"Нет на земле твоего короля. Часть 1" - читать интересную книгу автора (Щербаков Сергей, Муратова Сергей)

Глава 24

Рабочая неделя, как и лето, перевалила за середину. При плотной загрузке время летело быстро. Еще два дня и опять выходные. Еще два дня, и новая встреча с Ликой. Впрочем, встречи их стали более частыми. Лика все меньше и меньше тревожилась за своего мужа и более свободно позволяла себе отлучки из дому. У Миши мать с сестрой частенько ночевали на даче, а потому квартира распахивала для влюбленных свои объятия. Защита Ликиного мужа была назначена на начало сентября и Лика твердо обещала Мише, что сразу после защиты она собирает вещи и уходит. Они уже присматривались к ценам на квартиры и прикидывали, как они управятся со своим бюджетом. Даже на заводе обстановка изменилась. Перестав скрытничать и прятаться по углам, Лика с Мишей уже не вызывали такое обилие злобных сплетен, скорее, большинство весьма благосклонно относились к их отношениям, волна осуждения спала, только несколько самых яростных поборников нравственности, вроде Касаткиной, все еще злобно шипели им в след, но мало кто уже поддерживал их запал.

На заводе стояла та полуленивая обстановка, какая характерна для любого предприятия летом. Половина сотрудников разбежалась по отпускам, остальная половина маялась от жары и желания поменяться местами с первой половиной. Летом в лаборатории, расположенной на солнечной стороне, стояла невыносимая духота. В дальнем углу из-за груды приборов выглядывала лоснящаяся упитанная физиономия Юрки Варенникова. Он со своей могучей комплекцией очень тяжело переносил знойную летнюю погоду. Чтобы как-то облегчить свои страдания Юрка придумал такую вещь. За его спиной из стены торчали краники со сжатым воздухом, он напялил на штуцера краников полихлорвиниловые тонкие трубки, которые засунул себе в брючины. Когда он приоткрывал краники, трубки под действием сжатого воздуха начинали извиваться как змеи в его штанинах, обдувая вспотевшие полные ноги. Со стороны это было довольно прелюбопытное зрелище, казалось, что нижняя часть его тела существует как бы сама по себе. Все оценили его выдумку, но попробовать на себе не решились.

Миша, разобрав бумаги на своем столе, отнес альбомы с чертежами в архив и на обратном пути заглянул в соседнюю лабораторию. В ней царила гробовая тишина, все сидели, уткнувшись в приборы, по своим углам. Только скучающий Серега Кузьмин сладко позевывал и сонно пялился в окно. Увидев Тихонова, он тут же оживился как паук, к которому в раскинутые сети попала долгожданная добыча.

— Мишель, иди быстрей сюда! Давно тебя разыскиваю! Вот, просили тебе важную записку передать! — и он извлек из нагрудного кармана белого халата записку, сложенную в узкий пакетик.

— Кто просил?

— Секрет! — заулыбался загадочно Кузя.

«Лика!» — промелькнуло у Тихонова в голове. Он протянул руку, взял сложенную бумажку из рук весело смотрящего Кузи и стал ее разворачивать. И вдруг в бумажке что-то живое зашевелилось и затрепыхалось. От неожиданности Миша выронил записку, из которой выскочила согнутая алюминиевая проволочка с резинкой и насаженной на нее пуговицей. По мере того, как распаковывали бумажный пакетик, пуговица начинала раскручиваться на резинке, производя ошеломляющий эффект на клиента.

Кучерявый Кузя заржал от удовольствия, что его прикол удался. Миша чертыхнулся и бросил «конструкцию» в Кузю.

— Никак не уймешься? Мало тебе шеф недавно всыпал?

— А что я? Сам виноват!

Миша подумал, что Емельяненко вряд ли согласился бы с Кузей. Последней каплей, переполнившая терпение начальника лаборатории, стала последняя выходка Кузьмина. Проходя мимо молодого инженера, начальник обратил внимание, что на лабораторном столе лежит список с фамилиями членов лаборатории, а рядом кусок желтого пластилина. Алексей Григорьевич машинально взял в ладонь пластилин и стал его разминать, при этом интересуясь:

— У кого-то день рождения? Кому собираем?

И тут он почувствовал и увидел, как между пальцев потекли фиолетовые чернила. Сияющий как медный таз, Кузя, торжествуя, шариковой ручкой внес в список еще одну фамилию: «Емельяненко». Крепко выругавшись, пострадавший, направляющийся на важную встречу с начальством завода, отправился в туалет мыть руки с мылом. А на следующий день устроил так, что Кузин прибор оказался бракованным, за что Кузе влетел выговор.

— Кузя, если ты скоро вылетишь с работы, я не удивлюсь. Ты уже столько очков заработал своими шуточками, на всю жизнь хватит.

— Я же не виноват, что народ у нас шуток не понимает! Прямо сообщество жирафов, честное слово!

День перевалил за половину, Миша в том же ленивом темпе дорабатывал рабочие часы. От нечего делать задумался, глядя в окно, о своих планах на вечер.

— Михаил Сергеевич, Вы, чем сейчас заняты? — поинтересовался Федор Федорович, не выдержавший вселенской несправедливости, что кто-то в его отделе так откровенно бездельничает.

— Думаю.

— Вы, наверное, голубчик, решили, что в Японии живете? — поинтересовался Белов.

— А причем тут Япония, Федор Федорович?

— Спрашивает, при чем тут Япония? — фыркнул начальник. — Да при том, дорогой батенька. Там в компаниях есть категория сотрудников, которых называют мадохивадзоку, что переводится как «смотрящие в окно». Только к вам, дорогой, это ну никак не может относиться. Молоды Вы еще слишком, чтобы торчать у окна.

— Не мадохивадзоку, а мадонивадзоку, — отозвался, выглядывая из-за приборов, «ходячая энциклопедия», Борис Иванович.

— Какая разница, пусть будет мадонивадзоку, — поправился Белов.

— Интересно, что это за сотруднички такие, которые вместо работы пялятся в окно? — удивился Юрка Варенников.

— Это, Юрий Иванович, так называемые ветераны компаний, которые отдали лучшие годы и силы для процветания компании. И им после многолетней безупречной службы по статусу разрешается ничего не делать и пялиться, как ты говоришь, целыми днями в окно, и, кстати, могут молодых специалистов послать купить сигареты или принести чашечку кофе. И молодые не обижаются, потому что знают, что когда-нибудь и они будут вот также стоять и смотреть из окна.

— О, Юрка, не сбегаешь за сигаретами? — оживился Миша. — А то последнюю скурил.

— Еще чего? Если я на два года меньше тебя здесь работаю, так ты себя уже мадонивадце возомнил?

— Да не манонивадце, а мадонивадзоку, — поправил вновь Ушаков.

— Да хоть мандариноку, лишь бы кто за сигаретами сходил! Ну сходи, Юр, ну что тебе стоит? Я угощаю.

Ушаков пошарил в карманах и обнаружил, что его пачка тоже пуста.

— На правах заслуженного мадонивадзоку я присоединяюсь к самозванцу Тихонову и убедительно прошу тебя, Юрий, сходить за сигаретами.

Иванкин, вздохнув, взял деньги и пошел вниз.

— Хорошая система, — проговорил ему вслед Белов. — Мы должны серьезно подумать об обмене опытом с японцами.

Рабочий день таки подползал к своему завершению. После работы Миша должен был встретиться с Ликой, он договорился с хозяйкой одной из квартир, что они подъедут после семи посмотреть на ее «двушку» на окраине, за удобоваримую цену и в приличном состоянии. Он уже начал прибирать бумаги на столе, и тут совершенно некстати Федор Федорович в конце рабочего дня вспомнил, что они не отнесли в цех измерительный прибор, который брали под расписку только на полдня.

— Тихонов, хочешь не хочешь, а прибор надо отнести в цех. Бегом!

Миша посмотрел на часы. Без пяти шесть. В цех и обратно — не меньше получаса. Как пить дать опоздает на встречу с Ликой. Это, ну никак не входило в планы Михаила, он опаздывал на встречу с любимой. Он не на шутку расстроился.

— А где вы раньше были?! — зло огрызнулся он, повысив голос на шефа.

Белов от неожиданности даже присел, открыв рот, не зная, что ответить.

— Извините, Федор Федорович, — поспокойнее добавил Миша. — Просто я опаздываю на важную встречу. Позарез надо успеть.

— Отнесешь прибор, и иди, — пробурчал Белов и хлопнул дверью.

Фраза, брошенная Мишей Белову в порыве отчаяния, позже стала в отделе крылатой.

— Как говорит Тихонов, а где вы раньше были? — задавал частенько вопрос Белов, устраивая кому-нибудь разгон.

А в тот вечер Тихонов, матерясь, поплелся вдвоем с Витькой Алексеевым тащить тяжеленный прибор вниз. Когда он вышел к автобусной остановке, Лика терпеливо ждала его, но вот хозяйка квартиры уехала, не дождавшись.

— Да ладно, еще раз позвоним ей.

Лика заглянула в глаза расстроенному Мише.

— Это ведь не последний наш вечер.

— Но вопрос с квартирой надо решать, Лика. Нам надо где-то жить.

— Найдем уголок, не переживай ты так из-за этого. Еще не начал семейную жизнь, а уже из-за каждого бытового пустяка так расстраиваешься.

— Ничего себе, пустячок! Жить негде, а она — пустяк.

— Ну, хочешь, я с тобой у твоих поживу какое-то время?

— Еще чего. У нас и на нас троих еле места хватает. Нет, я свою любимую девушку в такую тесноту не собираюсь приводить. Лоб расшибу, но найду нам жилье.

— Не надо ничего расшибать, Малыш. Найдем мы квартиру и без жертв. Сегодня же я позвоню хозяйке этой квартиры и договорюсь на завтрашний вечер, идет?

— Надеюсь, Белов не придумает какую-нибудь очередную подлянку под конец рабочего дня.

На следующий день смотреть квартиру Лика поехала одна. Мише пришлось вновь задержаться — снова в цехе регулировщики аппаратуры умудрились сорвать сроки. И было уже далеко за восемь, когда он наконец-то отложил в сторону последний из настроенных блоков. Миша выключил свет, закрыл лабораторию и направился в проходную. Там он наткнулся на Геру Лисицкого, которого заботливо поддерживал под руку Славка. Походка у Геры была странная, двигался он словно робот, расставив широко ноги, создавалось впечатление, будто он полные штаны наложил и боится сделать шаг.

— Вы чего, словно гомики, обнимаетесь? — засмеялся Миша. — Поддали на работе?

— Мишка, помоги! Понимаешь, Герке поясницу прострелило.

— То-то, я гляжу, он как-то странно передвигается.

— Сроду такого со мной еще не случалось, — пожаловался, морщась от дикой боли, Лисицкий.

Миша подошел и подставил плечо опереться.

— Как тебя угораздило-то? Что-нибудь тяжеленное поднял?

— Какое там. Поспорили мы с ним, — стал рассказывать, как ни в чем ни бывало, Славка. — Я ему говорю, ты, Гера, слабак, каких поискать. Спорим, и ста раз не присядешь. А он с дуру стал демонстрировать свою выносливость, ну и… После шестидесяти приседаний у него и вступило… Вот, тащу его домой, самостоятельно-то передвигаться не может.

— Ну, вы и учудили! Нет, ну Славка кого угодно на слабо возьмет, это известный факт, но ты-то, Гера, куда смотрел? Нашел, кого слушать!

— Это все чепуха, Мишель! — простонал Лисицкий. — Главное, что Емельяненко еще не знает. А узнает, представляешь, что будет?

— Он с нас живьем шкуру спустит, скальп в один миг сдерет, — мрачно произнес Зайцев.

— С чего бы это?

— Да с того! В конце рабочего дня из цеха звонили. Вопят благим матом. Там полный завал. Типовые испытания накрылись. Гера-то должен завтра с утра в цехе быть, разгребать всю эту кашу. А теперь…

— А теперь разгребать будешь ты, Зайцев! — прошипел Гера.

Миша усадил Геру на такси, а его домой подбросил Славка на своем мотоцикле. Правда, Миша сто раз пожалел о том, что сел, потому что тот, по своему обыкновению, выкидывал по дороге такие трюки, что Миша уже думал, до дому живым не доедет.

Поздно вечером позвонила Лика и сообщила, что квартира ей понравилась.

— Она сказал, что с сентября, если мы внесем залог сейчас, квартира будет в нашем распоряжении. Там, конечно, надо слегка прибраться и кое-что подкрасить, но в общем — очень мило!

Ликин голос звучал счастливо.

— Представляешь, Мишка, мы уже можем завозить туда кое-какие вещи. Наша квартира!

— А почему с сентября?

— А до этого у нее племянница приезжает, поступать будет в университет. Если поступит — переедет в общежитие, нет — уедет обратно домой.

Казалось невероятным, то их планы скоро осуществятся. Миша окинул взглядом свою комнату. Что-то можно взять отсюда, кое-что придется купить. Лика говорила, что ничего не станет забирать из квартиры мужа, и правильно. Надо будет мать попросить помочь перебрать все вещи дома и отобрать, что им не нужно здесь, а может пригодиться на съемной квартире. Мать все время говорила, чтобы они жили здесь, у нее, но Миша твердо решил, что не станет этого делать. Лика нравилась матери и с Катькой у них сложились неплохие отношения, но дружить — одно, а жить одной коммуной — другое. Ничего хорошего из этого не выйдет. Конечно, финансы не дадут разбежаться на первых порах, ну ничего, дело наживное. Главное — они будут вместе и очень скоро.

Закон параллельных миров гарантирует, что без проблем человеку существовать долго не суждено. Закон этот был открыт Кузьминым после его второго рождения. Как-то в помещение с выпученными глазами стремительно влетел белый, как смерть, начальник соседней лаборатории Емельяненко.

— Что случилось, Алексей Григорьевич? — вскочил встревоженный Белов.

— Нет, я так больше не могу! Что хотите со мной делайте, я так больше не могу! Он меня до тюрьмы доведет!

— Да, в чем же дело?

Сотрудники отдела развернулись к Емельяненко.

— Алексей Григорьевич, объясните!

— Кто?

— Кто? Кто? Кузьмин! Черт его дери!

— Чего он там еще отчубучил?

— Двести двадцать вольт перекусил бокорезами! Вот чего! Вы это можете себе представить?

— Что с ним?

— Живой?

— Куда он денется?

— Крепко стукнуло парня?

— Слава богу, нет! Того идиота ничего не берет! Видит бог, я сам ему настучу! Так настучу! На всю жизнь запомнит!

Оказалось, решили в соседней лаборатории сделать косметический ремонт, вытащили мебель и сейфы из помещения в длинный коридор. И начальник перед тем, как будут строители штукатурить и красить ободранные стены, поручил Кузе оборвать всю старую телефонную проводку. Кузя, недолго думая, вооружился бокорезами, стал щелкать все провода подряд, которые ему попадались на пути. Так он добрался до сетевого кабеля. Тут-то и бабахнуло, отразившись громогласным эхом на всю пустую комнату, в которой находились только Емельяненко и Кузьмин. Емельяненко в это время, поглощенный работой, что-то писал в рабочей тетради за единственным оставшимся в комнате столом. Когда Кузя перекусил провод, находящийся под напряжением, начальник чуть не подскочил до потолка от прогремевшего выстрела. Кромки бокорезов оплавились. Кузя не то, что не пострадал, он даже не успел испугаться. Осоловелыми глазами он удивленно пялился на закопченный изуродованный инструмент, вертя его в руках.

После этого случая Кузя сообщил Мише, что сделал открытие.

— Мишка, я открыл Закон Параллельных миров!

— Что еще за закон такой?

— Понимаешь. Я долго над этим размышлял и пришел к выводу, что параллельные миры существуют независимо от человека и действуют, создавая для него проблемы на протяжении всей его жизни с разной интенсивностью.

— Любопытно, — отозвался Миша, особо не проявляя интереса к изысканиям своего коллеги.

— Я даже вывел теорему.

— Ну-ка, ну-ка, давай выкладывай, чего ты там открыл.

— Вот слушай! Если в какой-либо момент времени у человека нет проблем, значит в этот момент времени в параллельном мире для него уже создана хоть одна проблема.

Очень скоро закон Кузьмина проявился в жизни Миши во всей красе. Проведя выходные за заботами обустройства нового жилья, к вечеру воскресения Миша ощущал себя совершенно уставшим, но абсолютно счастливым человеком. Словно перед свадьбой или не менее важным событием. Было около полуночи, когда его разбудил телефонный звонок. Разбился Славка Зайцев. На мотоцикле, за городом. Свидетелей происшествия не нашли. Заметили его тело несколько часов спустя, когда помочь уже было невозможно. Разбился на такой трассе, где не было ни крутых виражей, ни каких-либо других серьезных препятствий. Такой ас, как Зайцев, не мог разбиться на ровном месте в абсолютно трезвом состоянии. Но доказать это казалось невозможным.

На похороны Миша пошел вместе с Ликой. Кирилл был в отъезде, на открытии персональной выставки в Розарио, в Аргентине. Миша смотрел на Славку, лежащего в гробу и вспоминал, как много они вместе пережили. Их совместные походы в горы. Сплав на байдарках. Ночные костры, и песни под гитару. Он крепко сжимал Ликину руку. Она плакала. Неужели он погиб? Этот сероглазый общительный парень, совсем еще мальчик. Почему такая несправедливость? Перед глазами у Лики стояла площадка летнего кафе, от которой на ревущем мотоцикле на одном заднем колесе уносится от них прочь улыбчивый бесшабашный Славка.

— Я обязательно найду, кто это сделал, — повторял Миша, как загипнотизированный. — Я даже знаю, кто это, и я докажу, обязательно докажу это. Славка, я обещаю тебе, я их найду, я им головы оторву.

Лика склонила голову ему на плечо. Вокруг все рыдали. Ей казалось, что ее сердце вот-вот разорвется от такого обилия горя. И ей стало страшно за Мишу. Если он ввяжется в борьбу с байкерами, кто его защитит?

Однако наказать убийц Миша не успел. Через неделю после смерти Славы он получил повестку. Его призывали на службу в армии.