"Сегодня и всегда" - читать интересную книгу автора (Уилсон Кэрил)

4

Кортни приоткрыла один глаз. Темно как в яме. Она попыталась подать голос, но язык распух, губы не слушались. Она не могла пошевелиться, так как была придавлена чем-то…

Боже, да ведь это мужское тело. Она тесно прижата спиной к телу мужчины, к его мускулистой груди, его руки крепко обхватывают ее талию, так что нельзя двинуть ни рукой, ни ногой.

Ей казалось, что, если она не глотнет немедленно свежего воздуха, ее стошнит. И еще это бесконечное покачивание: туда-сюда, туда-сюда…

Медленно, шаг за шагом она начала восстанавливать события нескольких последних часов. Она находится на борту корабля, лежит в кровати, в каюте. Ей тепло в объятиях мужчины. В каюте прохладно. «Скорее всего, печка потухла за ночь, или за день?» – Она не могла понять.

Капитан Кадделл. Это с ним рядом она спала. Они, обнаженные, лежат как две ложки в ящике стола, тесно прижавшись друг к другу. Что же она натворила прошлой ночью? Еще важнее, что сделал он? А как же его обещание защитить ее?

Она содрогнулась при мысли о том, что могла наделать в состоянии опьянения. Но все же, если она спала с мужчиной и он обладал ею, должна же она хоть что-то помнить?

Кортни хотелось отодвинуться, но она не осмеливалась из-за боязни разбудить его. Поэтому она оставалась неподвижной, стараясь справиться со своим стыдом.

– Пожалуйста, девочка, не двигайся, – прошептал он, как бы прочтя ее мысли, – не буди спящего дракона. – Нечто твердое, упирающееся в ее ягодицы, наглядно иллюстрировало эту метафору.

Ее сердце забилось сильнее.

Ослабив свои объятия, он расхохотался. Она откатилась от него, завернувшись в одеяло, и прижалась спиной к стене. Это движение отняло у нее все силы.

– Да успокойся, крошка, – ласково сказал он, – у тебя была очень тяжелая ночь. Не двигайся, пока я не дам тебе чего-нибудь выпить.

В полутемной каюте, освещенной лишь тлеющими в печке углями, она почти не видела лица Кадделла. Он добавил в печку топлива, наполнил лампу керосином, зажег ее и сел в кресло. Казалось, он совершенно не замечает своей наготы, как будто после проведенной вместе ночи вполне естественно находиться друг подле друга обнаженными.

Он вытянул свои длинные мускулистые ноги. Съежившись, Кортни ждала, что он скажет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

Не находя слов для ответа, она только всхлипнула, когда он поднялся и направился к ней.

– Никто не собирается делать тебе ничего плохого. Я только хочу посмотреть, как заживают твои раны, – сказал он, садясь на кровать.

Слезы брызнули из глаз Кортни.

– Как же, по-вашему, я должна себя чувствовать в таких обстоятельствах?

– Не надо сердиться. Меня интересует только твое здоровье. Ты хватила немного лишнего с коньяком и, кроме того, у тебя недавно была лихорадка.

Он достал свою одежду из-под матраса и начал одеваться. Она наблюдала за ним с профессиональным любопытством танцовщицы, смотрела на игру мышц его бедер, когда он натягивал брюки и открывал иллюминаторы, чтобы впустить свежий ночной бриз. Он создавал вокруг себя атмосферу, которая злила ее: какая самоуверенность, как будто ему подчиняется все, что его окружает!

Качка усилилась. Корабль нырял, раскачивался.

Кадделл увидел, как Кортни вдруг зажала руками рот. Ее тошнило. Она в ужасе шарила глазами по каюте. Словно угадав ее мысли, он схватил чистую рубашку, надел ее на Кортни и повел ее на подгибающихся ногах к тазу, который он заранее приготовил. Она упала на колени. Пока ее рвало и корчило от судорог, он придерживал ее.

После приступа рвоты Кадделл обмыл ей лицо, дал воды прополоскать рот, а затем чашку какой-то теплой жидкости, сказав, что это поможет от морской болезни. Шальная мысль промелькнула у нее в голове: она сама не заметила, как за это короткое время сблизилась с Шоном. И с кем? С незнакомцем. Контрабандистом. Это было бы смешно, не будь она в таком беспомощном состоянии.

Кортни понюхала содержимое чашки.

– Вы что, врач? Каждый раз, когда со мной что-то случается, вы даете мне какое-то снадобье.

– Это всего-навсего настойка базилика. Уверяю тебя. Она полезна для укрепления желудка.

– У меня голова болит, – она отхлебнула из чашки, – что есть у вас на этот случай?

Он намочил в воде платок, выжал его и приложил к ее лбу.

– Пей чай.

– Как вы оказались со мной в одной постели? – отважилась она спросить наконец.

– У тебя была лихорадка, я тебя выкупал и решил согреть своим телом. Но это – последнее купанье до нашего прибытия в Нассау.

– Мне хотелось бы прийти в себя к тому времени. – Она похлопала себя по лицу мокрой тканью и рукой причесала волосы. – Когда мы прибудем в Нассау?

– Примерно через две недели.

– Я слышала всякие нехорошие вещи о Нассау.

– Ты имеешь в виду истории о пиратах и контрабандистах? – Она кивнула, а он продолжал: – Со мной ты будешь в полной безопасности. Там у меня дом. Уже несколько лет не слышно, чтобы там кому-то перерезали глотку.

– Даже если в Нассау и безопасно, я не уверена, что через него лежит путь в Америку. Поэтому я предпочла бы оказаться на пароходе…

В ответ Кадделл только расхохотался:

– Я могу высадить тебя на берег Испании, вот там и сядешь на пароход.

– Нет, я не то имела в виду.

– А что ты имела в виду?

Он подвинулся к ней поближе, и она почувствовала, как трудно ей сохранять самообладание, когда он так близко.

– Ничего. Я ничего не имела в виду, – поспешно ответила она.

– Послушайте, мисс Галлахер, нельзя все время ходить вокруг да около.

Снаружи донеслись какие-то голоса, крики, свистки. Кадделл извинился и вышел.

Она слегка отдернула занавеску с иллюминатора. Была ночь. Она притушила лампу, вернула занавеску на прежнее место и прислушалась.

Похоже, что почти вся команда высыпала на палубу для выгрузки груза. Они погрузили по одному большому ящику в две сети. Ящики затем были перегружены на другой корабль, поменьше. Этот корабль был похож на рыболовное судно. По-видимому, он подошел с ближайшего берега.

Когда первые два ящика были выгружены, Кортни высунула голову из каюты, чтобы посмотреть, что за груз перетаскивают. Ей не удалось разглядеть хорошенько, так как ящики были уже далеко, но она все-таки заметила на них государственную печать.

Пока перегружали вторую партию ящиков, Кадделл неподалеку от каюты разговаривал с каким-то человеком, у которого был такой же акцент, как у него. Если раньше Кортни казалось, что это мог бы быть корнуольский акцент, то теперь она не сомневалась, что акцент был ирландский. Из обрывков фраз она поняла, что в ящиках находится оружие. Итак, капитан Кадделл занимался контрабандой оружия в Ирландию.

Когда он вернулся, Кортни посмотрела на него с некоторым смущением, но он, подняв руку, сказал:

– Не задавайте вопросов, – и снова вышел.

Кортни подумала, что, чем меньше она будет знать, тем лучше. Какое ей дело до всего этого! Оружие уже ушло, и корабль был вне опасности. Кроме того, она была слишком слаба и слишком благодарна этому человеку, спасшему ее жизнь, чтобы сердиться на него.

Она допила свою настойку и погрызла сухарь. Ей стало получше. Возможно, все будет в порядке. Конечно, это было не то, что она задумала вначале, но в теперешнем ее положении были и преимущества. Она сэкономит деньги, и ей пока не потребуется продавать драгоценности. И еще одно очень важное обстоятельство: лорд Гарретт наверняка наймет агентов для ее поиска в портах Англии, а она тем временем будет находиться вне пределов его досягаемости.

Шон дал девушке возможность как можно больше спать, так как она была вся изранена, и к тому же страдала от морской болезни. Он подозревал, что она догадалась о том, что произошло у берегов Ирландии. Однако она не подавала вида.

На третий день она уже почти поправилась, на щеках появился легкий румянец.

– У меня для тебя сюрприз, – сказал Шон вечером после мытья посуды.

Выражение подозрения в ее глазах сменилось удивлением, когда он втащил в каюту сундук.

– Открой его, – предложил он.

Она слегка приоткрыла крышку, но при виде ярких тканей откинула ее совсем и стала жадно перебирать содержимое, как служанка на базаре.

– Это тебе, – произнес Шон.

– Мне? – переспросила она с живым интересом.

– Я купил эти вещи для своей сестры, – врал Шон, – но… тебе они нужнее. Она выше, полнее в груди, но, если ты умеешь обращаться с иголкой и ниткой, то подгонишь их под свою фигуру. Бери что угодно, а хочешь – все.

– Я не особенно-то умею шить.

– Ничего. Зато я умею, и буду помогать тебе по вечерам. Завтра мы снимем мерку и начнем с халата. – Шон подумал, как приятно ему будет прикасаться к ее телу, и увидел, что она вспыхнула.

Он понял, что они подумали об одном и том же.

– Но это расточительность с вашей стороны, – ее голос походил на тихое журчание, – почему вы дарите это мне, незнакомке?

– Неужели ты все еще считаешь меня незнакомцем, а? Ну и, кроме того, нельзя же тебе все время ходить в лохмотьях или моих рубашках.

– Да, конечно, – согласилась она. – Вы поистине удивительный мужчина.

Шон решил воспользоваться ее благосклонностью и решить еще одну проблему.

– Мисс Галлахер, сейчас вы чувствуете себя лучше, и нам стоило бы обсудить вопрос о том, как нам жить в одной каюте.

– Что вы имеете в виду?

– Где мне спать? Как я уже говорил, это единственная каюта на клипере, а я не могу до конца плавания спать только тогда, когда вы бодрствуете.

– Ну… мы можем как-то устроиться, капитан.

– Шон.

– Да, Шон. Мы ведь взрослые люди, и я доверяю вам. Я не возражаю против вашего пребывания в каюте… Мне пришла в голову одна мысль. Может быть, в углу положить перину, тогда вы могли бы спать, когда захотите, вместо того чтобы спать в кресле или на кровати в то время, когда я не пользуюсь ею.

– Да, конечно, это самое удобное, – саркастически ответил Шон. – И тогда я мог бы вас караулить.

– Ну, наверное…

– Да нет же, черт побери!

После того как она с такой легкостью определила ему, как собаке, место на полу, он понял, как будет трудно объяснить ей обычные простые вещи.

– Хотя я счастлив сторожить вас все время в течение нашего плавания, но такое тесное соседство в одной комнате не может остаться без последствий.

– Я… Вы… что вы имеете в виду?

– Мисс Галлахер, Шейла. Поймите: я мужчина, вы женщина. Мы находимся в замкнутом пространстве, и вы, должно быть, понимаете, что происходит в таких случаях.

Она побледнела так, что он снова подумал о ее невероятной наивности.

Его реакция на это удивила его самого. Он уже много дней твердил себе, что он в состоянии держать себя в руках, контролировать свои чувства, что она молода и беззащитна, и что только негодяй способен этим воспользоваться. Но все его благоразумные доводы улетучивались, как дым, при одной мысли о том, как он будет лежать рядом с ней.

Он надеялся, что она уступит ему. Почему бы нет? Ему еще никогда не приходилось прилагать столько усилий, чтобы затащить женщину в постель.

Он снова принялся рассуждать.

Допустим, она девственница. Но вот он смотрит на эти глаза, полные обещания, соблазнительный рот с легкой гримаской, и отвергает это предположение. «Ни одна воровка с такой внешностью не может остаться девственницей», – заключил он.

Он перегнулся через стол и дотронулся до нее. Ему страстно хотелось целовать и целовать ее, слышать свое имя на ее устах. Боже, как он хотел ее.

Она приложила пальчик к губам, как будто прочтя его мысли. При виде ее больших, как у оленя, глаз, в которых он прочел смущение, его охватило чувство вины.

– Извините меня. Я должен идти.

Он поднялся и коротко поклонился:

– Полагаю, что у вас было не меньше любовных историй, чем у меня, милая девушка.

– Но… я не понимаю.

«Не понимаю? Как она может понимать то, чего он сам не понимает?»

– Я не могу не думать о вас постоянно. Я целовал вас, я видел ваше тело. Боже, я даже прикасался к вам, правда, это была только забота. И даже если я зажмурюсь, перед моими глазами всплывает ваш образ, каждый дюйм вашего тела.

– Но… мы ведь думаем каждый по-своему, верно, капитан? – спросила она, беря его за руку, чтобы он не ушел. Держать себя в руках… – Встретив его взгляд, она смолкла.

Шон знал, что она безошибочно прочтет таящееся в его взгляде желание.

И она поняла. Ее рука упала.

– Мисс Галлахер, я не ручаюсь, что смогу сдержать себя без вашей помощи. Лучше не испытывать судьбу.

Она опустила голову, глядя на свои руки, сложенные на коленях, не стирая слез, текущих по ее щекам.

– Почему у вас такой вид, как будто я только что убил вашу любимую птичку?

– Вам что-то во мне не нравится?

– Не нравится? – «Боже, да эта девчонка просто чокнутая».

– Знаю, что я сейчас не очень-то красива, со всеми этими синяками и ссадинами, но почему вы хотите уйти от меня?

Он протянул к ней руки:

– Да слышишь ли ты, о чем я говорю? Я все время твержу, что ты мне нравишься, какой бы замарашкой ты ни была.

– Тогда почему вы меня покидаете? Она опять ничего не поняла.

– Ну, будь умницей. Я так хочу тебя, что вот-вот лопнут жилы. Вот пощупай! – Он схватил ее за руку и приложил к своему члену.

Она выхватила руку и влепила ему звонкую пощечину.

– Перестаньте так со мной обращаться, капитан. Если бы вы на минутку перестали бы быть неотесанным мужланом, то я объяснила бы вам, что не хочу оставаться наедине с моими мыслями о своей несчастной судьбе. Мне нужно с кем-то поговорить. Мне нужен друг.

– Друг?? Не пытайся сделать из меня друга, глупенькая птичка. Ради Бога, улетай от меня подальше. Ты хочешь сидеть и обсуждать свои женские проблемы, а мне хочется уложить тебя в постель. И если это случится, что будем делать? Я не принесу тебе ничего, кроме боли, девочка. Но когда это произойдет, ты меня возненавидишь. – Он поднялся и собрал свои вещи.

– Вы полагаете, что я должна позволить этому случиться?

Может быть, она шутит? Черт побери, девчонка была вполне серьезна.

– Я стал тебе нравиться? Ты хочешь, чтобы я стал твоим любовником?

Он толкнул ее на койку. Она, ударившись ногой о коечную раму, немедленно вскочила.

– Ну? – настаивал он, накручивая на палец прядь ее черных волос.

– Вы принимаете предложение о дружбе и превращаете его в нечто гадкое.

– Гадкое? Ты бы не сказала этого, если бы провела со мной ночь в постели. Впрочем, все к лучшему, потому что, если бы я остался, то к концу плавания ты бы изнывала от любви. Ладно, я буду спать в чулане моего помощника, а ты оставайся в этой каюте и без моего разрешения ни с кем не разговаривай, кроме мистера Тэтчера.

Каждый следующий день становился для Кортни все скучнее. Шон был очень холоден с ней и, если она нарушала его приказ, безжалостно отчитывал ее.

Общаясь с Тэтчером, Кортни находила его весьма интересным собеседником. Он был того же возраста, что и ее брат, но голова его уже поседела. Он был умен и скрашивал ее жизнь во время долгих бессонных ночей в первую неделю после ссоры с Шоном.

В один из вечеров, когда Тэтчер обучал ее навигации по звездам, на палубу вышел Шон и остановился в нескольких шагах от них. В свете фонаря его смуглая кожа блестела, как полированное дерево. Он приветствовал Кортни коротким кивком головы.

– Докучаете моим подчиненным, мисс Галлахер?

– Да нет, что вы, капитан, – заверил его Тэтчер. – Мисс Галлахер – прилежная ученица.

– Несомненно, – ответил Шон с ироничной усмешкой. – Вы можете идти отдыхать, мистер Тэтчер. Я освобождаю вас от вахты до четырех часов.

Тэтчер, недоуменно подняв бровь, посмотрел на Кортни. Было ясно, что он удивлен таким решением капитана.

– Да, да, сэр, – ответил Тэтчер. – Могу я проводить вас в вашу каюту, мисс Галлахер?

Кортни, кивнув, подала ему руку, но Шон удержал ее за запястье.

– Я хочу с тобой поговорить, – сказал он хрипло и требовательно.

Шон горой возвышался над ней, знакомый сандаловый запах волновал ее.

– Хорошо, – согласилась она.

Тэтчер ушел.

– Да? – Она молила бога, чтобы Шон не заметил ее смущения.

– Ты проводишь слишком много времени с моим первым помощником. Тебе следует побольше находиться в твоей каюте.

– Поэтому вы поставили его на позднюю вахту?

– Я капитан, и я принимаю здесь решения.

– Но почему именно его?

– Ты отвлекаешь его внимание. Он больше занимается тобой, чем своей работой. Когда мужчина долго находится в море, его аппетиты растут.

– Понимаю, – сказала она напряженным голосом. – Значит, вы полагаете, что мистер Тэтчер не может держать себя в руках?

– Я забочусь о твоей безопасности.

– Я как в тюрьме. В конце концов, мистер Тэтчер – единственный человек, с которым мне разрешено разговаривать.

Он несколько смягчился.

– Прости меня. Я не понял, что ты просто нуждаешься во внимании. – Голос сто звучал низко, он обволакивал как бархат. – Если ты не возражаешь, я мог бы навещать тебя каждый вечер. То мое предложение остается в силе.

Кортни, как ни старалась, не могла забыть, какая страсть сверкнула в его глазах, когда он предложил ей стать его любовницей.

Когда же он ласково прикоснулся к пульсирующей на ее запястье жилке, ее охватила паника, и она попыталась вырвать свою руку. Но на этот раз он не выпустил ее.

– В чем дело? – Его голос завораживал ее.

Она собрала все свои силы для достойного ответа.

– Не дурачьте меня, сэр, ваши слова, может быть, и вполне вежливы, но вы ведь раздеваете меня глазами. Взглядом вы как будто срываете с меня юбки.

– Шейла, ты красивая женщина, особенно теперь, когда зажили твои синяки и шишки. А я мужчина, и не стану скрывать, что меня тянет к тебе.

– Все, что у вас на уме, – это затащить меня в постель.

Он сердито посмотрел на нее и сжал ее запястье сильнее.

– Возможно, ты предпочла бы в постели мистера Тэтчера, а не меня.

– Пустите меня, ревнивый дьявол! – Она пыталась вырваться, но тщетно.

– Ты строптива, но если я свяжу тебя… – Остальное он предоставил дорисовать ее воображению. Их глаза встретились: земля и солнце.

Его напряженный взгляд, прикованный к ее лицу, горел неприкрытым желанием. Кортни не могла больше выносить этот взгляд и молила бога, чтобы Шон отвернулся.

– Отпусти меня, пожалуйста, – просила она срывающимся шепотом.

– Я отпущу тебя, если ты никуда не убежишь, – прорычал он.

В его голосе, в его глазах была сила, которой она не могла противиться. Она слабо кивнула, и он выпустил ее руку из своей, слегка отступив назад.

– Я готов понять твой страх перед мужчинами после того, что с тобой произошло там, на берегу. Я бы даже мог поверить, что ты ненавидишь всех мужчин на свете, и даже того единственного, который спас тебя тогда. Вот почему, когда я увидел, как ты соблазняешь моего первого помощника…

– Соблазняю? Как вы смеете? Я никого не соблазняю.

На его губах промелькнула странная улыбка.

– Ты что, на самом деле веришь, что у моего помощника на уме что-нибудь другое, кроме как затащить тебя в постель? Я видел, как он смотрел на тебя, словно на благоухающий цветок.

– Если вы имеете в виду мой запах, так это благодаря вам, вы передали его мне вместе с платьями.

– Для себя, но не для него.

– Но мы никогда не бываем вместе. Как же вы можете наслаждаться им?

– Это как раз то, что я имею в виду. Если ты страдаешь от недостатка внимания, – жестко сказал он, – я готов уделить его тебе.

– Вы распутник и соблазнитель. Чего мне ждать от вас?

– Обольщать – это больше по женской части. Вспыхнув от возмущения, она влепила ему пощечину.

Он презрительно усмехнулся.

– Тебе, по-видимому, нужен более пылкий любовник, который берет, не спрашивая. – Он пинком открыл дверь смежной комнатушки и втолкнул ее туда, так что спиной она упала на сложенные у стенки паруса.

– Почему, – спросил он, – все, что я ни скажу, тебе не нравится и ты бьешь меня по щекам?

– Я… Я…

– Ты что, не понимаешь, что нравишься мне?

– Нет, не понимаю.

Его горький смех заставил ее сделать шаг навстречу.

– Ну, хорошо. Я немножечко нравлюсь вам.

– Теперь мы ближе к истине. – Его горячее дыхание обжигало ей шею.

– Я хочу тебя. – Доказательство этого утверждения уперлось в ее талию, а чтобы она не протестовала, он запечатлел на ее губах поцелуй.

Кортни удивилась своей реакции на его неожиданную атаку: губы ее разжались, и вместо того, чтобы сопротивляться, почувствовав его язык во рту, она отдалась его поцелую. А он осыпал поцелуями ее лицо, уши, шею, грудь…

Слабый внутренний голос пытался предостеречь ее, но она не хотела слышать его. Шон был прав. Более недели он заполнял ее мысли, вытеснив все, что было до него.

Наклонившись, он подхватил ее на руки и понес в каюту. Она положила свою голову ему на плечо, стараясь не думать. Думать было опасно. Это всегда вело ее к воспоминаниям, а воспоминание – к…

Сара.

Он открыл плечом дверь и поставил ее посреди каюты. Она чувствовала слабость и неловкость. «Что ты делаешь, дура? Ты хочешь кончить, как Сара?» – шептал ей внутренний голос.

Шон запер дверь и повернулся к ней, но она протестующе протянула вперед руки.

– Пожалуйста, не подходите ближе.

– А в чем дело?

– Вы… Вы оставили мостик без вахтенного.

– Да, верно.

Он высунулся из каюты, отрывистым голосом отдал команды боцману и, снова заперев дверь, сел на край кровати и расстегнул рубашку.

– Иди ко мне, моя дорогая. Со мной тебе будет лучше, чем с моим помощником.

Его вульгарность неприятно поразила ее. Она отрицательно покачала головой.

– Минуту назад я готова была к этому, но вы дали мне время подумать. Я действительно хочу вас, Но я боюсь принадлежать вам.

– О чем ты говоришь?

– Я не хочу ложиться с вами в постель только потому, что вам вздумалось приревновать меня к мистеру Тэтчеру.

– Ревновать? Вы оба на моем корабле. Тэтчер может защищать тебя ценой собственной жизни, а может и бросить на произвол судьбы, если я прикажу ему. – В его глазах отражались какие-то неясные чувства.

– Но я никогда не прикажу ему этого, потому что погубить такую красоту – святотатство.

Он попытался снова поцеловать ее, но она отвернулась. Он уговаривал ее, шепча ласковые слова, пока она наконец не сдалась.

– Видишь. Твой разум говорит одно, а тело – другое.

Он отнес ее на кровать и быстро раздел.

Под его страстными поцелуями Кортни забыла обо всем. Она больше не хотела быть благоразумной. Она хотела раствориться в нем. Она хотела почувствовать что-то, что именно – она не знала, но была уверена, что это связано с тем ощущением внутреннего трепета, который она всегда испытывала в его присутствии.

Его руки ласкали без устали каждый дюйм ее тела, обжигая своими прикосновениями. Когда же он прикоснулся к ее женскому месту, она чуть не вскрикнула от восторга.

– Я так счастлива; что ты у меня первый, – прошептала она.

Шон отшатнулся, глядя на нее с недоумением.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что ты мой первый возлюбленный.

– Проклятье! – Шон выпустил ее из своих объятий. – Девственница! Ты говоришь, что ты девственница?

Кортни не ожидала такой реакции.

– А почему ты считал, что я не могу быть девственницей?

– Ну… ну… твой возраст хотя бы.

– Ну, в таком случае можешь считать меня старой девой. Что в этом особенного?

– Шейла, любовь моя! Когда ты в последний раз видела себя в зеркале? Разве старые девы такие? Это высушенные ведьмы, а не такие цветочки, как ты.

– Вот что случается, капитан, когда о людях судят предвзято.

– Ты – воровка. Прости меня, но я не могу себе представить, как ты могла при этом остаться девственницей, если, конечно, ты говоришь мне правду.

– Если? Если я говорю тебе правду? – В ярости она изо всех сил толкнула его и сбросила с кровати.

Шон оделся и повернулся к ней.

– Ладно. Сиди в этой проклятой каюте, пока я не проверю, какая ты девственница.