые зубы скалить!

Рычание переросло в угрожающий утробный рык.

— Ах вы злобные твари, угрожать мне вздумали! — взъерепенился Верд. — Ну я вам сейчас… — Старый барон резко взмахнул руками, но слова заклинания замерли у него на устах — перед ним, закрывая широкой спиной рычащую пятерку уцелевших перевертышей, стоял исцеленный Мах.

— В чем дело сын?! — задыхаясь от ярости проорал Верд.

— Извини, отец, но эти оборотни присягнули мне на верность. Теперь они мои вассалы, и я их в обиду не дам! — твердо заявил молодой рыцарь.

Воспользовавшись замешательством мага, Влад гаркнул:

— Братва, папа с нами! Вали старикана! — И ломанулся было в атаку, но Мах неуловимо быстрым движением обнажил меч и, приставив его к горлу оборотня в законе, приказал:

— Не тронь!

— Папа, ты чего, — забормотал попятившийся Влад. — Я хотел как лучше, ведь он, гад, в натуре хотел!..

— Ты поклялся не обсуждать мои приказы, а выполнять их, — напомнил Мах.

— Лады, без базара, — понурив голову смирился оборотень в законе.

— Это что шутка? — обратился к другу потрясенный Верд. — Силика, неужели все эти оборотни и впрямь…

— Именно, — кивнул толстый барон. — Мах принял от них клятву верности в моем присутствии. Верд, ты часом не забыл, что наш король пожаловал Маху титул и земли? Теперь он точно такой же полноправный, владетельный барон, как и мы с тобой, а, значит, может иметь собственных вассалов.

— Да, но оборотни…

— Так уж получилось, — развел руками Мах.

— Ну а теперь, когда мы, наконец, все выяснили, давай-ка, дружище Верд, помоги мне расколдовывать вассалов сына, — предложил Силика и склонился над неподвижным телом одного из оборотней.

Верд брезгливо поморщился, но, пересилив себя, подошел к другу и стал помогать. Вдвоем рыцари-маги управились со всеми оглушенными перевертышами за считанные минуты.

Тем временем Мах внимательно огляделся по сторонам. Заглянул под стол. Не спеша прошелся по столовой, без суеты осматривая все, что попадалось на пути. Он даже пошарил за занавесками. Но искомого, а точнее — искомую, так и не обнаружил, и, обращаясь к баронам, растерянно поинтересовался:

— А где же Лула?

— Где, где… В небе. Улетела твоя Лула, — ответил Верд.

— Чего?.. — нахмурился Мах.

— Твоя невеста снова стала драконом, — пояснил Силика.

— Видишь разбитое окно — ее работа, — добавил отец.

— Мах, да ты выгляни в окно — и сразу ее увидишь, — предложил Силика. — Она как раз над замком кружит.

— Вот те на! А меня заверяла, что курасы редко оборачиваются. И уже второй раз! А ведь с того, первого обращения, еще и недели не прошло! — пожаловался Мах, подходя к разбитому окну и всматриваясь в голубое небо.

— Когда я вошел в столовую, Лулы уже здесь не было, — объяснил Верд. И предположил: — Вероятно, она стала драконом под воздействием заклинания разрушения. Ей, как и всем находящимся в замке, вдруг стало очень плохо, она почувствовала, что умирает — вот и обернулась…

— Да, скорее всего, так оно и было, — кивнул Силика. — Она стала драконом и тут же исцелилась, ведь на дракона магия не действует.

— Силика, вы не до конца меня расколдовали — у меня в глазах двоится, — пожаловался Мах. — Мне мерещится, что вместо одного над нашим замком летают два дракона!

— Все правильно, — поспешил успокоить молодого рыцаря Силика. — Ты видишь свою Лулу и дракона моей дочери, Плевуна.

— Зачем Плевун! Не надо Плевуна! — возмутился Мах. — Барон, попросите дочь, что бы она отозвала своего дракона!

— Плевуна ни в коем случае нельзя отзывать, — возразил Силика. — То, что твоя Лула до сих пор все еще кружит над замком, заслуга Плевуна. Если бы ни дракон моей Лики, кураска бы уже давно улетела с глаз долой, за тридевять земель.

— Но так тоже нельзя оставлять, — застонал Мах. — Вы только полюбуйтесь, как они друг к другу прижимаются! А вдруг они, ну это самое… понравятся друг другу?

— Махуня, приятель, что я слышу, неужели ты приревновал свою девушку к этому зубастому чудищу? — как всегда неожиданно раздался из-за спины лучащийся от ехидства голос деда Пузыря.

— Исключено, — обнадежил Маха Силика. — Плевуну строго-настрого приказано не отвечать на заигрывания Лулы.

— Заигрывания моей Лулы! — взвился Мах.

— Ну да, — невозмутимо кивнул Силика. — Только посмотри, как она вокруг него увивается.

— Ай-яй-яй, какая ветреница наша Лула, — раздался из-за спины смеющийся голосок. — Всего-то на три дня оставил одну — глянь, она уже тебе замену подыскала. Уже дракону глазки строит перед всем честным народом. Эх, Махуня, Махуня, а ведь я предупреждал: не пара тебе кураска, лучше бери в невесты благородную Анюту. Не послушался. Вот красней теперь тут перед всеми!

— Отец, сэр Силика, ради Создателя, сделайте же что-нибудь! — взмолился Мах.

— А что мы можем, — пожал плечами Верд.

— Да хоть «Драконьим смерчем» ее захомутайте!

— Извини, Мах, это невозможно сразу по двум причинам, — возразил Силика. — Во-первых, едва ли у нас с Вердом получится сотворить столь мощное заклинание…

— Четыре дня назад получилось! — перебил Мах.

— Получилось, — кивнул Верд. — Но, сын, тогда нас было пятеро. Нам помогали король Савокл, граф Палуч и барон Клот. Без них у нас с Силикой попросту не хватит сил.

— А, во-вторых, — продолжил Силика, — сейчас у нас с Вердом нет времени на вызов «Драконьего смерча». В замке очень много покалеченных людей, которые нуждаются в нашей помощи. Этими несчастными мы сейчас и займемся.

— Но может разок пробуете. Всего…

— Нет, — решительно оборвал сына Верд. — Силика прав, у нас полно дел в замке. А Лула, и без нашей помощи, скоро спустится и снова станет человеком. Вот немного полетает, успокоится и вернется… Так что, сын, нечего в окошко пялиться, да накручивать себя понапрасну, давай-ка лучше нам помогай.

— А я-то чем вам могу помочь? — удивился Мах. — Я хоть и барон, но еще не рыцарь-маг, и исцелять людей не умею.

— Этого от тебя и не требуется. Бери своих вассалов за шкирку и гони их по коридорам замка. Пусть мохнозадые ищут покалеченных и несут их сюда… — дальнейшие слова Верда заглушило грозное рычание оскорбленных оборотней.

Торопясь предотвратить назревающий конфликт, Мах со всех ног бросился вон из столовой.

Верные оборотни устремились следом за своим «папой».

Спасение пострадавших от заклинания разрушения людей растянулось на четыре часа — именно столько времени потребовалось оборотням Маха, чтобы обследовать все многочисленные коридоры и помещения замка.

Из двухсот семидесяти семи несчастных, ощутивших на собственной шкуре все прелести разрушения, полностью исцелить рыцарям-магам удалось лишь двести тридцать восемь человек — этих людей обнаружили в первые два часа после трагедии.

Еще тридцати трем, обнаруженным в течение следующего часа удалось помочь лишь частично — рыцари-маги буквально воскресили их из мертвых, а такие чудеса, к сожалению, не проходят бесследно. За вторую жизнь каждому из этих несчастных пришлось заплатить дорогую цену: кто-то стал идиотом, кто-то ослеп, у кого-то парализовало руку, у кого-то — ногу, кто-то оглох, кто-то онемел, кто-то — это были самые удачливые — отделался исчезновением обоняния.

Последних шестерых, обнаруженных лишь на четвертом часу поиска, рыцарям-магам, как они не бились, к несчастью, воскресить не удалось — они умерли.