"Неподходящая женщина" - читать интересную книгу автора (Джеймс Джулия)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Кэрри сидела в удобном кожаном кресле салона первого класса.

Что я делаю? Да что же я такое вытворяю?

Эти мысли не оставляли ее. Собраться и подумать было трудно. И не хотелось. Напротив, хотелось совсем не думать. Просто принимать. Принимать нечто, чего никогда не было в ее жизни и никогда не будет впредь. Она провела самую сказочную, захватывающую, потрясающую ночь в жизни с человеком, которого никогда не видела и не подозревала о его существовании за двадцать четыре часа до этого. И теперь, что еще более невероятно, она летит с ним в Нью-Йорк. Первым классом.

Похоже на фантастику. На невыполнимую мечту, которая появляется в очень черные, мрачные жизненные полосы.

Этот сказочный человек сидит рядом с ней. Сидит и внимательно смотрит на экран своего ноутбука. Боже, как он великолепен. В нем прекрасно все: совершенная линия сильной шеи, загорелая кожа, роскошные волосы, длинные ресницы... А его взгляд просто расплавляет ее...

Она готова, не отрываясь, смотреть на него, как полная идиотка, а внутри такое состояние, которое вчера возникло от шампанского.

Я с ним, это правда! Он взял меня с собой в Нью-Йорк! Я буду с ним все время!

Она хотела думать так и ощущать только пьянящий восторг. И не допустить другую мысль...

Что я творю?

Ответом на этот вопрос может быть только полнейшее недоумение, способное стать ложкой дегтя в бочке меда. Лучше так:

Я здесь, потому что так должно было случиться! Потому что не может быть иначе! Я не могла повернуться и уйти. Не могла сказать «нет».

Ее жизнь полностью перевернулась за двадцать четыре часа. Ее уносит куда-то. И она беспомощна, она абсолютно не в силах противостоять. Что же, поплывет в этом потоке.

Кэрри глубоко и счастливо вздохнула.

Алексеус, все время ощущавший рядом с собой это изящное тело, услышал вздох и взглянул на нее. Удовлетворенный и довольный, он вернулся к работе.

Он принял правильное решение. Определенно правильное. Правильное решение последовать неожиданному импульсу и остановить автомобиль. Правильное решение обнять ее мягкое, зовущее тело и сделать его своим.

Ночь была поразительна. И не из-за новизны возникали такие необычайные чувства, такой восторг. Он еще и еще хотел испытать все это, и пришло еще одно правильное решение― взять Кэрри с собой. Импульсивно? Конечно, импульсивно. Он никогда не брал с собой женщин. Ну и что? А Кэрри берет. Почему? Потому что сейчас она — именно то, чего он хочет.

Мысленно он быстро подвел итог новому приключению. Итак, она красива — иначе ничего и не случилось бы. Но ее красота какая-то особенная, притягательная, влекущая, до сих пор он не встречал подобного. В ее теле изумительно все: красивая грудь, стройная талия, изящные бедра, длинные стройные ноги, шелковая кожа.

Ласкать ее, обладать ею — награда, подарок, везенье. Этого можно было ожидать, он же понимал, как она соблазнительна. Он понял, у нее были мужчины, но она не особенно опытна. По крайней мере, в привычных для него способах получения сексуального удовольствия.

Вспомнилась ее бурная реакция на его ласки прошедшей ночью, стоны страсти, экстаз, изумленный восторг в глазах. Алексеус чуть улыбнулся.

Его удовлетворение было совершенно особым, абсолютно новым, глубоким и сильным чувством — он открывал для нее, шаг за шагом, мир неизвестных ей чувственных радостей. Ничего подобного он не испытывал прежде ни с одной женщиной...

Ну, и почему же нет? Она совершенно иная, чем привычный ему тип женщин. Потому и ощущения другие. Вот и все. Просто другие.

Алексеус снова взглянул на Кэрри. Она просматривала журнал. Изящный изгиб шеи, профиль не просто красивый, а еще и очень милый — не хотелось отрывать глаз. Да, действительно, она иная. И дело не только во внешности и стиле.

Это еще и индивидуальность.

Ее манера держаться, спокойная и выдержанная. Ей не нужно постоянно разговаривать с ним, вести утонченные беседы, задавать вопросы и чего-то требовать. Она только улыбается, встретившись с ним взглядом, даже немного застенчиво, и отводит глаза. Похоже, она безразлична к вниманию мужчин. Все его знакомые женщины знали, как они хороши, принимали внимание мужчин как должное, им оно требовалось, были необходимы обращенные на них мужские взгляды.

Кэрри — совсем другая. Когда она шла с ним рядом, все головы были повернуты в ее сторону. Она этого либо просто не замечала, либо это ее немного смущало, а временами ― и это чувствовалось — ей было неприятно.

Она провела несколько часов в магазинах Найтсбриджа с персональным стилистом его компании. Когда она входила в VIP-холл аэровокзала, он увидел результат.

Если накануне вечером она выглядела бессознательно эротично в своей черно-белой униформе, то сегодня производила просто ошеломляющее впечатление. На ней был костюм цвета морской волны ― жакет с рукавом до локтя и узкая недлинная юбка, простая прическа с низким строгим пучком. Ее профиль с этой прической напоминал картины прерафаэлитов.

Хочется смотреть и смотреть на нее.

Поднимаясь за Кэрри по трапу самолета, Алексеус знал наверняка, что он определенно―  абсолютно определенно ― принял превосходное решение.

Две недели в Нью-Йорке. Две недели с Алексеусом.

Две недели мира, жизни, о которых Кэрри никогда и не мечтала. Совершенно не похоже на то, что она знала, как жила. С каждым днем - а точнее, с каждой ночью - ее прошлая, реальная жизнь уходила бесконечно далеко. А эта, новая, делалась реальной.

Фантазия становилась былью.

Разве не чудесно жить во всемирно известном отеле «Плаза» рядом с Центральным парком, в роскошном номере, есть в дорогих ресторанах для гурманов, одеваться в такие вещи, которые она раньше видела только в витринах очень дорогих магазинов? Каждый вечер бывать на блестящих приемах, в шикарных домах в центре Манхэттена или Лонг-Айленда, пить шампанское, словно воду, при этом носить платья, которые годятся для принцесс?

Главное, Алексеус всегда рядом с ней.

Стоило только подумать о нем, как у нее слабели ноги. А часы в его отсутствие были скучными и серыми. Они часто появлялись в обществе, и, похоже, Кэрри вполне устраивала Алексеуса как спутница, хотя дамы на вечерних приемах были яркие, блестящие, уверенные в себе, явно успешные. В сравнении с ними Кэрри казалась себе скучной и нудной.

Она не позволит этим ощущениям подавить ее. В конце концов, Алексеус сам выбрал и пригласил ее, понимая, что они из разных миров. Она с ним — вот и все!

Кэрри не знала, почему так случилось. Не задавала себе подобных вопросов. Просто принимала все как есть.

Так же, как и не думала о том, сколько такая жизнь будет продолжаться. Это же сказка. Фантазия. В реальности так быть не может. Она живет в сказке. Дело не в богатстве и блеске, они лишь внешнее. Позолота. Золото — Алексеус, бесценное сокровище, он делает это время таким драгоценным.

Но когда-то все кончится...

Сказка всегда кончается. Но не сегодня, не этой ночью. Не думать...

Но вот наступил последний день пребывания Алексеуса в Нью-Йорке. Кэрри не позволяла себе думать об этом. Но на ее груди словно лежал тяжелый камень. За завтраком она, несмотря на собственные старанья, была подавлена и к еде почти не притронулась.

— Ты не голодна? — удивился Алексеус, ведь по утрам, после ночи любви, у нее был всегда отменный аппетит.

— Не голодна, — Кэрри отложила вилку, не доев свои любимые яйца-пашот на английском маффине.

— Неважно себя чувствуешь? — с искренним сочувствием произнес Алексеус.

— Да, ведь сегодня последний день нашего пребывания здесь, — быстро взглянула на него Кэрри.

— Тебя так восхитил Нью-Йорк? Ты и в магазины почти не заходила. Ну, может, магазины Чикаго тебя больше привлекут?

— Чикаго? — удивилась Кэрри.

— Мы туда отправляемся. У тебя ведь нет срочных дел в Лондоне?

Тяжелый неповоротливый камень в груди начал таять, словно лед на летнем солнце.

Как решиться поверить счастью?

Алексеус следил за сменой эмоций на ее лице. Он уже наблюдал нечто подобное в их первый вечер в Нью-Йорке, когда Кэрри, надев вечернее платье ценой в пять тысяч долларов, увидела в зеркале свое отражение. Сперва она глядела на себя с недоверием, затем — смущенно, а потом ее лицо осветилось радостью. Ее реакция всегда была честной и непосредственной, и Алексеусу это очень нравилось. Пили ли они коктейли на верандах небоскребов или на палубах многомиллионных яхт на Гудзоне, сидели в бельэтаже на мюзиклах Бродвея — он всегда с восторгом всматривался в ее выразительные, прекрасные черты.

Но больше всего он любил видеть лицо Кэрри в ночи любви. Ее наслаждение доставляло ему не меньше удовольствия, чем его собственное.

Просто находиться рядом с ней стало для него огромным удовольствием. Удивительно. Алексеус всегда рассматривал женщин как сексуальных партнеров, чувственных и опытных. И в обществе они были искушенными, изощренными и утонченными, свободно чувствовали себя в привычном для него мире. Но проводить с ними время ему никогда не хотелось.

А с Кэрри — с ней хотелось, она стала частью его дневной жизни.

Он не мог сказать, что они делали днем, когда никуда не шли, о чем говорили, что обсуждали, когда вместе завтракали, обедали. Да ничего особенного, ничего запоминающегося... Кэрри не являлась блестящим собеседником.

В обществе она была спокойна, сдержанна, молчалива, иногда казалась слегка смущенной. Но наедине с ним она не была ни скованной, ни смущенной.

Так о чем же все-таки они беседовали? Об обычных, будничных вещах.

Тривиальных? Нет. Не то слово. Какое-то принижающее. Оно не подходит. А какое? Какая она, Кэрри?

Привлекательная естественность. Пожалуй, это слово лучше всего ее характеризует.

Алексеус ловил себя на том, что думает о Кэрри и тогда, когда ее нет рядом с ним. Во время деловых совещаний, когда он занят делами, а голова его переполнена цифрами. Дело не в том, что ему хочется скорей вернуться в отель и утащить ее в постель. Он вспоминает, как она улыбается, как смотрит на него, как чуть хмурится, когда о чем-то рассказывает.

Ее замечания о людях, с которыми они встречались на приемах, были всегда очень интересны, точны и глубоки. Может, потому, что она была скорее наблюдателем, а не участником? Алексеус мысленно улыбнулся сравнению: она словно изучала людей под микроскопом. Держась в стороне.

Но это не относилось к нему. От него Кэрри не держалась в стороне - совсем наоборот! Он удовлетворенно, вздохнул: как замечательно, что он взял ее с собой!

— Ну, так... Как я понимаю, Чикаго — да?

Ответ был написан на ее лице.