"Сомнамбула. Книга первая: Звезда по имени Солнце" - читать интересную книгу автора (Зорич Александр)Полина Волошина при участии Евгения Кулькова МарусяГлава первая. ПаникаВам знакомо чувство внезапной паники, которое возникает из ниоткуда, без видимых причин? Буквально за мгновение оно сводит вас с ума, разгоняет сердце до 240 ударов в минуту — кажется, будто оно сейчас взорвется. В голове туман, мороз по коже — и тут же жар и ужас, сковывающий, и в то же время заставляющий бежать? Панические атаки — главное психическое заболевание XXI века — еще сто лет назад не рассматривалось всерьез. Симптомы списывали на что угодно, только не на болезнь. Могли даже назвать симулянтом и лгуном, что вряд ли прибавляло оптимизма. Но, к счастью, однажды человечество признало — болезнь есть. И значит, ее необходимо лечить. На тот момент с этими ощущениями, так или иначе, сталкивался каждый десятый — и постепенно круг жертв становился шире, болезнь поражала всех без разбора, как гром среди ясного неба. Маруся стояла в центре огромного зала, заполненного людьми, где все куда-то торопились — кто на самолет, а кто с самолета на стоянки такси, рентомобилей, вертолетов и сверхскоростных поездов. Они бежали, задрав головы на табло, которые были развешены по всему зданию и призывали повернуть налево, или подняться на крышу четвертого корпуса, перекусить в кафе «Укроп и Петрушка», заплатить налоги или обратиться в кабинет срочной психологической помощи. На запястье Маруси была наклеена практически невидимая полоска прозрачного силикона — пластырь с миллионом тончайших иголок, через которые под кожу непрерывно вводился стопадреналин — препарат, блокирующий выброс адреналина, главного виновника панических атак. Пластырь не работал. Скорее всего, потому, что Маруся, как всегда, пропустила момент, когда его надо было сменить на новый. Маруся даже потерла его пальцем, словно пыталась выдавить остаток лекарства, как из тюбика, но пластырь не действовал, а паника подступала все сильнее, застревала пульсирующим комком в горле, мешала дышать. — Девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь… — Маруся принялась отсчитывать сотню в обратном порядке, как учил папа, — надо было сконцентрироваться на чем-то и переключить внимание, пока состояние не стабилизируется… — Девяносто шесть… Паническая атака продолжается всего несколько минут, но за это время человек переживает такой ужас, что… некоторые несчастные умудрялись прыгнуть под поезд или с двухсотого этажа, лишь бы прекратить пытку. Девяносто пять, девяносто четыре… Атаки могут преследовать вас всю жизнь, случаться по нескольку раз в неделю, но привыкнуть к ним невозможно. Их можно только принять как регулярную онлайн-конференцию родителей со школьными учителями. Да, вы можете ждать атаку, знать о ней, быть готовым, и все равно — каждый раз она будет нападать на вас внезапно. И именно в тот момент, когда вы на минуту расслабитесь и отвлечетесь на изучение шоколадных батончиков в витрине магазина, на просмотр новостей или на болтовню по коммуникатору. Девяносто три… Маруся старалась не смотреть на людей, она просто быстро шагала, глядя в пол, который был весь исчерчен разметкой, как автомагистраль. И дублировал сообщения с табло и панелей: предложение опробовать новый поезд — до центра за 8 минут (после того, как в Москве запустили вертолеты, администрации железных дорог пришлось несладко, и теперь они из кожи вон лезли, чтобы оттеснить конкурентов). Юридическая контора «Моменталь» (заключение и расторжение браков в течение 20 минут прямо в аэропорту), коктейль «Возрождение» (стволовые клетки с ванильным вкусом и пышной пенкой — дураки не переведутся никогда), «стопадреналин» пролонгированного действия… Маруся проследила взглядом, куда указывала стрелка, и свернула в аптеку. — Новые легкие — это легко! — обнадеживала силиконовая девица у входа и вдыхала кондиционированный воздух полной грудью огромного размера. Лет двадцать назад такие куклы продавались в специализированных магазинах, пока кому-то не пришла в голову мысль заменить ими промо-девушек. Вставить звуковой файл и моторчик, заставляющий расправляться пластмассовую грудную клетку, оказалось дешевле, чем нанимать живых студенток, в принципе, таких же безмозглых, но требующих все большую и большую зарплату. — Стопадреналин! — выпалила Маруся, облокачиваясь на прилавок и протягивая персональный жетон. Удивительно, но в аэропортах еще остались аптеки с настоящими фармацевтами. Говорят, Министерство здравоохранения «потеряло немало здоровья» на войне с Госкорпорацией «Ростехно», которая энергично лоббировала замену всех продавцов на автоматы. — Извините, но ваш счет заблокирован… Фармацевт напоминал настоящую доисторическую реликвию, словно подчеркивая проблему исчезающего вида — древний старичок в белом пластиковом халате, больше похожем на мешок для мусора. — Заблокирован? Старик погрузил жетон в считывающее устройство и отрицательно замотал головой. — Возможно, у вас закончились средства… Средства были, в этом Маруся не сомневалась, но почему жетон не сработал? Оттого, что лекарство оказалось недоступным, паника только усилилась. Маруся почувствовала, как на глаза навернулись слезы, ком в горле разросся, причиняя ощутимую боль. — Пожалуйста, мне очень нужно… — Вы можете воспользоваться кабинетом срочной психологической поддержки. — Мне не нужна поддержка, мне нужен пластырь! — Извините, но ваш счет заблокирован… Зачем надо было оставлять живых продавцов, если, по сути, они ничем не отличались от бездушных автоматов. — Мне очень плохо, пожалуйста. Я вам дам часы, это настоящее... — Кабинет срочной психологической поддержки находится…Маруся резко развернулась и выбежала из аптеки, случайно задев куклу у дверей. Девица упала силиконовым лицом в пол, но самоотверженно продолжала работать: после каждого вдоха ее голова приподнималась и бессмысленно тыкалась носом в кафель, упрямо твердя: «Легко, легко, легко…» Бежать! Эта мысль возникла в голове, как вспышка. Главное — не оборачиваться. До конца зала, не заходить в лифт! Почему? Не заходить! Значит, по ступеням вниз, на первый уровень, там по коридору в гостиничный сектор, бесконечная стойка ресепшн, за ней отделение связи, лестница вниз в кинотеатр или направо по коридору — магазины. Вниз! Маруся ни на секунду не задумывалась куда бежать — думали ноги. Сейчас они управляли движением. Кабинет срочной психологической поддержки — смешно, он будто сам выбежал навстречу. Мимо! 36 кинозалов. Дальше! Туалеты, санчасть, магазины — Маруся внезапно оказалась на этаж выше, чертова планировка; и снова лестница вниз. Этот высокий седой человек, который сейчас стоял к Марусе спиной, человек, который бежал за ней и которого она догнала первой, — чего он хотел? Маруся точно запомнила его лицо, невероятно бледное, с яркими голубыми прожилками на висках и на шее, прозрачный… Лицо? Но ведь она никогда не видела его раньше. Какая-то доля секунды — и седой обернулся, но Маруся уже бежала назад. Опасность. Этот человек представлял для нее опасность и в здании он был не один. Купить билет и спрятаться в кинозале? Жетон не работает. Позвать на помощь? И как объяснить? Позвонить? Маруся нащупала в кармане куртки коммуникатор и нажала на кнопку. — Ваш номер заблокирован… Маруся нажала кнопку еще и еще… — Обратитесь в службу поддержки, либо… Вниз, через два пролета стоянка рентомобилей. Садишься в любой, вместо ключа зажигания и документов — все тот же жетон. Кнопка старта и красная мигающая надпись. ИЗВИНИТЕ, ВАШИ ПРАВА ЗАБЛОКИРОВАНЫ. Не оборачиваться. Не смотреть в зеркало заднего вида, потому что он уже там. Не паниковать и не думать. Просто бежать. До конца зала, там около ста выездов, перепрыгнуть шлагбаум и вверх по резиновой ленте на первый уровень, оттуда лифт вниз, лифт и без вариантов — большой светлый зал сверхскоростных поездов, турникет и служба безопасности. Персональный жетон. Персональный жетон — ваше все. Удостоверение личности. Водительские права, банковский счет, медицинская карта, страховой полис, ключ зажигания, ключи от дома, доступ в компьютерную систему… Билет на поезд, в конце концов! ИЗВИНИТЕ, ВАШ СЧЕТ ЗАБЛОКИРОВАН. Какой-то идиот придумал сделать на турникетах звуковое оповещение заблокированных пользователей. Эти штуки начинали реветь как сирены и разве что не хватали тебя в свои цепкие объятия. — Позвольте ваш жетон? Служба безопасности должна реагировать на подобные происшествия. Заблокированный пользователь — это не просто человек без билета, он преступник. Непонятно, что вообще надо совершить, чтобы тебя заблокировали — убить президента? Маруся никого не убивала, и, кроме того, очень не хотела, чтобы убили ее, поэтому она преодолела препятствие так же, как шлагбаум… а теперь со всех ног к поездам… ослушаться службу безопасности — паршивая история даже для дочери дипломата. Обратный отсчет от десяти. Девять, восемь, семь, шесть — не больше трех шагов до двери поезда. Пять, четыре, три, заряд электрошока между лопаток и — лицом в пол. Как та силиконовая кукла. Маруся сидела в небольшом кабинете с зеркальными стенами и пыталась сконцентрироваться и сообразить, что тут вообще происходит. Мысли разбегались, а все внимание уходило на изучение перламутрово-белых ботинок капитана службы безопасности. — Гумилева Мария Андреевна... Так? Маруся очнулась и наконец-то оторвала взгляд от капитанской обуви. — Две тысячи пятого года рождения... Пятнадцать лет? — Четырнадцать. Капитан пробежался пальцами по сенсорному экрану и открыл файл с таблицей прилетов и отлетов. Яркое излучение монитора высвечивало лицо офицера: его глаза были прозрачными, словно стеклянные шарики. — Цель вашего визита в Москву? — Я здесь живу. — Вы здесь живете… — повторил капитан. — А в Сочи? — Бабушка. Сильнее всего болело правое плечо, как будто весь удар пришелся именно на него. Наверно, как-то неудачно подвернула руку, когда падала. — И что вы там делали? В Сочи? — Отдыхала. Сейчас ведь летние каникулы. — А почему вернулись? Эти прозрачные существа, похожие на людей, но не люди, кто они? Привидения? Призраки? Смешно… сейчас собственный страх казался фантазией, и в то же время можно было поклясться, что они были, и даже сейчас, в эту минуту, они есть и они есть где-то рядом, за этой стеной, смотрят на нее. Маруся чувствовала… — Почему вы вернулись в Москву? — Хотела отметить день рождения с друзьями. Капитан сверил информацию с данными на компьютере и слабо кивнул. На мониторе замигало входящее сообщение — клик и очередная таблица. Правда, скорее это было похоже на кассовый чек, в котором четко отражалось, когда и где Маруся пользовалась жетоном. Вот она вышла из дома в Сочи, оплатила такси, купила сок, прошла регистрацию, купила кофе и булочку, купила журнал, купила резиновую уточку (о боже!), скачала музыку... Ничего криминального, если не считать уточки. Села в самолет, прилетела, прошла регистрацию... Жетон отражал каждый шаг — сканеры считывали информацию, даже когда он просто лежал в кармане или в сумке. В 2012 году правительство пыталось ввести закон об обязательном вживлении микрочипа: тот же жетон, но размером с букашку, однако идея не прошла — люди оказались морально не готовы к такому вмешательству в свои организмы. После скандальных дискуссий решено было отказаться от принудительной «вакцинации». Пришлось вернуть привычный жетон, но с некоторым усовершенствованием — теперь на нем был сенсор, который определял «хозяина» по ДНК, так, чтобы никто чужой не смог воспользоваться твоим кодом, плюс, при утере, жетон можно было восстановить в любой точке любого города — вас просто идентифицировали и выдавали новый. — Ваш идентификационный код был заблокирован в десять часов тридцать восемь минут. Попытайтесь вспомнить, что в этот момент происходило? — Я прилетела... — Так… — И у меня закончился пластырь. Капитан достал из кармана бумажную салфетку и промокнул лицо. — Вы хотите сказать, что используете лекарственный препарат, чтобы не волноваться, и что вы часто испытываете гнев. — Я так не сказала. — Но это так? — Ну, я, конечно, злюсь… — Это как-то связано? Ваше состояние и вспышки гнева. Вы испытываете гнев в момент волнения? — Я… — Если в момент прилета действие вашего пластыря закончилось, и вы забеспокоились, могло ли это спровоцировать агрессию с вашей стороны? — Что? Казалось, будто офицер подводит к чему-то, к какому-то выводу, цепляется за слова и увязывает их в одну логическую цепочку… — Вы пытались оказать сопротивление службе безопасности... — Ничего я не оказывала! — Тогда почему вы убегали? Маруся не нашлась, что ответить. От службы безопасности она убегала по инерции, без какой-либо причины. Но попробуй это объясни. — Вы заходили в аптеку? — Да. — В какое время это произошло? — Не помню... — Хорошо. Что было дальше? — Я не смогла оплатить покупку... — Дальше? — Вышла из аптеки. — Куда вы побежали, когда вышли из аптеки? — Я... — Почему вы стали убегать? Вопросы стали сыпаться с такой скоростью, что Маруся не успевала подумать, прежде чем ответить. — Не знаю. — Почему вы убегали? — Показалось, что за мной кто-то следит. — Вы заметили что-то странное, что вас напугало? — Нет... Ничего не заметила. Просто побежала. — Вы сказали, что вам показалось, будто за вами кто-то следит. — Ну да. У меня была паническая атака, я же говорю... — Маруся снова протянула руку с пластырем, — закончился пластырь и у меня, видимо, был выброс адреналина или чего-то там, мне стало плохо, я очень занервничала и мне показалось, что за мной кто-то следит — я не знаю, почему мне так показалось. И потом мне показалось, что там был какой-то человек с прозрачной кожей... Капитан развернулся и посмотрел Марусе в глаза. — Нам придется провести анализ крови на наличие наркотических веществ. Маруся кивнула. Безумие какое-то вся эта история. Адреналин, пластырь, страх... Оправдываться было бесполезно — все оправдания звучали бредом и вызывали еще большие подозрения. Маруся вспомнила сцену из какого-то старого фильма, который они с папой смотрели в прошлом году — там обвиняемый сказал, что будет хранить молчание, пока не приедет его адвокат. У Маруси не было адвоката, но зато был папа. Так и сказать? Но тогда это подтвердит, что Маруся в чем-то виновата, а ведь она ничего плохого не сделала... Уж лучше отвечать на все вопросы — скорее всего это недоразумение вскоре разрешится и ее отпустят. — Опишите подробно, что вы делали в аптеке. — Я шла, увидела указатель, зашла в аптеку. Там был старик, который отказался продавать мне пластырь, потому что у меня был заблокирован счет, и я не могла оплатить покупку. Я стала просить его дать мне пластырь в обмен на часы, потому что мне правда было очень плохо, и я была готова на все, что угодно... — Даже на убийство? Маруся улыбнулась. На мгновение она почувствовала себя в безопасности — если капитан шутит, значит все не так страшно. Но потом она посмотрела в его глаза и радость улетучилась. — Мы восстановили время по камерам слежения. Сразу после вашего ухода был обнаружен труп фармацевта... — Что?! — И единственное, что нас интересует, это способ, которым вы смогли сжечь человека за несколько минут практически дотла… Камера находилась на нулевом уровне, там же, где располагалась стоянка рентомобилей, вход в метро и дешевые отели. Сейчас, в спокойном состоянии, если это состояние можно было назвать спокойным, Маруся наконец-то обратила внимание на новый дизайн подземного этажа — имитирующее асфальт напольное покрытие, по обе стороны настоящие уличные фонари с теплым оранжевым светом, деревья в кадках, газоны и шум прибоя из невидимых динамиков. Расслабляющая атмосфера, будто прогуливаешься по набережной, если не считать наручников и пару конвоиров. — Мы связались с вашим отцом… Фальшивые дорожные знаки указывали направление движения, места для парковки, ограничивали скорость. На перекрестках торчали фальшивые светофоры. — Через пару минут к вам придет психолог и задаст несколько вопросов… Напротив подземного мотеля обосновался корейский ресторан с табличкой «Место для выгула собак», и Маруся вспомнила, как они с классом летали в Сеул прошлой весной, и как она сломала мизинец, поскользнувшись в бассейне. — Вы слышите меня? Вот вам четырнадцать лет. Вы только что вернулись с отдыха, где прекрасно провели время с друзьями. Ваша кожа все еще соленая от морской воды, потому что этим утром вы плавали, и кажется, что волосы на затылке не просохли, и вы немножко влюблены… И вот вы сидите на допросе и вас обвиняют в убийстве. Заставляют снять одежду. Потрошат сумку. Берут кровь. Вкалывают успокоительное. Вот вас ведут в камеру и задают дурацкие вопросы. Конечно, Маруся слышала, но отвечать не хотелось, поэтому за нее ответил кто-то другой. — Оставь ее в покое. Маруся почувствовала невыносимую усталость, будто она не спала неделю или даже больше, шум прибоя убаюкивал, кондиционеры гнали воздух, глаза слипались — В камере есть коммуникатор для внутренней связи. В случае необходимости вы можете связаться с нами. Маруся опустилась на кровать и моментально уснула. Интерьер аэропортовской тюрьмы она оценить не успела, но, судя по звуку, там была работающая телевизионная панель. — Беги! Маруся перевернулась на спину и открыла глаза. — Сейчас же! Срочно! На другой конец света, под землю, на Луну, куда угодно. Ты не представляешь, на что способны эти люди… Маруся обернулась на звук. На экране телевизионной панели мокрое от пота лицо таращило глаза и умоляло бежать кого-то — кого, не видно было: — Твоя смерть — это еще не самое страшное, что может с тобой случиться… Пульт на прикроватном столике, значит, телевизионная панель старая и голосового управления у нее нет. Тянуться лень, но слушать этот бред казалось еще невыносимее. Маруся переключила канал. — Поистине бесценна… Теперь на экране появилась лысая говорящая голова, прикрепленная к плечам в полосатой рубашке. Внизу бегущей строкой проносилось известие о похищении Сикстинской Мадонны из дрезденского музея. — Мы пока не можем объяснить, каким образом грабителям удалось… Маруся услышала шаги за дверью, бросила пульт и притворилась спящей. Меньше всего ей хотелось отвечать на вопросы. — Мария? Женский голос. Очень мягкий, почти нежный. Маруся услышала, как дверь закрылась, потом осторожные шаги мимо кровати, к изголовью, потом замолчала телевизионная панель. — Вы слышите меня? Маруся приоткрыла один глаз. Перед ее кроватью стояла женщина в форме, видимо, тот самый психолог, который собирался прийти через пару часов. Бывают такие женщины, чью половую принадлежность можно определить только по голосу. Высокая, худая, с короткой стрижкой. Ни грамма косметики, тонкие черты лица и какая-то странная сухость, будто ее прогнали через вакуумную машину, и та откачала из нее всю жидкость. Даже кожа на ее лице выглядела словно пересушенная бумага. Маруся задумалась о том, что будет, если такую женщину бросить в бассейн? Сколько литров воды она впитает, и до каких размеров увеличится? Возможно, тогда у нее появились бы и грудь, и губы, и… — Как вы себя чувствуете? Маруся села и дотянулась голыми ступнями до холодного пола. Женщина придвинула ей тапочки. Как мило. — Вас что-нибудь беспокоит? — Да. Женщина пододвинула кресло и села напротив. В ее взгляде было столько трепета и заботы, что хотелось сразу же довериться и поделиться самым сокровенным. — И что же? — Как грабителям удалось похитить Сикстинскую Мадонну? — Какую мадонну? — женщина-губка нахмурилась, и ее высокий лоб превратился в гофрированную рисовую бумагу. — Сикстинскую. У нее ведь столько степеней защиты… Женщина-губка замолчала. Забота и трепет в ее глазах сменились на ледяное спокойствие. — На вашем месте я бы думала о том, сколько степеней защиты у вас. Ничего приятного в ее голосе уже не было. — Как вы определили, что я заходила в аптеку? — По камере слежения. — Значит, камера показала, как я выходила из аптеки и что именно там происходило. Казалось, будто именно этого вопроса она и ждала. — Запись стерта. — С какого момента? — С момента, как вы туда зашли. Маруся сунула ноги в тапки. — И вы думаете, что это я ее стерла? Убила и стерла? За несколько минут? — Мария, вас пока никто ни в чем не обвиняет… — сморщились впалые щеки женщины-губки. Видимо, таким образом она улыбалась. — Мы вообще не считаем вас причастной… — Поэтому посадили в тюрьму? — Это не тюрьма. Маруся осмотрела комнату. Больше похоже на отель, только вот замки — снаружи. — Папа приехал? — Он скоро подойдет. — А кормить здесь будут? Женщина-губка открыла папку и пробежалась глазами по тексту, сделав вид, что не услышала вопроса. — Мы не смогли установить причину, почему ваш жетон оказался заблокирован… — Может быть, он просто сломался. — Жетоны блокируются только в случае, если человек представляет собой опасность, думаю, вы знаете об этом… — Я… — Таким образом, можно парализовать свободу передвижения…— Это я уже заметила… — И облегчить поимку преступника. — Я не преступник! Женщина-губка резко захлопнула папку. — Тем не менее вы понимаете, что попытки побега бессмысленны. — Но я не собираюсь никуда бежать. — Единственная организация, которая может заблокировать идентификационный жетон, это госбезопасность, мы связались с ними, и они подтвердили, что ваши права были аннулированы… Но по какому-то странному стечению обстоятельств вашего дела не нашли, и мы думаем… Маруся отвернулась и стала смотреть в стену. Идентификационный жетон, госбезопасность, аннулированы, бессмысленны, парализованы — все, что говорила эта женщина, смешалось в одну большую кучу непонятных слов. Было совершенно очевидно, что произошла ошибка, и совершенно неочевидно, как доказать, что ты здесь ни при чем. — Отложим это. Сейчас я хочу выяснить, что именно произошло в аэропорту. Вы выбежали из аптеки крайне испуганной, и согласитесь, это подтверждает… — Что это подтверждает? Маруся снова включилась в диалог, но теперь «сушеная психологичка» вызывала у нее чувство, близкое к ненависти. — В вашей крови высокое содержание адреналина. — У меня была паника. — Это могло быть вызвано сильным переживанием… — Видите пластырь? Я налепила его два дня назад. Если я налепила его задолго до того, как это случилось, значит, я знаю, что выбросы адреналина случаются у меня НЕ по причине сильного переживания, а потому, что они случаются! — Да. Но это не отменяет вероятности того, что выброс адреналина случился по причине сильного переживания. Маруся закрыла лицо руками. В домике. Закрылась от всего и от этой мутной тетки тоже. — Сейчас мы проведем тест вашей мозговой активности. Допустим… допустим, в аптеке произошло страшное убийство, и Маруся его увидела. Допустим, на ее глазах человека сожгли заживо, потом стерли запись видеокамеры, потом… Кто были эти люди с прозрачной кожей и почему они за ней следили? Почему заблокировали жетон? Почему это все происходит? Почему не появляется папа? И почему тут такой холодный пол? — Это не больно. Просто ложитесь и закройте глаза. Я прилеплю маленький датчик и задам несколько вопросов. Неприятный писк заставил ее заткнуться. Женщина-губка встала со стула и открыла дверь. Потом она вышла, а вместо нее зашел капитан в белых ботинках и папа. Папа сразу же с порога подмигнул. Это внушало надежду на скорое освобождение, поэтому Маруся подмигнула ему тоже, чтобы показать, что она в порядке и не стоит волноваться. — Ты как? Маруся улыбнулась. — Мы восстановили запись видеокамеры из магазина напротив. При развороте она захватывает кусок аптеки… Папа выдержал паузу и посмотрел на капитана, будто ожидая от него продолжения рассказа, но капитан молчал, насупившись, словно кто-то серьезно его обидел. — Ну, в общем, видно, что когда ты ушла, аптекарь был еще жив. — А они не могли восстановить эту запись раньше? — Ну, тогда бы им некого было задерживать. — Я уже объяснял… — наконец-то вступил в разговор капитан, — что сегодня были повышенные меры безопасности. Вы сами видели, что… — Что видел? Толпы фанатов? Маруся вспомнила, что в зале ожидания и правда толпились какие-то странные люди с плакатами, но в тот момент ей было не до них, потому что за ней гнались еще более странные люди… — У нас было распоряжение… — Я не понимаю, как моя дочь связана с вашим распоряжением. — Каждый раз, когда он появляется на людях, творится нечто очень… очень сложное. А тут еще этот труп. Маруся переводила взгляд с папы на капитана и пыталась понять, о чем идет речь, но по обрывкам фраз понять было невозможно. — А кто прилетел? Офицер вздохнул и перевел взгляд на Марусю. — Нестор. — Нестор?! Экстрасенс? И что, он так просто летает обычными самолетами? В смысле… вот так со всеми? — Это была какая-то акция… — Черт с ним, с Нестором, — прервал разговор папа. — Вы задержали мою дочь, не имея на то никаких оснований. — Но у нее был заблокирован жетон! — С жетоном я разберусь, — сухо отрезал папа и обернулся к Марусе. — Пойдем, заберем твои вещи… Маруся встала и, как в детстве, взяла папу за руку. Больше всего ей сейчас хотелось обнять его и расплакаться, но в четырнадцать лет девочки не плачут. Ну, или им так кажется… |
||
|