Нартова Татьяна Янтарный волк

1.

Она смотрела на свою собственную картину так, словно впервые видела. И хотя девушка никогда не считала себя выдающейся художницей, но на сей раз она не могла не признать того, что вышло что-то необыкновенное.

Карина не очень-то верила во всякую ерунду типа перебегающих дорогу черных кошек или сглаженных булавок. Поэтому и сейчас сослалась на свой слишком живой ум и неуемную фантазию.

Она трудилась над этой картиной на протяжении полугода, почти каждый день вырисовывая мелкими штришками то голубое небо, то кроны деревьев. У девушки появилась даже своя любимая березка. Но до последнего момента ей и в голову не могло прийти, что среди переплетений листьев можно угадать очертания волка, оскалившегося на золотое солнце. Карина тряхнула непослушной гривой прямых темных волос, с раздражением подбирая их в высокий хвост. Давно собиралась отрезать и перекрасить. Но все окружающие, как один твердили девушке, что этого делать не стоит.

"И все-таки они не правы! Мне замечательно будет блондинкой. А лучше, если на фоне совсем светлых прядей будут мелькать золотистые. Тонкие, как ниточки… золотые", — Карина невольно улыбнулась, представив себя совершенно другой, обновленной. Ей никогда не составляло труда представить в деталях даже то, что никогда ранее не видела, выдумать любое существо. Пару раз она рисовала для своей подруги, увлеченной фэнтези, портреты эльфов, причем настолько реалистично, что та еще неделю ходила за художницей, доказывая, что нормальный человек не способен на абсолютно точное воспроизведение их облика. Такое ощущение, что она их живьем видела.

Карина отошла от мольберта, неотрывно глядя на свой шедевр и пытаясь списать увиденное на расшалившуюся фантазию. Но желтые кроны не собирались опровергать созданный образ и по-прежнему скалились зверем. Художница решительно протянула руку с кистью к мольберту, однако внутренний голос вдруг вскрикнул: "Нельзя! Он должен жить". И, не совсем понимая, что подсознание имело в виду, Карина не смогла ему противостоять.

Девушка тщательно укутала свое творение желтоватым брезентом, дабы солнечные лучи не повлияли на красоту созданной осени. Конечно, современные краски устойчивы к внешним воздействиям, но, как говориться, береженого бог бережет. Хотя него Карина не очень-то верила.

Девушка усмехнулась, ловя себя на очередном противоречии. В бога она не верит, а между тем не может не признавать, что есть что-то высшее, чем люди, чем весь этот мир. И что же это, если не бог?

— Действительно, что? — уже вслух произнесла Карина, в задумчивости опираясь на низкий подоконник. Огромное окно мастерской, выходило в небольшой садик. Только-только начали зацветать яблони, а абрикосы потихоньку роняли свои чуть розоватые лепестки на дорожки. Теплая, прогретая ярким весенним солнышком земля, неспешно покрывалась зеленым налетом трав.

Именно за это Карина ненавидела весну. Она завидовала тем проявлением радости и жизни, что все сильнее кричали о себе первыми птицами, укорачивающимися ночами и теплыми грозами. И, чтобы унять эту боль, она рисовала осень. Золотую, наполненную светом, не менее яркую и красочную, но более сдержанную. И последние годы такую родную и любимою Кариной.

Отойдя от окна, художница забралась с ногами в любимое старое кресло. Видимо, то самое высшее существо, создавая ее, допустило какую-то ошибку. Все вокруг жило полноценной жизнью, радуясь и любя, испытывая пробуждение новых желаний и надежд. И только Карина неизменно предпочитала отсиживаться в своей мастерской, увлеченно творя свой осенний мир.

И тут такая незадача… Художница досадливо закусила губу, срывая брезентовую оболочку с мольберта. И обмерла, едва пересиливая себя, чтобы не закричать от удивления: очертания волка пропали.

Столик в глубине зала был свободен. С утра здесь практически не было посетителей, они начинали появляться только к обеду. Карина не спеша принялась изучать меню, и, не успев просмотреть пару строк, почувствовала на себе взгляд темных глаз хозяина заведения.

Оторвав взгляд от меню, она обернулась, чтобы его поприветствовать. Ник, как всегда был в своем репертуаре, предпочитая лично следить за всем происходящим в его заведении.

Девушка страшно завидовала парню всю свою сознательную жизнь. Они выросли в одном дворе и учились в одном классе. Никита уже тогда отличался от остальных сверстников необычайно взрослым взглядом на жизнь. Возможно, поэтому уже в двадцать четыре года он смог, окончив институт, открыть собственное кафе. Пока приятель делал свою карьеру, Карину делали ее родители. И это был только первый пункт в списке поводов для зависти Никите. Парень умел играть на многих музыкальных инструментах, и, учитывая полное отсутствие у девушки музыкального слуха, не было ничего удивительного в том, что это обстоятельство вошло в список. Еще Никита был свободен, как птица, вовремя сбежав от своих родственников на отдельную жилплощадь. Но больше всего художницу добивало то, что друг имел приятный голос и незаурядную внешность. Причем это был уже не просто "пунктик", а целая статья, которая доводила порой до отчаяния.

"Зачем парню красота?" — не раз задавалась Карина вопросом и отвечала совершенно однозначно: "Незачем". Первое время внешность Никиты доставляла девушке эстетическое наслаждение, как тонкая фарфоровая ваза или золотое кольцо на пальце. Постепенно эти ощущения притупились, и теперь Карина редко заглядывалась на друга, не меняя, однако, своего мнения о том, что мужская красота сильно портит нервы девушкам. Хорошо хоть Никита этого не знал.

— Привет, Карина! По какому поводу решила зайти? — усаживаясь напротив художницы, начал он расспрос.

— Почему ты думаешь, что мне нужен повод? — хитро улыбнулась художница.

— Потому что просто так ты никогда ко мне не заходишь. Значит, есть проблемы? Да, может, выпьешь кофе?

— Отвечаю с конца, — подстраиваясь под необычную манеру собеседника высказывать мысли, улыбнулась девушка, — Кофе буду. Желательно…

— Знаю-знаю! — замахал руками Никита, — горячий, без молока, с пряностями и маленьким медовым пирожным. А как насчет всего остального?

— Перемен нет.

— А почему так грустно?

— А чему тут радоваться? — пожала плечами Карина, — Я стою на земле, она крутиться, а я не сделала ни шагу вперед. Эта статика меня добивает. Все одно и то же, изо дня в день. Я не развиваюсь ни как творческая личность, ни как личность вообще.

— Но разве ты не занимаешься своими картинами? — удивился парень.

— Занимаюсь. И это единственное, что спасает меня от полного хаоса в голове. Весна, знаешь ли, не самое удачное время, чтобы расставлять все по полочкам. А именно этого мне сейчас больше всего хочется. И перемен.

— Перемен? Ну это не ново. Кажется, только ленивый не цитировал Цоя.

— Причем здесь "Кино"? Я также свободно могу процитировать кого угодно, но смысл от этого не меняется. Мне хочется чего-то нового, что вывело бы мою жизнь… существование на новый уровень.

Ник невольно вздохнул, услышав последнюю поправку подруги. Он четко понимал разницу между случайно произнесенным словом и тщательно подобранным. И данный подбор его не радовал. Карина всегда была ему симпатична, хотя парень считал, что у нее слишком много тараканов в голове для одного достаточно хрупкого человека.

— И чего же хочет моя бывшая одноклассница? — подзывая пальцем официанта, поинтересовался Никита. Тот, выслушав указания начальства, поспешно ушел за заказом.

— Не знаю. Но ничего такого сверхъестественного точно. Мне нужна цель, новое занятие. Мне иногда кажется, что я не совсем то, чем хочу быть.

— Несоответствие внешнего образа внутреннему содержанию? Это проблема всего слабого пола. Вы вечно недовольны своим видом и всегда стремитесь к совершенству. Так что не переживай, это явление проходящее. Вот выпадут у тебя зубы, начнет все болеть, а спина перестанет гнуться, и все твои мысли будут лишь о том, как бы от этого избавиться, а на внешность уже будет плевать.

— Спасибо, Ник, утешил! — хмыкнула Карина, — У меня такое ощущение, что я просто не доживу до такого "замечательного" состояния.

— Брось. Лучше попробуй вот это, — снимая с подноса две чашки кофе и целую горку из золотисто-коричневых роз, прервал собеседницу парень, — Я назвал эту прелесть "Золотая сказка". Правда, на сказку это не очень похоже, но зато по вкусу весьма приятно.

— Надеюсь, ты не облил обычные цветы глазурью? Я как-то не очень люблю траву.

— Обижаешь. Это чистейший шоколад, сам вырезал. Всю ночь сидел и лепил их, — для убедительности хрупая первой розочкой, произнес Никита, — И, кстати, ты еще на один вопрос не дала ответа.

— Да, — словно вспомнив, что пришла не ради экзотической выпечки, протянула Карина, — Я закончила свою "Осень".

— Отлично, я как-нибудь навещу тебя, посмотрю, во что превратились карандашные наброски, больше напоминающие случайное сплетение кривых линий. Ладно-ладно, не обижайся. Просто для непосвященного они выглядят не слишком понятно. Зато твои картины — это действительно красиво. Очень. А что там с твоей "Осенью"?

Художница даже не удивилась проницательности друга. Уже по ее тону тот понял, что с картиной действительно "что-то" произошло.

— Понимаешь, я вчера обнаружила, что листья берез по очертаниям напоминают волка. Представляешь, какая чушь? Вроде ветки, как ветки, желтые листочки. А взглянешь внимательнее, так там настоящая фигура зверя. Конечно, это может быть мое воображение. Я уже поверила в это, когда второй раз на картину посмотрела и никакого волка там не обнаружила. Но сегодня утром я увидела его снова…

— Интересно. Ты меня прямо заинтриговала, — задумчиво произнес Никита, покусывая кончик ложки, — А почему ты считаешь, что очертания волчьи, а не, например, собачьи или медвежьи?

— Просто я не думаю, что медведи могут выть. А зверь там точно на луну воет. Морда поднята вверх, а сам сидит. И на собаку не похоже, слишком крупная.

— Да уж… Ладно, если ты доела, пойдем к тебе. Я лично во всю эту ерунду не верю, но, думаю, стоит самому посмотреть.

Никита первым встал, направляясь к выходу. Ему было не о чем беспокоиться: все работники кафе были людьми, не единожды проверенными в сложных жизненных ситуациях. Что-что, а времени и сил на подборку кадров парень не пожалел. Поэтому, как только они с художницей двинулись к выходу, к нему поспешил главный кондитер.

— Тебя сегодня ждать? — напрямую спросил он, вытирая руки от муки.

— Думаю, нет. Так что придется тебе без меня тут похозяйничать.

— Хорошо, Ник. Никаких особых распоряжений не будет?

— Нет. Все, как всегда…

— Хорошо, — отозвался подчиненный и зашагал обратно на кухню. Ему еще предстояло продержаться у плиты восемь часов до конца рабочего дня.

Когда Карина вела Никиту в мастерскую, у нее было такое чувство, что все виденное сегодня утром — не более чем какой-то странный сон. И как только она еще раз взглянет на картину, никаких намеков на очертания волка там не будет.

— Ник, ты мне веришь? — резко развернувшись посреди лестницы, спросила девушка, — Я хотела сказать, не считаешь ли ты, что это всего лишь мои выдумки?

— Конечно, ты всегда отличалась развитой фантазией, но с таким выражение лица обычно не шутят.

— Это с каким же, интересно? — подозрительно уточнила Карина.

— Растерянности и беспомощности, — сразу посерьезнел парень.

— Пойдем, — бросила художница через плечо открывая двери мастерской. Посреди творческого беспорядка одиноко стоял мольберт, накрытый от посторонних глаз брезентом. Карина первой медленно подошла к своему творению. Прежнее спокойствие оставило ее. Конечно, если среди березовой листвы не окажется оскаленной пасти, ее бывший одноклассник всего лишь пожмет плечами, списывая все на живой ум художницы. Но Карина боялась и одновременно хотела того, чтобы волк все-таки был, и чтобы Никита его тоже увидел.

Девушка дрожащими руками сорвала с полотна чехол и отошла немного назад, позволяя парню подробнее рассмотреть стройные стволы берез и голубое небо над ними. Она так и не нашла в себе сил даже мельком взглянуть на свое последнее творение.

— Ты права, — после нескольких секунд молчания произнес друг.

— В чем? — надтреснутым голосом спросила художница.

— Он там. И это не просто обман зрения. Как только ты смогла такое нарисовать? Это даже специально не у каждого получится.

Девушка, наконец, подняла глаза, встретившись с восхищенно-испуганным взглядом Ника. Стараясь не выдавать бурливших внутри эмоций, она медленно повернулась к холсту и застыла, не в силах отвести взгляда. На нее уже смотрел не просто образ, созданный случайным переплетением ветвей. Казалось, что листья, складывающиеся в очертания зверя потемнели, точнее, приобрели иной оттенок. Но этого просто не могло быть!

— Он изменился.

— В каком смысле? — удивился парень.

— Он стал четче и словно посерел.

— Карина, если бы я знал тебе похуже, я мог бы подумать, что ты меня разыгрываешь. Даже если краска и поменяла цвет, она не могла этого сделать так быстро. Знаешь что? Отдай мне ее.

— Не могу, — замотала девушка головой.

— Почему?

— Я не знаю, как тебе объяснить, но мне кажется, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Это моя картина, и мне нельзя ее кому-либо отдавать, — из глаз Карины полились слезы.

— Брось, это же всего-навсего рисунок! Ты можешь при желании еще подобное изобразить! — закатывая глаза, произнес Никита, но художница оставалась непреклонной, — Ладно. Тогда переезжай ко мне вместе с картиной.

— Зачем? — не поняла девушка, понимая смысла сделанного приятелем предложения. Ник снисходительно улыбнулся, кладя руки на ее плечи:

— Мне просто стало любопытно, чем все это закончится. Если верить фантастике, подобные твари рано или поздно вылезают из потустороннего мира, чтобы убить незадачливого владельца. Вот я заодно и проверю, насколько они правы.

— Это не шутки, Ник. Мне правда страшно. Еще вчера я искренне верила, что психически здорова. Сегодня утром, — что это проделки моего воображения. А сейчас мне кажется, что волк — не просто случайность. Да и насчет переезда надо подумать. Родители будут против, к тому же, мне не хочется тебя обременять.

— Не обременишь, можешь быть спокойна по этому поводу. Я только рад буду еще одному человеку в моем доме, кроме отражения в зеркале. А родители… Ты давно совершеннолетняя, взрослая женщина. Так что у тебя есть полное право жить там, где хочешь.

— Хорошо, Ник, — Карина последний раз всхлипнула, — я позвоню тебе, если решу погостить.

Парень неодобрительно пожал плечами, но настаивать не стал. И на том спасибо. Проводив его до выхода, художница попыталась улыбнуться, но лишь громко шмыгнула носом и отвернулась, так и не сказав Нику: "До свидания". В душе что-то тревожно зашевелилось, заворочалось холодным обломком камня, еще не согретым в теплых руках. А потом на плечи легла чья-то невесомая ладонь. Карина даже ойкнула от неожиданности, развернувшись кругом.

— И помни, ты все всегда можешь на меня положиться! — произнес друг, стоящий в проеме двери. И, повернувшись спиной, быстро исчез из ее дома.

— Возьму на заметку, — вяло подумала художница, одновременно почувствовав, как холодный камень уже не жжет своим льдом ее внутренности.

2.

Карина мрачно смотрела, как беспощадный дождь за окном хлещет по дорогам, деревьям и зданиям, неожиданно сильный и свирепый. Уже неделю она жила у Никиты, однако, вместо успокоения к ней все чаще приходила тревога. Рисунок на картине становился с каждым днем все отчетливее, все яснее. Волк завывал в ушах девушки все тоскливее. Несколько раз она просыпалась от кошмаров и не могла уснуть.

И дело было вовсе не в том странном звере, что появлялся в этих кошмарах, громко рычал, словно зовя Карину. Просто на этот раз она пошла ему на встречу. И сердце ее было переполнено не страхом, а радостью. Девушка до сих пор видела свой сон в мельчайших подробностях. И мрачную поляну, усаженную кривыми соснами, и темноту, перемежающуюся с ярким блеском луны. И громадного, подавляющего своей мощью и силой хищника, казавшегося в серебряных лучах отчего-то золотым.

Она очнулась от собственных судорожных всхлипываний и долго не могла прийти в себя. Просторная кровать казалась стала больше в разы, коридор — длиннее на километры. Девушка добралась до комнаты Ника и растолкала спящего парня. Он сонно протер глаза, прежде чем включить настольную лампу и обеспокоено поинтересовался:

— Что с тобой?

— Я не могу больше жить… — неожиданно поняла художница, — Если он не придет за мной, я не смогу так больше жить. Мне нужно счастье, яркое, как осенние листья, ласковое, как солнце… Мне нужна свобода. Я видела ее, во сне.

— Погоди, тебе опять снился кошмар? — еще не совсем придя в себя, уточнил парень. Карина лишь слабо кивнула.

— Скажи, ты видишь хоть какие-то изменения на картине? Что ты чувствуешь, скажи? — зачастила она срывающимся голосом.

— Пожалуй, волк… стал четче, — попытался соврать Никита.

— Что, что в нем изменилось?

— Ну, краска стала темнее.

— Нет! — вскричала девушка, вскакивая с кровати друга, — Это все не то! Скажи честно, что ты ничего не видишь, что ты просто обманываешь, жалеешь меня. Никита, я схожу с ума? Я ненормальная? Признайся, пожалуйста.

— Тебе надо отдохнуть, — мрачно глядя на метания подруги, произнес парень.

— Я не хочу отдыхать! Я не устала! Мне не нужна еда, сон, мне нужно счастье… свобода, воздух. Я задыхаюсь от этой проклятой весны, она душит меня, заставляет, словно крота зарыться в землю. Я хочу просто уйти от всего этого, хочу настоящего творчества, когда можно смеяться от счастья, а не мило улыбаться.

— Карина, это не нами придумано. В конце концов, тебя никто не заставляет заниматься пейзажами, ты можешь выбрать другой стиль. Займись, в конце концов, серьезной работой. Как говорит мой отец: "Все глупые мысли от безделья", — и я с ним полностью согласен. Стоить тебе начать работать и станет совсем не до того, чтобы вести философские беседы: жить или не жить.

— Я думала, ты меня поймешь, — с горечью произнесла Карина, — Но, видимо, ты такой же, как и все. Ты можешь спокойно находиться в своих условных рамках, держишься за них и боишься даже нос высунуть наружу. А может, просто не хочешь. Наверное, мне надо уехать.

— Погоди, Карина, — Никита вынырнул из-под одеяла, хватая подругу в охапку, — Так дела не делаются. Во-первых, тебя никто отсюда не выгоняет. Во-вторых, если ты думаешь, что своим возвращением домой ты улучшишь положение, то глубоко ошибаешься. Если тебе пришлось долго доказывать мне, что рисунок на твоем произведении меняется, почему ты считаешь, что твоим родителям или еще кому-то это сделать будет проще? А одна ты не сможешь сейчас оставаться. Тебе нужен кто-то, кто хотя бы выслушает тебя. Я не вижу изменений, но ведь их видишь ты. Я считаю, что если один человек способен увидеть птицу в облаке, а другой нет, это не значит, что вообще нельзя увидеть ее там. Если кто-то искренне верит в Бога или дьявола — это его право. Я — нет. Но это же не значит, что они не правы. А, может, как раз наоборот — Бог есть и есть дьявол, и ангелы с демонами. Я прошу тебя, Карина, подожди хотя бы пару дней, до выходных. Мне кажется, что этот мир способен еще преподнести свои сюрпризы.

Она согласилась и теперь сидела на подоконнике, мрачно вглядываясь в горизонт, закрытый ливнем, словно полупрозрачным занавесом. Капли барабанили по стеклу, где-то гремел гром, небо прорезалось короткими ветвистыми молниями. Девушку совершенно не тянуло смотреть на все это. Из-под деревянной, уже достаточно старой рамы нещадно дуло, и у Карины начала болеть спина. Сейчас бы она предпочла, что угодно, но только не сидеть здесь, глядя на серое небо, на мокрые дороги, по которым текут ручьи-слезы. Карина оторвала взгляд от пейзажа за стеклом, с той же пустотой переведя его на пол. Возможно, Никита был прав в одном — ей надо что-то делать. Конечно, художница не принимала того утверждения, что все лишние мысли от безделья. Но просто сидеть целый день, пялясь в одну точку, она не собиралась.

Девушка решительно встала и, быстро переодевшись, отправилась на окраину города. Там, за сплошной пеленой дождя жила в старом многоэтажном доме ее подруга — Зоечка. И где-то там, возможно, ее ждало долгожданное облегчение.

Небо разверзлось молниями, словно протестуя против такой наглости. Как это так, какой-то человечишка решил вылезти из своего укрытия и предстать пред разъяренными очами стихии.

— А вот так! — едва удержавшись, чтобы не показать язык строптивым небесам, хмыкнула художница, садясь в машину.

Дорога до двухкомнатной квартиры Зои заняла намного больше времени, чем обычно. Несмотря на то, что "дворники" честно отрабатывали свое дело, стекло было постоянно залито водой. Вода хлюпала снаружи и, казалось, вот-вот прольется внутрь. Карина даже хотела повернуть обратно, залезть под одеяло в доме Никиты или, бросив все, ринуться к себе в мастерскую, отделанную таким живым и светлым деревом.

Но стоило девушке представить, как тихо воет в ее голове волк, как она с новой силой давила на педаль газа, пытаясь выжать из своей новой машинки максимум. Это была настоящая гонка через мокрые, грязные улицы. Девушке слышалось ясное дыхание преследовавшего ее зверя — громадного, с густой желтоватой шерстью. Остатки сна полностью выветрились из головы Карины, и теперь она видела в янтарных глазах хищника не мольбу или тоску, а насмешку над ней. Еще несколько километров автомобиль исправно петлял по дворам, а потом резко остановился рядом с кирпичной многоэтажкой.

Под козырьком столпилось около десятка человек, оказавшихся на улице в неподходящий момент или просто не пожелавшие продолжать путь по глубоким лужам. Карина вбежала в знакомый подъезд, складывая слишком тугой зонт. Противная штуковина, словно легендарная птица-Феникс, вновь и вновь раскрывалась в ее руках. Примерно через минуту девушка все-таки победила его, превратив в более компактную трость.

Лифт, скрипя всеми своими частями, медленно раскрылся на первом этаже. Единственная лампочка разгоняла тьму внутри, но настроение затхлого склепа разрушить не могла. Поднимаясь вверх на последний этаж, девушка обдумывала слова, которые она скажет Зое. Ей нужен был хотя бы еще один свидетель того, что она не сошла с ума. Но говорить о странностях своей новой картины было никак нельзя. Если Карина, и правда, видит волка среди листвы, обязательно должен быть кто-то, кто также его заметит. Но если это так, еще не известно, что станет страшнее: реальное существование волка или помешательство художницы.

Зайти к Зое можно было в любое время дня и ночи. Она относилась к тем людям, у которых не только в работе, но и в жизни "скользящий график". И хотя ей стукнуло уже тридцать лет, Зоя оставалась настоящим ребенком, скрывающимся во взрослом теле. Может поэтому она с удовольствием работала с малышами, обучая их танцам. Карина пару раз была у нее в студии, наблюдала за тем, как та ловко, даже шутя, управляется с непоседливыми мальчишками и девчонками. Потом к ней приходили высокие парни и девушки пятнадцати-семнадцати лет, и Зойка немедленно превращалась в такого же ершистого сорванца, как и они. Поэтому стоя у дверей ее квартиры, Карина ни секунды не сомневалась, что подруга просто обязана увидеть волка.

После минутной трели звонка, дверь распахнулась, и будто ураган снес Карину в прихожую.

— Давай, давай, проходи! — без лишних приветствий начала с порога хозяйка, все еще обнимая гостью за плечи, — Как ты похудела, мать, я тебя в глазок и не узнала.

— Да уж не тоньше твоего Павлика буду, — стягивая сапог, пробормотала Карина, — Он, кстати, ходит еще?

— Ага, — Зоя унеслась в направлении кухни. Раздался характерный стук чайника о решетку газовой плиты, — Ты что будешь: чай или кофе?

— А еще варианты есть? — отлично зная подругу, вместо ответа уточнила художница. Второй сапог с усилием соскочил с ноги, шаркнув каблуком по полу. Едва разогнувшись (все-таки сказалось долгое сидение на подоконнике), Карина прошла в просторную кухню с двумя телевизорами. Иногда девушку просто поражало как можно вообще жить при постоянном шуме. Если Зоя не смотрела один из четырех своих телевизоров, то она либо включала музыкальный центр, либо допотопное, но еще живое радио. Вот и сейчас в кухне царила какофония звуков. Маленький "Панасоник" транслировал то ли первую, то ли двухсотую серию отечественного мыла. Цветной красавец под потолком с плоским экраном вещал о погоде в столице, а где-то далеко в спальне пела очередная звезда сцены. Как Зоя смогла услышать звонок в дверь было непонятно, а то, что она кромсала свежий рулет, слушала Карину и два телевизора, не сбиваясь при этом с мысли, совсем уже выходило за рамки человеческого понимания.

— Может, ты хоть одни телевизор выключишь? Тебе-то все это привычно, а я саму себя не слышу, — заметила Карина.

— А, извини! — Зоя привычно схватила сразу два пульта с небольшой полочки над кухонным столом и, даже не целясь, заставила погаснуть оба источника звука. Прямо как заправский ковбой, — Что касается других вариантов, то могу предложить водку, пиво, коньяк, вино, мартини и несколько видов коктейлей. Но, судя по твоему виду, тебе нужен чистый спирт.

— Неужели все так плохо?

— Нет. Хуже. Опять весна?

— Весна, — усмехнулась гостья, — И все же, пожалуй, спирт мне не надо. Я за рулем. А вот твой отвар на травах был бы очень кстати. Весна, Зоя — это самое страшное для меня время, причем чем дальше, тем страшнее.

— Это авитаминоз! — подняв палец вверх, изрекла подруга, — Так что тебе сейчас не мой отвар пойдет на пользу, а свежие овощи, фрукты и соки. Да, у меня есть твой любимый яблочный. Помнишь, из того сорта, как же его…

— Неважно, — покончила с умственными потугами Зои художница. Та тут же расслабилась, словно с нее сняли громадный груз. Только не хватало забивать себе голову всякими мелочами, — Я картину новую написала, хотела тебя в гости пригласить. Э… То есть к Нику в гости.

— Погоди, — осторожно раскладывая кусочки рулета на фарфоровую тарелочку, остановила Карину девушка, — Этот тот Ник, который кафе владеет? Красавчик, когда-то сидевший с тобой за одной партой?

— Он самый. Я к нему на время жить переехала. Нет-нет, это совершенно не то, о чем ты подумала.

Зоя усмехнулась, прищурив глаза. Но гостья замахала руками так честно, что она в конце концов выдала:

— Точно?

— Точно. Не спрашивай, зачем я это сделала. Но он пригласил, а я не отказалась. Насколько я помню, ты так не раз делала.

— Да, но в моем случае это было простое увлечение. А вот ты, насколько я помню, достаточно долго была тихой поклонницей этого самого Никиты. И после еще утверждаешь, что просто решила у него погостить.

— Ну, да. Он живет один, а мне необходимо было на время исчезнуть из дома, сменить обстановку. Вот и предложил переехать к нему.

— И давно ты веришь в такую чушь? Держу пари, что твой бывший одноклассник сказал тебе что-то вроде: "Приезжай, а то мне надоело жить с одним человеком в зеркале!".

Карина почувствовала, как краска расползается по ее лицу. Приблизительно так Никита и выразился. От этого доводы подруги выглядели еще убедительнее. Зоя с ленцой опустилась на стул, поправляя ногтем сдвинувшийся кружочек рулета. Она принадлежала к числу тех людей (возможно, счастливых), которые никогда не воспринимали противоположный пол как причину для бессонницы и глупых поступков. Хотя временами казалось что вот, наконец, нашелся достойный ее слез и переживаний мужчина, красивый как снаружи, так и внутри, но… Недолго погуляв с таким вот "удачным экземпляром", поохав и поахав, Зоя молча уходила от него без объяснения причин. Все проходило у этой женщины легко, словно сама жизнь была не более чем волшебным танцем, в котором всегда можно сделать любое движение а при желании и повторить его. Карина отчасти завидовала ей, но воспринимала все серьезно.

— Ты уверена, что Ник такой же, как и остальные? — осторожно спросила Карина. Чайник на плите закипел, так что на несколько секунд все звуки кроме бульканья наливаемой в чашки воды смолкли.

— Слушай, Карин, а что, собственно такого необычного в твоем рестораторе, а? Если у него нормальная ориентация и хоть одна извилина в мозгу, то он не мог поступить иначе. Он же не железный — видеть рядом с собой привлекательную девушку и не думать о сексе.

— Зойка… А может он правда, никаких видов на меня не имеет. Ты что, на каждого встречного смотришь именно так? — не выдержала Карина, — И, вообще, я сейчас не слишком подходящий объект для домогательств. Да и дело не в Нике. Я тебе говорю о картине. Когда ты сможешь приехать посмотреть ее?

— Когда тебе будет угодно, — отставляя почти пустую кружку, произнесла Зоя, — Ты же знаешь, я всегда свободна для новых впечатлений. Только вот понять не могу, неужели ты из-за такой ерунды приехала ко мне по такой скверной погоде? Учитывая, что последний раз я видела тебя на улице месяц назад, это не просто картина. Выкладывай, в чем проблема?

— Мне просто надо знать твое мнение о моей работе, не более того. У нас с Ником мнения разошлись, вот я и хочу проверить, кто прав. Пока ничего подробнее пояснять не буду, и не проси. Иначе честного судейства просто не выйдет.

— Значит, я буду судьей? Отлично. Парикмахером я была, в школе преподавала, в дворниках неделю проходила. А вот судьей никогда быть не доводилось. Думаю, стоит попробовать.

— Вот и отлично, — улыбнулась Карина, — Тогда жду тебя завтра, примерно к часу дня. Согласна?

— Так точно, — Зоя не менее бодро проводила гостью, чем встретила.

На выходе из Зойкиного подъезда Карину окликнул звонкий голос:

— Тетенька, — мальчик дернул художницу за рукав, — Это не ваше?

Карина обернулась и едва не обмерла. Паренек едва доставал ей до плеча, толстовка с капюшоном висела на подростке мешком, лицо "украшал" зелено-желтый синяк. В руках он держал золотую цепочку с малюсеньким кулоном в виде подковки. Талисман на счастье нелепо сверкал всеми оттенками белого и желтого на перепачканной ладошке паренька.

— Кажется, у вас цепочка порвалась, и упала. Я хотел было вас догнать сразу, но вы уже в квартиру вошли.

— Ты… — Карина на мгновение замолкла, с жалостью окидывая его взглядом от дырявых кроссовок до вихрастой макушки, — Где живешь?

— Да тут, — бесхитростно махнул мальчишка куда-то в сторону гаражей, установленных во дворе дома, — в сарае. Но это пока, потом я денег накоплю и обязательно себе дом куплю. А зачем вы спрашиваете?

В голубых глазах оборванца мелькнуло недоверие. Он был еще слишком молод, чтобы окончательно зачерстветь душой. Слишком мал, чтобы оставить глупые мечты. Но и слишком беден, чтобы не смотреть сейчас на Карину голодными глазами. Она сейчас же опустила взгляд, пробормотав:

— Просто так.

— Так это ваша цепочка? — не отстал мальчишка. Карине очень захотелось ответить: "Нет!", — но она только тихо пробормотала:

— Да, моя. Спасибо тебе, что нашел. Вот, держи, — художница полезла в сумку, дрожащими пальцами выуживая из нее деньги, — За честность.

— Обижаете! — отшатнулся от нее оборванец, — Я ж из лучших побуждений!

— Прости, я не хотела, — окончательно смешавшись, почти прошептала девушка, — Тогда хотя бы скажи, как зовут такого замечательного парня?

— Кузьма, — мрачно отозвался спаситель украшения, но в его голосе уже начинающем потихоньку ломаться были слышны довольные нотки.

— Кузя?! — удивленно переспросила девушка, даже краска к лицу перестала приливать от удивления, — имя-то какое классное!

— Имя, как имя, — пожал плечами мальчишка, — Вы цепочку брать будете или как?

Карина молча приняла из рук паренька свой браслет. Кузя повернулся к ней спиной, посчитав свой долг выполненным. Девушка годилась бы ему в старшие сестры, но между ними лежала пропасть. И оборванец отлично понимал, что эту богатую растеряху вовсе не волновало ни его имя, ни то, ел он сегодня или нет. Судя по тому, как она отнеслась к золотой бирюльке, подобных вещиц у нее было много. Кузьма давно привык к своему положению и временами даже гордился своей свободой. Родители его погибли, когда мальчику было около десяти лет, оставшиеся родственники не пожелали забрать к себе.

Однако, через год объявилась двоюродная тетка, которую нашли органы опеки и отдали ей племянника на воспитание. Но в глухом селе жить стало еще хуже, чем в детском доме. Тетка забывала о нем, часто пила, в доме никогда не было даже лишнего куска хлеба, а однажды и вовсе родственница объявила: "Лучше б ты вместе с родителями помер!". Кузьма и решил убежать. Город встретил его высоченными домами, еще большим голодом и неустроенностью. Попавшиеся на пути бездомные приняли его, как родного. Но за подобную благотворительность мальчишке приходилось таскать продукты с прилавков, а потом и вовсе кошельки и сумки.

А в этот раз Кузьму как что-то толкнуло, и вместо того, чтобы схватить цепочку и удрать с ней, он около часа просидел под дверью чужой квартиры, а теперь чувствовал себя униженным.

— Погоди! — теперь уже художница придержала паренька за рукав, — Я не могу тебя просто так отпустить. Мне в жизни не часто такие люди, как ты попадаются.

"Да уж не удивительно. Не пристало богатеньким цыпочкам с помойкой рядом стоять!" — подумал про себя Кузя, резко выдергивая руку из цепкого захвата тонких пальчиков. Девушка не стала удерживать, по инерции поглаживая оборванца по плечу. Тетка никогда не ласкала его, даже наоборот, старалась щедро раздавать подзатыльники. Возможно, будь она родной сестрой отца или матери, все было бы иначе. Хотя и в это Кузя не слишком-то верил.

— Что вам от меня надо?

— Я понимаю, что тебя напрягает подобное обращение. Но мне бы хотелось… пригласить тебя в гости.

— Зачем вам все это? — неожиданно серьезно задал вопрос паренек. Карина задумчиво вздохнула, пытаясь подобрать щадящие самолюбие мальчика слова. В конце концов, не говорить же ему, что ей просто стало его жалко? Еще обидится и тогда пиши пропало. А просвечивающиеся, казалось, даже через несколько слоев одежды, ребра вызывали сильнейший приступ жалости. Кузьма ждал ответа, внимательно глядя на нее. И вдруг ее осенило.

— Дело в том, что я художник, а у тебя очень интересная внешность.

Девушка смотрела на Кузю, воображение ее уже прикидывало, как мог бы падать свет на его портрете, во что он должен быть одет, вырисовывая перед ней мельчайшие детали. Глубокие, светлые глаза придавали ему выражение практически ангельское, однако резкие черты лица, встопорщенные темные волосы и совсем не по-детски сдвинутые брови могли свидетельствовать о непростой жизни оборванца.

— Да? — скептически хмыкнул Кузя, — И чем же она интересна: синяком под глазом или грязью на челюсти?

— У тебя правильные черты лица, прямой нос, красивые брови, форма лица топориком, — констатировала Карина, садясь на ступеньку и пачкая свою светлую куртку.

— Скажите еще "тяпкой"! — фыркнул оборванец.

— Нет, "тяпкой" — это у меня спросонья. А топориком, значит с высокими скулами и несколько суженной нижней частью лица. Есть лица круглые, когда и подбородок широкий и скулы не так ярко выражены, а тут лицо овальное, но не слишком вытянутое. Честно говоря, это мой любимый тип лица.

— "Топориком" — засмеялся паренек, незаметно для себя усаживаясь рядом с Кариной, — Ладно, буду вашим гостем!

— Не вашим, только, а твоим. Карина, — протянула художница руку. Кузьма некоторое время таращился на протянутую ладонь, совершенно не понимая, как такая особа не побоялась тронуть его. Однако от рукопожатия не отказался, еще больше удивляясь тому, что после него девушка не стала доставать платок, чтобы вытереть пальцы.

3.

Карина подумала о том, как отнесется Никита к ее поступку лишь у входной двери. И только потому, что она оказалась заперта изнутри, а не снаружи. Пока девушка ехала в машине, обмениваясь ничего не значащими фразами с новым знакомым, ей даже в голову не пришла подобная мысль. А вот сейчас, когда дрожащие пальцы нашаривали кнопочку звонка, ей стало не по себе. Мало того, что сама навязалась к другу в гости (хотя Никита первый предложил пожить у него, но этого Карина не вспомнила), так еще и какого-то бродягу приволокла к нему в квартиру. По идее ничто не мешало ей поехать к себе домой, но отчего-то художница предпочла отправиться именно к Нику. И теперь искренне об этом жалела.

Особенно, когда дверь все-таки распахнулась, и на пороге обнаружился дошедший до нервного тика друг:

— Ну и где тебя носило? — подозрительно спокойным голосом спросил парень.

— Я к Зое ездила. Помнишь, я тебе о ней рассказывала…

— А записку ты не могла оставить? Я приезжаю с работы за ключами от склада, а тебя нет дома, машина тоже пропала. Что я мог подумать? Мало ли что тебе в голову взбредет. Судя по вчерашнему было трудно предсказать твои дальнейшие действия. Ты хоть понимаешь, как я волновался?!

— Не-а, — честно мотнула головой художница, наконец-то понимая, что Никита не злится на нее, а даже наоборот, переживает за ее жизнь и здоровье. Правда, на смену страху пришел не менее жуткий стыд. Тишину между друзьями нарушил маячивший до сего момента за спиной Карины мальчишка:

— Зрасьте.

— Привет, — без всякого выражения ответил Никита, продолжая прожигать взглядом подругу, — Это кто?

— А… это Кузя. Он мне сегодня задорово помог. Может, впустишь нас?

— Конечно, — отстранился от косяка парень, — Только ты должна мне все объяснить: зачем ты помчалась к Зое, и где откопало это чудо.

— Он моя новая художественная находка, — встала на защиту оборванца девушка, — Я собираюсь рисовать его портрет.

— Ага. И давно ты это решила? — в голосе Никиты ясно читался сарказм. Карина расстегивала сапог, поэтому не сразу ответила:

— Как нашла, так и решила. И вообще, если тебе не нравится моя идея, я могу вернуться к себе в мастерскую и тебе не мешать. Я и так тебе целую неделю испоганила.

— Иди сюда, — друг подхватил ее под локоть, вталкивая в небольшое пространство кухни, — Если ты считаешь, что испортила мне жизнь, то это не так. Было бы гораздо хуже, если бы ты с ума сошла, сидя у себя дома. Карина, неужели до тебя еще не дошло, что я все сделаю, чтобы помочь тебе? И то, что ты притащила этого "натурщика", это хорошо. Возможно, новая работа отвлечет тебя от глупостей, а большего мне и не надо, да и тебе тоже.

— Простите, что мешаю вашему разговору, но может у вас найдется что-нибудь поесть? — в кухню, подобно речному угрю, просочился Кузя. Ребята одновременно повернули головы, с удивлением уставившись на мальчишку и пропуская мимо ушей его реплику.

— Как тебя зовут? — первым вышел из ступора Ник.

— Кузьма.

— Вот что, Кузьма. Прежде чем садиться за стол, сходи-ка ты в ванну. Я пока поищу тебе свежие вещи. Надеюсь, как пользоваться туалетом, ты знаешь, — с улыбкой добавил парень. Кузя не менее едко хмыкнул, всем своим видом показывая, что отлично справится и исчез в коридоре. Ник проводил его взглядом, обернувшись к Карине:

— Ну, теперь рассказывай, дорогая, как ты до такой жизни докатилась.

Примерно полчаса заняли у Карины на то, чтобы выложить парню все события сегодняшнего утра. Он внимательно слушал, не перебивая, и сосредоточено готовя омлет. Карина взялась помогать, нарезая зелень. Глядя на это Никита помрачнел, но нож не отобрал. Карина с первых дней их знакомства в школе казалось Нику кем-то вроде хрупкой хрустальной розы, которою так и хочется поставить на солнце, чтобы она засверкала радужными бликами, и в то же время ее даже боязно взять в руки.

Девушка ко всему относилась слишком серьезно, кропотливо выкапывая в себе новые недостатки, а в жизни очередное подтверждение несправедливости. Вот и историю с волком Никита воспринимал не иначе, как очередной повод пострадать. И если уж сама Карина привела в дом этого Кузю, значит она сама забросила идею о странном поведении картины, и скоро в ее глазах снова могут засверкать счастливые огни. Теперь главной задачей Никиты было ни жестом, ни фразой не напоминать о волке.

— М-да. Все это конечно хорошо, но что дальше ты намерена делать? Пока ты будешь рисовать его портрет, парня мы отсюда никуда не отпустим. Уже то, что он отдал тебе цепочку, а не оставил ее себе доказывает, что в нем сохранилась совесть. Но когда портрет будет окончен, куда ты его денешь? Или ты собираешься снова выбросить его на улицу, откуда взяла?

— И после этого ты говоришь, что я сумасшедшая! Конечно, я не собираюсь выкидывать Кузю на улицу. Я попытаюсь подыскать ему какой-нибудь интернат, может быть, найду приемную семью, не знаю… Это нельзя так оставлять, — возмутилась Карина, прекращая на миг кромсать петрушку. Правда, в свои слова она не очень-то верила. Никита был прав. Девушка привела к нему Кузю лишь из большого чувства страдания, но вот что делать дальше даже не подумала.

— Давай сюда зелень, — решительно перевел тему разговора Никита, уже жалея, что вообще заикнулся об этом. Вот сейчас подруга снова начнет судорожно выискивать варианты, куда бы отправить мальчика и начнет паниковать. — Я сам займусь этим вопросом. У нас повар работает, вроде бы он говорил, что они с женой хотят взять приемного ребенка, не слишком маленького. Думаю, нужно поговорить с ними.

— Было бы неплохо, — согласилась девушка, — Ник?

— Да?

— Спасибо тебе за все, — Карина улыбнулась, помогая сгрузить на скороду зелень. Раскаленная посуда заворчала, стрельнув маслом в художницу, — Ой!

— Больно? — участливо поинтересовался парень, — Не надо тебе было лезть, горе ты мое луковое.

— Ничего страшного, — уверенно ответила Карина. Еще пара сантиметров, и она могла остаться без глаза.

— О, как вкусно пахнет, — раздался голосок Кузи за спиной у приятелей, — Еще рано?

— Ну, уже нет! — досадливо поморщился Никита, — садись есть, раз просил.

Дальнейший час прошел в молчании, нарушаемом стуком вилок и ножей, да звоном стаканов. Только сейчас Карина поняла, насколько хочет есть. Утренний чай с рулетом был уже забыт, а последние дни девушка толком не ела. И вот теперь, едва ли не мурлыкала от удовольствия, наслаждаясь каждым кусочком.

— Ну все, Ник, с тебя вечер в кафе, — хохотнула она, — А то я, кажется, так и не смогу попробовать все твои шедевры.

— Приходи в любое время, — лениво ковыряя омлет, предложил парень.

— Э, нет! Мне нужно нечто другое.

— Может ужин при свечах? — не удержался от замечания Кузьма. Он-то давно все проглотил по старой привычке. Есть пища, надо как можно быстрее ее съесть, пока не пришел кто-то сильнее и старше и не отобрал у тебя вожделенный кусок.

— А что? — поддержал оборванца Ник, — Если свет отключат, придется и при свечах!

— Ребят, ну я же серьезно, — обиделась на парней Карина, — Между прочим, меня еще никто в кафе не приглашал. А мне, как творческому человеку, просто необходимы новые впечатления. Да и от халявы я бы не отказалась…

Теперь уже засмеялись все трое. Когда с обедом было покончено, Никита попрощался со своими гостями и уехал на работу, Карина потянула мальчишку к себе в комнату:

— Пойдем, я тебе покажу мои работы, — не принимая никаких возражений, художница вцепилась в Кузьму, как собака в кость. Паренек особенно возражать не стал, с восхищением и осторожностью рассматривая полотна в рамах, палитру в пятнах краски и кучу кисточек в высоком стакане, — К сожалению, я не смогу тебе все показать, основная часть картин у меня осталась в мастерской. Но я перевезла сюда самые лучшие. Вот, например, эта, как тебе?

Оборванец, выглядевший в спортивном костюме Ника совершенно иначе, внимательно рассматривал изображение реки на рассвете. Потом перевел взгляд на другое произведение и неожиданно произнес:

— Ты, конечно, очень хорошо рисуешь и несомненно талантливо, но слишком твои картины… правильные.

— В смысле? — улыбку с лица девушки как будто сдуло.

— Все на них такое красиво, замечательное, правильное, почти райское. А жизнь, она ведь, совсем другая.

— Понимаю, — грустно кивнула Карина, но тут же попыталась возразить, — Но ведь в том и вся прелесть искусства: пытаться даже в самом неказистом выделить что-то особенное, оригинальное, красивое.

— Возможно, — не стал настаивать Кузьма, — Только вот что я скажу тебе: нельзя рассматривать жизнь лишь с одной стороны. Увы.

— Кузьма, а сколько тебе лет? — неожиданно спросила Карина.

— Почти четырнадцать, а что?

— Просто рассуждения у тебя слишком уж…

— Взрослые, — фыркнул мальчишка, — А ты поживи полтора года в переходе, может, тоже повзрослеешь! А то ведешь себя, как ребенок, честное слово.

— Почему это? — обиделась девушка.

— Потому что реагируешь на все, как ребенок. Потому что смотришь на меня, как ребенок. Если ты так будешь дальше откровенничать, никогда в этом волчьем мире не выживешь.

— Волк… — Кузя с удивлением уставился на ненормальную художницу, которая с проворностью белки кинулась куда-то по коридору в дальнюю комнату, через минуту таща на себе громадный прямоугольник очередного шедевра.

— Помочь? — осторожно опуская картину на кровать, поинтересовался он, но Карина отрицательно мотнула головой:

— Лучше скажи мне, если увидишь на ней что-нибудь странное.

— А что именно я должен увидеть? — помогая распеленать "Осень", уточнил Кузьма.

— Извини, но сказать тебе я этого не могу.

— Ну, хорошо…

Девушка последним рывком отбросила краешек брезента, во всей красоте и великолепии открывая свое произведение. В левом углу, словно издеваясь над ней, сидел почти серый волчара, правда теперь он скалился не злобно, а будто ухмылялся. С последнего осмотра зверь еще больше выделился на золотом фоне, став уродливым пятном случайно пролитого кофе.

— Это ты сама придумала? — через минуту донесся до художницы голос подростка, — Боюсь, этот зверь не совсем тут уместен. Но если тебе так нравится…

— Ты тоже его видишь?! — обрадовано заорала Карина прямо в ухо Кузе. Оборванец аж на месте подскочил, потряхивая головой, — Говори, какой он, быстрее!

— Какой-какой: серо-желтый, оскаленный и страшный. А ты ненормальная — так орать.

— Прости… — девушка почувствовала, как на глаза наворачиваются счастливые слезы. Однако, теперь становилось совершенно непонятно, почему того, что видят она и Кузя, не замечает Никита?

"Как бы то ни было, теперь меня уже никто не назовет шизофреничкой! И пусть Ник больше не переживает за меня, я сейчас же соберу вещи и уеду!".

— Кузенька, ты правда видишь волка из переплетения листьев, правда?

— Правда. Я не понимаю, что в этом такого?

— Это покажется бредом, но раньше его здесь не было. Он появился несколько дней назад, когда я закончила картину. Сначала это было обычная игра воображения, и волк больше смахивал на собаку. Но через некоторое время он стал проявлятся все отчетливее. Такое ощущение, будто часть краски изменяет оттенок независимо от остального полотна.

— Интересно, — паренек осторожно коснулся очертаний хищника. Карине, неотрывно смотрящей на него вдруг показалось, будто зверь изогнулся, пытаясь укусить мальчишку, но через секунду видение пропало.

— Вот черт, — Кузя отдернул руку, отсасывая кровь из раненого пальца, — Занозу вогнал.

— Наверное, рама не совсем хорошо отполирована, — предположила художница, по-матерински осматривая ранку. Маленькая красная точечка набухла кровавой каплей. Карина с досадой хотела уже побежать за пластырем, но мальчишка беззаботно махнул здоровой рукой, мол, само заживет. И действительно, буквально через несколько минут ранка затянулась гранатовым сгустком, а через час даже пульсация в пальце стихла. Словно громадный зверь поворчал-поворчал, да и уснул у себя в логове.

Она не могла больше идти вперед, ноги словно перестали гнуться в суставах, а голова шла кругом от густого духа прелой листвы. Но этого просто быть не могло: сейчас же весна, весна, а не осень! Однако, как не внушала это девушка себе, пытаясь не обращать внимания на неистовый вой ветра в кронах деревьев, поверить этому она не могла.

— Погоди, стой, Карина! — первым к ней бросился Ник, но художница лишь грубо оттолкнула его от себя. Друг с каким-то свистящим хрипом пролетел над землей несколько метров и затих. Она на мгновение остановилась, не веря своим глазам. Но волчье зрение не может обмануть, выписывая все, до последней жилки в почти кромешной тьме, разбавляемой лишь редкими лучами луны. Почему же здесь ночь? Почему здесь постоянно ночь?

Карина в последний раз с сожалением обернулась на Ника, который даже не пытался подняться. Ей стало совершенно все равно жив ли он или нет. Потому что впереди, сидя на холмике и подняв морду, выл громадный, словно вылитый из золота волчара. И девушка изо всех сил спешила к нему. Ей было тяжело, голые ступни вязли в опавшей листве, цеплялись за руки ветви. Следом за парнем к ней поспешили Зоя, родители, но и их Карина с неумолимостью настоящего хищника расшвыряла в стороны, словно люди были не тяжелее бумажных кукол. Девушка чувствовала, что может сейчас свернуть шею любому, кто попытается помешать ей пройти хотя бы метр вперед. А зверь на холме не переставая, вновь и вновь выводил новый аккорд своей песни.

— Помоги мне! — то ли закричала, то ли просто подумала художница, — Ты должен мне помочь, сделай хоть шаг навстречу!

— Я уже иду, девочка… не бойся, скоро ты сменишь цвет, скоро ты станешь свободной…

Карина так и не поняла, когда проснулась: после того, как волк сделал первый шаг с возвышенности, или когда она уже обессиленная повалилась рядом с едва заметной звериной тропой. Одно было ясно — девушка опять кричала во сне.

— Что? Что опять приснилось? — в тусклом свете ночника отчетливо обрисовались очертания лица Ника. Живого, с целой грудной клеткой, не пробитой ее кулаком. Скорее от облегчения, что парень цел и невредим, чем от страха, девушка расплакалась, едва что-то всхлипывая про себя, — Перестань, все хорошо.

— Никита, помнишь, ты говорил, что у всех фантастов… у них монстры вылезают в этот мир и убивают своих владельцев. Кажется, меня тоже скоро убьют…

— Не говори ерунды! — мрачно буркнул парень, зарываясь носом в волосы подруги и тут же с омерзением отодвинув ее от себя, — От тебя псиной несет.

Одним из признаков наличия мудрости является способность человека вовремя придержать язык за зубами. Однако, на сей раз Никита был настолько ошеломлен своим открытием, что не сдержался, с досадой закусив губу. Кажущиеся почти карими золотистые глаза Карины глянули на него с ужасом, а рука подруги так сжала его ладонь, что едва пальцы не хрустнули.

— Хотя, погоди, — парень вовремя понял, что до художницы дошла еще не вся глубина его последней реплики, и решил как можно скорее смягчить ее последствия, — это не шерсть, это просто дождь. Да, от тебя пахнет сыростью. Конечно, как я мог забыть, что у тебя не зонтик — а просто шедевр упрямства! Ты опять его едва раскрыла, правда?

— Да, — почти на автомате ответила девушка. Ник облегченно вздохнул, хотя самому впору было закатывать истерику. Что же это, в конце концов, происходит? Еще пару часов назад, когда они с подругой желали друг другу спокойной ночи, он мог поклясться, что от нее пахло только шампунем и каким-то приторным мылом. А сейчас парень чувствовал только запах мокрой собачьей шерсти и еще один, совершенно сейчас не уместный. Запах леса, холодного осеннего леса. Он даже попытался ущипнуть себя. Не помогло. От Карины по-прежнему удушливо разило псиной.

— Надо что-то сделать с этим… — задумчиво проговорил парень, старательно делая вид, что полностью поглощен мыслями о зонте, — А лучше, давай завтра новый купим, а?

— Давай, — пожала плечами Карина. Ее до сих пор трясло крупной дрожью, словно девушка стояла на ледяном ветру. Стоило только Никите произнести слово "псина", как сладостная реальность перестала быть столь упоительной. Будто сон не кончился, а сменился на новый. Однако, новая версия друга, чем пахнет художница, была встречена ее разумом на ура.

"Да, — мысленно повторяла про себя Карина, пока парень с жаром описывал, в какие магазины они могут завтра отправиться и что могут купить, — Это всего лишь дождь, так всегда пахнет одежда и волосы, если промокнут. И волки здесь совершенно ни при чем".

4.

Утром она едва разлепила веки, тревожно вглядываясь по сторонам. Солнечные лучи нагло расположились на ее подушке, одеяле и открытых руках, словно она была их собственностью. Однако сон мгновенно убежал, стоило девушке повернуть голову. Спиной к ней, уткнувшись в какую-то книгу сидел Кузьма.

— Что читаешь? — хрипловатый спросонья шепот художницы заставил оборванца подскочить на месте и нервно обернуться.

— А… Какой-то классик. Хм…

— И во сколько же он поднял тебя, чтобы ты следил за мной? — догадалась Карина. Вид у мальчишки был очень помятый, рот был измазан не то шоколадом, не то вареньем, а правая рука так и не разжалась, прижимая к коленям толстый плед.

— Никто меня не поднимал, я сам пришел. Но если ты против моего присутствия здесь, могу и уйти. И вообще, я всего на полчасика к тебе заскочил, здесь освещение лучше. У меня в комнате ведь окна западные…

— Угу, а у меня южные, — в тон Кузе протянула Карина. Паренек смущенно кашлянул, переводя взгляд на окно. Судя по положению солнца было не менее десяти утра, — Не умеешь ты врать, Кузя.

— А ты что ж, умеешь? Если так, то я с удовольствием у тебя поучусь. Кстати, твой Ник велел передать, что приедет к двенадцати, и повезет тебя в какой-то магазин за зонтом. Так что я бы на твоем месте поторопился.

— О! Так он, и правда, решил мне зонтик купить, — удивилась художница. Старясь слишком широко не зевать, она выползла из-под одеяла. Потом опомнилась и с недоверием покосилась на мальчишку, — Эй, а тебя что, не учили, что когда девушка переодевается, надо выйти?

— Да, пожалуйста! — насмешливо хмыкнул Кузьма, но только с первого раза подняться со стула не получилось. За те часы, что он провел не шевелясь в комнате Карины, мышцы спины и шеи начали ныть, зато ноги совершенно потеряли чувствительность и способность двигаться. Не долго думая, девушка буквально выставила его за дверь.

— Теперь он еще и мальчишку привлек к этому, — мрачно натягивая штаны, пробурчала художница. События вчерашней ночи при свете солнца казались не такими уж страшными, и даже сон частично забылся. Однако странное ощущение увеличивающейся внутри нее силы так и не прошло. Карина со злостью рубанула по подушке кулаком, но та даже не сдвинулась с места. Ничего общего с летящим над кустами Ником из сна не было. Художница почувствовала облегчение смешанное с сожалением и тут же попыталась одернуть себя. Некоторым снам лучше не превращаться в реальность, иначе последняя может сама превратиться в кошмар. Взгляд художницы скользнул по обложке оставленной Кузьмой книги, — "Первые блюда". Ну да, это и правда, классика…

Ребята ждали ее у машины с таким воодушевлением на лицах, что сразу стало ясно: все происходящие их совершенно не трогает. Так взрослые иногда отвечают на рассказ ребенка о каком-нибудь важном для него событии. Им оно кажется глупым или надуманным, но ведь нельзя же сказать об этом самому ребенку? Равно как и "душевнобольной" подруге. Понимание этого явно читалось в глазах Никиты, но Карина решила, что сейчас лучше не обращать на подобное отношение друга внимания. Во-первых, портить настроение в такой погожий теплый день было бы верхом глупости. А во-вторых, после обеда должна была приехать Зоя. И художница ни капли не сомневалась в том, что та обязательно увидит не просто переплетение листьев, а злобную тварь, становящуюся с каждым днем все крупнее и яснее. Тем более после вчерашнего вечера.

— Доброе утро! — с натянутой улыбкой поприветствовал девушку Ник. Та лишь кивнула в ответ, быстро забираясь на заднее сидение. Как бы приятно не щекотало открытые руки теплое солнце, вид зеленой травы и первых цветов заставил сердце неприятно сжаться. Скорее бы уже наступило лето! В нем нет этой непростительной жажды жизни, нет пробуждения и бестолковой суеты. Оно просто жаркое. И совершенно чужое, не наводящие ни на какие мысли, образы и ассоциации.

— Куда мы едем? — поинтересовалась Карина, когда черный монстр парня выехал со двора. Она до сих пор не понимала, зачем другу понадобилась в городе такая мощная машина, ведь все равно большую часть времени приходилось стоять в пробках? Однако Никита предпочел в свое время именно этого "железного коня" другим лошадкам и не пожалел. Машина, словно подтверждая свое второе название, имела настоящий характер. Вот и сейчас друзья едва успели вжаться в кресла, когда джип рванул с места в карьер, на ходу обгоняя старенькую девятку, — Осторожнее!

— Да успокойся ты, — махнул рукой Ник, переходя из крайнего правого ряда в середину, — Ты же знаешь, что я не могу, как другие, тащиться в хвосте. В конце концов, где еще, как ни за рулем можно почувствовать себя свободным. Тем более за рулем такого зверя!

— Вот-вот, — мрачно протянул Кузя, — зверя. Знал бы, что мне придется ехать с камикадзе, ни за что бы в него не сел.

— Не хочешь, — не езжай, — философски пожал плечами Ник, — Я тебя и не приглашал. Это Каринке нужно за покупками, а ты у нас гражданин не занятой и не подневольный.

— Ну, уж нет. Одну ее я не отпущу… — буркнул оборванец. Художница улыбнулась, ободряюще пожав пареньку руку. Она еще помнила, как в первые поездки визжала на особо крутых виражах. Но все, как говорится, приходит с опытом. Или проходит. Вот и Карина постепенно перестала трястись при каждом повороте руля. Так что придется и Кузе привыкнуть к такому вот экстремальному способу перемещения в пространстве.

Всю оставшуюся дорогу до магазина друзья молчали, думая каждый о своем. Но, в отличие от впечатлительных пассажиров, сам хозяин наслаждался поездкой. Он не боялся ни извивов дороги, ни мигающих светофоров, под которыми проносился в последний миг перед тем, как те начинали светиться красным.

Всю жизнь парень старательно играл с чужими чувствами и мыслями, пробиваясь наверх социальной пирамиды. Конечно, голодать или жить в сарае, как Кузьме, ему никогда не приходилось. Однако семья не могла обеспечить его ни прибавкой к скудной стипендии, ни дальнейшей материальной помощью в случае провала его предприятия. Кафе не являлось его главной мечтой, скорее это был наиболее приятный способ добычи денег. Он тратил дни на учебу, а по ночам работал официантом. После полугода из-за хронического недосыпания парня положили в больницу. И до сих пор, уже спустя шесть лет, его все еще мучили головные боли. Он придумывал новые акции, сам разработал дизайн своего заведения, сам занимался рекламой. Улыбчивый (даже когда ноги гудели от усталости, а перед глазами все плыло от недоедания), приятный в обхождении, он нравился всем без исключения. Родители также никогда не видели Ника расстроенным. Этакий никогда не унывающий плюшевый медвежонок со стальным стержнем.

Как это ни странно, но после переезда к нему Карины, Никита стал счастливее. Несмотря на постоянные крики по ночам, навязчивые идеи и странные разговоры. Он чувствовал себя так, словно всю жизнь старался вспомнить выученный в детстве стих. Какое-то странное предчувствие сопровождало парня, что вот-вот перед ним раскроется весь мир, будто в голове щелкнет замок и распахнется дверца в небо, не менее. И сейчас, легко лавируя на своем "звере" среди прочих машин, Ник чувствовал себя хозяином своей судьбы.

Порыв…

С него начинается все, и заканчивается, как только он исчезает.

Любовь — порыв.

Творчество — порыв.

Свобода — порыв.

Душа разрывается, рвется куда-то в новое и неизведанное. И появляется стремление быть с кем-то или кем-то. Перекрасить волосы, сменить работу, рассмеяться громко и непринужденно. Словно бы расцвести у всех на виду посреди снега.

— Что ты творишь?! — Никита едва не проломил головой стекло, и если бы не крепкий ремень безопасности, все могло бы кончиться намного плачевнее. Голоса приятелей долетели до парня едва ли не быстрее визга тормозов. И только потом он понял, что стоит посреди дороги, а позади уже собираются в длинную вереницу другие участники движения на не столь впечатляющих автомобилях.

— Кажется, я задумался, — вновь заводя мотор, промямлил Ник.

— Слушай, может, ты хотя бы предупреждать будешь, прежде чем в твоей голове мысль появится? — рассердился Кузьма, нервно дергая застежку на куртке, — Типа, ушел в себя, вернусь не скоро, а?!

— О чем задумался? — в голосе Карины раздражения совершенно не было. Девушка уже несколько минут наблюдала за другом, который сначала все больше мрачнел, а потом его темные глаза загорелись каким-то нездоровым блеском. Похожим на глаза волка, готового в любой момент прыгнуть и убежать в родной лес. Неожиданное сравнение больно полоснуло художницу по сердцу, да только последнее время она сама выглядела примерно так же. Наверное, именно поэтому она не испугалась ни резкого торможения, ни пронзительного рева автомобиля. Она испугалась за Ника.

— Да так, о всякой ерунде, — отмахнулся тот. Сидящий рядом мальчишка ругал водителя сквозь зубы, но одергивать его Карине было некогда. Естественно, что парню она не поверила. Больше того, укрепилась в предположении, что он сделал для себя какой-то очень важный вывод. Так понимают друг друга те, у кого были схожие беды. Без слов и даже без лишних жестов.

Еще несколько метров, и они свернули на стоянку у магазина. Едва выбравшись из салона, Ник кинулся открывать двери пассажирке. Так втроем они и поспешили ко входу в магазин. Собственно говоря, там был небольшой отдел с витриной, заваленной зонтами всевозможных размеров и расцветок. Карина уже хотела ткнуть в первый попавшийся, но даже руку не смогла поднять. Прямо на нее смотрел ярко-золотистый красавец, каким-то невероятным образом стоящий между ящиками с товаром и дверью.

— Этот? — проследив за взглядом художницы, скептически протянул Кузьма, — Не слишком ли вызывающе он смотрится?

— Самое то, — заверила его девушка. И это было правдой. Желтый, как солнце или как золотая листва осенью, зонт притягивал внимание и словно согревал своего владельца. С таким цветным пятном над головой не соскучишься даже в мелкий надоедливый дождь.

К тому же само слово "вызывающе" как катализатор подтолкнуло Карину к покупке. Именно сейчас ей нужно было хоть кому-то бросить вызов, а не пассивно наблюдать за происходящим. И желтый зонт был просто замечательным в роли первого шага.

— Берем? — почти утвердительно произнес Никита. Девушка кивнула, как завороженная глядя на "грибок", уже как на свою собственность.

— Сколько он стоит? — наконец налюбовавшись им, спросила художница, но приятель предупредил ее желания быстрее, чем она достала кошелек:

— Я сам заплачу. И не спорь, — отрубил он, а уже через несколько минут Карина с неимоверным удовольствием отправила в мусорку предшественника желтого зонта. Словно бы и не вещь, а старую жизнь выкидывала.

Дома ребят ждал весьма неприятный сюрприз в виде недовольных родителей Карины под дверью. Блудная дочь, едва заметив перекошенные лица предков, немедленно нырнула за широкую спину Ника, без зазрения совести выставляя его вперед, как щит.

— Кто это? — поинтересовался шепотом Кузя, но художница уже натягивала на лицо улыбку, которая могла бы по приторности состязаться с медом.

— Привет, — все-таки совершенно беззаботной выглядеть не получилось. Или это круги под глазами испортили все впечатление, или не вовремя высунувшийся мальчишка, но родители даже не улыбнулись.

— Ты домой собираешься? — начал отец.

— Я все беспокоюсь, где она, — подхватила мать.

— Насколько я помню, ты обещала вернуться уже через три дня. Мы и так слишком долго ждали. Собирай вещи.

— Это я виноват, — вступился Никита, — Я уговорил Карину остаться еще немного.

— Вот именно! Ваше предложение, молодой человек, вообще выходит за рамки приличия, — взъярился отец, — Моя дочь — порядочная девушка!

— Папа… — словно извиняясь за поведение родителя, художница прикусила губу.

— Что, папа? Что, я тебя спрашиваю? В конце концов, разве мы не даем тебе все необходимое, разве не я не позволяю тебе заниматься, чем хочешь, плачу за все?

— Вот именно, — неожиданно для самой себя в ответ закричала Карина, — Ты все делаешь для меня, но я никогда не могла что-то сделать сама. Мне не пять лет, пойми, и даже не десять. Я тоже имею право выбора, поэтому я и ушла к Нику. И не собираюсь возвращаться.

— Как ты так можешь, дочка? — удивилась мать Карины. На ее глазах милая девочка неожиданно превратилась в настоящую фурию. Глаза горели, левая рука сжалась в кулак, а правой она вцепилась в ладонь парня, — Мы ведь хотим, чтобы ты была счастлива…

— Я тоже этого хочу, — покачала головой художница, — Дайте только мне воздух, а крылья отрастут сами.

— Ты не можешь так с нами поступать, — не сдавался отец, — и, вообще, кто этот мальчишка? На какой помойке ты его выкопала.

— Это мой новый натурщик, — мрачно ответила девушка, — И попрошу проявить к нему хоть немного уважения, потому что он останется со мной, хотите вы этого или нет. Может даже я его усыновлю!

— Карина, ты с ума сошла? — неожиданно поинтересовался Кузьма. Никита недовольно покосился на оборванца, но ничего говорить не стал. Подобная идея возникала и у него. Правда, в роли опекунов выступила бы его семья. Однако Ник и предположить не мог, что подруга сама до этого додумается, да еще так открыто заявит родителям.

— Я в здравом уме. Конечно, если ты не хочешь иметь со мной никаких дел, можешь возвращаться на улицу. Но мне отчего-то кажется, что ты этого делать не будешь.

— Ну, — протянул мальчишка, — возможно, ты права.

В данный момент подростку больше всего хотелось оказаться подальше от собравшейся на площадке компании, неважно где, но только не в душном подъезде. Он, несомненно, любил внимание, но явно не такое. Теперь его буквально буравили две пары глаз, пытаясь не то просверлить в черепе дыры, не то заставить это наваждение исчезнуть. К обоюдному прискорбию родителей Карины и "наваждения", последнее осталось стоять на месте.

— Давай все обсудим спокойно, не торопясь, — попыталась хоть как-то урезонить мрачную дочь и начинающего багроветь от злобы мужа, мать.

— Я не собираюсь ничего обсуждать, — не выдержал отец, — Это просто немыслимо — тащить в дом какого-то бомжа! А она еще собирается отдельно жить! Теперь ты понимаешь, что она может натворить без контроля?!

— Она ничего не натворит, — вступился за подругу Никита, — И я об этом позабочусь. И, кстати, Карина, давай соблюдем приличия. Выходи за меня замуж!

— Что?! — теперь лица вытянулись у всех участников перепалки, и только Ник остался подпирать дверь собственной квартиры как ни в чем не бывало.

— Я серьезно. В конце концов, мы уже давно знакомы, ты всегда мне нравилась. Почему бы тебе ни рассмотреть мою кандидатуру в качестве мужа.

— Кажется, крыша поехала у всех, — охнул Кузьма.

Художница попыталась принять задумчивый вид, хотя больше всего на свете ей захотелось рассмеяться. Да, такого оригинального метода защиты от родительского гнева она еще не встречала. Хорошо хоть предки не удосужились как следует вглядеться в лицо ее друга, потому что веселые чертенята в его глазах никак не соответствовали официальности предложения.

— А почему бы и нет, — хмыкнула она, — я согласна. А раз так, то мы немедленно пойдем и подадим заявление, вот.

— Именно, — улыбнулся Ник, едва заметно подмигивая.

— Но…

— И никаких "но", — окончательно доводя мать и отца, выпалила Карина, хватая парней под локотки. Главное сейчас — не расхохотаться. Честное слово, на месте родителей, она бы во весь этот фарс не поверила. Ребята буквально скатились вниз с лестницы, сопровождаемые выкриками в спину.

— Ну, и куда пойдем? — как только все трое оказались на улице, поинтересовался Никита.

— Во всяком случае, не в ЗАГС, — решила девушка.

— То есть, как? — не понял Кузя.

— То есть так. А ты думал, что я действительно делаю ей предложение? — ухмыльнулся парень, — Нет, ну конечно я не имею в виду, что это совершенно невозможно. Но все же у меня сейчас есть дела важнее, чем заниматься свадебной церемонией.

— Может, к тебе? — предложила Карина, в срочном порядке выкапывая из недр сумочки телефон. Буквально через час должна была подъехать Зойка. Конечно, родители не будут их караулить, тем более после такой сцены, но все же сейчас ни Нику, ни художнице не хотелось принимать гостей. Кафе было самым подходящим местом, чтобы обсуждать дальнейшие планы, а заодно подкрепиться. К середине дня желудок стал неприятно и громко бурчать, так что никакие уговоры на него не действовали.

— У меня есть план лучше, — озорно подмигнул Ник, — Помнишь, ты хотела сходить в парикмахерскую? Почему бы нам этого не сделать сейчас?

— Ты серьезно? — не поверила Карина, пытаясь понять, шутит приятель или просто издевается. Кажется, он еще вчера был решительно против любых перемен в ее облике, что же такого могло произойти, чтобы Ник поменял свое мнение? Именно это и высказала девушка, на что друг неожиданно тихо произнес:

— Просто я сегодня по дороге в магазин понял для себя много важного. И мне кажется, если тебе хочется что-то сделать, — делай. Ты же сама недавно говорила, что хочешь перемен?

— Хочу, — улыбнулась художница, с подозрением вглядываясь в глаза Ника: не вернулся ли в них тот странный утренний блеск, смешанный с болью и стремлением умчаться на край света. Блеска не было, но и прежние смешинки куда-то удалились, оставив зрачок непроницаемым и тусклым, — Что ж, это даже лучше. Парикмахерская находится в той же стороне, что и ЗАГС, так что если за нами все еще следят, это будет только на руку.

Карина повернулась к подъезду, задрав голову. Точно! Прямо на них смотрели ее родители. Она едва удержалась, чтобы не сделать им ручкой, но за нее это уже сотворил Кузьма.

— Ладно, стрижка — стрижкой, но нам-то что делать? — спросил он, когда девушку усадили в кресло, накрывая ей плечи, чтобы на одежду не попали волосы.

— А мы пойдем на север, — отозвался Ник, на секунду отвлекаясь от подслушивания разговора между мастером и подругой, — Тут есть неплохая закусочная. Карина?!

— Да?

— Мы тебя будем ждать в "Северном волке".

— Волке? — с некоторой опаской переспросила девушка. Парень с запозданием понял, что совершил очередную глупость, но увидев, что художница тут же расслаблено откинулась на спинку, решил не торопиться с выводами, — Хорошо. Надеюсь, вы не съедите все их запасы!

— Постараемся, — хихикнул мальчишка.

После часа ожидания, Ник уже собрался было пойти за своей подругой, оставив Кузьму в закусочной. Но та появилась сама, сияя, словно только что вымытая тарелка. Кажется, от нее даже аромат начал исходить другой: свежести и праздника. Лихорадочный взгляд испуганной косули, загнанной гепардом, из глаз художницы исчез. Остался только яркий блеск восхищения:

— Ну, как вам? — повернувшись на каблуках, девушка продемонстрировала новую прическу со всех сторон. Кузьма хотел пожать плечами, но вовремя скорченная гримаса Никиты живо отбила у него это желание. Пришлось так же глупо улыбаться и цокать языком. Вместо шикарного темно-русого "хвоста" остались светлые, редкие прядки, больше годные на кисточки. Зато появилась челка, закрывшая почти полностью левый глаз. Да и оставшаяся шевелюра больше походила на разметавшийся во все стороны стог соломы. Однако, похоже, Никита ни капельки не притворялся, что ему нравится. Кузя даже недоверчиво бровь приподнял, что было расценено Кариной, как комплимент:

— Что, нравится? — улыбнулась еще шире художница.

— Не-а… — совершенно не смущаясь, протянул в ответ паренек, — Такие деньги отвалила ради того, чтобы тебя, словно курицу ощипали. Да и еще и цвет какой-то странный.

— Вообще-то это карамель, — хмыкнула Карина, повернувшись к Нику, — А ты что скажешь?

— А мне нравится, — неожиданно ответил друг, — Если честно, я думал, что из твоей затеи ничего не получится. Но результат вышел вполне пристойный. Конечно, еще долго придется привыкать к твоему новому облику, но что-то в этом определенно есть.

— Паршиво? — недоверчиво скисла художница, — Или все же терпимо?

— Не знаю. Это просто по-новому. А новое не может быть хуже или лучше. Оно — новое. К тому же теперь меньше денег уйдет на шампунь, а то я уже было решил, что разорюсь на нем, пока ты у меня живешь… — добавил Ник, за что немедленно получил толчок в плечо. Недоеденный чебурек смачно плюхнулся обратно на одноразовую тарелочку, забрызгав не только парня, но и Карину. Девушка фыркнула, отряхиваясь, словно промокшая кошка.

Солнечный луч, каким-то сверхъестественным образом сумевший пробиться сквозь пыльное окошко под потолком, мигнул на ее щеке, медленно переплыл на светлые пряди, блеснув в них золотом. Сама того не замечая, художница на мгновение стала редким полотном, в котором отразились и свежесть, и легкость, и мимолетность явлений, и грусть. Ник только смущенно улыбнулся, с каким-то новым ощущением глядя на подругу.

"И все-таки она достаточно привлекательная", — мелькнуло у парня в голове. Но это была только часть правды. На самом деле у него даже дух захватило от этой новой Карины, а признаваться в этом он даже себе отчего-то не решался.

Кузя с обреченным видом вздохнул, чересчур громко и выразительно зачавкав булочкой с повидлом, и тем самым нарушая всю атмосферу.

— Кузьма, это неприлично! — шепотом напустилась на оборванца девушка, на что получила ответ:

— Шато я не пялюсь на девушку с таким идиотшким выжашением лица.

— Эй, сопляк, ты совсем что ли стыд потерял? — немедленно возвращаясь с небес на землю, удивленно произнес Никита.

— Нет, — кое-как протолкнув очередной кусок в горло, возразил с улыбкой Кузьма, — Я его временно одолжил.

После чего с совершенно безобидным выражением подсунул Нику под нос карманное зеркальце. И тот впервые в жизни не пожалел о том, что у него смуглая кожа. На бледном лице красные пятна смотрелись бы уж совсем неуместно.

Одновременный замах ладоней над темечком живо заставил мальчишку выскочить из "Северного волка". Дав ему пару минут форы и заодно расплатившись, ребята двинулись вслед.

Эта ночь стала самой страшной из всех предыдущих. Девушка так и не смогла вспомнить, что именно заставило ее закричать, и почему она неожиданно оказалась на полу. В голове осталось только рычание, больше похожее на хриплый смешок. Она кое-как поднялась на дрожащие ноги, с удовольствием усаживаясь на краешек кровати. Рубашка была мокрой на спине, по вискам тек пот.

— Что? — в дверях немедленно обнаружился встрепанный Ник в одних штанах.

— Сон… — глухо простонала Карина.

— Все тот же или что-то новое появилось? — присаживаясь рядом, попытался хозяин квартиры успокоить подругу. Однако девушка и так была уже спокойна, а вот он теперь не на шутку разволновался. Парню показалось, что из ее комнаты, на сей раз, доносился не просто плач, а какой-то животный крик.

Художница только головой покачала:

— Я не помню. Ничего не помню. Только знаю, что он намного ближе, чем я ожидала. Ник, где моя картина? Я должна на нее посмотреть.

— Ты уверенна, что это так для тебя необходимо? — стараясь своей интонацией выразить беспокойство за девушку, поинтересовался Никита.

— Да. И я прошу тебя, не надо на меня смотреть такими дикими глазами. Со мной все в порядке. Как ни странно…

— Хорошо, — отступил парень, поднимаясь с насиженного места. Через минуту он поставил громадную раму перед подругой и отдернул закрывавшую полотно ткань, — Что там?

— Посмотри сам, — с каким-то подозрительным безразличием предложила собеседница. Ник перегнулся через край картины и замер. Прямо на него смотрел желтыми глазами совершенно четкий, серый волк. И даже больше. Парню вдруг показалось (хотя, что можно вообще нормально рассмотреть в темноте?), что зверь начал приобретать объем. То есть он не просто находился внутри картины, а словно выступал барельефом над ее поверхностью. Ник хотел протянуть руку, чтобы удостовериться, что это всего лишь обман зрения или какой-то оптический эффект, но Карина первая ринулась вперед, пальцами проводя по контуру волка, — Не трогай его пока. Погоди. Мне надо ему объяснить, что ты не враг.

— Кому? — ошарашено, а потому слишком громко, произнес друг.

— Волку. Он уже почти рядом со мной во сне. Но он не хочет, чтобы кто-то, кроме меня подходил к нему. Я боюсь, что если ты сейчас тронешь полотно, это может его разозлить. Завтра утром… да, лучше утром.

— Карина, ты…

— Совершенно уверена в том, что я нормальная, — продолжила художница за Ника, — Прошу тебя, дождись завтрашнего утра.

— Ладно, — хмуро согласился парень. Сейчас он и сам сомневался в собственном душевном здоровье, но что-то подсказывало ему, что спорить с подружкой бесполезно. Тем более, если она, действительно, превратилась в параноика. Он прислонил картину к стене, привычно накрыв ее, и тихо покинул комнату.

Как только дверь за другом закрылась, девушка немедленно свернулась калачиком под одеялом, стараясь отрешиться от посторонних мыслей. Теперь она собиралась не только не гнать злого волка из ее сна, наоборот, старательно представляла его себе. Его серую, с желтизной шкурку, крупные зубы, лапы с когтями. Она планомерно шла от кончика хвоста, рисуя перед собой каждый волосок на нем, перешла на спину, мощные лапы, уши и, наконец, попыталась заглянуть зверю в глаза. Сначала волк никак не хотел смотреть на нее. Даже полностью контролируемый воображением художницы, зверь отворачивался. И тогда ей пришлось прибегнуть к хитрости. Девушка медленно встала на колени, пачкая синее, в цвет сентябрьского неба, платье. Расстилавшийся впереди луг шелестел разноцветными, в большинстве своем белыми и желтыми цветами. Странно, но над летним лугом раскинули свои кроны абсолютно желтые и багряные деревья. Возможно поэтому волк все еще недовольно вертел мордой, словно не собираясь мириться с таким несоответствием.

— Ну, какая тебе разница, — пробурчала Карина, обхватывая ладонями голову хищника. Тот в ужасе и непонимании отступил на шаг, но вырваться из крепких объятий так и не смог, — Тебя же не существует!

"Ага, тогда с кем же я говорю? Значит, и меня не существует?" — подумала воображаемая Карина. Настоящая же, лежащая на кровати, только вздохнула:

"Хватит отвлекаться на эти мелочи, надо как можно быстрее уснуть!".

— Ты — глупое, вредное животное, — продолжала поносить волка девушка из выдумки, — Почему бы тебе просто не сказать мне, что ты от меня хочешь?

"Хочу? — изумление неожиданно отразилось в желтых глазах хищника, — Девочка, это не я хочу, а ты!"

— Я?

— Я? — такой наглости не ожидала ни одна из Карин. И тут же луг подернулся дымкой, деревья сомкнулись над головой, и снова перед художницей возник уже знакомый ей лес. Руки ее все еще остались протянутыми, но обхватывали только пустоту. Громадный зверь, совсем не похожий на того, что только что вертел башкой, стоял всего в нескольких метрах от девушки. И смотрел прямо на нее уже без всякого страха прямо в глаза. А она, словно в забытьи, двигалась к нему. И теперь уже ей захотелось упасть перед ним, заслониться от всепроникающего звериного взгляда. Но вместо того, чтобы именно так и поступить, Карина вдруг поднялась на ноги, с вызовом произнося:

— Ты не имеешь права делать ему больно…

— Мне он не нужен. Я пришел только за тобой.

— Все равно, ты не должен причинять ему боль.

— Разве тебе самой на него не плевать? — ухмыльнулся волк, — Или ты предпочтешь остаться с ним?

— Нет, конечно, нет. Мне совершенно не важно, что будет с Ником и всеми остальными. Но пусть они хотя бы будут целы и невредимы, — замотала девушка головой.

— Я не убиваю людей. Я лишь прихожу за теми, для кого их шкура стала слишком тесной, а мир — слишком пустым. Этот лес будет весь твоим. Твоими друзьями станут ветер и ручьи. Ты всегда найдешь здесь то, что захочешь: свободу, любовь, уважение.

— Покой?

— Если хочешь… Здесь не будет весны, боли и разочарования. Хотя ты и сама это знаешь.

— А если я захочу все же взять кого-то с собой? — поинтересовалась Карина.

"А если я захочу все же взять с собой Ника?" — попыталась скрыть она, опустив голову. Волк в ответ то ли чихнул, то ли презрительно хмыкнул, но ничего не ответил.

— Жди меня, детка. Я вижу, что ты изменилась не только внешне, — художница почти неосознанно бросила взгляд на торчащие светлые волосы. Ее волосы, — Но ты продолжаешь идти ко мне. Еще один шаг, детка…

5.

Карина проснулась от подозрительного мужского крика за стеной, постепенно переходящего в дикий хохот. Сперва девушка просто попыталась понять, где она сама находится и не сниться ли ей это все. Однако, задувающий в форточку вполне реальный ветерок и холодный пол, немедленно обжегший ступни, привели в чувство, не дав усомниться в действительности происходящего.

— Что случилось? — бесцеремонно распахнув дверь на всю ширину створки, возмущенно спросила художница. Стоящий рядом со своей кроватью Ник только нервно хихикнул, без лишних слов ткнув пальцем в "Осень". И тут Карине стало совсем дурно. Создавалось такое ощущение, словно кто-то замазал очертания волка белыми и фиолетовыми мазками. Однако, подойдя поближе, девушка поняла, что это не краска. В полотне зияла аккуратная дырка, через которую стало видимым постельное белье приятеля.

— Это ты сделал? — нахмурилась она.

— Нет. Я сам в шоке. Сначала эта тварь стала объемной, а потом вдруг сиганула из картины прямо в окно. И вот теперь осталась дыра.

— Погоди, что значит, сиганула? — не поняла Карина. Ник пошел странными зеленоватыми пятнами и медленно опустился на пол, все еще придерживая раму картины за угол, — Никита, с тобой все в порядке?

— Со мной? Нет, со мной все не в порядке! Сначала на моих глазах двухмерная псина превращается в трехмерную, потом резко разворачивается в мою сторону и прыгает. Я удивляюсь, почему картина не порвана на лоскутья. Твой волк был не меньше метра в холке! Однако он сумел каким-то образом вырваться сюда и убежать.

— Отлично… — отчего-то с сарказмом произнесла в ответ Карина. Ее совершенно не удивил ни побег волка, ни его способность вырываться из мира по ту сторону полотна (хотя даже само существование этого мира было под вопросом). Зато весть о том, что хищник удрал, так и не поговорив с ней, страшно разозлила девушку, — Найду эту тварь, голову ей отверну.

— Ты собираешься его искать? — с ужасом просипел парень, на что получил вполне рациональный ответ:

— А ты думаешь, я дам ему шанс бегать по городу? Еще неизвестно, что на уме у этого волка, могут пострадать люди.

— И ты думаешь, что мы сможем остановить его?

— Я с ним говорила, Ник. И он все мне объяснил. Он пришел за мной, пришел, чтобы забрать в свой лес, чтобы сделать меня свободной. Чтобы я, наконец-то, смогла отвязаться от покровительства моих родителей, от глупых условностей этого мира. Что бы я сама творила свою жизнь так, как мне этого хочется.

Ник хмыкнул себе под нос, пытаясь хоть немного успокоиться. Теперь у него не было ни капли сомнения в словах девушки. Если раньше он принимал всю эту странную историю со смесью недоверия и иронии, совершенно не понимая, как волк с картины может превратить художницу в себе подобную тварь, то сейчас никаких сомнений не осталось. Может, еще как может. И самое главное, и оттого еще более печальное, что сама Карина этого хочет.

— И ты думаешь, что взяв свою судьбу под контроль, ты действительно станешь счастливой? — с сомнением прищурился друг. Карина утвердительно кивнула головой, на что Ник только плечами пожал, — Не знаю. У меня, скажем так, несколько иное мнение по этому поводу. И только вот в одном я готов с тобой согласиться: без свободы нет жизни. Правда, что это за свобода, уже совсем другой разговор.

— Ты со мной? — только и смогла произнести художница, но Ник и без лишних слов понял, что она имела в виду.

— Конечно. С чего начнем поиски?

— С завтрака, — хмыкнула девушка, — а потом надо будет попробовать с ним связаться.

— Каким образом? — не понял парень. Но с пола встал, даже попробовал одеться. Руки у него заметно тряслись, так что очередная пуговица оторвалась окончательно, оставив после себя несколько торчащих ниточек. Карина с непроницаемым лицом смотрела за тем, как приятель ругаясь пытается найти еще одну чистую рубашку.

— Ник?

— Что?

— Ты бы хотел пойти со мной в его мир? Стать волком, бегать по лесам, наслаждаться ветром, запахом травы, скоростью, прыжками?

— Не знаю, — неожиданно серьезно, без тени удивления произнес Никита, — а что, есть такая возможность?

— Я думаю, если попросить его принять и тебя… Ник, без тебя будет как-то скучно. К тому же, это будет вполне заслужено. Ты знаешь, я много раз думала после тех кошмаров, хочу ли я и правда все бросить и полностью изменить себя, свою жизнь. И поняла, что от некоторых вещей очень сложно избавиться и забыть о них. Я бы никогда не отказалась от возможности писать картины, от возможности говорить, быть рядом с дорогими мне людьми. Ты уговорил меня остаться только потому, что мне самой очень не хотелось уезжать от тебя. И я желаю, чтобы ты был рядом со мной даже там.

— Но если бы он предоставил право выбора, ты бы предпочла звериную шкуру или меня? — шутливо уточнил парень, хотя глаза его совершенно не смеялись.

— Честно?

— Честно.

— Шкуру… — опустив голову, призналась девушка, — Я понимаю, что в этой жизни нет ничего дороже друзей, родных, любящих людей, которые тебя окружают, но иногда одиночество — это лучший выход. Как бы ни хороши были люди, они никогда не поймут тебя до конца. Так не лучше ли вооружиться настоящими клыками и когтями вместо лжи, злости и хитрости, и пуститься вперед, обгоняя ветер? Все лучше бороться с голодом и холодом, чем с предательством и скукой. Если я его найду, Ник, я уйду с ним.

— Что ж, — попытался улыбнуться парень, — Возможно, это будет более приемлемо для тебя. А пока давай поедим. Голодный желудок еще никогда не был хорошим советчиком.

Пытаясь не смотреть в глаза подруге, Ник первым прошел на кухню, почти машинально поставив чайник на плиту, и немедленно отвернулся в сторону холодильника, как только вошла Карина. Он старательно пытался сосредоточиться на том, что именно ему надо достать из большущего белого монстра, но вместо этого невольно скашивал взгляд на девушку. А она сидела, подобравшись, словно боясь пошевелиться и рассыпаться.

— М-да, ассортимент не жалует! — наконец, произнес Ник, сделав окончательный вывод после осмотра оставшейся провизии, — Придется или бежать в магазин, или довольствоваться бутербродами с колбасой. Больше ничего предложить не могу.

— Не уходи… — прошептала художница, — Я не особенно голодна. Бутерброды — это тоже отлично.

— Хорошо, — наигранно бодро хозяин квартиры вытащил на свет божий кусочек, оставшийся от палки, затем выставил на стол кетчуп и принялся резать хлеб. Чайник запыхтел, заворчал, начал парить. Первой к нему поспешила Карина, наливая в чашки кипяток. Жидкость немедленно приобрела темно-коричневый цвет и дивно запахла кофе. Ник тем временем пытался вытряхнуть остатки кетчупа на ломти хлеба.

— Никита, — принимая из рук друга вожделенный завтрак, перешла к делу девушка, — Как ты думаешь, куда он мог сбежать?

— Без понятия, — покачал головой в ответ парень.

— Хорошо, тогда задам вопрос по-другому: куда бы ты побеждал, если бы был волком?

— Подальше от города. Лучше всего в сторону леса. Но, Карина, учти тот факт, что это не просто волк, а какая-то совершенно непонятная тварь… из картины… Господи, чушь какая, нелепица! Волк, выбежавший из картины. Ты уверена, что он пришел именно за тобой?

— Да. Он мне это сам сказал, во сне. Я не могу тебе объяснить, но это был не просто сон. Скорее создавалось такое ощущение, что я разделилась на две части. Одна осталась здесь, в этом мире и следила за второй. А та в это время разговаривала с волком в темном лесу. Сначала я его очень боялась, а потом поняла, что он никогда не причинит мне вреда. Только вот за остальных я ручаться не могу… Однажды меня уже пытались остановить, когда я двигалась к нему.

— Кто?

— Ты. Ты пытался меня остановить… Я тебя убила, во сне.

— Очень мило с твоей стороны, — хмыкнул Никита. Карина нервно дернула щекой, едва сдерживая слезы от воспоминаний. Слишком они были яркими, словно девушка только что очнулась от того кошмара. Увидев это, друг сразу же перестал фыркать, пытаясь повернуть разговор в более мирное русло.

— Ну, хорошо. Допустим, эта гадина не обладает особо развитой фантазией и решила элементарно спрятаться в каком-нибудь лесу. Но в каком? Насколько я знаю, за пределами города полно различных лесополос, заросших пустырей и других не менее замечательных мест, где наш волчок способен спрятаться. Что же нам теперь, все леса обследовать? На это могут уйти месяцы, и я не думаю, что он будет оставаться на месте и ждать с распростертыми объятьями… или с оскаленной пастью.

— Я могу попробовать связаться с ним, — неуверенно заикнулась художница, однако, ответить Никита ей не успел. На кухню, зевая, ввалился Кузьма.

— Что вы в такую рань встали? — бесцеремонно хватая оставшийся на тарелке бутерброд, удивился оборванец, — Я какие-то крики слышал, что это было?

— Волк сбежал, с картины который.

— Чего? — от неожиданности колбаса встала поперек горла, так что Кузя начал кашлять. Карина изо всех сил забарабанила ему по спине, так что через несколько секунд паренек кашлял уже от нехватки воздуха в легких: обманчиво хрупкая девушка смогла его полностью оттуда выбить.

— Что слышал. Говорю же, эта гадость вырвалась в наш мир и благополучно покинула мой дом, воспользовавшись окном. Теперь вот мы с Кариной пытаемся понять, где его искать.

— А зачем его искать? — удивился подросток, — Насколько я понимаю он не отличается кротким нравом. Пусть теперь распугивает местных белочек. Правда, если у него бешенство, это уже разговор другой. Надо сообщить в какую-нибудь ветеринарную службу, они-то его точно поймают.

— А это идея! — усмехнулся Никита, но подруга немедленно замахала руками:

— Нет, не идея. Я не могу заставить его прийти ко мне. Я могу лишь сама отыскать его. Поймите, этот волк — не просто зверь, скорее всего это лишь один из тысячи обликов. Он — посланник, не знаю от кого. Но уверена, что именно мне надо сделать ему шаг навстречу, как и прежде. Все это время во сне я шла к нему, а он не двигался. И сейчас не время что-либо менять.

— Стой, но если у этого симпатяги, как ты утверждаешь много образов и форм, то почему он явился не в виде пушистенького зайчика или, скажем, антилопы. В конце концов, почему он просто не пришел к тебе в виде человека. Да, какого-нибудь симпатичного парня, типа нашего Ника? — скептически поинтересовался Кузьма.

— Ты когда-нибудь видел антилоп, которые ни от кого не прячутся, никого не боятся? Или, по-твоему, они бегают по полям и лугам оттого, что у них уйма времени? Если бы он и пришел ко мне в другом обличии, то, скорее всего это было бы обличие хищника. Но он словно знал, что свобода ассоциируется у меня с волками. Они такие сильные, у них есть стая, семья, они верны ей. Знаете, что-то вроде идиотских сказочек про оборотней… Не знаю, почему именно волки вызывают во мне такую симпатию. Но когда при мне упоминают их, я всегда вижу перед собой громадное животное, которое способно разорвать глотку быку, которое сидит под луной и воет, будто у него тяжело на душе. И мне всегда хочется сесть рядом с этим зверем, обнять, утешить, повыть вместе с ним, а не шарахаться, не хвататься за ружье, не затыкать уши.

Карина неожиданно улыбнулась. Ребята переглянулись, не совсем понимая то, что она сказала. Но у обоих неожиданно возникло чувство, будто они оказались на ледяном ветру совершенно голыми. Слишком неприятно было присутствовать при подобном обнажении чужой души.

— Ты помнишь то стихотворение, которое мы вместе читали, когда только поступили в десятый класс? — вопрос художницы застал Ника врасплох, но он осмелился кивнуть, — Как там говорилось? "Хоть руки не жжет серебро мне до зуда, и круглым остался зачем-то зрачок, ищу превращенья, как бреда иль чуда, подняв свою морду опять на восток". Вот и мне нужно это превращение, это чудо.

И Никита вдруг вспомнил. Это стихотворение они с Кариной тогда откопали чисто случайно, пролистывая какой-то сборник. Вообще-то им нужно было произведение не то Цветаевой, не то Ахматовой, но в библиотеке предложили на выбор столько книг, что пришлось просматривать их все хотя бы из вежливости. И вот в одной из них им на глаза попался вдвое сложенный листок. Ник по привычке хотел откинуть его в сторонку, но тщательная во всем подруга не стала торопиться. Развернула, прошлась глазами по строчкам, после чего зачитала вслух. Он помнил его до сих пор. Даже название "Превращение", не забыл. Но очень уж оно было для него далеким, не трогающим сердце. Как оказалось, лишь до поры, до времени.

С тобой превращаюсь я снова в волчицу

И золотом глаз все смотрю на луну.

А днем все расплывчатей кажутся лица,

И тихих шагов услыхать не могу.

Хоть руки не жжет серебро мне до зуда,

И круглым остался зачем-то зрачок,

Ищу превращенья, как бреда иль чуда,

Подняв свою морду опять на восток.

Мне серую шерсть не трепал на загривке

Проворнейший ветер в дремучем лесу,

Но скалиться, ой, как приятно в улыбке,

И небо держать до утра на весу.

— И все-таки, — попытался вернуться к прежней теме парень, — Как нам найти эту тварь, кем бы она там не была: посланником или просто чудовищем? Ты говорила, что можешь попробовать связаться с ним.

— Да. Но мне кажется, ответа я не дождусь. Он сейчас в этом мире, а не в пределах картины. Поэтому мои сновидения уже нельзя использовать как портал между этой и той реальностями. Придется искать волка самостоятельно. У тебя есть карта города?

— Конечно, — Ник отставил кружку, приступая к осмотру содержимого небольшой тумбы, стоящей в коридоре. Изредка до приятелей доносились его ругательства, а на полу с каждой секундой росла целая гора хлама.

"А я думала, это у меня бардак…", — отвлеченно подумала Карина, присоединяясь к "раскопкам". Дело не то чтобы пошло быстрее, только теперь извлекаемые наружу вещи, от старых носков до деталей от автомобиля, громоздились не одной свалкой, а несколькими поменьше. В одну сторону летели бумаги, в другую еще не съеденная молью и временем одежда, за спиной у художницы быстрее всего пополнялась куча из разных металлических изделий.

— Ура! — наконец, выпрямляясь, выдал ее друг, — нашел.

В его руках появилась потрепанная, но еще целая карта. Сейчас же драгоценный кусок бумаги был возложен на кухонный стол, и все трое обитателей квартиры склонились над ним.

— Ну, и что мы будем делать? — здраво поинтересовался Кузьма, окидывая громадное пространство, утыканное символическими елочками. По сути, город был полностью окружен лесом с редким вкраплением поселков городского типа, сел и деревенек. И откуда начинать поиски было совершенно непонятно.

— Сядем и начнем куковать, — хмыкнул Ник.

— В смысле? — сдвинул брови мальчишка.

— Ну, можно, конечно, по классической схеме: снимать штаны и бегать. Но мне кажется, что не стоит этого делать при девушке. Некрасиво получится.

— Заткнитесь оба! — неожиданно оборвала ребят Карина. Она внимательно обшаривала глазами каждый квадратный сантиметр карты, словно надеясь, что откуда-то из-за нарисованного деревца выбежит настоящий волк с желтоватым мехом. Волк выбегать и не думал, но при взгляде на северо-запад, что-то внутри начинало сжиматься. Пальцы задрожали сами собой, колени присоединились к сему неблагородному действу, и художница ни с того, ни с его шмякнула кружкой с недопитым кофе прямо на какое-то название:

— Он тут, — пробормотала она, приподнимая краешек посудины, — рядом с этим поселком… Красное Зарево.

— Ты…?

— Уверена, — кивнула Карина, поворачиваясь к другу, — Руку дать на отсечение не могу, она мне пока самой нужна, но другого шанса у нас все равно нет. Возможно, я еще могу прожить в таком виде несколько недель или даже лет, но вот местные жители вряд ли потерпят рядом с собой хищника таких размеров. К тому же я не знаю, насколько он опасен для остальных, а мне бы не хотелось стать виновницей чьей-то смерти, так что…

— Поехали, — решительно тряхнул головой Кузьма.

— Ты не поедешь, — решительно остановил его Никита, — По-хорошему, ехать надо только Карине. Но учитывая, какая у нее машина и как она ее водит, мне лучше отправиться с ней. А ты пока, если заняться нечем, можешь обратно загрузить все в тумбочку.

— Но… — попытался возразить оборванец, окидывая тоскливым взглядом предстоящий фронт работ.

— Кузя, ты правда ничем нам не поможешь, — пытаясь хоть как-то смягчить удар по самолюбию подростка, улыбнулась девушка, — Во всяком случае в этом деле. Я понимаю, что ты совершенно не боишься его, но будет лучше, если наша встреча с волком состоится без свидетелей. Если вообще состоится. Прости меня, что лишаю тебя права полезть в самое пекло, но сейчас не самый подходящий момент для пустого геройства.

— Я понял, — Кузьма тяжело вздохнул, и добавил, — Но дело не в геройстве. Я просто терпеть не могу уборку.

Лес начался совершенно неожиданно. Узкая дорога с многочисленными ямами и горбами сделала поворот, и "монстр" Ника уткнулся передним бампером в обширный кустарник на его краю. Пение птиц стало на порядок громче и звонче, словно бы раньше в ушах друзей находилось по куску ваты. Парень заглушил мотор и повернулся к молчащей Карине. За всю дорогу девушка не проронила ни слова и только нервно покусывала губы, не отрывая взгляда от бокового окна.

— Ты уверена, что я не могу пойти с тобой? — с надеждой поинтересовался Никита. Художница только кивнула, — А где собираешься искать его?

— Я не собираюсь, он сам меня нашел, — ответила подруга. Парень послушно проследовал глазами за указующим перстом Карины и не удержался от нервного тика. Прямо на него из-за зеленых лап выглядывал золотистый хищник. Глаза его горели, а пасть вот-вот готова была распахнуться. Из глотки вырвался сдержанный рык, слышимый даже в наглухо закрытом автомобиле.

— Карина, погоди, — Ник едва успел поймать девушку, которая уже решительно распахнула дверь, — Ты ничего не хочешь мне сказать?

Она окинула Ника совершенно бесстрастным взглядом, потом на мгновение задумалась, и все же выдавила сквозь стиснутые зубы:

— Позаботься о Кузе, пожалуйста. Найди ему семью или хотя бы отправь туда, где ему не придется голодать и скитаться.

— Я не том, Карина. Лично мне ты ничего не хочешь сказать? — особенно нажимая на слово "мне" переспросил друг. Он видел, как в светлых глазах художницы плещется какое-то странное чувство, когда она смотрит на него. Это была не любовь, нет — это было что-то большее. Она словно пыталась сказать: "Я доверяю тебе свою жизнь", — или как она это называла — существование. Но только сейчас он готов был полностью принять это самое существование и до конца своего собственного нести за него ответственность.

— Нет, лично тебе, — ничего.

Пальцы на кофте Карины немедленно разжались. Удерживать ее больше не было смысла.

Стараясь не оборачиваться, девушка вылезла наружу, с силой захлопнув за собой дверь. Непрошенные слезы навернулись на глаза, мешая оборвать последние нити, связывающие ее с этим миром. Она должна без всякого сомнения идти вперед, к свободе, к обновлению, к движению. И художница не сомневалась в этом, как и в том, что буквально в трех метрах от нее стоит громадный волк. Зверь нервно переминался с лапы на лапу, а потом вдруг коротко гавкнул, совершенно по-собачьи и без предупреждения бросился наутек.

От такой наглости девушка на миг остановилась в ступоре, а потом бросилась вслед за волком. Хвоя мягко пружинила под ее ногами, ветви стегали по голой коже, словно пытаясь не то остановить, не то поприветствовать Карину. А хищник, будто издеваясь, не приближался, но и не удалялся, как бы не ускорялась художница.

— Погоди! — закричала она, из последних сил прибавляя шаг. Ей приходилось уже бежать за зверем, который, словно неуловимый мираж продолжал маячить впереди. То ли волк, и правда, послушался, то ли ему самому надоела эта бессмысленная погоня, но он вдруг круто развернулся и остановился. Бока его так и раздувались при каждом вдохе.

— Что ты хотела, детка?

— Ты ведь пришел забрать меня, так почему убегаешь? Я готова хоть сейчас пойти за тобой.

— Ой, ли? — оскалился волк, явно пытаясь тем самым изобразить улыбку. Или, скорее, ухмылку. Слишком уж ехидным был его голос, звучавший раскатистым басом у Карины в голове, — Ты собираешь бросить своих родителей, того щенка, что ты подобрала и Ника? Ты готова развернуться к ним спиной ради того, чтобы оставшуюся жизнь пробегать в волчьей шкуре?

— Да, — голос Карины даже не дрогнул, хотя сердце беспокойно екнуло, как будто в него ткнули иголкой, и оно непроизвольно сжалось.

— И ты готова оставить их жить здесь без возможности так же, как и ты, вдыхать вольный ветер и жить лишь по законам природы?

— Да.

— И ты способна прямо сейчас оставить за спиной все нерешенные дела? Начать все заново? — голос буквально истекал сарказмом, будто свежая зарубка на березе — соком. Так что Карина, действительно, вдруг остановилась, подумав. Она ведь собиралась сама устроить Кузю. Неужели теперь ей можно просто так плюнуть на эти планы? А Ник? Ведь как не пыталась художница много раз доказать себе, что он не более, чем просто ее друг, но разве оставляют даже "просто" друзей посреди того хаоса, что она навела?

— Ты хотела взять жизнь в свои руки, стать ее хозяйкой. Я тоже очень хочу, чтобы ты присоединилась ко мне, поверь. А еще я хочу, чтобы ты пришла ко мне свободная от обязательств и неоконченных дел. Поэтому, детка, закончи сначала все дела. А пока ты не готова. Да, и еще, — волк поднялся на все четыре лапы, начиная пятиться по тропинке все дальше от Карины, — Как только управишься, просто позови меня.

Художница протянула руку, пытаясь коснуться желтоватого меха, но зверь стремительно развернулся и неожиданно растворился в воздухе, словно его никогда и не было. А она так и осталась стоять, чувствуя, как ее медленно тянет вниз. Ноги стали тяжелыми, и девушка незаметно для себя опустилась на землю.

Обратная дорога до дома показалась в три раза короче и в тоже время томительнее. Когда Ник нашел плачущую подругу в нескольких десятках метров от кромки леса, он не сразу понял, что произошло. Вначале у него возникла страшная мысль, что с ней что-то не так. Он бросился к ней, обнимая за плечи и пытаясь хотя бы бегло осмотреть. Но кости были целы, ни крови, ни синяков видно не было, а слезы продолжали течь двумя неиссякаемыми ручейками.

— Карина, что с тобой? — следя за тем, чтобы голос его минимально дрожал, прошептал парень. Одной рукой он пытался убрать ей волосы с лица, а другой уже стягивал с себя куртку. Погода менялась почти мгновенно, и если рассвет был чистым, не задетым не единым облачком, то сейчас северный ветер нагнал их целые стада, старательно продувая тонкую рубашку девушки.

— Он меня… не принял, — выдавила художница, еще пуще заревев, словно вместо слов выплюнула режущие осколки разбитого сердца. Ник прикусил губу, пытаясь скрыть совершенно неуместную улыбку. Это было неправильно, ведь подруга давно сделала выбор, больше всего на свете она хотела стать волчицей. Но каждая минута, пока Карина оставалась в человеческом облике, была для парня ценнее прожитого им самим часа, — Он хочет, чтобы я доделала в этом мире все дела, и только после этого я смогу к нему присоединиться.

— Вот даже как! А этому волку не откажешь в некоторой иронии.

— Иронии? Да он просто издевается надо мной! — истерично взвизгнула девушка.

И дело было даже не в том, что ее мечта, в прямом смысле, уходила прямо из-под носа. Художница отлично знала, что порой тернистый путь к цели бывает намного ровнее, чем бугристый участок, к которому ты стремился. Сколько раз она вместо того, чтобы прыгать от счастья, когда очередное полотно ее кисти было готово, принималась грустить, так как моменты самого творчества были безвозвратно окончены. Девушку не особенно испугало то, что ей еще немного придется побегать на двух конечностях вместо четырех. Но как она будет это делать?

Сейчас, когда перед ней сидел взволнованный и такой трогательный друг, Карина в очередной раз усомнилась: а сможет ли она вообще отказаться от всего того, что предоставила ей человеческая жизнь? И эта неуверенность была сродни безумию, разрушая стройные ряды мыслей, заставляя сердце отчаянно прыгать в тесной клетке из ребер, а слезы непрерывно литься.

— Карина… — Ник неожиданно отпрянул от девушки, как-то странно глядя поверх ее головы. Его взгляд скользил по ее фигуре, как по ледяной горке, ни в силах зацепиться за нее, — А если я тебе кое-что скажу, ты можешь поменять свое решение…

— Лучше не надо, — почти неслышно прошелестела в ответ художница и тут же закричала, — Не надо, Ник, я прошу тебя — молчи! Я знаю, что ты хочешь сказать, я все знаю. Но одно дело, просто знать, а совсем другое — слышать. Так вот: я не хочу этого слышать. Мне и так не хватит решимости, так что не порти мне жизнь.

— Значит, этим я испорчу тебе жизнь?

Подруга только кивнула.

— Хорошо, — бесцветным голосом отозвался парень, первым поднимаясь с земли. Карина двинулась следом за ним, стараясь не смотреть на друга. Черные глаза парня бесцельно прожигали еловую хвою под ногами, пока они двигались к машине. Он был почти уверен в том, что художница не откажется выслушать его. Но… хотя, что можно было ожидать после утреннего разговора? Нику же четко указали на его место на коврике, тогда как шикарную кровать заняла свобода во всей ее обжигающей красоте, с такой холодной кожей, с такими упоительно-прекрасными глазами. И Карина теперь стремилась к этой обворожительной даме, еще не понимая, что та повесит на шейку девушки пудовые гири. Волчья шкура, говорите? Ветер, запутывающийся в шерсти? Нет, дорогая моя Карина, меняя хрупкое человеческое тело на сильное волчье, не поменяешь самого главного…

Стоило друзьям ввалиться в гостиную, как к ним тут же бросился Кузьма. Художница едва успела схватиться за угол шкафа, прежде чем мальчишка сдавил ее в объятиях.

— Я думал, ты не вернешься! Ну что, вы его не нашли?

— Нашли, — мрачно сплюнул Никита, падая на диван. Карина, наконец, отцепилась от подростка, юркнув вслед за приятелем и, свернувшись калачиком и, положила голову тому на колени.

— Что вы такие замученные? — удивился Кузя, — Такое впечатление, что вам пришлось сюда пешком добираться. Эй, я с вами говорю! Карина, да объясни мне хоть что-нибудь.

— Потом, — слабо отмахнулась девушка, — потом.

— Да ну вас, — поняв, что большего от этой ненормальной парочки не добьется, оборванец решительно вышел из комнаты. Друзья остались одни. И хотя на душе у каждого было достаточно сомнений и боли, но оба предпочли молчать. Карине было приятно просто лежать, уткнувшись лицом в ладонь Ника, а ему было приятно перебирать ее короткие волосы. И в этом они нашли если не лекарство от болезни, то, во всяком случае, обезболивающее на некоторое время. Тишина между ними была ни натянутой, ни жуткой. Однако, в ней, если прислушаться, можно было уловить целые предложения. За окном медленно опадали последние цветы диких яблонь, небо, подобно зверю, шевелило мускулами — тучами, грозившими разразиться дождем. Его первые капли рассеяли тишину, сделав ее в миг невыносимой. Именно тогда Карина приподняла голову и произнесла:

— Мне надо устроить Кузю.

— Он так сказал? — теперь вместо какого-то абстрактного волка Ник представлял вполне определенного, ставшего для него противником. Настоящим, безжалостным противником, отбирающим у него его лучшую подругу. Художница сморщилась, уловив в голосе парня неприкрытую ненависть.

— Да. И он прав, я не могу начать новую жизнь, не окончив старую. Кузя должен быть счастлив, он имеет на это право.

— А я? — еще глуше, еще болезненнее, чем до того в лесу. И снова девушка почувствовала, как внутри начинает все жечь от этой горечи, — Или ты искренне считаешь, что я смогу быть счастлив без тебя?

— Ты столько лет был счастлив до этого, — попыталась парировать она. И это отчасти была правда. Во всяком случае, Карина никогда не видела приятеля страдающим, жалующимся на судьбу или окружение. Все у него было замечательно, напоминая столик в его же заведении. Недаром же она так часто завидовала Никите. Ее-то жизнь не отличалась подобной стройностью. Если парень с первого дня их встречи вел свое существование под уздцы, словно послушного коня, то ей приходилось всего лишь восседать на нем, пока упрямого скакуна вели другие, — Что поменяется, если меня не станет?

— Вот именно, до этого… — протянул в ответ друг, — К тому же ты зря думаешь, что все именно так, как кажется на первый взгляд. Я знаю, тебе это дико слышать, но я бы предпочел, чтобы за мной следили так же, как за тобой. Чтобы кто-нибудь хоть раз предложил: "Давай я поработаю вместо тебя сегодня в кафе, давай разгребу бумаги, давай я, в конце концов, чаю тебе заварю!". А вместо этого мне все приходиться делать самому, но для чего?

— А разве не для себя? — Карина приподнялась, заглядывая парню в глаза. И снова в них появился этот странный, пугающий блеск. Девушка невольно отпрянула от Ника, пытаясь одновременно понять ход его мысли. Для нее все было предельно просто. Нести ответственность за свою жизнь — это значит то же, что быть счастливым. Никто не мешает лететь вперед, по той траектории, которую ты сам себе придумал: хоть в облака, хоть в преисподнюю. Не важно… Когда за спиной развеваются крылья, когда чувствуешь, что держишь в руках эту тоненькую ниточку существования и дергаешь ее по собственному усмотрению. Разве может кто-то захотеть отдать этот нежнейший волосок добровольно? Да, Ник и правда говорил совершенно дикие для нее вещи, — Разве так плохо быть независимым от людей и обстоятельств? Конечно, я могу понять, что ты устал. Ты верно говоришь, иногда хочется, чтобы кто-то позаботился о тебе. Но позаботился, а не начал вертеть тобой во все стороны.

— А я хочу, чтобы мной вертели! — не выдержав, воскликнул парень, — Мне надоело зарабатывать деньги для себя, жить ради того, чтобы жить… Замкнутый круг, из которого невозможно выйти. Пусть у меня отберут часть свободы, да хотя бы всю, но мне хочется видеть сияние глаз, восхищение, любовь. Чтобы я мог опереться на чужое плечо, если понадобится, или подставить свое. Это так страшно, каждое утро просыпаться одному в пустой квартире и понимать, что для меня, мне лично, ничего не надо… Я ведь могу просто целыми днями валяться на диване, я могу сутками не есть, не спать. Мне совершенно плевать на то, умру я завтра или нет. Правда. Потому что планета, Карина, крутиться, а я стою и не двигаюсь ни на шаг. Не для кого двигаться… Тебе некуда, а мне не для кого.

— Ник! — дверь хлопнула прежде, чем девушка успела остановить друга. Ее оклик ударился о стену, отлетев обратно смятым, искаженным эхом. Художница не смогла даже шевельнуться, отлично понимая, что из этого все равно ничего путного не выйдет. Где-то в глубине квартиры замолкли шаги, щелкнул замок. Карина покачала головой. Что ж, он тоже был вправе выговориться. Не все же ей скандалы устраивать.

Тучи за окном потихоньку начали светлеть, где-то на окраине неба появилась прореха, словно потертость в старом сером платье, обнажая голубую нижнюю сорочку. Карина по-прежнему сидела на диванчике в гостиной, с какой-то несвойственной ей настойчивостью пытаясь нагнать на себя полное безразличие. Несмотря на то, что Ник удержался от самых ранящих слов, словно в последний момент развернул лезвие меча плашмя, однако, даже такой удар оказался слишком сильным. Художница старательно повторяла про себя: "Я должна все изменить. Я закончу все и стану той, кем хочу", — но ее уверенность в том, кем она, на самом деле должна быть куда-то испарилась. В голове теснились галдящей толпой мысли, не давая Карине хоть как-то собраться. И встать она не могла не из-за того, что ноги тряслись мелкой дрожью, а просто потому, что она совершенно не представляла, куда ей идти. И зачем…

6.

Следующие два дня прошли, не оставив в жизни художницы ни следа, однако, ее это совершенно не расстроило. Девушка привыкла к тому, что каждые новые сутки мало отличались от прошедших. Первое время казалось, что Ник больше не скажет ей ни слова, настолько парень выглядел расстроенным и обиженным. И хотя самой Карине не особенно хотелось слушать его после всего, что он уже сказал, молчание друга было невыносимо. Возможно, по той же причине Никита заговорил первым, едва не доведя девушку до икоты неожиданной фразой посреди обеда:

— Что ты собираешься дальше делать? — ни упрека, ни прежней горечи. Только сосредоточенность и решимость. Карина пожала плечами, пытаясь выровнять дыхание. Ей очень не хотелось, чтобы парень увидел, насколько она рада услышать его голос. Словно глоток живой воды. На тон же она решила не обращать внимания.

— Ну, надо поехать в деревню к тетке Кузьмы, поговорить с ней. Я же не могу его никуда пристроить, пока у него есть официальный опекун. Не думаю, что она откажет мне в разговоре. Ведь смогла же она фактически отказаться от племянника.

— Двоюродного племянника, — недовольно поправил девушку сам виновник разговора, до того усиленно делавший вид, что старательно рассматривает макароны в тарелке.

— Не суть важно, — отмахнулась Карина, — Ты, кстати, должен поехать со мной.

— Зачем? Я больше не хочу туда возвращаться! Я не для того сбегал, чтобы снова оказаться в этой дыре.

— Да, но мало ли что может взбрести твоей… двоюродной тетке в голову. Она может решить, что мы мошенники, пытающиеся заработать на тебе деньги. Или, вообще, что тебя давно разобрали на запчасти, да только продать их без соответствующих документов не получается.

— Ты думаешь, ее бы сильно это сильно огорчило? — хмыкнул мальчишка, — Скорее, она бы потребовала свою долю от продажи. Карина, неужели до тебя еще не дошло, что если бы ее волновала моя судьба, она давно бы нашла меня?! Тетка отлично знает, где я нахожусь. Прежде чем покинуть ее дом, я записку накарябал. Мол, так-то и так, уезжаю искать лучшей доли туда-то и туда-то. Не указал только точное расположение сарая, в котором собирался жить.

— Но зачем ты это сделал? — удивился Ник, — Проверка на жалость?

— На чуткость. И не надо так на меня смотреть!

Карина и правда уставилась на Кузьму умоляющими глазами, сознательно представляя, какой это может дать эффект. Что-что, а жалостливый взгляд получался у художницы не хуже, чем у профессионального нищего.

— Кузенька, ты же не хочешь, чтобы она когда-нибудь опомнилась и решила вернуть тебя? Тогда тебе надо помочь нам, уговорить отказаться от опекунства. Я отлично понимаю, насколько тебе все это противно, но у нас просто другого выхода нет. По закону никто из нас не может усыновить тебя, пока у тебя есть люди, которые должны о тебе заботиться.

— Да понимаю я все, — пошел паренек на попятную, — но… боюсь, что она может просто из вредности не отпустить меня. А если меня опять запрут в том доме, я просто не выживу. За то время, пока я с вами, мне ни разу ни приходило в голову, что может быть что-то лучше такой жизни. Я словно, наконец-то, проснулся и увидел, что за окном все цветное, а то, что было до этого — лишь черно-белый сон. Мне не хочется второй раз засыпать.

— Мы не позволим, — мягко улыбнулся Ник, — В крайнем случае, всегда можно обратиться в суд с заявлением о ненадлежащем обращении с детьми.

— Ага, после того, как вы меня тут раскормили и я таким холеным сделался, — хихикнул оборванец, — При ненадлежащем, как ты выразился, обращении ребенок должен быть худым и замученным, с синяками и другими следами нелегкой доли.

— Ну, в таком случае, нечего тут на халяву трескать. А синяки, это вообще дело наживное, — усмехнулся в ответ Никита, поднимаясь из-за стола. На подругу он даже не взглянул, впервые радуясь тому, что у них есть хотя бы еще одна проблема, кроме волка. Теперь он мог забить свой мозг до такой степени, чтобы совершенно не думать ни о девушке, ни о пришедшем за ней посланнике. Последнее слово Ник практически сплюнул вместе с окурком, усаживаясь в свой черный автомобиль. Странная волна спокойствия окатила его с ног до головы. Конечно, когда-нибудь они уладят дела с Кузьмой, но пока у него была как минимум целая неделя, которую он проведет с подругой. Единственное, чего бы парню еще хотелось, это чтобы Карина улыбнулась как тогда, в "Северном волке".

Меж тем, в дверь его квартиры уже изо всех сил звонили, словно пытались оглушить всех, кто в ней находился. Художница, решившая наконец заняться портретом Кузи, подскочила на месте, ругнувшись.

— Интересно, кого это принесло? — вслух выразил ее мысль "натурщик", — Не твои предки опять приперлись?

— Не знаю. Может, и они.

— Притворимся, что нас нет дома?

— Угу. А потом скажем Нику, что дверь сама снялась с петель. Судя по тому, что звонят без перерыва, именно так оно и произойдет. Пойду лучше открою.

— Я бы на твоем месте сначала в глазок посмотрел. А вдруг это еще какой-нибудь демон по твою душу. А что?

— Иди ты! — помрачнела Карина. Но все же советом Кузьмы решила не пренебрегать и прежде чем распахнуть дверь, старательно всмотрелась в того, кто за ней стоял. Честное слово, материализуйся на лестничной площадке настоящий черт, она бы и то меньше удивилась. Но вместо предположительного рогатого субъекта с хвостом там обнаружилась вполне безрогая Зойка, — Привет!

— Привет, — просияла в ответ подруга, — Вот и долгожданный судья пришел. Так что ты мне показать хотела?

— Уже ничего, — от такого ответа Зойка на мгновение опешила и автоматически снова ткнула пальцем в звонок. Продолжать истязать свои уши Карина не позволила, решительно убрав руку девушки подальше от злополучной кнопочки, — В общем, предупреждаю сразу, ты мне не поверишь.

— Ты сначала объясни, что все-таки произошло, а я уж там сама решу, верить или нет. А то, ишь ты, сразу все за меня решила!

Художница только неопределенно сощурилась, впуская Зойку в просторный коридор. Сейчас же туда сунул нос любопытный Кузьма. Заметив новое и абсолютно ей незнакомое лицо, гостья не растерялась, мгновенно протягивая парнишке руку:

— Зоя, а ты кто?

— Кузя.

— О! А откуда будешь, Кузьма?

— С помойки, — не удержался оборванец, в качестве подтверждения своих слов ожесточено почесав маковку. Зойка только фыркнула, обращаясь уже к Карине.

— Откуда сие чудо?

— С помойки, — честно ответила та, но, увидев, что подруга начинает не на шутку раздражаться, поспешно добавила, — Точнее, из подъезда. Я его встретила, когда от тебя последний раз уходила. У меня цепочка порвалась, он ее нашел и мне вернул. Ну, в общем, я решила его в гости пригласить.

Зойкина бровь стремительно приподнялась. Художница явно что-то не договаривала. Поэтому, когда обе девушки оказались в гостиной, она не удержалась от нового вопроса:

— Погоди, так он что, попрошайка?

— Нет, карманник, — поправила Карина. Легче от такого уточнения гостье явно не стало. Она даже кинулась было обратно в коридор, проверять, не пропало ли у нее чего-нибудь. Так что художнице пришлось насильно придержать ту за рукав и на полтона тише прошептать, — Даже не смей! Он самый хороший паренек из всех, что я видела. Уж извини меня, но твой умничка Павел с ним рядом не стоял. Да, когда я его впервые увидела, он больше всего походил на попрошайку, на воришку из тех, что стоят в переходах и просят у "дядечек" и "тетечек" деньги, якобы на пропитание больных родителей. Только не думаю, что если бы он действительно был из этой породы людей, то добровольно отдал золотую цепочку с кулоном общей стоимостью около трех тысяч рублей. Он был такой… грязный, запущенный, с торчащими ребрами. Но при этом не жалкий, а полный достоинства. Он даже от денег отказался, хотя я ему предлагала за то, что он украшение вернул.

— И тогда ты его к Нику притащила? — продолжила Зоя, — Ну, мать, ты даешь! Я, конечно, не сомневалась, что у тебя сдвиг по фазе, но что бы такой! И что ты дальше с ним собираешься делать?

— Сначала поговорю с его родственниками, пусть пишут отказную или как это еще называется. А потом Никита будет договариваться со своими коллегами, у него на работе есть один человек, который бы мог усыновить Кузю. А если ничего не выйдет, он согласен сам стать ему… отцом.

— Угу, а ты будешь доброй и заботливой мамашей, так что ли? — Зойка уселась в кресло, продолжая с недоверием коситься на дверной проем, точнее на видимую часть коридора. Как раз туда, где висела ее куртка.

— Нет, не буду, вздохнула Карина, — Именно ради этого я тебя и позвала. Думала, правда, ты приедешь раньше. Но… в общем, я сейчас все тебе по порядку объясню.

На то, чтобы прояснить всю сложившуюся ситуацию, у Карины ушло не более десяти минут. Зато ее подруге пришлось переваривать услышанное не менее получаса, пока она, наконец, не выдала:

— Тебе надо к Лерке!

— Она конечно врач, но не психиатр, зачем мне к ней? — удивилась художница, в очередной раз заворачивая свою "Осень" обратно в кусок брезента. Сидящая напротив Зойка в ответ лишь подпрыгнула на месте, словно кто-то пырнул ее снизу шилом, и прошипела:

— Да при чем здесь психиатр?! Она же у нас любительница сказок. Не сомневаюсь, что в какой-нибудь очередной книжке, хранящейся у нее дома, может обнаружиться информация о тварях, подобных твоему волчку. Как ты там говоришь? Он посланник? Вот и будем искать любые сведения о посланниках, посланцах, засланцах и иже с ними.

— Я думала, ты мне не поверишь, — честно признала Карина, однако от усмешки не удержалась. То ли она обладала уникальным даром убеждения, то ли была настолько несведуща в переплетениях чужой психики, но все ее знакомые не начинали с порога крутить пальцем у виска, а внимательно выслушивали до конца. Правда, у нее был весомый аргумент сначала в виде зверя на картине, а теперь достаточно обширной дырки, идеально повторяющей контуры волка.

— Отчего же? — в свою очередь хмыкнула гостья, — Почему ты так уверена, дорогая моя, что твоя старая, потрепанная жизнью подруга не может верить в чудеса? Разве сам факт того, что я до сих пор влюбляюсь, как наивный подросток, не говорит за это? А ведь по идее, мне давно пора было забыть о мужчинах, как об исчерпавшем себя явлении, потому что их просто-напросто нет. То есть, они-то уверены, что они есть. Но на самом деле, мужчин можно по пальцам пересчитать. Серьезно, ну что ты смеешься?

— Встречаются в пустыне и страусы, — не удержалась художница, едва не покатываясь со смеху. Честно слово, если бы провидцы сдавали экзамен на профессиональную пригодность, они бы все завалились на одном и том же задании: предсказать, что в следующее мгновение ляпнет Зоя.

— Ага. Только там их больше, чем в наших краях — мужчин. Красавцев, милашек, симпатяг, ответвленных папаш и беззаботных приятелей, но не мужчин. Да, собственно, и с женщинами то же самое. Что должна уметь женщина?

— Стирать? — предположила Карина, — Готовить? Крестиком вышивать?

— Балда. Женщина должна уметь быть настоящим тылом любимому. А вот мужчина должен, в свою очередь должен беречь и уважать любимую. Мужчина должен уметь брать на себя ответственность не только за себя, но и за свой дом, своих друзей, свою семью и своих врагов. А что у нас выходит? Баба тебе и пашет, и дом держит, и мужа каменной стеной едва ли не огородит. А если надо, то и на врагов его сама пойдет, пока он будет сидеть в тенечке и давать ценные указания.

— Слушай, ну хорошо. Допустим, настоящих мужчин осталось в природе меньше, чем уссурийских тигров. Приведи мне хоть один пример такого вот "тигрика", — Карина уставилась собеседнице прямо в глаза. Ей вдруг неожиданно пришла в голову одна весьма подозрительная мысль, которой девушка хотела получить либо подтверждение, либо опровержение. И, кажется, не ошиблась…

— Да тот же Ник. Чем тебе не пример? Сам себя сделал, что называется. И кафе у него, и квартира, и машина. К тому же не всякий парень пригласит к себе в дом, мягко говоря, неадекватную подругу, приютит совершенно незнакомого оборванца и даже не озвереет и сам не станет больным на голову. Вот ты бы так могла? Если бы у тебя не было твоего замечательного одноклассника? Нет, мать, не смогла бы. Ты бы испугалась ответственности, начала бы придумывать самые различные причины, чтобы в подобные истории не влезать.

— Но я же не мужчина, — парировала Карина.

— Нет, но ты человек. Такой же, как он или я, или Кузя. И ему тоже может быть больно, страшно, он может сомневаться в чем-то, в том числе и в себе самом. Но при всем этом… — Зоя развела руками, словно пытаясь объять ими весь результат душевных мук Ника, хотя, естественно, имела в виду она не только два кресла, небольшой диванчик и книжный шкаф, а гораздо большее. Художница задумчиво куснула губу, и в который раз надолго замолкла, поглощенная собственными переживаниями.

— Ну что, когда собираешься ехать к Лерке? — вернулась к своему предложению Зоя, — Просто я должна быть в курсе, когда мне собираться тоже. Одна ты в любом случае не поедешь.

— Он не одобрит, — произнесла Карина. Потом сообразила, что Зоя не поняла, кого она имеет в виду, и добавила, — Ник не одобрит, что я пытаюсь хоть как-то возобновить поиски волка. Он и так не в себе после нашего последнего разговора. Только сегодня утром начал говорить, а то просто ходил по квартире, как тень, и молчал. Знаешь, иногда мне очень хочется стать телепатом, чтобы в нужный момент узнать мысли другого человека. Будь мы на это способны, возможно, стало бы меньше проблем…

— …Или люди начали бы шарахаться друг от друга, — продолжила за девушку Зоя, — Хотя, с другой стороны, преступность бы сократилась.

— Очень смешно, — скрестив руки на груди, пробурчала Карина, — Я же за Никиту волнуюсь. А если с ним что-то произойдет? Да, волк сказал, что не причинит Нику вреда, но если тот сам полезет к нему. Вот когда я окажусь рядом с волком, Ник будет в безопасности, а до тех пор я просто не имею права подвергать его подобному риску.

— Значит, надо ехать тогда, когда твоего приятеля не будет дома, — сделала заключение Зоя.

— И куда это вы собрались? — в комнату вошел Кузьма, жуя увесистый бутерброд, — Мне Ник сказал, чтобы я тебя без присмотра не оставлял. А то он мне лично голову открутит. Хотя пользы от тебя, действительно, никакой. И соображаешь туго. Тут к тебе гостья пришла, а ты ее даже чаем не напоила. Хорошо, что у тебя есть незаменимый я и замечательный Никита, которые не только имеют мозг, но и знают, как им пользоваться. Так что прошу, дамы, обед готов.

— Ну, я тебе, — только и смогла в ответ выдавить девушка, потом махнула рукой и поспешила вслед за пареньком.

— Так куда вы ехать собрались? — повторил свой вопрос Кузя. На этот раз ответила ему Зоя, мнение которой о мальчишке уже успело измениться. Обед, и правда, выглядел весьма привлекательно. Пока подруги болтали, он успел согреть чайник, достать и нарезать колбасу кружочками и сыр полосочками. Даже салат какой-то настрогал, весьма напоминающий "Оливье".

— Мы решили посоветоваться с одним знающим человечком. И мне кажется, она может нам кое-что раскопать про посланников, вроде нашего волчка.

— Как ты сказал? Ник приставил тебя за мной следить, так ведь? — неожиданно развеселилась Карина. Подросток осторожно кивнул, ожидая подвоха, — Значит, ты поедешь с нами. И мы получим то, что хотим, и я останусь под твоим наблюдением.

— Да уж, у тебя еще и чувство самосохранения отбито напрочь, — грустно вздохнул Кузя.

7.

Лера принадлежала к породе людей, которые ничего не делают вовремя и умудряются опоздать даже туда, куда, по идее, опоздать совершенно невозможно. Подруги не раз посмеивались над ней, говоря, что Лера скорее всего даже на собственную свадьбу не успеет. Если, конечно, она еще жениха сможет не проворонить.

Работа в должности медсестры позволяла девушке уделять достаточно времени приятным мелочам жизни, а именно, попить кофейку и почитать любимую книгу.

Книги вообще были отдельной страницей биографии Леры. До школы упрямого ребенка невозможно было научить читать. Но стоило девочке пойти в первый класс, как нелюбовь к чтению исчезла сама собой. Лера быстро перечитала всю школьную программу и взялась за городские библиотеки. Повзрослев, она стала частым посетителем книжных магазинов, и ее собственная библиотека росла день ото дня. Но основным предметом ее страсти стала фантастика. Память у Леры была великолепной, позволяя сохранять сюжет до мельчайших подробностей.

Именно на это и рассчитывали подруги, подъезжая к дому девушки. Кузьма тихо ругался на заднем сидении, но Карина не обращала на это внимания. Она так увлеклась своими мыслями, что не сразу расслышала вопрос:

— …поворачивать?

— Что?

— Куда, говорю, поворачивать? Я у Лерки один раз всего была, сейчас не вспомню, где тот поворот.

— Направо, — по инерции махнув влево, ответила художница. Зойка внимательно проследила за ее указующим перстом, шумно выдохнула и закатила глаза, так и не тронувшись с места.

— Конкретнее, — попросила она через секунду.

— Слушай, я что тут подумала, — неожиданно выдала Карина, — ты ведь у нас вроде как официально замужем?

— Ну, вроде того! — хмыкнула Зоя.

— Может, ты тогда возьмешь Кузю к себе, — продолжила художница.

— Я бы взяла, но нужно еще согласие моего… мужа.

— Хочешь, я с ним поговорю?

— Неплохая мысль! Тебя он всегда уважал, — усмехнулась подруга.

История бракосочетания стоит на первом месте в списке самых нелепых событий ее жизни. От очередной большой любви Зойка вдруг решила связать себя узами брака. Но, в процессе непродолжительного исполнения роли супруги, она осознала свою ошибку и предложила урегулировать мирно их расставание. Обиженный в лучших чувствах муж выдвинул встречное предложение — пожить порознь, пока Зойкина дурь не пройдет. И так как, в общем, это давало Зойке возможность быть свободной, она с легкостью согласилась.

— Кузя, ну что, будешь моим сыном? — обернувшись к мальчишке, подмигнула она.

— Дык, кто ж откажется, — рассудительно ответил оборванец.

— Ну вот и договорились, — ответила Зойка, подъезжая к дому их общей знакомой.

Визит подруг оказался для Леры полной неожиданностью. Ее отношение к обоим было, мягко сказать, прохладным. Поэтому перед тем, как открыть дверь, Лера попыталась придать своему лицу более дружелюбное выражение.

— О, девочки, какая неожиданность! — попыталась внести в дежурную фразу как можно больше любезности хозяйка. Карина переглянулась с подругой, предоставляя той слово.

— Мы к тебе с деловым предложением, — немедленно принялась за исполнение возложенной на нее миссии Зоя, — Ты же у нас увлекаешься фантастикой?

— Ну?

— Вот и хотели у тебя кое-что спросить по этому вопросу.

— Ну, тогда заходите, — вяло отозвалась Лера, впуская девушек. Вслед за ними будто из ниоткуда протиснулся худощавый паренек, едва заметно кивнув в знак приветствия.

— Это мой… двоюродный брат, — пояснила Карина, заметив удивленный взгляд хозяйки квартиры, — Кузьма.

— Зрасьте, — расплылся тот в улыбке.

— Так, ну и в чем ваша проблема? — процедила Лера.

— Ты знаешь что-либо о посланниках?

— Каких конкретно?

— О волках, являющихся во снах и предлагающих сменить человеческое тело на серую звериную шкуру.

Лерка открыла было рот, чтобы послать подальше этих сказочниц, но слова застряли поперек горла, когда Карина достала большущий рулон холста и развернула перед ее носом. Первые несколько секунд хозяйка квартиры молча взирала на картину, потом перевела взгляд на ровную дыру и пробормотала:

— Что это?

— Это моя картина. Когда я ее рисовала, все было в порядке, но стоило мне закончить, как в этом углу начали проявляться очертания волка. Сначала это было похоже на забавное переплетение веток, затем краска начала сереть, все больше напоминая зверя. В то же время меня начали мучить жутко реалистичные сны с участием все того же волка. А несколько дней назад он сбежал. Просто-напросто выпрыгнул из картины. Я видела его в лесу, говорила с ним. Он сказал, что пришел именно за мной, чтобы сделать подобной себе, после чего с легкостью растворился. Вот мы и решили выяснить, что написано в книгах о подобных существах.

Выражение лица художницы было настолько честным и решительным, что Лера поверила ей:

— Надо посмотреть. Вы пока посидите тут, а я поищу что-нибудь похожее, хорошо?

— Отлично! — подхватила Зоя, — А кофейку у тебя не найдется?

— Там, в шкафу, — ткнула пальцем куда-то в сторону кухни хозяйка, немедленно исчезая за дверями библиотеки. Гости не преминули воспользоваться предложением, и Зойка быстро отыскала не только банку порошковой отравы, но и в дополнение к ней пакет молока и даже пачку неплохого печенья.

— Редкая дрянь, — пробормотала она, обращаясь к друзьям, — Хотя учитывая, сколько Лерка на книги денег тратит, удивительно уже то, что у нее в доме кроме них вообще что-то есть.

— Смотри, Зой, — к поискам съестного подключилась Карина, — Я тут вот что нашла, может, чаю сделаем?

— Покажи! О! Коньячок. Это уже лучше!

— Ты ведь за рулем? — встревожился Кузьма.

— Не беспокойся, довезу аккуратно.

Карина улыбнулась, щелкнув выключателем электрического чайника. Тут же были найдены три кружки, вполне приличный чай, и гости уселись за стол, дожидаясь хозяйку. В ожидании готовности чая художница плеснула коньяка в кружку.

— Э, куда без меня! — опомнилась ее подруга, отбирая бутылку, и тоже немного налила себе.

В итоге, когда чай был готов, подруги уже вовсю щебетали о каких-то мелочах, совершенно позабыв о цели визита. И даже не заметили, как со стола пропала сначала вожделенная бутылочка, а потом на кухне материализовалась ее законная владелица.

— Так, кое-что я все-таки нашла, — с порога объявила Лера, шлепая по столу истрепанным фолиантом, который, судя по виду, был ровесником ее бабушки, — Э, что с вами?

— С нами? — осоловело откликнулась художница, — С нами все в полном порядке.

— С коньяком тоже, — поспешно заверила вторая гостья.

— Да вижу уже, — вздохнула Лера, — Так вы будете слушать, или нет?

— Конечно, выкладывай.

— Значит, вот что. Судя по описанию этот твой волчара ни что иное, как разновидность одной из видов разумной нежити. Ну, или точнее, даже не нежити. Не знаю, как тебе это объяснить. В общем, он может принимать любые формы, обличия, проникать в сон и видеть любые человеческие желания.

— И какова его цель?

— Все зависит от того, кто его хозяин. Это часть чьего-либо разума, начинающая жить по своим законам. Сейчас, я зачитаю. Так, где же это? — Лера быстро начала листать страницы, — Вот, нашла: "И когда у двух людей частота пульса входит в резонанс, когда их биоритмы начинают дополнять друг друга, когда появляются сходные мысли, когда даже электромагнитные импульсы мозга начинают совпадать, чувства одного из них, его потаенные желания отчуждаются от него самого, становясь совершенно отдельным существом…".

— Значит, надо найти того ненормального, которому принадлежит эта тварь, заставить загнать обратно, и проблема будет решена! — хмыкнул довольный мальчишка.

— В том-то и дело, что тот, кому принадлежит этот волк, не знает о нем. Да и вообще, он может жить где-то очень далеко! Правда, такой вариант маловероятен по одной простой причине.

— По какой? — оживилась Зоя.

— Если бы хозяин посланника жил далеко, тот не смог бы появиться на картине. К тому же Карина, рисуя ее, должна была сама думать о нем. Ведь это существо является только тем, кто хоть как-то связан с его владельцем. А уж если, как вы утверждаете, волк стал материальным, значит это должна быть очень близкая связь. Кровная, любовная, любая.

— Но почему же он пришел именно ко мне? — непонимающе сдвинула брови художница, — Его и Кузя видел, и я, и Ник. Почему он хочет сделать меня волчицей? Да и, вообще, он способен это сделать?

— Не знаю. В книге говорится лишь о том, что он рано или поздно осуществляет все желания того человека, к которому пришел. Но порой делает это не так, как хотелось бы самому человеку. Скажем, если ты хочешь разбогатеть, посланник не сделает так, чтобы ты нашла на дороге миллион. Просто неожиданно устроишься на работу, где станут платить больше, — растеряно пояснила Лера. Ей самой все казалось каким-то странно нереальным.

— Лера, — прикосновение к руке вернуло внимание хозяйки квартиры обратно к гостям, — А если я встречу того, кто является хозяином волка, и все ему расскажу, что от этого измениться?

— Все. Стоит создателю осознать его реальность, как волк потеряет свою волю, жизнеспособность. Станет не более чем обыкновенной выдумкой.

— Ясно, — кивнула Карина, первой вставая из-за стола. Вслед за ней выползла в коридор Зоя, покачивающаяся при каждом шаге. Увидев такое безобразие, художница подхватила подругу под локотки, быстро собрала и вытолкала за дверь, — Пока, Лера, спасибо тебе за все!

— Да не за что! — пожала плечами та в ответ, — Если что-то случится, обращайтесь.

— Обязательно.

За руль, как самая трезвая, села Карина, а Зоя заняла почетное место на пассажирском сидении. Уже при подъезде к дому Никиты, протрезвевшая и тихая Зойка спросила:

— Карин, так что ты решила? Будешь искать его владельца или нет?

— Хороший вопрос, Зоя, — пробормотала в ответ девушка, — Знать бы мне только самой на него ответ…

8.

Едва открыв дверь в квартиру Ника, Карина услышала, как тревожно звонит в гостиной телефон. На ходу сбрасывая сапоги, она буквально влетела в комнату, хватая трубку.

— Алло?

— Можно я к тебе подъеду, — без предисловий начала звонившая мать. Такого вопроса все еще не совсем трезвая художница не ожидала, и поэтому согласилась.

— Да, конечно! А зачем?

— Ну, как же! Я же должна знать, когда состоится твоя свадьба!

— Свадьба?! — девушка на мгновение потеряла дар речи, потом вспомнила про поход в "ЗАГС" и охнула: совершенно из головы вылетело. Да и сейчас подобная чушь меньше всего занимала ее мысли. Особенно после того, как они с Ником несколько дней не разговаривали, — Ты знаешь, а свадьбы…

— Конечно, приезжайте. Нам еще так много надо обсудить, все эти церемонии столько хлопот приносят, — Карина безвольно отпустила руки, позволив Никите зачем-то продолжать врать. Друг смог пройти в комнату незамеченным, да еще и перехватил трубку телефона до того, как она начала сопротивляться, — Несомненно, вы правы. Я хочу, чтобы эта свадьба стала самым счастливым событием в жизни вашей дочери. Ну, то есть, одним из самых счастливых, я хотел сказать. Хорошо, я как раз собирался устроить себе выходной, так что мы оба будем вас ждать.

— Ты с ума сошел?! — стоило парню положить трубку, как подруга накинулась на него с кулаками.

— Это ты явно сбрендила! Я ведь знаю, что ты хотела сказать. Что свадьбы не будет, так ведь? И как ты собиралась объяснять, почему так вышло? Что ты отказалась? А, может, что это я тебя бросил, в последний момент сбежав, как трус.

— Но ведь ты же не собирался на мне жениться, — опешила девушка. Черные глаза казались еще чернее, напоминая настоящие колодцы в саму преисподнюю. И чего он так злиться? Неужели из-за того, что они с подружкой немного выпили? — Ник, я не понимаю, зачем ты так?

— Да потому что… О, боги, и послали же вы мне такое наказание: влюбиться в совершеннейшую дуру!

Парень обессилено плюхнулся на диван, стискивая руками виски. Карина продолжала стоять на месте, часто моргая глазами. Где-то на кухне раздавались голоса спорящих Кузьмы и подруги.

— Ник?

— Что, Ник? Что? Неужели ты настолько слепа или глуха, чтобы не понять столь элементарной вещи. Да, сначала я думал только о спасении тебя от родительского гнева, вот и ляпнул, что первое в голову пришло. А потом понял, что это судьба. Что я действительно этого хочу. Большой свадьбы и замечательной жизни с тобой.

— А меня ты спросил, чего я хочу? — рявкнула художница, сама испугавшись своего голоса, однако, ее решительность никуда не ушла, — Почему ты начинаешь распоряжаться моей жизнью, словно своей? Никакой речи о свадьбе быть не может. Я завтра же поеду в деревню вместе с Кузей. Потом мы с Зойкой оформим опекунство, и я в тот же миг уйду к волку, и стану волчицей, а ты… Видеть тебя не хочу!

— Правда? — спокойный, ироничный взгляд еще больше пугал, — Видеть меня не хочешь? Что ж, иди на все четыре стороны. Вещи соберешь сама или тебе помочь?

— Сама.

— Вот и отлично. Я, кстати, только за документами заскочил, так что мне уже в кафе пора. До свидания, волчица! Только прежде чем начинать жизнь с чистого листа, не забудь на старом все ошибочки подтереть. Желаю удачи!

Никита усмехнулся, быстрым шагом покинув комнату, пока девушка пыталась хоть немного прийти в себя. Она никак не могла поверить, что друг после всего того, что только что наговорил, смог спокойно выгнать ее из квартиры. То ли сам не верил, что она решится и уйдет, то ли была еще какая-то причина, о которой та не догадывалась.

— Что произошло? — в дверях нарисовалась фигура Кузьмы. И тут Карину начало шатать, да так, что она не удержалась и с размаху села на пол, пытаясь сдержать подступающие рыдания. К ней тут же кинулся мальчишка. Он тряс ее за плечи, пытался успокоить, но она словно обратилась в камень, ни на что не реагируя.

— Жизнь с чистого листа… — наконец произнесла художница, — Мы уезжаем, Кузя.

— Куда?

— К твоей тетке. Ты помнишь, где она живет?

— Ну, да. Но ты так и не сказала, чего вы с Ником так друг на друга кричали. Что произошло?

— Все произошло, Кузя. Но главное, что все это скоро закончится.

Первое, что увидела перед собой Карина, когда проснулась — сплошная пелена туч, из которых сыпал мелкий частый дождь. В такую погоду тоска одолевает с еще большей силой, что девушка и выразила в виде глухого стона. На этот звук в дверях появилась Зойка.

— Чего воешь?

— Я больше не могу спать, совсем. Думала, что после того, как волк из картины сбежал, больше мне не придется слоняться по дому, словно потревоженному зомби. А он опять сегодня пришел.

— Погоди, ты же вроде его перестала бояться? — отправляясь с проснувшейся художницей на кухню, произнесла Зоя. Та вдруг почувствовала, что кроме нее проснулся еще и аппетит. Ничего удивительного в этом не было, так как последний раз она ела вчера у Лерки. А уж после того, как Ник выставил девушку на улицу, о еде даже и мысли не появилось. Художница не стала долго думать. Возвращаться домой означало снова сесть под замок. Только теперь, она не сомневалась, родители ее даже в магазин не отпустят, опасаясь нового исчезновения дочери. К тому же, по идее, она сейчас должна быть по макушку занята приготовлениями к свадьбе. Интересно, что же все-таки Никита скажет ее матери? Какое очередное вранье придет ему в голову? Карине оставалось только гадать, потому что позвонить другу, а тем более маме, у нее не хватало духу.

— Кто тебе сказал такую ерунду? От того, что я знаю теперь, зачем пришел этот зверь, легче мне не стало. Ведь самое главное не выяснено: кто является его владельцем. Кто выводит волка в этот мир?

— Значит, ты хочешь узнать, кто это?

— Да. Не обязательно рассказывать ему об этом. Но если я узнаю, кто он, возможно, мне станут понятны настоящие мотивы самого хищника. Ты же слышала, что сказала Лерка: подобные посланники действуют не прямо, они пытаются добиться своей цели исподтишка, через ряд ложных ходов. И если это так, то возможно меня ожидают не свобода и волчья шкура, а что-то еще, что совершенно меня не устроит, понимаешь?

— Да уж, кто может точно сказать, что у его хозяина на уме. В конце концов, ты ничего не потеряешь оттого, что тебя станет известно его имя. Это даже интересно. Лучше всякого детектива!

— Ага, — хмыкнула Карина, — Для вас это не больше чем очередное приключение! Только вы понять не можете, что на самом деле это жизнь, моя жизнь. Конечно, вам же не снятся кошмары, после которых вы боитесь даже глаза закрыть! Вы не трясетесь от каждого упоминания о волках, желтом цвете и тому подобном!

— Карина, ну, погоди. Я понимаю, что тебе страшно, особенно теперь, когда мы знаем, что эта тварь пока не добьется своего, не успокоиться, если ее вовремя не развеять. Но ведь она выполнит твои желания, разве это не прекрасно!

— Вот именно, Зоя. Она может выполнить любое мое желание. Любое… Два дня назад я хотела, чтобы со мной наконец Ник заговорил. А месяц назад, когда этот волк появился, я хотела умереть. И какое, как ты думаешь, из этих желаний он примется выполнять?

— Ну, дорогая моя, чего же ты тогда переживаешь? Ты хотела умереть, чего же сейчас паниковать? Может, Карина, это сейчас и есть лучший для тебя выход. Ты уже способна на самоубийство.

— Издеваешься? — округлила глаза художница, пытаясь понять, серьезно это Зойка, или у ее подруги очередной приступ черного юмора.

— Прикалываюсь, — поправила та Карину, — А чего ты так на меня смотришь?

— Я жить хочу!

— С каких это пор?

— С тех самых. С тех самых, когда Ник меня в дом пригласил, когда я Кузю встретила. Не знаю, как это объяснить, но сначала эти двое сами пытались меня расшевелить, а потом расшевелили так, что теперь я не могу остановиться. Мне захотелось вновь писать картины не потому, что надо чем-то время занимать, а потому, что у меня в этом потребность появилась. Я даже стремилась присоединиться к волку не от безысходности, а ради того, чтобы получать удовольствие от жизни.

— Ответь мне на один вопрос, Карина. Что именно ты испытываешь к Нику?

— Честно? — опустив глаза, вопросом на вопрос ответила Карина. Подруга утвердительно кивнула.

— Он смог стать мне самым лучшим другом. И не надо к этому определению добавлять какие-то иные смыслы. Клянусь тебе, если бы я его хоть немного любила, как мужчину, я бы сказала об этом ему сразу же. Да и тебе тоже. Он друг, с которым легко говорить. То, что я испытываю — это признательность, это уважение и признательность. Такие вот дела, Зоечка.

— Хорошо, если все это так. И раз ты выползла-таки из пещеры на ясно солнышко, надо и дальше продолжать движение в том же духе. Когда ты настроена ехать в деревню с Кузей?

— Я хотела прямо сегодня, но, как видишь, погода не позволяет. Даже если дождь через пару часов кончится, никуда мы из города раньше чем через пару суток не сможем тронуться. По нашим дорогам не то, что после ливня, в сухую-то пору проехать невозможно! К тому же, мне кажется, он еще сам не готов там появиться. В общем, распоряжайся мной, как хочешь.

— Вот и отлично! Значит так: приготовь-ка мне обед на десять персон, вымой полы и постирай все накопившееся белье за неделю. Это для начала, а потом… И нечего на меня так смотреть, сама же сказала, что ты в моем полном распоряжении!

— Ну, Зоя, я же серьезно!

— Ага. Именно из-за твоей серьезности ты и попала в такую заварушку. Дорогая моя, в жизни ко всему надо относиться с максимальной легкостью, при этом полностью принимая ответственность за принятые решения. Ты думаешь, я совершенно безалаберная и легкомысленная?

— Да нет, — попыталась соврать Карина. Хозяйка квартиры обдала ее ледяным взглядом, заставив невольно покраснеть.

— Не надо сейчас притворяться мне в угоду. Я не первый день на свете живу, и даже, представь себе, не второй. И мне прекрасно известно, какого обо мне мнения мои знакомые и близкие. На самом деле каждое мое действие выверено до миллиметра. Знаешь, что я думаю? Раз у нас с тобой есть время, мы можем попытаться выяснить, кто является хозяином волка.

— Все это, конечно, замечательно. Есть только одна маленькая проблема: как мы это сделаем?

— Можно опросить всех твоих знакомых, попытаться понять, кто же о тебе так заботится, что даже волка смог породить.

— А у меня другое предложение, — в кухне неожиданно появился Кузя, — спросить самого волка. Ведь ваша знакомая ничего не сказала о том, знает ли сам волк о своем хозяине. Думаю, Карина, тебе придется второй раз пойти к нему на переговоры.

— Не выйдет, — покачала головой художница, — он приходил ко мне во сне и четко сказал, чтобы больше я его не искала. Требует, чтобы я разобралась со своими делами, и тогда он сам приедет ко мне.

— Значит, остается одно: составить план действий, — здраво рассудила Зоя. Ребятам дружно кивнули. Теперь Карине точно не оставили выбора, как с покупкой лотерейного билета. Еще не зная, выиграешь ли ты или нет, ты уже выплачиваешь его стоимость, отмечаешь на нем комбинации цифр и ждешь, пока опубликуют результаты розыгрыша. Вот только данный билет оценивался не деньгами, да и сам выигрыш нельзя было после обменять на купюры. Увы, правила подобных лотерей такого не предусматривают. Если вообще таковые существуют.

9.

Это была не деревня, а громадное село. Прямо посреди него возвышались золоченые купола местной церквушки. Как сразу же стало понятно девушкам, здание из белого кирпича было одним из двух мест, где чаще всего собиралось местное население. Вторым "местом сбора" был сельский клуб, не менее громадный, и, словно бы в противовес церкви, выстроенный из темного камня.

— Если бы так везде было! — мечтательно выдохнула Зойка, выруливая в проулок с одной из главной улиц, — И добро и зло в равновесии. Нагрешил — тут же можно пойти и облегчить душу покаянием. Не то, что у нас в городе: два храма и несколько десятков увеселительных заведений. Никакого равновесия!

Карина устало улыбнулась в ответ на тираду подруги. Вечный мировой баланс — еще одна, по ее мнению, утопическая идея. Если бы таковые существовали, собственно как и пресловутый баланс, никаких войн и болезней, уносящих тысячи жизней, не было. Как и миллионеров с нищими. Все-таки, несмотря на то, что девушки были одного возраста, видимо, Зоечка впитала в себя идеалы равенства и братства. А вот художница, как ни странно, относилась ко всему этому с приличной долей скепсиса. Если какой-то баланс в этом мире и был, то он явно распался с появлением человека. И начался Хаос, беспорядок, в котором кто-то успевал урвать свой кус, а кто-то нет.

В отличие от девушек, Кузьма большую часть дороги молчал. Его сейчас занимали вполне житейские проблемы. Он боялся показаться на глаза тетке. Ведь неизвестно, как будет протекать разговор между его официальным опекуном и Кариной. Художница казалась ему хрупкой, как пластинка льда: грубо с ней обойдешься, — разломится на части, да и от чрезмерной ласки растаять может. А его тетка весьма непредсказуемая особа. Ведь, не дай бог, начнет либо кричать, либо на жалость давить. И тот и другой вариант может привести в итоге к непредсказуемым последствиям.

Однако, как бы то ни было, машина Зои продолжала катить в сторону его дома. Точнее, дома его родственницы. Мальчик никогда не считал его своим. На какое-то мгновение у Кузьмы возникло желание ткнуть пальцем в соседнее, пустующее здание. А потом сказать, что, наверное, тетка уехала куда-нибудь. Но совесть не позволила. Обе подруги столько километров сегодня преодолели, столько вечеров просидели, обсуждая план дальнейший действий, что парень чувствовал себя обязанным обеспечить девушкам положительный итог операции. По его же, между прочим, спасению. Зоя не пожалела денег на междугородние звонки, подолгу разговаривая со своим мужем. Уже по тому, с каким "энтузиазмом" она садилась за телефон, становилось понятно, насколько велика цена будущего материнства. После трех суток переговоров Зойка добилась-таки успеха, но была настолько истощена морально, что даже улыбка победителя над упрямым супругом вышла у нее какая-то неубедительная (возможно потому, что была несколько перекошенной).

— Так который из домов — твой? — этого вопроса подросток ждал уже около десяти минут, но услышав его наконец, все равно затрясся от страха.

— Вот тот, — палец помимо воли указал на нужное строение. Снаружи домик выглядел вполне прилично. Деревянное основание в свое время обложили кирпичом, чтобы защитить от преждевременного разрушения. Черепичная крыша поблескивала в лучах солнца. Несколько крепких сараев, как птенцы, сбившиеся в кучу, теснились к дому. За ровным забором красовался палисадник с множеством цветов разнообразных оттенков, отчего-то растущих не отдельными группами-клумбами, а сплошным ковром. Подруги не сразу сообразили, в чем дело, но, присмотревшись к растениям, поняли, что за ними давно никто не смотрит. Петуньи, розы, люпины и другие культурные растения делили почти на равных территорию с мать-и-мачехой, одуванчиками и мышиным горошком. И, кажется, еще пару лет, и последние представители флоры могли стать единственными хозяевами палисадника.

Машина притормозила как раз напротив калитки. Первой из нее выбралась, хлопнув дверцей, Зоя. Художница немного замешкалась, пытаясь вдеть руки в рукава летней кофточки. Кузя нехотя вывалился из салона, охлопывая себя по всем карманам. Мальчишка ничего не забыл, но надо было срочно хоть как-то замаскировать нервную дрожь, от которой руки ходили ходуном.

Три ступеньки, ведущие к крыльцу, негодующе проскрипели: "Лишний, пришлый, лишний!" Или это только показалось Кузьме? В любом случае, он постарался преодолеть их как можно быстрее. Друзья переглянулись и, не сговариваясь, одновременно вздохнули. Карина неуверенно коснулась ладонью двери, потом осторожно стукнула по ней сжатым кулачком. Долго ждать ее не заставили. На крыльцо, обдав девушек негодующим взглядом, вышла невысокая бабенка старше их не более чем на два-три года. Правда, понять это можно было, лишь приглядевшись к ней. Точнее, к ее молодым, еще не подернутым мутной пеленой усталости от жизни, глазам. Достающие до плеч не то пепельные, не то плохо вымытые русые волосы были забраны в пучок. Простое платье, поверх которого был надет засаленный фартук, домашние шлепки, в которых можно и дома ходить, и в огороде копаться. В общем, ничего примечательного, но и ничего ужасающего. На пьяницу женщина похожа не была. И пахло от нее свежим супом и копченостями. Только вот даже здороваться с теткой Кузьмы не хотелось. И, вообще, при виде сведенных бровей и злобного взгляда Карине захотелось немедленно оказаться как можно дальше от хозяйки дома.

— И что вам надо? — первой нарушила молчание сама женщина, скрестив руки на груди и продолжая уничтожать непрошенных гостей взглядом. Не вышло. Зоя приветливо улыбнулась, и, протянув руку, представилась:

— Я — Зоя. А это моя подруга — Карина. Мы хотели с вами поговорить насчет вашего племянника, Кузьмы.

— Двоюродного племянника, — скорее по привычке поправила женщина. Стоило Зое произнести заветное имя, как злость исчезла с лица Кузиной тетки, — Где он? Что вы о нем знаете? Он жив?

— Я здесь, — понуро высунулся из-за спины художницы парень. Теперь у него не только руки тряслись, но еще и уши начали нестерпимо гореть. По лицу тетки сбежала слеза, а потом она неожиданно протянула руки к Кузьме.

— Господи, да как же так?! Кузенька, дорогой мой, прости меня! Прости меня, мальчик мой, дуру грешную.

— Да ладно, — затравленно озираясь по сторонам, пробормотал паренек, — За что прощать-то тебя?

— Это из-за меня ты из дома родного сбежал. Слепая я была, словно кто глаза мне закрыл… Прости меня, век прощения вымаливать буду. Я же ведь поверила, что тебя уже в живых нет!

— Простите, как вас там…?

— Екатерина Анатольевна, — прошептал ей на ухо Кузя.

— Екатерина Анатольевна, почему вы так решили? — удивилась Зоя. — Какие у вас были основания так полагать?

— Как какие? Обыкновенные. Он же, как сбежал-то, так я немедленно обратилась в милицию. Ну, вы же знаете наши правоохранительные органы. Развили тут бурную деятельность, затаскали меня по всем инстанциям, кучу бумаг заставили подписать. На этом их трудовой пыл весь закончился. Пришлось самой за все браться. Нашла только одного свидетеля, который видел, как Кузя садился в электричку до города. Всех проводников опросила, к начальнику вокзала сходила. Никто про ребенка ничего не знает. А потом к нам молодая пара приехала, внучка одной нашей бабушки с женихом. На отдых. Зашли они ко мне, и говорят: видели нашего Кузю в электричке! Я в тот же день поехала в город. Но сами понимаете, трудно в городе человека искать. Нашла, наконец, тех бомжей, у которых он последнее время жил. Там один мне прямо в лицо засмеялся да говорит: "Нету уже вашего племянничка. Он, почитай, с неделю как умер!". И остальные тоже кивают. Только и смогла от них одного добиться, что пошел мой Кузенька куда-то, да так и не вернулся. А ежели не вернулся, они сказали, то дело гиблое: или загребли в милицию, или умер. Но так как их самих никто не трогает, значит, вероятнее второй вариант. И что мне-то, горемычной, делать оставалось? Прости меня, Кузя…

Екатерина Анатольевна вновь кинулась обниматься и рыдать. Пришлось подругам во второй раз утешать ее. И только потом женщина перевела взгляд на девушек.

— А вы сами-то, кто?

— Понимаете, я приютила Кузю у себя, пообещав, что устрою его, — промямлила художница.

— И что, по-вашему, это означает? У него есть официальный опекун, семья, почему вы должны его куда-то устраивать?

— Вот об этом и хотели с вами поговорить, — вмешалась Зоя. Она была намного решительней подруги, мгновенно оттесняя ту себя за спину, — Я, то есть мы с моим супругом, хотели бы усыновить Кузьму.

— И на каких же это, позвольте спросить, основаниях? Я пока не собираюсь от него отказываться.

— Мы понимаем ваши чувства, — осторожно произнесла Карина, — Но просто не можем оставаться в стороне, когда ребенок сам сбегает от своих родственников, несколько месяцев живет в каких-то сараях, недоедает, и у него нет ни документов, ни возможности даже помыться. Когда я его встретила, он больше походил на скелет, который годами держали в шкафу: худой, грязный в ссадинах и синяках. Остаться равнодушной к такому было просто невозможно!

— Да, я была не права, я мало уделяла ему внимания! — возмущенно вскинулась Екатерина Анатольевна. Сам виновник спора тем временем медленно уползал к порожкам, чтобы в случае чего быстренько удрать, — Мне надо было зарабатывать деньги, кормить его чем-то. В наше время даже хлеб бесплатным не бывает, а к нему порой еще и маслица хочется.

— Не надо прикрываться бедностью, чтобы скрыть черствость, — хмыкнула в ответ художница, — приведу вам один пример. У меня есть друг. Он всю жизнь пахал для того, чтобы жить по-человечески. Много сил вложил в открытие своего кафе. Но он никогда не отмахивался от друзей и родных, и тем более не допустил бы того, чтобы его ребенок ушел из дома, как собачонка. Я понимаю, вы устаете, понимаю и то, что Кузьма вам не родной сын. У вас нет тех материнских чувств, но вы же женщина! Неужели раздавать затрещины приятнее, чем прижимать к себе, утешать, ласкать? Не надо смотреть на то, что ему уже четырнадцать. Возраст не имеет значения. Кем вырастет тот, кто видел рядом с собой лишь пьяниц, воров, хулиганов, бездельников? Да, в деревне жить тяжелее. Да, здесь совершенно другие условия. Но вы — его единственный родной человек, а он бежит от вас, как от бешенной собаки. Я предлагаю вам сделку: вы отдаете мне Кузю, пишете отказную или что там еще потребуется. А я в свою очередь обязуюсь помочь вам, чем смогу. Работой, жильем, деньгами.

— Ты сбрендила, мать? — округлив глаза, прошипела Зоя. Но Карина внимательно ждала ответа. Политик из нее вышел неважный, но сейчас, чувствовала девушка, не время дипломатии. Наоборот, надо говорить все на чистоту. Пусть ее слова прозвучат резко, но это не тщательно высчитанные фразы, а сама боль, идущая от сердца. И если в сидящей на лавочке женщине еще сохранилась хоть капля сострадания, она должна это понять.

— А если я запрошу слишком большую цену? — прищурилась тетка Кузи, — Неужели у вас, милочка, хватит средств, чтобы кормить меня всю жизнь, а?

— Если понадобиться, то я готова и на такие жертвы. В любом случае последнее слово должно остаться не за мной и не за вами. Все должен решать сам Кузя. В конце концов, сложившаяся ситуация прежде всего касается именно его, — твердо произнесла Карина, — Но, какое бы решение он не принял, я не оставлю его без поддержки. Да и вы, надеюсь, тоже.

Опекунша повернула голову к красному, как помидор, мальчишке. Под ее взглядом тот пошел неровными пятнами. Единственным желанием парня было немедленно испариться, а лучше никогда не рождаться…

Кузя уныло окинул глазами растущие около дома деревца и кустики, и действительно, едва не испустил дух от неожиданности. Прямо на него, обнажив клыки в довольной усмешке, смотрел громадный волчара. Сначала подросток изумился, откуда в деревне взялся настоящий лесной хищник, и только потом обратил внимание на цвет его шкуры. Необычный, золотистый с медовыми подпалинами, оттенок, и человеческие карие глаза с более светлыми пятнышками и прожилками. Жутко знакомые глаза. Это был волк Карины, сомнений не оставалось. И он сидел всего в нескольких метрах от дома, никем не замеченный.

— Карина, — голос Кузи так и норовил превратиться в полупридушенный сип, — Там твой волк…

— Где? — девушка резко повернула голову в указанном направлении. В тот же мгновение губы ее изогнулись в странной усмешке. Парень не верил глазам: хрупкая, невысокая девушка откровенно издевалась над громадным зверем. В ответ хищник поднялся с насиженного места и медленно направился к дому. Теперь уже все находившиеся на крыльце ошарашено следили за его приближением.

— Ну, что, детка, ты оправдываешь мои ожидания…

— Стараюсь, — в голосе ни капли прежнего уважения. Только издевка и раздражение, — Неужели ты притащился сюда для того, чтобы сообщить мне эту величайшую новость?

— Язвишь? Правильно. Но, вообще-то, расстояния для меня не проблема. Где ты, там и я. Так что можешь за меня не волноваться.

— Так что? Заберешь меня прямо сейчас, при свидетелях?

— Твое время еще не пришло. Ты хорошо поступила, дав мальчишке самому решать свою судьбу. Но это еще не все. Ник… И только от тебя будет зависеть, что останется в его душе после тебя: гнев с обидой или только лишь ностальгия. Только тебе решать, детка.

— Можно тебя кое о чем спросить? — удобнее момента просто быть не могло. Карина с замиранием сердца ждала возможности задать самый главный вопрос. Волк кивнул, — Кто твой хозяин, посланник? Чей разум тебя создал?

— Будто бы ты не знаешь. Конечно, знаешь. Просто не хочешь в это верить…

Зверь снова оскалился на прощанье. Художница кинулась было к нему, но очертания волка уже подернулись дымкой, а через секунду от него не осталось даже легкого марева над дорогой.

— Черт! — вырвалось у девушки, — Ненавижу эту скотину.

— Что такое? Ты узнала, кто… — начала было Зоя. Но подруга лишь недовольно отмахнулась:

— Нет. Он не пожелал мне ответить.

Подруги недовольно переглянулись. Все это время Екатерина Анатольевна, про которую девушки благополучно забыли, так и осталась сидеть, недоверчиво косясь в сторону кустов, из которых появился посланник. Она никогда не видела подобных зверей. И честное слово, больше видеть не желала. К счастью, волк, так и не приблизившись к ним, неожиданно развернулся и потрусил в сторону леса. Иначе бы, ей-ей, еще немного, и женщина слегла бы с инфарктом.

— Карина? — подал голос подросток, — Я принял решение.

— И?

— Я хочу жить у тебя.

— Но как же так? — удивленно всплеснула его тетка руками. Мальчик сморщился, предупреждающе замахав руками.

— Я хочу получить достойное образование. Однако, ты права в одном: моя тетя — единственный родной мне человек, так что опекуном пусть остается она. И еще… Тетушка, я тебя прощаю.

Она увидела его еще от дверей. Странно, но за ту неделю, что они не виделись, друг сильно изменился. Прямая спина ссутулилась, и кажется даже в шевелюре появилось несколько седых волосков. И, как это не кощунственно было признавать, но все это ему необычайно шло. Ник сидел почти в центре зала, в очередной раз, прикинувшись одним из многочисленных посетителей кафе. Узнавал, так сказать, изнутри, что думают о его заведении. Перед ним стояла чашка.

"Кофе с молоком, уже остывший", — заметила про себя Карина, даже не глядя на содержимое фарфоровой емкости. Она и так знала его привычки, так же, как и он ее. Художница опустилась за соседний столик, только спиной к нему. Если парень сочтет нужным, он ее заметит. Не сочтет- нет смысла садиться даже напротив, никакой реакции не дождешься. Ник всегда был для нее немного загадкой. И даже после того, когда она поселилась у него в квартире, яснее не стал. А уж после того, как он ее выгнал, девушка совсем запуталась. Запуталась в его поведении, в своем поведении, оставаясь уверенной лишь в одном: Никита был и остается ее другом.

Задумавшись, Карина повернула голову и удивленно приподняла бровь. Живой звук, еще одна оригинальная идея парня. Небольшая часть зала была отдана под сцену, на которую водрузили настоящий рояль и несколько стульев для остальных музыкантов со скрипками, флейтами, гитарами и прочими инструментами. В данный момент тишину кафе разбавляли тихие звуки одного рояля. Незнакомая мелодия, красивая, но простая в своей основе. Такую легко напеть, но тяжело до конца запомнить все ее нюансы. Мелодия повторялась, наполняясь новыми переходами. Девушка улыбнулась. Пусть. Ник давно мечтал, чтобы у него на работе было именно так. И поймала его взгляд. Ник в упор смотрел на подругу, явно пытаясь отгадать, где она пропадала все эти дни и чем занималась. Художница едва удержалась от порыва помахать ему рукой. Нет, она все еще была слишком обижена, да и вряд ли сам Ник примет этот жест в качестве дружественного. Скорее решит, что она над ним смеется.

Тем временем друг поднялся, быстро преодолев расстояние до музыкантов, и что-то стал нашептывать пианисту. Тот, не переставая играть, кивнул. Мелодия стала преображаться, неспешно перетекая в новую импровизацию. Музыкант явно знал свое дело. Карина отвернулась, перейдя к изучению меню. Перевернула страницу и буквально впилась взглядом в одну из строчек. Рядом с каким-то экзотическим названием вместо цены кто-то подписал карандашом: "Твои родители согласны. Я тоже. Решать только тебе".

— Дурак, — беззлобно прошептала художница, — Какой же ты все-таки дурак. Упертый и невыносимый.

Карина усмехнулась, почти на подсознательном уровне заметив, что ей мешает какой-то звук. И только спустя несколько секунд поняла, что это голос Ника. Причем доноситься он со стороны сцены:

— Ну, так что, согласна?

Художница обернулась на парня, пожав плечами. Что она могла ему сказать? То, что она пришла сюда не для того, чтобы остаться, а чтобы, наоборот, проститься с ним? Что Ник отлично знает о ее выборе, но продолжает сопротивляется ему, и что ничего хорошего из этого не выйдет? И что, не сегодня-завтра, к ней придет ее волк и заберет с собой? Короче говоря, ничего утешительного для Ника девушка ответить не могла. Или…

Она знала, кто является хозяином волка.

Она знала, зачем это все затевалось.

С самого начала, как только увидела очертания зверя на картине. Нет, даже раньше, когда впервые встретила Ника и поняла, насколько связана обстоятельствами и родительской опекой. И насколько связан он своим стремлением стать выше на ступеньку.

И она прошла этот путь от начала до конца…

— Что ж, янтарный волк, ты этого так ждал.

— Нет, детка, ты сама ждала этого. Ты так хотела поменять свою жизнь на волчий бег. Теперь ты видишь хотя бы, куда бежать… А зачем, тебе и так было ясно.

Что бы обрести свободу, разделив с кем-то судьбу. Чтобы каждый день просыпаться с мыслью, что у тебя теперь не две, а целых четыре лапы…

…С тобой превращаюсь, и ты превратишься

В шуршание лап по еловой хвое.

И счастливо выть уж не дашь отучиться,

Как не дал стать зверем при солнечном дне.

Четыре лапы… на двоих.

— Я согласна, — Карина резко захлопнула кожаную папку, поднимаясь на ноги. На миг Нику показалось, что вместо девушки перед ним стоит настоящая волчица с шерстью сочно-янтарного цвета. Но нет, всего лишь показалось, — И думаю, что нам не стоит со всем этим затягивать. Какую дату ты назвал моей матери?

— Двадцатое мая, а что?

— Значит, надо подать заявление уже сегодня, — улыбнулась художница, — Ты же не хочешь разочаровать будущую тещу.

— Нет, — весело отозвался Никита, спрыгивая со сцены, — Как я могу?

— Тогда, пойдем?

— Пойдем, — воскликнул парень, решительно выводя подругу на улицу. Оставшиеся в кафе посетители, как один, прильнули к окнам, но ребятам было уже плевать на воцарившуюся в помещении суматоху. Они остановились на пороге, как вкопанные.

— Я рад за тебя, детка, — волк склонил голову на бок, пристально глядя на Никиту. Тот растеряно смотрел на подругу, боясь, что та сейчас рванет к зверю и оставит его навсегда. Но нет. Художница почему-то смущенно прикусила губу, а потом неожиданно произнесла:

— Хозяйка волка, он больше мне не нужен. Прощай, посланник. И спасибо тебе…

— Прощай Карина, прощай моя госпожа. Но знай, если я понадоблюсь тебе, только позови меня. Тебе нужна лишь уверенность в себе и самое сокровенное желание сбудется, обещаю.

— Я знаю…

Девушка кивнула, и в ту же минуту волк, махнув хвостом, исчез. На земле осталась лежать только небольшая фигурка из янтаря. Никита наклонился, осторожно подбирая украшение, и протянул подруге:

— Насколько я понимаю, он не вернется?

— Пока я не захочу, — уточнила Карина, — Странно, что в Леркиной книге не был описан такой случай. Хотя, может подобное случилось впервые. Не у двух, а у трех человек настолько совпали желания, что появление посланника стало просто необходимым. Мне было так плохо, я до того хотела двигаться в одном темпе с планетой, что сама, не догадываясь об этом, спроецировала этого волка. Потом ты. Насколько я понимаю, чем больше ты укреплялся в своем стремлении освободиться от существования ради существования, тем яснее представлялся тебе зверь. А уж когда ты окончательно принял решение, ему ничего не оставалось, как вырваться из картины и обрести плоть. Да еще и Кузя. Не знаю, что вертелось в голове у этого парня, но волк загреб и его в свои лапы.

— Получается, что во всем пережитом мной, виноват я сам? — надевая на шею девушки шнурок с янтарным волком, спросил Ник. Карина утвердительно кивнула и добавила:

— Ну, и мы с Кузькой немного постарались. А, вообще, изначально он — не что иное, как моя вера в себя. Но ты же не в обиде, правда?

— И как же ты догадалась, что именно ты являешься его… источником? — увильнув от ответа, спросил парень.

— Да все просто. Кому еще придет такая "гениальная" идея доводить меня до нервного срыва? Есть люди, которые сами выдумывают себе несуществующие мучения, играют роль страдальцев. И все для того, что бы им доказали, что жизнь намного лучше, чем им кажется. Вот к такой категории я и отношусь, Ник. Ну, так что, нужна тебе такая жена?

— Ох, Карина, Карина, — вместо ответа Никита обнял ее.

А на весеннем небе догорал янтарный закат.

04.10.09 — 5.01.10