Глава 11 "Дни"

Если первая экспедиция к «Объекту» была окутана строжайшей государственной тайной, то из отлёта к краю мирозданья тоже государство сделало яркое шоу. На недавно построенном летном поле, возле светлой окраины Аркополиса возвышался крейсер "Спаситель".

Действительно, «Спаситель» почти ничего общего не имел с крошечным аэроциклом "Великий Дракон", на котором когда-то летал Эван. Это была овальная, возвышающаяся аж на сто пятьдесят метров громада.

К полю были стянуты правительственные войска, которые обеспечивали тройной кордон. К месту старта, помимо участников экспедиции, допускали лишь немногих избранных. Ведь законникам было известно, что после прошедших несколько лет тому назад арестов и относительного затишья, Сопротивление снова набирало силы, так что можно было ожидать теракты.

Но возле стадиона были установлены громадные экраны, через которые демонстрировалось всё происходящее. Множество народу сидело на трибунах, в километре от места старта. Вход на эти трибуны тоже стоил немалых денег, но все места были заняты.

Некоторые из участников экспедиции произнесли короткие, заранее выученные речи. Произнёс свою речь и Эван. Речь, естественно, была написана не им, и состояла, в основном, из восторженных высказываний в адрес Ноктского правительства. Эван часто запинался и поглядывал в бумажку. Несмотря на это, его речь была воспринята с гораздо большим энтузиазмом, чем все остальные речи. Даже и с расстояния в километр Эван услышал восторженный рёв многотысячной толпы. В мыслях подивился: "Неужели это они меня так славят? Какой абсурд! Чем я отличаюсь от любого из них? Хм-м, действительно, чем?.. Быть может, тем, что моя жизнь интересна?"

Шестьдесят девять участников экспедиции прошли в просторных переходный шлюз. Туда же был доставлен и контейнер, в котором, по словам учёных, находился семидесятый участник — Призрак. Ещё перед стартом Эвану пояснили, что Призрак будет содержаться в особом отсеке, под присмотром, а также, — что в тело Призрака вживлены специальные датчики, позволяющие отслеживать его движения.

Закрылись, отгородили их от Нокта толстенные двери, и участники пошли по длинному коридору в кают-залу, в которой им надлежало находиться при старте.

Рядом с Эваном пристроился полный, лысоватый мужчина, с жидкой, седенькой бородкой и такими же усами. Глаза у мужчины были на выкате, от чего он имел изумлённый вид.

Мужчина протянул Эвану пухлую, отдающую кисловатым запахом руку, и когда тот её пожал, представился:

— Я, Задор Сэйдж — биолог. Просто мечтал познакомиться с живой легендой — Эваном-героем…

— Можете не продолжать. Мне не нравятся все эти эпитеты. Я просто Эван, каким был, таким и остался…

— Прекрасно вас понимаю. Ведь мне тоже не нравится вся эта шумиха, которую развели вокруг вашего имени. Хотя я согласен, что вы прекрасный человек, и достойны быть участником экспедиции. В общем, примите заверения в дружбе… Заходите ко мне в лабораторию. Там ещё пообщаемся.

И вот они вошли в кают-залу, расселись в креслах. Тут же на экранах появилось изображение длинного стола, за которым сидели члены Ноктского правительства (в том числе и бывший член Мэрианны Ангел — Люций Керг). И члены правительства обратились к участникам экспедиции с напыщенной, длинной речью, которая начиналась словами:

— Вся общественность Нокта…

Эван едва сдержался, чтобы не зажать уши, но вот зевоты он никак не мог сдержать. Мэрианна Нэж украдкой пихала его локтем в бок и шипела:

— Как не стыдно? Ведь миллионы граждан Нокта наблюдают за тобой по телевизорам…

Эван ответил:

— Ну не могу я слушать их голоса. Они сон нагоняют.

Все хорошее и плохое рано или поздно заканчивается. Вот и плохая речь членов правительства подошла к концу. Появилось изображение взлётного поля. «Спаситель», с помощью обычных двигателей взлетел над ним. Из громады превратился в лазурное яйцо, затем яйцо развернулось, вылетая на тёмную сторону Нокта. А потом связь с Ноктом пропала.

Капитан «Спасителя», он же генерал законников Сан-Тар IV торжественно заявил:

— Наш шестимесячный полёт к краю мирозданья объявляю стартовавшим.

И на экране появился лазурный фон, на котором иногда промелькивали и другие светлые оттенки. Они летели со скоростью света.

В ближайшие дни Эван вёл размеренную, ленивую, но отнюдь не супергеройскую жизнь.

Он ел, пил, занимался любовью с Мэрианной Нэж, изучал доступные (немногочисленные) материалы о скорлупе мирозданья, разговаривал с другими участниками экспедиции, смотрел Ноктские фильмы в кинозале (в том числе и фильмы с Мэрианной Ангел). С Призраком он не общался, потому что доступ к нему был закрыт. А большую часть времени старался провести в уединении — сидел за столом в своей каюте, где писал роман о жизни на неком отдалённом мире. В главном герое он представлял себя, в главной героине — помесь из Мэрианны Нэж и Мэрианны Ангел, называл он её Кэрианной.

А вообще, Эван частенько зевал, спал много. Думал, чем бы ему ещё заняться, и никак не мог придумать.

И тогда он вспомнил о предложении Задора Сэйджа зайти к нему в лабораторию, пообщаться…

Только Эван постучал, как Задор Сэйдж распахнул дверь — будто специально ждал, готовился к этому моменту.

Задор схватил Эвана под руку, и повёл вглубь своей лаборатории, среди удивительных растений и клеток, в которых издавали различные звуки не менее удивительные звуки.

Задор пояснил:

— Мне, как известному на Нокте биологу (простите за нескромность), была отдана часть добытых на «Объекте» экспонатов. Вот эти звери, птицы и растения…

— Разве «Объект» собирал растения?

— Да, Эван, собирал. Только далеко не всегда. Эти растения — не совсем растения. Они — наполовину животные, а, может быть, и разумные существа. А эти сидящие в клетках животные — тоже, возможно, разумные. Вот, например, поглядите на этот экземпляр…

Задор указал на существо с сиреневой шерстью и с большими, выпученными глазами, которые делали его похожим на самого Задора.

Биолог пояснил:

— Его мозг так же велик и сложен, как и человеческий. Однако, все попытки вступить с ним в контакт ни к чему не привели… А сейчас — прошу сюда…

И Задор настоятельной усадил Эвана на табуретку под двухметровым растением с широко распахнутыми, ярко-жёлтыми лепестками. Из каждого соцветия глядел глаз. Эти глаза имели разную форму и цвет, и иногда даже моргали. Несмотря на то, что Эван за свою жизнь на многих чудищ нагляделся, ему под этим растением было неуютно. Всё ему казалось, что оно его схватит и разорвёт.

Но Задор взял другую табуретку, придвинул её, уселся рядом с Эваном, проговорил:

— Не волнуйтесь. Это растение, хоть до конца ещё и не изучено, но до сих пор никакой агрессии не проявляло.

— А чем оно питается?

— Различными волнами-излучениями, которые испускают наши тела, и приборы, находящиеся вблизи от растения. Вот, например, сейчас капитан Сан-Тар IV и его помощники, которым поручена слежка за участниками экспедиции, перестали получать информацию от датчиков, закреплённых в вашей одежде, а также и в теле.

— Как? Разве есть такие датчики?! — искренне изумился Эван.

— Конечно, есть. В каждом из нас. Даже и в Сан-Таре IV — правда, данные от его датчиков будут проанализированы уже после возвращения экспедиции на Нокт. Там уж и решат: награждать его или судить. А пока судит нас Сан-Тар IV.

— Что-то я до сих пор не слышал, чтобы он кого-либо судил.

— Ну да, серьёзных наказаний не было — так, незначительные выговоры, которые тебя не касались, и ты их не замечал. Другие участники экспедиции знают или догадываются, что в них вживлены такие датчики. Вот они и стараются быть паиньками.

— Значит, даже когда я с Мэрианной…

— Да — даже и тогда.

— Но это же возмутительно!

— Возмущайся, если тебе угодно, но только знай, что открытое возмущение ни к чему хорошему не приведёт. Из тебя хоть и сделали супергероя, а всё равно, ты — просто игрушка в лапах Ноктского правительства.

Словосочетание "Ноктское правительство" было произнесено таким тоном, что Эван догадался — Задор Сэйдж испытывал к этому правительству самые неприязненные чувства. А тут и ещё одним высказыванием ошарашил его Задор Сэйдж:

— Тебе привет от Шокола Эза.

— От Шокола… от моего соседа, который…

— Да, да — именно от него. Ты жил по соседству с ним, в сто тридцать седьмом, нищенском квартале Аркополиса. Он рассказал тебе о Сопротивлении, он втянул тебя в эту борьбу, ты расклеивал на улицах сто тридцать седьмого квартала листовки, а потом Шокол Эз был арестован. Тогда — шесть лет назад, законникам удалось выйти на след Сопротивления, и многие, очень многие были арестованы. Кого расстреляли, кого заточили в тюрьму, кого отправили на шахты. «Преступления» Шокола Эза были невелики, и его приговорили "всего лишь" к трём месяцам на шахтах, хотя прекрасно знали, что старик едва ли выдержит и три недели. Множество вредных излучений, отправленный воздух — этим славятся Ноктские шахты, и это знакомо тебе не понаслышке. Но законники просчитались — старик оказался живучим. Правда, под конец его разбил паралич и теперь он почти совсем не двигается. Но его окружили заботой верные люди, они его кормят и поят, а он диктует им статьи, в которых блещет прежний светлый разум Шокола Эза.

— А скажите… — тут Эван осёкся.

— Ты хочешь узнать — являюсь ли я сам участником Сопротивления?

Эван молча кивнул.

— Да, я являюсь участником Сопротивления, — бодро и бесстрашно ответил Задор Сэйдж.

— Но как же?! Ведь существует Сыворотка правды, которую во время подготовки к полёту принимал каждый участник экспедиции. Невозможно отвечать неправду, после её приёма. И один из вопросов, на который мы должны были ответить — "Имею ли я отношение к Сопротивлению?". Я, например, ответил, что связей с Сопротивлением не поддерживаю, но прежде расклеивал листовки. Этот факт никого не смутил, так как законникам уже давно известно об этом…

— Ну а Сопротивлению тоже известно об сыворотке правды. И у нас есть учёные, которые разработали сыворотку неправды. Её надо принимать непосредственно перед сывороткой правды, так как и действует она приблизительно столь ко же (более сильная доза может попросту уничтожить мозг). Так как перед тестом законники за нами следили, пришлось применить специальную капсулу, которая уже находилась в моём организме, но растворилась, выпуская сыворотку неправды, непосредственно перед тестом…

— Но зачем Сопротивлению это понадобилось? Неужели вы собираетесь… — Эван проговорил с запинкой. — Устроить… теракт…

Задор Сэйдж печально улыбнулся и ответил:

— Вижу, тебя уже обработали законники. Ну да — правильно. Иначе, и не допустили бы тебя до этой экспедиции. Расскажи-ка, каких ужастиков ты от них наслушался?

— Мне известно, что вы далеко не такие праведные борцы за свободу, какими представить вас Шокол Эз. Вы используете теракты, пытки и ложь. От вас страдают и погибают невинные люди…

— Типичный лживый, пропагандистский бред законников, — проговорил Задор Сэйдж.

— Почему же ложь, если есть факты, — пытался парировать Эван.

— Ну и какие же факты?

— Например, теракт во время открытия нового дворца Правительства. Я видел запись. Это было чудовищное преступление. Взорвалась часть трибуны, а на ней — кое-кто из правительства, но гораздо больше погибло мирных граждан. Там были женщины, дети… Ну разве не было такого теракта?

— Был.

— Разве Сопротивление не было к нему причастно?

Задор Сэйдж на мгновенье замялся, затем ответил:

— Не причастно.

— А вот мне кажется, что причастно.

— Изначально, в ответ на жестокие притеснения законниками некоторых групп граждан, мы действительно собирались уничтожить нескольких членов правительства. На совести этих гадов — тысячи человеческих жизней, и поэтому, боясь мести, они всегда передвигаются в закрытом транспорте, под усиленной охраной. Но когда выяснилось, как тщательно будет охраняться мероприятие открытия дворца, и что при теракте (а мы предпочитаем говорить — "акте возмездия") могут погибнуть невинные люди, мы решили отказаться от своего замысла. Однако, Сопротивление — большая организация, и в неё входят разные люди, каждый — со своими амбициями. Вокруг одного из таких людей образовалась группировка экстремистов, которые хотели возмездия любой ценой. В тайне от нас они подготовили и осуществи этот действительно «ужасный» и этот действительно «теракт». К слову сказать, погибли совсем не те члены правительства, которые должны были погибнуть. Например, один из погибших являлся сторонником либеральных реформ. Естественно, что после теракта реакционная политика только усилилась.

Эван, который во время этого рассказа смотрел в глаза Задора Сэйджа, проговорил:

— Я готов поверить, что это правда. Но тут меня смущает имя поэта Кэя Нурца, стихи которого мне до сих пор нравятся. Ведь и он был казнён, как причастный к этому преступлению.

— Человек пишущий хорошие стихи, никогда не пойдёт на преступление. Преступленья — удел бездарей. А Кэй Нурц действительно был хорошим поэтом и участником Сопротивления. Именно он в числе первых высказался против теракта при открытии Дворца Правительства. Но он был схвачен как участник Сопротивления, а тогда все сопротивленцы рассматривались как причастные к взрыву. Кстати, сыворотка правды тогда ещё не была разработана и к Кэю Нурцу примени жестокие пытки, но он до конца оставался стойким и никого не выдал.

— Но ведь и участники Сопротивления применяют пытки, чтобы добыть нужные сведения у законников.

— Я бы мог, конечно, ответить, что это война, а на войне, жестокость — это норма. Но Сопротивление ведь и организовывалось как противоположность Правительству и законникам, у которых есть множество способов подавления и уничтожения неугодных им личностей. Соответственно, всякая излишняя жестокость, а тем более — пытки, запрещалась. Но, опять-таки, из-за громоздкости организации, мы уже не могли контролировать всех вступающих в неё. Попадался и всякий сброд. Такие людишки, ради достижения своих целей, были способны и на описанные тобой преступления. Но если такая жестокость выявлялась, то преступника карали тоже весьма жестоко — вплоть до казни. Но что касается многочисленных жертв, якобы зверски замученных Сопротивлением — то это ложь. Законники в своих целях приписывают к жертвам Сопротивления и убитых, и замученных уличными бандами, а уж эти-то банды не имеют к сопротивлению никакого отношения, и даже враждуют с ним, потому что вполне резонно опасаются, что Сопротивление может отобрать у них власть…

— Вы хотите убедить меня в том, что Сопротивление на такое уж и плохое?

— Да.

— Что ж, отчасти вам это удалось. Но я считаю, что и Ноктское правительство не такое уж и плохое.

— А знаете, почему вы так считает?.. Потому что Ноктская промышленность строит аэроциклы, различные приборы. Обеспечивает, стало быть, вас полётами.

— Да, я очень люблю полёты. И тот первый аэроцикл, который я нашёл на тёмной половине своего мира, был построен именно на Нокте.

— Отчасти это так. Но ведь Ноктское правительство и тормозит прогресс. Или вы забыли, как мало аэроциклов было ещё несколько лет назад? А простые граждане Нокта не могли улететь к другим мирам…

— Это я уже слышал. Но вы отклонились от моего первого вопроса: Зачем вы всё-таки пробрались на борт "Спасителя"?

— Я сюда не пробирался. Я сюда попал стараньями многих людей. Что же касается моей миссии, то вы узнаете о ней позже, если будете достойны. Сейчас вам уже пора выходить из-под цветка, и из моей лаборатории. Сан-Тар IV знает, что некоторые из моих питомцев способны вносить помехи в его приборы слежения, но ваше через чур длительное пребывание здесь может вызвать в нём подозрения. Впрочем, он и так всех и постоянно подозревает…

Эван уже собирался встать и уйти, но Задор Сэйдж положил ему ладонь на плечи и проговорил:

— Только приходите ещё раз. Хотя бы завтра. Хотя бы через неделю. Я надеюсь на вас.

— Возможно, — буркнул Эван.

— А вы стихи пишите?

— Возможно.

— Я вот пишу. Думаю, вам близка эта тема: