ГЛАВА 3
ЗНАМЯ

Антон закрыл дверь палаты на стул.

- Ты чего? - Ромка находился под властью обе-щания, данному ему.

- Чтобы никто не помешал, - коротко сообщил Антон.

- Кто помешает? В лагере шаром покати. Спе-циально искать будешь, никого кроме поваров да техничек не найдешь. - Ромка почему-то начал слегка волноваться.

- А они, по-твоему, не могут помешать?

- Чего им в нашей палате делать?

- Береженного бог бережет. Знаешь такую при-сказку? - Антон зачем-то приставил палец к губам.

- Иди ты со своими присказками, - отмахнулся Ромка. Но голос его не был сердитым.

Антон тем временем задернул шторы и делови-то заглядывал под кровати. Он и сам отлично по-нимал - никого нет. Но делал свое дело старатель-но, и более для того, чтобы напустить важности. Пусть Ромка сразу проникнется. Чем должен про-никнутся Ромка, он и не знал. Но в одной книжке про шпионов ему попалось это слово, понрави-лось, и теперь Антон готов был выставлять его и к месту и не к месту.

Он порылся в тумбочках, нашел чистую тет-радь и карандаши. Уселся за стол и, вынув из се-редины тетради сдвоенный лист, разложил его пе-ред собой.

- Готово, - сказал многозначительно. - Если хо-чешь сохранить задуманное втайне, опасайся вто-рого листа. Даже мягкий карандаш оставляет след. По вмятинам можно восстановить полный текст. А нам с тобой с тобой засвечиваться ни к чему.

- Скажи хоть, что задумал, - попросил Ромка. - Вертишься, вертишься перед глазами как жаба на игле, а я сижу перед тобой лопух лопухом.

- Не терпится?

- А чего мне должно терпеться? На душе кошки скребут, в животе мыши пешком бегают. А тут еще ты привязался со своими извилинами.

- Вмятинами, - поправил Антон.

- Это у тебя вмятины! - взорвался Ромка. - А я жрать хочу!

- Я что ли тебе не даю?

- Ты!

- Как это, скажи, я тебе могу не давать?

- Треплешься много, вот как!

- Я треплюсь!

- Как пить дать треплешься!

- А что ты на это скажешь? - И Антон выудил из тумбочки полиэтиленовый мешочек, под завяз-ку набитый печеньем, конфетами и яблоками.

Ромка и рот разинул.

- Ну ты даешь! Фокусник!

- Отъедайся, - разрешил Антон. - и помни мою доброту.

Мешок упал на кровать рядом с Ромкой.

Ромка отодвинулся.

- Чего испугался? Бери!

- Не наше, - прошептал Ромка, сглатывая слю-ну.

- Наше, не наше! Какая тебе разница? На войне, если хочешь знать, не бывает нашего-не нашего. На войне все общее.

- Мы не на войне.

- Зато мы убитые, - нашелся Антон. - С убитых какой спрос? Ну скажи, какой спрос с убитых? О них только хорошее говорят. Понял?

- Мы же не взаправду убитые, - не хотел сда-ваться Ромка. - Мы же потом опять живыми бу-дем, когда игра эта чертова кончится. Вот и спро-сят. Что скажем? Не ели, мол?

Антону не потребовалось даже минуты на об-думывание. Казалось, он заранее знал все вопросы Ромки.

- Зачем не ели? Ели! Мертвые были, что делали - не помним. Ребята еще и посмеются с нами вме-сте. Так что бери, не стесняйся! - Антон даже не поленился - развязал для друга мешок.

Ромка отвернулся от соблазна. Он уже почти уговорился, но дурацкая гордость выползла и зу-дит. Хоть бы Антон не отступился, хоть бы еще чуть-чуть поуговаривал.

- Чудак ты, Ромка, - сделал вывод Антон. - Если бы мы взаправду были убитые, разве ты бы сейчас был голодным? А? Ну чего набычился?

- Не был, - чистосердечно признался Ромка.

- Нас убили. Пусть понарошку. И в лагерь сбро-сили. А "сухой паек" наш где? - Антон неожидан-но соскочил с кровати, забегал по узкому проходу. - Да, скажи на милость, где наш законный "сухой паек"?

- В штабе остался.

- У них остался! - показал Антон на пустые кровати. - Ты здесь рассусоливаешься - можно-не можно, а они в это время твои кровные тушенку и сгущенку с хлебом и печеньем доедают! Нас, можно сказать, игры лишили, жизни лишили. Ма-ло им! Еще и на произвол судьбы бросили, голо-дом уморить решили!

Антон прямо сиял от вескости собственных до-казательств. Как ловко он обосновал! Теперь и са-мому есть из мешка не страшно. Осталось поста-вить последнюю точку в его бурной речи.

- Они нам еще спасибо сказать должны.

- Нам? Спасибо?

- А ты как думал?! За то, что мы догадались съесть их печенье с яблоками, не умереть по-настоящему и тем самым спасли их от тюрьмы и позора! Вот! - И Антон, достав яблоко, с чувством честно заработавшего человека, откусил большой кусок.

- Ловко! - похвалил Ромка. Ему не требовалось более никаких аргументов.

- Со мной не пропадешь, - снисходительно ска-зал Антон. - Набирайся сил. Мы им сейчас такую бомбочку подкинем, все лето вспоминать будут.

- Подкинем, - согласился Ромка. И кошки на душе, и мыши в животе перестали его волновать. Настроение поднималось с каждой съеденной пе-ченинкой. - Давай, выкладывай, что там у тебя?

Антон нарисовал на листе большой огурец. Под ним провел извилистую линию. На голове огурца изобразил острые собачьи уши. Критически оце-нил свое творение и внес в рисунок коррективы. Огурец заполнил четырьмя неровными квадрата-ми и небольшим яйцом.

- Теперь похоже, - сказал сам себе.

Но Ромка был противоположного мнения. Он так и не смог угадать, что нарисовал Антон. При-шлось спрашивать.

- Это наш лагерь, - пояснил Антон.

- Это? - Ромка не хотел верить своим ушам.

- Что же это по-твоему? - начал раздражаться Антон.

- Мазня на постном масле!

- Сам ты - мазня! Не понимаешь ничего, так молчи!

- А ты не спрашивай!

- И не буду!

- И не надо! Мазила. Рисовать сначала научись! - Ромку как художника злило такое отношение к творчеству.

- Чего мне учиться? Я что, картину рисую? Я карту рисую! А на карты учиться не надо. Захотел - нарисовал. И никому это не запрещается, между прочим! - Ромка упорно молчал. - Ну чего тебе не нравится? Это, - он ткнул пальцем в извилистую линию под огурцом, - речка Кизилка.

- Так и пиши! На картах все подписывают, что-бы мазню с речкой не перепутать.

- Подпиши сам, - попросил Антон. - У тебя по-черк красивее.

- Давай, - согласился Ромка. - Собачьи уши - это что у тебя?

- Горы.

- Огурец?

- Забор лагеря.

- Дыры в огурце?

- Столовая, качели, начальник лагеря, линейка.

- Яйцо?

- Тут еще флаг надо подрисовать, но я не умею, - сознался Антон. - Это пионерская комната и зна-мя лагеря.

Ромка несколькими штрихами, проведенными рукой мастера, сделал из мазни красивую карту.

- Ловко! - теперь уже восторгался Антон. Они сравнялись и заговорили как и прежде - на рав-ных.

- Пока все сражаются за отрядные флажки, мы с тобой знамя лагеря стыбрим и спрячем!

- Вот еще! Зачем оно нам?

- А пусть поищут!

- Они его и искать не будут. Вызовут нас к Владимиру Петровичу с вещами и... прощай, ла-герь! Вот тебе и все поиски.

- Кто узнает?!

- У тебя шапка-невидимка есть?

- Нет.

- Там дневальный стоит!

- Ну и пусть себе стоит!

- Он нас выдаст.

- Если увидит!

- Он не слепой.

- А мы его отвлекем.

- Как?

- Голова есть - придумаем, - пообещал Антон. - А ребята нам еще и спасибо скажут.

- Одни тебе за слопанное печенье спасибо ска-жут, другие - за сворованное знамя. Не много ли? Спина не заболит?

- Посмотришь, - уверенно сказал Антон. - Ты из игры вылетел, потому и злишься. А, думаешь, они наигрались? Кончится "Зарница", пройдет немно-го времени и все еще захотят играть. А тут им - нате, получите! Знамя лагеря кто-то стыбрил. Вме-сто знамени записочку оставил: - "Ищите у синей качели". Они туда рванули, а там новая записочка.

- Не нравится мне такая игра. - Ромке совсем не светило вылететь из лагеря.

- Не дрейфь, я все придумал! Нас никто и не заподозрит! Мы раскладываем в лагере пять запи-сок - здесь, вот здесь две и здесь. Пока они от за-писки к записке носятся - мы далеко уйдем.

- Сначала со знаменем по лагерю из конца в конец мотаться, а потом еще в горы идти? Да нас в один момент засекут!

- Нет, ты сегодня определенно не хочешь ду-мать. Мы, может, это знамя и воровать-то не бу-дем!

- А карта, а записки зачем?

- Для игры, - сказал Антон. В голову ему со-всем неожиданно пришла сногсшибательная идея. - Мы знамя там же, в пионерской комнате спря-чем. Под матрасом у старшей вожатой. А запис-ками на ложный след наведем. Все будут думать, что знамя по-настоящему украли. Мы записки разнесем и в лагерь вернемся. А потом скажем - убитые были, скучали, загорать ходили, ничего не слышали, ничего не знаем. Ну как? Согласен на такое?

- Надо было так сразу и говорить, что знамя во-ровать не будем, - воспрял духом Ромка. - Раз ни-чего не воровали, то и выгонять не за что.

- Конечно не за что, - поддакнул Антон. - За шутки кто же выгоняет?

- Если за каждую шутку выгонять, в лагере ни-кого не останется, - убеждал себя Ромка.

- Даже сам Владимир Петрович иногда шутит.

- Ага! Мы в тот раз уголь в котельной таскали, кочегару Колбаскину помогали, идем потом на речку, а начальник и спрашивает: "Откуда, - гово-рит, - у меня в лагере негритята появились? Вроде не принимал. Надо проверить, в каком они отря-де." Я говорю ему: "Мы не негритята." А он. "Нет, братцы, шутите. По-моему, вы - самые настоящие негритята. Потому как на свиней вы еще меньше походите." Вот какой он шутильник.

- И никто его не выгоняет, - поддакнул Антон. - Можешь быть спокойным, он шутки понимает. Давай записки писать. Только печатными буквами старайся.

- Чтобы почерк не узнали, - догадался Ромка.

- И чтобы таинственней было. Так всегда в приключенческих фильмах герои делают.

- Герои! Скажешь тоже, - недоверчиво посмот-рел Ромка. - Послушаешь тебя, так и мы с тобой герои.

- Еще какие! - пророчески сказал Антон.