"Происхождение зла" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)

Глава 9

29 июня в Лос-Анджелесе выдался специфический день. По оценкам синоптиков, температура достигла девяносто одного градуса,[19] газеты торжественно объявили его самым жарким за последние сорок три года.

Но Эллери, шагавший по Голливудскому бульвару в шерстяном пиджаке, практически не чувствовал палящей жары. В те дни он жил в мысленном мире, до краев заполненном фрагментами проблемы Хилла-Прайама. Пока мысли были ничего не значащими — он, как во сне, гонялся в безумном пейзаже за какими-то кубистическими предметами.

Температуру в том измерении показывал только термометр разочарования.

Китc позвонил, сообщил о готовности познакомить его с результатами изысканий насчет прошлого Хилла и Прайама. Что ж, давно пора.

Он повернул к югу на Уилкокс, прошел мимо почты.

Долгие раздумья порой ни к чему не приводят. А потом наступает момент, когда надо найти либо компас и внятную карту, либо сойти с ума.

Ничего больше не остается.

Китc со вздыбленными соломенными волосами яростно жевал сигарету, распустив узел галстука до грудины.

— Я уж думал, никогда не дойдете.

— Пешком шел. — Эллери взял стул, уселся. — Ну, давайте.

— Куда? — уточнил детектив. — Промеж глаз?

— Что имеется в виду? — насторожился он.

— Имеется в виду, — пояснил Китc, собирая с губ табачные крошки, — черт возьми, сигареты набивают никуда не годно… имеется в виду, ничего не нашли! Никаких сведений.

— Вообще никаких! — недоверчиво переспросил Эллери.

— Ничего до двадцать седьмого года, когда Прайам с Хиллом открыли фирму в Лос-Анджелесе. Никаких свидетельств, что раньше здесь жили… Собственно, есть основания думать, что не жили, откуда-то приехали в том году. Откуда — неизвестно. Где только мы ни рылись, начиная с налогового управления и кончая архивным собранием отпечатков пальцев в Центральном бюро. Я убежден, что они не преступники, хотя и это только догадка. Одно можно точно сказать: в штате Калифорния за ними ничего не числится. Возникли тут в двадцать седьмом, — раздраженно продолжал лейтенант, — открыли совместное предприятие по оптовой торговле драгоценными камнями, успели сколотить состояние до катастрофы в двадцать девятом.[20] От рынка не особо зависели, пережили депрессию благодаря ловкости и оригинальным способам заключения сделок. Ныне фирма «Хилл и Прайам» считается в своей области одной из первых. По слухам, обладает одним из крупнейших в Соединенных Штатах запасом драгоценных камней. Очень полезная информация, правда?

— Разве можно начать оптовую торговлю драгоценными камнями на пустом месте? — удивился Эллери. — Неужели нигде нет ни одного свидетельства об их прежней причастности к делу?

— В архиве Национального управления ничего не значится до двадцать седьмого года.

— Ах, вы и там искали? Хилл определенно бывал за границей по делам фирмы. По словам Лорел, у них филиалы в Амстердаме и Южной Африке. Что означает заграничный паспорт, свидетельство о рождении…

— На это я и рассчитывал. — Китc сунул в рот новую сигарету. — Оказывается, филиалы, кроме нью-йоркского, не принадлежат фирме «Хилл и Прайам». Они попросту заключали контракты с надежными зарубежными фирмами, вкладывали большие деньги, но все деловые переговоры и сделки велись и до сих пор ведутся через агентов. Нет никаких свидетельств, что Хилл или Прайам за двадцать три года покидали американскую территорию, по крайней мере за те двадцать три года, о которых есть данные. — Он пожал плечами. — Нью-йоркский филиал открылся в начале двадцать девятого, несколько лет Прайам лично им занимался, наладил дела, обучил персонал… передал руководство нынешнему начальнику, переехал сюда… познакомился и женился на Делии Кольер Макгоуэн, потом его разбил паралич. Дальше трансконтинентальную деятельность вел Хилл.

— Прайам никогда нигде не предъявлял свидетельство о рождении?

— Нет, и в дальнейшем вряд ли придется. Он, например, ни разу не голосовал… Боюсь, на подтверждение американского гражданства, выяснение места рождения и всего прочего уйдет слишком много времени. Слишком много для нашей карусели.

— А в военное время…

— К началу Второй мировой войны Хилл и Прайам вышли из призывного возраста и поэтому не регистрировались. В военных архивах не значатся.

— Лейтенант, я теряю терпение. У Леандра Хилла не было страховки?

— До двадцать седьмого года не было. В фотокопиях более поздних страховых документов местом рождения указан Чикаго. Я проверил иллинойские архивы — нет никакого Леандра Хилла. Имя и фамилия вымышлены. У Прайама страховки вообще не имеется. Официальная страховка фирмы, разумеется, ничего не дает.

— Иначе говоря, мистер Квин, — заключил лейтенант Китc, — по всему судя, оба сознательно скрывали или маскировали прежнюю жизнь до приезда в Лос-Анджелес. Все указывает на то…

— …что до двадцать седьмого года не было ни Леандра Хилла, ни Роджера Прайама, — пробормотал Эллери. — Хилл и Прайам не подлинные фамилии.

— Точно.

Эллери встал, подошел к окну, за стеклом в сумерках вновь увидел знакомый пейзаж, вдруг резко оглянулся:

— Полюбопытствовали насчет паралича?

Китc улыбнулся:

— При желании прочтите целую папку медицинской тарабарщины. Заключения крупнейших в Соединенных Штатах специалистов. В переводе на простой американский язык — состояние стабильное и безнадежное. Кстати, если вы это имели в виду, прежней медицинской карты Прайама никто в глаза не видел.

— Вы очень проницательны, Китc. Хотелось бы поблагодарить вас от всей души. Признайтесь, что ничего не узнали об Альфреде Уоллесе, и я вас увенчаю короной.

Лейтенант схватил и сунул Эллери чернильницу.

— Валяйте, увенчивайте.

— И о нем тоже?

— Совершенно верно. — Китc выплюнул сухую табачную крошку. — О мистере Альфреде Уоллесе удалось получить только сведения приблизительно годичной давности, после того как он нанялся к Прайаму.

— Быть не может, чтобы никто ничего не знал обо всей троице! — взорвался Эллери.

— Я абсолютно уверен — секретарь не Аль Капоне. А кто — не могу сказать. Продолжаю работать.

— Но… он совсем недавно поступил на службу!..

— Знаю, — оскалился лейтенант, не выронив сигарету, — как вы жалеете, что нет с вами нью-йоркских ребят из высшей лиги. Есть что-то темное в этом Уоллесе. Пожалуй, мистер Квин, ничем нынче вас не обрадовав, я лучше перестану молоть чепуху и попробую прорваться через центральную линию. Еще не беседовал с Уоллесом. Может, прямо сейчас займемся?

— Вы его сюда привели? — вскричал Эллери.

— Сидит в соседней комнате. Я его просто вежливо пригласил поболтать. Он вроде не возражал, у него сегодня выходной. Мой парень там его развлекает, чтоб не соскучился.

Эллери отодвинул стул в темный угол кабинета, кивнул:

— Зовите.

Вошел улыбающийся Альфред Уоллес, безупречный мужчина, не подверженный фаренгейтовым страданиям простых смертных, с пенной волной седых волос, в жизнерадостно заломленной шляпе, с пурпурной астрочкой в петлице.

— Мистер Квин! — дружелюбно воскликнул он. — Так вот почему лейтенант Китc заставил меня прождать больше часа…

— Боюсь, что так. — Эллери не поднялся со стула.

Китc держался любезно.

— Прошу прощения, мистер Уоллес. Сядьте сюда, пожалуйста… Трудно рассчитывать время, расследуя убийство.

— Вы хотите сказать, предполагаемое убийство, лейтенант, — поправил Уоллес, сел, уложил ногу на ногу, аккуратно надел на колено шляпу. — Или что-нибудь новое вышло на свет?

— Выйдет кое-что новое, если ответите на несколько вопросов.

— Я? — Мистер Уоллес поднял красивые брови. — Вы для этого усадили меня лицом к свету? — Кажется, происходившее забавляло его.

Китc, молча дернув шнур, опустил жалюзи.

— Спасибо. Охотно отвечу на любой вопрос. Если, конечно, смогу.

— По-моему, на один легко сможете. Откуда вы, мистер Уоллес?

— Ах, — задумался безупречный мужчина. — Как раз на него, лейтенант, не могу.

— То есть не хотите?

— То есть не могу.

— Неужели не знаете?

— Именно.

— Если мистер Уоллес выбрал такую линию поведения, — вставил из своего угла Эллери, — думаю, можно закончить беседу.

— Вы неправильно меня поняли, мистер Квин. Я ничуть не желаю препятствовать следствию, — серьезно сказал Уоллес. — Не могу сообщить, джентльмены, поскольку в самом деле не знаю. Пал жертвой любопытного случая, о которых время от времени можно прочесть в газетах. Амнезия… потеря памяти.

Китc бросил взгляд на Эллери и поднялся:

— Хорошо, Уоллес. Все.

— Нет, не все, лейтенант. Я могу доказать. Собственно, раз зашла речь, настаиваю, чтобы вы выслушали доказательства. Наша беседа, естественно, будет записана? Хотелось бы зафиксировать.

Китc махнул рукой, глядя на Уоллеса с легким восхищением.

— Однажды, года полтора назад, точнее, 16 января прошлого года, я очнулся на углу улицы в Лас-Вегасе в штате Невада, — спокойно рассказывал Альфред Уоллес, — не имея понятия, как меня зовут, откуда я и как там очутился. На мне была грязная одежда не по размеру, я чувствовал себя совсем разбитым. Обшарил карманы, ничего не нашел — ни бумажника, ни бумаг, никаких документов, ни денег, даже мелочи. Подошел к полицейскому, объяснил, что со мной приключилось. Он отвел меня в участок, там выслушали мой рассказ, отправили к врачу на обследование. Доктор Джеймс В. Катбилл проживает в Лас-Вегасе на Северной Пятой улице, дом 515. Записываете, лейтенант?

Доктор Катбилл заключил, что я человек образованный, хорошего происхождения, лет пятидесяти, возможно, чуть старше… в отличном физическом состоянии, с североамериканским выговором. На теле, к сожалению, не обнаружилось ни особых отметин, ни послеоперационных шрамов, хотя доктор отметил, что, видимо, в детстве мне вырезали аденоиды и миндалины. Что, разумеется, пользы не принесло. Несколько зубных пломб высокого качества, но дантисты серьезно со мной не работали. В полиции меня сфотографировали, разослали снимки и описания во все розыскные бюро Соединенных Штатов. Один должен быть в лос-анджелесском архиве, лейтенант Китc.

Китc сердито побагровел и буркнул:

— Проверю… Вместе с прочим.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Уоллес. — В полиции Лас-Вегаса мне выдали чистую одежду, устроили на подсобную работу в мотеле за стол, ночлег и несколько долларов в неделю. Мотель стоит к северу от города на 91-м шоссе под номером 711. Я проработал там с месяц, сберегая зарплату. Когда полиция сообщила, что никто в стране не узнал меня по описанию и фотографии, бросил работу, добрался автостопом до Калифорнии.

В апреле прошлого года оказался в Лос-Анджелесе, остановился в отделении Ассоциации молодых христиан на Саут-Хоуп-стрит. Странно, что вы не заметили моей фамилии в регистрационных книгах, лейтенант, или не заглянули? Сразу начал искать место. Выяснилось, что я умею печатать на машинке, стенографировать, неплохо считаю… Видимо, получил специальное или просто широкое образование. Откликнулся на объявление, приглашавшее к инвалиду-бизнесмену секретаря, компаньона, помощника, камердинера… Рассказал мистеру Прайаму свою историю точно так же, как вам. У него в последнее время часто сменялись помощники, надолго не задерживались, возникла проблема… Он получил подтверждение моим словам, взял на месячный испытательный срок. С тех пор я у него служу, — заключил Уоллес с прежней улыбкой.

— Прайам принял вас без рекомендаций? — недоверчиво переспросил Китc. — Неужто был в таком затруднительном положении?

— В весьма затруднительном, лейтенант. Кроме того, он гордится умением разбираться в людях. Чему я поистине рад, ибо до сего момента не вполне уверен в собственной личности и характере.

Эллери закурил сигарету. Уоллес критически посмотрел на зажженную спичку. Эллери дунул — секретарь Прайама вновь улыбнулся. И сразу услышал вопрос:

— Почему вы назвались Альфредом Уоллесом, раз о прошлом ничего не помните? Или имя все-таки помнили?

— Нет, просто взял с потолка, мистер Квин. Альфред Уоллес — обычное имя… в любом случае лучше Джона Доу.[21] Будете проверять показания, лейтенант Китc?

— Обязательно, — заверил Китc. — Даты, адреса, фамилии наверняка подтвердятся. Только все это туфта, каждой косточкой чую. Между нами, костоправами, мистер Квин, как вам кажется?

— Врач в Лас-Вегасе расспрашивал вас под гипнозом? — спросил Эллери улыбчивого мужчину.

— Под гипнозом? Нет, мистер Квин. Он простой терапевт.

— После этого вы обращались к другому врачу? Например, к психиатру?

— Нет, не обращался.

— Не возражаете против обследования у психиатра, скажем… по выбору лейтенанта Китса?

— Пожалуй, возражу, мистер Квин, — пробормотал Уоллес. — Знаете, я не совсем уверен, что хочу выяснить, кто я такой. Вдруг, например, окажусь беглым грабителем, или где-нибудь найдется кривоногая жена с пятью слабоумными ребятишками… Мне и так хорошо. Разумеется, Роджер Прайам не лучший в мире работодатель, но имеются и свои преимущества. Живу в царских покоях, жалованье громадное… Щедрость — одна из немногих его добродетелей. Старушка-толстушка миссис Гуттьерес великолепная повариха, горничная Маггс, закоренелая старая дева, хотя и питает ко мне непонятную неприязнь, но делает уборку в комнате, регулярно чистит обувь… Даже сексуальные проблемы решились… или об этом говорить не следует? — Уоллес принял озабоченный вид, мягко махнул мускулистой рукой. — Язык без костей, джентльмены. Надеюсь, забудете мои слова.

Китc вскочил на ноги. Эллери услышал собственный голос:

— На что вы намекаете?

— По-моему, мистер Квин, джентльмену не следует отвечать на подобный вопрос.

— Во-первых, джентльмену не следует делать подобных признаний. Я еще раз спрашиваю: каким образом работа у Прайама решила ваши сексуальные проблемы?

Уоллес страдальчески сморщился, оглянулся на Китса:

— Я должен отвечать?

— Вы ни на что не должны отвечать, — медленно выдавил Китc. — Сами заговорили. Лично мне абсолютно плевать на вашу сексуальную жизнь, если это не относится к делу. А если относится, отвечайте.

— Не относится. Какая тут может быть связь?

— Не имею понятия.

— Говорите, — вежливо потребовал Эллери.

— Кажется, мистер Квин интересуется больше, чем вы, лейтенант.

— Ответьте на вопрос, — еще вежливей повторил Эллери.

— Хорошо, — пожал Уоллес плечами. — Только будьте свидетелем, лейтенант Китc, что я всеми силами старался оградить даму. — Он вдруг взглянул прямо на Эллери, причем тот заметил мелькнувшую в глазах холодную усмешку. — Мне посчастливилось, мистер Квин, делить постель с женой работодателя. Я никогда не видел такой красавицы, как миссис Прайам, плоть слаба… поддаюсь искушению несколько раз в неделю вот уже больше года. Я ответил на вопрос?

— Минуточку, Уоллес, — услышал Эллери голос Китса.

Лейтенант вклинился между ним и Уоллесом, поспешно шепча:

— Слушайте, Квин, дайте я разберусь. Уйдите!

— Почему? — не таясь, спросил он.

Китc выпрямился, отступил в сторону.

— Вы, разумеется, лжете, — сказал Эллери. — Рассчитываете, что ни один порядочный мужчина не станет расспрашивать порядочную женщину о подобных делах, значит, вас не уличат во лжи. Не знаю, с какой грязной целью вы лжете, но узнаю немедленно. Китc, дайте мне телефон.

Произнося такие слова, он знал — это правда. Понял, что правда, как только услышал признание из уст Уоллеса. История об амнезии только внешне правдива: Уоллес запасся надежным прибежищем, закрыв тупик с помощью полиции Лас-Вегаса и скромного терапевта. Но это правда. Он знал — это правда, и был готов задушить сидевшего напротив мужчину с застывшей улыбкой.

— Не знаю, чего мы добьемся, — возразил Китc. — Она будет все отрицать. Ничего не докажешь.

— Он лжет, Китc.

— Рад слышать подобное мнение, мистер Квин, — с тонкой насмешкой вставил Уоллес. — Разумеется, лгу. Мне можно идти, лейтенант?

— Нет. — Китc выпятил челюсть. — Я этого так не оставлю, пока все до конца не услышу. По вашему утверждению, вы уже почти год наставляете рога Прайаму. Делия Прайам вас любит?

— Я бы не сказал, — ответил секретарь. — По-моему, мы с ней относимся к этому одинаково. Просто удобно.

— Но ведь ваша любовная связь прекратилась, не так ли? — подмигнул лейтенант, говоря, как мужчина с мужчиной. — Больше не продолжается?

— Конечно, продолжается. Зачем прекращать?

Китc вздернул плечи:

— Наверно, вы очень собою гордитесь, Уоллес. Живете у человека в доме, едите его еду, попиваете его вина, берете его деньги, спите с его женой, пока он сидит этажом ниже, беспомощный, в инвалидном кресле, калека, который не может с вами расправиться по заслугам, даже если знает о происходящем.

— Разве вы не поняли, лейтенант? — улыбнулся Альфред Уоллес. — Прайам знает о происходящем. Собственно, оглядываясь назад, думаю, что он это заранее запланировал.

— Что вы мне тут плетете!

— Вы, джентльмены, видимо, не имеете никакого понятия, что Прайам собой представляет. И по-моему, должны знать факты его жизни, если уж всеми силами стараетесь ее спасти. — Уоллес тихонько погладил пальцем поля шляпы. — Не отрицаю, я и сам сначала не понял, что это за тип. Впервые сойдясь с Делией, естественно, старался это скрыть. А она рассмеялась, сказала: не будь дураком, Прайам знает, сам этого хочет, хотя не признается и ни слова не скажет ни мне, ни тебе.

Ну, — сдержанно продолжал он, — я, конечно, решил, что она надо мной подшутила. Потом стал кое-что замечать — как он на нас поглядывает, старается подтолкнуть друг к другу и прочее. И поэтому начал тихонечко разбираться.

Выяснилось, что Прайам всегда брал в секретари особенно видных мужчин. Припомнилось, как он меня расспрашивал, когда нанимал, как осматривал, словно коня. — Уоллес вытащил из кармана сигару, раскурил, с удовольствием затянулся, откинулся на спинку стула. — Я, по правде сказать, не осмелился прямо спросить у Делии, но, если не ошибаюсь, — я уверен, что нет, — все помощники Прайама выполняли двойные обязанности. Во всяком случае, на протяжении последних десяти лет. Этим, кстати, объясняется и текучка. Не всякий так хорош, как кажется с виду, — усмехнулся он, — вдобавок непременно найдутся щепетильные слюнтяи, которые неловко себя чувствуют в подобной ситуации… Впрочем, факт остается фактом. Наемные помощники обслуживают не только хозяина дома, но и хозяйку.

«Гоните его отсюда», — хотел сказать Эллери Китсу. Но к своему удивлению, не смог произнести ни слова.

— Роджер Прайам, — продолжал Уоллес, помахивая сигарой, — преувеличенный образец жестокости, грубой силы и бессилия. Главное в его личности, с которой я, джентльмены, имел идеальную возможность познакомиться, — инстинктивное неудержимое стремление властвовать над всем и вся. Он пытался подчинить себе старика Леандра Хилла, разыгрывая комедию, изображая, будто именно он, Роджер Прайам, ведет миллионный бизнес из инвалидного кресла в доме. По словам Делии, пытался подмять под себя Кроува Макгоуэна, пока тот не вырос до слишком крупных размеров. И всегда распоряжался Делией, которая не сильно противилась, не желая скандалов, хотя он физически обращался с ней с самой невероятной грубостью и жестокостью, пока его не разбил паралич.

Представьте теперь, что для него, для власти над женщиной, означал паралич ниже пояса. Он фактически перестал быть мужчиной. А жена остается красавицей, мужчины при виде ее по сей день идут напролом, как быки. Зная Делию, Прайам понял, что кто-то своего добьется, это лишь вопрос времени. Что он сможет сделать? Возможно, даже ничего не узнает. Ситуация полностью выйдет из-под контроля. Немыслимо! Поэтому решил проблему на свой извращенный лад — сохранил власть над Делией через доверенное лицо.

Господи боже мой, надо ж такое придумать! Специально подбирать могучих и крупных мужчин, физически и психологически похожих на него самого, и сводить их с женой, предоставляя природе делать свое дело. — Уоллес стряхнул пепел в пепельницу на столе Китса. — Я подумал бы, что идея заимствована из «Святилища» Фолкнера или у Крафт-Эбинга, да сомневаюсь, чтоб Прайам за сорок пять лет хоть одну книжку прочел. Не уяснил бы идею, даже для себя. Он человек невежественный, слов таких не знает. Как многие невежды, это человек действия. Сводит жену с подобранным секретарем, исполняя через заместителя супружеские функции, и, притворяясь глухим к тому, что регулярно происходит в доме прямо у него над головой, остается хозяином положения. Это бог из машины, джентльмены, и нет другого бога, кроме Роджера Прайама. То есть для самого Роджера Прайама. — Уоллес выпустил крупное кольцо сигарного дыма и встал. — А теперь, если больше у вас нет вопросов, лейтенант, мне бы хотелось воспользоваться остатком выходного.

— Уоллес, — громко объявил Китc, — вы злоязычный сплетник и грязный лжец. Я ни капли не верю вашей гнусной байке. А когда докажу, что вы лжете, оставлю значок дома с женой и детьми, прищучу в темном переулке и выколочу потроха.

Улыбка исчезла с поджавшихся губ Уоллеса, лицо изменилось, он вдруг постарел на глазах. Подошел к письменному столу Китса, потянулся к телефону.

— Держите, — протянул он детективу трубку. — Или хотите, чтоб я набрал номер?

— Убирайтесь!

— Но ведь вам нужны доказательства. Если правильно сформулировать вопрос, Делия подтвердит, лейтенант. Она вполне цивилизованная женщина.

— Уходите.

Уоллес рассмеялся. Осторожно поставил аппарат на место, поправил на красивой голове модную шляпу и вышел, напевая.

Китc настоял, что отвезет Эллери домой, и медленно вел машину в пятичасовом трафике. Оба молчали.

Явившись по ее звонку насчет мертвых лягушек, он видел их в тот момент в холле. Уоллес стоял очень близко к ней, гораздо ближе, чем положено стоять мужчине, если он наверняка не уверен, что выговора не получит. Она не отстранялась. Стояла, прижавшись к нему. Он держал ее за руку, шептал что-то на ухо… Вспомнилось, как Уоллес поглядывал на нее, зная тайну, радуясь своей власти… «Я всегда выбираю путь наименьшего сопротивления…» Вспомнилось, как она спряталась вечером в спальне с появлением ее сына и Лорел. Явилась в тот вечер с той же самой целью, к которой ее приучила жизнь в доме Прайама. Либо из чистого любопытства к заезжей «знаменитости», либо Уоллес приелся. (И теперь мстит?) Можно было бы раньше распознать в ней нимфоманку, если бы он не принял распущенность за холодность…

— Приехали, мистер Квин, — сказал Китc.

Остановились у коттеджа.

— Ох, спасибо. — Эллери автоматически вылез. — Доброй ночи.

Китc не тронулся с места.

— Это у вас телефон звонит? — прислушался он.

— Да. Почему миссис Уильямс не отвечает? — раздраженно проворчал Эллери и рассмеялся. — Не отвечает, потому что я дал ей выходной. Так что лучше пойду.

— Постойте. — Китc выключил мотор, выпрыгнул на дорогу. — Может, это мне из конторы. Я предупредил, что, возможно, тут буду.

Эллери отпер парадную дверь и вошел. Китc остановился на пороге.

— Алло?

Лейтенант увидел, как он вдруг напрягся.

— Да, Делия.

Эллери молча слушал. Из трубки доносилось гортанное бормотание, тихое, теплое, журчащее.

— Китc сейчас у меня. Спрячьте до нашего приезда. Скоро будем.

Он положил трубку.

— Чего хочет леди?

— Говорит, обнаружила новую картонную коробку. В почтовом ящике Прайама у дороги, видимо недавно оставленную. На ней написано имя Прайама. Она ему ничего не сказала, спросила у меня, что делать. Мой ответ вы слышали.

— Следующее предупреждение!

Китc помчался к машине.