"Братство убийц. Звездная крепость" - читать интересную книгу автора (Спинрад Норман)

12

— Какого черта, Дирк! Почему никто из вас не хочет объяснить мне, что происходит? — спросил Палмер, стукнув кулаком по стойке бара. — Мы висим неподвижно в самом центре этого “нигде” уже добрых две недели и никто даже словом не заикнулся, почему. Теперь я тебя прямо спрашиваю, почему?

Линго сосредоточенно выводил узоры на поверхности стола, макая палец в небольшую лужицу пролитой жидкости. Он вздохнул.

— Видишь ли, Джей, — медленно начал он, будто подбирая слова, прежде чем произнести их. — Мы не открыли тебе наш план перед посещением Кора и, как ты впоследствии понял, у нас для этого были веские основания. Мы боялись нежелательной реакции с твоей стороны и, потом, мы хотели, чтобы ты узнал некоторые веши вполне определенным способом.

— Ну и что? Какое отношение это имеет к…

— Тогда, как и сейчас, у нас были определенные основания для этого.

— Это все слишком туманно, тебе не кажется?

Линго поморщился.

— Я понимаю твои сомнения. Но и ты должен понять, что существуют некоторые вещи, понятия, которые… существуют, и все. Это надо принять. Существуют веши, которые необходимо узнать самому. Им нельзя научить или обучить. Ты ведь знаешь, например, что лучший способ научить человека плавать — это кинуть его в воду. Ты несешь в себе будущее, Джей. И чтобы это будущее не превратилось в безумный, раздираемый внутренними противоречиями мир, ты должен будешь стать своеобразным мостиком между нами, соларианами, и Конфедерацией. Но ты уже знаешь все это… Мы прошли вместе длинный и трудный путь, Джей, и, должен сказать тебе откровенно, мы гордимся тобой… да что греха таить, и собой тоже. Своим примером ты доказал, что человек Конфедерации способен понять солариан. Но только этого недостаточно. Ты должен в полной мере стать членом нашей органической Группы. Почувствовать принадлежность к ней, как говорится, душой и телом. Иначе вся наша затея окажется бессмысленной.

— Хорошо. Но как все это объясняет вашу скрытность? Что касается меня, я искренне согласен стать полноправным членом вашей Группы прямо сейчас. Скажите только, что для этого нужно?

— Вот, вот, Джей, — вздохнул Линю. — Я не могу тебе сказать, как или каким образом ты можешь это сделать. И никто этого тебе не сможет объяснить. Скажи мне вначале, как ты сам представляешь формирование такой Группы? По закону лотереи? По наследственным признакам? Или с помощью компьютера, вроде Совета Мудрости? Органичная Группа — это такая горстка людей, которым случилось пережить вместе какое-то глубокое потрясение, настолько объединившее их, что рождается ощущение сопричастности друг к другу, чувство единения, общности в мыслях, чувствах, поступках, хороших или плохих, неважно. “Органическая” — вот слово-ключ к пониманию смысла Группы, Джей. Группа думает и поступает как единый организм. В каком-то смысле это и есть организм. Нельзя заранее сказать, из кого будет состоять та или иная Группа, ее нельзя организовать искусственно, как какое-то правительство. Она рождается сама. Возьми, к примеру, наш случай. Так получилось, что Макс и Линда выросли вместе. Они с детства были едины, как могут быть только телепаты. Мне пришлось однажды спасти жизнь Раулю. Робин сделала то же самое для меня. А в то время Робин и Рауль были вместе, и я стал на некоторое время соперником Рауля. Но все это прошло, и мы стали, в конце концов, друзьями. Фран и я долго вместе работали в одном административном учреждении. То есть, я хочу сказать, что прошли целые годы, прежде чем сформировалась наша Группа. Макс и Рауль… ну, хватит, я могу продолжать до бесконечности. Я думаю, ты понял главное, что формирование Группы — дело очень длительное, сложное, совершенно алогичное, подверженное миллионам случайностей, как и любой другой естественный процесс. Он предполагает единство ощущений и эмоций, хороших или плохих, умение разделить страх или боль…

Линго замолчал, пытаясь найти более точное определение.

— Я не могу объяснить тебе всего словами, Джей, — после некоторого молчания продолжил он. — Потому что не все можно ими выразить. Все, что я могу еще сделать, это рассказать тебе длинную серию полуправдивых или неправдоподобных эпизодов, которым ты можешь поверить или нет. Но я обещаю тебе одно. Если ты выживешь, ты узнаешь, о чем я пытался тебе сказать сегодня. Ты понял меня?

— Но почему вы не можете мне объяснить то, что происходит сейчас?

— Потому что… потому что, если я тебе это скажу, ты никогда не сможешь этого понять. Ты подумаешь… ты просто подумаешь, что мы монстры. Ты в большей степени окажешься подвержен влиянию того, что ты уже знаешь, вместо того, чтобы найти в этом опыте те новые сведения, которые ты должен будешь из него почерпнуть.

— Не понимаю.

Линго беспомощно развел руками.

— Конечно, нет. Но лучше я не могу объяснить. Лишь добавлю: даже в том случае, если все произойдет, как мы предполагали, даже если мы правильно просчитали реакцию дуглариан, то и тогда событие, которое должно последовать за этим, будет настолько страшным, что затмит ужас самого худшего из твоих кошмаров. И еще потому я не могу тебе ничего сказать, что это событие по своей грандиозности и масштабам превосходит самые невероятные подозрения, которые наша скрытность, как ты изволил выразиться, могла бы породить в твоем сознании. Поверь мне на слово, Джей, сейчас я отдал бы все на свете, чтобы только поменяться с тобой местами.

— Но если будущее настолько ужасно, почему…

— Почему? — резко переспросил Линго. — Потому что это должно быть сделано. Органичная Группа подарила людям новый уровень восприятия. Но ты совершишь большую ошибку, если подумаешь, что это очень приятно — острее воспринимать окружающее. Иногда… погоди-ка, вспомни Дугласа Мак Дея. Он оказался перед выбором: не делать ничего, оставаться спокойным, жить изо дня в день и знать, что человеческая раса обречена на вымирание. Или швырнуть всю солнечную систему в бездну хаоса, страданий и ужаса, в надежде на то, что однажды кто-то, или что-то, сможет вынырнуть из этого океана безумия, обретя достаточно сил для того, чтобы спасти все остальное человечество. Мак Дей сделал свой выбор. А ты, Джей? Что бы ты сделал на месте Дугласа Мак Дея?

— Я? Честно говоря, Дирк, не знаю, — растерянно пробормотал Палмер.

— А я — тем более, — спокойно сказал Линго. — Мне хотелось бы думать, что на его месте я смог бы поступить так же, но… не знаю… Да и кто может знать?

Палмер внимательно посмотрел на него.

— Мне кажется, тут что-то есть еще, а, Дирк? — спросил он. — Что-то личное.

Линго, не поднимая взгляда, продолжал мрачно рассматривать поверхность стола. Его голос, когда он вновь заговорил, звучал приглушенно, будто что-то мешало Линго говорить.

— Да, — почти прошептал он. — Думаю, да… Иногда, Джей, люди должны выбирать не между хорошим и плохим, а между плохим и очень плохим, между двух зол. И что бы вы ни выбрали, как бы хорошо все ни кончилось, вы будете знать, что это останется с вами навсегда. Мак Дей находился в подобной ситуации… и мы тоже. Мак Дей сделал свой выбор, но не дожил до того момента, чтобы убедиться в своей правоте. Мы тоже сделали выбор, но… кто знает, на свете, к сожалению, не так уж много людей, похожих на Мак Дея. Джей, я думаю, что человек всегда ощущает потребность в том, чтобы нашелся некто, способный оценить его поступки, выступить в роли судьи, оценить твои действия с точки зрения стороннего наблюдателя. И для нас таким человеком являешься ты, поскольку можешь судить нас без всякой предвзятости.

— Но не без симпатии, Дирк, — улыбнулся Палмер, ободряюще положив руку на его плечо.

Линго взглянул на него и ответил иронической улыбкой.

— Ну, конечно, не без симпатии. Старик гомо сапиенс всегда любил шельмовать в свою пользу. Я подозреваю…

Шумно, как всегда, в кают-компанию ворвался Ортега.

— Дирк! Дирк! Ты что тут рассиживаешься? Пошли скорее! Все в рубку управления! Они появились.

— Кто? — вскочил на ноги Палмер.

— Кто, кто! “Собаки”! Всей ордой!

— Но я ничего не вижу! — воскликнул Джей, когда они прибежали в рубку управления. Все солариане были уже в сборе и не отрываясь смотрели на завораживающую панораму сверкающих звезд, рассыпавшихся по черноте Космоса, которую являл их взору самый большой экран корабля.

— Смотри сюда, — сказал Ортега, указывая на небольшое туманное пятнышко, своей формой напоминающее крошечную комету, медленно, относительно огромного расстояния, приближающуюся к Солнечной системе. — На экране сейчас все представлено в обычном масштабе. Мы видим то, что фиксируют камеры нашего корабля. Пора подключаться к нашим магнитоскопам… Включаю первый, на орбите Плутона.

Ортега уселся перед большой консолью с множеством рычажков и клавиш и нажал одну из них.

Изображение на большом экране вздрогнуло, на мгновение замутилось и вновь стало четким и ясным. Сначала показалось, что на экране почти ничего не изменилось. Все те же звезды, холодные и далекие, рисунок созвездий, и… но что это?..

— Черт бы меня набрал! — выдохнул Палмер. — Никогда бы не подумал, что можно собрать столько кораблей в пределах одного сектора!

То, что еще минуту назад выглядело на экране крошечной кометой с длинным шлейфом хвоста за ней, при более близком рассмотрении оказалось огромным скоплением военных кораблей Империи, выстроившихся в свой обычный боевой порядок — конус с основанием впереди — на полной скорости приближающихся к границам Солнечной системы. Простым глазом невозможно было сосчитать количество кораблей, из которых состоял дугларианский флот. Основание конуса выглядело как гигантская, состоящая из кораблей, стена, растянувшаяся в диаметре на многие мили. Вершина конуса отстояла от его основания на добрых двадцать миль, и все это пространство до предела было забито военными крейсерами. Общая масса гигантского флота должна была превосходить массу весьма солидного астероида.

— Я не верю этому, — пробормотал Палмер. — Я вижу, но не могу поверить собственным глазам.

— Однако, они действительно там, — сказал Линго, на лице которого появилось холодное бесстрастное выражение гипсовой маски. — Империя Дуглаари поставила на кон большую половину всех кораблей.

Флот уже достиг внешних границ обезвреженных минных полей, поставленных здесь когда-то соларианами. Семь человек не отрываясь смотрели на экран, будто птицы, завороженные медленным танцем кобры.

Основание построения вражеских кораблей на мгновение закипело, потеряв свою парадную четкость, словно все крейсера разом сменили свою позицию. По всей поверхности этой невообразимой “стены”, из конца в конец, прокатились сполохи огоньков. Неужели заработала оборона Крепости и…

…и Палмер тут же понял, что оказался не прав. Эти огоньки — не следы взрывов в стане неприятельских кораблей. Это — двигатели ракет, которые флот гигантским залпом выплюнул в направлении минных полей, чтобы расчистить себе дорогу. Тысячи, десятки тысяч ракет сразу.

Прибавив ускорение, приданное им собственными двигателями, к скорости, с которой двигался весь флот, огромный рой ракет и снарядов устремился к орбите Плутона.

Спустя некоторое время темноту космического пространства разорвала вспышка ослепительного огня, которая, по идее, должна была длиться считанные доли секунды, так как это был термоядерный взрыв. Но произошло неожиданное. Взрыв не прекратился, как ему полагалось бы, а продолжил свое существование, разгораясь все ярче, пылая нестерпимым блеском в течение нескольких, тянущихся, казалось, бесконечно, минут. Создавалось такое впечатление, будто от орбиты Плутона в сторону Солнца протянулся огромный язык термоядерного огня шириной в несколько миль, прямой и стремительный, будто выпущенная из гигантского лука стрела, направленная в самое сердце системы.

— Что… что это может быть? — закричала Робин.

— Они прожигают себе тоннель сквозь минные поля, — ответил Палмер. — Это невероятно! Подобное я впервые вижу за всю карьеру военного. Думаю, они использовали принцип “домино”. Когда костяшки стоят близко друг к другу, падение одной из них влечет за собой падение остальных. Они рассчитали время взрывов таким образом, чтобы они происходили последовательно, достигнув эффекта длительного, затянувшегося взрыва. По силе этих взрывов, думаю, что каждая боеголовка ракеты должна обладать мощностью в тысячи мегатонн каждая… Ничего себе взрыв, в несколько миллионов мегатонн!

Сейчас жуткий огненный цилиндр уже пересек орбиту Плутона и устремился в глубь межпланетного пространства. Затем его конец, расположенный ближе к флоту, стал “оплывать”, словно гигантский огарок свечи, готовый вот-вот погаснуть. Язык огня сузился по своей периферии, и через несколько секунд после взрыва последних запоздавших ракет огненное термоядерное копье разом исчезло.

Дугларианский флот прожег себе безопасный “тоннель” в поле защитных минных заграждений, широкий и прямой, как стрела. Не снижая скорости, он миновал их и вскоре достиг орбиты Плутона. Здесь флот внезапно сменил направление, повернув под углом девяносто градусов.

— Что они делают?

— Вероятно, они направляются к Плутону, — высказал предположение Ортега. — Наверное, “собаки” собираются обработать на своем пути все планеты, не оставляя ни одной из них у себя в тылу.

Основание огромного конуса вновь осветилось огнями двигателей многочисленных ракет, залпом выпущенных всеми кораблями. Вновь бесчисленное количество ракет и торпед устремилось вперед по орбите Плутона, навстречу внешней системе планеты. Еще не закончили взрываться последние ядерные заряды, превратившие за доли секунды ледяную поверхность Плутона в кипящий ад, как неприятельский флот вновь сменил направление, устремившись к Солнцу.

— Зачем они это сделали? Ведь Плутон всегда был мертвой планетой? — недоумевал Палмер.

— Методичность, — ответил Ортега. — Этот флот обладает огромной огневой мощью, и у него хватит средств и сил, чтобы превратить всю систему в пепел. Думаю, именно это они и собираются сделать. А вдруг на Плутоне останется несколько человек на каких-нибудь исследовательских станциях? Над дугларианами же довлеет примат тотального уничтожения человечества. И они будут ему следовать, бездумно, слепо, не отклоняясь ни на йоту.

Внезапно поверхность Плутона залило море огня. Изображение планеты на экране стало размытым, будто она заколебалась на своей орбите под действием взрыва тысяч ядерных боеголовок. Этот удар разнес на куски и мгновенно испарил ее поверхность, которая еще с момента возникновения планеты была покрыта толщей замерзших газов и жидкостей. Теперь, мгновенно разогретый до температуры Солнечного ядра, лед переходил в газообразное состояние, выбрасывая в разные стороны струи перегретого газа, вспарывая ими, как мечом, еще уцелевшие пласты льда и скальных пород. Во время столь быстротечной агонии Плутон скрылся под пологом того, чего был лишен на протяжении всего своего существования — на мгновение возникшей атмосферы.

В то время, когда Плутон исчез за облаками испарившегося газа и воды, дугларианский флот находился уже далеко. Захватчики не сомневались в эффективности и действенности своего оружия, чтобы контролировать результаты его применения. Участь Плутона постигла и следующие планеты системы: Нептун и Уран. Затем “собаки” вновь сменили направление полета и устремились к Сатурну.

— Они взрывают все заселенные спутники планет! — воскликнул Линго.

По его сигналу Ортега нажал другую клавишу на консоли аппарата, принимающего сигналы от рассеянных по всей системе магнитоскопов. Этот находился в районе Сатурна, неподалеку от его сверкающих колец. Центральную часть экрана занимал Титан, самый большой из спутников-лун гиганта, давно заселенный людьми. Вскоре на экране стал виден приближающийся флот дуглариан. На этот раз “собаки” сменили тактику. Вместо того, чтобы выпустить еще один рой ракет, они легли на стационарную орбиту вокруг Титана. Из кораблей вырвались сильные лучи света, которые стали методически “подметать” поверхность планеты. Тысячи лучей мощных лазерных пушек сжигали и плавили все на своем пути, оставляя за собой ровные участки дымящейся поверхности.

— Почему они решили применить здесь лазеры? — спросил Палмер.

— Еще один из методов дугларианской стратегии, — с сарказмом в голосе сказал Ортега — экономия. Все города на Титане укрыты защитными куполами. Достаточно уничтожить их, и ядовитая атмосфера планеты закончит начатое ими дело. Ракетный залп в этих условиях был бы просто расточительством.

Спустя некоторое время, поверхность Титана блестела расплавленной поверхностью, как отполированный биллиардный шар.

Дуглариане вновь выстроились в походную колонну в виде огромного конуса и устремились в глубь системы, дальше, к Юпитеру.

— Какого черта, где же ваши корабли? — Палмер возмущенно взглянул на солариан, подобно статуям неподвижно застывшим перед экраном обзора. По их лицам было трудно догадаться, испытывали ли они в этот момент какие-либо чувства или нет. Казалось, вместо лиц в полумраке рубки реяли шесть алебастровых масок.

— Почему они не контратакуют? Почему вы не защищаетесь?

Но солариане, не обращая внимания на его вопли, продолжали, как зачарованные, смотреть на экран, где флот дуглариан разделился на несколько мелких эскадр и начал атаку обитаемых спутников Юпитера. На этот раз после лазеров были применены также и термоядерные бомбы, так как все остальные луны Юпитера лишены собственной атмосферы.

Во время атаки и после нее, когда Имперский флот закончил свою убийственную операцию и вновь ровнял ряды, превращаясь в огромный устрашающий конус, Палмер не переставал надрываться:

— Где ваши корабли? Почему, дьявол бы вас всех побрал, они не атакуют “собак”?

Линго, наконец, оторвал взгляд от страшной картины разрушения и повернулся к нему.

— Перестань кричать, Джей, пожалуйста! Каким образом вы смогли бы защитить внешние луны?

— Но ведь там погибают миллионы людей, Линго, — у Палмера сел голос. Он уже не говорил, а хрипел. — Как можно оставлять их там умирать и даже не попытаться?..

— Внешние луны тоже эвакуированы, — холодно заметил Линго.

И снова отвернулся к экрану. Ортега подключил новый магнитоскоп, и изображение на экране сменилось. На этот раз передающая камера располагалась высоко над плоскостью эклиптики а была направлена вниз, захватывая в поле зрения зону Астероидов.

— Следующая на их пути — Зона, — пробормотал Ортега, подкручивая верньеры, чтобы улучшить резкость изображения — Церера… Веста… Паллас…

Ожидание затянулось, а флот все не появлялся.

— Что происходит? — спросил Линго. — Куда они могли деться?

— Не знаю, — ответил Ортега. — Они уже давно должны были бы оказаться на месте. Попытаемся увеличить угол обозрения.

Дирижер Игры переключился на собственные камеры корабля Флот дуглариан не исчез. Он был хорошо виден на большом экране, своими очертаниями напоминая миниатюрного головастика, медленно ползущего к новой цели. Но его путь лежал не к астероидам. Сделав новый зигзаг, вражеские корабли далеко обогнули эту зону и теперь приближались к Марсу, второй по значению густозаселенной планете Солнечной системы. “Ну, наконец-то, — подумал Джей. — Сейчас-то Крепость должна ответить и продемонстрировать все, на что способна!”.

— Черт бы их побрал, — ругнулся Ортега. — Хотел бы я знать, почему они не тронули Зону Астероидов?

Он вновь переключился, задействовав магнитоскоп, находящийся точно над Марсом. Красный диск планеты казался огромным на сферическом экране наблюдения. Его видимые размеры раза в два превышали размеры Луны, наблюдаемой с Земли. Изображение было достаточно крупным и четким, чтобы ясно увидеть зеленые полосы и массивы густой растительности, протянувшейся на тысячи миль вдоль берегов древних каналов. Большие квадратные пятна сельскохозяйственных культур, приспособленных к более суровому климату планеты. Многочисленные прозрачные купола, прикрывающие огромные города. В отличие от Внешних Лун Марс даже на столь большом расстоянии производил впечатление уютной обжитой планеты.

Резко контрастируя с обликом далеких холодных внешних планет системы этот вид ухоженного, цивилизованного мира придавал еще более зловещий аспект спешащему к нему “на всех парусах” вражескому флоту.

Все также нигде не встречая сопротивления, дуглариане спокойно расположились на орбите вокруг Марса, образовав сверкающее кольцо над планетой, как последний дар обручения со смертью.

И опять никакой попытки оказать сопротивление со стороны солариан. Ни одного земного крейсера на экранах, ни одного старта ракеты с поверхности планеты. Атака дуглариан началась. Четыре тысячи кораблей провели “артиллерийскую подготовку” лучами лазерных пушек, которые, подобно гигантским огненным скребкам, прошлись по всей поверхности планеты от полюса до полюса, оставляя за собой море огня, дыма и пепла там, где что-то могло гореть. Алмазные купола городов бесшумно взрывались, подставляя смертоносным лучам беззащитные кварталы домов, мгновенно исчезающих в диком смерче огня и дыма, свечой устремлявшихся к небу.

Затем в это безжалостное море пламени и дыма полился дождь из бомб и снарядов, которые, однако, не разорвались, достигнув поверхности планеты. Это были, скорее всего, не обычные фугасные или осколочные снаряды, а контейнеры, содержащие смертельные газы или особо опасные штаммы бактерий молниеносной чумы, специально адаптированных к условиям разреженного воздуха Марса. Их время настанет позже.

Следующим номером программы явились ракеты с ядерными боеголовками. От гигантских взрывов ледяные шапки обоих полюсов испарились за несколько минут и “сухая” атмосфера Марса впервые за многие миллионы лет получила огромное количество водяного перегретого пара, толстым покрывалом туч закрывшим истерзанное тело планеты от взгляда стороннего наблюдателя. Теперь на месте Марса в космосе висел огромный шевелящийся клубок серо-грязно-черных туч, изредка освещаемый снизу то ли взрывами, то ли невиданными газовыми разрядами. Затем тучи, перенасытившись паром и охладившись, пролились чудовищным дождем на поверхность планеты. Но это был не животворящий дождь. Он нес с собой миллионы тонн смертоносных радиоактивных осадков, состоящих из частиц почвы и скальных пород.

В течение какого-то получаса Марс превратился в апокалипсис радиоактивных туч, смерчей и ураганов, в озера и моря расплавленного песка и пепла, шипящих под бешеными секущими струями потока, низвергшегося с неба.

Всего лишь полчаса — и цветущая планета превратилась в зловонный горящий радиоактивный труп. А защитники Крепости Сол так и не появились. Корабли Имперского флота медленно дрейфовали над поверхностью планеты, проводя последнюю инспекцию своей разрушительной работы. Затем, не торопясь, вероятно теперь вполне уверенные в своей безнаказанности, они вновь выстроились в безупречной формы конус и медленно сошли с орбиты под острым углом к плоскости эклиптики. Теперь перед ними была главная цель — Земля. Но…

— Глядите! — воскликнул Палмер, резко вскинув руку по направлению к экрану, хотя никто и не думал отводить от него взгляда. — Они разворачиваются! Они уходят!

На экране действительно творилось нечто необъяснимое. Направление движения флота явно не соответствовало положению Земли в данный момент. Дуглариане сделали разворот и устремились к, внешней границе системы, прочь от Солнца, оставив за спиной дымящийся, сожженный Марс.

— Линго! Беру назад все слова, которые я тут наговорил, — возбужденно продолжал Джей. — Вот оно! Не знаю, как вам это удалось, но вы сделали это, черт побери! Они отступают. По ним не сделано ни единого выстрела, а они отступают!

Но солариане не ликовали. Наоборот, их лица приняли тревожно-недоуменное выражение. Все вопросительно посмотрели на Линго.

— Я понимаю не больше вашего, — ответил он на безмолвный вопрос. — Мы здесь ни причем. Вы же знаете, мы не сделали ни единого жеста, чтобы помешать им.

Достигнув Зоны Астероидов, флот дуглариан затормозил и вновь разделился на многочисленные эскадрильи. Группы кораблей стали рассеивать наиболее крупные астероиды, находящиеся на стабильных орбитах, дробя их на более мелкие осколки. Основная масса флота вышла за пределы зоны и остановилась.

— Что они собираются делать? — спросил Джей.

— Не имею ни малейшего понятия, — ответил ему Ортега. — Почему они решили заняться астероидами только сейчас? Да и зачем им это нужно? После того, как они уничтожили Марс?

К тому времени расстрел крупных астероидов прекратился, и все эскадрильи вернулись к основным силам флота, дрейфующего неподалеку.

Флот пришел в движение. Основание его конуса резко увеличилось в диаметре, вобрав в себя часть кораблей из центральной части построения. Конус стал короче, но гораздо шире в основании. Как всегда, основанием вперед, флот на медленной скорости подошел к самому краю Зоны и двинулся параллельно ему. Пройдя так некоторое расстояние, он круто развернулся на 180° и двинулся в обратном направлении вдоль края зоны. И так несколько раз, при каждом повороте чуть больше углубляясь в глубь Зоны.

— Я понял! — внезапно воскликнул Ортега после того как флот сделал очередной разворот. — Ну, конечно! Там четыре тысячи кораблей, объединенных единым Силовым Полем. Представляете, насколько оно должно быть мощным! Они, как лопатой, сгребают осколки астероидов в кучу. Вглядитесь в то, что находится прямо перед плоскостью поля!

К этому моменту результат странных маневров кораблей дуглариан явственно стал различим на экране. Прямо по центру огромного диска медленно росла куча мелких астероидов и обломков крупных, растекаясь по вогнутой поверхности Силового Поля и скапливаясь в его центральной части. И с каждым поворотом количество этих обломков все увеличивалось, пока не приняло размеров огромного диска, равного по диаметру окружности основания конуса флота. Дуглариане создали огромный экран из астероидов, гигантский рой искусственных метеоритов, сдерживаемый и толкаемый вперед, как поршнем, невообразимым по мощности объединенным Силовым Полем всех кораблей флота.

Наконец, отягощенный огромной дополнительной массой, флот прекратил свои челночные хождения в Зоне Астероидов, медленно поднялся над плоскостью эклиптики и направился к Солнцу. Перед собой он толкал громадный дополнительный экран, вобравший в себя большую часть пояса астероидов.

Медленно набирая скорость противник устремился к Земле, спрятавшись за огромным щитом из скальных обломков самой различной величины и формы.

— Ловко придумано! — скрипя сердце, не мог не признать Ортега. — Смотрите, как они движутся! Все время держат этот искусственный щит между собой и Землей. Он остановит любую ракету или луч лазера. С фронта они сейчас практически неуязвимы.

Линго резко выбросил руку вперед, по направлению к движущемуся на экране дугларианскому флоту.

— Это вам не поможет. И дьявол еще потешится на ваших поминках! — и это прозвучало как клятва.

Неприятельский флот приближался к Луне, первой планете, на которую ступила нога человека. Палмер подумал, что Луна — это уже практически Земля, и в таком случае она должна быть вооружена до зубов. Он все ждал и надеялся на ответный удар землян.

Флот лег на окололунную орбиту. Защитный экран из камней и скал двигался с постоянной скоростью вокруг планеты, в то время как дугларианские корабли всплыли над ним, расположившись таким образом, чтобы он постоянно находился между ними и поверхностью планеты, защищая их от прямых залпов с Луны. А сами принялись методично забрасывать поверхность спутника Земли ракетами и снарядами по навесным траекториям, но с удивительной точностью. В пламени ядерных взрывов исчезали рудники, шахты, подземные, вернее, подлунные заводы, рушились купола жилых поселков и городов.

— Они используют боеголовки с инфракрасным зрением, — заметил Ортега. — На ночной стороне поверхность Луны настолько промерзла, что для этих ракет наши города видны так же хорошо, как нос на лице. Но они будут менее эффективны на дневной, поскольку относительная разница температур там меньше. Им придется придумать что-либо другое.

— Не беспокойся за них, — мрачно ответил Линго, — уверен, у них приготовлены варианты на все случаи жизни.

— И вы так спокойно все обсуждаете? — вновь взорвался Палмер. — Какого черта делает ваш флот? Почему даже с поверхности не было ни единого выстрела?

— Не сотрясай воздух попусту, Джей. Луна тоже эвакуирована. Чего ради распылять силы, чтобы защищать покинутую планету? — холодно ответил ему Линго.

— Да, но следующей будет Земля, не так ли? До нее всего четверть миллиона миль отсюда.

— Я знаю астрономию не хуже тебя, — Линго обдал его холодным взглядом. — Давай, Рауль.

Ортега нажал другую клавишу, и экран тут же перенес их в новую точку пространства. Судя по всему, этот передатчик находился на расстоянии каких-то пятидесяти тысяч миль от Земли.

Экран показал огромный зелено-голубой шар планеты, окруженный опалесцирующим ореолом атмосферы.

Затем выше и правее Земли появился быстро увеличивающийся в размерах конус дугларианского флота, подобно огромному рою мух, устремившихся на лакомый, источающий соблазнительный запах кусок.

Теперь “собаки” не спешили. Они осторожно приближались, прячась за экраном из скал и астероидов. Выйдя на околоземную орбиту, они повторили маневр с экраном, использованный ими при бомбардировке Луны. Так они дважды облетели Землю, прикрываясь искусственным щитом, пытаясь, вероятно, локализовать оборонительные центры Земли.

Если “собаки” и намеревались спровоцировать Землю первой начать атаку, то из этого ничего не вышло. Планета молчала. С поверхности не взлетел ни один космический корабль, не ударили лучи лазерных орудий.

Казалось, флот дуглариан колеблется, заинтригованный загадочной инертностью защиты, и ожидая какого-нибудь подвоха со стороны Крепости Сол.

Затем весь флот разом затормозил и пропустил под собой всю массу камней и астероидов. Закончив этот маневр, они поменяли орбиту на более высокую, ускорились, вновь подхватили экран своим силовым полем и коротким сильным толчком изменили его движение на противоположное. Вновь оставив экран, они поднялись выше и вернулись на полярную орбиту.

— Что происходит? — удивился Линго, — Что они делают?

— Думаю, я могу вам это объяснить, — ответил Палмер, с мрачным видом следивший за всеми маневрами дуглариан. — Они снизили скорость всей этой тучи камней, и она теперь стала меньше орбитальной. Таким образом каждый кусок астероида начнет двигаться по снижающейся траектории, постепенно превращаясь в метеорит. Смотрите, смотрите!

Тысячи, десятки тысяч астероидов всех размеров по пологой кривой устремились к поверхности планеты, пролившись огнедышащим смертоносным каменным дождем. Многие не долетали до поверхности, сгорая в атмосфере. Но еще больше миллионами тонн раскаленного камня рухнули на города, поселки, поля, моря, джунгли, прерии и пустыни. Повсюду. Океаны окутались облаками пара, поглотив свою часть метеоритов. Огромные волны, вызванные падением гигантских обломков, обрушились на берег, смывая и разбивая вдребезги прибрежные поселки и строения, дамбы, порты, стоящие на якорях суда. Землю обезобразили бесчисленные метеоритные кратеры. К небу поднялись многочисленные столбы дыма. Горели леса, тайга, джунгли. По прериям и саваннам несся огненный ураган, уничтожая все живое на своем пути. Атмосфера взбунтовалась, скручиваясь в тайфуны и ураганы, с диким воем и ревом несясь над поверхностью земли, ломая и выкорчевывая леса, раздувая и поддерживая повсеместные пожары. В сейсмически активных зонах пробудились десятки вулканов, и в атмосферу полетели миллиарды тонн пыли и пепла. Закачалась земля, разрушая города, уцелевшие от метеоритной атаки.

То, что на Луне потребовало тысячелетий, свершилось на Земле в течение нескольких минут. Поверхность превратилась в нечто, напоминающее изрытую, обезображенную глубокими оспинами кожу человеческого лица, подвергшегося молниеносной атаке заразной болезни.

Говорить Палмер уже не мог. Глазами, полными ужаса и боли, он смотрел на разверзшийся ад. Мысли, зациклившись в бесконечный круг, тупо шевелились в голове. Где же знаменитая защита Крепости? Где ее флот? Почему они не сражаются за древнейшую прародину Человечества? Чего они еще ждут? — и так по кругу.

Не удовлетворившись результатами метеоритной атаки, дуглариане приступили теперь к методичной бомбардировке поверхности термоядерными зарядами. Сердце Джея болезненно сжалось… и вновь оживленно забилось, когда он увидел, насколько неточно целятся вражеские бомбардировщики. Ни одна из ракет не коснулась континентов. Все они канули в глубинах Тихого океана, вдоль западного побережья обеих Америк, вокруг Азии. Великий океан молча принял их все как горсть пилюль.

Что это? Какое-то новое фантастическое изобретение солариан, предотвращающее ядерные взрывы? Или они нашли способ защитить континенты, отклоняя траектории ракет?

Внезапно вдоль всего западного побережья американского континента и по окружности Азии Тихий океан вздыбился одним гигантским титаническим гребнем, более мили высотой. К небу стремительно взмыли огромные облака радиоактивного пара, будто одновременно заработали все вулканы великой тихоокеанской впадины, будто расплавленные недра земли выплеснулись в каменное ложе океана из гигантской тектонической складки, идущей по его дну.

— Мой Бог! — сдавленным голосом пробормотал Ортега. — Великая океанская Впадина. Они попали в нее!

Гигантский цунами достиг, наконец, берега и рухнул на него, круша и сметая все на своем пути на многие сотни миль вглубь континентов. Берег, казалось, вздрогнул и прогнулся от удара невообразимой массы воды. Наконец волна схлынула, но очертания берега продолжали оставаться размытыми и нечеткими, будто весь материк затрясся в какой-то бешеной лихорадке. Тектонические плиты материков, сходящиеся в районе Великой Тихоокеанской Впадины, пришли в движение!

С величественной и ужасающей медлительностью все западное побережье американского континента вплоть до последних отрогов Анд и Скалистых Гор беззвучно заскользило в бурлящие воды взбесившегося океана. Катастрофические катаклизмы сменяли друг друга по всему бассейну Тихого океана: Японские острова сначала раскололись на ряд более мелких, которые затем исчезли в бушующей пучине гигантских валов, бегущих от азиатского берега к американскому и наоборот. Острова Индонезии, Филиппин, Малайзии один за другим исчезали в океанской бездне. Все вулканические острова огромного океана дымились жерлами своих оживших вулканов, плюющихся лавой, вздымающих к небу огромные тучи пепла, пыли и пара.

Весь тихоокеанский бассейн превратился в огнедышащий ад треснувших и пришедших в движение материковых масс, потоков лавы и гремящего хаоса, скрытого под густой пеленой туч и раскаленного пара.

Теперь корабли дуглариан перенесли основной огонь на полюса. Гигантские ледовые шапки планеты в несколько минут превратились в невообразимое облако пара. Расколотые на части, огромные ледяные поля и айсберги устремились в экваториальные воды, тая и испаряясь по дороге.

На этом Имперский флот сделал небольшую передышку, четырежды облетев планету, которая представляла собой кипящий, взрывающийся, трясущийся ад.

Затем к земле полетели новые десятки тысяч ракет, которым не суждено было достичь поверхности. Они взорвались на всех уровнях атмосферы, выбросив в воздух десятки тысяч тонн различных радиоактивных элементов: натрий, кобальт, углерод-14. Эти радиоактивные осадки, чей период полураспада составлял десятки, сотни и даже тысячи лет, полностью отравили атмосферу планеты, смешавшись с облаками перегретого пара и раскаленного пепла.

Если там, внизу, случайно еще уцелели люди после метеоритной бомбардировки, атомных взрывов и геологических катаклизмов, то им грозила куда более тягостная участь, чем та, что уже постигла основную часть населения.

Обе полярные ледяные шапки, льды Гренландии и горных пиков, все испарилось под воздействием огромной температуры ядерных взрывов. Испарилась также часть воды Великого океана. Когда температура воздуха и перегретого пара уменьшится и восстановится былое термическое равновесие, весь этот пар сконцентрируется и выпадет дождем на Землю.

Дождь начался уже сейчас. Повсюду над землей из низких мятущихся облаков полились струи дождя, который быстро достиг силы ураганного тропического ливня. Его струи хлестали Землю в напрасной и безнадежной попытке очистить ее от следов разрушений, напитать влагой иссушенную взрывами почву. Дождь будет лить месяцами, может быть и годами, сменившись снегом, если понизится температура. Он будет сечь землю до тех пор, пока Океан не вернет себе всю влагу, потерянную после взрывов ракет и извержений вулканов. Пока тысячи квадратных миль в водах Арктики и Антарктики вновь не покроются толстой шапкой льда. Но этот дождь не нес с собой жизни. Он убивал, как и все теперь на Земле. Дождь и вода разносили смертоносные радиоактивные частицы по всей поверхности, во все слои почвы, убивая не только семена, но и сами корни уцелевших еще растений. Взрывы, ураганы, землетрясения, извержения вулканов уничтожили всех животных, все биологические виды на поверхности Земли. Радиоактивность почвы довершила начатое, обрекши на мутации и вымирание весь растительный мир планеты. Земля была стерилизована. Земля была мертва.

Осознание непоправимости случившегося повергло Палмера в прострацию. Он долго смотрел на окутавшуюся радиоактивными облаками планету незрячим взглядом. В сознании его жила лишь одна мысль: “Земля, Великая планета Сол мертва. Мертва колыбель, прародина, родной очаг всего человечества. Земли нет”.

Смириться с этим было невозможно. Что же — конец всему! Он как бы сразу потерял всех; отца, мать, семью, всех своих родственников, близких и далеких, своих предков; он потерял все, что любил, все, о чем он думал и заботился.

Но это было еще не все.

Это была смерть религии, надежды, обещания. Человек отныне терял то, что заставляло его жить и бороться с самой зари человеческой цивилизации. Это был триумф зла. Это была единственная смерть, не поддающаяся воображению — смерть человеческой расы. В душе Человека часы пробили полночь.

Рыдания душили Палмера, но он почти не отдавал себе отчета в том, что плачет. В его потрясенном мозгу лишь несколько клеток сохранили отвагу думать о чем-либо. И то они были способны лишь смутно регистрировать происходящее вокруг, не побуждая к каким-либо действиям. Слезы прочертили дорожки по его вмиг осунувшемуся лицу, первые слезы за двадцать пять лет жизни.

Земля погибла. На экране плыла мертвая сфера, окруженная клубящимися облаками. Дымящиеся руины. Пример абсолютного уничтожения. Она плыла в пространстве, подобная начавшему разлагаться трупу. Земля мертва, и что-то в нем умерло вместе с ней — надежда, цель бытия, будущее, все, что придавало жизни значимость и необходимость. И все это теперь погибло…

Ценой огромного усилия он отвел взгляд от ужасающего вида умирающей планеты и посмотрел на своих товарищей.

Их лица не выражали почти ничего, застывшие безжизненные лица-маски. И лишь мокрые щеки выдавали их. В последнем всплеске ярости и возмущения Палмер бросил им в лицо:

— Вы не люди! Монстры, дьяволы, скоты, сумасшедшие, может быть! Но не люди! Люди никогда бы не пошли на это. А вы… вы убили человеческую расу! Вы предатели…

— Заткнись!!! — рявкнул Линго так, что Палмер невольно присел от акустического удара, едва не порвавшего ему барабанные перепонки. — Заткнись и помолчи немного!

Его голос был настолько ужасен, что Палмер мгновенно умолк, потеряв последние слабые попытки к сопротивлению. Ему было все равно. Отныне и навсегда он будет пассивным свидетелем последующих событий.

Словно в кошмарном сне, когда видишь, как кусок стены падает на тебя и нет сил и возможности избежать этого, и ты только ждешь, что вот… вот… вот сейчас… а-а-а!!! — и просыпаешься в холодном поту, так Палмер с полной отрешенностью человека, не имеющего возможности вмешаться в происходящие события, следил за тем, как дугларианский флот, наверняка радуясь неожиданно легкой победе, снова строится в походную колонну, готовясь покинуть околоземную орбиту.

Вероятно для того, чтобы каждый командующий флотом мог в полной мере насладиться ощущением одержанной победы Имперский флот дуглариан медленно и величественно проплыл над уничтоженной Землей, совершая своего рода круг почета, и взял направление к Солнцу. Целью его, безусловно, были две оставшиеся планеты системы — Венера и Меркурий. Последовательные во всем, “собаки” хотели завершить свои рейд полным уничтожением планет Солнечной системы, стереть с лица земли последние остатки человечества, которые еще могли оставаться на них.

Не отрывая взгляда от экрана, Ортега переключил клавиши коммуникатора, установил связь с очередным магнитоскопом, находящимся над орбитой Венеры. Оттуда Земля выглядела все той же голубой и яркой точкой, какой она и была раньше в течение миллионов лет. В масштабах Вселенной разрушение и даже полное уничтожение нескольких планет было не более чем эпизодом.

Прошло немного времени, и на обзорном экране появилась маленькая черная точке, быстро растущая в размерах. Флот дуглариан спешил к своей очередной жертве.

“Какое это теперь имеет значение?” — устало и обреченно подумал Палмер, глядя на сверкающий серп Венеры, сплошь покрытой жемчужной пеленой облаков, светящихся под яростными лучами близкого Солнца.

Дуглариане уже закружились в смертельной спирали вокруг планеты. Джей отвернулся от экрана и взглянул на солариан. То, что он увидел, весьма его удивило. Они, казалось, совершенно забыли про вражеский флот и его очередную жертву. Все их внимание было сосредоточено на Солнце. С хмурыми лицами и крепко сжатыми губами они не сводили взгляда с яростно пылающего на экране светила. Даже светофильтры были не в состоянии уменьшить поток ослепительного света, бьющего в глаза. На их лицах Палмер не увидел горечи отчаяния и потери, а лишь напряженное ожидание.

Ничего не понимая, он проследил за их взглядами. На экране не было ничего особенного, что могло бы отвлечь их внимание от очередной драмы, разыгрывавшейся по уже выверенному сценарию. Солнце как Солнце. Огромный сияющий шар плазмы и раскаленного газа. Спустя некоторое время Палмеру показалось, что с изображением на экране что-то случилось. Диск Солнца как-то вздрогнул и покрылся цветными пятнами, будто что-то нарушило качество изображения. В следующий момент Солнце вдруг сжалось, съежилось на мгновение… Диаметр его уменьшился. Не намного, но достаточно четко даже для невооруженного глаза.

Наблюдая за этими неожиданными эволюциями звезды, Палмер вдруг осознал, что это должно означать. И осознание грандиозности происходящего потрясло его до глубины души.

Солнце через несколько мгновений сжалось еще сильнее. Его видимый диаметр сократился на треть от исходного уровня. Потом некоторое время ничего не происходило.

Но это неустойчивое равновесие длилось всего несколько секунд. Внезапно пространство вокруг Солнца пронзили длинные языки чудовищных протуберанцев, вырвавшихся, казалось, из самого ядра звезды. На мгновение Солнце стало похоже на то, каким его изображают дети — круглый диск и многочисленные лучи-протуберанцы по всей его окружности.

Поверхность звезды кипела, выбрасывая в пространство и вновь вбирая в себя огненные языки плазмы и газа, которых становилось все больше и больше. Вскоре уже не было видно ни одного спокойного участка солнечной поверхности. Вся она превратилась в густой лес выбросов солнечной материи.

Но это продолжалось лишь несколько мгновений. Потом вдруг в невероятной вспышке чудовищного взрыва Солнце сбросило свою оболочку, подобно лопнувшему воздушному шару, вышвырнув ее в Космос триллионами тонн пылающей звездной плазмы. Звезда исчезла. Вместо нее образовалась гигантская огненная сфера, с огромной скоростью, равной скорости света, начавшая расширяться во всех направлениях. Солнце превратилось в Новую. Через несколько секунд Меркурий утонул в океане звездной материи и испарился в ней, подобно комку снега, попавшему на пылающую жаровню. Спустя некоторое время та же участь постигла и Венеру. Гигантская огненная сфера все увеличивалась и расширялась, как последнее видение апокалипсиса. Казалось, во Вселенной не осталось ничего другого, кроме этой невообразимой стены света и огня, двигавшейся с умопомрачительной скоростью, сжигая и испепеляя все на своем пути.

Глядя на рождение Новой, Палмер как-то отстраненно и холодно подумал, что в этот миг война совершила поворот на 180°. Так как флот дуглариан попал в западню. Клубящийся ад, сияющий светом тысяч солнц, в который превратилась звезда, мчался к периферии своей бывшей солнечной системы гораздо быстрее, чем флот дуглариан, несмотря на всю мощь их объединенного Силового Поля. Их скорость явно уступала скорости расширения сверкающей сферы огня Новой, и единственным спасением для них мог стать только переход в Статическое Пространство.

Но они не могли этого сделать. “Собаки” находились слишком близко к массе звезды. Включение генераторов Статического Поля в таких условиях могло привести только к одному результату — обломки взорвавшихся кораблей навсегда бы остались в сияющей бездне Статического Пространства.

Четыре тысячи военных кораблей Империи были обречены. Дугларианам осталась лишь свобода выбора смерти. В одно мгновение космическая катастрофа, эхо которой еще будет раздаваться через тысячелетия, в корне изменила судьбу всего человечества. Теперь оно владело преимуществом в количестве кораблей, и теперь уже дуглариане будут вынуждены бороться за свое существование.

Когда фронтальная волна звездного взрыва догнала неприятельский флот и слизнула его с экрана наблюдения, подобно комариному рою, попавшему под пламя огнемета, Палмер отчетливо осознал, что война выиграна. Сейчас, именно в этот момент.

Человечество было спасено! Да, но ценой какой непоправимой утраты! Этой ценой стали Колыбель Человечества — Земля, самая могучая его опора — Крепость Сол и вся Солнечная система, откуда Человек впервые шагнул к Звездам!

И пять миллиардов человеческих жизней. Палмер продолжал смотреть на экран, не в силах оторвать взора от развернувшейся картины ужасной трагедии, где Солнце, источник всей жизни, сжигало в пламени погребального костра свои планеты, подобно Сатурну, пожиравшему собственных детей. Искупительная жертва Человечества оказалась слишком велика: пять миллиардов жизней против четырех тысяч дугларианских кораблей! По странной ассоциации Джей вдруг вспомнил музыкально-обонятельную композицию, которая, если он правильно помнил, называлась “Песней Земли”. “Композитор должен был знать, — внезапно подумалось Джею. — Он должен был знать или гениально предвидеть, что это будет происходить именно так”.

Теперь Палмер прекрасно понимал смысл и значение этого шедевра. Он был адресован соларианам, когда Джей услышал его впервые. Теперь эта музыка могла быть адресована всему Человечеству. Она рассказывала об утрате, настолько огромной, что понадобятся века, чтобы полностью оценить и осознать ее. Она говорила о тысячах городов, пропитанных историей и воспоминаниями, о сотнях человеческих культур, бурлящих от животворных соков в течение многих тысячелетий, сегодня превратившихся в раскаленный газ и пепел и исчезнувших навсегда.

Человечество избежало самой большой опасности за всю историю своего существования, и принесенная жертва стоила того. Человек выжил, но ценой потери родного очага, большей части своей истории и культуры, своих естественных корней, ценой потери последнего и самого великого из мифов. Крепости Сол.

“Ценой выживания, — печально подумал Палмер, — всегда становилась потеря очередных иллюзий. Человечество уже выросло из детских штанишек и теперь ему не за кого прятаться. Мы предоставлены самим себе”. Ему казалось, что он, наконец, во всем разобрался. Вот оно, — секретное оружие — о котором говорил Линго. “Сама Крепость Сол…”, — сказал он, но кто бы мог подумать, что это надо понимать буквально? Вот почему Линго отказался объяснить ему что-либо заранее, и именно поэтому он хотел иметь рядом с собой судью.

“Но кто я такой, — думал Палмер — чтобы судить его? Как можно класть на одну чашу весов пять миллиардов жизней и юность какого-либо народа, а на другую — выживание этого же народа?”.

Палмеру стало стыдно за мгновенно вспыхнувшую в нем радость от того, что не ему пришлось решать подобный вопрос. Теперь он понимал истинные размеры нового качественного признака человека, который солариане тщетно пытались ему объяснить с помощью слов. Именно новые черты гуманизма солариан позволили им положить на чашу весов жизнь и существование Крепости Сол против участи всей человеческой расы, прийти к верному решению проблемы в целом, и еще уделять при этом столько внимания и заботы какому-то одному человеку, взяв на себя задачу держать его подальше от этого решения, чтобы избавить от малейшей ответственности в том случае, если оно окажется неточным или ошибочным.

Теперь он знал, что солариане не открывали ему секрета миссии не из-за того, чтобы испытать его, а чтобы уберечь его психику от непомерного груза ответственности. “Как я могу осуждать этих людей? — размышлял Палмер. — Никто не имеет права их судить. И никто не осудит, если только это будет зависеть от меня!”.

И вот здесь, совершенно внезапно для себя, но ни чуточки этому не удивившись, Палмер почувствовал, что он действительно стал членом Группы солариан, одним из них, окончательно и бесповоротно. Если они захотят этого.