Степан Мазур Дыхание власти

Часть 1 Управление

Забегая вперед.

— Ты ее не получишь! — прокатилось по полупустому помещению, отразилось от стен тяжелым эхом и вернулось к Эмиссару. Он взревел. — Сах'рэ!

Стекла по всему периметру пентхауса небоскреба разлетелись вдребезги от магического слова. Осколки вылетели наружу и устремились вниз. Падая со сто двадцатого этажа, разгоняясь, острые кромки приобрели убойную силу.

Прохожих постигла печальная участь. Но Золо не заботили подобные мелочи. Скорпион опустил сложенные ладони. Серебристая завеса щита померкла.

— Сами как-нибудь разберемся. Без тебя… Или лучше от слова «бес»?

Золо исчез в воздухе. Черная молния устремилась к вихрастому гостю, но растаяла, не задев его.

Сергей вскинул руки, разрезая волновой выпад на две части. Пол и стены за спиной потрескались. Волна вырвала кусок гранитной колонны и затихла, потеряв мощь.

Кулак парня объяло огнем. Эманация элемента четвертого уровня поплыла по воздуху вместе с ударом. Появившийся Золо выставил щит, перехватив удар, но пропустил нужный момент и опалил себе запястье и манжет рубашки.

Эмиссар взревел, отскочил от Сергея.

Скорпион, улыбаясь, облизнул вздувшийся волдырь на костяшке. Рана исчезла, больше не напоминая, что с огнем шутки плохи.

— Знаешь, Золо. Зря ты все это затеял. Не скажу, что потерял время, наоборот, стал сильнее… Но это обернулось катастрофой для тебя самого. Я собираюсь вырезать Эмиссаров, замкнув весы. Ваша игра больше не к месту… И к чертям весь ваш баланс, ваш Хозяин будет низвергнут. Система порабощения душ будет уничтожена.

— На колени, щенок! — глаза Золо почернели от ярости. Воздух в зале сгустился, потяжелел. Слух Сергея резанул до боли тонкий звук, на уровне ультразвука. Волны усилились, повреждая уже и кожу. Давление на перепонки плавно повышалось, грозясь лишить слуха, искалечить тело.

— Ты меня не понял? Вы больше ни к месту! — Скорпион сдвинул руки, выставляя ладони.

По полу и потолку пошли трещины. Мебель, встретившуюся на пути, разнесло в щепки. Золо отбросило в стену. Эмиссар распластался по ней, обливаясь кровью.

— Шельэ хаса, — прошептали губы Золо.

Черная молния пробила потолок, за мгновения сжигая массивные плиты чудовищной температурой. Миг, и она устремилась в голову Скорпиона.

Синим светом окутало все помещение. Сергей перехватил молнию.

Бой шел на пяти из семи возможных уровней. И на физическом, низшем, молния превратилась в гюрзу.

Руки цепко схватили ее, вытянув извивающееся тело над головой. Победоносная улыбка парня стала шире. Несколько мгновений в руках черноволосого гостя… и змея пала к ногам кусками гниющего мяса. Мгновение, и оно испарилось без остатка.

Скорпион развел руками, сгущая воздух. Мышцы напряглись. Синий свет, исходящий от его ладоней стал для эмиссара невыносимо ярким, обжигающим глаза и кожу.

— Ди-во! — слетело с губ северного варвара.

Чудовищной силы аэрбол прошил помещение. Миг, вспышка — и потолок здания вырвало. Но видимо что-то вмешалось — спасло эмиссара от низвержения.

Пыль улеглась. Дом устоял, хоть и лишился крыши и целостности конструкции.

На Сергея холодно и обреченно посмотрели глаза… Ее глаза.

— Не-е-ет!!! — от крика Скорпиона здание пошатнулось.

Над небом Нью-Йорка сгустились тучи.

Возвращаясь назад. Настоящее время (три года спустя последних событий).

Черный Кава прыгал на ухабах грунтовки, оставляя за собой облако пыли. Стальной конь гнал, не жалея лошадиных сил. Рука в безпальцовке завернула ручку скорости до красной черты, и зверь встал на заднее колесо.

Иссиня-черные кончики волос мотоциклиста ветер рвал остервенело, трепал со звуком развивающегося флага.

Опаздывать на совет не входило в планы Сергея.

Управлять мотоциклом в семнадцать лет гораздо удобнее, чем в четырнадцать. Возмужавшее тело прибавило роста, силы, объема. Спортивный лежак больше не грозил выйти из повиновения. В седле Скорпион сидел, как матерый наездник.

Время летело. Плечи раздались вширь, руки окрепли, скулы заострились.

В ухе пискнуло, выключая музыку плеера в стиле хэви:

— Леопард вызывает Скорпиона. Прием.

Не сбавляя скорости, не снимая шлема, ответил:

— На связи, блондин. Прием.

Веселый голос Семена Егорова Леопарда докатился из-под недр гор чистый, без помех. Дмитрий закупил в отечественных НПО замечательное оборудование радиолокационной связи.

— Скорп, все в сборе. Если не прибудешь через двадцать минут, начинаем разбор полетов без тебя. Сам вольностью наградил сам и наслаждайся.

— Больше ста пятидесяти по грунтовке не выжимает даже на одном колесе.

— В мастерскую закинь, пусть модернизируют. Техники у нас неплохие. Крылья приделают, полетишь сквозь леса и поля. Не хочешь сквозь, лети сверху.

— Блондин, ты завязывай с мясом. Злой как волчара.

— Да? А что там у тебя в плеере играет? Вроде не классика. Мясо он видите ли не ест, а вот от тяжелого металла робкий, как овечка.

— Это чтобы не уснуть.

Сема подло захихикал, вспоминая время последнего сна. Сухо обронил:

— Ждем. Конец связи. — Отключился.

Сергей включил плеер, прибавил громкости.

Ручка скорости вся на себя,

На спидометр взгляд бунтаря.

Разрывая цепи, мчишь вперед, как ветер.

Бог асфальта, судьбы молния.

Мотоцикл взревел яростно, почти полетел над землей. Каждый поворот мог оказаться последним для мотоциклиста, грозя потерей управления. Но, ни рессоры, ни резина Кавасаки не подводили. В последние секунды Сергей вписывался в дорогу, выходя из заноса на гравии.

Очередной поворот вывел к разбитой дороге лесозаготовительной компании. В колеях от КамАЗов можно было утопить мотоцикл. Благо луж нет, солнце испепелило грязь, скатало до состояния бетона. Но все равно скорость пришлось сбавить почти до нуля. Не автобан.

Разрази меня гром, если до конца года не сделаю эти трассы пригодными для гонок. К черту всевидящее око спутников. Если не собьем, пусть зрят. Лучше так, чем постоянно терять время на ухабинах.

Двое подтянутых мужиков на КПП, изображая беспечность, искоса обследовали новоявленную фигуру с ног до головы. Признали сына хозяина базы. Едва подъехал к воротам, кивнули.

Все запуганы глобализацией. Стоит поднять глаза к небу — получишь свой снимок по почте на следующий день. Так дело не пойдет. Или время свои игрушки в космос закинуть, или пора сбивать те, что бдят. Неплохо бы совместить. Отдаваться под тотальный контроль заокеанского хозяина не собираюсь, пусть даже глобализация — естественный процесс.

Скорпион заехал под козырек, вручил мотоцикл первому сторожу. Второму отдал шлем, на ходу бросил:

— Слава, загони коника в мастерскую. Пусть проверят по всем параметрам. Мощности не хватает. Нужна чудо-кнопка. Как у Джеймса Бонда.

— Сделаем, босс, — с пониманием ответил сторож. — Пару цилиндров добавить?

— Не плохо бы. Только дорог нормальных нет. Улечу с трассы и поминай, как звали. Запиши лучше в смету асфальтирование.

— А маскировка?

— А ты закажи асфальт под цвет грязи.

— Понял, босс.

На кожаную куртку накинул потрепанную ветровку. Так сверху, если кто зорким глазом спутника глянет, НАСА, ГЛОНАСС, то увидят банального работягу, что вышел из барака и пошел по своим делам. Обычная база, обычные рабочие. Все разваливается и доживает свой век, как и положено отмеченной Мировым Правительством стране.

Ноги помчали вдоль старых потрепанных лесозаготовительных машин. Техники специально потрудились над аппаратами так, что те стали похожи на старые развалюхи. Со спутников выглядят доживающими свой век агрегатами, а под капотом каждая деталь в заводской смазке, блестят мощные моторы. Хоть сейчас в ралли Париж-Дакар. Техники ручались — ни одна не подведет. КамАЗы и ЗИЛы в любой момент могли переквалифицироваться для перевозки любых грузов.

Прошел вблизи вертолетной площадки с мрачными, некрашеными Ми-8, нырнул в неприметное здание. Трое в камуфляже в углу комнаты подскочили, кивнули.

Меньше слов, больше дела. На базе нет отдавания чести, знаков почета. Салаги не служат, а профессионалам какой смысл друг перед другом кланяться? Каждый знает свою работу, каждый работает как индивидуум, без инструкций и указаний. Своим мозгом. Этим и отличаемся от системы.

Солдат надавил на выемку в стене. Глазам предстал черный проход со скоростной обтекаемой тележкой, с местами на шесть пассажиров.

Скорпион впотьмах залез в тележку, прижался спиной к мягкому сиденью, обронил:

— Давай, Макс, запускай. Заждались уже «главы семейств».

— Приятно ветерка, босс.

Солдат прикрыл дверь, погружая в полную тьму. Донесся щелчок замка. По всему периметру уходящего вниз коридора зажглись энергосберегающие лампы, два небольших реактивных моторчика по краям тележки заурчали, закряхтели. Личное изобретение Дмитрия вдавило в спинку сиденья. Тележка покатилась по наклонной вниз, набирая скорость. Двадцать километров до базы под горой преодолел за две минуты. На последних километрах система тормозов сбросила оглушительную скорость, затормозила у платформы.

Техник проследил за тележкой, приветливо кивнул, что-то черкая в блокноте:

— Приветствую, босс. Как новые скорости?

— В порядке. Вы с отцом с каждый месяц делаете тележку все проще и удобнее.

Но все равно надо по базе струнный транспорт вводить. В перспективах будем расширяться…

— Неплохо бы, босс…

— Да вы что, сговорились все? — Вспылил Сергей. — «Босс», да «босс». Достало. Не итальянская же мафия, в конце концов!

— Шеф? Хозяин? Начальник? — перечислил техник, не меняя выражения лица.

Привык работать с бизнесменами. И к прихотям деньги имеющих тоже привык. Антисистеме пришлось приложить немало усилий, чтобы выкупить смышленую голову у одного олигарха. Строил сынишке парк аттракционов. Полный бред. Конструктор с мировым именем проецирует строительство американских горок.

Скорпион покачал головой:

— Семен Аркадьевич, как не стыдно? Вы меня старше на тридцать лет, два высших образования, а мне даже школу экстерном закончить некогда. Просто Скорпион или Сергей. И на «ты». Здесь все так. Что генералы, что технички. Нас мало, народ сплоченный, работает на идею, так что все должно быть проще.

— Прости, Скорпион… непривычно, — протянул рано седеющий техник.

— Забудь совдеп. У нас звания по заслугам, а не по выслугам. Страна внутри страны. Антисистема внутри системы. Мозг внутри тела. Пока неповоротливая система тупит и перегибает палку, мы быстро работаем в местах перегибов.

Едва вылез из тележки, моторчики развернулись соплами на сто восемьдесят градусов. Тележка без пассажира взмыла в горку с еще большей скоростью. Техник прошептал:

— Мозг… Хм… — и не объясняясь, снова удовлетворенно кивнул и ушел, мыслями витая в расчетах и схемах.

Скорпион размял шею, и быстрым шагом поспешил по коридорам. Десятки камер впились в новый объект базы, сканировали. Вся доступная информация вывелась на экраны модернизированного «Эльбруса-2» в командном центре.

Сергей пробежался по светлой чистой базе, прерываемой секторами с бурильными машинами. Те создавали новые площади, расширяли базу вглубь и вширь. Всюду шныряли полчища рабочих, техников, дизайнеров. Работали тихо, энергично, но без лишней суеты. Каждый знал свое дело. Друг другу не мешали. Профессионалы, проблемы решают самостоятельно, работа не стопорится.

Смекалка в условиях. Дожил.

Остановился перед массивной дверью с двумя близнецами-солдатами по краям. Элитная охрана, внешнее кольцо базы.

Левый близнец обронил тяжелым басом:

— Вас ждут, босс.

— Не вас, а тебя, — в сотый раз поправил «босс» базы. — И не босс, а Скорпион. Как дела на территории?

— Спокойно, — ответил второй близнец. — Как в морге.

— Только люди работают. — Добавил первый. — Как пчелы.

И оба протянули в один голос:

— Непривычно.

Сергей хмыкнул. Положил руку на датчик, зафиксировал глаза, глядя в одну точку. Лазер прочитал отпечатки, прошелся по сетчатке.

— Открывай, — обронил Сергей обычным голосом. — Свои.

— Свои дома сидят, — ответила программа компьютера. — Но тебя я знаю. Ладно, проходи. Я сегодня добрый.

Шутки Семы. Подвел Василия под мысль озвучить защитную программу своим голосом.

Близнецы- охранники прыснули над новым приколом.

Голос обработался, прошел через фильтры. Створки бесшумно разъехались в стороны, исчезли в выемках. Плоские лампы зажглись по всему периметру коридора мягким, ненавязчивым светом.

Скорпион пошел по коридору, стараясь шагать как можно громче. Прорезиненный пол упрямо глушил любой намек на звук. Чем отец его еще покрыл, понятия не имел. Посередине коридора остановился. Дальше ни шагу или крупнокалиберные пулеметы изрешетят вдоль и поперек. Левую руку приложил к одной из ламп. Еще один замаскированный индикатор прошелся по отпечаткам. Потайная дверь отъехала в сторону.

Как ни пытался привыкнуть к отсутствию скрипа дверей, не получалось. В голове клеймом застыла печать телевизора, что российские обреченные базы и лаборатории грязные, заброшенные, доживающие свой век. Словно после глобальной катастрофы.

Везде обязательно должна висеть паутина, гореть одна-две лампочки на всей территории и каждая дверь должна открываться с жутким скрипом. А солдаты, охраняющие подобные объекты, стоят в тулупах, ушанках. Из каждого кармана по бутылке. Вот и образ моей страны. Голливуд приложил немало усилий, чтобы Россия «гордилась» своими детищами. Коллаборационисты[1] с радостью перепутают сталинские бункера времен войны и сверхсекретные базы, смешивая все в одну кучу.

Но на подземной базе «Тень», в семистах метрах под хребтом Сихотэ-Алиня Голливуд не любили. Колабов просто уничтожали по первому правилу Антисистемы наряду с наркоманами, маньяками, террористами и прочей накипью человечества.

База сияла чистотой, светом и надежностью и упрямо заставляла верить в завтрашний день.

Последняя дверь скрылась в стене, и глазам предстало обширное помещение с почти домашней обстановкой. В центре стоял круглый стол с кипами карт, схем, бланков. Картами увешана добрая часть комнаты — спутниками и Интернетом пока пользоваться запрещалось, до разработки экранизирующих систем. Самые секретные каналы пеленгуются. А свой собственный спутник пока виделся несбыточной мечтой.

Структура едва-едва вставала на ноги. Приходилось все сводки, схемы и расчеты производить на бумаге или собственном компьютере базы, со своим софтом. Из зарубежной техники на базе были лишь три плоских телевизора на жидких кристаллах. Отечественной сборки. Техники базы усовершенствовали антенну базы, и она ловила большинство каналов мира и любые радиочастоты. Сам собой сформировался аналитический отдел, прослушивающий по тем частотам нужные переговоры нужных структур.

Один из трех телевизоров как раз висел в командной комнате. Приглушенно бурчал, показывая очеловеченное лицо иностранного президента, который решил выступить без бумажки и раз за ром выдавал такие афоризмы, что присутствующие невольно начинали хохотать.

За столом сидел неполный десяток оживленно беседующих человек. Патриоты дела, пассионарии. Восемь лиц тайного совета с одним из новеньких.

Мозг услужливо расставил по полочкам всю информацию…

Дмитрий — приемный отец. Основатель базы, уволившийся из оборонки, чтобы вплотную заняться любимым детищем — наукой. Он возглавлял все, что касалось научной деятельности, технических свершений или нестандартных подходов к законам физики. Именно ему по чистой случайности перепало единолично владеть базой, напичканной самым современным вооружением и оборудованием периода последних дней СССР. Старые наработки и спустя двадцать лет неплохо держались.

Рядом с отцом сидел Сан Саныч. Отставной подполковник, отдавший полжизни служению родине и незаслуженно уволенный, когда пошел против начальства. Служака оказался не промах и организовал частное охранное агентство, сколотив спецназ из лучших бойцов воинской части прошлых годов. На Саныча ложилась большая часть бремени воинской части, охраны, снабжения новыми видами оружия и расширения боевых единиц штата. Так как в данное время основной, стабильный доход база получала от его действий, работы было как никогда, много.

Ему часто помогал Никитин — майор Альфы. «Официальный военный», как он сам себя называл. Редкий гость на территории базы «Тень». Он никак не укладывался в рамки только лишь своей службы командования хабаровской «Альфой» и понимал, что скоро сверху придет приказ о ликвидации его, как самодеятельного, здравомыслящего субъекта. Но прежде чем уйти на пенсию, Никитин искал недовольных системой по всем каналам связей. Людей, которым осточертела однобокость госаппарата, было ни мало. Антисистеме нередко выпадали бонусы: людьми, ресурсами, советами, информацией, единомышленниками…

Четвертым и пятым человеком в совете были Даниил с позывным «Медведь» и Андрей, больше известный в своих кругах, как «Кот». Разведка и контрразведка структуры. Оба за два года прошли Кавказ, понабрались опыта в горячих точках и прокатились по миру, участвуя во многих локальных конфликтах. Собирали информацию и отбирали разного рода полезных людей. Последние два месяца торчали на Российско-Грузинской границе, с отрядами спецназа уничтожая наркотропы и самих поставщиков белой смерти. Нередко после спецопераций «Тени» перепадали ящики конфискованного у банд-формирований вооружения и партии денег. С Кавказа после службы под командованием белоруса и корейца возвращались и желающие служить в новой структуре.

Шестым был Василий. Одноклассник. Молодой гений. На первых порах помогал Дмитрию, но вскоре занялся аналитикой, сметой расходов, бюджетом базы. Как-то сам собой стал координатором ресурсов, сводок, идейным мастером. Он успевал везде, собирая под своим крылом младших техников, аналитиков и хакеров. Гений практически безвылазно жил на базе, экстерном закончив одиннадцатый класс намного раньше срока. Оставалось сдать только ЕГЭ, и можно было породниться с Антисистемой навсегда.

Седьмым сидел безалаберный блондин с вечной улыбкой на лице — Сема. Самый молодой из присутствующих. На несколько месяцев младше кровного брата. Индиго-2, боевая единица. Сема был генералом базы в намного большей степени, чем Сан Саныч или Никитин.

Сам Скорпион, Индиго-1, беззаговорочно считался маршалом базы. Именно с его подачи и началось то, что за несколько лет вылилось в Антисистему. Вдвоем с названным братом Семеном и выполняли всю самую тяжелую работу, возглавляя восьмерку совета.

— О, босс пришел, — повернулся Сема. — Владимир звонил, снова расстрельными списками завалил. Некстати амнистию объявили. Соскучился по стрельбе? Подразделения «налогозахоронение», «правозахоронение», «здравозахоронение», «таможенный беспредел» и «бандитизм классический» завалены работой по уши. Людей не хватает. Патроны заканчиваются раньше, чем привозят. Еще СМИ такой шум подняли, что мы функции милиции исполняем, жуть. Как тебе?

— Шумят всегда и везде. Сегодня здесь, завтра там. У нас достаточно боевых троек, пусть наводит, и воюют, — бросил на ходу Скорпион, занимая место в кресле и рассматривая новичка, девятого в совете. — Почему Владимир сам не хочет вступить в совет? Вспомогательной единицей быть проще?

Присутствие нового человека в совете — крайняя степень доверия к нему кого-либо из присутствующих лиц. Василий оторвался от графиков, протер запотевшие очки, зевая, обронил:

— О, Скорп, привет. Девятого зовут Евгений. Я лично ездил за ним в Новосибирск, едва отговорил от поездки к дядюшке Сэму. Хакер высшего разряда. Проверен и надежен, ручаюсь. Сам понимаешь, я завален работой, нужны чьи-то плечи. А таких терять нельзя. Совсем нельзя. Еще пара ребят хотят иммигрировать к нам из СНГ.

Сергей всмотрелся в новенького — тощий студент с глазами компьютерного фанатика. Чем-то похож на Василия. Наверняка, тоже гений, только в сфере компьютеров. Просто человек, который хочет работать и создавать, да чтобы его работы получали путевки в жизнь, а не пылились на полках. Но это внешне. А что он представляет из себя внутри?

Скорпион сосредоточил внимание и моргнул. Спектр зрения и чувственного восприятия слился. Люди в комнате вспыхнули сияниями разноцветных аур. Резанули по глазам небесно-синие энергетические оболочки Семы и Василия. «Боевой» и «мозговой» индиго, как про себя классифицировал обоих. Только если Сема уже осознал возможности, и темно-синяя аура переливается красным знаком мощи и силы, то гений еще не раскрылся. Небесно-голубой кокон назревает, как бутон. Стоит поторопить цветение. Время дорого. А хакер индиго не был. Но золотой шар над головой, так похожий на корону или нимб, что изображается на каждой иконе, говорил за выдающийся интеллект и стремления к преобразованию мира в лучшую сторону. Таких людей стоит поощрять.

Может быть в совете, но должен доказать.

— Вася, у тебя уже есть трое хакеров. Зачем нам хакера, если на базе всего один компьютер? Да и тот стареет.

— Не согласен! — подскочил Евгений. — Я знаю, как его ускорить. Перспективные разработки пылятся в архивах. У меня есть ключик к тем полкам. Достанем, протрем, применим. Одну из целей — покупку завода в Юго-Восточной Азии по сборке компьютеров еще никто не отменял.

Корона пульсировала, покачиваясь над головой, как воздушное облако. Оно вполне может стать грозовым, если попадет не в ту компанию.

— К тому же Евгений занимается разработкой нового типа Интернета… это большая перспектива, — добавил Василий. — Если мы решили напрочь прекратить использование зарубежного оборудования и софта, нам без Жеки нельзя.

— Интернет-2? — спросил заинтересованный Андрей. — Я сталкивался с подобным.

— Зачем Интернет-2? — Снова подскочил Евгений, затараторил. — Это уже прошлый век, просто закрытая сеть НАТО и НАСА, ничего сложного. Я же с группой единомышленников из бывших одногруппников в Новосибирске придумал Нэт в десятки раз быстрее. На основе информационных кристаллов, которые так же разрабатываются в нашем институте в Новосибирске. Мы условно называем его Руснэт… Ну или еще как-нибудь. За названием дело не станет.

Он не врал. Облако над головой светило чисто и ясно в мире энергий. Когда человек лжет, оно скукоживается и темнеет.

— Группа студентов придумала Интернет нового типа, — хохотнул Сема. — Если бы я не дрался с тридцатилетним Скорпионом в Японии, ни за что бы, не поверил.

Ах, да, мой возможный вариант развития. Не стоит про него забывать. Напоминай мне почаще, брат, напоминай.

— Если запустить спутник, собрать пару пробных компьютеров на основе Эльбруса с технологией кристаллов и соединить Руснетом, Билл с дядей Сэмом останутся далеко позади, — довольно закончил Евгений. — И никакая Корея с Японией им не помогут. Они и сами бы рады их сгноить.

— Мировое Правительство сделает все возможное, чтобы похоронить эти разработки в зародыше. Убить не рожденными. — Протянул Даня.

— Даня, что за сомнения? Или мозоль на пальце больше не дает возможности сказать им свое «нет»?

Медведь кивнул. Услышал астральный диалог. Но ответить не в силах — не дорос до энергоинформационных уровней.

— Спокойно, хлопцы, — поднял руки Скорпион. — Что-нибудь придумаем. Раз со спутником столько связано, ресурсы достанем. Давайте вернемся к делам насущным. Что скажут наши пенсионеры? — Сергей улыбнулся, поглядывая на Дмитрия, Саныча и Никитина.

— Индиго, мать их, — буркнул Саныч, подтолкнув плечом Никитина.

— Да уж, звания для них уже ничего не значат. По мозгам все мерят. Нас с оптытом и то скоро на свалку спишут, — добавил Никитин, — поколеньице еще то. Этими четырьмя настойчиво интересуются отечество. Пара-тройка структур. Я скоро не смогу их покрывать… завербуют или… застрелят. Иногда все приходит в одно и то же время.

Жаль Медведь и Кот не индиго. Достигли мастерства боя, азов сверхскоростей, даже постигают начальные ступени божественного развития, но выше головы не прыгнут — лимит, — подумал Скорпион.

— Я их тоже порой не понимаю, но если бы ни тот вихрастый со своими чудаковатыми идеями, база так и лежала бы под завесой тайны в пыли, — обронил Дмитрий.

— Да ладно. Мы без вас никуда, вы без нас, — кивнул Скорпион.

Чушь, конечно, полная, но нашего раскрытого народу так мало, что приходиться терпеть ваши низкие скорости. На первых порах союзников не выбирают. А через пяток лет пересмотрим иерархическую лестницу.

— Скорп, они так долго говорят.

— И что?

— Может пару резервов открыть? У Александра Александровича проблемы с сердцем. Никитин курит столько, что легкие похожи на решето. Вот-вот прохудятся. К концу года — рак легких. Не делай вид, что не замечаешь. Ты же только Дмитрию пинка к развитию дал.

— Он мой отец. А у вояк своя жизнь. Не вмешивайся в естественный ход вещей.

— Не рано ли терять майора и полковника?

— Поднимись по нитям выше, шагни за бодхиальный[2] уровень, сам все увидишь. У каждого свой путь.

— Не могу выше ментала[3]. А что там, родовое проклятие?

— Не знаю, сам пока не выше сакрала[4], но Рысь сказал, что если мы остановим инфаркт и рак, то будет хуже, чем тогда, в Китае. Прямое воздействие чревато. Я могу только подтолкнуть.

— Вася, что там у нас со сводками? Каково нынешнее положение дел?

Василий проворно зашуршал листами, снова протер очки. На Скорпиона глянули красные уставшие глаза — работал на износ. В груди невольно кольнуло.

Наставник базы поднялся из-за стола, обошел по дуге, руками обхватил голову тревожного Василия, снял очки.

— А как же воздействие?

— Он чист. Допускается поощрение.

— Я вот думаю, как скоро нападут на базу после твоего…

— Ему семнадцать, не шестьдесят. Хватит бурчать, почему я спасаю одних и не вмешиваюсь в других случаях. В нем больше перспективы… А нападут на нас в любом случае.

— Как ты умудряешься делать паузы в астральных диалогах? Сколько в тебе энергии?

— Сема, отвяжись.

В руках появилось тепло, разогнал тело до двенадцатой ступени. За два года смог постичь только одну — ступень овощей, как она наиболее точно переводилась на физический язык. Если одиннадцатая ступень минералов показалась легкой, то ступень овощей постигал долго. Живительная влага, питательная сила земли. Уровень энергии в овоще гораздо больше, чем в камне. Чтобы понять то, что невозможно описать словами, потребовалось много времени. Так как в сутках всего двадцать четыре часа, приходилось многим жертвовать.

Семеро за столом замерли, рассматривая новое действо.

Василий ощутил тепло в висках, оно спустилось с пальцев Скорпиона, коснулось глазных яблок. Дно глаз резко защипало, сдавило, потом резь резко ушла, отпустило. Блаженное тепло разлилось по глазам вместе со слезами.

— Извини, Вась, побочный эффект. Поплачешь еще минут пять. Но потом очки можешь выкидывать или передать по наследству. — Скорпион смахнул пот со лба, выхватил из рук бумаги. — Давай я прочитаю.

— Ха, меня ты полчаса мурыжил, пока глаза на единицы не вернул, — крякнул Дмитрий и добавил. — Но ничего, Вася, зато про очки я действительно забыл, как про страшный сон забыл. И ты забудешь. Сейчас оклемаешься.

Евгений непонимающе завертел головой. Он немного слышал о Скорпионе от Василия в самолете, но большей части не верил, спросил:

— И что с ним?

— Да ничего, — обронил Сема. — Сейчас прозреет… Скорп, ты как-то обещал мне транслейтор[5] открыть. Не забыл?

— Не перегибай, коллапс энергетик обеспечен. Сколько раз с нас шкуры снимут?

— Дал слово — держи.

— Да я без проблем, только всех кого ты здесь видишь, ты увидишь в последний раз. Согласен?

— А, ну его этот транслейтор. Словари буду зубрить.

Скорпион пожал плечами в физическом мире, ответил:

— Пока не могу, ступеней маловато.

— Эх, всегда так, — протянул Сема, пряча глаза. От него не укрывалось, что с их невербальными диалогами неуютно себя чувствуют не только Саныч, Дмитрий и Никитин, но и Даниил с Андреем. Разрыв отдалял друг от друга с каждым днем. Одно из проклятий обладания знаниями и силой.

Никитин ткнул в бок Саныча, обреченно прошептал:

— Ну вот, опять ничего не понятно. Одно дело, когда я ему даю приказания в спецназе, там все по схеме. Вот цель, и ее надо выполнить, и ни каких «ни-ни». А другое дело вот так, мозгами… Тяжело. На пенсию пора.

Никитин тяжко вздохнул, уголком рта брякнул Санычу, поглаживая усы:

— Точно индиго, мать их…

Это сложно. И больно. Видишь все и всех насквозь, но помочь или вмешаться — чертов баланс на страже. Я вижу, как умирает Саныч, я вижу, как угасает Никитин, но сделать ничего не могу. С меня спросят, как с обладателя силы. Как же сложно держать себя в руках в семнадцать лет. Дед, почему ты не со мной? Почему твое мудрое слово не избавит от возможных ошибок? Все приходится самому, — прокрутил в голове Скорпион и горько хмыкнул. Сосредоточился на бумагах, зачитывая вслух:

— Итак, мы обладаем объектами в количестве пяти штук; подгорная база «Тень», вертолетная база полуоткрытого типа в десятке километров от Тени, замаскированная под лесхозную фирму, офис охраны «скорпионовцев», как ласково назвал свой спецназ Саныч, видимо с намеком на одну двенадцатую часть населения планеты с подобными знаками зодиака… Значит, офис со зданием в Хабаровске и два офиса в пригороде Хабаровска и в Комсомольске-на-Амуре. Базу Альфы я в расчет не беру, она все же государственная, что значит — временная. Наша подгорная база — наиболее засекреченный и совершенный объект. Из вооружения: три выдвижные ракетные турели, семь шахт с пусковыми ракетами малой и средней дальности, что значит не дальше Китая, Кореи и Японии. Восьмая шахта переделана под стартовую площадку самолета ЯК-141 с вертикальным взлетом. Надеюсь, технари его модернизируют.

— Хорошо Андрюха успел, — прервал Даня. — Такой самолет хотели на металл пустить. Он может и из четвертого поколения, но для горной базы без взлетных полос в самый раз. Контрразведка работает. В Китай не ушел. Пусть оборонка клепает самолет нового поколения с вертикальным взлетом, а нам пока и этот сгодится. Красавчик! Стоит, сверкает. Так и хочется отдать приказ пилоту что-нибудь взорвать.

— Да я что? — махнул рукой Андрюха. — Все дело в пилоте. Говорит, пилите меня вместе с самолетом, я без него никуда. Ему тут же пригрозили, понизили, потом просто уволили. Но он не дал пустить в утиль самолет и продать под видом металлолома. Хотя предприимчивые шакалы уже перегнали через всю Россию. Оставался последний контракт. Ну, я охрану отвлек, с пилотом поговорил. Здравый мужик попался, ему летать еще и летать. Я смекнул, что нам и пилоты, и самолеты пригодятся. До Тени как раз было двести с лишним километров, а ЯК-141 летает на триста сорок… В общем, я пилоту координаты дал, контракт уничтожил, и у нас в ангаре… Кх-м… бывшей шахте… теперь стоит это чудо. А пилот из рядов авиации уволенный, тренируется ежедневно в гравитационной комнате. На керосин хватает, пусть летает понемногу. Спутники зафиксировать объект со скоростью 1800 километров в час не успевают. Он может резко сбрасывать скорость до нуля, зависать в воздухе, потом снова на форсаже. Перекрасим его в серебристый цвет. Пусть за НЛО принимают.

— Неплохая идея, — вставил Никитин. — Предлагаю еще две пусковых шахты переоборудовать под вертолеты КА-50 и КА-52, «Черную акулу» и «Аллигатора», там глядишь и до КА-60 руки дойдут. В скором времени появится возможность приобрести у оборонки.

— Думаю, на окологорной базе среди Ми-8 они будут смотреться со спутников подозрительно. Зачем лесорубам боевые вертолеты? Не строить же нам ангары, будет подозрительно вдвойне. Или если не присмотрятся, то не догадаются? Глобальная спутниковая система все-таки не всесильна, если специально не знает в каком квадрате смотреть, хрен найдет. Неплохо бы сбить половину к чертовой матери, как решился Китай, — подал идею Даня.

Неужели моя школа? Так заигрался в войну, что заразил желанием уничтожить неправильный мир все вокруг? Пора выпрыгивать из этих узеньких, маленьких рамок мировосприятия. Мир генерируется эмоциями, мыслями, те облачаются в действия. Это легко заметить, блуждая по астралу и менталу. Но как мне заставить весь мир поменять отношение к физическому слою, чтобы он стал добрее? Всех в астрал не выкинешь. Големы скорее метеоритного дождя дождутся, чем поверят в то, что сами творят свой мир.

— Еще можно четвертую шахту расширить и запустить собственный спутник на малой ракете. Только это сожрет весь бюджет Антисистемы и базу запеленгуют, придется объясняться, — роняя слезы после воздействия на зрение, добавил Василий.

— Нет, ракеты надо запускать с космодромов или полигонов. — Рассудил Дмитрий. — В мире более двадцати космодромов, у нас в России три, не считая арендуемого у Казахстана Байконура: Плесецк, Капустин Яр и Свободный. На первые два нас никто не пустит, а Свободный в принципе недалеко, Амурская область. Только он законсервирован. Еще есть вариант построить частный космодром, маленький, как «Морской Старт» в Тихом Океане. С экватора запускать удобнее всего, градус сопротивления ниже, меньше мощности требуется. Четыре холдинга скинулись, два из которых, кстати, из России и Украины, и переоборудовали нефтяную платформу под космодром. Ребята с головой. А, вы что, уже в космос захотели? Картошка то еще не окучена!

— Захотели! — Уверенно добавил Сема. — Придется расконсервировать. Но тут та же тема, что и с компьютерами. Билли вряд ли денег одолжит. А в бюджете России покорение космоса не предусмотрено. Все на рыночных отношениях, а в принципе весь космос под НАСА. Хотя вы, Дмитрий, правильно сказали — холдинги. Мир под контролем глобальных транскорпораций. Чтобы выжить, придется создавать свой «холдинг», а то нефтяным и газовым компаниям значит можно свои армии держать, а нам нет? Нет уж, с оружием в руках оно как-то безопаснее выйдет.

— Скорп, может рассказать им про Эмиссаров? И про то, что мы лишь странники в этом мире бренном, обреченные на вечную борьбу с быдлом…

— Сема, не доставай. И так тяжко. Столько информации.

— Я говорил, что Хрониками Акаши увлекаться не стоит. Много знать вредно. Голова болит и бессонница. Одно дело знать, что мир один и другого нет, совсем другое что это лишь переходный этап. И реинкарнацией выкинет в мир другой, потом еще и еще. И так до уровня Абсолюта. Или в Преисподнюю на переплавку, если шагать только вниз.

— Этап или не этап, а стоит его сделать чуть почище.

— Он изначально так запрограммирован.

— Значит, перепрограммируем! Не доставай.

— Слушай, хакер душ, а големы — это первичные души?

— Первый человекоподобный этап после зверя.

— Так у душ несколько уровней?

— Сема, мы на совете. В земном мире. Сделай одолжение, замолчи!

Вынырнул мыслями в физический мир, прислушиваясь к разговорам.

— Слушайте, вы так всю базу перестроите. А ракеты уже не причем? Их для чего строили? Может, лучше атомной начинкой снабдим или водородной? — Злорадно вставил Никитин. — А потом бахнем. Всегда хотел бахнуть, честное слово. Я как красные кнопки вижу, так руки сами тянутся.

Значит, по рукам получишь. Эти кнопки декоративные. Пальцев не терпят.

Скорпион покусал губу, взгляд устремился под потолок, покачал головой, подбирая язык, который поймут вояки:

— Сотрем Китай, Японию или Корею с лица земли и наступит дисбаланс. Ядерное оружие создавали для того, чтобы было, стояло на полочке и грело ощущение паритета, а не для применения. Но шахты не трогать, вертолеты в случае приобретения мигом на вертолетную базу. Пока под тенты, потом оформим, как прикрытие для скорпионовцев. Мало ли у охраны потребностей? Губернатор поймет. В любом случае через пару лет перевыборы. Люди меняются, система остается.

Скорпион всмотрелся в Саныча и Никитина, осторожно продолжил:

— Лучше снабдить ядерной начинкой ракетные турели и с десяток поставить вдоль границ с Китаем, одну-две с Северной Кореей и парочку под Владивостоком, и, конечно, на Курилах. Япония откажется от претензий на Курилы, Северная Корея перестанет баловаться ядерным оружием, Южная притеснять торговый флот, а Китай отложит план завоевания мирового господства еще на пару веков. Они терпеливые. А ракеты мы на какую-нибудь другую базу перенесем. «Тень» — первая, но не последняя база Антисистемы. Пусть служит научным целям.

— Скорп, пока будем строить турели с ракетами, создадут лучевые протонные пушки. Концепция во внешние слои вышла, скоро кому-нибудь явиться озарением. Ты же знаешь, это не ядерное оружие, удар будет только один, ответа не будет. Хочешь скинуть с базы турели, поставь их на Кунашире. Ино станет проще. Против Духа эта мелочь не пройдет. Ведутся разработки над микроволновыми пушками.

— Что ты мне все про войну? Надо мозгами думать. Сема, старые ракеты тоже устарели, разве что спутники в космос запускать. Оружейники над ядерным оружием пятого поколения работают — точечные удары. Упадет такая тебе в кружку с чаем и мало не покажется. Но все равно не то… Нужно что-то другое. Почему всем нужно разное? Общих идей никаких… Надо от войнам к эволюции переходить. Не эволюции ради войн, и война ради эволюции, а просто всеобщее развитие без войн. Тебя не достало с пистолетом за каждым маньяком бегать? Я бы лучше вложил деньги в разработку по уничтожению таких особей на клеточном уровне. Надо бороться с причиной, а не следствием. Пистолетики вон старикам оставь, они без них не могут. Мышление другое. Нам же пора взрослеть.

— Никуда ты от пистолетиков в ближайшие годы все равно не денешься.

— И к турелям можно добавить атомную артиллерию. Ее в западной части России запретили, а на Дальнем Востоке можно. И если бы еще береговые расчеты класса «Берег» достать… — продолжал мечтать Никитин. — И зенитно-ракетные комплексы С-400, да «Панцирь» С-1, вообще никто не подойдет, а если укомплектовать МиГ-35, Су-34, - глаза у майора стали, как у жалобного пса, что просит косточку у хозяина. — Ну, давайте приобретем хотя бы Су-39.

О, Творец, дай мне силы!

— За такое «хотя бы» юса сядет на диету, — добавил Даня.

— Спокойствие, господа, — остепенил Сергей. — Закатайте губы, это нам не по карману. Наш месячный бюджет пока не превышает сотни тысяч евро. Половина народа и так за одну идею работает. Их энтузиазм надо поощрять.

— Хорошо хоть от долларов отказались. Эта неудобная по всем статьям бумажка витает в воздухе. Кредит доверия иссяк. Немногие знают, что она не только не обеспечена золотом, но и не имеет своего государства. Доллар печатает не сама юса, а частные…ммм…руки. Вот, — не забыл добавить Василий. — Там даже вместо «билет банка такого-то государства», прямо сказано — «в бога мы верим». С него и спрос в случае чего. Юса за свою валюту никакой ответственности не несет. Дело в том, что в свое время несколько шустрых банкиров в награду за поддержку на выборах президента Вильсона (1913–1921) выпросили себе право создать на базе своих банков Федеральную Резервную систему, которая, собственно, эти доллары и выпускает. То есть доллар — это долговая расписка группы частных коммерческих банков. Продолжать?

— Ладно, Вася, ты хоть и гений, но в одиннадцатом классе, не перебарщивай, — предостерег Дмитрий. — Народ запугаешь.

— Наш народ уже ничем не запугать. Нас с детства Кощеями пугали, волками и прочими добрыми феями. Стойкий иммунитет и недоверие ко всему пугающему.

— С этим понятно, и с оружием понятно. Разработок полно, аналогов в мире нет, но и денег нет, — продолжил Скорпион. — Со стрелковым-то хоть в порядке, Саныч?

— Лучшие образцы пистолетов и автоматов, защитные костюм-комплекты «бармица», АГС-30. Тут я шиканул. Можно еще БТР-90 достать для пехоты или БМП-4. Деньги будут, закуплю. Скорпионовцы обеспечены. А летом нас на Урал на смотры приглашают. Т-95 хочешь?

— «Черный орел»? Танк, обогнавший запад на целое поколение?… Кстати, а зачем нам тяжелые танки? Будем воевать? — Сема пригляделся к Скорпиону, изображая всю ту же безалаберность, а внутренне послал сообщение. — Скорп, со стрелковым оружием для охраны понятно, но если мы начнем закупать тяжелые единицы, контора присмотрится. ГРУ зря, что ли, новый офис отгрохали? Зачем тебе эта предупредительная пуля в затылок? А если присмотрится особый отдел? А если создадут особый отдел по борьбе строго с нами? Ты же знаешь, на науку денег нет, на космос нет, а вот на особые отделы хоть сколько.

— Просто надо направить энергию Саныча и Никитина в нужное русло. Королев ракеты строил не для войны, хотел открыть людям выход в космос. Только из-за его настойчивости ядерные боеголовки заменили спутником. И мир открыл дорогу за пределы матери-земли. Шестой раз, если не ошибаюсь. Мы же шестая раса? Ты дальше во сны не прыгал?

— Нет, но разводить с тобой демагогию на тему кто первый, сейчас ни к чему. Единицы движут миром, а не наоборот. Есть идеи относительно пенсионеров предыдущего твоего шестого поколения?

— У Природы или у меня?

Скорпион достал второй листик, впился глазами. Отбирая важное, резюмировал:

— С вооружением понятно. Самолет простимо — спасли от ножа, а пару вертолетов спрячем, но больше пока ничего не надо. Турели и ракеты при первой возможности отвезем на Кунашир. Пока пусть стоят в шахтах. Пыль стираем, да и ладно. Стрелкового оружия хватает. Рабочий спецназ, охрана баз и тройки-ликвидаторов вооружением обеспечены. Идем дальше. Общая численность активных людей нашей структуры составляет двести двадцать четыре человека. Из них сорок восемь боевых единиц «скорпионовцев», семь троек ликвидаторов, тридцать четыре техника, двадцать восемь снабженцев, сорок четыре строителя и сорок человек разного типа помощи. Если еще в прошлом году все Антисистемники, так или иначе, жили в Хабаровском крае, и проблем с жильем не возникало, то в этом году появились желающие работать на Антисистему и из других краев. А к чему это нас подводит кроме новых закупок служебных машин?

— На базе и в офисах все не поместятся, будут и другие желающие, — ответил за всех Дмитрий. — Нужна своя строительная компания, только не такого уровня, как лесозаготовительная компания, какую мы скупили для прикрытия «Тени».

— А не рано замахнулись? — остепенил Саныч. — Может и больницу с садиком построить? Деревьев насажать? Я бы там сразу садовником устроился, птичек бы кормил.

Отличная идея, Саныч. Будет тебе садик с большим огородом.

— Для своих построим. И насажаем. Может, даже посадим. Только построим не больницу, а здравницу, — серьезно добавил Сема. — Мы своих людей лечить будем, а не… как обычно. Я не могу на тот бред в халатах смотреть. Если кого из скорпионовцев ранят, мы должны взяток за нормальное лечение столько отвалить, что хватило бы на содержание всей больницы. Дешевле за бугром лечить. О качестве я и не говорю.

Скорпион отметил для себя, что ругать врачей — второй пункт умников после госаппарата, дальше пойдет милиция, таможня. Последним пунктом будет стоять преступность…

— Не бубни, блондин, — прервал Андрей. — В нашей необъятной стране, беднейшей в Европе, пусть и не во всей — самые высокие цены на все, кроме бензина. Хотя здесь я тоже логики не уловлю. Юса покупает у нас нефть, везет ее, перерабатывает и продает дешевле, чем мы. Это как вообще такое возможно?

— А почему рубль крепнет? — вставил Саныч, подчеркивая для себя важную информацию.

— Если честно, то понятия не имею, — серьезно ответил Василий, не поднимая головы. Слезы лились, словно резал лук. — При росте рублевых цен в торговле, сам рубль непрерывно растет относительно мировых валют. Это либо весь мир падает в бездну, а мы на коне, либо рубль укрепляется искусственно, для того, чтобы спрятать реальную инфляцию. Выходит, то, что плетут про рост ВВП и прочий рост — бред. Поэтому я настоял на том, чтобы не спешили переводить финансы Антисистемы с евро на рубли, как недавно с доллара в евро. Рубль надули как воздушный шарик. Одна иголочка. Бух и дефолт, инфляция. Или еще какая бяка. Я чем больше узнаю, тем больше не понимаю. Страна парадоксов и антилогики. Наверное, наша структура — самое то. Лишь бы народ понял.

Скорпион вновь ощутил недосказанность.

За что мы гнобим юсу, если у обоих идиотов хватает. Лишь бы народ понял? Как будто народ когда-то что-то понимал.

— Вася, — обратился Дмитрий. — В России нарушена обратная связь. Если идет передел, или какие реформы, то всегда в худшем своем проявлении, насколько я знаю историю.

— Увеличивающееся количество людей требует более крепкой идеологии, своих отличительных знаков, своего духа. Одними боями не отделаешься, не все воины, — Василий уронил последнюю слезу, проморгался и посмотрел на мир новыми глазами. Все предметы вокруг стали четкими, яркими, словно все осветилось ярким светом. Впервые не пришлось напрягать глаза, чтобы разглядеть хоть что-то без проклятых окуляров. В груди потеплело, на лицо наползла жизнестойкая улыбка. Благодарно кивнул Скорпиону, бодро продолжил. — Я займусь этим вплотную. Будет у нас идеология.

— Мои ребята заставили уважать знак скорпиона на предплечье охранников. Ни один бандит в городе, увидев знак у зданий, не сунется грабить магазин, склад, офис или любое помещение под нашей охраной, — довольно протянул Саныч. — Символы — штука хорошая. Прилепи на рабочий костюм каждого из снабженцев, и дело в шляпе. Но как быть с тройками-ликвидаторами? Им светиться нельзя. Пусть бегают так же в черном, но без значков…

Вася пошкрябал подбородок, пожал плечами:

— Нехватка руководящего состава. Девять человек для совета слишком мало. Проблема троек не в информации и снабжении вкупе с идеологией. И далеко не в костюмах. Все дело в нехватке командира. Саныч, Скорпион и Сема занимаются ими косвенно. Так долго нельзя. Могут случиться сбои. Участились ранения среди личного состава. Потерь пока нет, но скоро возможны. Надо быть умнее и опережать смерть на два шага.

Скорпион повернулся к Никитину, приподнял уголки губ:

— Ну что, майор, когда говоришь, тебя под нож пустят? Может, все-таки на пенсию? А? Садик там, камин, все такое…

Никитин напряг лицо. Желваки заиграли, губы слились в одну белую линию. Чуть помедлил с ответом и тяжело обронил:

— А, черт с вами. Завтра увольняюсь по собственному желанию.

— Это меняет дело, — продолжил Василий. — Но нужен как минимум еще один человек. На следующем совете будем перераспределять обязанности.

Скорпион кивнул.

— Токаяву бы. Но тренер запустил в душу осень.

— В Японию хочет, но Ино спросить стесняется. А сама позвать не догадается. Гордые все. Возраст, наверное…

— Ты открыл Васе резерв? Он же физически уступает. Зачем ему скорости?

— Сема, не смеши. При правильных тренировках и стремлении наверстает за два года. Только ему этого не надо. Он гений в другой области. Пусть мыслит так, как мы бегаем.

— Полагаешь, мы действительно индиго нового поколения? Дело же не только в сверхтренировках и ступенях. Или все дело в синих оболочках?

— Я пока не могу ответить на этот вопрос. Но мы уже не те, что начали рождаться в семидесятых.

— Другой уровень?

— Давай пока остановимся на индиго-2.

— Сверхлюди звучит интереснее.

— Богом себя еще назови!

— Гм… младший бог… звучит интересно…

— Сема!

— Молчу, молчу. Но нечего мое развитие стопорить! Мне этих рабских палок в колеса выше крыши, надоели.

— Какие еще вопросы на повестке дня? — Скорпион вернулся на вербальное общение. «Разговор» с Семой занял около пяти секунд.

Дмитрий прокашлялся, обронил, краем глаза кося на телевизор:

— Становится тесно. Строителей мало. Стоит новых по последнему кругу проверки пропустить и заняться расширением базы вплотную, но опять же…

Скорпион поднял руки, запричитал:

— Все! Все! Хватит! Понял! Больше не надо! Достану я вам денег, достану.

Где бы их достать? Думать. Думать.

И как в озарении посмотрел на Евгения:

— Слушай, хакер, а как насчет боевого крещения?

Евгений выпятил хилую грудь, хрустнул пальцами, глаза загорелись:

— Пентагон? НАСА? Ми-6? Контора? ЦРУ? ФБР? ФСБ? Хотя вру, внутри страны взламывать не буду, не проси. Так где?

Скорпион расплылся в кресле, составляя в голове план закупки оборудования и подходящего помещения. Довольная улыбка заполонила лицо:

— Швейцария, Женя, Швейцария. Там наше золото красной партии. Еще есть во Франции и Японии, но, то уже дореволюционное, вряд ли вернем. Так что давай с банков начнем.

— Ура! У нас будут вертолеты! — Шутя, завопил Сема.

Сергей, пряча улыбку, распорядился:

— Леопард, бери Жеку, пару человек сопровождения, и пулей в магазин за оборудованием, деньги возьмешь с одного из счетов. Наведите маскарад с лицами, снимите квартирку в отдаленном неблагополучном райончике, где легко затеряться, ставьте выделенную сеть и дальше, как скажет хакер. Как скрываться — знаешь.

— Сколько переводить? — Глаза Евгения загорелись. Настроился на профессиональную волну. — Жадничать будем?

Скорпион обвел взглядом всех восьмерых, взял у Василия листик со сметой расходов, глаза вновь уползли под потолок, губы тяжело обронили:

— Ты взломай сначала… А так для начала миллиона три евро, а там посмотрим, — и добавил. — С одного счета только не бери. Тысяч по сто с каждого, не больше.

— В какой город переводить?

— Кидай в Москву. Легче затеряться. Я после экзаменов съезжу с Семой, заберу. А фамилию сам придумаешь, — повернулся к Никитину, — товарищ майор, пока не укрылись пледом и не протянули…кхе… вытянули ноги у камина, займетесь документами?

— Как же, дадите вы кости погреть. Будут тебе документы, не сомневайся. Как обозначить? Иванов?

— Товарищ майор, ну вы дали, — хихикнул Сема. — Такие деньги могут быть только у трех типов людей из золотого миллиарда: капиталистов, арабов и евреев. Иванов как-то не входит в общую картину. Вот если Мойша Бронштейн или Ахмед Араши ибн Фахмех или просто Джон Смит, тогда другое дело.

— Да и ты на семита как-то не похож, — пробурчал майор, — если только на сына олигарха.

— Вот могут же, когда хотят, — восхитился Сема, — Вроде бы майор, а такие здравые идеи. Вот Саныч бы никогда не догадался. Правда, Саныч?

Саныч оскалился улыбкой зверя:

— Вот я кому-то в следующий раз пистолетик без патронов на задание подсуну. Посмотрим, блондинчик, как тогда заговоришь.

Скорпион скрыл улыбку, повернулся к Евгению:

— Тогда четыре миллиона, а то трудностей много. И раздели полученные средства на четыре части. Помести в разные банки Москвы на разные фамилии. Майор обещает четыре новых паспорта сделать. Так, товарищ майор?

Никитин кивнул:

— Сделаю. Только не забывай, что тебе эти четыре чемодана как-то тащить придется, про карточку можешь забыть. Тащить придется не просто как-то, а как-то неприметно, как-то без зеленого коридора в Шереметьево и без недельного прозябания в СВ поезда. Ты хоть знаешь, что значит тащить миллион? Это тебе не героические блокбастеры, где десятки миллионов купюрами по сотне помещаются в дамские сумочки.

Умно. Не помешает взять пару уроков работы с пространством. Где бы учителя найти?.

— Ничего, с Семой донесем. Один можно раскидать по мелочи в разных банках Москвы, на наши счета в Хабаровске. Пару пачек туда, пару сюда… — прикинул вслух Скорпион.

— Еще один мы с Даней заберем. Отправим вместе с оружием с Кавказа по осени, — подал идею Андрей.

— Третий довезет группа сопровождения. — Крякнул Саныч.

— А последний дотащим, — закончил Сема. — Всего какой-то миллион евро. Если купюрами по пятьсот, то в чемодан поместится. Какой там сейчас курс?

— Слушайте, если не хотим подобных трудностей в дальнейшем, надо в своем городе свой банк открывать. А в столице филиал, — подал идею Василий. — Только к этому времени надо будет с налоговой разобраться. Платить «самый низкий в Европе налог» со всеми косвенными в итоге выходит не выгодно. В конечном счете выходит, что отдаешь три четверти дохода.

О, нет, сколько можно? Одна проблема тянет за собой другую.

Заседание совета продолжалось.

Голые пятки больно вдавило в прорезиненный пол. Легкие дышали с трудом, заставляя себя закачивать и выталкивать воздух. Все мышцы напряглись. На плечи словно бросили гору, вес удвоился. Сердце стучало мощно, преодолевая новые условия.

Скорпион продолжал вольный бой, стараясь не обращать внимания на перегрузку. Скулы заострились, глаза вспыхнули огнем адреналина. Искусственный гнев прокатился по телу, помогая преодолеть внешние условия. Кулак яростно врезался в стальную макивару, оставив вмятину.

Дмитрий за сверхпрочным стеклом застучал по клавишам. Гравитация повысилась еще на половину g, достигнув двух с половиной g.

Скорпион прикусил губу. Колени полусогнулись. Костяшки кулака содрали кожу от последнего удара, прежде чем распластался на полу, помогая организму преодолеть еще половину единицы.

Как только сын лег на пол, Дмитрий без боязни довел гравитацию по пяти единиц. Искусственная гравитация в тренировочной комнате достигла предела. Пять g — максимум, что она могла предложить. Степень воздействия гравитационных полей комнаты колебалась от невесомости до пяти аналогов земной гравитации.

Дмитрий не видел смысла модернизации ее до больших пределов. При «потолке» сознание не терял только Скорпион. Сема с пилотом могли продержаться до четырех с половиной единиц. Дане, Андрею, скорпионовцам и ликвидаторам хватало и трех, чтобы кровь переставала поступать в мозг и происходила отключка сознания.

Подобные перегрузки тренировали выносливость тела лучше любых испытаний. В нормальных, обычных условиях тренированные в комнате люди достигали фантастических результатов.

Полуобнаженный Скорпион распластался по полу. Грудная клетка обозначила каждое ребро. Каждая конечность тела имела пятерной вес. Любая одежда только мешала, душила. Чтобы оторвать руку от пола требовалось множество усилий, и не только силы мышц, но координации всего организма. Перебор мог обернуться фатальными последствиями для внутренних органов и головного мозга.

Удалось повернуть правую ладонь и сжать в кулак, лежа показать отцу большой палец. Дмитрий застучал по клавишам, постепенно уменьшая нагрузку — резкие перепады чреваты.

Сердце застучало свободнее, кровь на всех порах устремилась к измученным конечностям, легкие вздохнули свободнее. Мозг от прилива кислорода послал сигнал глазам о конце света. Зрение помутнело, картина пред глазами поплыла. Раньше бы носом пошла кровь, но в последнее время привык.

Скорпион освобождено оторвал руки от пола, проморгался. Зрение восстановилось. Не торопясь, привстал, рассматривая содранную костяшку на правой руке. Кровь на грубой, тренированной коже с понижением гравитации старалась появиться в больших количествах. Сердце по инерции работало в тяжелых условиях, яростно, из последних сил стараясь перекачать положенное количество крови в каждую даль тела. После таких тренировок мышцам сердца не грозил инфаркт, а мозгу инсульт — кровоток прочищал все сосуды.

По телу потекла волна легкости, тело стало почти невесомым. Мог запросто прыгнуть до потолка, пробежаться по стенке, поднять три своих веса, драться или бегать с огромной скоростью. Чудовищный суплес растянул границы возможного, расслабил и подготовил тело для любых испытаний.

Дверь отъехала в сторону. В комнату вошел рослый десантник с чистым полотенцем, аптечкой и бутылкой молочного коктейля. Тело после подобных тренировок сжималось, мышцы уплотнялись, и нужна была растяжка, разминка и подходящее количество питательных веществ.

— Прекрати уничтожать руки, три дня бить правой не сможешь. Вроде не маленький, знаешь, как правильно колошматить. Все в тебе какое-то ребячество. — Проговорил гвардеец и взял руку, чтобы стереть кровь и прижечь костяшки йодом. Взгляд невольно наткнулся на вмятину в стальной макиваре. Присвистнул.

Скорпион поймал взгляд отца в окне, приподнял уголки губ. Сконцентрировался на костяшках, руку обожгло. Как раз солдат стер кровь с разбитой кожи, поднял удивленный взгляд:

— Эй, парень. А где рана-то? Я сам видел, как ты вмазал по стали. У тебя рука в клочья должна… А тут даже кожа…новая. Из чего у тебя руки?

— Да ты не парься, Миха. Обычная регенерация. Правда, немного ускоренная. Концентрируешься на ранении и заставляешь мозг резче выполнять починку. Разгоняешься.

Сергей мягко, по-кошачьи, подсочил на ноги, молниеносно выхватил у десантника бутыль с коктейлем, выпил одним залпом, довольно крякнул, резко подпрыгнул до потолка, в два прыжка доскочил до стены. Так же быстро продолжил бег по стене, пробежал по потолку над головой изумленного солдата, снова по-кошачьи мягко приземлился перед скорпионовцем, протянул бутылочку.

— Ты тренируйся получше, тоже так сможешь.

И для закрепления эффекта трижды сменил цвет радужной оболочки глаз. Людям нужны фокусы, так веры больше. Потом, пересказывая увиденное, преувеличит, переврет. Слухи поползут такие, что Антисистема уверует в своих предводителей.

Бывший десантник с воплем отскочил, перекрестился.

— М-да, — протянул Скорпион. — Чем примитивнее сознание человека, тем большую власть над ним имеет вера. Чем человек ленивее, тем все ему оправдаться хочется. Спортсмен победит на соревнованиях — допинг принял. Сосед зарабатывает больше — ворует. Денег нет — порча. А если кто-то умеет больше других, то либо сумасшедший и в психушку, либо душу дьяволу продал. Так ведь? Самому не смешно?

— Скорп, я здесь недавно. Не понял еще, почему военные антисистемы скорпионовцами называются. Думал, блажь генеральская. В честь сына назвал, то, да се…

Скорпион вытянулся по струнке, расправил плечи. Гордый орлиный взор смотрел уже куда-то вдаль, в будущее, словно вспомнив о собеседнике, обронил:

— Не твоя вина, Михаил. Как-нибудь соберу вас всех на инструктаж и покажу возможности человека. Может, даже пару секций по городу откроем, посмотрим. А что касается веры, верь только в Творца, да Природу. А любая религия, любое толкование высших сил — такая чушь, аж за человечество стыдно. Нет посредников между тобой и Творцом. Нет храмов, кроме тех, что в твоей душе. На это каждый рано или поздно выходит.

Скорпион первым покинул комнату, делая себе зарубку, что над идеологией стоит начать работать гораздо быстрее, чем предполагал. Информационная бездна запудрила мозги человеку. Скоро перестанут отличать левую руку от правой. Случится та же история, что и с сороконожкой, которую учили ходить «как все».

На выходе Дмитрий похлопал по плечу, протянул одежду:

— Не волнуйся, я тоже не сразу понял. К тому же, понять — это одно, а поверить в свободу и возможности — совсем другое.

Скорпион облачился в светлую безрукавку, натянул темные, потертые джинсы с широким ремнем, армейские ботинки. Безпальцовки плотно сели на руки, подвязал густые длинные волосы банданой. Спрятал в ухе наушник связи, что в свободное время использовал как простой плеер — техники модернизировали плату — протянул проводок под майкой до кругляша на поясе — система связи.

На плечи легла кожаная куртка, распихал по карманам сотовый, бумажник. Левое запястье опоясали электронные часы. Глаза зацепились за циферблат. В голове пронесся сумбур. Пришел откат после добротной тренировки, потянуло в сон. Мысли поползли медленно, неторопливо. Суббота, вечер. Надо успеть к брату в лес на тренировку. За двести километров от города. И в воскресенье к вечеру быть дома — в понедельник сдавать первый Единый Государственный Экзамен. Проклятье хиреющей системы образования для здравомыслящего человека.

— Скорп, — Дмитрий затряс за плечо, выводя из раздумий.

— Чего?

— Может тебе кобуру скрытого ношения с ГШ-18 под куртку? Саныч выдаст. А то у тебя лицо такое, словно кому-то не повезет.

— Не, бать. Я заправлюсь и на мотоцикле в лес к Рыси, а в понедельник на экзамен. Там с оружием нельзя. — Скорпион пожал плечами. — Система. Что поделаешь?

— Жаль, что спутника нет. Я бы тебе маячок в часы запустил, чтобы компьютер на карту выдавал, где ты находишься. К тому же, я не помню, когда ты последний раз спал.

— Пятьдесят два часа назад, — не моргнув глазом, соврал Скорпион, чтобы не беспокоить отца. — Но не до сна. Столько времени теряется с этим сном. Может Рысь зарядит. Не знаю, бать. Пора мне. — Скорпион вяло зашагал прочь из комнаты управления. На тело накатила такая слабость, что с радостью уснул бы прямо на полу.

Дмитрий выхватил из кармана шприц, проворно воткнул в шею приемного сына, подхватил вяло сопротивляющееся тело, приговаривая:

— Батю не обманешь. Пятьдесят два часа назад ты был на задании. Сема намекнул, что бодрствуешь ты больше трех суток. Так нельзя сын, ты хоть и из другого теста, но тоже должен отдыхать. — Дмитрий дотащил сына до кушетки, уложил, укрыл одеялом. — Спи. К Рыси успеешь. Я что-нибудь придумаю.

Дмитрий подошел к компьютеру, нажал кнопку вызова:

— Пилота самолета в комнату управления!

Через три минуты в дверном проеме появился сухонький, подтянутый мужичок с горящими искрой жизни глазами. По старой привычке козырнул, вытянулся.

— Вызывали, Дмитрий Александрович?

— Вызывал. Садись на кушетку рядом со Скорпионом, посмотри на его измученное тяготами жизни лицо. Сел? А теперь ответь на вопрос. Ты хочешь ему помочь?

— Безусловно. Мне Кот про него рассказывал. Если хотя бы половина — правда, то сделаю все возможное.

— Тогда подвези его на самолете до тайги в двухстах километрах севернее. Если напрямую, меньше.

— Дмитрий Александрович, я не совсем понимаю. ЯК-141 — одноместный самолет.

Дмитрий приподнял бровь:

— Да ну? Неужели не поместитесь?

— Поместимся. Только перегрузки…

— К перегрузкам ему не привыкать. Ты же «свечек» с «колоколами» и другими акробатическими изысками пилотирования делать не собираешься. У тебя не МИГ и не СУ. А за него не бойся, выдержит, крепкий. Расчетная, боевая нагрузка самолета — тонна. Вы оба вместе весите не больше ста сорока килограмм. Он чуть меньше семидесяти, ты больше. Техники снимут вооружение, зальют горючего под завязку и полетишь, как миленький. Вот маршрут. — Дмитрий вывел на экран карту, ориентиры.

Пилот вник во все ориентиры, кивнул:

— Задача ясна, сделаю. Доставлю в целости и сохранности. Расстояние компенсирую высотой. Потолок самолета — пятнадцать километров. Если потом на бреющем полете на одном двигателе… — Пилот углубился в терминологию.

Дмитрий внимательно выслушал, кивнул:

— Идите, исследуйте самолет. За Скорпионом прибудете через два с половиной часа. Я вкатил ему дозу снотворного на три дня, но он проснется гораздо-гораздо раньше. В последнее время становится невосприимчив.

Святослав широко улыбнулся, завидев с холма дальние стены Царьграда. Два дня пути, и Константинополь узрит мощь мечей русичей. Цитадель распутства падет, давая рождение новому миру, новой империи от Волги до Адриатики, от Ладоги до Пелопоннеса. Центром мира станет Переяславль Дунайский. Знамя Перуна воссияет на ярком солнце. Род узрит могущество детей своих.

Скорпион погрустнел, читая мысли предка. Призадумался, расставляя по полкам беседы с почившим волхвом, свое знание истории и намеки Рыси.

Великая получилась бы держава, несмотря на все старания новой веры. Навсегда заперла бы цивилизации Европы от полудиких кочевников Азии, как некогда павшая Троя. И не важно, что держава Святослава вряд ли переживет своего основателя. Пусть его сыновья или даже внуки поделят ее. Если б только Святослав прожил еще лет пятнадцать- двадцать. Лишь бы выросло новое поколение, привыкшее к существованию в едином пространстве. Поколение, привыкшее смотреть на достижения культуры Средиземноморья не как на откровения Неба, а как на добычу отцов. Чтобы славяне покрепче уцепились корнями за плодороднейшие черноземы Дона и Кубани. Одно поколение — и никаким половцам не выжить их оттуда. И не будет набегов каждые три года. И Волга, и Поморье, и Посулье, и Сурож, и Корсунь, и Тмутаракань никогда не станут для русов становьем степных хищников, не своей землей. И Орда три века спустя упрется в густозаселенную, богатую и сильную страну вольнолюбивых, привычных к оружию подданных — казаков. Совсем иная Русь, даже если приняла бы павлианство, как вернее называть принятое Владимиром христианство.

Хотя, кто знает? История многовариантна. Как бились с кочевниками, так и сотрудничали. Фазы этногенеза. Кто-то на подъеме, кто-то падает во тьму веков. Многогранная история человечества. Почему всегда так хочется переделать историю по-своему, под свое мировоззрение и мироощущение? Прошлое нужно помнить ровно настолько, чтобы не переоценивать свое настоящее. В те далекие времена мир жил другими законами. И никто не знает, как перевернулся бы мир, поменяй в нем хоть что-то. Тем более продли жизнь такая влиятельная фигура, как Святослав.

Скорпион погрустнел еще больше, сконцентрировался на вожде, стараясь понять, что же случилось на самом деле.

Русый длинный чуб упал на голое плечо двадцативосьмилетнего князя. Изрезанное вязью татуировок правое плечо напряглось. Ладонь крепко сжала эфес богатырского харалужного меча из лучшей булатной стали. За плечами висели простые, добротные ножны — князь роскоши не любил, ценил простоту и удобство.

Обереги и свастики на руках князя отражали лучи светила. Вязь орнаментов и оберегов солнца, Рода и Природы, сплетались на груди с парящим соколом — тотемом деда — Великого Рюрика. Балтийского славянина, сплотившего разрозненную проклятой Византией Русь.

Волхвы украсили руки конунга еще по молодости, когда, побывав в проклятом всеми богами Константинополе, с негодованием отверг предложение матери принять рабское крещение. Того позора, что пережила вольнолюбивая душа руса в двуличном граде, простить матери не мог. Не зря дядька Олег Вещий, двумя тысячами ладей взял лживый город, да отец — Великий Игорь, уйдя от греческого огня, через три года пришел и отомстил за поражение.

Скорпион едва не выпал из родового сна — с татуировками оказался прав. Собственные глаза не обманывали.

Святослав повернулся. Широкая, добродушная улыбка голубоглазого князя взяла за душу. Пышные усы блестели на солнце, подбородок брит, кожа оскоблена ножом до синевы.

Скорпион был готов лить слезы, рассматривая при жизни рослого, широкоплечего князя, разбившего державу-вампира — иудейский Хазарский каганат. Страну работорговли, что полтора столетия не давала покоя Руси, собирая кровавую дань «белыми девицами», дочерьми, да мечами булатными, лучшими мечами того времени, что для каждого славянина был как сын. Гений полководца из рода ясных соколов молниеносно, с малой дружиной в один, 965 год от рождества христова, разбил орды самого лютого врага на его же территории. В степях, где славянам было биться не с руки, не привычно. Ударил в самое сердце, разбив у столицы Итиль тридцатитысячное наемное войско.

Вот кому надо было памятники по всей Руси ставить, Святославу Храброму, а не красной угрозе здравому смыслу в лице дядюшки Ленина.

— Отец!

Скорпион обернулся вместе со Святославом.

К вершине холма спешил паренек лет двенадцати с длинным русым чубом и такими же голубыми глазами, как у отца. Точная копия князя. Молодой княжич.

Стоп.

Скорпион судорожно перебрал в памяти даты, приметы известных сыновей Святослава. Княжич не был похож на Ярополка, тот должен быть старше, должен был остаться в Киеве. И не Олег, тот чернявый, правит во Вручье (ныне Овруч), столице древлянской вместо сожженного Ольгой Искоростеня. Даже не Свенг, боевой сын, который ходил с отцом на Хазарию, да остался править теми землями под Тмутараканью. Летописцы нарочно предадут его имя забвенью, словно и не было. По всей истории о нем напомнят лишь византийцы, обронив, что сын Святослава Свенг сильно помог подавить мятеж в 1015 году в крымских владениях Византии, взяв в плен мятежного князька — крещеного хазарина Георгия Чулу. Паренек ни в коем случае не был похож на Владимира, тот сослан в Новгород, упрямым боярам на потеху. Святослав проклинал день, когда испив ромейского вина поддался соблазнам Малуши. Добран или Добрыня на новый лад, подобрал точное время, чтобы подложить рабыню на ложе, а потом испросить новгородских послов взять младого Владимира себе на княжение, под свое воспитание. Он исправно отработал долг рабовладельческим кланам Хазар, человеконенавистникам со своими понятиями и верованиями. Робичич, сын рабыни, был хазарской крови. Отродъем того государства, что травило Русь и которому Святослав вонзил в грудь меч. Но никак не мог догадаться, что по клинку того меча руки коснется незримый яд.

Святослав не любил незаконнорожденного ребенка, вспоминая единственную слабость жизни, что так плачевно обернулась для Руси в дальнейшем. Но убить не поднялась рука, хотя по традиции балтийских славян, от которых происходил его род, отец мог убить нежеланного младенца. Это было в порядке вещей. Но дрогнуло сердце князя.

Скорпион записал в память образ молодого княжича, чувствуя, что что-то незримое тянет назад — действие лекарства заканчивалось. В голове прокатился печальный сумбур. Так кто же этот княжич? Пятый сын Святослава? Младший? Самый любимый, которого взял с собой в поход? Истинный наследник?

Какая теперь разница? Повторение прошлого ведет к повторению его последствий. Прошлое нужно помнить ровно настолько, чтобы не переоценивать свое настоящее.

— Княжич! — закричал Скорпион, просыпаясь. — Княжич!

В уши ударил свист турбин, тело ощутило вибрацию, осознал себя в тесной кабине, парящим высоко над землей среди янтарных облаков заходящего солнца.

— Парень, ты поаккуратнее, кабинка одноместная. Я хоть и снял все вооружение, но ежели кнопку катапультирования нажмешь, нам не повезет, — раздалось откуда-то со спины. — Я хоть и верю в реинкарнацию, но умирать по весне не с руки. Солнца еще не наглотался.

Скорпион собрал мысли в кулак, заставил сердце успокоиться, повернул шею. Периферийное зрение уловило шлем пилота, худощавую фигуру в сером защитном комбинезоне. Вспомнил свои последние шаги перед родовым сном.

Батя! Опять со своим лекарством намудрил? Все не верит, что тренированный организм может и без сна, просто надо нормально перестроиться. Надо будет сделать организм полностью невосприимчивым к снотворному. Может, пригодится когда-нибудь. Кто знает?.

— Мы в самолете, что ли? — бросил Скорпион через плечо.

— Так точно, — ответил пилот. — В самой середке, точнее в клювике… В общем, сиди и не вякай.

— Он же одноместный!

— Я тоже пытался твоему отцу объяснить, но… не поверил. Так что не ерзай, ног уже не чувствую. Хорошо, что педалей нет, так бы разбились.

Скорпион почесал нос, хмыкнул. Незаметно на половину уменьшил вес тела, сонно вопросил:

— А куда летим?

— В тайгу твою. Природу, мать ее… А-а-а, ноги что-то оттекают. Ты никак лишний вес сбросил? Я что-то в шлеме ничего не чувствую, насморк.

— Слушай, не умничай, а то сам поведу. Нас немного учили. Это же почти как танк?

— Вот уж нет, — запротестовал пилот, — штурвал не отдам. Из танка можно вылезти, а отсюда только катапультация или головой вниз. Но гравитация не простит. Злая она какая-то последние миллиарды лет. Не Луна все-таки.

— Долго еще? — сонно бросил Скорпион.

— Со скоростью 1800 километров в час? Еще минуты три. Сейчас пойдем на снижение. Держись. База передает, что к нам спутник стал присматриваться. Надо под облака. Подальше от всевидящего глаза глобального предиктора.

Внутренности взмыли в небо. Желудок попросился на выход.

— Хорошо, что не ел третьи сутки, не до еды. А то бы не до предиктора, — пробурчал Скорпион.

— Да ладно, там под ногами тряпочка есть, отмыли бы. — Ответил пилот, сбавляя скорость. Серебристая птица пропала в облаках, нырнула к земле. Пилот напомнил. — Дмитрий Александрович говорил, что ты любишь нагрузки.

— Люблю. Только со своим полным весом! Хочешь еще раз ноги отсидеть? Я могу вернуть свой полный вес! — закричал сквозь поднимающийся гул Скорпион.

— Нет, нет, нет, вон уже твоя полянка, твой лесок. Деревца там всякие. Это такие палки, торчащие из земли, порой с листьями. Сейчас опушечку какую-нибудь найдем, и будешь гулять на воле. А там уже делай, что хочешь. Я на базе насмотрелся на твои способности. Я лучше в небе полетаю, не готов я еще к таким зрелищам.

— Совдеп, — обреченно прошептал Скорпион, — верите только в мумию и субботник. Если б не Королев, я вообще бы в вас разочаровался.

Сопла поменяла расположение на девяносто градусов. Турбины добавили мощности, удерживая на весу железную птицу в горизонтальном положении. Пилот сверился с дисплеем в шлеме, сориентировался и посадил самолет на одной ему видимой полянке.

Крышка кабины отворилась, впуская свежий теплый воздух и звуки леса. Скорпион перегнулся через край, повис на руках, прощаясь с пилотом.

— Спасибо, что подбросил. Скажи Дмитрию, чтобы кто-нибудь из ребят мотоцикл к условному месту в воскресенье вечером подогнал. Пешком на экзамены не успею.

— Передам. Обязательно передам. Ну, все, хлопец, гуляй, а я полетел. Керосина может не хватить. Не хотелось бы потом пешком до базы. Не здешний я, заблужусь.

— Не переживай, Дмитрий в один из приоритетов развития поставил переход сначала на твердое топливо, а потом вообще что-то жутко фантастическое получится. В следующий раз точно долетишь. Не все так плохо.

— Будем надеяться.

Скорпион отцепил руки, падая с высоты двух с лишним метров в траву. Приземлился с перекатом. Обежал на безопасное расстояние, махнул пилоту.

Стекло вернулось на законное место, отрезав пилота от внешнего мира. Сопла загудели, взвыли, сжигая траву и выкидывая в воздух едкий дым. Як-141 оторвался от земли. Пилот поигрался с пультом, заставил «птичку» махнуть крылом, потом носом и резко стал набирать высоту. Взмыл в небо.

— Вот и инопланетные технологии. Вместо многомиллионных фильмов ни о чем лучше бы науку развивали. И не так бы летали, — пробурчал Скорпион, провожая птицу под прощальные лучи заходящего солнца.

Вечер плавно вступал в свои права. Солнце опускалось за виднокрай, окрашивая небо кистью незримого художника в малиновые оттенки. Скоро наползут сумерки, зажгутся первые звезды.

Скорпион вдохнул полной грудью, ощущая, как соскучился по природе. Повернулся и невольно вздрогнул. Перед глазами во весь статный рост стоял хмурый Рысь, скрестив руки на груди. Русые длинные волосы трепетали на ветру, синяя повязка на лбу сдерживала лишь малость.

— Я рад тебя видеть, долго ждал. Но раньше ты пешком приходил. Времена изменились или повзрослел?

— Прости, брат. Опаздывал.

— Дело не во времени. Мне пришлось порвать защитный кокон непрогляда, чтобы самолет совершил посадку. Я его полгода налаживал, сам знаешь. Мне до возможностей деда еще шагать и шагать, все приходится своим трудом, путем проб и ошибок… Эх, устал я что-то.

— Да не моя вина, брат. Отец вмешался, все карты переиначил.

— Ну ладно, чего на родню пенять? Рад тебя видеть. Пойдем, чаю попьем, — Рысь улыбнулся, суровый взгляд растаял.

Брат крепко обнял. Вдвоем пошли к дому, где на веранде уже парил самовар и воздух смешался сладкими привкусами печеных угощений.

— Брат, я тоже рад, — Скорпион замедлил шаг, — слушай, я пока летел, мне сон один родовой приснился. Забавный такой. Ты знаешь о пятом сыне Святослава?

Рысь невольно остановился, печально выдохнул:

— Мечеслав? Ну откуда ты знаешь про Мечеслава?

— Я не знал, как его звали. Я не досмотрел. Времени не хватило.

Рысь первым взобрался по крыльцу, разлил по тарелочкам чай, придвинул фиалки с пятью сортами меда. Убрал тряпицы с тарелок, полных сладких ватрушек, печенья, бубликов, снова вздохнул:

— Все-то ты знаешь. Я сам недавно докопался.

— Ну, рассказывай, рассказывай.

Скорпион старался не смотреть на накрытый стол, но подлое зрение послало сигнал мозгу, что под руками еда, ресурс. Обоняние тут же уловило тепло, свежесть печеного. Даже ветерок вступил с ними в союз, нагулял аппетит. Мозг взбунтовался, отвоевав себе часть тела. Рука своевольно потянулась за добычей, пальцы цепко вцепились в мягкое, горячее слоеное тесто.

— Мечеслав, младший и любимый сын князя. Ему Святослав Хоробрый пророчил владение своей империей, что построит после взятия Константинополя. Двенадцать весен парнишке было. За два дня до рокового события доказал свое право на ношение взрослого оружия. Ты же помнишь, сколько весил взрослый харалужный меч?

Скорпион кивнул:

— Не всякий взрослый воин поднимет. Но там все богатыри были, лентяев в дружине Святослава не наблюдалось, сам ратным был и другим спуску не давал. Этого даже летописи выкинуть не смогли.

— То-то и оно, — подтвердил Рысь. — Не привык паренек к новому мечу, а старый уже взять не мог…

— Драка? Битва? Что там было? — Скорпион безжалостно поглощал труды долгих часов старания Рыси за русской печкой.

— Тут сразу и не объяснишь. В дружине князя были не только русичи. После побед к нему присоединились и болгары, и племена печенегов, и местные проводники, наемники. Непримиримые враги шли за Святославом рука об руку, разногласий не было. Ты же знаешь, как обычно воюют печенеги?

Скорпион попытался ответить, но булочка, как на грех, не позволяла открыть рта.

— Ладно, сам скажу. Печенеги — кочевое племя. Нападут быстро, затем резко отступят, осыпая контратаку врагов тучей стрел, потом снова нападут и так много раз.

Скорпион кивнул.

— Но слишком долго воевали с князем рука об руку, отвыкли отступать. Стяги князя не знали поражений. Ни разу.

Скорпион перестал жевать, весь превратившись в слух.

— Вард Склир, крещенный печенег, полководец византийцев, ночью вышел из стен Аркадиополя. Это городок такой был перед Царьградом. Мощный городок. В общем, вышел и напал на засадные полки — печенегов-союзников Святослава. Те, узрев земляка-предателя, двинулись на пролом покарать мерзавца, поломав строй. — Рысь примолк, вспоминая подробности, добавил, — кстати, общее войско Святослава не превышало пятидесяти тысяч человек. Хитрые ромеи загодя до этого, уточняя количество дани, спросили о точном количестве воинов. Святослав назвал цифру, в два раза превосходящую его войско — сто тысяч. Император Византии, не медля, собрал всю казну, обобрал подданных до последнего золотого и насобирал наемного и своего войска на двести тысяч конных, мечей и топоров. Воины со всех стран с лучшим вооружением, закованные в железо, конница, лучшая армия, превосходящая войско Святослава в четыре раза.

— Это знаю, ты про драку, про драку давай.

— Экий ты боевой, все тебе мечом махать. Ну ладно. Так вот. Завязалась драка. Но печенеги… не отступили! Полегли все, как один. Битва была жесткой, разгорелась по всем фронтам. Святослав с воеводами рубились на другом краю поля, а Мечеслав, углядев прореху в обороне, повел ближайших русичей закрыть брешь. Охрана не поспела за княжичем. Малолетний Мечеслав, едва удерживая тяжелый меч в руках, столкнулся лицом к лицу с массивным богатырем — Вардом Склиром, рослым полководцем, что побывал не в одной сече. Рубака, как ты понял, отменный. Меч Мечеслава чиркнул по шлему полководца, но ответный удар сразил княжича. Византийские хроники гордо ознаменуют этот бой, как победу прославленного ромея над воеводой диких варваров. Мужик ребенка зарубил. Доблестный герой, — Рысь замолчал, рассматривая первые вспыхнувшие звезды в чернеющем небе.

— Но на этом история не закончилась? Святослав-то не умер, как я помню. — Спросил Скорпион.

— Не умер, — подтвердил Рысь. — Четырехкратно превосходящее войско не смогло одолеть потрепанные отряды северного князя. Император Цимисхий запросил мира. Собрал все оставшееся золото и велел дипломатам во что бы то ни стало запросить примирения у грозного варвара. Святослав трижды проклинал ромеев с их золотом и собирался стереть Царьград с лица земли. Никакие подношения не могли замолить его мести, но…

— Что но? Всегда это «но»! Что у нас за история такая, если везде сплошные эти «но»… — забурчал Скорпион.

— …но один из дипломатов догадался в очередной раз прихватить с собой меч убиенного сына Святослава. И как только горящие очи отца узрели оружие любимого сына… Святослав сломался изнутри. Подписал мир, собрал золота на живых и на павших. За каждого убиенного, его семье взял золота. И уплыл на многочисленных ладьях морем на север, в родные края.

— Но не дошел… — выдохнул Скорпион.

Рысь кивнул.

— Цимисхий тотчас послал послов к печенегам, наклеветал, что Святослав повинен в гибели их людей. А тут еще как назло армия Святослава разделилась. Он послал головной, лучший и больший отряд в Киев с добычей, а с малым, ранеными и младшими воинами, остался на зимовье, ожидая возвращения подмоги с Киева.

— Но подмога не прибыла, — печально добавил Сергей.

— Слишком сильна стала фигура нового «Македонского» в мире. Византия приложила все усилия, чтобы осерчавшие печенеги встретили его по дороге. Христиане Киева также осознавали свою второстепенность в случае переноса Святославом столицы из Киева южнее.

— Все-таки снова пре-да-тель-ство, — протянул Скорпион.

Рысь кивнул.

— Один из воевод — Свенельд, христианин, не довел дружину на помощь Святославу. Князь, как и большинство воинов, были язычниками. Свенельд был куплен Византией. Клятва князю оказалась легче пуха. Малому отряду, пережившему зиму и изъевшему все припасы, пришлось встретиться с печенегами один на один. Ты же знаешь, что значит разочароваться в кумире. Они почитали Святослава, как полубога, великого героя, а он заключил мир с презренными ромеями… В той битве Святослав не вынимал из ножен меча, убитый гораздо раньше, под стенами Царьграда. Его убили не печенеги. Его убила боль потери любимого сына. Домой в Киев не спешил. Он не любил дворовое лицемерие, бояр и вечные заговоры. Это был настоящий князь, последний конунг. Но настоящих всегда боятся…

В груди что-то потухло, оставив звенящую пустоту.

Почему так всегда в истории? Что за злой рок над державой — терять лучших и достойнейших, предавая праху времени их заслуги? Страна, что не помнит своих героев, обречена…

Слова сами сложились в стихи. Губы зашлепали, чеканя каждый слог:

Грудь обожгло огнем, привстал и продолжил, повысив голос:

В памяти всплыли глаза Мечеслава и образ князя, что отражался в глазах мальчугана. Слова шли из души сами:

Каганат, работорговцы, освобожденные пленные, что не надеялись обрести свободу. Страх Цимисхия. Ужас ромеев при слухах о приближении северного князя.

Битва с ромеями, пыл схватки, сердце больно бьет по груди, предчувствуя несчастье. Глаза ловят в толпе телохранителей сына, но напрасно — он на другом краю сечи.

Мир? Зачем мир? Ради чего? В столице не ждут. Дома нет. Ради кого покорять мир? Ни любви, ни сына. Шакалов все больше и больше подле раненого льва.

Свенельд вступает в Киев с большой дружиной. Пир. Бояре решают сменить князя. Посол скачет к печенегам. Все. Снова шайка тайных заговорщиков решила судьбу.

Рысь долго молчал, переваривая порыв души младшего брата, наконец, обронил:

— Святослав один из тех, кто сдобрил землю русскую, сделал обильнее и защитил от врагов. Ты его потомок. Твоя воля посадить и вырастить на этой земле дивные всходы. Стальная воля и желание соберут добрый урожай. Будет хлебородный год. Прошлого не вернуть, но создай настоящее, верши будущее. Попытайся, как пытался великий князь, радетель своей земли. Пусть современники и не поймут многих дел, но потомки оценят. Высоко оценят. Докопаются до истины.

— Брат, я понял, что значит тринадцатая ступень. Я понял, что значат «зародыши семян во влаге». Это наши безграничные возможности, то самое «могу», которое превратится в «сделал».

Рысь улыбнулся.

— Спасибо, брат. Какая следующая?

— «Травы и деревья».

— Значит, будем растить урожай. Скоро постигну и эту.

— Я верю в тебя. У тебя все впереди. Достань, наконец, до звезд, как не смогли другие. Достань и другим позволь… достать.

Молочные точки над головой словно вспыхнули ярче, за горизонт свалилась падающая звезда. И шепот трав и деревьев докатился до слуха яркий, живой, родной. Своя родная природа дала сил и веры в новые свершения, новые силы. Боги стихий всегда были с человеком, давали сил тем, кто был способен слушать и слышать.

— Жениться тебе надо, Рысь. Сколько еще в одиночестве сидеть будешь?

Брат поднял полные тоски глаза, приподнял уголки губ:

— Помнится, ты сам хотел остаться здесь навсегда. Одиночество не беспокоило.

— Увидел рыжую и сменил мнение. Зачем еще жить, как не ради любви?

— Все-то ты верно говоришь, да кто ж пойдет за отшельника? Кому нужны те знания, что я собираю и охраняю?

— Вторая половина все поймет. Ты просто должен ее найти. Найти свою берегиню. Глаза все расскажут сами.

— Взрослеешь, братишка. Да нельзя мне отлучаться. А сама вряд ли забредет. Под лежачий камень…

Ложь во благо — святость.

— Рысь, ну что ты здесь охраняешь? Меч Славы у меня. Он никому не нужен — спалит любого, кто коснется, кроме меня и самого князя. Само место? Знания то в тебе.

— Ох, не знаю. Просто надо так и… все.

Да что ж я делаю? Он не намного старше меня, прислушается еще…

— Раз надо, то я сам найду тебе вторую половину. Найду и приведу. Даю слово.

Рысь широко улыбнулся. Глаза вспыхнули печальным огнем мудрости. Отвел печальный взгляд, обронив:

— Пусть тебе повезет. Сложно беречь древние знания в двадцать восемь лет…

А- а-а, в точку, брат.

— …сложно одному, но не вдвоем, — добавил вслух Скорпион. — Знаешь, чего не хватает вот здесь, сидя на веранде?

— Волхва и волка?

— Их тоже. Но больше не хватает детского смеха и дюжину больших красивых глаз. Где мои племянники и племянницы?

— Все, не тревожь больше душу, — взмолился Рысь. — Уйду, и не найдешь.

— Я дал слово. Я слова держу. Сам знаешь

Невольные братья судьбы еще долго сидели на веранде, коротая время беседами. Сон смог совладать с обоими лишь далеко за полночь.

Восходящее солнце бросало косые лучи прямо в глаза, светило ярко и безжалостно. День будет жарким и душным.

Пиджак сидел на широких плечах непривычно, делая их еще больше. Рубашка и брюки выводили из равновесия, заставляя нервничать. Не привык к такой одежде. Больше военный комбез по душе, чем бабочка на шее. Хорошо хоть от галстука спасся. Удавку галстука на шее вообще не понимал. Зато прекрасно помнил ее предназначение. Слабо немало усилий приложил, чтобы вбить постулатом в головы людей о необходимости носить на шее хоть что-то. Вне зависимости от времени года. Не удавку и веревку для овец и коз, так хоть галстук. Все одно ассоциации с ведомыми.

Скорпион выделялся на фоне одноклассников размером плеч, статью, длинной прической и огнем в глазах. Словно тот самый северный варвар среди перепуганных ромеев.

Василий затряс за плечо, выдавая порцию паники:

— Что-то у меня действие валерьянки заканчивается. А ты пятачок в туфлю положил?

Сергей бросил взгляд на ненавистные туфли, что за пять минут умудрились натереть все пальцы — воистину! Самая неудобная в мире обувь! — ответил:

— Ты-то чего переживаешь? Зачем тебе пятачок? Ты знаешь больше, чем все здесь вместе взятые. Причем только одну, официальную историю. С другой не перепутаешь, напишешь все, как по учебникам. Только если скажешь, что американские танки под Москвой остановили Гитлера, получишь персональный перелом носа… по-дружески конечно, по-свойски.

Вася округлил глаза:

— Я не до такой степени доверяю учебникам, я с фронтовиками общался. Помню. Последних застал. Так что на реформы положить.

Скорпион ощутил посторонние пальцы на плече, повернулся. В глаза смотрела одноклассница Катюха, весело прощебетала:

— Привет, Скорпион. К экзамену готов? Пятачок под туфлю положил?

Сергей воздел глаза к небу, обхватил лицо, взмолился:

— Да учил я! Учил! Хоть и некогда…

Учительница собрала детей, зашептала всем перед сортировкой:

— Все пятачки под туфли положили?

— Все! — грянули одноклассники.

Скорпион треснул себя по лбу, прошептал:

— Да когда этот ужас кончится?

Из школы грянули порции учителей с табличками групп. Школьный двор загомонил. Каждый на секунду превратился в индивидуума, осознавая свой номерной знак с искомой аудиторией. Разбились по группам, испытывая и без того новую порцию стресса. Вдобавок из школы вышел кордон из нескольких охранников, директора, завуча и комиссии. Дети группами двинулись сквозь этот недружелюбный живой коридор, где цепкие глаза совдепа упорно подозревали всех в наличии шпаргалок, за поимку с которыми обещали немедленный ноль баллов и возможность пересдачи лишь в следующем году.

Скорпион вздохнул, возвращая потерянный настрой. Двинулся за своей группой последним. Хотелось напоследок вольным воздухом подышать. Суету, что творится внутри школы, не любил.

— Стой! — Выдернул за локоть из группы толстый охранник. — Паспорт! Что-то рожа у тебя не больно ученическая.

Скорпиона приподнял бровь, холодно ответил:

— Мужик, ты как разговариваешь? Рожа у тебя. У меня лицо. Или лик. Суровый, грозный лик. Понял?

Толстые пальцы сдавили плечо, скучающий охранник недобро улыбнулся:

— Паспорт!

Зубы сжались в плотную линию, прошептал, закипая:

— Руки убери, животик пивной! Тебя любой террорист мордой в пол уложит прежде, чем ты скажешь: «Здравствуй».

— Паспорт, засранец! Или не пущу!

Скорпион схватил руку охранника, с легкостью заломал, ткнул пропускной бумагой в самую морду охранника:

— Паспорта у учителя, дегенерат! Сам же видел, все прошли со специальными бумагами, на которые обменяли паспорта у учителей. Мозг включи. Вот бумага! Еще бы в детском саду в Рембо начал играть. Совсем что ли с ума сошел? Ты где служил?

— Пусти, сученок, я тебе сказал… — снова начал гнуть свою линию охранник, пытаясь освободиться от захвата. Пузо мешало, ничего не выходило.

Скорпион не стал дальше спорить — бесполезно. Ткнул пальцами в солнечное сплетение. Усадив отключившегося охранника на стул, пошел к искомой аудитории на третий этаж.

— Корпионов? — выбежала одна из назначенных смотрящей.

— Да, — кивнул Сергей.

— Садись быстрее. Уже несут бумаги.

— О, Провидение, да что за суета? Ну, опоздал бы на минуту и что? Четыре часа все-таки экзамен.

— Как можно? Как можно? Ты должен подготовиться… — затараторила училка.

— Ага, посидеть и понервничать, разгрызая карандаш, — обронил Скорпион, занимая положенное место.

Суета, нервы, еще этот охранник. Все выводило из равновесия.

— Карандаши не положено, только ручки, только черная паста, — заспорила вторя надзирательница.

— Спокойно! Спокойно! — Вспылил Скорпион. — Просто дайте мне этот чертов пакет с заданиями, и я понаставлю галочек строго в положенных клеточках для тупой машины кустарной сборки-производства, что не может отличить единицу от семерки. Пара старушек помогут ЭВМ повысить уровень производительности…

— Молодой человек, как вам…

Скорпион молча подошел к столу, схватил один из пакетов, вскрыл, сел за парту, приступая к заданию.

— Как вы можете! Не положено! Мы должны сами строго ножницами… — защебетали надзиратели.

Скорпион треснул ладошкой по парте, закричал:

— Так подайте на меня в суд! Только не мешайте писать! — и про себя додумал. — Сколько миллионов потратили на всю бумажную волокиту? С кого-то надо снять денег, чтобы бюджет не лопнул. Шаг влево, шаг вправо от установленных норм — расстрел или не поступишь в институт. Сколько Золо денег вложил, чтобы выбить из России здравый смысл? Или все-таки Слабо? Предстояло разобраться и перерубить этот канат, пока есть, кого спасать.

В надзирателях возобладал здравый смысл над инструкциями, сели по разным углам класса, оставив в покое Сергея и прочих экзаменуемых.

Скорпион быстро заполнил бланки, приступил к заданиям класса «А». Скрипя зубами, за двадцать минут выполнил и заполнил почти все задания. Формулировки вопросов подавались таким образом, чтобы выкинуть из головы все, что знал, запутать и понизить интеллект:

«Как звали князя Владимира?»

1) Красное солнышко 2) Черная заря 3) Владимир 4) Вадим.

«Что конкретно имел в виду Святослав, говоря: «Иду на вы!»?»

1) Осторожно, затопчу 2) Главная дорога, имею право 3) Сбор налогов 4) Вызов на «разборку».

«Кто такой Вещий Олег?»

1) Калика перехожий 2) Бард 3) Князь 4) Хиромант

Скорпион сжал ручку, выдохнул сквозь стиснутые зубы. Все, с министром образования личные счеты. Каждый год все больше и больше недоразумений.

Следующий вопрос чуть не лишил разума:

«Назовите дату основания Руси».

1) 1999 г. 2) 1991 г. 3) 1700 г. 4) 988 г.

Руки потянулись изорвать листы в клочья. В памяти всплыли три даты. Волхва, разумная и официальная.

«Запомни, Скорпион, Руси 32 514 лет». Дед помнил первую дату, до переписываний. Но доказать ее официально не мог, летописи были уничтожены при крещении Руси. С тех пор прошло три года. Сейчас Руси 32 517 лет.

«В лето от сотворения мира Славяне ведут свое летоисчисление». На современную хронологию дата от сотворения мира — 5508 год до н. э. Значит, по этому исчислению Славянству Руси 7517 год. Но и эту дату официальная история не допустит. Огромное количество археологических находок и работ историков не в состоянии изменить консервативный взгляд системы. Незнающими управлять проще.

Но как могли низшей планкой поставить дату крещения Руси как образования Руси? А где тысячи лет родоверия, исконной религии славян? Той, что ромеи назовут язычеством. Они все религии, что не их, звали язычеством, от слова «языки». Где тысячи лет ведизма?

Стоило больших трудов для сердца патриота перейти к заданиям «B». Вопросы там звучали более конкретные, без вариантов ответов:

«Каким словом можно было охарактеризовать настроение населения после кризиса августа 1998 года?»

«Как вы относитесь к МММ?»

«Сколько роковых августов было в истории России?»

Скорпион положил голову на парту. Ярость сменилась отчаянием. Накатила волна грусти, прошептал:

— Такую страну даже не надо завоевывать. Сами сдались. Никакие войны не причинили больше вреда, чем причинили себе сами по вечным недоразумениям.

— Молодой человек! С кем это вы там разговариваете? Быстро мобильный убрали!

Скорпион поднял голову. Расхотелось даже спорить. Когда убивают изнутри, на внешние факторы мало обращаешь внимания. К тому же глаз зацепился за первый вопрос уровня «С»:

«Сталин — враг человечества. Назовите не менее десяти причин ненавидеть Сталина».

— Все, хватит! Я ухожу. С таким бредом и в институт расхотелось поступать. — Скорпион приподнялся из-за парты.

…Но судьба преподнесла новый виток развития.

Кто- то решил иначе.

В класс ворвались двое рослых парней в черных масках с автоматами АКМ на перевес. Автомат всех времен и народов служил всем людям одинаково. Учительнице, оказавшейся ближе всех к двери, достался удар прикладом в лоб. Женщина рухнула на пол, теряя сознание. По лбу потекла струйка крови. Вторую смотрящую один из налетчиков схватил за волосы, кинул на пол, наступив тяжелым ботинком на шею.

— Мордой в пол! Быстро! Лежать, свиньи! — С горским акцентом закричал один из налетчиков.

Что ж, толстый охранник вряд ли добился от террористов паспортов.

Дети попадали на пол в чистых рубашках, сорочках и пиджаках, как гроздья спелого винограда. Скорпион не стал торопить время, лег рядом. Сначала стоило оценить обстановку, прежде чем начинать бой. Сколько человек в масках в школе?

Первый налетчик приложил к губам ушко рации, доложил по-арабски. Скорпион улыбнулся, понимая язык:

— Ахрам, дети шайтанов лежат лицами в пол. Сопротивления не было. Все по плану. Ждем тяжелого оружия, оцепления и репортеров. Шумиха поднимется изрядная. Да пребудет с нами Аллах.

— Все будет вовремя, Ишмек. Аллах поможет своим детям.

Скорпион рефлекторно увеличил диапазон слуха, чтобы расслышать, что донеслось от наушника.

— Слушайте меня, — заговорил Ишмек на русском языке с сильным акцентом. — Кто не хочет отправиться в ваш христианский ад раньше времени, лежите и не двигайтесь. Одно движение, и я спускаю курок. Шайтан моментально заберет ваши неверные души, и бросит на раскаленные пески.

Скорпион задавил гнев души. Хотелось высказать Ишмеку все. И про Шайтана, и про священную войну вместе с Джанной[6]. Но вряд ли фанатики станут слушать. В тренировочных лагерях в головах давно стерлись понятия о человечности. В настоящий смысл Корана никто не вникал…

Один из одиннадцатиклассников что-то запричитал, роняя слезы. Нервы от экзаменов сдали окончательно, направленный в спину холодный ствол автомата убрал все последние преграды и заслонки мозга. Второй налетчик закричал, неестественно засмеялся, словно под воздействием наркотиков, пнул ботинком под ребра пацану.

— Спокойно, Махед, — обронил по-арабски Ишмек, — помни, наша задача не в захвате заложников. Нам главное спецназ «Альфы» дождаться. Дождаться штурма и положить всех до одного, как самых опасных антитерроров. За свободу Кавказа, за свободную Ичкерию. Телевидение растиражирует этот сюжет по всему миру. Нейтральные братья по вере положат на счета еще больше денег. Знамя полумесяца пойдет по миру гораздо быстрее. Русские отдадут нам все земли, а сами зароются в грязь, и будут лежать там как свиньи, кем по существу и являются…

Скорпион прокачал тело до тринадцатой подвластной ступени. Время вокруг замедлилось, сам ускорился во временном потоке. Мозг отключился, выпуская ярость. Сорвался в движение, как взведенная пружина.

Длинный нос Ишмека расплющился от мощного удара. Кости воткнулись в мозг. Террорист молча рухнул на колени, не веря в неожиданную смерть.

Ступай в свой рай, девственницы заждались.

Махед заметил смазанное движение. Автомат из рук перекочевал куда-то в сторону и приклад в два удара раздробил затылок. На глаза навалилась темнота. Совсем не так он представлял героическую смерть. Она должна была случиться на вершине горы, под открытым небом, чтобы Аллах забрал душу верного бойца напрямую, чтобы зрел подвиг прямо из-за облаков. Все не так. Он, верный меч ислама, должен был до последнего патрона отстреливаться от неверных, но не так… Совсем не так.

Скорпион не стал останавливаться в классе, успокаивать народ, отвечать на вопросы. Потеря время недопустима. То, что о нем подумают сверстники или учителя — за это пусть отвечает официальное начальство в лице Никитина — интересно, он успел уволиться? — Его же задача спасти жизни детей, учителей и «Альфу».

Кавказу несладко придется без спецгруппы быстрого реагирования высшего уровня. Страна не может терять таких бойцов. Жертвы среди мирного населения возрастут во сто крат.

Сбросил пиджак и туфли и коридор донес до следующего класса быстрее, чем раздались шаги. Двигался на сверхскорости, срывая не разогретые мышцы и жилы, травмируя связки. Не до них сейчас, время дороже.

Дверь была отворена. Налетчики прислушивались к происходящему в коридоре, заложить вход партами не успели. Ворвался внутрь горячим ветром Аравии. Палец спустил предохранитель, и два одиночных выстрела продырявили лоб и затылок зверей в масках.

Снова коридор, снова бегом, темп. Стоит успеть как можно больше. Надо облегчить задачу своим парням. Необходимо успеть зачистить хотя бы часть этажа, хотя бы одно крыло, чем больше снять, тем парням будет проще…

Третью дверь с лету выбил ногой. Удачно задел дверью единственного на класс налетчика. Еще одна пуля покинула обойму.

Судить таких людей будет система. Антисистема велела сердцу спускать курок на месте по законам разума. На Востоке это называлось законом Шариата, на Западе — судом Линча. В стране двуглавого орла пусть зовется законом разума.

Забрав запасной рожок и две гранаты с пояса бандита, Скорпион помчался дальше, стараясь не встречаться взглядом с бывшими заложниками. Для них парень одногодка, раскидывающий террористов, должен выглядеть как минимум странно. Будет чем поделиться в компании сверстников, распивающих пиво на лавочках в каждой подворотне.

Последним помещением, что успел зачистить перед поднимающейся тревогой среди террористов, была библиотека. Налетчики приспосабливали склад макулатуры в качестве склада оружия. Каково же было удивление фанатиков, когда вместе с выломанной дверью в проем влетели две гранаты.

Скорпион заткнул уши, прижимаясь спиной к стене. Грохот вынес стекла, взметнул из прохода облачко белого дыма.

Задерживая дыхание, Сергей ринулся в пролом.

Двое в масках, которые ближе всех оказались к эпицентру взрыва, не подавали признаков жизни, изорванные осколками. Третий истекал кровью, придерживая внутренности. Рыдал и выл. Он пришел забирать жизни и не допускал мысли, что самому придется оказаться в роли жертвы. Последний бандит без маски, с большой черной бородой и оторванной ногой читал молитвы, силясь прицепить обрубок ноги на место. По повторяющимся строчкам Сергей понял, что с молитвами у верного «меча Аллаха» не густо. В лагерях учили убивать и взрывать, а не запоминать священные строчки. Фальшь священной войны сквозила повсюду. Вроде воевали ради Корана, но о содержимом священного писания знали… те самые несколько строчек.

Палец надавил на курок, отправляя в преисподнюю третьего. Подошел к четвертому, бросил зло по-арабски:

— Пустынный шакал, где Ахрам? Говори и я подарю тебе легкую смерть.

Бородач поднял мутные глаза, криво улыбнулся:

— Повтори свои слова моим сорока семи братьям, что отправят на небо всю эту школу вместе с бойцами и детьми. У вас нет будущего…

Палец надавил на курок сильнее обычного. Не смог возобладать над собой, пока не расстрелял в упор весь оставшийся рожок. Чужой кровью забрызгало с ног до головы, закричал:

— Это у вас его нет, мрази!!!

Сердце рвалось из грудной клетки, некстати на глаза наплыла дымка отдачи организма. Так не вовремя, еще столько всего надо успеть…

— Третий этаж! Третий этаж! У вас все в порядке? Третий этаж! Отвечайте! Что за выстрелы? Кто стрелял? — запищала рация на поясе бородача по-арабски.

Скорпион подхватил рацию, сменил частоту, настраивая на свою:

— Никитин, пенсия отменяется. Школа захвачена фундаменталистами. Около пятидесяти человек. Свяжись с Даней и Андреем. Не пускай Альфу на штурм раньше моего сигнала. Уничтожат вместе со школой и детьми. Схема три.

Бросил рацию в угол, сконцентрировался на образе Семы:

— Брат, ты в соседней школе?

— Что, не выучил? Подсказать?

— Не до шуток. Террористы захватили школу. Я один не справлюсь. Спеши.

— Мне все равно не нравились эти задания. К черту ЕГЭ!

Скорпион повесил автомат через плечо, стянул носки и свесился в окно. Предстояло попасть на второй этаж без страховки.

Майор Никитин поднял лицо от ладоней, достал из нагрудного кармана флакончик с таблетками. Два кругляшка упали на ладонь, проглотил, не запивая. Цепкий взгляд прошелся по бойцам «Альфы». Мужики снова готовы в огонь и под пули. Боевая элита.

Пятнадцати шагов не хватило, чтобы сдать заявление об уходе на пенсию — тревога остановила у самого кабинета начальства. И в голове слишком много вопросов. Пятьдесят фундаменталистов с кипой оружия через всю Россию и застали врасплох. Забрались в самый тыл, и ни одна структура не пресекла движения? Как такое вообще может быть? Не через Китай же перешли. Буддизм враг ислама, если только дело не пахнет крупными суммами денег. Ресурсы автоматически превращают всех врагов во временных союзников.

По всей схеме выходило, что пробраться в тыл незамеченными могли только в том случае, если глаза «смотрящим» засыпать купюрами.

Мать вашу, оружием точно снабдили свои. Пущу себе пулю в лоб, если в течение месяца те «свои» не будут удобрять землю.

Автобус тряс две дюжины бойцов с хмурыми лицами. Маски оденут позже, перед самым выходом. А пока глаза смотрят вопрошающе, ждут инструкций и команд.

Никитин отключил рацию, приглушил голос и заговорил по-свойски:

— Да, парни. Они добрались и до Хабаровска, нашей базы. Никто не ожидал. Как добрались и вооружились, тоже никто не понимает. Есть мнение, что помогли. Помог кто-то из системы. Так что предлагаю забыть про систему и действовать согласно по обстоятельствам. Живыми не брать. Суда не будет. Веры никому нет. Я в последнее время верю только Скорпиону. Ему посчастливилось сдавать экзамены в той самой школе. Больше информации нет.

Глаза бойцов загорелись. Начальник наградил волей. Это многого стоит. Не придется размышлять над последствиями, оправдываться за каждый правильный или неправильный шаг, цепочку взаимодействий, случайности. Надо будет просто действовать.

Автобус последний раз качнуло, водитель пробился сквозь заслон МВД, милиции, ОМОНа и ФСБ, остановился. Солдаты натянули маски и высыпали из автобуса, готовые выполнить задание или умереть под меткой, а чаще случайной, пулей.

Сема мчался к захваченной школе напрямик через садик. В спальном районе в одной куче понастроили весь муниципальный комплекс: детский сад, школы, поликлиники и больницы. Рай для террора.

Не мудрено, что захватили один из объектов. Как всегда, никто не ожидал. Чушь. О передвижении групп с Кавказа знали задолго, и оружие могли перехватить не раз. Вновь какая-то мразь позарилась на шелест бумажек и быстрый карьерный рост. Что ж, для боевых троек ликвидаторов лето будет жарким, — Подумал Сема.

Туфли покрылись пылью так, словно были специально намазаны притягательной для пыли мазью. Ветер растрепал длинные пшеничные волосы. Трепетали, как флаг. Мчался с огромной скоростью, не хватало топора в руке, чтобы приняли за мифического героя или полубога.

Перемахнул через забор и взгляд зацепился за первый кордон охраны — милиция и МВД, а так же, как грибы после дождя, появившихся репортеров, журналистов. На бегу вспомнил, что документы младшего лейтенанта у Никитина. Погоны же вовсе никогда не носил. Какие могут быть погоны в семнадцать лет? Времени объясняться, не было.

— Стой, парень! Ты куда? — Лысый опер в синей рубашке преградил путь.

Леопард ускорил тело, достигая девятой ступени — максимальной для себя. Опер тут же замедлился, движения стали заторможенными. Сема поплыл в воздухе, словно скользил по дну бассейна. Разогретое тело пыталось забыть о гравитации. Милиция, МВД и ОМОН остались позади. Почти уткнулся в фээсбэшников и рассредоточенных, готовых к штурму бойцов спецназа. Быстро нашел командный автобус Никитина, замедлился почти перед самым носом майора. Не давая опомниться, заговорил:

— Майор, времени нет. Оружия мне: пистолет-пулемет, а лучше бронебойный пистолет ГШ-18, нож, пару гранат и я пошел. Скорпион долго на темпе не продержится. Он не разогрет. Стоит террорам опомниться, и начнется отстрел.

Никитин подавил испуг — только что перед глазами была карта местности, и вдруг из воздуха появился воинственный арийский блондин — треснул рукой по карте, обронил:

— Да как ты туда попадешь? Взрывчатка на каждом из входов. Полагаю, сеть детонаторов окутала всю школу. Одно действие, и все на воздух. Двести метро до школы простреливаются снайперами, как на ладони. Ребята держат их на прицеле, но если убить хоть одного, опять же все взлетит на воздух.

— Хватит разговоров. Дай бронник и каску, разберись с заслоном за спиной. Любого из силовиков могут снять в любой момент. Понимают, что не ответите, потому что боитесь смерти заложников. Журналистов стрелять не будут. Журналист для террориста брат родной. Кто еще осветит каждый его шаг?

Рев моторов прервал разговор, белорус и корейчик в повседневной одежде на мотоциклах прорвались сквозь заслон. Кот на ходу кричал кому-то в форме за спиной:

— Пусти меня, балбес. У меня звание выше твоего. Погоны на гражданке не ношу.

Даня первый спрыгнул с мотоцикла, дал в морду кому-то из самых настырных оградителей, вывернул руку журналисту со скрытой камерой.

Никитин громовым голосом не вмешался:

— Пропустить их! Это особый отдел! Документы у меня.

Перед майором вырос человек в сером дорогом пиджаке, злобно прошипел:

— Что за самодеятельность, Никитин? Есть же инструкции. Или захотел на ковер к начальству? Тебе полчаса до пенсии. Захотел лишиться помощи государства под старость лет? Да я тебя под трибунал!

— Да заткнись ты, время дорого. Беру ответственность на себя, — оборвал Никитин и повернулся к снабженцу, забыв про «пиджака». — Бургунский, выдать Коту, Леопарду и Медведю запрашиваемое оружие… и группу поддержки… Если попросят, — снова повернулся к застывшему «пиджаку», — а ты лучше репортерами займись. Если лица этих троих молодых попадут в эфир, грянет взрыв помощнее этого? Понял?

— Что за… — возмутился пиджак, свирепея.

— Да к чертям его, — Сема надавил командиру в штатском на сонную артерию, тихонько оттащил обмякшее тело к автобусу.

Снабженец Бургунский с понимающей улыбкой запрятал спящего горлопана меж сидений, выдал Семе оружие и бронежилет с каской.

Даня вооружился чуть ранее. С группой из трех человек уже обегал школу по дуге. Андрей с группой из пяти человек исчез с глаз на другой стороне.

Никитин снова извлек из кармана флакончик, но проглотить таблетку не успел. Связист Альфы принес рацию, козырнул:

— Товарищ майор, вас губернатор.

Никитин выдохнул, взял черный прямоугольник:

— Майор Никитин слушает.

— Что-то я никак до Прокопенко дозвониться не могу. С кого спрашивать?

— Не важно… все это. Сейчас все от молодого поколения зависит.

— Те четверо?

— Они самые.

— Ну смотри мне, Никитин, смотри… На пенсию кому охота рядовым идти?

— Лучше рядовым, но без груза на душе, чем генералом с ответственностью за двести пятьдесят четыре подорванных души. Прошу заняться репортерами. Об этом не должны знать.

— О террористах?

— О тех, кто их сейчас уничтожает… Рано… люди не готовы.

— К сожалению, СМИ не в моих руках.

Даниил Харламов, он же Медведь, достиг черного хода — продленки школы со своим входом и небольшой комнаткой. Группа прикрытия дышала в спину. Трое мужиков, с кем прошел половину Кавказа, отстали на пятнадцать секунд. Этого времени хватило, чтобы нутром почуять у двери заминированную подлость. Бородачи успели окопаться. Откуда только берутся? Сводки не раз сообщали, что уничтожили последний лагерь, последнюю банду, последнего бандита… Откуда берутся? Кто снова и снова прикармливает?

Группа рассредоточилась под окнами, прикрывая друг другу спины. Дула поймали на прицел окна. Лейтенант Харламов покачал головой, показал знак стенки. Сердца бойцов застучали быстрее — лейтенант идет на риск, полезет первым, хотя не успел одеть даже бронежилета со спецовкой. Только пояс с пистолетом и ножом. Но перечить не стали. Приказ есть приказ. Неординарные действия лейтенанта часто позволяли выйти сухими из самых кровавых бань.

Самый рослый солдат припал на колени, второй привстал ему на спину, третий встал таким образом, чтобы лейтенант мог использовать его как первую ступеньку при переходе на второго.

Даниил опустил пистолет на ступеньки, извлек нож, обхватил ручку зубами. Вспомнил пятую ступень — полезная вещь, Скорп не зря заставил постичь перед военными кампаниями на Кавказке — и… побежал. Ноги взмыли ввысь, оттолкнулся от первой «ступеньки», второй. Свободными руками зацепился за раму, ногами вышиб стекло. Проник внутрь.

Зубы больно впились в ручку, осколки стекла впились в ладони, колени и спину при перекате. Глаза рефлекторно нашли врага со стеклянным взором в углу, с рукой на детонаторе. Нож разрезал воздух, воткнулся в кисть. Перерубил «держательные» мышцы. Рука боевика рефлекторно разжалась. Бородачи рассчитывали на длительную оккупацию, иначе детонаторы были бы настроены на взрыв при размыкании рук.

Медведь бросился на пол, подхватывая опасный объект. Успел дотянуться, пришлось пожертвовать сохранностью лица — рассек щеку об острый осколок стекла. Перевернулся на свободной руке, подсекая опору бандита в маске. Террорист упал на спину.

Даня отложил детонатор и вцепился в горло террориста. Стальные пальцы задушили в зародыше возможный возглас. Поднял нож и бандит ощутил, как грудь разрывает стальная полоса. Сердце лопается от мощного инородного вторжения.

Бесстрастные голубые глаза русовласого северного воина донесли правду жизни. Рассказали перед смертью о том, что так долго и тщательно пытался вытравить из головы аятолла — мол, неверные не будут сражаться за свою страну, их жизни для них дороже жизней других. Скифы забыли свои корни…

Все оказалось ложью. Кровь арийцев еще кипит в венах северных воинов.

Медведь перекатился на спину, облегченно выдохнул. В окно влетел пистолет. Поймал лежа. Трое спецназовцев, помогая друг другу, проникли в комнату. Двое рассредоточились перед следующей дверью, третий обрезал провод детонатора.

— Что ж парни, вперед, — прошептал Даниил. — За нашу свободную отчизну!

Спецназ сорвался в движение.

Андрей Ан, он же Кот, вприсядку достиг спортзала. Здесь высокие окна расположены так, что ни один снайпер террористов не может устроить наблюдательного пункта. Окон много. Но до них надо дотянуться. Сидя в большом помещении, терроры способны смотреть в одно-два окна, не больше. И то рискуют быть снятыми снайперами.

Только бы не прогадать. Попасть в свободное окно и не запутаться в сетке, что нацепили физруки, опасаясь разбитых мячами окон. Чутье, не подведи!.

Пятеро за спиной не отставали. Бойцы Альфы в спецовке и масках, с оружием наперевес, были готовы к любым командам. О разведчике Коте слыхивали не раз, хоть и воевать вместе и не приходилось.

Кот выстроил из пятерых бойцов живую пирамиду со «ступеньками». Верхнему бойцу отдал два пистолета — должен скинуть, как только он попадет внутрь.

Ладони плотно сжали два ножа, грозящие острием земле. Скинул кроссовки, взял разбег и вспомнил шесть врат силы. Шесть ступеней.

Пирамида выросла в размерах до уровня окна. Ноги быстро промчались по подставленным спинам. Выставил кулаки с ножами перед собой и нырнул в окно кулаками вперед. Периферийным зрением, обостренными чувствами уловил за спиной вспышку фотоаппарата — журналисты прорвали заслон… или купили.

Кулаки врезались в стекло, пробили стекло. Осколки порезали незащищенную комбинезоном шею, распороли майку, впились в поясницу, руки. С молниеносной скоростью заработал обоими лезвиями ножей, освобождая себе дорогу сквозь сетку. Если бы РУБ не научил правильно падать, разбил бы голову о скамейки под окнами — высоты полутора метров вполне хватало для сворачивания шеи.

Заглушил боль, прокусив губу, и продолжил движение. На скорости оценил обстановку: двое у входа в зал и один на ящиках цвета хаки.

Оружие? Взрывчатка?

Упал ближе к выходу. Ножи метнулись к охранникам двери. Сталь пронзила грудь обоих, присели, бешено вращая глазами. Дула уперлись в потолок. Пальцы рефлекторно сдавили спусковые крючки Калашей. С потолка посыпалась штукатурка.

Третий на ящиках потянулся за детонатором.

— На юго-запад, одиннадцатый!!! — бешено закричал Андрей, вкладывая в слова все убеждение, намерение и управление, на какие был способен.

Слова поплыли по залу. Управляющий импульс достиг террориста, схватился с алгоритмами. Захватчик на мгновение замешкался, потеряв ориентацию в пространстве. Мозг захватил власть, стараясь переработать белиберду из уст спецназовца. Этого времени Андрею хватило, чтобы на бешеной скорости преодолеть отрезок до фундаменталиста, уронить с ящика на пол и сломать шею, придавив коленом.

За спиной послышались шлепки — Альфовцы проникли в помещение. Два пистолета взвились в воздух от первого упавшего.

Кот подскочил и подхватил на лету. Молча помчался к двери.

Спецназ не отставал.

Сема прицепил на липучках на ногу нож, напялил бронежилет, нацепил каску, не пристегивая ни то, ни другое, и дождался очередного открывания двери с «дипломатом» от террористов. Хмурый боевик с черной бородой заорал в громкоговоритель без акцента — либо опытный толмач, либо учился в России.

— Слушайте наши требования, свиньи, и ваши выродки не пострадают. Не будете слушать — порежем детей, как баранов. Верные воины Аллаха хотят…

Третье правило Антисистемы — никаких переговоров с террористами. Как в Израиле. Этому у израильтян стоит поучиться.

Нога спустила с тормозов. Мотоцикл Андрея взревел — братишка простит, свой далеко — помчал на заднем колесе, преодолевая полосу отчуждения от защитных автобусов до школьного двора. Полетел вниз по ступенькам под добротные маты фээсбэшников — не положено. В инструкции написано: переговоры до последнего, и только если абсолютно ничего нельзя сделать — штурм.

Пули снайперов-ваххабитов застучали по каске, броннику. Взрывать школу при прорыве единицы, как и предполагал, не стали. Ждут полноценного штурма. Самая подлая пуля чиркнула по кисти левой руки, обжигая болью до самых кончиков пальцев.

Надо было гороскоп на сегодня прочитать, — мелькнуло в голове Семы.

Спрыгнул, группируясь, с мотоцикла в момент перед столкновением байка с крыльцом школы. Бронежилет и придерживаемая руками каска приняли на себя удар при падении, спасли ребра и голову. Метнул не пристегнутую каску в толмача еще до того, как поднял голову. Тело запомнило расположение врага.

Скинул тяжелый бронник через голову, выхватил нож из ножен у ноги и ворвался в проход, как взведенная пружина. Плечом сбил и затолкал внутрь «волеизъявителя». Тело пошло наносить удары без участия мозга. Нож резал гортань, вены на шее, чиркал руки с автоматами, подрезал сухожилия на ногах. Техника ножевого боя в тесном помещении, изучаемая не первый год, доказала, что все уроки прошли не зря. Попутно бил локтями в челюсть, коленями в пах. Правил нет. Ответственность за жизни более двухсот ровесников не позволяла думать о гуманности. Террористов никто не звал. Суда не будет.

Тесный проход зачищал, как мясорубка перемалывает мясо. Своего оружия нет, да и работать отобранными автоматами в тесном помещении — себе дороже. Приходилось биться с одним ножом на огромной скорости…

Когда понял, что силы иссякают гораздо быстрее, чем планировал, а любой пропущенный удар приведет к срыву операции, воззвал к тотему.

Теперь можно. Своих рядом нет.

Глаза застлала кровавая пелена. Тотем леопарда второй раз в жизни вышел на свободу.

На улице кольцо окружения вздрогнуло от животрепещущих криков… террористов.

Скорпион тяжело дышал. Носом шла кровь. В ушах гудело так, словно стоял под колоколом, и кто-то изо всех сил бил по нему снаружи. Легкие рвали грудную клетку, сердце шло в отказ, изнашиваясь на предел. Локти, колени, плечи и бедра молили о пощаде. Связки на сверхскоростях растянулись. Волны боли вызывали судороги. Зачищая очередной класс на втором этаже, понял, что не всесилен.

Минеральная вода потекла по окровавленному телу, изодранной рубашке, защипала неестественно багровые белки глаз. Встревоженные лица сверстников и учительниц смотрели в больные глаза, засыпали сотнями вопросов. Каждый хотел помочь. Сергей только что на глазах класса почти на нормальной скорости ворвался в класс и уничтожил двух налетчиков и снайпера у окна.

Парень, уничтоживший троих за несколько секунд, выглядел эффектно.

Сам Скорпион так не считал, умирая от боли отката. Тело настойчиво требовало новой реинкарнации. Немедленного перерождения.

К счастью, в этом классе сдавал экзамены Василий. Гений быстро всех растолкал, уложил друга на парту, причитая:

— Скорп, ты не двигайся, сердце разорвется. Замри. Я сейчас Сан Санычу позвоню, он Никитину все передаст. Не двигайся, все в порядке… Зря монетку под туфлю не положил. Плохо подготовился.

Сил не осталось. Руки полностью обездвижились, потеряв всякое восприятие мира и команд мозга. При одной только мысли о возобновлении сил ступеней тело бросало в неконтролируемую дрожь. Это было страшно. Тело полностью выходило из повиновения.

Вася приказал всем забаррикадировать двери партами и умолкнуть. Самый смелый народ засуетился, выполняя распоряжения того, кто способен давать приказы.

Василий набрал номер.

— Саныч, Скорп у меня в классе.

— Погоди, на Никитина переключу.

Послышался щелчок. Никитин ответил почти сразу. Василий снова затараторил:

— Майор, Скорп у меня в классе на втором этаже. В худшем состоянии из возможных. Он сдавал экзамены на третьем этаже. Если добрался до меня, значит, террорюгам не повезло. Я бы даже предположил, что третий этаж зачищен и… половина второго.

— Скажи ему, что Леопард, Кот и Медведь уже внутри. Первый этаж так же зачищен. Осталась только половина второго. Пусть терпит.

В дверь мощно замолотили. Класс вздрогнул от злой непонятной речи. Хрупкую, ветхую дверь выломали прикладами, парты рухнули, раскиданные мощными толчками. Трое в масках, с автоматами наперевес, забежали, раскидывая детей, как шар боулинга кегли. Закричали, увидев Скорпиона. Холодные дула уперлись в окровавленное, измученное тело. Рожи оскалились.

Василий приготовился к самому худшему. Нелепо дернулся, стараясь остановить неизбежное, но получил мощным кулаком по скуле и отлетел к парте.

Скорпион чуть раздвинул окровавленные, разбитые сухим жаром, губы. Прошептал по-арабски:

— Именем Аллаха убивать детей… может только полная мразь. Твой бог не простит тебя. Коран надо было… хоть один раз… прочитать.

— Умри, дите Шайтана. Убьем тебя и посчитаем свою миссию выполненной. Думаешь, нам нужна Альфа? Горэ послал за тобой лично. Передает привет. — Ахрам приставил дуло к виску распластанного юноши.

Скорпион устало закрыл глаза.

Переиграл. В следующей жизни повезет больше.

Раздался выстрел, несколько вскриков.

— Горэ? Привет? Не волнуйся, сами передадим, — донесся знакомый голос блондина.

Вслед за ним послышался дружеский бас белоруса:

— Скорп! Очнись, а то мясом накормим, сам подскочишь, вегетарианец хренов. Сил вон даже на зачистку школы не осталось.

Скорпион через силу поднял веки. Покоцанные схваткой лица Семы, Андрея, Даниила и Василия смотрели полунасмешливо. Нервы у всех сдали. Хотелось смеяться и плакать. Семины зрачки отдавали неестественной желтизной — использовал тотем. Глаз еще не перестроился.

— Помирать, что ли, собрался? Мы еще с Горэ не разобрались. Погоди лет этак пятьдесят. Хорошо? — обнадежил Сема. — Весь Кавказ накрывать ядерным грибом не красиво, но вот посадить воинственных горцев на вегетарианскую диету неплохо бы. Хотя бы ради разнообразия. Может тоже сил на школы перестанет хватать?

Сема заговаривал зубы, отвлекая от боли. Но от глаз не укрылась бессильно повисшая рука блондина. С пальцев падали тяжелые багровые капли, пропитав изодранную рубашку, что еще утром была белоснежной, как в рекламе после компьютерной обработки.

— Да, Скорп. Мы найдем его базу, в каком бы бункере в горах он не сидел, — пообещал Кот, прикрывая изодранное стеклом лицо. По скулам сочилась кровь.

— Слушайте, слушайте, а как вы так можете? — донеслось от одного из бывших заложников, — как этому научиться? Я бы тоже хотел вот так — раз и все…

— Тренируйся как этот сумасшедший, и все сможешь, — обронил Даня, подхватывая Скорпиона на руки.

— А где тренироваться? — раздался другой голос.

— Слушай, парень, — возмутился Василий. — Вот у него и тренируйся, когда очухается. Он все равно секцию в конце лета собирался открывать. Адреса пока не скажу, не знаю. Но как только увидишь рекламу с этим индивидуумом, все поймешь… А если не увидишь рекламы, все равно поймешь.

Сема повернулся к Василию:

— Вась, ты чего?

— Раньше надо было думать, индиго, когда без масок на штурм пошли. Я в окне уже десятка два видеокамер насчитал.

— Полагаешь, нам придется…

— Уже пришлось. Все, Семка, кончилось подполье.

— Сдали блин ЕГЭ, будь оно неладно, — пробубнил Сема, переступая тело Ахрама.

Два дня спустя.

Пиджака не было, но и без плечиков плечи распухли так, что походили на рыцарские латы. Куда там каким-то плечикам пиджака. Скорпион лежал под легкой простыней без движения, только глаза бегали по комнате, да не потерял способности разговаривать. А стоило пошевелить распухшей рукой или ногой, как мигом вспоминал костры инквизиции, что зрел в родовых снах.

Эх, таких красивых девушек жгли эти импотенты в рясах. Самих бы всех на костры. Лично бы дров подкинул. Сколько миллионов взошло на костры ради пары-другой строчек в книжечке?.

Подсознание заботливо подкидывало последние два дня воспоминания мук просвещенных предков. За любую толковую мысль цивилизованная Европа бросала гениев прогресса на костры. Мракобесие в рясах делало все, чтобы искоренить «ересь».

Странное, странное человечество. Что это за святые писания, ради которых лилась кровь, горело мясо, крушились кости. Если священное слово — подарок Бога, то их интерпретации человеком — насмешка его противоположности.

Утрешнее солнце пробивалось сквозь ветхий заслон воздушного тюля, огненные лучи падали отблеском на рыжие волосы Валерии. Изумрудные глаза смотрели заботливо, нижняя губа то и дело подвергалась безжалостному изжевыванию, чередуясь с еще более безжалостной улыбкой. Чистой и ясной, как сам первородный свет.

Она снова рядом, пришла с первой зарей. Сидит бесшумно, как мышка. Сон не тревожит, не будит, только ждет, смотрит и печалится. То возьмет и расчесывает длинные черные пряди, то гладит по руке, тяжело вздыхая.

Берегиня. Уходи от меня, пока не поздно. С такой жизнью не будет тебе покоя.

Грудная клетка невольно тяжело вздохнула, сердце радостно затрепетало. Сложно притворяться спящим, когда ощущаешь ее ауру на расстоянии вытянутой руки. Приоткрыв глаза, Скорпион виновато улыбнулся.

Заботливые руки тут же поднесли кружку с соком, трубочка коснулась губ.

Как вовремя, во рту поутру далеко не фиалки. Надо будет спросить у Рыси как он без зубной пасты обходится, всегда от него шалфеем, мятой и ромашкой пахнет.

— Прости, Лер, я снова пропустил наше свидание.

Нежный палец коснулся губ.

— Не говори ничего. Мне не за что тебя прощать, ты спас детей. На этот раз я все видела по телевизору собственными глазами. К тому же, лимит прощений далеко не исчерпан. Я до сих пор помню, как в апреле ты опоздал ко мне на день рождения, со своих бесконечных заданий. Я тогда заперла дверь, отключила все телефоны, а ты залез с Семой на крышу моего десятиэтажного дома и спустился на шестой этаж по веревке, с загипсованной рукой, к груди прижимая букет из тридцати трех белых роз. В тот день я заранее простила тебя за все опоздания на полгода вперед. Так что до сентября можешь мелькать в телевизоре в новостях… Я, наверное, привыкну. Все в порядке.

Грудь разрывало сладкой болью любви, тепла и нежности, благодарности и нечеловеческого счастья.

Любит, ждет, понимает. Как выкроить на нее побольше времени? Как чаще держать в стальной ладони ее заботливую нежную ручку? Может, бросить все к чертям? Всю эту суету, борьбу с невозможностью, грязью и чернью. Страну, погрязшую в болоте, тащить на берег сложно… И ради кого? Только ради нее. Все ради нее. Чтобы жила тихо, спокойно, не боялась ходить по ночным улицам, чувствовала уверенность в завтрашнем дне, жила полной жизнью и посвящала себя чему угодно в свободе, а не в прозябании и мучениях за каждую минуту жизни. Любовь, дружба, родина, свобода. За это стоит жить. За это стоит биться. А ради чего еще жить?

Она прочла все мысли на лице. Таинственная женская магия.

Все они в какой-то степени ведьмы. Но чтобы на костер за красу, за женственность, за любовь? О, где те славные времена, когда Мать была главным божеством и мужчина не смел причинить женщине вред?

— Так! И чего это мы пригорюнились? — Снова прочла все мысли огненновласая.

— Да так. Думаю, как тебя от экзаменов в следующем году освободить. Что-то я перестал им доверять.

Дверь комнаты распахнулась. Блондин, пританцовывая, внес на руках Машку с двумя увесистыми мешками в руках. Левая рука раненого бойца была в мягкой бинтовой повязке от плеча до кончиков пальцев. Но видимых неудобств это ему не доставляло. Не гипс. Значит, кость не была задета.

— Капитан Корпионов, разрешите обратиться? — Сема поставил Машку на ноги, вытянулся по струнке, но вместо отдавания чести прижал правую руку к груди.

— Разрешаю, — вздохнул Сергей, прислушиваясь к гулу в груди. — Снова повысили?

Сема кивнул, зашуршал пакетами. Извлек грамоту, прокашлялся и начал:

— В моих руках бумажка с множеством пустых слов. Но как итог, от лица губернатора тебе приглашение на чай с медалькой. И повышение по служебной лестнице от лица командования и генерал-лейтенанта Никитина лично.

— Так Никитина тоже?

— Да, на пенсию стариканыч ушел в благородном чину. Нас всех повысили. И половину группы повысили, участвующей в операции. Сверху повысили. Так еще бы, после такой-то шумихи. В общем, я теперь лейтенант. Данька с Андрюхой получили старлеев.

— Им можно, они в горячих точках, на передовой. А нам куда? В тылу. В семнадцать лет. И без высшего образования, — закряхтел Скорпион, стараясь повернуться.

Лерка, изображая чертика, злорадно ткнула в плечо, напоминая, что тыл может быть опаснее любой горячей точки. На милом личике на миг проступили черты дьяволенка. Тут же снова улыбнулась, как ни в чем не бывало.

Берегиня. Какой с нее спрос?

— Правильно, рыжая. Пусть не прибедняется, — добавил Сема. — Я видел его синюшное лицо под дулом ваххабита.

Сема достал еще несколько бумаг, важно повысил голос:

— Так, все слушаем сюда. Вот бумажка с освобождением от дальнейших экзаменов. Вот бумажка с зачислением в высшее военное училище, вот в гуманитарный. Ты же математику не любишь? Вот я тоже так подумал. Вот тебе оба диплома. Сдал досрочно. — Подмигнул. — Поздравляю, ты теперь обладатель двух высших образований. Можешь стать политологом, как и хотел. А можешь на кафедру поступать, кандидатскую защищать и сразу на пенсию или в другую реинкарнацию. В принципе ты уже закончил весь жизненный путь голема, осталось только закончить путь самого человека. Делай, что хочешь. Мне тоже такой волокиты полный пакет понасували. Губернатор хотел наградить всех публично, когда оклемаешься, но Никитин настоял на закрытом мероприятии и намекнул, что пышности ты не любишь.

— Да полная чушь, — закряхтел Скорпион, — ладно еще водительские права в четырнадцать лет сделали, но досрочный диплом? Даже не один — перебор!

— Система, — развел плечами Сема. — Что поделаешь? Когда Даня тебя всего окровавленного и распухшего Никитину поднес, когда старикан не увидел ни одного живого места, пообещал, что сделает для тебя все. Вот и сделал, что смог. Ты же сотворил невозможное: ни одного потерянного бойца Альфы, ни одного убитого заложника, только выбитые стекла, чуть покоцанная школа и сорок восемь террористов в ряд, показанных крупным планом и продублированных по всем новостным телеканалам мира. — Сема почесал подбородок, любезно добавил. — А в прочем, Даня все записал. Сейчас подъедут, покажем. В общем, я намекнул, что на экзамены у тебя с сегодняшнего дня аллергия, учиться некогда…

— Так что, Скорпиоша, вкушай плоды победы и ешь сладкие персики. Сама выбирала, — подмигнула Маша.

Мы плыли, плыли и, наконец, приплыли.

— Стоп, стоп, стоп. Какие репортеры? Какое телевидение? Я думал, Лерка пошутила, — встрепенулся Сергей и попытался привстать, превозмогая боль.

Лера ткнула пальцем в лоб, обронила:

— Только попробуй встать!

Скорпион снова тяжело вздохнул, обронил:

— Я знал, что одними пятачками под пяточку дело не кончится. Мать с отцом видели?

— Дмитрия Александровича конечно, а Елену Анатольевну с Ладушкой и псом твоим любимым наша структура в деревню отвезла, — расплылся в улыбке Сема. — По техническим причинам там как раз сломаны телевышки, а на цифровое вещание твоя деревня еще не перешла. Не беспокойся. Сложнее было уговорить всех знакомых не ворошить инцидент. Забыть про все. Но школьники тебя никогда не забудут. Словесный портрет бродит по всем образовательным учреждением. Так что с секциями поторопись, или сами найдут.

— Хоть внешность меняй, — вздохнул Скорпион.

— Да ладно, скоро забудут. Люди все забывают, свойство памяти забывать все лишнее, плохое и страшное, сглаживать, — отмахнулась Мария. — Ты вон лучше персик скушай, сладкий, как мед.

Лерка скосила предупреждающий взгляд на подругу, повернулась к Скорпиону:

— Не забудет только та самая школа, ученики и учительницы. И мы, конечно, — добавила Лера. — Правда выпускной тебе придется все-таки пропустить, замучают автографами.

Даниил ворвался в комнату неожиданно. Распахнул дверь комнаты, обвел всех ясным соколиным взглядом, уткнулся в свободное место на стене, кивнул, словно увидел домового и вышел.

Научил на свою голову.

— Теперь квартиры — просто проходной двор какой-то. Двери спецназу не помеха. Даже замки не поцарапают, — возмутилась Лерка. — Вас в Альфе ключами не учили пользоваться? Чтобы греметь, чтобы все слышно за версту. Мы бы хотя бы подготовились.

Даня молча повернулся спиной и втащил в комнату здоровенную коробку. Следом вошел Андрей. Половина лица заклеена лейкопластырем, бинтами. Он нес коробки поменьше.

Так же молча зашуршали, распаковали пакеты. На свет извлекся здоровенный плоский телевизор, стереосистема и всеформатный проигрыватель дисков нового поколения. Андрей скомкал и выбросил инструкции. Завозился с кабелями по интуиции. Даня подошел к стене, примерил телевизор, убрал. Постучал пальцами по стене с видом знатока, довольно хмыкнул, доставая пару гвоздей. Приложил к стене и под вскрики девчонок ладонями вбил гвозди в стену. Андрей тут же повесил телевизор на гвозди, подсоединил центр и только теперь повернулся к Скорпиону. Вскрикнул, словно только увидел:

— А-а-а! Скорпион?! Живой?! Надо было тебя все-таки в больницу отнести… И привязать.

Даня забурчал, сжимая кулаки:

— Знает же, гад, что дома выходят. А если бы по реанимациям валялся, не рвал бы жилы, не лез под пули. Мы же не всегда сможем прикрыть грудью, герой. А твоя потеря лишит структуру головы. Мы развалимся, так и не сложившись. Все передерутся за власть. Обычная человеческая история. Вспомни Александра Македонского.

Сема кивнул, достал из-за пазухи диск, протянул Даниилу.

— Как человек ниже по званию, но с двумя высшими образованиями, против одного у тебя, доверяю тебе, нижестоящий, сию коробочку информации.

Даня, поклонившись по-японски, взял диск:

— Будет исполнено, блондинистый господин.

— А в принципе, Даня прав. Давайте Скорпа прикуем к кровати, — вставил Андрей.

Сергей прервал:

— Ну что за пессимизм? Я всего лишь один из совета. С одним правом голоса. Правом вето не обладаю. Так что не будем о грустном. Я тоже рад вас всех видеть. Даже тебя, Даниил, но вместо своих десантных привычек использовал бы лучше дрель-перфоратор в коридоре. А то отец на меня жалуется, что я им за весь ремонт ни разу не пользовался. А дырки под дюпеля разных размеров.

Все тренировки, тренировки.

— Спокуха, брат. Сейчас нарезочку клипов увидишь, сам все мысли потеряешь, — Сема захватил во власть оба пульта, сел на пол у кровати.

Посетители расселись кто куда. Дисковод поглотил диск, выдал картинку на экран. На дисплее появилась миловидная дикторша CNN. Только самый наблюдательный глаз мог выявить в ней черты бывшего мужчины.

— Так это ж трансвестит, — возмутился Скорпион.

— Да какая тебе разница кто и куда свистит? Ты слушай и смотри, — оборвал Сема.

Камера приблизила «дикторшу», та взволнованно затараторила:

— На территории России, на самом Дальнем Востоке, в местечке с большим запутанным названием — Хабаровск, произошел крупнейший в России за последние три года террористический акт. Группа вооруженных боевиков в количестве сорока восьми человек захватила одну из школ, в которой дети сдавали Единый Государственный Экзамен. Гость нашей студии, эксперт по вопросам образования, прокомментирует систему ЕГЭ. Скажите, Алекс Смит, что вы думаете о русских с их системой государственного тестирования?

Камера поймала молодого красивого человека с холеным лицом. Не многие из зрителей могли засечь в гламурном лице черты бывшей женщины.

— Так это ж… — начал Скорпион.

— Тихо! — возмутились одновременно все четверо.

— Я не знаю, чем они думают, Алисия, — ответил «мужчина», — но западная система образования десятилетия назад отринула систему глобального тестирования. Она признана во всем цивилизованном мире неудачным экспериментом. Нам это стоило нескольких загубленных поколений. Почему русские подхватили этот метод? У меня нет ответа на этот вопрос. До развала Советского Союза за железным занавесом была лучшая система образования, хоть и излишне консервативная. Это признали генеральная ассамблея совета безопасности ООН, ФБР и ЦРУ.

— Большое спасибо, Алекс. А теперь перейдем непосредственно к месту действия и посмотрим, что же удалось заснять на месте террористического акта нашим журналистам…

— Нашим журналистам? — Переспросил Скорпион. — Откуда в Хабаровске появились корреспонденты си эн эн?

Сема повернулся, посмотрел в глаза:

— По данным Антисистемы множество всякого рода журналистов снимали квартиры в трех минут езды до школы. Поскольку в нашем колхозе снимать нечего, логично предположить, что Горэ намекнул СМИ о предстоящем событии и послал их вслед за своими головорезами.

— Хоть бы один сообщил, — протянула Маша.

— Хуже зверей. Сенсации дороже жизней, — добавила Лерка.

— Не своя же, за свои держатся, — снова добавила Маша.

На экране появилась школа сквозь заросли кустов и деревьев. Оператор снимал с близлежащей крыши, используя сильный телеобъектив. Автоматический стабилизатор глушил дрожание рук.

— На ту крышу даже наш снайпер попасть не смог. Кто-то заложил все выходы, — любезно добавил Сема.

Камера выхватила окна школы, взрыв на третьем этаже. Стекла трех ближайших классов вынесло взрывной волною.

— Это я библиотеку зачистил, — обронил потрясенный Скорпион. — Только начал действовать. Но в этот момент вообще никто знать не мог о теракте. Значит, оператор заранее сидел на крыше.

— Да, мы его допросили. Сказал, что снимал миграцию гусей, — хихикнул Андрей. — Хоть и лето, но не придерешься. С собой документы географа. С правом на съемку в любой части мира. Для канала BBC.

Камера поймала распахнутое окно, окровавленную рубашку чернявого длинноволосого парня. Тот лез с третьего этажа на второй, с автоматом за спиной и без страховки. К счастью, не захватила лица — густые волосы мешали. Оказавшись на уровне окна, юноша ногами выбил стекло, молниеносно оказался внутри. Камера поймала лишь смазанные движения. Затем повторила в замедленном действии. Один за одним рухнули замертво трое террористов в масках, распахнулась едва заметная сквозь окно дверь. Через доли секунды отворилась другая дверь. Еще двое в масках рухнули на пол. Произошла какая-то заминка. Оператор переводил камеру с одного окна на другое, потеряв фигуру.

— Что за заминка, Скорп? — обронил Сема.

— Третий этаж взбунтовался. Один из терроров пытался проломить учительнице череп прикладом. Я услышал ее крик.

Камера вновь поймала фигуру длинноволосого. Тот вылез в окно и вскарабкался на третий этаж, продолжая зачистку. Один из террористов на огромной скорости встретился со школьной доской. Навороченная камера зафиксировала разлетающиеся комочки зубов.

— Это он бил учительницу, — сухо обронил Скорпион.

Еще два класса лишились бандитов, прежде чем произошла очередная заминка.

— А это что за заминка? — Повторил Сема.

— Я на три минуты потерял сознание, лишившись контроля ступеней. Болевой шок от связок отбросил тело в особое состояние. Вряд ли этому есть объяснения в научных терминах.

Камера переключилась на суету возле школы. Подъехали первые «воронки» милиции, МВД. Докатился автобус Альфы. Перед заслонами появилась куча зевак, репортеров. Образовался странный муравейник. Повысыпали бойцы ОМОНа, бегали и кричали люди в форме, гражданской одежде.

Третья камера резко поймала садик, бегущую фигуру ученика с белыми волосами. По лицу били длинные патлы, скрывая его лучше всякой маски. Перед самой изгородью юноша пропал, выпал из кадра. Операторы заботливо остановили сюжет, перекрутили назад и показали замедленное движение, как блондин ускорился, проскочил рядом с оперативником и перелетел забор, почти не касаясь изгороди.

— Видишь Скорп, они сделали из нашего желания спасти заложников подобие блокбастера. Запечатлели каждый шаг.

Камера вновь поймала окно третьего этажа, пропадающие фигуры бандитов, выбиваемые пулями стекла. Десять секунд спустя разбилось последнее стекло второго этажа.

— Я, когда очнулся, ступени больше использовать не смог. Прорывался почти на обычной скорости. Все больше приходилось стрелять, да швырять ножи. А как снова спустился на второй этаж, понял, что двигаться больше не могу. Отстреливался лежа. Потом несколько минут вывихи вправлял. Больше темп включить так и не смог.

Камера вновь переключилась, выловила группу из трех спецназовцев в масках, ведомую за собой рослым широкоплечим парнем. Снимали со спины, лиц не видели.

— А почему без масок, Даня? — Обронил Скорпион.

— Да разве до них было? — Протянул Медведь.

Солдаты выстроились перед стеной пирамидкой. Русый парень в повседневной одежде обронил оружие, взял нож в зубы и буквально забежал в окно.

Снова камера переключилась, запечатлев последнее действо группы спецназовцев с другой стороны школы, у спортзала. Коротко стриженый Кот так же взбежал по лестнице. Кулаками, с зажатыми в ладонях ножами, выбивая стекла.

Скорпион мельком поймал растерянный взгляд Леры. До этого та не смотрела такие новостные подробности. И в ней боролись тысячи противоречий. С одной стороны видела, как ее любимый спасал детей, с другой — как безжалостно убивал, именно убивал живых двуногих нелюдей, отправляя на тот свет.

«Что ж, решай. Хотела правды? Вот она. Тяжелый груз посыпался со своей души, облегчая совесть, но сколько того груза выдержишь ты? Шестнадцать лет — не тот возраст, когда стоит смотреть на убийства, что творятся от тебя на расстоянии вытянутой руки. Это реальность, Лерка. Прими или останься в прошлом мире. Так не хотелось посвящать тебя во все детали. Но, наверное, истина сама находит дорогу. Я сотни раз говорил тебе, что руки мои по локти в крови, но ты сотни раз улыбалась и добавляла: «Зато душа чистая»«.

Камера сместилась к центральному входу. Дверь школы отворилась. Показался хмурый боевик с черной бородой. Поднес к лицу громкоговоритель, губы что-то зашептали. Внизу экрана строчкой появились неслышимые слова. Специалисты прочли по губам, услышали и восстановили от очевидцев.

От кордона прорвался мотоцикл. Парень в каске с бронежилетом на всех парах погнался к боевику, пригибая голов от пуль. Стекла первых этажей разбились, пробитые снайперами-ваххабитами. Стальной дождь забарабанил по каске, броннику. Камера отчетливо выловила взметнувшийся фонтанчик из пробитой артерии на руке. Мотоцикл полетел в бок, врезался передним колесом в поднимающиеся ступеньки, но не взорвался.

— Я слил почти весь бензин, — любезно добавил Сема.

— Андрей, как ты не убил его? Это ж твой мотоцикл, — обронил Сергей. — Ты сколько на него копил?

— Да не боись, Скорп, Вася восстановил все расходы. Смотри дальше.

Сема буквально вмял переговорщика в школьный проход, исчез.

Леопард, повернувшись к Скорпиону, обронил:

— Хорошо, что я Никитина уговорил замыть от крови коридор раньше, чем начали эвакуацию заложников, а то детям было бы не по себе. Кровь они, конечно, и раньше видели, сколько фильмов и кровавых игр пересмотрели, переиграли, но после экзаменов нервы у всех иссякли. Мало ли. Кровавый у меня тотем. Там все в клочья. Куда там мне с ножечком…

Камера поймала финальный эпизод.

Первым из школы вышел Василий, следом, прихрамывая, полубоком проковыляли Андрей с Семой. Последним — Даня, с героем дня на руках. Альфовцы метнулась к крыльцу, прикрывая лица всех участников щитами. Камеры не успели запечатлеть лица героев. Не скрывал свое лицо только Василий, пошел навстречу репортерам, минуя заградительное кольцо охраны, закричал на ходу:

— Уникальное интервью любой телекомпании, кто заплатит пять миллионов евро. По миллиону об информации за каждого из участников.

Сема выключил телевизор, добавляя:

— Если захочешь комментарии из Пентагона или Белого дома с генералами, советниками и аналитиками, досмотришь без нас. Столько чуши про индиго наплели, запуганные Золой, что сами теперь всего боятся. У юсы был проект с привлечением новоявленных индиго к военной, научной, инженерной схеме, но поскольку действовали они старыми методами, их индиго восстали. В настоящее время семьдесят процентов сидят по тюрьмам, остальные в психушках и на антидепрессантах. Юса не смогла детей нового поколения приспособить к реалиям сегодняшнего дня. Они пытались изначально свободных направить в нужное для себя русло. Надеть хомут, в общем. Ты же знаешь, бесполезно…

— А Вася? Что он там наплел? — Возмутился Скорпион. — Хотя погоди с Васей. Лер, ты примешь меня таким, какой я есть?

Лерка важно осмотрела с ног до головы, тревожно подняла бровь:

— Голым и распухшим? Еще чего! Вот отмою, одену, накормлю…

— Скорп, ты не волнуйся, — прервала Машка. — Будет капризничать, я тебя сама заберу. А ей блондина отдам. Пусть помучается…

— Еще чего! — Возмутилась Лерка. — На фиг мне твой блондин, когда у меня тут под простыней герой России лежит? Хоть и голый, слегка помятый, но…

— Блондин тоже герой, пусть и не голый. Медалей зато полный пакет! — запротестовала Машка.

— Девушки… — протянул Сема, притворно сползая под кровать.

Даня с Андреем переглянулись, заржали, как по команде, и ушли на кухню разгружать пакеты со стратегическими закупками класса НЗ для холодильника.

— Ладно, Сема, пока они с ума сходят, давай мне про Ваську всю инфу, — брякнул Скорпион.

— Кто? Мы с ума сходим? — возмутилась Лера. — Ха! Пошли, Маша, на кухню, ребятам поможем. А этим пусть стыдно будет.

— Пойдем, Лера.

Конфликт моментально утонул в женской солидарности.

Ладно, потом разберусь, время будет.

Сема проводил девчонок долгим взглядом, хмыкнул, восстанавливая здравый мыслительный процесс:

— Загадки природы, блин, — повернул голову. — Чего там? Ах, да, про Василия. Да я тоже сначала думал, что крыша поехала у нашего гения. Ан, нет же, обвел простаков вокруг пальца. Репортеры хотели сенсаций и получили их больше, чем предполагали. Так как лиц наших четко видно не было, а Евгений вдобавок в ту же ночь взломал сеть Пентагона и затер лица окончательно, Василий открыл счет в банке на свое имя. Дождался перевода денег и выдал журналистам все, что был способен придумать. С фантазией у него неплохо.

— Что за день-то такой? — взмолился Скорпион. — Я обречен каждый день это повторять? Давай подробнее.

— Да без проблем. Так как мы ушли с Альфы вслед за Никитиным…

— А мы ушли?

— Официально нас уволили в запас по ранениям. А неофициально перебросили под секретность класса «три нуля». Свободные агенты экстра-класса, делающие, что захотят по своему усмотрению, с правом на убийство. «Уникумы», «суперы», «волкодавы», «абсолюты», «экстры». Это не я придумал, это в резюме написано было. Вчера смотрел. Представь, мы такие, оказывается, не одни. Только прочие суперы постарше и ступенями не пользуются. Хотя, кто знает? Тут у нас в Хабаровске, оказывается, еще один такой есть. Тоже Сергеем зовут. Может, как-нибудь повстречаемся? Потренируемся, завербуем.

— Где ты это резюме достал? Почему рука в бинтах? Я же только что видел по телевизору, что пуля навылет прошла, кость не задета. Зачем тебе бинты? В глаза смотреть!

— Слушай, ну что ты как маленький? — блондин отвел глаза, делая вид, что увлечен пультом. — Свербило документы почитать, я и почитал. Никто не пострадал. Давай я уж про Василия договорю, а то ты так и не узнаешь, откуда у тебя на личном счету миллион евро лежит.

— На счету нашей структуры? — Переспросил Сергей.

— На твоем личном! И на моем. И у Дани, Андрея. И самого Васьки. Личные счета «боссов». Хе-хе. Если у каждого в совете будет подобный счет, то ни на какие взятки в дальнейшем не потянет. Все предусмотрено. Семья обеспечена, дом стоит, безделушки есть, значит, все время на работу. Тылы же прикрыты. Чего еще надо? Всем будет хватать, мы не жадные. Вася умную мысль высказал, что на одном энтузиазме дальше семидесяти лет не уедешь — доказано. СССР. А мы все-таки не роботы, тоже жить хотим. Даже иногда что-то покупать. А на счет нашей структуры заброшено одиннадцать миллионов евро. Это, конечно, не значит, что сюжет с хакерством и московской командировкой отменяется, но возможности увеличатся. Привлечем финансистов, и счет к концу года удвоится. Если, конечно, слабо не вмешается и не изымет денежный ресурс. Но мы от его рук загребущих что-нибудь придумаем. В крайнем случае, вложим все деньги сразу во все отрасли, грабить ему будет нечего. Не успеет.

— Да вы что, все совсем с ума посходили? — чуть не подскочил Скорпион. — Я же всего два дня без сознания был. Ты хоть понимаешь, что нам придется заработать для Антисистемы в десятки раз больше, чем наши счета. А если совет расширится?

— Не всего два, а целых два! — Возразил Сема. — Пусть расширяется. Главное, чтобы не больше ста. Сотня управителей — это предел. Это для всей планеты хватит, не только страны. Но чтобы туда попасть, два образования — минимум. Только нам то, что грустить? Вот бумажки есть, — Сема кивнул на дипломы.

— Слушай, хватит со своими бумажками. С нами прокатило, но чтобы такого бардака больше не было. Мы-то самообучимся, насобираем знаний своими методами, а старые вряд ли.

— Не смеши меня. В совете старых не будет. Через лет десять все заменятся нашими. Я даже название новое придумал — Хомо Универсалис.

— Эх, дать бы тебе по башке. Да руки не двигаются. Ты семь лет назад ничем не отличался от них. Твои гены спали. Ты их не использовал. А то, что у них этих генов в помине нет, так они с этим родились. И то совдеп решил, что генетика с кибернетикой — ложные, антикоммунистические науки, все убрали из науки и запустили. Как сейчас сократить пятьдесят лет отставания?

— Хватит изобретать велосипед. Они наши разработки без зазрения тырят, так что мы их заберем. Купим пару мозгов, оборудование, и разгадаем наши внутренние загадки. На нас не одну нобелевку сделать можно.

— Слушай, блондин. Ты к Васе ближе давай, к Васе! А то все вокруг, да около. Мне сейчас больно думать.

— Резюме он на нас четверых создал и на себя заодно. Приколист. С документами, фотографиями и видеозаписями с тренировок с затертыми лицами. От нас не убудет. Сколько таких было? Стояли, зевали. Помнишь?

— Что?! Пленки сдал?

Сема махнул рукой, словно отгоняя муху:

— Да ты слушай. Ничего секретного он не раздавал. Ступеней на пленках нет. Вот Даня по документам по национальности монгол, секретная разработка Улан-Батора с целью глобального изменения микроклимата. А Андрей выращен в пробирке из дерева Баобаба и рожден в новолуние седьмой декады конца света. Меня нашли в тайном кратере Индии, а ты пришелец с другого мира. Я, конечно, утрирую, но Вася им столько наплел, да так правдоподобно, мешая полуправду с бредом, что, слушая запись разговора, я под конец практически верил в собственное происхождение. Дошли до того, что эту запись у телевидения втридорога перекупили военные из ООН или НАТО, запретив показ по всем телеканалам. Пусть голову ломают, тратят миллионы на ручку, пишущую в космосе, а мы как писали карандашом, так и будем!

Скорпион, в который раз за утро, тяжело вздохнул, прислушиваясь к вкусным ароматам с кухни. От интерпретаций блондина истины начинала болеть голова.

— Ну, Василий, ну дает. Правильно говорят: «Где прошел хохол там двум евреям делать нечего». У него же корни украинские. Но погоди. Это всего пять миллионов. Продал горяченькое, повезло. А откуда остальные одиннадцать?

— Ха, это самое интересное. Они с Евгением сайт с аукционом в Интернете сделали. Помнишь, ты носки в библиотеке оставил? — Сема едва сдержал смех. — Фактически реликвия получилась.

Скорпион захлопал глазами. От горла поднимался приступ смеха. Едва сдержался. Если начнет гоготать, мышцы не простят.

— Так вот, с них все и началось, — продолжил Сема. — Сразу после общения с репортерами Женя, шутки ради, выставил на торги твои чудо носки с пометкой: «ускоряющие метаболизм под воздействием глобальной интеграции третьего слоя ауры в связи с совокупностью первородной теории Хаоса». Выставил за пятьсот тысяч евро, прилепив к носкам ролик, где ты по стенам в гравикомнате бегаешь при половинной гравитации. Так какой-то спортсмен, бегун или баскетболист, повелся и купил. А потом как началось: порошки, зелья, припарки, куски исцеляющей ткани. Изодрали весь твой боевой комплект на базе. На мощи святого. Еще и старые тапочки Дмитрия Александровича продали. Самое прикольное, что люди, скупившие все это барахло, оставляли отзывы, что им действительно помогло. Представь?

— Самовнушение — великая вещь. — Вздохнул Сергей. — Хоть в навозе копошись, главное верь, и исцелишься. Не понимают, что сами себя исцеляют. А кому распродавал-то?

— Сайт был на трех языках. Я тоже предупреждал, чтобы на территории России и СНГ не вздумал заключать сделки, но потом подумал — а откуда у наших честных граждан деньги-то такие? И мы без зазрения совести подсадили на лохотрон десяток-другой олигархов. Если еще и лечить наложением рук по фотографии начнешь, подтянешься до миллиардера. Пойдешь на страницы журнала «Форбс»? Мы тебя приоденем, синяки закрасим. Самое-то будет.

Нет, покоя сегодня не будет.

— Слушай, блондин, ну почему когда я в отключке, ты всегда норовишь покорить мир к моменту моего пробуждения?

— Да скучно просто, Скорп, — посуровел Сема. Голубые глаза подернулись вуалью тоски, что пытался скрыть за несметным количеством юмора и энергии. — Хочется изменить это положение дел. Ты под пулями и на сухпае, а пиджаки в ваннах золотых купаются. Я не говорю, что надо вытащить олигарха из ванны и посадить туда тебя, но твой подход к перераспределению ресурсов в научную и исследовательскую область мне становится ближе с каждым днем. Почему бы и нет? Лучше чахлый спутник в небе, чем новый автомобиль с бриллиантовым рулем. Я лично на Марс хочу. Одно дело, когда мы одни туда с тобой доберемся, а вот когда с семьями, да на поселения, да в дальний космос… Лепота… А ты как думаешь? Долго мы еще как недоразвитые тюлени на материнской планете сидеть будем? — Сема оторвал взгляд от потолка, посмотрел на брата.

Скорпион погрузился в исцеляющий сон. Лишь легкая полуулыбка говорила о том, что он добрый и обнадеживающий. Обычный сон с взглядом в будущее.

— Вот подлец, сначала сам растормошит, с кровати поднимет, разбудит, мысли взбудоражит, работать заставит, а как только в бой, так сразу… Хотя ладно, тебе еще столько битв предстоит. Спи брат, набирайся сил. Вот проснешься и я тебе дорасскажу, как Дмитрий Александрович выкупил участок земли под базой и собрал все необходимые бумаги на оформление сего объекта в частное владение. Фигня, конечно, без оружия все эти бумаги. Но все же переходим на официальный уровень. Еще столько всего предстоит… — Сема поправил одеяло и вышел из комнаты, тихонько прикрыв дверь.

— Предстоит, Семка, конечно, предстоит, — прошептал одними губами Скорпион, погружаясь в сон… — Как бы тебя еще научить кратко излагаться? Индиго-философ это перебор.

Кавказ

Семнадцать часов спустя

Лампочка мигнула и погасла. Подполковник внутренних войск Лавров непроизвольно выронил стакан с чаем. Граненная стекляшка с треском рассыпалась по полу на десятки осколков, запачкав и без того старые брюки липкими пятнами. Сердце тревожно забилось в предчувствии нестандартной ситуации. Периферия зрения выловила за окном какое-то движение.

Лавров в темноте нашарил выдвигажку стола. В руку легла знакомая прохладная рукоять Макарова. Тут же слух выловил возню в коридоре. Послышались частые выстрелы, ругань. Кто-то пробивался с боем с нижних этажей, сметая ночную охрану, как картонку шквальный ветер.

Подполковник схватил со стола телефон-передатчик, зло бросил в трубку:

— Саша, что там за черти ломятся?

Вместо ответа старшего сержанта Еременко в трубке послышалось хриплое:

— Аллах Акбар! Я порежу тебя, как барана!

В груди застыл холодный ком. Неприятно покатился по телу, обдавая дрожью. В голове завертелись грустные мысли.

Ну, вот и все, пришли и за ним. Купить не смогли, так просто пристрелят. Или взорвут.

Терять Лаврову было нечего. Жену с дочерью боевики вырезали еще в первую чеченскую компанию. А старушку мать потерял при вылазке бандитов в город. Группа боевиков тогда при прорыве стреляла по всему, что двигалось. Не жалели ни стариков, ни детей.

Подполковник пинком опрокинул стол, баррикадируясь от двери. Присел на корточки, готовый в любой момент выстрелить в дверной проем, в случае атаки. Живым он не дастся, но и уходить на тот свет сразу не спешит. Захватит с собой пару смертников. Обойма полная.

В коридоре вновь послышалась автоматная очередь, совсем близко. Кадык непроизвольно дернулся, пытаясь проглотить холодный ком, застрявший в горле. Палец сам надавил на спусковой крючок, когда в проходе появилась небритая физиономия с зеленой повязкой на лбу. Цветом джихада. Бородач рухнул в проем, подкошенный метким выстрелом в лоб. «Десятка», как на стрельбах в учебке.

Но больше Лавров выстрелить не успел. Мелкий орешек гранаты ударился о стол и отлетел чуть вбок, погрузив в слепоту и оглушив на долгие секунды. Офицер полностью потерял контроль.

Очнулся на коленях под дулом автомата. Рослый детина по-волчьи скалил зубы, хриплым голосом что-то втолковывал. Слух то появлялся, то пропадал, картинка двоилась.

— Ты думаешь, ты нужен своей стране? Своему правительству? Государству? Тупой шакал, ты отказался от денег. И теперь умрешь! Здание под нашим контролем! Шайтан заберет тебя к себе.

— Сам шакал, — прошептал Лавров, закрыв глаза и приготовившись к смерти.

Стекло разлетелось на тысячи осколков. Лавров открыл глаза, глядя, как берцы незнакомца врезались в челюсть бандита. Ваххабит отлетел в угол, роняя автомат. Через мгновение блеснувший в темноте нож неожиданного гостя вонзился в грудь бородача. Тот захрипел. Изо рта потекла черная в полумраке кровь.

Незнакомец в маске вытащил нож, приблизился к Лаврову. Быстро проговорил низким уверенным голосом:

— Не слушайте шакалов, подполковник Лавров. Вы из таких людей, которые нужны России. Делайте свое дело так, как делали. Грядут перемены. Если и дальше будете работать в разумном русле, Антисистема свяжется с вами.

Лавров лишь кивнул, запоминая карие глаза спасителя сквозь прорези черной мазки. Ночной шиноби выхватил АК-74 из рук бандита и с невероятной скоростью, словно ветер, скользнул в коридор. Как понял Лавров, он собирался еще и зачистить здание.

Аналитический отдел предположил, что главарь налетчиков мог знать примерное расположение базы Горэ. Предстояло обезвредить его банду и допросить главаря.

Лично.

Кот просто делал свою работу.

Кавказ. Где-то рядом

Лопасти привычно резали воздух. Вся кабина знакомо вибрировала, погружая в тревожное состояние готовности к бою. Еще пять минут и будут на месте. Снова в бой, снова под пули.

Даниил Харламов окинул взглядом свою бойцовскую дружину. Закаленные боями десантники. Веселые лица, но вечно хмурые глаза профессионалов. Отпечаток профессии. Дедов брать не стал, тем полгода до дембеля, солдаты-срочники служат из-под палки, долг родине для многих — это не зарплата. Свою команду слепил из бывших спецназовцев Саныча, Никитина и скорпионовцев. С ними через огонь и воду. День за днем, словно не внутренний конфликт в стране, а локальная война на всю планету. Зато ни один не подведет. В качестве поощрительного бонуса с каждой спецоперации и зачистки отчислял премиальные, если таковые попадали в руки. Боец с голодающей семьей дома — раздираемый муками совести мужик. Он, исполняя свой профессиональный долг, думает, где бы достать денег, чтобы накормить и одеть семью. А если попадается крупный зеленый пакет, то почему бы часть из него не раздать дружине, как делали все вожди и князья прошлого после боя? Треть в штаб, официальным военным, чтобы закрывали глаза на самодеятельность, треть Антисистеме, пусть скорей сметут прошлые порядки беззакония, и треть самим бойцам. Одни командуют, другие кровь проливают. Должен быть баланс.

Даня сложил брови на переносице. От аналитиков структуры поступила наводка на группу курьеров в заданном квадрате. Снова тащат через границу белую смерть. И оружия столько, что вооружить можно целую армию, отобьются и от танков, и от самолетов.

Дан приказ, и «вертушка» режет воздух. Своей нет, пришлось арендовать у «официальников». Бензина как всегда не хватает, высадят за десяток километров от заданной точки. Снова бегать по лесу, ущельям, горам, высям.

Надо бы нашей структуре подумать о приобретении нефтяных месторождений и перерабатывающего завода. На следующем совете стоит подкинуть единомышленникам идею.

Но не привыкать бегать по горам, как горным козлам. Главное, чтобы белый порошок сгорел на костре, а не растворился в крови сограждан, вновь порабощая чьи-то жизни. Кто-то один богатеет на продаже смерти, а десяток продают душу, сгорая изнутри.

— Слушай мою команду, — перекричал Даня грохот лопастей, поймал прицел зорких глаз, сделал эффектную паузу, чтобы придать большей значимости, и гранитным голосом добавил, ломая все барьеры. — Пленных не брать! Приказ штаба отменяется!

На суровых лицах заиграли понимающие улыбки. Народ подтянулся, приободрился, заерзал на месте в предвкушении равноправной бойни, где не только тебя могут убить, но можно без боязни стрелять в ответ.

Раньше было, что бойцы кладут жизни за уничтожение партии героина в десятки килограмм, а поставщику пять лет дают. Финансовые потоки выкупают их из тюрем через год. Совсем другое дело, когда продавца смерти оставляешь на том же костре, где в воздух взвивается ядовитый дым порошка.

Древняя формула проста — око за око, зуб за зуб.

Старший лейтенант Даниил Харламов был сторонником сильной власти. Сильная власть подразумевала расстрел по всем «наркотическим» статьям в кодексе Российской Федерации.

— Снижаемся, — прокричал пилот.

Пассажирский вертолет завис в нескольких метрах над землей.

— За мной! — Даня первый коснулся земли и устоял без переката.

Пригибаясь от ветра лопастей, помчался в лес.

Семь фигурок поочередно попрыгали на землю вслед, вынужденно совершив перекат, и так же скрылись в лесу.

В десяти километрах к западу отряд столкнется с бандой боевиков.

Медведь, просто делал свою работу.

Кавказ

Два дня спустя

Одинокая птица парила над вершинами гор. То ли сокол, то ли орел. Летела слишком высоко, с земли не разглядеть даже со стопроцентным зрением. Парила гордо, как и все живое на Кавказе. Явно хищник, рыщет своим сверхчетким зрением по земле в поисках добычи, как рыщут по высоким лесам группы бородатых. И нет для тех бородатых различий: русский солдат или мирное население народов предгорий и гор, мусульманин или православный. Для них нет никакого понимания слов, доводов, рассудка. Понимают только силу. Важна только война. Беспрекословная война со всеми неверными. А «неверными» с легкой руки денежных потоков становятся все, на кого укажут из тени.

Откуда и предстояло узнать в скором времени.

Андрей переложил губами травинку, погрыз, покусал. Осторожно протер стекло снайперской винтовки тыльной стороной кожаной перчатки. Задумчиво обронил, не сводя глаз с дальней зеленки[7].

— Дань, почему самых ярых чеченских и прочих террористов называют именно «ваххабитами»? Скорпион говорил, что настоящие Ваххабиты — это члены королевской семьи Саудовской Аравии, и большинство их подданных — люди сугубо мирные, богатые и процветающие. Они покровительствуют священной Мекке, выступают с самых авторитетных университетских кафедр и ни к какому вооруженному насилию не призывают.

Даня поправил косынку цвета хаки, чуть прикрыл уставшие от долгих бессонных ночей глаза, но ответить не успел. Краем сознания уловил в дальних кустах постороннее присутствие. Оборвал разговор, расширяя чувственную сферу и уточняя количество человек.

Кот замолк, прислушался. За время двухлетних скитаний по Кавказу, его и Даниила трижды повысили в звании за уничтожение разрозненных и сплоченных групп банд-формирований, как выражались официальные лица. Всего завалили порядка двухсот боевиков. Хотя кто их считал? Вдвоем уничтожили больше, чем некоторые полки и дивизии вместе взятые. И что толку? Количество воинствующих бандитов не уменьшилось ни на пядь. То из местных жителей вербуются по любому поводу, то границу с Грузией перебегают наемники со всего мира. И за дело ислама, и так, пострелять. Каждому свое. Кавказ и ныне там, пока открыта граница.

Из- за резких повышений в званиях на молодых парней стали коситься. Каждому не объяснишь, что действительно потом и кровью. Пришлось уйти в подполье разведки и контрразведки. Сложить лычки, отказавшись от званий и пагонов. Проверки-надзоры сверху, бюрократизм и субординация ушли ко всем чертям, руки развязались. А то, что «официального» статуса военных лишили, с правом на применение холодного оружия и защиту родины, так это не беда. Золоченые книжечки с грифами особых отделов сделать труда не составляло. Конторы давно к себе переманивали, не подозревая, что бойцы класса «супер» работают совсем на другую систему — Антисистему.

Штанишки армии начали теснить, пришлось сменить на более просторные. Ночные облавы на вооруженных до зубов бородачей, когда даже местные стараются держаться дома, с ночным зрением Даниила и Андрея заставали террористов врасплох. За неделю вольных прочесываний в горах, когда в штабе о тебе ни краем уха, нашли столько схронов оружия, что вооружить можно не одну сотню человек. И это после всех чеченских кампаний, рейдов силовиков, суеты местной милиции. А Кавказ все тот же. Третью сотню лет.

— Андрюха, чего пригорюнился? — ткнул в бок Даниил, — там три с лишним десятка фундаменталистов наркоту со стороны грузинской границы тащат. А по рации о прорывах через блокпосты не передавали. Вот тебе и еще одна дырочка на границе. Зашьем?

— Бородачи? Через Южную Осетию? — предположил Андрей.

— Нет, Осетия хочет единства. Давно к России просятся, мира хотят. Документ о вхождении в Российскую Империю есть, а о выходе нет. Выходит, что Грузия нелегально оккупировала территорию. Осетины подлить не будут, наркотропы в обход идут. — Вздохнул Даня. — Мне кажется, база Горэ в Панкийском ущелье.

— Крупная, видать, дырка на границе. — Добавил Андрей, вспоминая выпускной, красный диплом и сладкие губы девушки, имя которой выветрилось из памяти за два года партизанской войны на своей территории против чужих… или своих?

Эти свои хуже чужих. Бардак получался такой, что выходило — воевать приходится со всеми одновременно. Система уничтожала боевиков и тут же поощряла, вновь зачищала территории и снова мазала медом.

И чего я здесь с автоматом бегаю? — подумал Андрей. — В детстве что ли, не навоевался или тренировок не хватило? Кавказ этот и даром никому не нужен. За жалкие капли нефти реки крови. Выжгли бы уже все напалмом или дали бы этим горцам свободу, заслужили. Пусть друг с другом воюют, как хотят. Война не из-за нефти, ее в других регионах ведрами черпать можно. Война идет потому, что страна свои ошибки признать не может. Авторитет пострадает. Зря, что ли, морочились триста лет? Хотя с другой стороны так страна и не позволяет себе развалиться по директориям, областям и прочим автономиям.

— Жаль, авиация прикрыть не может, — буркнул вслух на автомате, пытаясь поймать в смятениях души момент, когда вся эта возня с кровью, убийствами, огнем и войной просто осточертела.

Даня повернул голову:

— В этих кустах стингеров, как муравьев… ВДВ прикроет уже у самой границы. Зажмем в стальные тиски. Это последняя наркотропа на Кавказе, поработали хорошо. А то, что откроются или появятся новые дыры, это уже не наши проблемы. Это политика. Если тупят там, то мы здесь бессильны. Ругаться не буду, надоело. Да и какая может быть политика, когда все здесь решает Горэ? Найдем базу этого урода, доложим аналитикам. Потом вернемся всей нашей группой, сожжем до основания вместе с сильным мира сего и на заслуженный отпуск. Вася все-таки молодец с бонусами. Я давно мечтал об отдыхе.

Палец Андрея дернулся, спуская крючок. Дуло выплюнуло длинную бронебойную пулю со смещенным центром тяжести. Кусок свинца, преодолевая гравитацию, ветер, влажность и настрой снайпера, понесся к цели.

Тело рухнуло. Тут же бредущий отряд террористов зашукался, встрепенулся, поливая окрестные кусты градом пуль. Андрей методично отстрелял магазин, перебежал на новую позицию, вставил новый.

Рутинная работа снайпера.

Когда выпустил последний патрон, Даниил уже встретил группу бандитов, идущих на обнаружение и подавление огневой точки…

Медведь выпорхнул из-за куста перед бандитами бесшумно, совершенно неожиданно. Расстрелял в упор всю обойму, снова нырнул в зеленку, двигаясь в темпе. Выполз уже далеко. Снаряд РПГ, выпущенный по нему, задел лишь своих же боевиков.

Кот, отложив родимую пристреленную винтовку, выхватил из-за пояса нож и, скалясь, как зверь, хотел, было нырнуть в соседние кусты, но в ухе щелкнул микрофон:

— Я те пошалю! — Послышалось предостерегающе от Харламова. — Мы чем ближе к границе, тем ближе к Горэ. Хочешь, чтобы засек? Ничего выше темпа, никаких ступеней, дерись как простой солдат… Ну, почти простой…

Кот с негодованием вернулся на точку снайпера, ворча, принялся перезаряжать старую добрую систему Драгунова. Не глядя, швырнул нож в кусты. Удовлетворенно услышал всхлип и падение тела боевика.

Тоже мне, разведчик!

С самым обиженным видом приник к прицелу. Но терпения хватило ненадолго.

Даниил носился по зарослям с мощностью тура, но грацией лани. Отвлекал отряды на себя. В сгущающихся сумерках мелькал его зазубренный нож, а тела в черных камуфляжах неслышно оседали в траву, ничего не успевая шепнуть в усик микрофона. Наступающая темнота была союзником, способствовала разведывательно-диверсионной работе. Андрей свою норму отстреляет, отдохнет, может быть, где-то даже поспит, но сам пока не сожжет который уже килограмм этого проклятого белого порошка, спать не ляжет.

Ноги размеренно подбрасывали над землей. Далеко за периферией слуха остались отдаленные отзвуки автомата, взрывы гранат. Это курьеры палили в сгущающихся сумерках по любым хомякам в кустах. Боялись каждой тени.

В потоке шорохов вычислил осторожную поступь Кота — не спиться же шельме! — тот вылез из куста, виновато разводя плечами:

— Как солдат, значит, как солдат… Там больше не полезут. Ты верно подметил. Они в тисках. С одной стороны наш отряд… или лучше армия? С другой твой тренированный десант подожмет позже.

Андрей тяжело опустился на траву. Устал не физически, морально устал, иссяк. Внутри начинало что-то подтачивать, ощущал, что воюет без веры, вхолостую. Значит, что-то уже не то. Стоило остановиться и разобраться в себе.

— Отвоевали мы свое, Даня. Вырастать пора. К тому же родине можно служить по-разному. А я не люблю лицемерить. В горле застрял у меня уже этот Кавказ. Нечего здесь делать. Пусть антисистема отправит меня куда-нибудь в степь, а тайгу или на север. Или пески. Все равно, только подальше. — Андрей без сожаления выбросил винтовку в кусты, оставив из вооружения только нож и надежный, как Калашников, пистолет ГШ-18.

Даня ничего выкидывать не стал, повесив автомат через плечо. Знал, что война так быстро своих солдат не отпускает.

— Андрюха, я ждал этих слов. Ты прав, детсадовцам пора в школу. Нас еще звезды ждут, а мы грязные, голодные и от выстрелов оглохшие, по горам как горные козлы скитаемся. Все выполняем миссию водородной бомбы… Как думаешь, от кого больше крови?

— Эх, надо бы институт второй закончить, как у чернявого с блондином, я бы тебе по бумажке ответил.

— А без шпаргалки слабо?

— Не политически корректно.

— Тогда молчи, как все молчат.

— Так безопаснее.

— Ну-ну…

Через несколько часов две сумрачные фигуры в камуфляже пересекли границу Южной Осетии.

В то же время в Хабаровске.

Сема отворил дверь квартиры, отключил сигнализацию. Квартиру давно считал своей. Родителей видел два раза в год: в начале декабря на день рождение и в июле пару дней, да и то как-то мельком, скорее для приличия. Эти встречи ничего не приносили. Не создавали даже иллюзии праздника — пустышка. Бабка, свихнувшаяся коммунистка, после череды санаториев и лечений наткнулась на представителя сектантской концессии и погрязла в секте «космических коммунистов последнего дня». Вся секта укатила в пустыню Гоби в поисках истины и седьмой месяц не подавала о себе вестей.

Наверное, нашли.

Егоров давно хотел сплавить ненавистную старушенцию в психический диспансер, но судьба милостиво развязала руки, убрав преграду самостоятельно. Поучаствовав в уничтожении трех сект, торговавших наркотиками и порабощавших людей, Леопард впервые нашел в них разумное зерно истины. Бред коммунизма, при смешивании с бредом новоявленных пророков, жаждущих спасения от инопланетных существ, давал фантастические результаты — злобные пенсионерки растворялись без следа, сглаживая статистику, в которой старушки жили в среднем на двадцать лет больше стариков.

Отец говорил, что в восемнадцать лет перепишет все документы на квартиру на сына, ждать оставалось полгода. Только с последней зимней встречи, до первого летнего месяца произошло слишком много событий.

Сема, не разуваясь, прошел на кухню с кипами пакетов. Отдернул шторы, подставляя лицо краешку восходящего солнца. Утро едва вступало в свои права, скрытое за серой пеленой душной погоды.

Не глядя, уселся на стул, придвигая к себе стационарный телефон. Глаза прошлись по горе посуды, толстому слою пыли, грязному кафелю. Даже с моющей машиной и суперпылесосом убираться некогда. В детстве убирался ежедневно, тогда кроме школы и редких тренировок ничего не было. Последние три года еще пытался поддерживать в доме хоть какой-то порядок, выкраивая время из сна после бесчисленных заданий, учебы, занятий, постоянных тренировок, путешествий и глобальной суеты, в которую завертела жизнь. Даже Маша пыталась помочь, раз в месяц устраивали генеральные уборки, зачистки… Но эксплуатировать любимую девушку не собирался, тем более, что во всей суете встречались редко. Не чаще раза в неделю.

Пора это прекращать.

Сема разгреб пакеты. Провизией забил весь холодильник. Документами, бумагами и вещами засыпал обеденный стол. Глаза скользили по специальным дипломам без дат — в скобочках значилось «экстерном» — пустым погонам и горкой звездочек, которые так ни разу и надел.

Хе, сотрудник отряда специального назначения «Альфа». Уволен в запас. В семнадцать лет. Скорп прав, какой-то полный бред с нашим ускоренным развитием.

Разогревая чайник, стянул с себя кожаную куртку. Извлек из карманов кредитку, толстый бумажник, удостоверение сотрудника охраны — скорпионовца, ключи от квартиры и мотоцикла, сотовый, плеер, коробочку связи с базой, карманный компьютер с GPS. Скинул с плеч пояс скрытого ношения с пистолетом в кобуре, тремя обоймами. С ноги под носком стянул мягкие ножны с метательным ножом.

Полезные вещи. Война всегда со мной. Что-то достала эта суета. Вот черт, точно пора на пенсию. Поздравляю, Семен Егоров, ты семнадцатилетний пенсионер. Ветеран. О, мама, роди меня обратно. До чего дожил? Много чего за три года произошло.

Сема прислушался к тишине. К ней привык. Она часть его жизни. И погрузился-то в суету, чтобы забыть об одиночестве, выжечь каленым железом.

Две минуты дышал низом живота, восстанавливая организм. Затем резко придвинул к себе стационарный телефон и застучал по кнопкам, набирая номер фирмы, предоставляющей услуги домработниц, объяснил ситуацию.

— Мы не можем предоставлять услуги лицам младше восемнадцати лет, — бесстрастно ответили на том конце провода.

— Да всего-то полгода до восемнадцатилетия.

— Это не имеет значения. Что полгода, что два дня.

— Да какая разница? — Возмутился Сема. — Я плачу из собственного кармана наличными. Я же не в интим-услуги звоню. Почему вы такие пуленепробиваемые?

— Молодой человек, законодательство…

— Погодите! Вот вы сколько получаете?

— Это не имеет значения.

— Я дам вам зарплату за два сезона, если вы закроете глаза на сто восемьдесят дней.

— Молодой человек, законодательство…

Сема бросил трубку, причитая:

— Старый мир должен рухнуть как можно быстрей. Что мне, студенток в домработницы брать, что ли? Маша приревнует, да и я не уверен, что вернусь в квартиру, где все вещи будут на месте. Дипломы есть, военный билет есть, водительские права есть, а прав нет…

Пискнула рация базы. Сема притянул ушко микрофона:

— Леопард на связи. Прием.

Послышался уставший голос Саныча:

— Привет, боец. Мне тут человека в тройку опытного не хватает для задания. Даня с Андреем на Кавказе, Скорпион еще не отошел. Пойдешь? Задания класса «ресурсное». Мужики вроде и сами могут, но в итоге столько крови получается. Накипело у народа, сам понимаешь. Все как-то в карательное действо переходит…

Сема вспомнил все шесть типов заданий Антисистемы. Классификацию буквально на днях ввел Василий.

Ресурсное — кампания по перераспределению доходов в нужное русло или изъятие денежных масс у криминализованных или теневых структур, работающих во вред стране.

Возмездие — ликвидация лиц или группы лиц, осознанно вредящих разумным действиям или поощряющих беспредел системы, как их часть.

Воспитательное — первое и единственное предупреждение лиц или группам лиц.

Поощрительное — помощь разумным единицам или коллективам с возможной последующей перевербовкой вышеупомянутых лиц.

Карательное — физическое уничтожение особо опасных преступников, рецидивистов, маньяков, торговцев наркотиками, предателей, двойных агентов, главарей террористических групп, патриархов сектантских концессий, уничтожающих разум людей, и прочих лиц, лимит преступлений, против человечества которых пересек красную черту.

Смежное — комбинация нескольких типов.

Сема почесал нос, покачал головой:

— Саныч, имей совесть, раз с ней не дружишь. Я только что с задания. К тому же не в настроении. Злой я какой-то стал, поубиваю всех к чертовой матери. Ты мне лучше домработницу найди, а то во мне совесть проснется, вообще тогда из заданий вычеркивать можешь.

— Да ладно, ты все равно в отпуске. Это я так, на всякий случай. Народа в принципе хватает, найдем людей. И домработницу найдем. Повара тоже?

— Слушай, Саныч. Мне не до смеха. Дом превратился в свалку. Ты же знаешь, я бываю здесь все реже и реже. Мне проще купить новые носки, чем постирать старые. И на кой мне повар? Для кого он будет готовить? У меня даже собаки нет!

— Ладно, шучу я, не грусти.

— До связи.

— Жди звонка, боец. Отбой.

Сема опустил наушник. Усталость накатила волной, даже аппетит пропал. Быстро скинул с себя всю одежду и зашлепал босыми пятками в ванну. В кой-то веки понежиться в джакузи. С собой захватил только сотовый. Его номер знали лишь четыре человека: родители, Скорпион и Мария. Ради них готов на все, а от остальных можно и в отпуск.

Перешагивая через горы белья, залез за борт. Включая оба крана, сел на дно, отдаваясь бурлящему потоку. Евроремонт ванны портил этюд из кип белья, заваленная бельевая корзина и стиральная машинка. Это навевало тоску, погружая в какое-то новое чувство — депрессию. Постарался закрыть глаза и не думать о бренном. Но в голову упорно лезли мысли, что на себя перестал тратить время абсолютно.

Бешеная работа, все на износ. Даже экзамены не дали нормально сдать. Нужен отдых. Нельзя же так уставать. Перегрузка. Слава Творцу, все позади, впереди только отпуск и… небольшие подработки. Не более.

Рука потянулась к сотовому, не глядя, набрал заученный номер. Она ответила почти мгновенно, голос сиял, придавая сил:

— Да, любимый. Снова еле живой?

— Маша, выходи за меня замуж. Я без тебя не могу. Люблю тебя больше жизни. Забери меня от этой жизни в свою. Я куплю нам дом за городом, обустрою его с нуля, у нас будет две машины, я завтра же получу нормальные водительские права, научу ездить тебя. У нас будет отряд чудных детишек, трое как минимум. Они будут ползать по мне вечерами, когда всей семьей будем сидеть у костра во дворе или у камина дома. Один точно будет блондином, вторая чернявая, как сама ночь, а дальше… да что дальше? Я обеспечу тебя с ног до головы, можешь каждый месяц уезжать за границу, делай что хочешь, только будь рядом… Маша, я люблю тебя.

Физически ощутил ее улыбку, грустные глаза. Голос стал еще нежнее, потеплел:

— Сема, нам по семнадцать лет. Куда ты торопишься? Дай хотя бы закончить институт. Не так, как ты, а по-честному. Пять лет от звонка до звонка.

— Тут каждый день, как последний. Мир лихорадит. Ждут пришествия инопланетян. Мы когда со Скорпионом паркуром[8] занимаемся, нас часто путают с инопланетными захватчиками. Если простых трейсеров[9] принимают за что-то нечеловеческое, то я представляю удивление народа, когда придет какой-нибудь пророк.

— Вообще в нашей стране каждый третий выдает себя за пророка или как минимум его помощника. Ничего необычного.

А каждый второй поглощен в это верой.

— Маш, я не знаю, сколько живут индиго. На наших со Скорпионом скоростях мы можем перегореть гораздо раньше. Как вундеркинды.

— Сема, милый, ну ты же знаешь, что это не так. Юса не права. Индиго не только проживут дольше средней статистики жизни, но и разовьются в новое поколение.

Поток энергии прокатился по телу, выветривая депрессию и сомнения. Вернулся былой настрой.

— Если женщине обрезать крылья, она будет летать на метле.

— Так, блондин, что за дела? — голос любимой посуровел.

— Да я в хорошем смысле. Немногие знают, что слово «ведьма» произошло от слова — «ведать», то есть «знать», «понимать сакральное», «ведать знаниями». Это все от арийских вед. Ведари и ведьмы. Меня в последнее время в родовые сны выбрасывает. Конечно, не такие как у Скорпиона, скорее картинки, слайды. В общем, от недосыпания перед глазами мелькают отрывки из сюжетов жизни пятой расы.

— Пятой расы?

— Ну да, пятой, людской.

— А что, до нас еще были расы? — воскликнула Маша.

— Ну, да. Динозавры вымерли 65 миллионов лет назад, а человек как таковой появился 2 миллиона лет назад. Промежуток в 63 миллиона — неплохой срок, чтобы запихать туда пару-другую рас. Не находишь? — Сема прикрыл глаза, расслабляя перетружденные мышцы.

— Атланты? Гипербореи?

— Эти жили относительно недавно, три-четыре десятка тысяч лет назад, пра-люди. Отдельной расой не считаются. Мы со Скорпионом были в одном из старых фортов, видели. Можешь считать их нашими прадедами.

— Арийцев — дедами? А скифов — родителями?

— Что скифы-славяне, что кочевые племена — все в одном котле варились, пока с лошадей не слезли, да земледелием не занялись.

— Спасибо за краткий исторический курс.

— Да неважно все это, Машка. У всех общие предки, общая ведическая пра-религия. Как бы это людям объяснить…

— Адам и Ева?

Да кто о них знал две тысячи лет назад-то?

— Не совсем. От двух предков в результате инцеста человечество выродилось бы раньше, чем началось.

— Как у египетских царей, что женились на своих сестрах или дочерях? То-то до наших дней ни одного настоящего египтянина не дожило. Одни арабы.

— Вот видишь Машка, историю ты знаешь. Иди на исторический, заканчивай экстерном и…

— Погоди, ариец. Так что там про расы? Какие были до нас?

— Четвертая — лемурийцы, третья — титаны. А вот со второй и первой я ни в чем не уверен. Но полагаю, что боги и эти… ну такие, черненькие, маленькие, с большой головой.

— На летающих тарелках?

Вот черт, еще и под психа подвели. Ладно, не впервой.

— Возможно. Летают и наблюдают за своей старой родиной, чтобы мы все не спалили здесь в ядерном грибе. А то накажут. Ядерные катастрофы были и до нас. Кто-то из богов сражался под Уралом. То ли Брахма, то ли Ярило. Я точно не знаю. Боги, как первая раса — почти бессмертны, возможно, выжили после своих каких-то войн, своих разборок. Ну, чего там у них было. В общем, я снова не уверен, но, кажется, именно они наставляли людей в начале пути. А может, и создавали нас своими руками. Каждый по-своему. Потом один присвоил таинство создания себе.

Маша молчала, раздумывая, шутит Сема или нет. Тонкая грань между юмором и правдой — специфика блондина.

— Ладно, не заморачивайся, просто знай, что Пирамиды, Стоунхендж, памятники Майя, Инков и прочие артефакты древности построить руками людей в то время было невозможно. Технологий не было. Да и сейчас почти нет. Никто не сможет построить Великую пирамиду даже со всеми современными технологиями. Возможно, предшественники магию использовали. Но кто научил? Боги и научили. А потом передрались за право единоличного обладания всей человеческой расой. Как мелкий ошметок от богов, я знаю только Пятнадцать сильных мира сего. Пока видел только двоих. Больше я тебе, разведчица, ничего не скажу. Если только про йети или крылатых людей. Но как-нибудь в следующий раз.

— А что с крылатыми? Я помню в древнегреческой поэме про аргонавтов, участвовали двое крылатых. Их еще на вазах рисовали. Но это, наверное, из той же оперы, что и Геракл — мифы.

— Про Геракла-Таргитая точно в следующий раз. По древности все друг у друга мифы тырили, потом переименовывали присваивали, но суть оставалась прежней. А крылатые люди были. На Руси их Палычами называли. Один приковал себя цепями к вратам Киева и защищал город до самой своей смерти. Это еще до крещения было. Предприимчивые христиане эти крылья потом ангелам стали пририсовывать. Чтобы больше благочестия, избранности, святости… Великаны, крыланы и прочие забавные создания — последствия ядерной войны 23 тыс. лет назад. Мутанты. От тех войн одни кратеры по всей Земле остались. То ли Атланты, то ли… Маш, я не сильно много говорю?

— Сема, я все равно почти ничего не поняла, но постараюсь разобраться. Все, милый, убегаю на экзамены. Теперь я точно знаю, куда мне поступать. Спасибо. Целую. До встречи.

Телефон гадко пискнул, отключаясь. Сема посмотрел на трубку с неприязнью, тяжело вздохнул. Но запал не иссяк, набрал номер матери.

— Мама.

— Погоди, Сема, я на совете. Перезвоню, — докатился равнодушный голос матери.

До слуха перед отключением донеслись испанские слова.

Сема не сдался, набрал отца.

— Папа.

— Семен? Рад тебя слышать, но я в командировке в…

Залатанную плотину прорвало в один момент. Все, что накипело в душе за половину потерянного детства, выплеснулось наружу.

— А ну-ка стоять! Выслушай меня внимательно хоть раз.

— Но я на…

— Ты и «на» и «в», а мне не важно. Я хочу ощущать, что у меня есть родители. Хотя бы раз в месяц или квартал. Я просто уйду из дома, переделаю документы, и вы обо мне больше не услышите! Я женюсь, а вы так и не узнаете! И внуков вы не увидите! Удели мне пять минут или взорву к чертям твое посольство, захвачу тебя в заложники и похищу вместе с матерью. Поверь мне, сил хватит!

— Погоди, отпрошусь выйти. — Сухо обронил отец.

В телефоне послышалась французская речь.

Почти минуту спустя телефон снова щелкнул. На линию подключилась и мать. Оба взволнованно затараторили:

— Что с тобой, Семен? Где бабушка?

— О, боги! Какая бабушка? — Взмолился Сема, — это старческое слабоумие давно собирает грибы на кольцах Сатурна. Она выпала из моей жизни, как только я пошел в школу.

— Но Сема…

— Никаких «но»! Когда я смогу вас увидеть? Когда вы в последний раз сами друг друга видели? За отпуск вроде бы не расстреливают. Прошли те времена. Так в чем дело?

Первой ответила мать:

— Сем, ты взрослый мальчик. Мы зарабатываем тебе на жизнь, на стабильность и уверенность в завтрашнем дне, на…

Мальчик. Как давно я не слышал этого слова.

— Не смеши меня, мама, — прервал Сема. — Если дело только в зарплате, то можете увольняться. Я обеспечу вас всем необходимым до конца света. Я заработал за несколько лет больше, чем вы вдвоем за все свои годы дипломатической тяжбы. Говорю вам, увольняйтесь, и я не позволю вам в чем-то себе отказывать. Просто вернитесь домой, просто побудьте рядом со мной. По-человечески тепла хочется…

Прервал отец:

— Сын, дело не в деньгах…

Отступать поздно.

— В чем?! Вы ненавидите меня? Или, быть может, я задушил в колыбельке своего брата? Сестру? Почему? Отвечайте мне! Почему я один? Потому что я индиго? Что я сделал такого? Что?! Откуда холодный блеск в глазах, когда мы встречаемся? Откуда это равнодушие?

— Просто мы с твоей мамой давно другие люди, — донесся холодный голос отца.

— У нас разные жизни, Сема. Ты уже взрослый, должен понять…

— Ненавижу вас! Если бы не брат, я бы вырос моральным уродом.

— Сема, ну не надо так. Не думай об этом, я вот договорился, чтобы тебя в МГИМО зачислили.

— А я тебе квартиру ближе к морю присмотрела.

Сема дышал тяжело. Такого гнева не испытывал давно, если вообще когда-то испытывал. В душе что-то оборвалось. В бурлящей джакузи стало холодно и неуютно. Этот холод пошел изнутри, схватил за сердце. Губы зашептали в бессильной ярости:

— Копии своих дипломов я пришлю вам по факсу, квартиры оставьте себе. Ваши слова звучат фальшиво. Я пытался на это закрыть глаза, переубедить себя… Но не смог. Что не так в нашей семье? Говорите. Я все равно узнаю правду.

Молчание длилось самые долгие в жизни Семы десять секунд.

— Ты не наш сын, — не выдержал отец.

Стекло жизни пошло осколками. Трещины, трещины. Тишина. Боль.

Сердце больно стукнуло в грудь. Раз, два, три. Это вполне могло быть инфарктом, если бы не тренированная мышца и ранний возраст.

— По воле несчастного случая, мы оба бесплодны, — добавила мать, — тебя зачали из пробирки и… выносила суррогатная мать. Мы пытались тебя полюбить, но…

Сердце снова стукнуло в грудь.

По щекам потекли слезы… Их не остановить никаким самоконтролем. Да и незачем.

Так вот все откуда. Эта фальшь, этот каменный, холодный и равнодушный взгляд. ЛОЖЬ! ВСЕ ЛОЖЬ!

— Я покидаю это обиталище. — Заговорил Сема не своим голосом. — Надеюсь, стоимости квартиры хватит, чтобы оплатить нянечек и пеленки, на которые вы тратились, приезжая из заграничных командировок. Если нет, пришлите счет, я оплачу.

— Что ты такое говоришь? — донеслись оба голоса, — тебе всего семнадцать лет, не выдумывай.

— Вы забыли, что значит «семья». А я никогда не знал, что значит — родители. Я в свои семнадцать понял больше, чем вы. Прощайте, у меня больше нет родителей. И не беспокойся, «отец », за фамилию дипломата Егорова. Она не пострадает в любом случае. Я меняю фамилию.

— Что?!

Ладонь сжалась. Телефон сухо хрустнул и упал на дно джакузи переломанной микросхемой и кусками пластика. Сема бессильно опустился на дно, не набрав в легкие кислорода. Внутри, в душе, не осталось ничего. Словно вытащили весь скелет, каркас и остов самой сути. Взамен оставили только безразмерную глыбу льда. Так холодно и пусто не было никогда.

Вот она, правда. Вся, целиком и полностью. Получил, сколько хотел.

Организм взбунтовался, требуя воздуха. Жизненный импульс выбросил из джакузи, требуя лишь одного — действия.

Как робот, оделся, накинул куртку. Так же на одних алгоритмах, достал из шкафа свой старый, походной рюкзак. Побросал внутрь документы, немного личных вещей. На столе оставил кредитную карточку с кодом. Решил отдать воспитателям половину всех денег, что заработал сам. Более половины миллиона евро вполне хватало, чтобы окупить все расходы воспитателей, менталитет которых, в связи с частыми командировками, сместился к сугубо материальным ценностям.

Окинув последним взглядом дорогую, уютную и обставленную квартиру, где все с детства знакомо, хлопнул дверью. Больше сюда ни ногой. Семнадцать лет жил в иллюзии, сне и сумерках полу-обмана.

Время просыпаться. Жить во лжи не для меня.

Сбежав по лестнице, остановился перед консьержкой. Сухо обронил, протягивая ключи:

— Егоровы вернутся, отдадите.

— А ты куда намылился?

— Куда? — Сема на мгновение растерялся. Но лишь на мгновение. У самой двери ответил. — Строить новую жизнь!

Мотоцикл на стоянке завелся сразу, взревел, приветствуя хозяина. Вдвоем оставили за спиной элитную новостройку. Более пустого и бесполезного места не было на всем белом свете.

Больше Сема на пороге бывшей квартиры не появлялся. То, что считал своим полчаса назад — ушло в прошлое.

Ни один очаг не был разведен сегодня в Радогосте. Скорпион, незримым духом, стоял перед высоким, дубовым частоколом с массивными вратами. Врата были распахнуты. Смотрел, как в спешной суете вооруженный люд собирается у моста. Родовой сон донес до древней веси. За пядь до момента крещения. Дружина князя и сам старый Владимир уже спешили из леса, навстречу непокорным язычникам.

Народ бросился навстречу опасности, еще не веря в нее. Еще только пытаясь убедиться, не проклиная врага, который появился, подобно исчадию пущи. Местный охотник на самой заре предупредил жителей о приближающемся войске. Родогощане встречали у ворот, не ведая, как принимать князя — добром ли, топором ли. Выскакивали из хижин, вооружались и молча стояли, встречая солнце и до рези в глазах всматриваясь в густой лес.

Острый блеск солнца и оружия слепил жителей веси. Солнце еще только пробивалось сквозь леса и туман, но уже несло в себе всю ярость, и этого было достаточно, чтобы огонь его собрался на кончиках вражеских копий, и эти копья продолжались в бесконечность и поражали каждого издалека. У кого был щит, тот прикрывался им от проклятого блеска. Прочие же просто вздымали ладони.

Дружина подошла. Застыли напротив друг друга. Разделяемые только мостом. С одной стороны конная дружина с красными щитами, подпираемая темными валами пеших воинов, с другой — клокочущая толпа радогощан, которая с каждой минутой росла и росла, и от этого казалась еще более кипящей и шумной.

Что десять оборванцев по сравнению с одним мечником? Двое ветеранов раскидают вдесятеро больше неумелых бойцов, — подумал Скорпион, предчувствуя разворачивающиеся события.

В узком пространстве между воротами и мостом становилось все теснее и теснее, начиналась давка. На валу толпились женщины Радогоста, подбадривая своих мужей. Древний обычай: мужчины должны воевать, а женщины только вдохновлять на победу. В суровой веси среди густых пущ это правило действовало не всегда.

Многие женщины также были в толпе вместе с мужчинами у моста и пред вратами. Зато на валу не было ни одного мужчины. И самые старшие, и молодые бросились сюда, к воротам.

Радогощане первыми начали перекличку с дружиной. От дружины отделилось несколько всадников — дипломаты. Они прискакали на расстояние полета стрелы, готовые говорить от имени князя.

— Кто такие? — закричали радогощане.

— Великий князь Владимир.

— Что за князь?

— Из Киева!

— Так и сидите себе в Киеве!

— Все земли — киевские.

— Да не наша.

— Не под крестом потому что. Принесли вам крест.

— Несите назад.

— Князь шлет вам милосердие.

— Обойдемся!

Из толпы бесшумно вылетела стрела, вонзилась в землю перед одним из всадников. Пущена была просто так, для испуга. Но неосторожный жест дипломаты поняли по-своему. Всадник вздыбил коня, круто повернул его, другие тоже стали поворачивать коней, поскакали к дружине. Вослед им сыпанули стрелы. Тоже без особой причины. Лишь бы еще больше напугать непрошеных гостей. Однако из этого ничего не вышло. Наоборот, от дружины откололась изрядная часть. Несколько сот всадников, выставив копья вперед, помчались к мосту. Все, кто был перед мостом, кинулись убегать, чтобы присоединиться к своим, прежде чем их настигнут дружинники князя.

На мосту тоже не стояли, сложа руки. Из-под ног радогощан выметнулись бревна, служившие настилом моста. Бревна, оказывается, лежали ничем не закрепленные.

Держались просто благодаря своей собственной тяжести. Теперь их легко и быстро столкнули вниз, в глубокий ров. Передняя часть моста сразу ощерилась голыми брусьями. Всадники, достигшие рва, туго натянули поводья. Кони затанцевали перед обрывом, дружинники застыли. Скорпион подошел поближе, растворяясь в дружинниках, проходя сквозь них, как бесплотный дух. Не по линии предков залез в родовой сон, а по энергоинформационному каналу сакрала. Чувств и мыслей людей не ведал.

Со стороны веси полетели в сторону пришельцев насмешливые восклицания, едкие словечки:

— Почему же вы не прыгаете?

— Выпустите своего князя вперед!

— Щитами заслоните дырку!

— Они ведь у вас красные!

— А у нас щиты деревянные!

— Дудки вам войти в нашу весь!

С вершины холма доносились выкрики женщин. Глухо гудели и напирали задние, которым хотелось увидеть дружинников, обронить и свое словцо, столь долго вынашиваемое и обдумываемое. В повседневных заботах слов требовалось мало. Как-то обходились двумя-тремя, а тут случай подвернулся. Каждый высыпал все, что у него было, протискивались вперед те, которые минутой раньше колебались, пятились, не спешили поперек батьки в пекло.

Толкотня и неразбериха еще больше усилились. Небо разорвали первые крики о помощи. Кого-то придавили, кого-то и топтали. Вал взорвался женским криком, перепуганным визгом. Этот визг упал с вала вниз. Возле ворот раздались крики мучения, позора и боли. Там происходило что-то страшное и неожиданное — дружина, как один ринулась в сечу, нанизывая непокорных на копья и рубя мечами. Все, кто был на мосту и у моста, ринулись назад, оставив полуразрушенную постройку. Повернулись спинами к торжествующим дружинникам.

«Нет больше Радогоста», — вздохнул Скорпион.

Закипел настоящий бой. Железо дружины оросилось кровью. Словно рожденные нечистой силой, гарцевали всадники с багровыми щитами. Рубились мечами и кололись длинными копьями пешие воины. Воины умелые, безжалостные, жестокие. Прошли не одну схватку. Князь кого попало в дружину не возьмет.

Падали убитые и раненые радогощане. Пекло у ворот превратилось в избиение, дружина прорвала проход и устремилась по улицам вдоль домов, сея смерть и разрушения. Взметнулись в небо первые пожары. Народ в страхе разбегался, прятался кто куда, но далеко убежать не могли. Быстрые копья били в спины, копыта топтали заживо.

«Моя кровавая история усмирения непокорных язычников», — вздохнул Скорпион, наблюдая, как в ворота, вслед за дружиной вошел князь со свитой и десятком миссионеров в рясах. Попы и священники, перешагивая тела радогощан, озаряли пылающие дома крестным знаменем, бормоча молитвы по-гречески. Самые нетерпеливые торопили князя отрядить воев для уничтожения древних капищ. Не терпелось повергнуть идолов в грязь и водрузить священный крест.

Бегали перепуганные насмерть женщины. За ними гонялись раззадоренные дружинники, получив вольную на непокорную деревню. Над картиной разорения стлался дым. Дыма становилось все больше — пылали дома. Народ задыхался и кашлял, крики и проклятья сыпались на головы захватчиков. Клянущих тут же насаживали на копья, словно в насмешку озаряя крестным знаменем.

Пожар гнался за людьми, прожорливо набрасывался на все, что попадалось у него на пути: жилища, деревья, хлеб. Ревела перепуганная скотина, надрывно лаяли собаки, ржали кони. Сухой треск, полыхает пламя. Черные столбы дыма все ближе к небу.

Князь с приближенными отошел от пожарищ, укрывшись от дыма в небольшой долине в самом сердце Радогоста. Оттуда был хорошо виден пылающий город.

Скорпион, пройдя мимо пылающего капища с поверженными деревянными и глиняными идолами Перуна, Даждьбога, Сварога, Световита, Макоши, Ярилы, поспешил узреть князя. Долго смотреть на вакханалию бесовщины павлианства в рясах смотреть не мог. От учений Христа в них осталось не много. Разве что символ. Но тот не их. Крест — издревле священный знак. Стоит лишь посмотреть на солнце с прищуром.

Едва ли какой дружинник мог сейчас своей лютостью превзойти служителя иудейского культа, что орудовали топорами не хуже ветеранов, а факелы лишь довершали дела.

Впереди дружины стоял белый конь в дорогом уборе. Драгоценный нагрудник на нем был шит золотом и камнями, как и попона. Старый человек в шелковом заморском плаще поверх золотой чешуйчатой брони, застегнутый круглой драгоценной пряжкой, с шитыми жемчугом сафьяновыми сапогами, с мечом в ножнах, украшенным золотой чеканкой, рубинами, яшмой и изумрудами, и был Владимиром.

Скорпион приблизился и увидел глаза старого князя. Натолкнулся на твердый, равнодушный, напоминающий выступающий из воды камень, взгляд. Эти глаза смотрели на него и не на него, они смотрели, словно сквозь него, но и не сквозь. Они все видели и одновременно — ничего. Для них не существовало ничего на свете, кроме них самих. Они жили собственным светом, собственными хлопотами, усталостью, знанием, покоем.

Владимир Красно Солнышко. Твое красное солнце залило кровью все славянские племена. Ты понимал, что покорить славян невозможно, пока крепка старая вера, и ты сломил веру. Ты объединил и разобщил, ты возвеличил и втоптал, ты уничтожил и возродил. Я понятия не имею, как к тебе относиться. Твои деяния есть вне зависимости от меня, и осудит тебя лишь один Творец. У тебя он иудейский Бог, у меня славянский Род.

Князь заговорил с кем-то из приближенных. Скорпион молча слушал. Это был утомленный, приглушенный голос старого человека. В голосе чувствовалась сила, улавливалась многолетняя привычка к повелеванию. Еще пробивалась сквозь этот голос сытная еда и питье всласть.

Вера верой, а тысячи наложниц по всей земле княжьей летопись замолчать не смогла.

Скорпион повернулся к князю спиной и зашагал по пылающему Радогосту, всматриваясь в лица измученных людей.

Радогост — рады гостю. Вот только гость гостю рознь.

Дружина отпрянула от веси, возвратившись к князю. Даже облаченные в рясу утолили жажду проповедей и отошли. Изорванные, избитые, в кровоподтеках, живые радогощане собирали павших, вскладчину тушили пожары, спасали уцелевших.

Так закончился день, миновала ночь. Радогост еще пылал, дым расползался на окружающие пущи. Скорпион хмуро бродил вдоль мертвых улиц, силясь понять, какой эгрегор напитал его силой, что не выкидывает из энергоемкого сна столь долгое время.

Или время для мира ничего не значит? Мироздание — река, что течет в обоих направлениях или мне еще только предстоит постичь что-то выше?

К вечеру второго дня дружина и вои погнали всех уцелевших радогощан к Яворову озеру, что находилось подле веси. Там они должны были принять крест.

Киевские и греческие священники зашли под яворы и приготовили кресты, сосуды со священной водой и кропила. Люди не хотели идти в воду. Поднялся крик, вопли отчаяния. Один из стариков пал на колени к воде, зашептал. Зрачки Скорпиона расширились.

Из Яворова озера поднялись руки, могучие и шершавые, как кора деревьев, сотни лет стоявших в воде. Схватили священников, а с ними и некоторых дружинников, со всем, что у них было в руках: с крестами, кропилами, оружием. Втащили их в озеро, и воды сомкнулись.

О, боги при Роде.

Ужас воцарился среди уцелевших дружинников и народа. Все бросились врассыпную, узрев диво. Только дед, старый волхв, благодарно склонил голову над озером.

Этот дед и пал от меча Владимира, едва князь узнал о случившемся. С новой порцией священников и дружинников владыка сам явился к берегу непокорного озера, возвышаясь непоколебимой уверенностью, готовый сразиться хоть с дивами, хоть с самими богами, если те вновь выйдут из спокойных вод.

Волхв был разрублен. Старые боги, не услышав нового призыва, больше не тревожили процесс крещения. Утром князь велел тушить пожары и ставить на месте Звениславина капища деревянную церковь. Люди князя не жалели ни сил, ни времени, лишь бы только была церковь. И она возвысилась на холме за пару дней, острая и голая, как и крест над нею.

Скорпион в последний раз оглядел крест, и по щеке потекла одинокая слеза.

Душа Сергея протестовала против установившегося порядка, при котором для человека не осталось места на свете — все заняли боги и их прислужники: апостолы и пророки, кадильщики и славословы.

Лишь Творец — мой отец. Все остальные прочь, — догнала последняя мысль, и картина покоренного Радогоста поплыла.

Просыпался.

День начинался хмурый и ненастный, как и настроение после пробуждения. Небо за окном затянула серая мгла. Ватное одеяло сбило все представление о летней июньской погоде. Вдобавок, ночь обещала полнолуние и слияние нескольких планет по одной прямой.

Астрологи с осатаневшего за несколько дней телевизора, снова предвещали конец света, а десятки конфессий после каждой рекламы предлагали быстрое покаяние и отпускание всех грехов по льготной цене.

Стоило ли, Владимир, строить такую Русь? Неужели все в мире из-за женщин? Из-за одной любви к дочери византийского императора сменил ты веру. Тысячи своих наложниц оказались ничем перед ней?

Скорпион прохаживался у окна. На голову давил то ли ртутный столбик барометра, то ли невероятная солнечная активность. Родовой сон занял трое суток. Три дня валялся в кровати почти в анабиозе. Организм сам устранял отеки и сращивал опухшие связки.

Проснулся с тоской в душе, но с ощущением здоровья. Провел специфическую бодрящую разминку — танец мышц. Рысь научил во время последнего посещения тайги.

Начал с живота, заставляя работать брюшной пресс. Каждая жилка затрепетала, попеременно напрягаясь и расслабляясь. Было бы похоже на танец живота, если бы не восемь кубиков, уплотненных суплесом в антигравитационной комнате до крепости камня в случае напряжения. Танец продолжился вверх, грудь затрепетала, вибрация пошла к плечам, змейки прошлась по рукам до самых кончиков пальцев, уползли обратно к плечам, пробежались по спине, пояснице и ногам до самых пят. Последним штрихом допустил танец до шеи. Здесь перенапряжение было опаснее всего для мозга и зрения, шею разминать «танцем» следовало в последнюю очередь.

Внутренние органы заработали быстрее, организм довольно вздохнул, наполняясь обновленной энергией. Тяжесть в голове прошла, мышцы сообщили мозгу, что вернули былую форму более чем наполовину. Еще пара дней, и можно вернуться к привычным нагрузкам.

В коридоре громыхнула дверь. На пороге возник растерянный и поникший Сема с рюкзаком за спиной и мотоциклетным шлемом в руке. Глаза брата смотрели куда-то вдаль, явно находился не в нашем мире, витал где-то в своем. Вид блондина никак не говорил о хорошем самочувствии: растрепанные волосы, мешки под глазами, а в самих очах дымка, как на улице.

Сема, ни говоря не слова, добрел до табуретки, рухнул, не глядя. Уставился в окно перед собой. Тяжелый, измученный и охрипший голос резанул по сердцу:

— Я сегодня не такой, как вчера.

— Неприятность эту мы переживем, — прохрипел в ответ Сергей и сел рядом, положив руку на плечо брата. — Излагай, как есть.

— Я всегда жалел тебя, Скорп. Жалел потому, что у тебя нет родителей.

— Были, и не стало. — Вздохнул Сергей. — Такова жизнь, а что?

— Так вот, после миссии по уничтожению фирмы, занимающейся поставкой девушек за границу в качестве секс-рабынь, дома на меня свалилось… Все, в общем, свалилось… Нет у меня больше дома, и родителей, оказывается, никогда не было… Странно все это, да? Хе, я пробирочный суррогат… Вроде бы есть, а вроде бы…

— Ушел из дома? — сощурился Скорпион.

Сема упал лицом в ладони, прошептал сквозь пальцы:

— Это не мой дом. Это не моя семья… Это не моя жизнь. Странно все это.

Скорпион сжал пальцы, словно пытаясь разделить тяжкий груз с братом. Как и предполагал по фотографиям, у четы Егоровых с блондином ничего общего…

— Эта квартира тоже не мой дом, но здесь живут люди, которые заменили мне родителей. Живи пока у меня, а там видно будет.

— Скорп, я не знаю… Я заезжал в банк, оставил своим воспитателям счет на предъявителя с половиной денег. Я не хочу быть им чем-то обязанным. Потом заехал в контору по недвижимости…

Сергей приподнял уголок губ:

— Что, снова сказали, что нет восемнадцати?

Блондин встрепенулся:

— Это смешно, если бы не было так грустно. Денег валом, а сделать практически ничего не могу…

— Да ладно, всего, какие-то полгода. Точнее, полгода мне до начала ноября, а тебе до конца декабря семь месяцев. Зачем тебе квартира? Жить в этом курятнике, где каменные стены давят со всех сторон? Есть мысль поинтересней.

— Поинтересней?

Загнать тоску вглубь, брату куда сложнее.

Скорпион исчез в другой комнате, вернулся с кипой чертежей, развернул на столе. Сема привстал, чтобы лучше видеть. На планах изображались чертежи загородных домов двух, трех и четырехэтажного типа. От небольших в 60–70 квадратных метров до гигантов в 380–400 метров, на несколько семей.

— Русско-канадский проект. Дома без фундамента на сэндвич-панелях, — довольно произнес Скорпион.

Сема поднял взгляд на брата, бровь поползла вверх:

— И?

— Да не «и», а стоимость самого дорого четырехэтажного дома с бассейном и баней — три миллиона рублей. Три, а не триста! Как какая-то двухкомнатная квартирка. По таким ценам можно понастроить для работников Антисистемы целые города. Проблема только в том, что дома такого типа производятся лишь в Москве и самой Канаде. Железная дорога сожрет за перевозку денег больше, чем хотелось бы.

— Ну правильно, до струнных трасс нам еще шагать и шагать. Или ты что-то другое придумал? — Сема прищурился, поймал взгляд, не отпуская. Так и учился читать правду в глазах.

— Придумал, — твердо ответил Скорпион. — У нас заводы и мощности есть, купим пару, и будем строить и собирать у себя. Застроим по дешевке весь Дальний Восток, места полно. Мы же хотели строительную компанию приобрести.

Сема поскреб затылок, пустота из души куда-то ушла. Брат ведет себя так, как будто ничего и не случилось, обсуждает повседневные дела. Проблемы позади. Их и не было никогда?

— Скорп, если ты выставишь такую крайне низкую цену, да еще удешевишь производство, собирая на местах, на тебя, конечно, будут молиться, но ты вызовешь обвал цен за квадратный метр. Строительные компании скинутся, чтобы тебя не стало.

Сергей расплылся в улыбке:

— Когда было иначе? Постреляем. Ты думаешь, почему я нашу структуру со спецназа начал? Ты как будто не знаешь, что цены на жилье в России завышены…ммм… искусственно… группой теневых монополистов. Причем, завышены в пять раз, а может и все пятнадцать, надо разобраться. И никакие это не теневые монополисты, а вполне конкретные человеки… Людьми назвать не могу… Время изменить положение вещей и жить по-человечески в добротных домах с отоплением, горячей водой, электричеством и спутниковыми коммуникациями.

— А, — протянул Сема. — Так вот почему ты спутник запускать собрался?

— Одного для ракеты с твердым топливом будет мало. Мощностей хватит на десяток. Прервем монополию и снова обвалим конкурентов низкими ценами. Но дело не в прибыли. Я пока валялся в кроватке, документы по Королеву читал. Великий человек. В дань памяти великому человеку надо будет в ближайшую пятилетку слетать на Луну и к красной планете, как он и хотел. А потом…

— Погоди, Скорп. — Сема исчез в комнате, вернулся с листиком и карандашом. — Говори, я записываю. Ты, кстати, понимаешь, что чем дальше мы играем в Антисистему, тем больше придется тырить денег?

— Ради покорения космоса я готов на все, как Робин Гуд. Лучше человек в космосе, чем десять в канаве. Тут разница поставленных целей. Одно дело — дом построить. Вроде бы достойная цель так?

Сема кивнул.

— А другое дело построить тот же дом, но на Марсе. Вроде бы действие одно и то же, а цель гораздо глобальнее. То есть если правительство или правительства многих стран зашли в тупик по решению многих вопросов, империи на грани краха и старый император понятия не имеет, что предпринимать, то приходит новый. Молодой и энергичный вождь, как правило, варвар, из самых низов, и так реформирует страну, что та по инерции живет многие поколения. Это история. С этим не поспоришь. А сколько там надо поубивать старых отморозков и где достать ресурсы, это отойдет на второй план. Если хочешь, потом могу додумать и в такие слова облачить, что никакое НЛП и рядом не стояло. Победителей не судят ни по одной известной статье кодекса Российской Федерации.

— Депутатская неприкосновенность, — хихикнул Сема, — ладно, все равно вопрос в сторону увел. Давай, что там дальше?

Скорпион поставил чайник, приземлился за стол и продолжил:

— Во-первых, в ближайшее время нам нужны люди: ученые, строители, инженеры, техники, художники, дизайнеры, идейщики с самыми безумными идеями и проектами, пусть даже противоречащими логике и официальной науке. Во-вторых, ресурсы. Семнадцати миллионов евро не хватит…

— Двадцати одного! — поправил Сема.

— Почему двадцати одного?

— Василий где-то финансистов, брокеров, трейдеров и прочих биржевиков раздобыл. Ну таких, отечественных. За неделю, играя на бирже, сняли навар. Рискнул конечно, доверяя финансы Антисистемы, но парни сработали неплохо, идеологическая обработка прошла успешно. За здравый смысл и перспективы теперь день и ночь у мониторов готовы торчать.

— Вася, Вася. А учились в одном классе… А что с Евгением?

— Кстати, забыл сказать. Он в последний момент, когда перевел в Москву пять миллионов, кинул через оффшоры еще двадцать девять, какого-то бывшего отечественного олигарха опрокинул. Личная обида у хакера на него была. Теперь деньги лежат в банке на Кипре. Но перевести можно будет, только когда оформим свой собственный банк. Как раз нужны деньги. Что там с московской командировкой?

— Значит, запиши в графу людей еще и работников банковской сферы.

Сема достал новый сотовый из-за пазухи, буркнул:

— Кстати, у меня номер телефона сменился, запиши.

Пальцы прошлись по кнопочкам, Женя ответил сразу:

— Да, блондин.

— Откуда ты знаешь? Я только что подключился, и то на поддельный паспорт. Фамилия «Егоров» осталась в прошлом. Я даже мечи не стал забирать из квартиры.

— Не умничай, офис, в котором ты подключался под охраной скорпионовцев. Ты даже не заметил, как девушка тебе подмигивала? Что с тобой? Можешь говорить прямо, разговоры под нашим контролем. Техники совместили мощности трех сотовых операторов и кое-что доработали. У нас теперь бесплатная связь и зона покрытия — весь мир, без возможности прослушивания. Правда, они об этом еще не подозревают. Так что там?

— Да ничего, забудь. Слишком много правды узнал. Ты лучше скажи, операцию «опальный олигарх» продолжить хочешь? Скорп говорит, ты мало взял.

Опальный олигарх? Мало взял? О, Род, меня же не было всего четыре дня.

— Нормально взял. А чтобы не засекли, миллиарды со счетов разлетелись по всем уголкам мира по десяткам тысяч счетов. Многие обрадуются, заметив неожиданное пополнение. Олигарх на нуле, а если подтянет связи, то потребуются столетия, чтобы распутать клубок, который запутала моя программка-вирус. Так что все нормально.

— Лады, хакер. Себе-то хоть что-нибудь взял сверх комиссионных? Или совсем индиго?

— Да зачем? С нашей структурой всегда успею. Вы же дали мне главное — мощности и возможность работать над тем, чем хочу. Мне больше не надо. Отбой, блондин, работы много.

Сема отключил телефон, посмотрел на Скорпиона. Брат важно кивнул, разливая зеленый ароматный чай по высоким кружкам:

— Да, Семка, индиго разогнались. Даже быстрее, чем успеваем давать команды. Я же говорю, структура работает уже и без нас. Просто жесткая и гибкая система с приоритетом на разумные, осмысленные действия. Если пришло время топора, индиго не будут сажать цветы. Мы только контуры обозначаем, да силовое прикрытие.

Сема отхлебнул чая, довольно крякнул:

— Не отвлекайся, работы еще горы. Что там дальше?

— Так, на чем мы остановились? Ах, да. В-третьих, мощности. Начнем комплекс мер именно со строительства. Выкупим акции компании или патент на совместную работу, привлечем специалистов, запустим заводик. Кстати, чтобы привлечь побольше народу, прикажи-ка нашим аналитическим ведовстам…

— Ведомствам?

— Не, те от слова «ведомости», а у нас от слова «ведающие». Прикажи скинуть всю известную инфу по зачисткам: как, за что, кого и когда. Кидай все в информационную сеть. Покупать свой сектор СМИ обременительно, а вот в Интернете разумные единомышленники найдутся быстро. Информация попадет в нужные руки. Золо со Слабо пусть локти кусают. Эмиссаров можно обыграть, но только по новой, нелогичной схеме.

— Типа мы, вместо того чтобы скрываться и делать все в тени, раскроем все карты?

— А от кого скрываться? Не сегодня, так завтра пуля в лоб за вскрытие гнойника, за открытие глаз и горечь правды. Так что надо растормошить как можно больше людей. Или тебе нравится жить в мире потребителей?

— Да мне уже все равно, не было жизни, и не жалко. Лишь бы успеть достичь чего-то важного, дать пинка к развитию. А там в реинкарнации зачтут. Хе-хе.

Зазвонил телефон. Сема рефлекторно щелкнул громкую связь.

Взволнованный голос Леры покатился по кухне:

— Сережа, Маше плохо. Я не знаю, как до блондина дозвониться. Телефон отключен.

— Да тут я, тут, — прервал Сема. — Что с Машей?

— Экзамены, — вздохнула Валерия. — Сознание на ЕГЭ потеряла. Написала все и потеряла.

— Вот черт, надо было губернатора дожать, чтобы вообще по краю отменил, — послал Сема астральный монолог Скорпиону.

— Без паники, мы сейчас подъедим. Ждите, — Скорпион потянулся отключить телефон.

— Откуда ты знаешь, где мы? — Донеслось из динамика.

— Я всегда знаю, где ты, — улыбнулся Скорпион и отключил телефон.

Сема закрыл глаза, сосредоточился на любимом образе. В солнечном сплетении вспыхнул теплый шарик, прокатился вверх, расплылся по голове, довольно сообщил:

— Они в школьном медпункте.

Скорпион исчез в комнате, спешно одеваясь, на ходу обронил:

— Маша истощена энергетически.

— Странно, я с ней утром разговаривал. Была полна сил.

— Знаю я тебя, загрузил информацией по уши. Сожрал всю энергию, вампир хренов. Сколько раз говорить, звони после того, как выспишься, а не до.

Сема вскочил, возражая:

— Я устал от всего этого! Времени на себя нет!

— Из-за отсутствия энергии твой организм и приспособился жрякать за чужой счет. У него выбора нет. Либо так, либо умрет. — Скорпион появился из комнаты одетый по-летнему, в джинсовых шортах на ремне и светлой майке без рукавов. Накинул на плечи кожаную куртку с документами и положил руки на плечи брата. — Вот что, Семка, эта неделя тяжелой была, все иссякли. Поехали лучше на природу. И девчонок зарядим, и сами почистимся. Пару суток город без нас проживет.

Сема потянулся, растягивая связки, зевнул:

— Природа? Неплохо. Можно я пистолет у тебя оставлю?

— Да хоть весь арсенал.

Костер трещал сухим хворостом, весело раскидывая искры в ночное небо. Легкий ветерок подхватывал огненные всполохи, вздымал ввысь, изо всех сил стараясь достать далекие молочные точки, что заполонили весь небосвод. Ночной лес у берега реки шумел ласкающими слух звуками. Ухо соскучилось по звукам природы в городской суете, непривычно ловило все происходящее, от шума листвы до шепота ветра, посылая мозгу импульсы, как замену информационному потоку, что без конца лился в городе.

Протока небольшой речушки в трех шагах от костра и обрыва берега, доносила плеск рыбы, журчала чистейшими подземными ключами. Грудь жадно вдыхала свежий водяной пар с примесью отрицательных ионов, как научно назывался чистый, прохладный, приятный воздух.

Скорпион поплотнее укутал в свою кожаную куртку Лерку, нежно поцеловал в самую мочку уха. Оба сидели на старом бревне у костра, смотрели в пылающие картины огня и на звезды, довольные и умиротворенные, возрожденные за день на природе. Глаз соскучился и по яркому свету ночного костра, и по белым россыпям созвездий над головой, что привыкли не замечать в мрачной дымке города.

Сема подбросил дровишку. Оранжевые язычки с радостью принялись за новый дар, поползли, обхватили в тиски, раздвигая границы костра. Маша легла на второе бревно, откидывая голову назад. Так лучше видела луну. Едва слышно обронила:

— Такая луна, такие звезды, такая природа. И никакого конца света.

Прокручивая события дня, вспомнила мороку с экзаменами, обморок. Утро начиналось жутко: серость дня, головная боль, бумажная волокита, бледное лицо, дрожащие руки… Но как же все изменилось, когда в медпункт со скоростью молнии ворвался парень с длинными волосами цвета спелой пшеницы, подхватил на руки и увез на стальном коне далеко за город на лоно природы, прочь от всех невзгод.

И день потерял серость, тучи куда-то ушли, солнце разогрело саму душу.

Сема поймал взгляд Скорпиона, послал импульс:

— Ты точно погоду не менял?

— У природы нет плохой погоды. Я это понял после кровавого похода в Китай. Природа разумная. Сама все изменит.

Лера стянула с себя куртку, вскочила от костра.

— А пойдемте купаться!

Скорпион стянул майку, вспоминая, сколько раз за день эта рыжая купалась — выходило никак не меньше двух десятков. Подвинул перевязь с мечом подальше от костра и подхватил берегиню на руки. Ноги понесли к берегу, где обрыв. Днем облюбовали то место для ныряния.

Лерка засмеялась, притворно замолотила кулачками в грудь, причитая:

— Пусти, Скорпиоша, ну пусти. Я сама дойду. Хотя нет, не пускай — брось! Брось с обрыва, как днем. Кувырком!

Скорпион перекинул Лерку на плечо:

— Бросить тебя? Никогда. А вдруг водяной утащит? Что потом делать буду? В навь идти?

— Водяной? Где водяной? Хочу водяного! Пусти к водяному! — запротестовала Лера.

За спиной послышались торопливые шаги. Сема с Машкой неслись наперегонки, обогнали с криками:

— Посторонись! Дорогу пловцам!

Ноги мелькнули на обрыве в свете полнолуния, два всплеска оповестили о правильном входе в воду. Отбитый за день живот обоих научил нырять, а не падать на воду мешком.

Лера скривила губки. Изумрудные глаза притворно выдали грусть, сообщила:

— Ну вот, они нас обогнали. Еще и целуются под водой. Им никакой водяной не страшен. А мы чего? А, вихрастый?

— Хе, сейчас мы им покажем водяного. Набери воздуха. — Скорпион подмигнул и взял за руку.

Лера, сияя, обхватила за плечи, взгромоздилась на спину. Два тела ушли под воду. На минуту речка поглотила все звуки…

Лишь сова на большой дубовой ветке в лесу была свидетелем, как вспыхнул костер, когда река донесла веселые вскрики:

— Атака крокодилов!

— Акула!

— Пираньи!

— А-а-а!

Сема с Машей спешно выбрались на берег. Смеясь, побрели греться к костру.

Речка разверзлась посредине. Двое «крокодилов» всплыли как буйки, прервав водными всполохами лунную дорожку.

Скорпион уверенно задержался на воде, замерев на одном месте, словно ногами касался дна, хотя протока была глубокой. Но глубина и течение никак не мешали придерживать берегиню и смотреть в сияющие искрой жизни глаза.

По телу покатился такой всплеск энергии, что потянуло на безумства. Помимо ступеней тело словно раскрыло еще какие-то врата, глубинный тайник. Приятное тепло распространилось на обоих, вода заискрилась, засветилась, словно подсвеченная фонариком снизу. Глаз выдал видение аур. Синие всполохи слились, растворяясь в бело-золотом свечении ей ауры. Не индиго, но одаренная большими способностями.

Сема у костра оборвал болтовню с Машей. Оба засмотрелись на зарево посреди речки, краем глаза отмечая, как засветилась не прикрытая ножнами рукоять меча у костра. Меч Славы ожил, ощущая неподалеку возросшую силу оруженосца.

Лера ощутила, как вода выталкивает Скорпиона на поверхность, а с ним и ее. Когда вылезли из воды по грудь, сознание захватил непонятный страх. Испугалась, забыв все уроки. Разум отказался принять действительность.

«Это же невозможно», — подумала Лера.

— Просто верь в свои силы! — бросил астральное послание Сергей.

Не могу, — обронила сама себе Лера, и хрупкое равновесие надломилось.

Свет исчез. Оба ушли под воду, не успев набрать в грудь воздуха. Лерка хлебнула воды, закашлялась в глубине, теряя последний воздух. Рефлекторно схватилась за шею Сергея, впиваясь ногтями в кожу.

Каждому по вере его. Неужели я начинаю понимать смысл этого кровавого многовекового блокбастера?

Скорпион так же не успел набрать воздуха, на секунду растерялся. Испугался не за себя — за нее. Ее глаза рассказали, что поверить в себя не готова. Быстро взял себя в руки, погреб под водой, мощно работая руками и ногами, не обращая внимания на острые ногти, что впились в кожу. Лера боялась утонуть и спасалась, как могла, обхватив шею и волосы. Было бы меньше сил — утопила бы обоих.

Через некоторое время ноги коснулись дна, выбрался на берег, спешно выталкивая драгоценную ношу на поверхность. Рыжая пловчиха закашлялась, отплевывалась от воды, силясь набрать побольше воздуха. Лицо в цвете луны казалось мертвенно бледным, почти синим. Прижал к себе, успокаивая. Прислушался. Сердце стучало быстро-быстро, как у загнанного зайца. Отдышавшись, Лера прижалась, дрожа всем телом не столько от холода, сколько от страха.

— Прости, я растерялась, не поверила. Все так неожиданно. Ты смог, я не смогла…

Не в страхе дело. Ты подсознательно поставила заслонку, запретив себе верить в чудеса, — подумал Сергей, но его мысли остались при нем.

Скорпион обнял крепче, повышая температуру тела, чтобы согреть ее. Нежно провел ладонью по щеке. Успокаивающий импульс передался с касанием губ виска.

— Лера, не бойся, все в порядке. Не все сразу. Пойдем к костру, погреешься, отойдешь.

Он подхватил берегиню на руки, понес к полоске света. Капля крови стекла по шее, рана защипала, но виду не подал, засохнет — исчезнет. Главное, чтобы любимая не боялась. Остальное — ерунда.

Сема все понял без слов, накидал в костер хвороста. Маша притащила одеяло из палатки. Усадили и укутали пловчиху у костра.

Все необходимое для жизни на природе днем завезли на машине скорпионовцы, стоило только позвонить и сообщить. Сами ничего, кроме байков, не брали, только Скорпион забрал с собой на природу меч Славы, открыто повесив перевязь через плечо. Благо инспекторам ДПС научился отводить взгляд, останавливать мотоциклы не успевали, отвлекаясь. Оставлять его одного дома не мог. Эмиссары не дремлют и Дух не спит. Как бы Рыси не говорил, что железяка никому не нужна. Если есть сила, то есть и охочие ее использовать.

Сема придвинул к костру чайный котелок, сыпанул мятной заварки и растворился в темноте начищать песком металлические кружки. Скорпион так же исчез в лесных дебрях, несколько минут спустя, вернулся с кипой кореньев, листьев. Быстро прополоскал добычу, порезал на разделочной доске, ссыпал в котелок. Приятный, немного терпкий запах покатился по лесу.

Сема вернулся с вычищенными кружками, принюхался к котелку, довольно пробурчал:

— Ну, шаман. Опять аппетит разбудишь. Я не могу больше есть. За день здесь мной съедено больше, чем за месяц дома. Благо ребята сообразительные, припасов столько понавезли, роте солдат хватит.

Скорпион довольно улыбнулся, словно украшенный сединами старец. Снял чайник и разлил навар по кружкам. По-стариковски ответил, как когда-то волхв:

— Солнцем, водой, ветром и землей почистились. Теперь сил набирайтесь. Завтра еще загорать-неперезагорать, купаться-неперекупаться, тренироваться, слушать ветер, лазить по деревьям, бродить по лесу, играть в волейбол, прыгать через костер, ловить рыбу. Энергия понадобится. Не переживай.

Лера приняла горячую кружку. Пальцы приятно согрелись, отхлебнула успокаивающего чая. Теплый шарик прокатился по пищеводу, расплылся по телу. Сама не заметила, как глоток за глотком выдула всю кружку. Веки потяжелели, тело размякло. Холод и скованность ушли. Потянуло в сон. Долгий и целебный. Борясь с собой, спросила:

— Скорп, а почему нас комары не кусают? Я же слышу как они над головой роями… а нас чего-то… Так хорошо… Не хочется этот момент упускать… Это один раз в жизни… хр-р…

Скорпион подхватил ее вместе с одеялом, потащил в палатку. Пять минут спустя до палатки добрались Сема с Машей, улеглись рядом, мгновенно погружаясь в сон.

Сергей выбрался на свежий воздух, пригасил костер, разгреб угли и лег спать под открытым небом. В кои-то веки удалось. Давно так не спал. Ночь теплая и звездная, друзья в порядке, можно и на покой.

Почему Лера не верит в себя? Семь лет рука об руку с чудесами, а верить не научилась… Что-то не так.

Еще долго не спал, прислушивался к себе и природе, считал звезды, спутники и неопознанные летающие объекты. Те хоть и мелькали с невероятной скоростью, едва различимые в темноте и незримые обычному человеческому глазу, но ничего не предвещало опасности. Смотрители были с человечеством всегда. Те, кто знают, не подают вида об их существовании.

Ночь будет тихой и покойной. Земля перезарядит все ресурсы организма как нельзя лучше. Даст сил под завязку. Уткнувшись щекой в теплую, прогретую костром землю, послал ночному небу благожелательный импульс. Одна из точек над головой на какие-то доли секунды ярко вспыхнула — наблюдают, смотрят, дают шанс.

Улыбнувшись, Скорпион уснул целительным сном.

Время контактов еще придет. Пока разума мало.

Пробуждение было добрым и приятным. Не открывая глаз, понял, что солнцу еще только-только предстоит встать. Если пролежать еще минут десять, волосы станут мокрыми от росы. Потянувшись, расправил связки и охлажденные мышцы. Природный холодильник за несколько часов глубокого сна дал сил столько, что можно было несколько дней не спать. Холод продлевает жизнь и восстанавливает перегретое долгой работой тело. Природный анабиоз.

Не торопясь, приказал сердцу вернуться в нормальный, человеческий ритм, заставил легкие дышать чуть быстрее. В спокойном состоянии потребность в быстром снабжении тканей кислородом отпадает, сердцу нет необходимости работать в усиленном режиме, а легким прокачивать больше воздуха. В правильном холодном сне пульс замедляется до минимума, как у животного, что впадает в зимнюю спячку. Если бы ребята увидели его спящим в анабиозе, посчитали бы мертвым или уснувшим летаргическим сном.

Привстал, приходя в себя. Тело услужливо сообщило, что хочет размяться и согреться, позже желудок суетливо запросит пополнения ресурса для своей топки.

Немного разогрев тело, искупался в бодрящей воде, переплыл речку, собрав на другой стороне берега душистых полевых цветов. Обратно переплыл на спине, чтобы не замочить даров природы. Растершись полотенцем, направился к палатке.

Едва не пустил слезу от умиления: трое спали вразвалочку. Сема скрючился, лишенный одеяла, зато Машка с Леркой стащили на себя по две штуки и изнемогали от жары. Баланс нарушился и отображался на лицах во всей красе. Один стучал зубами, двое взопрели.

— Утро доброе, лесные жители. Кто пойдет со мной, увидит такую картину, что любой сон пропадет. Вставайте, не пожалеете.

Сема заворочался, разыскивая одеяло. Не найдя искомого, размежил веки, запричитал:

— Доброе, доброе, только холодное какое-то. Включите отопление. Подогрейте джакузи.

О, дитя города.

Машка с Лерой отбросили одеяла. Заплывшие, загорелые лица наполнили сердце нежностью. Так прекрасно и естественно выглядели без макияжа. Молодая красота била ключом, распускались, как нежные розы.

— Эй, эй, эй, не смотреть! Я еще не умылась, — запричитала Машка. — Это преступление — смотреть на девушку по утрам так пристально.

— Фу, ну что за жара-то, а? — Лера привстала, приходя в себя.

Обе улыбнулись, увидав цветы. Приятно. Сон медленно уходил.

Скорпион засуетился с костром и успел поставить чайник, пока девчонки приводили себя в порядок, а Сема разминался. Подозвал всех к берегу и показал, что, значит проснуться утром на заре.

Заводи с раскидистым, поваленным в речку деревом, коснулся первый луч солнца. Он выглянул из-за верхушек деревьев и робко осветил поднимающийся туман над речкой. Водяной пар осел на траве росой, а водная гладь залилась расплавленным золотом. Не темно-багровым, как на закате, а светлым и чистым, новосотворенным, заново рожденным. Светило выкатывалось из-за верхушек неспешно, чистое и доброе, радуя взгляд. Такое солнце восстанавливает зрение и наполняет энергией на весь день, правильно пробуждая организм, взывая к биологическим часам человека.

Скорпион украдкой осмотрел лица всех троих: красные, загорелые, чумазые, но светятся таким настроением, таким здоровьем. Все былые муки позади. Растрепанные волосы придают всем троим звериный вид. Но это так естественно здесь, на лоне природы. Доброжелательными улыбками растянуты до придела, не скрывают. Сами не замечают, что улыбаются солнцу светло и жизнерадостно. Потом, конечно, будут отрицать. Но каждый вспомнит в трудный жизненный период именно этот момент.

— Ну что, ребята, пойдемте завтракать? — Первой подала голос Маша.

— Какой там завтракать, — возмутился Сема. — Кто-то нас со Скорпионом допытывал, что вас совсем не тренируем. Кто биться хотел научиться? А? Завтрак надо заработать тренировкой!

В подтверждении своих слов Сема обхватил Машу. Но, то ли еще не проснулся, то ли забыл, что Маша брала уроки у Леры, которую иногда тренировал Скорпион.

Машка ловко выскользнула, обхватила руку и потянула на себя, отталкиваясь прочь от берега. Сема, по законам гравитации и физике тела, улетел с обрыва в воду.

— Ха-ха, вот и заработала! — довольно сообщила Машка и вместе с подругой пошла хлопотать по хозяйству.

Сема вынырнул из охлажденной за ночь речки, крича:

— Скорп! Когда успел научить?

Брат подал руку, подмигнув:

— Они записи с наших тренировок смотрели. Быстро учатся. К тому же, вчера, когда ты жарил шашлыки, а я убегал подальше от вида мяса, кое-что успел им показать.

Сема оттолкнулся от берега, увлекая наставника девчонок за собой. Сергей не стал сопротивляться, рухнул в воду. Дружеские баталии в студеной, утрешней воде прервал раздавшийся на грани слуха выстрел.

Скорпион посуровел, скинул Сему, прислушиваясь к звукам природы.

— Что это, Скорп? Здесь не должно быть охотников. Заповедная зона и не сезон.

Еще один выстрел, теперь совсем невдалеке, оборвал слова брата.

Скорпион припал на колени, погружаясь в чувственную сферу. Сфера восприятия расширилась, объяла лес, уловил тревожный сигнал на другом берегу реки.

— Суки, — прошептали губы Скорпиона, и он помчался к палатке.

Джинсовые шорты с ножнами на ремне и кроссовки оказались на Сергее невероятно быстро. Не разуваясь, нырнул в речку, переплыл и бесшумно скрылся в дальних кустах.

— Сема, куда он? — Выросла рядом Лера.

— Надеюсь, на задание класса «воспитательное». Не хотелось бы крови. Хоть сегодня. Такой день чудесный. Хотя я его понимаю, он животных любит. Прожил в тайге четыре года. Братья меньшие, все такое…

— А ты его не прикроешь? — подошла Мария.

Сема покачал головой, прислушиваясь к себе, обронил:

— Там только трое. Нет необходимости.

— Трое здоровых мужиков с ружьями? Сема, сейчас сковородой по репе получишь! — Возмутилась Маша, но пыл быстро спал, вспомнила недавний сюжет с террористами в школе.

Сема обнял девчонок, повел к костру, на ходу успокаивая:

— Да все в порядке, сейчас вернется…

Громыхнул выстрел, тут же второй. Лес тревожно затих, прислушиваясь.

— …отдых только раньше времени оборвался, — закончил Сема и пошел к палатке за рацией.

Лера тревожно вздрогнула, когда Скорпион возник у костра с другой стороны. Совсем не там ожидала его появления. Мокрый с ног до головы, с хлюпающими кроссовками, полными воды. Глаза горят огнем, губы сжаты в плотную линию. К груди прижат пушистый полосатый комочек, похожий на котенка.

Сема вернулся от палатки, привычно оглядел ауру Скорпиона. Спокойный ровный синий цвет, со всполохами золотого и зеленого. Индиго с чистой душой и разумом. Красный или темные цвета отсутствовали — ножа сегодня Скорпион не доставал. И не ранен. Откуда выстрелы?

Комочек запищал, мокрый и замерзший после преодоления речки. Скорпион укутал в свою майку у костра, протянул Лере.

Зрачки рыжей расширились. Скорпион принес маленького… тигра. Уссурийский тигр. Ни больше, ни меньше.

Комочку было не больше нескольких дней, а может и вовсе часов.

— Сережа, что случилось? — Лера поймала его взгляд, читая ответ заранее.

Скорпион устало присел на край бревна, вздохнул:

— Тигрица котилась. Позднее потомство. Трое любителей нелегальной охоты набрели на нее в тот момент, когда она была наиболее уязвима. — Голос сорвался. — Экая удача, тигра подстрелить. Совсем не важно, что их едва ли сотня осталась по всему миру. Застрелили в упор. Не из-за шкуры, не из-за мяса. Просто ради самого выстрела. Ради того, чтобы спустить курок, сфотографироваться с мертвой тушей и уйти, оставив труп гнить. Это не охотники, это ублюдки. Рука не дрогнула, даже когда рядом ползал этот комочек шерсти. — Скорпион поднял глаза, полные слез. Запруда едва-едва держалась. — А второй так и не успел появиться на свет… Я не смог его спасти, родился мертвым — задохнулся.

Сема сел рядом, обнял:

— Но я не вижу красных всполохов в твоей ауре. Охотники живы?

— Какой там живы. Один, увидев меня, захотел подстрелить как свидетеля. Я уклонился, и он снес полчерепа своим винчестером другому охотнику. Третий возжелал мести, но снова промахнулся и застрелил первого. Сам умер от инфаркта. Понял, что придется отвечать.

— Сукам сучья смерть, — прошептал Сема. — Я бы на твоем месте убил всех троих. Я не такой добрый.

Лера протянула сверток Скорпиону:

— Он так жалобно пищит. Замерз?

Сергей взял в руки сверток, согрел своим телом, повышая температуру. Уверенно ответил:

— Ему тепло, есть просто хочет. А у нас молока нет. Сема, когда машина подъедет?

— Часа через пол.

Сема присел на корточки перед Скорпионом, снова заглянула в глаза, воскликнул:

— Ты это серьезно? Ты хочешь его забрать домой? Это же тигр! Он вырастает в здоровую такую кошку полосатую, в два-три центнера весом. С огромными клыками и когтями! Одумайся. Ты в квартире его держать будешь?

— Я? Нет. Он еще не размежил веки, не видел матери. Твой тотем ближе, даже ближе, чем у Рыси. Пусть увидит тебя. Вы быстро найдете общий язык, блондин. Я научу тебя общаться с животными и помогу ему выжить. За квартиру не беспокойся, я тебе уже говорил про дом. Просто ждать полгода не будем, Дмитрий запишет дом на себя, и все. Построим и переедем гораздо быстрее. Просто надо немного ускорить планы. Пусть пока поживет у Рыси, а потом заберем к себе в загородный поселок, который выстроим для своих. Никто из скорпионовцев слова не скажет. Ни одна администрация и близко не подойдет. Бумаги утрясет Антисистема. Что-нибудь придумаем. За инстинкты тоже не беспокойся, я помогу…

— Ты с ума сошел? — Подскочил Сема. — Как я могу воспитать тигра? Мне на себя времени не хватает! У тебя на словах все так гладко выходит. Как будто не знаешь, что за каждым сказанным словом столько дел, заботы и опасностей, что…

— Ха, как жениться, так ты первый, а как кису вырастить, так слабо? — Уперла руки в боки Мария. — Или ты забыл последние четыре года жизни?

— Сумасшедшие! Это не Живец! Это не кошка и не песик, не хомячок и не рыбка, — старался еще возмущаться Сема.

Скорпион молча протянул сверток. Тот тревожно запищал.

Сема еще что-то говорил по инерции, бубнил и ворчал, но как только сверток притих, ощущая новые руки и тепло, Сема понял, что сдался. Назад пути нет. Тяжко обронил:

— Что ж, безумству храбрых, поем мы песни. Тигр, так тигр.

Пару дней спустя.

Ее рука касалась ладони, мягкая и нежная. Теплый взгляд бегал то по золотой табличке скорпиона на входе в небольшой ресторанчик, то по лицу самого Сергея. Вряд ли кому из посетителей заведения в голову могло прийти, что татуировка на плече рослого парня и табличка на входе как-то могли быть взаимосвязаны. Новости о молодых бойцах, что лихорадили город несколько недель, притихли, заглохли под давлением центральных СМИ и нитей из-за океана. Усиленный поток другой информации захламил память. Так что Сергей без боязни оголял плечи, таская с собой кожанку больше для порядка, чтобы документы с сотовым телефоном было куда класть. В куртке карманов много.

Лерка и сама бы не поверила, если бы кто-то рассказал, что паренек за столом напротив организовал Антисистему, что ежедневно разрасталась и охватывала все большую сферу влияния во всех структурах, минуя разве что малый бизнес. Простой паренек в джинсах, майке, с длинной прической, взгляд зеленых глаз только не по возрасту цепкий, да скулы на лице заострились так, словно прошел и пески пустынь, и морозы полюсов.

— Сережа, а чей это ресторан? — заворковала она. — Такой уютный, опрятный и светлый. Много стекол. Хозяин совсем не боится, что побьют?

Скорпион оторвался от салатов, запил свежим соком, пожал плечами:

— Руслан. Не помню фамилии. Парень хороший, головастый. Что еще надо? Добился аудиенции, накормил роту фирменными блюдами и не постеснялся попросить денег и защиты. Начал с одного ресторанчика на окраине, а вчера открыл этот, седьмой. Продукты свежие, повара отличные, цены не завышает. Пусть развивается. Врагов, правда, много, но ничего. Скоро обанкротятся. Столько людей перетравилось, что жалеть не за что. Мы защищаем только тех, кто не подлит, наживаясь на чьих-то жизнях. Естественно, дело касается не только ресторанов. Везде по чуть-чуть.

Опрятный, добродушный официант принес десерт, в третий раз пожелал приятного аппетита. Лерка, как голодный хищник, накинулась на только что испеченные шоколадные пирожные. Горячий каппучино и коктейли ожидали своей очереди.

— Кстати, а действительно, почему цены такие низкие? Центр же города, — спросила Лера, разглядывая в окно поток людей на центральной улице.

— Да, центр. Ну и что? Налоговая, санитарно эпидемическая станция, пожарная и чиновники отказались брать деньги с честных ресторанов сверх нормы, — улыбнулся Скорпион и показал взглядом куда-то вглубь ресторанчика. — Зато сами здесь часто завтракают, обедают и ужинают. Не бесплатно, а как все. В принципе, нормальные ребята, поняли, что халява кончилась. Некоторые стали дружить.

— Все так просто? — Лера облизнула шоколадные края на губах, скептический взгляд не скрыл мыслей, что понимает, как нелегко все это далось. Косность бюрократии переломить не просто.

— Лер… Главное, что сдвиги есть, — подмигнул Скорпион, — все остальное приложится, спать никто не будет… — Он оборвал себя на полуслове, прислушиваясь к чему-то и меняясь в лице. Улыбка похолодела, скулы заострились еще больше. Внешне оставался спокойным, но до Леры докатилась холодная волна. Протянул руку. — Кстати, сегодня, возможно цены снова упадут, пересядь ко мне поближе и ничего не бойся. Мне тут парень один волновые удары показал, мастер бесконтактного боя, я еще не пробовал на практике. А тут как раз случай. Я быстро, — загадочно обронил Скорпион и, не поворачиваясь лицом к входу, выдвинул стул.

Лера давно приметила, что парни любят садиться спиной к стене, как собака задом в конуре, поймав в прицел взгляда вход. Это эволюция научила защищать территорию. Спина прикрыта, возможный враг строго перед глазами… Но Скорпион словно отпустил тайгу из души, сначала перестал носить нож, потом пистолет, теперь вот сидит за столом спиной к входу. В любом случае, один их трех стильных людей в строгом пиджаке, кавказской национальности, рухнул на стул. Двое бритых телохранителей за спиной, типичных качков, застыли, не ожидая подобного. Запоздало схватились за края пиджаков, пальцами касаясь кобуры, но промедлили. Босс уже говорил. А картина вокруг как будто и не изменилась. Лишь заинтересованный народ бросал косые взгляды.

— Привет, Мартын, — Скорпион положил руку на плечи босса бодигардов, — Поесть зашел? Повара Руслана неплохо готовят. Даже хорошо. Вкусно. Не собачье мясо и перемерзшие овощи по дешевке, как у тебя. Вот как надо ресторанный бизнес делать, — и чуть тише добавил. — Сучье время прошло. За тобой ни правды, ни здравого смысла. Приспосабливайся к новым условиям или уезжай из города. Брата просить бесполезно, он у тебя наркотиками занимается, замечен. Скоро займутся.

Тучный Мартын побагровел, но сдержался, ощущая крепкое присутствие двух бритых мужиков за плечами, недовольно прогрохотал:

— Я не Мартын! Я Марат! Ты сейчас кровью ответишь за свою забывчивость, засранец!

Лера вздрогнула, но надежная рука Сергея мягко сжала пальцы. Этот простой жест заставил сердце стучать ровнее.

— Да как угодно, — легко согласился Скорпион, подмигнув официанту. — Только пока ты не приказал своим качкам меня порезать или пристрелить при всем честном народе средь бела дня, можно вопрос задать?

Бывший хачик, ныне уважаемый двумя бодигардами, бизнесмен Марат, растерялся, как-то неуверенно кивнул, глаза забегали, по лицу гуляли злые пятна.

— Ты хорошо питаешься? — Спросил Скорпион.

Мыслительный процесс Марата прервался. Повернулся за помощью к телохранителям. Один из качков хмуро кивнул. Бизнесмен повернулся к странному собеседнику, так же кивнул.

— То есть, ты никогда не обедаешь в своих забегаловках?

Мартын прищурил глаз, несмело кивнул.

Скорпион резко схватил за отвисшую кожу чуть выше адамова яблока, приблизил лицом к себе. Смотря глаза в глаза, зло зашептал:

— Так какого хрена ты травишь людей и еще жаждешь наживы? Руслан работает легально, открыто и с душою. Он в свой бизнес душу вкладывает, так что ловить тебе здесь нечего. Это больше не твоя территория. Решение сходняка о разделе города отменяется. Скоро займемся и теневыми боссами. А ты уходи, а лучше уезжай. В списках на тебя тоже ничего хорошего нет.

Левый бодигард наконец-то извлек пистолет из кобуры, грозно приставил к виску:

— Руки от шефа убрал, а то продырявлю так, что мама родная не узнает.

Умник.

Скорпион сдавил горло Марата, глаза загорелись, горячо прошептал:

— А ты знаешь, что мы в ответе за тех, кого приручили? Как ты еще жив с таким бизнесом, если твои обезьяны даже не знают, как снимать с предохранителя?

Бодигард на секунду приблизил пистолет к себе. Тут же Мартын от мощного толчка свалился со стула, освобождая путь к обоим телохранителям. Бодигард с пистолетом почувствовал сильнейшую слабость, обессиленный присел на колено, а второй ощутил падение потолка на голову. В глазах вдруг потемнело. Очнулся у самого окна на стуле. Безоружный и с жуткой головной болью. Рядом сидел друг по несчастью. Оба внешне выглядели как пьяные, шефа рядом не было, а со стороны входа к ним уже бодро шагали трое подтянутых мужиков в строгой черной форме с красными беретами и автоматами наперевес. Золотые скорпионы на плечах не сулили охранникам ничего хорошего.

Знали, кого защищали. Никто не принуждал.

Лерка первая вышла на яркое солнце заднего двора через черный ход, что вел с кухни. Скорпион чуть задержался, помогая Руслану связывать Марата до приезда скорпионовцев.

Запиликал телефон со знакомой мелодией, звонила Маша:

— Привет подруга, где пропадешь? В бассейн пойдем?

— Прости, не могу сегодня. Сережа с собой на задание взял. Семки нет, так что я его прикрываю всей грудью. Ну, большей частью. Тут только что такое было, я тебе потом все расскажу. А еще пирожные вкусные были, пальчики оближешь.

— Кстати, спасибо что напомнила. Ты блондина не видела? Что-то третий день ни слуху, ни духу. Вроде у Скорпиона живет, а как не приду, света нет, квартира пуста.

— Он в тайге у Рыси. Тигренка выращивает. Учится, по крайней мере. Сережа их на днях отвез. Появился повод поближе подружить сводного и кровного братьев, да и тигренок в хороших руках. С зоосадами что-то идея не понравилась…

— Да у Скорпиона этих братьев полгорода, — Маша сделала голос более загадочным, — странно другое: впервые вижу, что Сема о ком-то стал заботиться. А то все жениться, жениться, а опыта-то нет. А тут раз и на тебе…

— Да кто их поймет, этих пацанов. Ладно, мне пора, сейчас Сережа выйдет, — Лера положила трубку и повернулась лицом к двери.

Воздух разрезал колокольный звон. По городу звенели десятки церквей. Полнеба в куполах. Храмов больше, чем верующих. А как говорит Скорпион: «Ни одного бассейна вместо безликих, пустых зданий так и не построили».

Солнце скрыла чья-то тень, тяжелая рука зажала рот, сдавив голову тисками. Другая рука подхватила под пояс, оторвала от земли.

«Похищают!», — пронеслось в голове.

Сергей распахнул дверь и обомлел. Леру тащил к открытой двери автомобиля бородатый брат Марата, известный бандюган — Ашот. В последние пол года, устав от работа, братик решил заняться торговлей порошком, влекомый сверхприбылью.

«Вот так номер. Ну и наглость».

Спрятав моментально вспыхнувший гнев, Скорпион заставил себя спросить:

— Эй, господин авторитет, куда это вы собрались с моей девушкой? Еще и в такой грубой форме. Вам руку сломать? Или извинитесь?

Ашот застыл, раздумывая, успеет ли он до машины или сегодня не его день. В автомобиле сообщников не было, от клана откололись почти все люди. Нелегальный бизнес за последний месяц вылетел в трубу. Сначала стали уходить люди, испуганные возмездием, чередой убийств в городе с подробностями «за что» и «почему». Потом от «крыши» стали отказываться «крышуемые». Уважение пропало. Тех, кто остался, почти всех перестреляли. Без права срока в тюрьме.

Лера не вовремя дернулась, вырываясь, и бандит допустил грубейшую ошибку — дернул жертву к себе так, что вскрикнула.

Вскрик пробудил зверя. Время слов кончилось.

Еще одно испорченное свидание.

Воздух загустел. Скорпион рванул вперед, как будто вырвался из тягучего болота. Пальцы Ашота оказались в руке, завернул с огромной скоростью, освобождая Леру и захватывая самого Ашота. Не сбавляя скорости, проломил головой бандита дверь в дорогом автомобиле. Отчетливо послышался хруст позвонков, брызнула кровь…

Скорпион накинул на Лерку кожанку, подхватил на руки, прижал к себе, приговаривая:

— Не смотри туда, не смотри. На меня смотри. Все в порядке, все нормально. Мужики выйдут, зачистят. Не волнуйся. Время тюрем прошло. Сразу на переплавку.

— А ты? С тобой ничего не будет? — Леру трясло, как осиновый листок. Была бледная, как поганка, губы посинели.

Страх преображает человека. Чуть было не похитили. И сделать ничего не смогла. Одно дело, когда Сережа сам тренирует, тогда понятно, что он ничего плохого не сделает и приемы — всего лишь приемы, и совсем другое, когда так… По-настоящему.

Скорпион вернулся в ресторан. На ходу отдал команду одному из бойцов, что разговаривали с Маратом. Спецназовец кивнул, захватил тряпку и поспешил на задний двор.

Лера смотрела в глаза, ожидая ответа. Зеленые зрачки ловили каждый нюанс в мимике лица. Соврать невозможно… Да и незачем.

— Да что со мной будет? Я слепо-глухо-немой Фемиде не подчиняюсь, меня на весах не взвесить. Я вес могу менять. У нас свой суд, с открытыми глазами и сердцем. — Подмигнул, кивая на повара. — Как насчет еще пары шоколадных пирожных? У тебя такой стресс был, надо закусить чем-нибудь сладким. Правда? На твоей фигуре это никак не отразится, ручаюсь. Ты у меня тоненькая, худенькая. Надо тебя подкормить.

Лера расплылась в смущенной улыбке:

— М-м, льстец.

— Лера… — Скорпион смотрел печальными глазами.

Тебе- то за что все эти страдания? Идти со мной рука об руку по пути воина сложно. Очень сложно. Как же сберечь тебя от всех этих трудностей?

Вдвоем сидели на набережной Амура, смотрели на отравленные воды могучей реки. Толпа народа принимала солнечные ванны без возможности зайти в реку. Китайцы очередной раз сбросили в воду ядовитые вещества. Мэр с губернатором печально вздыхали, но ничего, кроме запрета на купание, сделать не мог.

— Не говори ничего, давай просто помолчим. — Лера развалилась на расстеленной куртке Сергея, блаженно нежась под послеполуденным солнцем.

— Лер, это самое подлое… Когда вот так… отыгрываются на родных. До меня руки коротки дотянуться, Сема тоже все время ускользает, семья моя под охраной в деревне, вот на тебе и решили отыграться.

Лера привстала на локтях, рыжие локоны рассыпались по плечам, возразила:

— Но не отыгрались же! Мне просто надо быть с тобой. Ты защитишь, ты сильный. Временами даже очень. И антисистема твоя, если что…

— Лера, никаких «если что», это огромный риск, ты для меня самый дорогой человек.

— Дороже Семы? — Хитрые глаза поймали в прицел.

Сергей выдержал взгляд, обронил:

— Я тебя встретил раньше, но не заставляй выбирать между любовью и дружбой. Стоит ли вообще выбирать?

— А вот если пришлось бы?

— Что пришлось бы?

— Вот стоит перед нами бандит, направляя пистолет, и либо в меня, либо в Семена. А ты связан. В кого бы ты позволил выстрелить?

— Если бы все так просто…

Звоном гитары взорвался сотовый телефон Скорпиона, прерывая разговор. Не глядя, нажал красную кнопку отмены.

— Лера, просто понимаешь…

Телефон повторил попытку. Пальцы потянулись отключить, но Лера не позволила:

— Понимаю, только ответь на звонок. Может, кому-то очень надо.

Пальцы щелкнули по зеленой кнопке:

— Слушаю.

Динамик донес звуки отчаянного плача, рыданий. Казалось, слезами зальет весь телефон:

— Се…ре…жа…

Едва различил голос одноклассницы Катюхи. Та рыдала навзрыд. Никогда раньше не видел, чтобы школьная ведьмочка проронила хоть слезинку. Даже когда получала двойки или дралась со сверстницами или парнями, отстаивая свое честное имя и мнение.

— Катя, что случилось?

— Сережа, — голос срывался от истерики. — приди…п…прошу… приди…тут…такое…я не… не могу ничего… поделать…страшно…квартира сходит… с ума.

Скорпион подскочил:

— Ты дома? Твоя квартира?

— До…ма… а-а-а!..

Связь оборвалась. Попытался набрать домашний и сотовый номера одноклассницы, но оба направления не отвечали.

— Кто это рыдал?

— Катя.

— Что случилось?

— Не знаю, но стоит проверить. Поехали.

Он подхватил под руку. Обулись и поспешили по лестницам вверх, на стоянку. Там стоял мотоцикл.

Шлемы легли на головы. Лера обхватила Скорпиона за пояс, прижалась всем телом. Хоть и сдерживает скорость, когда едут вдвоем, но обычно гоняет так, что спидометр зашкаливает. А тут еще надо спешить. Хорошо хоть куртку свою отдал — ветром не заморозит.

Охранник взял плату, опустил цепочку. Черный зверь, модернизированный техниками базы, взревел, выкатился на трассу. Скорпион привстал, оттолкнулся назад. Кавасаки встал на заднее колесо, быстро набирая скорость.

— Эй, потише, потише, — Лера вжалась в спутника, руки под майкой ощутили каменные кубики пресса.

— Держись, рыжая. Там дальше пост ДПС. Всегда останавливают. Надо проскочить.

— Но как же камеры слежения? Мы же в центре! — Закричала сквозь ветер Лера.

— Есть свои люди, сотрут записи, — послал сообщение Сергей.

— Что это было? Это ты сказал? Ты же ничего не говорил. Или мне показалось?

— Лера, не бойся. Ты слышишь меня. Это невербальное средство общения. Думаю, чтобы не делать выбор между пулей в тебя и пулей Сему, познакомлю ка я тебя со скоростным средством общения. Как тогда, на речке. Помнишь?

— Мне показалось, что ты мне тогда вслух сказал. Нескучный сегодня день! А я тебе как буду отвечать? — кричала сквозь ветер Лера.

— Все со временем, все со временем. Просто слушай и все.

— Ха, так легко не отделаешься. Я тоже хочу говорить! Я тебе столько понаговорю. Ты только научи.

— Кто тебе мешает?

— Я не умею!

В мозг вошел образ улыбки, света, очи, пылающие синим цветом и одна фраза:

— Ты и не пыталась. Просто поверь, говорю же тебе.

— У тебя всегда все просто! Я даже Сему с тигром поняла теперь.

Мотоцикл, вихляя между машин, пробивался во все щели. На огромной скорости обгонял, догонял и перегонял. Скорпион не останавливался на светофоры, прорывался через проемы в стане пешеходов.

Сердце Леры вздрогнуло, когда вверх взметнулась палочка пухлого постового. Но Сергей словно не отреагировал и на этот жест, промчался рядом. Милиционер ринулся в машину, но напарник на соседнем сиденье остановил:

— Погоди, не пори горячку. Это Скорпион.

— И что с того? Ты видел, какая скорость? — постовой потянулся за ключами, уже понимая, что никогда не догонит. Мотоцикл скроется в частном секторе, и все. Поминай, как звали.

— Все в порядке, он никого никогда не собьет. Парень профессионал, — улыбнулся напарник, вспоминая черную униформу старшего брата с золотым скорпионом на плече.

— Знаем мы этих профессионалов. Все по кюветам, — постовой неуверенно отдернул руку от ключа зажигания, прищурился. — Друг что ли твой?

Напарник расплылся в улыбке:

— Отца моего от бандитов спас. Тому чуть пекарню посмертно не прикрыли. И брату старшему помог, когда никто не брал на работу профессионала с синдромом войны. Реабилитировал и пристроил. Возможно, и ты когда-нибудь с ним столкнешься. Хороший паренек.

— А, ну пусть катается. Только смотри мне. Если что, то все ты.

— Ага, как обычно…

Сергей свернул с трассы, сбавляя скорость. Частный сектор предстал танковой дорогой с клочками асфальта и ямами, каждая как место падения метеорита.

Мелькнул знакомый дворик. Скорпион бросил мотоцикл у самого подъезда, шлем повесил на ручку. Леркин на соседнюю.

— Погоди, а если украдут? У тебя даже сигнализации нет.

— Лера, ты же знаешь, это мой район. Все знают, чей это мотоцикл.

— Но это не наш двор!

— Покатаются и вернут. Бежим.

— Ты теперь так и будешь молчать? Люди вокруг подумают, что я сумасшедшая, сама с собой разговариваю. Без ответов. Я тебе еще не жена, чтобы ты молчал!

О, снова постулаты. Жена через несколько лет — зверь, теща — зверь, зять — зверь. Все вокруг звери, и жизнь — серое облако. Со времен крещения все это, что ли?

Сергей коснулся домофона, приложил палец вместо ключа. К удивлению девушки, замок запищал, магнит отворил дверь.

— А позвонить слабо было? — Лера направилась к лифту. Но в пятиэтажном здании лифта не было. К счастью, Катя жила на втором этаже.

— Хватит бурчать.

— Ах, так? А вот не пойду пешком на второй этаж!

Скорпион подхватил рыжую лентяйку на плечо. Побежал по ступенькам вверх, переступая через одну. Старушка, которой довелось видеть, как снизу вверх бежит парень с человеком на плече, схватилась за сердце. Телевизор как раз с утра показывал порцию чернухи. Лера еще вдобавок распласталась на плече, не подавая признаков жизни. Самой идти не надо, устала гулять по городу, а тут несут, лепота!

Он остановился на этаже, опустил Лерку. Палец ткнулся в звонок. Но звонка не послышалось. Либо отключен, либо перегорел. Заколошматил в дверь, одновременно пытаясь дозвониться по сотовому на домашний в квартире. Звонка так же не было слышно.

Сергей посмотрел в щитовую — провода в порядке. В чем же дело?

— Может, нет никого? — подала голос Лера.

Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь на чувственной сфере. Чувственное восприятие разрослось, охватило всю квартиру. Так, сосед Кати звонит в милицию, привлеченный стуком в дверь. А Катя лежит без сознания в зале на кресле.

Ну и дела.

Сергей выдохнул, собираясь с мыслями. Ничего другого не оставалось, как вскрывать дверь. Ждать ментов или упрашивать открыть соседа долго и бесполезно.

— Лера, есть заколка?

— О, ты заговорил! Хороший знак. — Лера провела рукой по локонам, выдернула пару невидимок. — Держи.

Сергей вставил обе в замок, завертел, закрутил. Зазубрины замка сдались, общая дверь отворилась. Подошел ко второй двери, постучал по обивке — хвала богам, деревянная. Слава Роду, открывается вовнутрь! — руки отодвинули Леру, приготовился…

— Погоди, погоди! Ты же не собираешься ее выламывать?

— Будет повод поставить стальную. Не боись, у Антисистемы есть свой небольшой магазинчик дверей, восстановят. Не первый случай…

Подошва кроссовка врезала чуть правее замка, но вместо сломанного язычка дверь слетела с ветхих петель целиком. Сергей ломанулся внутрь, исчезнув в соседней комнате. Лера боязливо перетупила порог, приговаривая:

— Ну вот, превышение скорости, кража со взломом, разбойное нападение. А обещал просто в ресторане посидеть. Хотя пирожные были ничего так. Бедный Сема, как еще жив с таким братом?

Лера прошла в комнату. Зрачки в который раз за день расширились, дыхание перехватило, из груди поднялся комок — Скорпион целовал Екатерину. Едва удержалась, перебарывая себя и сдерживая кучу слов на языке.

Сергей никого не целовал. Делал искусственное дыхание. Когда ворвался в зал, застал бывшую одноклассницу без сознания, бездыханную. Лицо было неестественно синее, словно покрытое холодом смерти, сердце не билось.

Сколько? Сколько времени прошло?

В этот холод словно была укрыта вся квартира. Темная атмосфера давила на плечи, на голову. Не было времени разбираться. Стоило запустить сердце, пока мозг не умер безвозвратно.

Сколько же все-таки времени без дыхания? Это не инфаркт и не инсульт, но почему сердце остановилось? Кто или что заставило?

— Сердце, сердце, бейся, бейся. — Шептали губы.

Пальцы делали массаж сердца, вминая грудную клетку. Делал искусственное дыхание, не обращая внимания на взгляды рыжей за спиной. Бил по щекам. — Дыши, дыши! Лера, вызывай скорую.

Энергия скопилась в пальцах. Импульс с установкой на жизнь вошел в сердце и солнечное сплетение, отдал часть своих резервов. Все равно, что несколько дней не сможет работать в ускоренном режиме, лишь бы Катюха жила.

— Давай чернявая, ты еще слишком молода, чтобы умереть.

Еще один импульс, более мощный и надежный, проник в сердце. Послышался неуверенный стук, за ним другой. Сердечная мышца заработала в нормальном режиме, отдохнув.

Катя открыла глаза. Грудь вздыбилась, как тонущий хватает воздуха, выныривая на поверхность. Глаза подернулись пеленой, заплакала, не в силах удержаться, обняла крепко-накрепко, дрожа всем телом.

— Скорая сейчас приедет, там вся посуда разбита, — появилась на пороге Лера и снова застала картину: она обнимала его слишком откровенно. Ревность вспыхнула пуще прежнего. — Ты… вы… — голос сорвался…

Скорпион повернул сонные глаза, выглядел пьяным, едва удерживался, чтобы не упасть в обморок. На второй импульс отдал все свои силы. Не мог даже говорить, прошептал:

— Лера… она… жи…я…

Тело обмякло, упал на спасенную. Катя ревела, не в силах остановиться. По рефлексу обхватила еще и ногами.

Терпение лопнуло. Не в силах совладать с собой, Лера, прикусив губу, бросилась прочь из квартиры. Глаза заполнились, но позволила себе разреветься только на улице, не замечая, как во двор въезжают машины милиции и скорой помощи.

— Так, проникновение на частную собственность, со взломом, разбойное нападение, изнасилование… хм…попытка изнасилования. — Привычно перечислил участковый, переступив через сломленную дверь и зайдя в зал.

— Так, маньяка в каталажку, бабу врачам. Хе, прямо средь бела дня. Совсем борзые стали. Что с народом творится?

Рослый парень лежал на рыдающей девушке, что в истерике не могла сказать и слова, лишь слезы градом лились по щекам и стекали на ковер. Картина выглядела вполне недвусмысленно. Что еще добавить? Факт преступления на лицо. Соседу благодарность за своевременное обращение к органам правопорядка.