"Норки!" - читать интересную книгу автора (Чиппендейл Питер)ЧиппендейлП. Норки!: Роман / Пер. с англ. В. Гришечкина. — М.: ТЕРРА—Книжный клуб, 2002. — 576 с. — (Заповедный мир). Роман «Норки!» — злободневная, острая и жестокая «звериная» фэнтези — является выдаюшимся дебютом Питера Чиппендейла. Роман написан с такой страстью, юмором и поразительным проникновением в суть политических интриг, что это делает его сравнимым со «Скотным двором» Дж. Оруэлла, но в 90-е годы. В этой книге соединилось все, чего, по словам Томаса Вулфа, недостает в современных романах: трагикомизм, диккенсовское богатство характеров, столкновение разных культур. Peter Chippindale«mink!» Перевод с английского В. ГРИШЕЧКИНА © 1995 by Peter Chippindale © В. Гришечкин. Перевод, 1999 © Издательство «Азбука».Оформление, 1999 © ТЕРРА—Книжный клуб, 2002 Глава 20. НА ОЩУПЬ СКВОЗЬ ТУМАН Филин заставил Большую Задницу устроить встречу на Малой поляне и сумел настоять на том, что на этот раз их разговор с Дедушкой Длинноухом должен протекать строго один на один. Крайне недовольный Лопух сумел вырвать у него только одну уступку — чтобы на встрече присутствовала молоденькая крольчиха, сиделка ДД. Когда Филин вылетел из дупла, в лесу было серо, уныло и неприютно. Такая погода держалась последние два дня, но его острый глаз хорошо различал первые признаки близкой весны. Сухие сережки на деревьях удлинились, сквозь подстилку прелых прошлогодних листьев пробилось несколько стрелок дикого лука, крошечные кустики подснежников, хорошо заметные на серовато-коричневом фоне, кивали головками, предвещая скорое тепло. И все же не было смысла обманывать Себя: жалко и пустынно выглядел лес, еще не до конца оправившийся после Великих Холодов. Филин даже подумал, что напрасно он все это затеял, да и старику ДЦ прогулка по холоду и сырости вряд ли могла принести пользу. Скорее наоборот, такая погода только обострит его многочисленные хвори и боли. В момент, когда, расправив крылья, Филин тормозил в воздухе, чтобы опуститься на подходящее бревно, он с неудовольствием заметил в зарослях падуба Лопуха, пытавшегося укрыться среди кривых стволов и каплющих холодной влагой веток. Должно быть, этот проныра с большой задницей заранее пробрался сюда в надежде подслушать не предназначавшийся для его развесистых ушей разговор. Филин, однако, счел за благо на данном этапе шум не поднимать, тем более что из норы уже появился Дедушка Длинноух. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что он почти висит на плече своей сиделки. Выглядел он гораздо хуже, чем в прошлый раз, и Филин подумал, что если бы он еще промедлил со встречей, то ДД понадобились бы носилки. — Жуть какая погода! — окликнул он старика, кивком головы указывая на хмурящееся небо. — Всего лишь одно из четырех времен года. — Кролик-патриарх нежно улыбнулся сиделке, которая помогла ему поудобнее устроиться на мокрой траве. — Нам всем стоит собраться с силами и пережить самое худшее, потому что за ночью всегда приходит рассвет. Если бы в жизни не было плохого, с чем бы мы могли сравнить все хорошее? Филин уже ощущал на себе воздействие сверхъестественного обаяния, которое излучала эта древняя развалина; то же самое и он когда-то сказал перелетным птицам, восхищавшимся красотой Старого Леса. Правда, не в таких выражениях — ДД умел выражать важные мысли гораздо красивее, чем Филин, — но в общем и целом взгляды их, похоже, совпадали. Во всяком случае, ему хотелось считать, что он думает почти так же, как Дедушка Длинноух. Для Филина, однако, самая главная трудность по-прежнему заключалась в том, что большая часть сказанного стариком ускользала от его понимания, прежде чем он успевал во всем разобраться, как выскальзывает из когтей пучок скользких кишок. — Не могу не согласиться, — кивнул он. — Лично я считаю, что лес может быть многообразен, но не может быть некрасив. — Конечно, конечно, — проговорил ДД, дружелюбно осклабив в улыбке остатки резцов. — Ты наверняка помнишь, в прошлый раз я обещал тебе объяснить, как я представляю себе равенство таких разных лесных жителей. Теперь мне почему-то кажется, что ты зашел в изучении этого вопроса гораздо дальше, чем я полагал вначале… Филин еще никогда в жизни никуда не — Прости, я и забыл, ты ведь летаешь, — сказал кролик, и Филин подпрыгнул на бревне: ДД снова читал его мысли! — Я как-нибудь попрошу тебя рассказать мне, на что это может быть похоже. Меня всегда интересовало все новое… Чувствуя, как его снова затягивает куда-то не туда, Филин предпринял отчаянную попытку повернуть разговор в нужное ему русло. — Эта большая беда, которая грозит лесу,— это… миксоматоз? — выпалил он. — Ты, наверное, поговорил со своими друзьями-хищниками? — без всякого раздражения уточнил Длинноух. — Нет, это не болезнь, хотя я, наверное, дорого бы дал за то, чтобы это был всего лишь миксоматоз. Разумеется, я ни в коем случае не желаю этакой напасти своим сородичам… Нет, опасность, приближение которой я чувствую — и с каждым днем все сильнее, — может положить конец существованию леса как такового. Во всяком случае, того леса, который мы знаем и любим сейчас, больше не будет, и коснется это, к сожалению, не одних кроликов, но и всех остальных. Всех без исключения, считая и тебя, мой добрый товарищ. Услышав выражение «лес как таковой* — выражение, стократ осмеянное лисом и барсуком, — Филин значительно приободрился и даже почувствовал какую-то опору под когтями. — Вы, кролики, всегда делаете самые мрачные предсказания, — процитировал он Бориса. — Думаешь, услыхав вдали волчий вой, мы сразу готовимся умирать? — раздумчиво проговорил ДД и кивнул, отчего складки старческой кожи у него на шее заколыхались. — Ну что ж, отчасти ты прав: некоторые из моих собратьев бывают — как бы помягче выразиться? — слишком торопливы. — Он криво улыбнулся. — И я не отрицаю, что в прошлом они подняли не одну ложную тревогу. Но разве не правда, что рано или поздно волк все-таки приходит? Филин почувствовал себя озадаченным. Он никогда не думал об этом аспекте проблемы. Ах, если бы ДД был с ним, когда Фредди и Борис сообща громили его аргументы! — С твоей стороны было очень любезно еще раз навестить меня, — неожиданно быстро сказал старый кролик, перехватывая выпавшую из когтей Филина инициативу. — Мой правнук Лопух рассказал мне, с каким блеском ты справился со своей ролью Постоянного Исполнительного Председателя на последнем собрании ОСПЛ. Я очень этим доволен, и мне радостно не только за Лопуха или за тебя, но и за всех нас. Лопух — правильный кролик, и намерения у него самые лучшие. — ДД усмехнулся и продолжил: — Боюсь, правда, что в последнее время он чрезмерно увлекся всякого рода митингами и собраниями, а между тем в сравнении с проблемой, о которой мы сейчас говорим, это такая мелочь, что о ней и упоминать-то не стоит. Кроме того, занимаясь организационными вопросами, можно легко утратить перспективу. И мне кажется, что ты мог бы оказать Лопуху неоценимую помощь и повернуть его деятельность в нужное русло. Повторяю, тот, кто за деревьями не видит леса, тот подвергает себя серьезной опасности! Филин сразу заметил, что, произнося эту тираду, ДД явно старался говорить погромче. Быстро обернувшись к кустам, за которыми скрывался Лопух, он увидел в той стороне небольшой пенек, над которым, ясно видимое на фоне темной зелени падуба, торчало розовое ухо. Оно дрожало от напряжения. «Ах ты старый хитрец, — подумал он, снова поворачиваясь к Дедушке Длинноуху, который еще больше вырос в его глазах. — Есть ли что-то такое, чего бы ты не знал?» Решив подыграть старику, он тоже заговорил чуть громче, заговорщически подмигнув ДД. — Боюсь, дорога еще предстоит долгая. В конце концов, он довольно молод… — Тут Филин подумал, что по годам Лопух навряд ли моложе его самого. — Впрочем, я готов сделать скидку на его неопытность. Сделав паузу, чтобы перевести дух, Филин снова обернулся: ухо над пнем трепетало, словно лист на ветру. — Кстати, я называю его Большой Задницей, — небрежно добавил он.— Ничего личного, конечно… — Зато верно с точки зрения физических особенностей, — улыбнулся ДЦ. — Но, боюсь, политически ошибочно. Разумеется, будучи хищником, ты не чувствуешь себя связанным светскими условностями, которые могут привести к серьезным осложнениям в будущем. Он негромко хихикнул, но Филин не отреагировал: выражение «политически ошибочно» снова сбило его с. панталыку. — Кроме того, существуют Уложение о Порядке и Билль о Правах Существ, которые поглощают значительную часть энергии моего правнука, — продолжил ДД, снова повышая голос. — Я аплодирую его усилиям, но не могу не задаться вопросом: к чьей выгоде они направлены? Филин не удержался и снова бросил взгляд через плечо. Розовое ухо никуда не исчезло и продолжало вибрировать. — Ладно, хватит о нем, — сказал ДД, возвращаясь к своему обычному тону. — Боюсь, при такой погоде мне трудно будет оставаться снаружи достаточно долго. Филин посмотрел на пушистую крольчиху, которая закатила свои влажно блестящие глазки, словно говоря, что в такую погоду ДД не следовало выходить из норы вовсе. — С твоего позволения, я постараюсь как можно скорее ввести тебя в курс дела, — сказал тем временем Дедушка Длинноух. — Опасаюсь, правда, что понять это будет нелегко. Многие кролики — и те не понимают всего до конца. Что касается твоих скептически настроенных друзей, считающих нас паникерами, трепачами, длинноухими дурачками… Филин снова подпрыгнул, пораженный тем, как много знал Длинноух. Несмотря на это, он предпринял слабую попытку опровергнуть услышанное, но ДД остановил его движением своей высохшей лапки. — Нет, нет, не тревожься, — мягко сказал он. — Они имеют право на свою точку зрения. Я сам, бывало, резал правду-матку в глаза, впрочем, тогда я был значительно моложе. Ведь эта сырая погода не повредит старику? — добавил он с улыбкой, обращаясь к молоденькой крольчихе. Та хихикнула, заморгала длинными ресницами, а Филин неожиданно подумал: до каких пределов простираются ее обязанности сиделки? Пожалуй, решил он, дело не обходится одним режимом дня и занудными, как у Юлы, разговорами. Это открытие заставило его посмотреть на старика с новым уважением. — Весна еще не проросла цветами, а время, обильное спелыми плодами, уже далеко позади, — уронил Дедушка Длинноух загадочную фразу, глядя на пелену мелкого холодного дождя, колышущуюся над поляной.— Боюсь, от тех времен нам остался только туман и никто из нас сегодня не увидит заката. Но все равно, даже в дожде есть своя красота и таинственность. Ты согласен? Филин был вполне согласен. У него часто возникали подобные мысли, но ему не с кем было ими поделиться. Интересно, как бы он обсуждал таинственную красоту тумана с Борисом? — Но я, кажется, повторяюсь, — сказал старый кролик и, подобравшись, посмотрел на Филина до странности пронзительным взглядом. — Сейчас я прошу тебя только об одном: выслушай меня как можно внимательнее и постарайся никогда этого не забывать… И он начал свой доклад, останавливаясь только тогда, когда миловидная сиделка поднимала лапку, чтобы вытереть ему с бровей капли дождевой воды. Филин тем временем изо всех сил старался не упустить сути, хотя с уст кролика то и дело срывались словечки типа «взаимозависимость», «Гея» — Видишь, друг мой, это называется «пищевой цепочкой», которая связывает нас всех в единое целое. Филин видел перед собой только сложную паутину линий, при одном взгляде на которую любой уважающий себя паук сдох бы от зависти, но, по мере того как прутик в пораженной артритом конечности Дедушки Длинноуха добавлял к этому странному рисунку новые и новые детали, Филин понемногу начал разбираться в том, о чем рассказывал и во что просил его поверить кролик-патриарх. Все живые существа, обитающие в лесу, и в окрестных полях, и даже во всем мире, были, оказывается, связаны между собой крепкой взаимной зависимостью. — Все дело в том, как удерживать эту схему в равновесии, — подчеркнул ДД. — А для этого все мы — я имею в виду каждый вид — должны в равной степени участвовать в происходящих в лесу процессах. Вот в каком смысле мы все равны. Как тут решить, кто важнее и кто играет более значительную роль в определении естественного хода событий? Представь себе бабочки-но крыло. Ты никогда не задумывался о том, к каким последствиям может привести лишний взмах такого крыла?.. Дедушка Длинноух неожиданно замолчал, а Филин так же неожиданно подумал о том, что вся эта ученая белиберда едва не заставила его позабыть о себе. Как ' Гея же, последствия взмаха крылом какого-то лесного мотылька! А каковы могут быть последствия не одного, а нескольких взмахов его собственных мощных крыльев? Множество полевок могли бы ответить на этот вопрос — кроме, разумеется, тех, которые уже никогда никому ничего не расскажут. «Так что же, значит, все, что он выслушал,— гуано? Кроличьи катышки?» — снова и снова спрашивал себя Филин. Но странное влияние древнего кролика никуда не делось; даже если все им рассказанное действительно было гуаном, то гуаном очень любопытным и не лишенным оригинальности. Просто нужно немного поднапрячься и попробовать охватить разумом всю картину, решил Филин. В частности, загадка с «пищевыми цепочками», похоже, начала разъясняться. Как, бишь, говорил об этом ДД? Растения служат пищей травоядным, которых, в свою очередь, поедают хищники, в то время как всеядные питаются теми и другими, — и так от корней нарисованного ДД дерева до самой вершины, на которой оказался он, Филин, — самое хищное в лесу существо. Кстати, деревья, произрастая из семян, тоже тянулись вверх и старились только для того, чтобы упасть и сгнить, превратившись в питательный чернозем для следующих поколений деревьев, которые появлялись из их же семян, заполняя собой лес. И даже солнце высушивало влагу, которая поднималась вверх и, превратившись в тучи и облака, проливалась на землю благодатным дождем, питавшим собой реки — такие, например, как та, что текла вдоль опушки леса. Реки, в свою очередь, добегали до Большой Воды, о которой Филину когда-то рассказывали перелетные птицы. Там солнечные лучи снова превращали воду в облака, которые возвращались с ветром обратно на сушу, чтобы снова выпасть в виде осадков. Без солнца и дождей не смогли бы расти растения, которыми питаются травоядные, а не было бы травоядных, то и хищников бы не было, и даже не было бы всеядных, которым все равно, чем или кем питаться… — Все растения и все животные играют исключительно важную роль, являясь составными частями уди- вительно сложного и находящегося в постоянном движении целого, — подвел итог ДД и, с трудом удерживая в дрожащих лапах палочку, заключил нарисованную на земле схему-паутину в круг. Было очевидно, что каждое движение дается ему огромным напряжением сил и воли, и крольчиха-сиделка покосилась на Филина с молчаливым упреком. — Все в лесу движется по одному и тому же замкнутому кругу. Видишь, друг мой, этот великий круговорот? Прах есмь и возвращаюсь в прах… Пыль в конце концов снова превращается в пыль. Боюсь, я не все сумел объяснить доступно, — задумчиво промолвил ДД. — Но это слишком длинная история, а времени у нас мало… Тут Филин не мог не согласиться; он никогда не слышал ничего длиннее, да и ДД выглядел так, словно в любой момент готов был откинуть когти. — Позволь мне вкратце повторить для тебя хотя бы основные положения, друг мой, — сказал Дедушка Длинноух. — Наш лес — это сообщество, где уживаются друг с другом миллионы самых разных форм жизни. Между ними существует определенное равновесие, которое поддерживается в замкнутой системе автоматически, то есть само собой. Так всегда было, и так всегда должно быть. Грядущая беда будет подобна могучему ветру, который может опасно расшатать это равновесие. Ничего более определенного я — увы! — сказать не могу. Я знаю только одно: это будет вторжение, подобного которому никто из нас никогда не переживал и которое с невиданной доселе яростью сметет все на своем пути. В этой связи, друг мой, я хотел бы обратиться к тебе с просьбой. Я слишком стар, и очень скоро меня здесь не будет. Все бремя ответственности падет на моего правнука Лопуха. Так обещай же мне помочь нам выстоять и сохранить все хорошее, что нам так дорого. Обещай оставаться нашей силой и опорой, мой дорогой, самый дорогой друг! Хилое тело Дедушки Длинноуха вдруг содрогнулось от какого-то внезапного спазма, и голова его безвольно упала на плечо. — Обещай мне!..— хрипел он, пока сиделка прилагала все усилия, чтобы помочь ему удержаться на ногах. — Обещай мне, Фил! Я знаю, твое честное слово дорого стоит, и, если ты дашь мне его, я буду знать, что ты ни при каких обстоятельствах его не нарушишь… Похоже было, что Дедушка Длинноух умирает прямо у него на глазах, и Филину страстно захотелось, чтобы этого не происходило как можно дольше. В растерянности он бросил взгляд вверх и увидел, как завеса тумана ненадолго поднялась, так что он смог рассмот^ реть мокрые деревья на дальнем конце поляны так отчетливо, словно они росли совсем рядом. Все это показалось ему знамением, в точности повторявшим то, что происходило в эти секунды у него в мозгу. Он прилетел на поляну с полной головой сомнений, посеянных там разговорами с Фредди и Борисом, и не сумел понять даже половины объяснений ДД. Но оказалось, что понимать не обязательно. Инстинктивно Филин принял все сказанное, потому что он уже давно любил лес, любил весь целиком, и то немногое, что он все-таки почерпнул из прочитанной ему лекции, лишь помогло ему точнее определить свое место и роль в жизни этого единого сообщества. Отныне, подумал Филин, каждый поступок будет видеться ему по-другому. Что касалось последних слов ДД, то в них почти не было грубой лести, которой, как он начал с некоторых пор подозревать, были пропитаны панегирики Лопуха. («Кстати, тут ли еще Большая Задница?» — задумался Филин и обернулся. Лопух был не просто на месте — его стало значительно больше: над пеньком торчали уже два больших розовых уха.) — Я обещаю, что буду помогать не только Лопуху, но и всему лесу, — медленно и торжественно проговорил он. — Я знал…— чуть слышным шепотом отозвался Длинноух, с трудом улыбаясь.— Я знал, ты поймешь. Теперь мне можно умереть спокойно, потому что я не сомневаюсь: что бы ни случилось, ты будешь с нами. На всякий случай — прощай, мой пернатый друг… Когда сиделка почти волоком потащила старика к норе, Филин неожиданно почувствовал, как у него закружилась голова. Он вдруг стал одной из центральных фигур в чем-то совершенно грандиозном, чего он еще не понимал до конца. Тут ему в голову пришла другая мысль, и от досады он даже чиркнул когтями по бревну, на котором сидел. Гипнотическое воздействие старого мешка с костями оказалось таким сильным, что он начисто позабыл выяснить у ДД значения слов «дремократия» и «элитизм» — не говоря уже о крайне загадочных выражениях «вопреки» и «политически ошибочно». |
||
|