"Норки!" - читать интересную книгу автора (Чиппендейл Питер)


ЧиппендейлП. Норки!: Роман / Пер. с англ. В. Гришечкина. — М.: ТЕРРА—Книжный клуб, 2002. — 576 с. — (Заповедный мир).

Роман «Норки!» — злободневная, острая и жестокая «звериная» фэнтези — является выдаюшимся дебютом Питера Чиппендейла. Роман написан с такой страстью, юмором и поразительным проникновением в суть политических интриг, что это делает его сравнимым со «Скотным двором» Дж. Оруэлла, но в 90-е годы.

В этой книге соединилось все, чего, по словам Томаса Вулфа, недостает в современных романах: трагикомизм, диккенсовское богатство характеров, столкновение разных культур.

Peter Chippindale«mink!»

Издательство выражаетблагодарность литературному агентству Эндрю Нюрнберг

Перевод с английского В. ГРИШЕЧКИНА

© 1995 by Peter Chippindale

© В. Гришечкин. Перевод, 1999

© Издательство «Азбука».Оформление, 1999

© ТЕРРА—Книжный клуб, 2002


Питер Чиппендейл. Норки!

Глава 5. ПИРОЖКИ С СОБАЧАТИНОЙ

Наблюдая, как Мега на игровой площадке легко расправляется с очередным соперником, Массэм то и дело хмурился.

— Боюсь, он превратился в законченного драчуна и хулигана, — вздохнул Вождь, увидев, как Мега совершает решительный бросок к загривку соперника. — А знаешь почему, Габбла? Дело ведь не в размерах и не в силе. Просто он умеет предугадать каждый следующий ход.

Пока он говорил, Мега исполнил безупречный двойной нельсон, со всей силы припечатав противника к земле.

— Да, он сумеет за себя постоять, — неохотно согласился Габбла.

Двое Старейшин выбрали для наблюдений за Мегой тот самый период, когда выявляется окончательный рейтинг среди юниоров. И ни тому ни другому не понравилось то, что они увидели.

— Нужно что-то с этим делать, Габбла, — брюзгливо продолжал Массэм и наморщил нос. — Он поднимается все выше и выше. Разумеется, ни к одной семейной, состоящей из братьев и сестер стайке он присоединиться не может — родители все еще выполняют наш приказ и не разрешают своим детям общаться с ним. Кроме, разумеется, Атары. Ее дочь, похоже, весьма интересуется Мегой, и это тоже мне очень не нравится. Эта Мата — явная смутьянка. Но самое неприятное, Габбла, это то, что его еще никто не победил, верно?

— Боюсь, что так, Вождь.

Габбла был осведомлен об успехах Меги гораздо лучше, чем Массэм.

— Мега — самец,— терпеливо напомнил он.— Вы же знаете, Вождь, как это бывает. Установление иерархического порядка внутри возрастной группы — это естественный процесс, который мы не можем изменять по собственному произволу.

— Не понимаю, почему нет! Мы ведь управились уже не с одним естественным процессом, — сердито откликнулся Массэм.

Габбла почел за благо подавить свое раздражение. Все было далеко не так просто, как казалось стареющему Вождю. Габблу назначили официальным Глашатаем Совета Старейшин за умение убедительно и хорошо говорить, так почему же Массэм каждый раз ожидает от него готового совета, какого-то волшебного средства, с помощью которого можно решить неразрешимую проблему?

— Ты заметил, что Мега не хвастает своей силой? — еще более ворчливым тоном осведомился Массэм. — Он позволяет себе использовать свое преимущество только в состязаниях. Но недавно он такую невероятную штуку выкинул — лично я весьма озабочен. Молодняк травил Психо — ну, этого мерзкого недоноска, что шпионит для нас, — и Мега вмешался и спас его. Я не знаю, сам ли он до этого додумался, или мать

научила — всем нам хорошо известно, какая она, эта Шеба, — однако это не может не внушать тревоги. И таких «добрых» поступков за Мегой числится уже несколько. Он вербует сторонников — вот что я скажу. После своего чудесного спасения Психо просто прилип к нему.

Габбла вздохнул. Как и Вождь, он с крайним подозрением отнесся к неожиданно возникшей симпатии между Мегой и Психо — этим худосочным подростком. Коротышка Психо был настоящим изгоем, его не любили даже родители, и вот теперь он и Мега расхаживали парочкой по игровой площадке — Габбла видел это своими собственными глазами. Сам Глашатай считал, что этих двоих связывает положение отверженных, но он не был уверен, способен ли Массэм это понять.

— И еще одно: что нам делать с Макси? — проговорил Массэм.

Габбла снова вздохнул. Макси, находившийся на противоположном от Психо конце иерархического спектра, был еще одной проблемой, которую Вождь был рад переложить со своих на его плечи.

— Может быть, Макси и туповат, Габбла, но он очень силен, — продолжал Вождь. — Ему уже давно пора было помериться с Мегой силой, но он глядит на него исключительно снизу вверх. Говорю тебе, Габбла, мне не нравится, как идут дела в колонии. С самого начала наша идея заключалась в том, чтобы обеспечить полную изоляцию Меги. Он должен был остаться таким же чужаком, как и его мать.

— Кому же это понравится, шеф? — откликнулся Габбла. — Но вспомните, я только недавно посвятил его в нашу доктрину, посвятил вместе со всеми остальными. Не беспокойтесь, скоро он станет покорным.

Массэм с сомнением во взгляде прислушивался к громким приветственным крикам молодых норок. Мега неподвижно стоял над своим противником, который, разведя в стороны все четыре лапы, подставлял ему незащищенное брюхо в знак того, что сдается. Макси глядел на Мегу с обожанием, а рядом корчился от восторга Психо.

— Боюсь, Габбла, наш Мега поверг в прах еще одного соперника.

«Почему этот старый мешок с дерьмом так мрачно смотрит на вещи?» — спросил себя Габбла и встрепенулся, когда молодые скопом бросились к сетке, не спуская глаз с дверей сарая.

— Горчица! — возбужденно кричали они. — Горчица пришла!

Габбла насторожил уши. Принадлежащая Хранителю горчично-желтая лабрадорша играла важную роль в его программе Посвящения молодых норок, однако в последнее время она, как назло, не забредала в сарай.

— Вот тебе возможность произвести на Мегу еще более сильное впечатление, — проворчал Массэм.

— Конечно, шеф, — подхалимски поддакнул Габбла. — Если позволите, я оставлю вас, чтобы использовать ее как можно полнее.

С этими словами Габбла тоже устремился к сетке, чувствуя огромное облегчение от того, что может расстаться с этим старым пердуном.

Он даже побежал, торопясь успеть к месту событий, пока кто-нибудь из молодняка не начал разговор первым. Габбла уже предупреждал молодых норок, что только он имеет право разговаривать с собакой Хранителя. «Слушая нашу беседу, — говорил он им, — вы сумеете лучше понять силу и глубину привязанности, которые Хранитель питает не только к нам, норкам, но и к другим животным. Например, он регулярно берет свою собаку в Счастливую Страну, куда все вы попадете однажды, если будете соблюдать законы колонии. Горчица лучше, чем кто-либо, сумеет рассказать вам, как там чудесно».

Мега первым добежал до проволочной сетки и прижался к ней. Рядом с ним тут же оказалась Мата, и они вместе уставились на невиданное животное. Когда-то давно Горчица уже забредала в сарай, но они тогда были слишком малы, чтобы оценить ее по достоинству.

— Какая большая, Мега! — прошептала Матз. — А как странно она пахнет, ты не чувствуешь?

— От нее просто воняет, — отозвался Мега и сморщился, подумав о том, как мало этот запах отличается от привычного норочьего запаха или — если называть вещи своими именами — от запаха уборной. Желтая шкура собаки была покрыта корочками засохшей грязи и, если только он не ошибся, кой-чего похуже.

— Да она вся перемазалась в дерьме, Мата! — прошептал он с недоумением.

Мата была потрясена еще больше, чем он. Как-никак, они с Горчицей принадлежали к одному полу.

— Как это отвратительно! — отозвалась она, все еще не веря своим глазам и носу. — Она совсем не такая, как Пуссли!

Кошка Пуссли регулярно появлялась в сарае, но норки никогда с ней не заговаривали. Габбла разъяснил, что это вкрадчивое и хитрое существо является заклятым врагом норок, и строго-настрого запретил им обращать на Пуссли внимание. Впервые увидев ее свирепую морду и острые зубки, Мега и Мата пришли в недоумение; по крайней мере, внешне Пуссли была очень похожа на них самих, хотя в отличие от буро-коричневых норок ее шкура представляла собой в высшей степени бессистемное смешение черного и рыжего цвета.

Но тут Пуссли заговорила, и они начали понемногу понимать, что имел в виду Габбла.

— Ну, как поживаете, мои дорогие? — промурлыкала она, с вызывающим видом расхаживая по проходу и поглядывая на них своими узкими зелеными глазами. — Все сидите по клеточкам, да? И ничто не изменилось, так? Позволю себе напомнить вам — почему. Да потому, что вы все — низшие существа, особенно по сравнению со мной, кошечкой. Да, да, дорогие мои, я вижу, что вам это не нравится, но так оно и есть, и с этим ничего не поделаешь. Мы, кошки, настолько умны, что даже ваш Хранитель признает это. Например, он верит, что у меня не одна, а целых девять жизней. Я даже слышала, что его предки когда-то поклонялись кошкам. Должно быть, вы знаете, что Хранитель и

в особенности его жена любят меня до безумия, холят, лелеют и балуют.

Что касается вас, норок, то вы такой грубый и глупый народ, что человек волей-неволей вынужден держать вас в этом грязном сарае, в этих отвратительных клетках, где — как он совершенно правильно рассудил — вам самое место!

Так позвольте мне подвести неутешительный итог, мои дорогие: ваша беда в том, что вы, норки, далеки от совершенства, вы просто ничтожества, или как говорим мы, кошки, мур-ра!

Сказав это, Пуссли удалилась, презрительно вздернув рыжий с черными полосками хвост.

Но собака — это было совсем другое дело, и, памятуя об объяснениях Габблы, молодые норки с готовностью расступились перед Глашатаем, который, отдуваясь, спешил к сетке.

— Здравствуй, Горчица, рад тебя видеть! — приветливо окликнул он собаку. — Как поживает твой Хозяин?

— Спасибо, очень хорошо, — вежливо сказала Горчица.

— Ты любишь своего Хозяина, Горчица?

— Конечно. И Хозяйку тоже. Они оба так добры ко мне! Кто-кто, а они-то знают, чего нам, животным, надо.

— Безусловно, — согласился Габбла и несколько раз выразительно кивнул, обращаясь к собравшимся вокруг него молодым норкам. — Под «Хозяином» Горчица подразумевает нашего Хранителя, — пояснил он громким театральным шепотом для самых недогадливых.

Желтая собака от природы была животным дружелюбным и общительным, но за пределами сарая она могла поговорить разве что с Пуссли, которая, считая себя высшим существом, беседовала с ней, сидя высоко на заборе. Прокрадываться же в сарай к норкам было вдвойне интересно еще и потому, что это было ей строжайше воспрещено. К сожалению, в последнее время ей почти не предоставлялось такой возможности. Сначала Хозяйка взяла ее с собой в долгую поездку, потом Хозяин был настолько занят, что держал Горчицу под

замком в доме, и только сегодня — после сытного обеда — он взял свою любимицу в чудесный лес.

Правда, по возвращении Хозяин не пустил собаку в дом, потому что она вывалялась в грязи. Сначала безутешная Горчица долго лежала на крыльце, гадая, когда же Хозяин наконец сжалится и пустит ее в теплый дом. Потом в доме зазвонила одна хитрая штука с колокольчиком внутри, и Хозяин с Хозяйкой неожиданно уехали куда-то в грохоталке. От скуки Горчица решила пройтись по двору и обнаружила, что ворота норочьего сарая открыты.'

Глядя на любопытные мордочки, на горящие жадные глаза, обращенные к ней, Горчица невольно подумала, как все они, в сущности, похожи на Пуссли. Впрочем, норки были гораздо дружелюбнее, чем кошка, в особенности тот толстый самец, который всегда разговаривал с ней. Вот и сейчас он, похоже, был крайне рад видеть ее.

— Скажи, что интересного совершил Хозяин в последнее время? — полюбопытствовал толстяк.

— Спасибо за вопрос, — с готовностью откликнулась Горчица. — Мы с ним только что вернулись из чудесного леса. Это там я так испачкалась.

«Что за отвратительное, глупое животное», — подумал Габбла. Впрочем, то, что Горчица побывала в лесу, было для него большой удачей.

— Ты имеешь в виду Счастливую Страну? — уточнил он с фальшивым восторгом в голосе.

Горчица помахала хвостом и кивнула. Самец, который разговаривал с ней, всегда называл лес Счастливой Страной, и она ни разу ему не возразила. В конце концов, для нее лес был действительно счастливым местом.

— Как тебе везет, Горчица! Скажи, Счастливая Страна все так же прекрасна?

— Да, она прекрасна и даже стала еще лучше.

— Расскажи нам о Счастливой Стране, Горчица. Жирный зверь, который задавал вопросы, похоже,

никогда не уставал слушать ее подробные отчеты о прогулках с Хозяином, а Горчица не уставала снова и снова живописать известные ей детали.

— Это очень красивый и густой лес. Он такой большой, что я так и не нашла, где он кончается. В лесу растут кусты, маленькие и большие деревья, между ними травянистые поляны, и все это тянется, насколько хватает глаз. Некоторые деревья просто гигантские — особенно то, которое растет на самой большой поляне прямо в середине леса.

— А кто там живет, Горчица?

— Всякие существа, и их там великое множество. Во-первых, это птицы — фазаны, голуби, грачи, сороки, зяблики, галки, малиновки и даже страшный филин, голос которого я слышала один или два раза. На земле и под землей живут миллионы крошечных живых существ: мыши, землеройки, полевки, крысы — эти, впрочем, довольно противные, а еще звери покрупнее: ежи, ласки, лисы и барсуки. Эти слишком велики даже для меня. Ну и конечно, в лесу тьма-тьмущая кроликов. Эти ушастики нравятся мне больше всего. Вы бы видели, сколько их нор я разрыла! Только сегодня, когда мы с Хозяином шли по Тропе, я увидела этих кроликов не меньше сотни! Одного я даже преследовала и загнала так далеко, что чуть было сама не потерялась. — Ее кроткие глаза заблестели при этом воспоминании.

— Но ты поймала его, Горчица?

— Если вас это интересует, то нет, вернее, не совсем, — нерешительно проговорила Горчица, припоминая, что на каком-то этапе дело обстояло как раз наоборот. С тех пор она не переставала спрашивать себя, что сделало того кролика таким агрессивным. — Но кролик был достаточно близко, — поспешно добавила она, нисколько не погрешив против истины.

— Молодец, Горчица! Ты смелая собака, — одобрительным тоном проговорил Габбла, удивляясь про себя, как столь жалкое и трусливое существо умудряется так долго оставаться в живых. — Река, — напомнил он, заставляя Горчицу перейти к следующей теме.

— К реке Хозяин обычно водит меня после леса, чтобы я как следует почистилась, — послушно пояснила Горчица. — Но сегодня уже после этого я вывалялась

в траве, в которую случайно попало несколько коровьих лепешек.

— Это мы заметили, — сухо кивнул Габбла. Горчица криво улыбнулась.

— Река, — твердо повторил Габбла, и ее улыбка тут же погасла.

— О, прошу прощения, — извинилась она. — Река очень широкая и такая глубокая, что иногда я не могу достать до дна. Сегодня там было очень много воды, и вся она была бурая от грязи, так что мне пришлось плавать изо всех сил, чтобы доставать палки.

— Как насчет рыб?

— Там полно рыб. Я видела, как они выпрыгивают из воды, и некоторые из них были длиной с мою лапу. Кроме того, по реке плавают утки, я сегодня их вспугнула. А в камышах водятся цапли. В прошлый раз я даже видела одну…

— Значит, в Счастливой Стране по-прежнему все отлично, так, Горчица?

— Лучше, чем когда-либо. Честное слово — лучше!

— Мы все очень рады слышать это, верно я говорю?

С этими словами вопрошавший повернулся к своим соплеменникам и выразительно затряс головой.

— Вот, теперь вы сами слышали о Счастливой Стране из уст существа, которое побывало там. Как видите, она в самом деле такая, как мы вам рассказывали, и даже лучше. Разве не счастливица эта Горчица, которую так любит наш добрый и заботливый Хранитель?

С этими словами он улыбнулся, глядя прямо на Мегу, но тут случилась удивительная вещь: его властный взгляд впервые дрогнул и сам собой уперся в землю, не выдержав ответного взгляда блестящих черных глаз молодого самца.

После ухода собаки остальные норки довольно скоро разошлись, и только Мега и Мата продолжали неподвижно сидеть у решетки, глядя на большое мокрое пятно, оставшееся на полу в том месте, где сидела

Горчица. Довольно долго оба молчали, боясь нарушить ощущение душевной близости и понимания.

— Ну, Мега, что ты теперь думаешь о Счастливой Стране? —первой нарушила молчание Мата.

— Судя по тому, что мы слышали, это совсем другой мир, разве не так? — уклончиво ответил Мега, стараясь скрыть свои подлинные чувства. Горчица еще не успела договорить до конца, а он уже почувствовал жгучее желание оказаться в ее лесу как можно скорее.

— Так и есть, Мега, — просто сказала Мата. — А ты не задумывался, почему из всех норок только Габбле можно разговаривать с собакой?

Мега решил отделаться шуткой и — заодно — лишний раз поддеть Мату по поводу ее феминизма.

— Ты считаешь, что с Горчицей должен говорить кто-то другой? Чтобы, так сказать, обсудить этот вопрос чисто по-женски, между двумя самками? — насмешливо отозвался он.

— Не обязательно! — резко перебила Мата. — Хотя женщина, по крайней мере, задавала бы толковые вопросы вместо того, чтобы поощрять эту болтливую собаку снова и снова повторять, как там замечательно. На месте Габблы я бы обязательно спросила ее вот о чем: если лес это действительно та Счастливая Страна, о которой нам все время долдонят, то почему там нет ни одной норки? Ведь их там должно быть полным-полно. Тебе не кажется это странным?

— Пожалуй,— медленно отозвался Мега. Об этом он не подумал. Мата была совершенно права: так ли, эдак ли, но Счастливая Страна должна просто кишеть норками.

— Знаешь, Мега, — в конце концов проговорила Мата с нарочитым спокойствием, — я что-то не верю во всю эту чепуху насчет Счастливой Страны. Думаю, и ты тоже не веришь.

Их взгляды встретились, и Мега почувствовал, что Мата испытывает его. В ее взгляде был вызов, которого он еще никогда не видел в глазах самок. Пожалуй, Мата слишком часто вела себя как мужчина, беря лидерство на себя и двигаясь к цели кратчайшим путем.

Мега продолжал глядеть прямо на нее, в надежде, что Мата — как, в конце концов, поступали все норки — отведет взгляд, но этого не случилось. Мата лишь пошире раскрыла глаза, и была в ее взгляде такая сила, что Мега вынужден был заговорить.

— Может быть, я и не верю, — сказал он хмуро, — но даже если так, то что, скажи на милость, нам с этим делать?