"Ведьма 2000" - читать интересную книгу автора (Кузнецова Наталья)

Глава 1


Две недели до Хэллоуина.

Оливия сидела, нервно постукивая пальчиком с красивым маникюром по гладкой поверхности стола, и с нетерпением поглядывала на мистера Джонсона, который с пылом рассуждал весь урок о выделительной системе скунсов, что отнюдь не способствовало всплеску интереса со стороны класса. Взгляд девушки постоянно возвращался к часам, минутная стрелка которых, казалось, издеваясь над ней, ползла еле-еле, чем несказанно раздражала её. Ливия уже начала всерьёз размышлять над тем как бы, извернувшись и не привлекая внимания помочь себе и другим, а в частности этим каверзным стрелкам на циферблате часов и не устроить небольшое шоу. Всего одно верное движение руки и ветряная мельница позавидует обычным часикам в скорости вращения их стрелок. Но со вздохом, казалось бы, исходящим из глубины её существа, она отбросила соблазнительную мысль. Сей небольшой инцидент не останется не замеченным и безнаказанным для нее. Конечно, потом можно будет всё спихнуть на неисправность, магнитные бури или на что-нибудь еще, но вот вряд ли бабка с матерью на это купятся! Она ведь дала клятвенное обещание никогда не использовать магию в корыстных целях и публично, а сорванный урок можно отнести к обеим категориям, подпадающим под запрет. Серьезным проступком это конечно не назовешь, но разочарование в ней родительниц было уже гарантировано, что само по себе было страшным наказанием и вызывало уныние. А несколько таких вот проступков, которые в итоге могут поставить под угрозу тайну их семьи, и всё, прости прощай смысл её, Оливии, существования. Она будет навеки отлучена от того, что вносило в жизнь особенность и хоть какое-то разнообразие.

«Почему же это негодное время не поторопится? Ему что, жалко??? А мистер Джонсон просто покорен скунсами, раз столько времени о них говорит. Хорошо, что я не позавтракала! Иначе точно бы опозорилась перед классом, исторгнув из себя содержимое своего желудка, от бурных восторгов и разглагольствования о внутренностях этих милых зверюшек» — подумала девушка тяжело вздохнув.

Нет, к скунсам она хорошо относилась, просто слушать такие подробности, о которых был способен рассказать только их преподаватель, было чрезвычайно трудно для нормальной психики.

Следует пояснить: Оливия, мать, бабка и всё поколение женщин её рода были… ведьмами. Весьма могущественными, практикующими и, конечно, добрыми. Ливию с самого детства готовили быть истинной наследницей своего рода, достойной славы своих прародительниц, а так же учили умению скрывать сей факт от посторонних глаз.

В таких маленьких городках, как Хэмптон, штата Вирджиния, где они жили, в людях ещё не погибли суеверия и страхи, относящиеся ко всему, что связано с ведьмами и их существованию. Добрые они или злые не имело никакого значения. Понимание у людей осталось на уровне средневековья. Правда, чаще всего прообразом ведьмы являлась старушенция с клюкой и обязательно на метле, с крючковатым носом, злобным смехом, в конической шляпе, да ещё непременно умеющая наводить порчу. Только этот образ был хорош для чародеек изображённых разве что в комиксах, но никак не для реально существующих. Но история Салема показала, что люди вряд ли будут готовы, когда-либо принять всю правду о таких как Ливия Уоррен и её родные.

Три года назад жизнь девушки коренным образом изменилась, так как она была посвящена в сан ведьмы, приняв наследие своих предков в полной мере, поклявшись защищать свой род, хранить тайну, а так же что её сила никогда не станет причиной несчастья для другого человека. Отныне она стала одной из тех, кто будет на стороне сил Света, в вечной борьбе с силами Тьмы.

Лив усмехнулась, уличить её в колдовской сущности трудно — внешность девушки совершенно не соответствовала внешности ведьмы в представлении простых смертных: длинноногая, стройная и грациозная, с огненно-рыжими кудрями и зелёными как у кошки глазами, которые словно изумруды впитали в себя красоту и радость всего сущего на земле. Черты её лица были тонки и классически правильными. Поэтому она неизменно ловила на себе восхищённые взгляды людей, где бы только не появилась. Но природа её одарила не только красотой, но и ясным, острым умом, добрым и отзывчивым сердцем, весёлым и находчивым нравом, что так же не оставалось не замеченным. Так что друзей и знакомых у Лив было достаточно. Впрочем, как и преданных поклонников, штабелями готовых укладываться к её ногам.

Однако никто из окружающих так и не смог проникнуть под покров тайны девушки и узнать, что Оливия Уоррен является ещё так же той, кто лишь одним щелчком своих тонких пальчиков в один миг может превратить человека в песчинку. Если бы конечно не одно «но»…

Клятва жгла, как калёное железо. А ей так порой хотелось наплевать на обещание и сотворить что-нибудь экстраординарное, вот например, как сейчас. Ливия передёрнула хрупкими плечиками и с раздражением во взоре покосилась на Билли Довсона, который битый час нагло пялился на её ножки, выгодно подчёркнутые коротким, небесно-голубого цвета платьем и ажурными чулками. Конечно, они стоили того, чтобы полюбоваться на них, что с удовольствием делало полшколы, но это стало её доставать и подталкивало к нарушению данных ею обетов.

От нарушения клятвы, данной всему сообществу ведьм, а так же бабке с мамой Ливию спас долгожданный звонок, прозвучавший для всего класса, как самая сладкая музыка на земле, словно песнь сирены, только несущая вместо погибели морякам, свободу и отдых от перезагрузки мозгов ученикам хэмптонской школы. Билли так же невероятно повезло. Он даже и не представлял насколько страшная участь его ждала бы если бы не прозвенел звонок, а ведьма, которую успел довести своими взглядами до крайней точки раздражения решилась на акт возмездия. Девушка с облегчением вздохнула, радуясь, что теперь наказания за использование магии ей не грозит, и неторопливо стала складывать книги в рюкзачок. Только радость, как оказалась, была преждевременной. Недоумок Довсон решив в очередной раз поиграть с огнём подкрался к ней вплотную, воспользовавшись моментом, когда Оливия отвлеклась и погрузилась в сборы. Лишь в последнее мгновение, когда он уже замахнулся, собираясь смачно шлепнуть её чуть пониже спины, она заметила вредительские действия и успела увернуться от потных рук парня.

— Довсон, ты идиот! — в ярости закричала Ливия, повернувшись к своему недругу.

Правда, к её огромному разочарованию мерзавец осознав, что его коварный замысел не удался, уже успел довольно шустро для своего грузного тела ретироваться. Он, сияя наглой улыбочкой, стоял у двери, что бы в следующую минуту, сделав ей ручкой, скрыться от возможного возмездия среди ребят, идущих по коридору.

«Ты у меня дождешься! И плевать на все! Вот побудешь жабой недели две, может, и мозги станут соображать! Выпученные глаза и природная гадливость есть, значит, особо сильных изменений не будет» — подумала с гневом девушка.

Эта мысль была до того приятная, что заставила её улыбнуться не смотря на клокотавшую в ней ярость, а воображение в довершение нарисовало огромную и противную, всю в бородавках, жабу по имени Билли, сидящую на кочке где-то в болоте и охотящуюся за всякими насекомыми.

Наконец собравшись, она подняла глаза на часы и негромко чертыхнулась: вот теперь, когда это абсолютно было ни к чему, негодное время полетело сломя голову, и она уже на пять минут опаздывала на встречу со своей лучшей подругой Сидни Лоуренс, которая ожидала её в школьном кафетерии. Схватив рюкзачок с книгами, Оливия выбежала из класса, про себя молясь, чтобы Сид, которая сама обожала опаздывать на встречи и жутко ненавидела опоздания других, её не придушила за это самое опоздание.

Кафетерий находился за вторым учебным корпусом школы, и, чтобы до него добраться, надо было ещё как минимум десять минут. Шагая туда, Оливия мысленно отсчитывала секунды, за которые Сидни её потом заставит рассчитаться сполна, и одновременно размышляла, как было бы замечательно, если бы можно было использовать магию открыто. Тогда она смогла уже через пару мгновений быть за столиком рядом с подругой. В детстве, прочитав о Гарри Поттере, она стала мечтать о школе, где она была бы такой, как все, и можно было бы себя не ограничивать многочисленными табу, не соблюдать и не хранить тайну и иметь возможность поделиться с другими. Но, повзрослев, она привыкла к этому, привыкла делать вид, что она такая, как все, и, ни чем не отличается от других людей. К тому же это был последний год в школе и скоро она поедет учиться в колледж. Чувство же зависти к маленькому волшебнику из книги прошло, заставляя теперь её улыбаться над мечтами детства.

Отдушину для ведьминского естества девушки, позволяющими ей расслабится, давали шабаши или карнавалы, которые проводились раз в три года в канун дня Всех Святых в месте, выбиравшемся старейшинами. Это незабываемое и чарующее действо, когда вволю можно было наговориться на самые разные ведовские темы, поделиться знаниями, послушать мудрые речи и поучиться у старших, а ещё веселиться, веселиться и ещё раз веселиться. В эту долгожданную ночь позволялось все. Магия, дремавшая в каждой из присутствующих на карнавале ведьме, брала верх над сдержанностью, оковы тайны спадали, и можно было не скрываться. Ты была среди своих.

Ливия улыбнулась, внутренне ликуя, — ведь ровно через две недели должно состояться это событие и мать с бабкой уже стали готовиться. Скоро…

Но, как всегда, предвкушение пришлось загнать глубоко внутрь, так как она в размышлениях достигла дверей кафетерия, за которыми её ожидала за одним из столиков разгневанная, жаждущая крови Сидни.

«Чувствую не видать мне карнавала, как своих ушей без зеркала. Сидни меня за 15 минут опоздания сотрёт в пыль и развеет по ветру на школьном дворе» — сглотнув подумала девушка.

Глубоко вздохнув, Оливия потянула дверь на себя, и, оглядев переполненный зал, шагнула с трепетом в душе навстречу расправе.

Кафетерий буквально гудел. Ребята заставляли свои подносы всевозможной едой, без умолку болтали и смеялись, сбиваясь за столиками в стайки. Ливии есть не особо хотелось, несмотря на то, что утром она не позавтракала, так что гигантская очередь возле кассы не волновала. Правда в любом случае ей не надо было бы стоять в ней, ведь кто-нибудь из поклонников, всегда готовых уступить своё место в очереди красотке Уоррен, найдется. Ливия же оглядела зал, про себя удивляясь, почему до сих пор не ощущает рук Сидни у себя на шее, дабы та могла придушить её за такой ужасный проступок, как опоздание. В конце концов, она нашла подругу, сидящую в одиночестве за последним столиком, который та давно монополизировала, и глядящую в окно с каким-то потерянным видом.

Оливия с некоторой опаской подошла к столу, заметив, что Сидни уже взяла для неё «Колу» и шоколад, без которого сама не мыслила существования на планете Земля, что в никоей мере не отражалось на её фигуре. Надо сказать, что Сидни, с темпераментом необузданного мустанга, с виду абсолютно не соответствовала своему характеру. Она была миниатюрная, с белокурыми локонами, сегодня собранными в высокий хвост на затылке и голубыми бездонными глазами. Они были у неё изумительными и имели свойство менять свой цвет в зависимости от настроения девушки: лазурно-голубые — в часы прекрасного расположения духа и аметистовые — когда она была зла или чем-то недовольна. К тому же природа наградила Сидни точеной фигуркой и длинными стройными ногами, вводившими в искушение большую часть мужской половины их школы. В такие моменты как сейчас, которые, однако, были редким явлением, Сидни напоминала кроткого и безобидного эльфа, в данный момент теребившего своими тонкими пальчиками рюши на кофточке. Ливия даже растрогалась, глядя на подружку. Вот только это было лишь временным состояние юной мисс Лоуренс. Достаточно было её разозлить или раззадорить, как тайфун, живший внутри, вырывался наружу, сметая всё на своём пути и в гоняя в трепет не подготовленного к подобному зрелищу человека. Но, не смотря на свой буйный нрав, Сид была ещё самой доброй и отзывчивой душой, когда-либо встречавшейся на жизненном пути Оливии. К тому же она единственная, кому девушка отважилась открыться и поведать свою тайну, с кем теперь могла поговорить не таясь. Именно Сидни дала ей своё дружеское участие, окружила пониманием, поделилась жизнерадостностью и жизнестойкостью, бившей из неё самой ключом, когда Ливия более всего нуждалась в поддержке. И она же помогла ей войти в незнакомое до селе окружение, адаптироваться в новой школе, после того как переехала в Хэмптон из Ричмонда, где ранее жила с родителями… до их развода.

Мирок Оливии рухнул, когда отец, больше не желавший ничего знать о колдовстве и о ведьмах в частности, ушел из семьи, к женщине и представления не имевшей, как написать хорошее заклинание или как сварить достойное зелье. Его вполне удовлетворило то, что она умела варить суп и могла составить список продуктов. Ко всему прочему теперь ему более не надо было слушать о разных загадочных вещах, которые невероятно сложно воспринимать в серьёз и понимать здравомыслящему человеку коим себя считал Ричард Ханниган. Ливия не винила его, а желала счастья, давно простив за слабость, как сделала и мама. К тому же, как она знала, мужчины долго не задерживались в её семье, так было испокон веков.

То, что для Ливии сделала и продолжала делать Сидни, было просто неоценимо. Оливия любила свою подругу, поэтому теперь созерцая её необычное поведение, начинало вызывать тревогу. Отсутствующий взгляд подруги и её нервно теребящие ткань руки — явный признак того, что случилось что-то, что крайне неприятное. Девушка решила, что стоит прервать тягостные раздумья и вернуть подругу в окружающую их действительность. Поэтому она, нарочито громко отодвинула стул и плюхнулась на него напротив Сидни, так что бы при этом ножки стула громко скрипнули по кафельному полу. Вот только секундой спустя, к своей досаде, Ливия могла констатировать тот факт, что её шумные действия не возымели должного эффекта. Ответной реакции на них не последовало. Немного подумав, она приступила ко второй попытки привести Сидни в чувство и желательно в движение. Мысленно попросив у неё прощения, девушка перегнулась через стол и быстро ущипнула подружку за руку. В то же мгновение Сид пришла в себя, сменив потерянное выражение лица, на крайне негодующее. Теперь можно было с уверенностью сказать, что она заметила Оливию так как, что-то пробормотав, подруга метнула в её сторону гневный взгляд и потёрла место, куда пришёлся щипок. Девушка возрадовалась и, не смотря на недовольство некоторых «неблагодарных друзей», была крайне довольна своей изобретательностью. Ливия мило улыбнулась, ожидая выговора за свои действия, только Сидни её разочаровала: вместо того что бы отругать её, она просто молча стала рассматривать Оливию. Вот только вместо того, что бы успокоится и приняться за свою «Колу» девушка заволновалась, она ясно увидела во взгляде Сидни возникший интерес к своей персоне и её активную работу мозга. Сие могло значить лишь одно: подружка строит грандиозные планы и Оливия в них отведена не последняя роль.

«Мда…Сидни что-то замышляет. Ох, чует моё сердце, что я в стороне не останусь»- подумала девушка с трепетом, так как идеи Сид для неё добром редко когда кончались.

Ливия начала морально готовиться к грядущим испытаниям, но решила, что пора бы ей услышать об этом из уст самой Сидни и узнать, что за план зреет в её голове. Да ещё девушку интересовала причина, которая могла ввести подругу в состояние транса.

Через пару минут стало ясно, что причина довольно прозаична и зовут её, а точнее его — Грэг. Сидни, которая никогда не знала отбоя от парней всех мастей, умудрилась втрескаться в тихоню школы и теперь всячески добивалась своей цели — внимания парня, чем повергала того в дикий ужас. Это было не удивительно, так как несчастный просто не был к такому напору со стороны девушки и ежедневных «атак» с её стороны. Лив же, наблюдая за процессом покорения, считала, что они могли бы составить весьма колоритную парочку, прекрасно смотревшуюся друг с другом, так сказать — контраст внешности и характеров. На фоне высокого, широкоплечего Грэга, с открытым, излучавшим само добродушие лицом, к тому же с мягким характером и довольно покладистого по своей натуре, Сидни со своим с бурным темпераментом и «эльфийской» внешностью выглядела бы ослепительно. Только вот Грэг этого никак не понимал и всячески избегал напористую подружку, ввергая ту в пучину ярости или вот как сейчас, в омут тихой грусти и печали.

Оливии смешно было созерцать за такими мучениями, правда могла понять обе стороны, но вмешиваться в чужие отношения не любила, поэтому стойко держала нейтралитет, не реагируя на жалобы и провокации со стороны Сидни.

— Так, давай выкладывай, из-за чего твоя мордашка выражает такую печаль и лихорадочную работу мысли, что ты не заметила своей лучшей подруги? — спросила Оливия и неторопливо отхлебнула ставшую уже тёплой сладкую жидкость «Колы», готовясь слушать излияния подруги.

Ждать долго не пришлось. Состояние Сидни изменилось, причем кардинально: задумчивость и состояние транса мгновенно слетели. На смену им пришла ярость, запалив глаза подруги голубым пламенем, что выглядело довольно угрожающе и не предвещало виновнику гнева ничего хорошего. Губы её сжались в узкую полоску, а пальцы с такой силой сжали жестяную банку, что Оливия даже немного отодвинулась от стола в страхе быть запачканной, если та лопнет в руках подруги.

— Из-за чего? Из-за кого вернее будет сказать! — рявкнула Сидни и громко фыркнув, швырнула немного расплющенную «Колу» на стол, позволив Ливии вздохнуть с облегчением.

— Я так понимаю, Грэг вновь сбежал от тебя, как от чумы? — осведомилась она осторожно, хотя губы, будто сами собой расползались в широкой улыбке, но, едва увидев, как сузились глаза подруги в ответ на это, поспешно спрятала своё неуместное веселье.

— Что смешного? Что смешного в моих страданиях? Этот тупица просто не понимает счастья, выпавшего на его долю! Да ещё и не даёт мне это показать! Лив, вот скажи, почему мужчины, как животные — спасаются бегством? Это что, их основной инстинкт? — спросила Сидни с тяжёлым вздохом и с надеждой посмотрела на Оливию.

— Основной инстинкт у них немного другой, — произнесла Ливия и презрительно хмыкнула, — но побег подразумевается! Просто они не готовы к такому напору со стороны девушки, это их пугает. Они ведь изначально должны быть охотниками, а вот роль жертвы они не приемлют. А Грэг неспроста получил прозвище Тихоня, тут и мачо дрогнул бы, не то, что парень с таким чересчур уравновешенным характером.

— Ливия, может, ты его в лягушку на время превратишь? — спросила Сидни с надеждой и неким подхалимством во взоре посмотрела на подругу. — А я ему такой хороший аквариум куплю, будет вместе со мной жить, закормлю мушками там всякими, а как привыкнет ко мне, ты снова его человеком сделаешь.

Оливия строго взглянула на подругу, заставив ту умерить свой пыл.

— Хорошо, хорошо я поняла, не годится! — согласилась она, всё правильно поняв. — Не хочешь никого превращать, тогда свари какой-нибудь любовный эликсир или что-нибудь ещё! Ведьма ты или нет?

«Сегодня пресноводные очень популярны…» — Пронеслось в голове у Ливии, но вслух она этого решила не произносить, дабы не давать повод уличить себя в преступном желании: нарушить данные родительницам обещания и превратить Довсона в жабу.

— Сид, ты прекрасно знаешь, что мне запрещено применять свои способности во вред другим… и не надо мне возражать, — она быстро пресекла попытки подружки её перебить, — бабушка с мамой с меня самой шкурку снимут, если узнают. Тогда я уж точно никуда не поеду, а до карнавала осталось совсем немного времени и он обещает быть самым грандиозным, самым крупным за всю историю своего существования. Я непременно должна там быть! Прости, дорогая, не в этот раз.

Сидни осознав, что уговорить подругу не удастся и она в этом вопросе неприступна как скала, поникла и глаза её наполнились разочарованьем и печалью. Оливия же при этом испытала укор совести, словно совершила предательство, но, несмотря на это поддаваться на очередную провокацию была не намерена.

Память же укрепляя её в этом решении, услужливо напомнила о том, как она, поддавшись на уговоры Сидни, с помощью своего дара сорвала парик мистера Ричардсона, учителя математики во время занятия на глазах у целого класса. Потом по школе ещё долго ходили рассказы о том, как парик учителя вдруг поднялся в воздух на глазах у изумленного класса и самого преподавателя и, совершив в воздухе дивный пируэт, вылетел в окно, приземлившись прямехонько посредине школьного двора. Сидни и Оливия долго хохотали над выражением лица учителя, которого едва не хватил апоплексический удар. Правда дома, зато, что она позволила себе использовать магию прилюдно и забавы ради, родительницы устроили ей такую встряску, что девушка посчитала, что минутное веселье того не стоит.

— Да и я тебе объясняла, что любые чары, как и эффект от зелья, рассеются рано или поздно, к тому же это не останется без внимания моих родительниц, что тут же повлечёт за собой весьма плачевные последствия. Сид, ты достойна истинной любви, а не каких-то заменителей. Дай ему время, не дави и сбавь обороты, будь хитрее и умнее, женщины испокон веков наделены этими великими качествами, используй это наследие.

Оливия наблюдала, как на личике подруги отражается целая гамма противоречивых друг другу чувств, но, всё же, её распинания были не зря, и подружка таки отказалась от затеи сделать из Грэга симпатичного лягушонка. Как оказалось, теперь её ум занимало другое.

— Стоп, стоп, стоп! Ливия, я тебя поняла. Не надо мне твоих нравоучений и лекций, я их слышала. Просто я не могу сидеть, сложа руки, и ждать! Вдруг кто-нибудь окажется более проворным и уведёт его прямо у меня из-под носа?!

Ливия очень сомневалась, что найдутся достойные соперницы для Сидни, но всё же поспешила успокоить подругу, пока она вновь не вернулась к теме пресноводных в види которого жаждала видеть строптивого Грэга.

— Тогда я таки дам тебе зелье, сделаешь из этой коварной разлучницы крысу.

Единственная, кто мог ею быть впоследствии «амурных диверсий», это — Кларисса, звезда школьной команды поддержки, которая люто ненавидела Сидни за то, что ранее та отбила у неё парня, и теперь не пропускала случая навредить. Оливия захохотала, представив эту чрезмерно раскрашенную фифу крысой, а миниатюрную подружку — хищной, опасной кошкой. Подруга, наверное, представила ту же картину и присоединилась к веселью Ливии.

На них тут же стали обращать внимание, пытаясь понять причину столь бурного веселья у закадычных подружек. Если бы каким-то образом они могли это узнать, удивление быстро бы сменилось ужасом или брезгливостью.

— Ладно, пошли, хищница, а то на литературу опоздаем. — Оливия грациозно поднялась со своего места, подхватив рюкзак.

— Лив, я, наверное, прогуляю… не готовилась абсолютно, а ты знаешь Марча, какой он дотошный в вопросах своего предмета, всю душу вытрясет. И чего нам в последнем году обучения достались преподаватели — параноики? Это несправедливо! — воскликнула девушка с возмущённым видом.

— Ой, да ладно, как всегда вывернешься. Ты натура творческая, что-нибудь придумаешь на ходу. — Недолго думая, Ливия схватила Сидни за руку и потянула за собой из кафетерия, ослепительно улыбнувшись парням, с восхищением глядевшим на неё.

— Да… Зря ты не идёшь на вечеринку, посвящённую дню Всех Святых, парни уже готовы устроить забастовку по этому поводу, а Тайлер Фоулер чуть не разрыдался. Как я слышала, он поспорил, что ты будешь его парой на вечеринке. Бедняга… На что он только надеется, сердце Оливии Уоррен неприступно, как Форт Норкс.

Оливия с усмешкой посмотрела на подругу, легко шагавшую рядом, глаза которой искрились смехом.

— Сид, ты прекрасно знаешь, я уж лучше вживую пообщаюсь с нечистью, чем буду наряжаться в нее. Карнавал меня более привлекает, нежели то, во что, в конечном счете, выльется торжество, да и приставания пьяных недоумков не терплю. Я бы, конечно, все-таки с тобой пошла за компанию, но мне повезло. А парня, который способен чем-нибудь меня удивить и поразить, пока не встретила, к тому же ты знаешь, как обстоят дела с мужчинами в нашем семействе.

Ливия усмехнулась и тряхнула рыжими локонами, весело подмигнув подруге. Перспектива остаться старой девой её нисколько не страшила, наоборот, она находила её довольно привлекательной. К страданиям она была не готова.

— Но ты уж, надеюсь, хорошо проведёшь время, Сид!

— Уж не сомневайся, я слышала, что Грэг там будет, и я уж точно своего не упущу. — Сидни улыбнулась своим мыслям и, подхватив Оливию под локоть, вошла в класс.