Глава 1 "Предмет"

Самым ярким, оставшимся в памяти Эвана воспоминанием был тот день, когда он вместе со своим другом Стефаном отправился на тёмную сторону их мира. Тем самым друзья нарушили запрет взрослых, но мальчишеское любопытство было сильнее любых запретов и страхов.

Оставив селение, они долго и в полном безмолвии пробирались по глубокому, извилистому оврагу и, наконец, вышли на Окраинное поле. Там остановились.

Небо, как и всегда, было ярко, лазурно светлым, и в этом сиянии висел огромный, не совсем правильной формы, тёмный шар. Также висел он и задолго до рождения Эвана и Стефана… И ещё несколько тёмных шаров, не таких крупных, как тот, главный, висело в воздухе…

Однако, быстро идущие через поле Эван и Стефан не смотрели на эти далёкие шары. Ведь друзья видели их каждый день. Тёмные, непонятные — шары эти были источником многих сказок, но что они такое — никто из сородичей мальчишек не знал…

На границе Окраинного поля высился сложенный из бревен забор Многие брёвна давно уже прогнили и друзья знали это…

Вот подошли они к забору и остановились возле съехавшего в сторону мшистого бревна.

— Что дальше? — спросил Стефан.

Эван быстро оглянулся — высматривая: не следит ли за ними кто. Но никого не было видно, и только высоко в небе сиреневой точкой плавно кружилась птица. Тогда Эван ответил:

— Что-что! Я тебе уже рассказывал: видно поле, но оно сумрачное, и на нём ничего не растёт.

— А дальше — за этим полем? — не унимался Стефан.

— Я же говорил, что не знаю. Не ходил я туда. Страшно мне было… — Эван помолчал, и добавил напряжённым шепотом. — Но, говорят, что там совсем темно. Даже темнее, чем в запертой комнате без окон…

— Да, я слышал об этом, — кивнул Стефан. — А ещё говорят, что там бродят души умерших. Они вечно голодные, всегда хотят горячей крови…

— Глупости, — махнул рукой Эван. — Ведь там никто из наших ещё не был, откуда же они могут знать?

— А всё-таки страшно, — признался Стефан.

— И мне страшно…

— Так, может, повернём? — шепнул Стефан.

— Нет. Раз уж решили, так надо идти, — сразу, как давно выученное, проговорил Эван и, отодвинув ветхое бревно, первым шагнул в образовавшийся проём.

Стефан глубоко вздохнул, и последовал за ним.

Эван ошибался, когда говорило, что на поле за оградой не было никакой растительности. Всё же там росла какая-то блеклая, пожухлая трава….

Долго шли друзья, и чем дальше они продвигались, тем темнее становились окружавшее их пространство. Небо-то оставалось таким же ярким, лазурным, каким было оно всегда, а вот ближайший к ним воздух словно бы выгорал, наполнялся призрачным пеплом…

— Как мало здесь света, — прошептал Стефан.

— Дальше его будет ещё меньше — уверенно заявил Эван. — Если ты струсил, так поворачивай назад. Только не вздумай никому рассказывать, где я.

— Я что, трус, по твоему? — обиженно прохрипел Стефан.

Ещё довольно долгое время они спешно шагали в безмолвии. Затем Стефан снова спросил:

— Уже могли заметить, что нас нет. Долго мы ещё идти будем?

— А вон до тех холмов, — и Эван кивнул в сторону совсем тёмных, похожих на изъеденные зубы великана холмы.

Но ещё не дошли они до холмов, когда Стефан, разом забыв про свои страхи, воскликнул:

— Смотри — красота какая!

— А я уже давно вижу это, — произнёс Эван.

Они говорили о шаре, который, чем дальше они уходили в сумрак, тем отчётливее проступал в яркой небесной глубине. Но этот шар не был таким тёмным, как те шары, которые всегда, в прежней своей жизни могли видеть друзья. На этом шаре видны были и леса, и озёра, и реки и даже крошечный городок.

— Неужели там кто-то живёт? — почему-то широко улыбаясь, спросил Стефан.

— Раз есть город, значит, в нём кто-то живёт. Если, конечно, это не город призраков, — ответил Эван.

Напоминание о призраках сорвало улыбку Стефана. Но он уже сам хотел показать себя решительным, смелым, поэтому сжал кулаки и сказал:

— Ладно — дойдём до этих холмов. Заглянем, что там дальше, а потом сразу — домой.

Эван согласился со своим другом.

Наконец, они достигли и тех тёмных, похожих на зубы великана, холмов. И, когда поднялись на один из этих холмов, то поняли, что не повернут домой, а пойдут дальше…

Над их головами прежней ясной, ровной лазурью сияло небо. Там висело ещё несколько, никогда прежне невиданных шаров. На некоторых из них тоже видны были крошечные леса, реки, озёра, холмы, и, вроде бы, даже поселения; иные же шары висели на значительном расстоянии, и там уже не было видно ни лесов, ни озёр, ни холмов. Самые же отдалённые шары только угадывались — маленькими, синеватыми призраками выступали из неба…

Но больше всего и Эвана и Стефана поразил один, судя по размытости, очень отдалённый шар.

Шар был разделён на две половины — на светлую, и на тёмную, а на границе меж светом и тьмой словно бы драгоценный камень сиял…

Эван сказал то, что чувствовал и Стефан:

— Вот бы оказаться там. Увидеть своими глазами, вблизи. Понять, что это такое.

А Стефан произнёс:

— Ведь мы и стоим на таком же разделённом тенью шаре. И сейчас, как раз, находимся на границе света и тьмы…

Такое заключение могло показаться очень простым и очевидным, но все же оно было гениальным — ведь никто из окружения Эвана и Стефана таких мыслей не высказывал. Полагалось, что их мир плоский, как блин, и всё — дальше космогоническая теория не развивалась.

Да — ярко сияло небо, манили те живые шары, а особенно — драгоценный камень, на том далёком шаре. А между лазурным небом и тёмной частью их мира, пролегала серая, постепенно рассеивающаяся тень, которая наибольшей плотности достигала именно в долине, в которую им предстояло спуститься.

Вниз по склону холма пошли они. В вышине сиял день, их же окутывала ночь. Впрочем, они ещё не знали, что такое ночь, потому что в том мире, в котором они жили, никогда не было ни ночи, ни вечера — всегда только ровный день…

В лица им дул холодный ветерок, и слабые, незнакомые, а от того пугающие запахи чудились им. Сердца друзей бились чаще, чем когда-либо прежде.

И уже не земля, а мелкие камешки хрустели под их босыми ногами. Потом они вошли в ущелье. И хотя стены этого ущелья не были высокими, на дне его царила такая темень, что только едва угадывался силуэт идущего рядом…

А высоко-высоко, за отбрасываемой темной частью им шара тенью, небо было всё таким же ярким…

Но вот стены ущелья расступились и они ступили на большую площадку, окружённую скалами. Эти скалы не были высокими, но единственный проход, ведущий туда — это тот проход, по которому прошли друзья. Карабкаться на почти отвесные, усеянные острыми выступами скалы, им совсем не хотелось. Эван вдохнул холодный воздух, бросил долгий взгляд на тот далёкий шар с драгоценным камнем, и уже хотел сказать, что, мол, ладно, можно и домой поворачивать, когда Стефан воскликнул:

— Смотри — что это?!

Они не заметили этого сразу, потому что их окружал сумрак, а сам предмет находился в довольно глубокой выемке.

Подошли, согнулись над краем. Стефан протянул руку к чему-то ещё не ясному внизу…

— Осторожней, — предупредил Эван.

Но Стефан уже дотронулся до этого, и довольно резко дёрнул. Раздался хруст, и перегнулся, переломился прежде согнутый вниз скелет. Друзья отшатнулись, даже отбежали, но недалеко. Вот остановились, и, глядя расширенными глазами то на выемку, то друг на друга, спрашивали наперебой:

— Видал?! Что это было? Ведь мертвец! Неужели правда, что здесь обитают мертвяки…

Но вот Эван выпалил:

— Остов, а не призрак.

— Ведь он лежит, и не двигается, — добавил Стефан.

И друзья ещё некоторое время постояли, ожидая — не появится ли над краем выемки костяная длань, не начнёт ли вылезать сам скелет. Но ничего там не шевелилось, и мёртвая, непривычная тишь окружала их. Не пели птицы, не кричали звери — ведь в этом месте не было ни птиц, ни зверей. Зато слышали друзья, как бьются их сердца, да ещё — своё дыхание.

Наконец, не сговариваясь, снова двинулись к краю выемки, и, согнувшись, посмотрели вниз — переломившийся скелет лежал на дне, и пустые, огромные глазницы смотрели прямо вверх.

Но, помимо скелета, там был и ещё один, довольно крупный предмет, который и заметил в самом начале Стефан. Друзья не могли сказать, из какого материала сделан этот предмет — ведь все те вещи, которыми они пользовались в своей жизни, были либо выточены из дерева, либо — вырезаны из камня, либо — сшиты из нитей. Но этот предмет был сделан из металла…

Стефан проговорил:

— Какая странная вещь. Вон, смотри — ручки какие-то, а сколько выступов… И зачем они? Но, кажется, на них нажать можно, и тогда что-то будет…

— Давай-ка вытащим его, — предложил Эван.

— Ага, давай вытащим, — сразу согласился Стефан.

Эван схватился за одну ручку, Стефан — за другую, потянули вверх.

Предмет зацепился за камень, и Эвану пришлось прыгать в выемку, к скелету, высвобождать его от камня.

Эван подталкивал предмет снизу, а Стефан, ухватившись сразу за две ручки, тянул его вверх. Эван случайно наступил на ребро скелета, и оно с сухим треском переломилось на маленькие кусочки.

Но вот предмет был вытащен из выемки, а Эван выбрался следом.

Теперь предмет стоял на камнях. Оказалось, что в высоту он достигает ребятам до пояса, но при этом значительно вытянут и весьма тонок. Ближе к задней части имелось сиденье, впереди же торчали две параллельные друг другу ручки.

Вообще-то, эти две ручки образовывали руль, но, конечно, друзья не знали ни слова «руль», ни что это вообще такое. Стефан проводил ладонью по ручкам, ещё по каким-то выступам на холодной поверхности, и приговаривал:

— Это совсем не страшно… это… тайна… это не у нас сделали…

Эван снова посмотрел долгим, мечтающим взглядом на драгоценный камень, лежащий на поверхности далёкого небесного шара и проговорил:

— Это, должно быть, оттуда… И человек этот, который теперь скелетом стал — он тоже спустился оттуда…

А когда Эван опустил голову, то увидел, что Стефан уже разместился на сиденье, в задней части предмета, руки же положил на две ручки. Таким образом, Стефан, сам того не предполагая, принял обычное для ездока поене предполагая, принял обычнуюне предполагая, принял обычную для ездока п, в задней части предмета, руки же положил на две ручложение.

Затем Стефан произнёс:

— Сейчас что-то будет.

И нажал сразу несколько выступов, которые, как ему казалось, надо было нажать. Стефан не ошибся.

Предмет рванулся вперёд, и, одновременно — вверх. Стефан пронзительно завопил нечто нечленораздельное. Эван же закричал имя своего друга. Но, стоящий внизу, на камнях Эван уже ничем не мог помочь Стефану. Предмет, вместе со своим наездником, поднялся по дуге вверх, при этом едва не задел за скалы.

Стефан уже не кричал. Он понимал, что предметом можно управлять, и что в этом управлении и есть его, Стефана, спасение. Он повел ручки вправо, и, повинуясь этому движению, и предмет полетел вправо. Мальчишка повёл руки вниз, а нос предмета задрался вверх — он начал набирать высоту.

В голове у Стефана мелькнуло: "А ведь я прямо сейчас могу полететь к тем далёким шарам, и разузнать, кто на них живет. Как здорово!"

Но он тут же осадил себя: "Я не могу никуда лететь без Эвана. Ведь это именно он подговорил меня отправиться в этот поход, и ему так хочется узнать, что это за драгоценность сияет на поверхности того далекого шара…"

Стефан выгнул голову, посмотрел вниз. И он увидел всё темную половину их мира. Безжизненная, каменистая, лежала она под ним. На широкой площадке, размерами схожий с муравьём, стоял, ждал его Эван.

И Стефан закричал:

— Я сейчас — спущусь к тебе! Вместе полетим!

И он повёл ручки вверх. Нос предмета выгнулся к камням, понёсся вниз…

А Эван смотрел на своего, стремительно приближающегося друга, и кричал, что было сил:

— Осторожнее! Ведь ты разбиться можешь!

Но Стефан не слышал его. Наконец, Стефан вывернул ручки, и пронёсся в метре над головой Эвана. Эван даже разглядел бледное, но восторженное лицо своего друга, услышал его крик:

— Я не знаю, как остановиться!

Продолжения крика Эван уже не слышал, а, между тем, Стефан кричал:

— Я сейчас разберусь! Мы вместе полетим!

Предмет и его наездник снова по дуге понеслись вверх, снова чуть не задели за скалы.

Стефан беспорядочно дёргал за рычажки, бормотал:

— Вот сейчас разберусь… ты остановишься, и мы вместе…

Он был уже почти в трехстах метрах над Эваном, когда предмет задёргался, заурчал, и, вроде бы, начал тормозить.

— Ага! Вот сейчас! — победно усмехнулся Стефан, и повел ручки вниз.

Эван видел как предмет начал спускаться, сначала плавно, медленно, а потом — все быстрее и быстрее. Это был уже не спуск, а стремительное падение.

— Стефан! Стой! — страшным голосом закричал Эван.

Но Стефан не мог затормозить — в самом начале спуска он случайно нажал не тот рычаг, и теперь падал…

Руки Стефана дрожали, мысли путались…

Возле самой поверхности он всё же смог вывернуть ручки управления вниз, но было поздно — со страшной силой предмет ударился днищем об камни, подскочил, и, кувыркаясь, оставляя за собой снопы ярких искр, улетел за скалы.

Стефан тоже ударился, несколько раз перевернулся, а потом остался лежать на месте. Эван бросился к своему другу, склонился, увидел кровь, изуродованное лицо, перебитую шею, и вдруг ясно понял, что его друг уже мёртв, и он больше никогда не услышит его голос.

Эван отшатнулся, грохнулся на колени, и долгое время простоял так, в оцепенении. Потом поднялся, схватил своего друга под мышки и потащил на дневную светлую сторону их мира.

В голове билась только одна мысль: "Надо вернуться. Надо дойти до дома".

Ему предстоял долгий, тяжёлый путь.