"Крылья даны всем детям человеческим" - читать интересную книгу автора (О'Нил Юджин)
Картина вторая
Декорация первой сцены второго действия. Прошло полгода. Стены как-то осели, потолок навис; мебель, портрет, маска кажутся для этой комнаты слишком громоздкими. Вечер. За столом сидит Джим. Он погружен в изучение книг по юриспруденции, стопкой лежащих перед ним. Огромным физическим усилием заставляет себя сосредоточиться, отчего лицо его напоминает лицо бегуна у финиша. Лоб покрыт испариной. Он без конца повторяет вслух одну и ту же фразу, время от времени ударяя себя кулаком по лбу. И все же, вопреки собственной воле, без конца отвлекается, вздрагивает при каждом звуке, раздающемся в других комнатах или на улице; взгляд блуждает, и, наконец, позабыв о своих занятиях, он устремляет глаза на портьеру. Видно, он подавлен горем. Со стоном захлопнув книгу, подходит к окну и, открыв его, опускается на стул, положив руки на подоконник и склонив на них голову. Он смотрит в темноту. Лицо его освещается фонарем, стоящим под окном на углу улицы. Раздвигается портьера, и входит Хэтти.
Хэтти (видит, что брата нет за столом). Джим! (Заметив его.) Ах, вот ты где? Что ты тут делаешь?
Джим (повернувшись к сестре). Отдыхаю. Мозги проветриваю. (С натянутой улыбкой.) Приходится-таки попотеть над этими юридическими книгами. (С тревогой.) Как она?
Хэтти. Заснула. Сейчас ей лучше побыть одной, и я ушла на минутку. (Пауза.) Что доктор сказал тебе, Джим?
Джим. Ничего нового. Говорит — ей нужен покой, отдых. (С горечью.) Но как это сделать, он не сказал. Не оставил никакого рецепта. (Пауза.)
Хэтти. Джим, я думаю… Тебе надо уйти от нее… или ей от тебя… на время.
Джим (вспылив). И ты, как этот доктор. По вашему, все очень легко и просто. Сделай вот так, и все будет хорошо. А не выходит! Жизнь не такая простая штука, — наша, во всяком случае. (Пауза.) Мы не можем расстаться друг с другом. Нас связывают тысячи вещей, и одна из них огромна… (Пауза.) Если нужно, если ей будет лучше от этого, я уйду… расстанусь с ней… сделаю все решительно, потому что люблю ее. Я даже покончу с собой… — выброшусь из окна. Но я много думал и понял: ей будет гораздо хуже, если меня не будет рядом с ней! У нее в целом мире, кроме меня, никого нет. Я не обманываюсь, не заблуждаюсь. Это действительно так. (Умоляюще.) Ты разве не знаешь, что я прав?
Хэтти. Да, Джим, я знаю: она любит тебя, я убедилась в этом.
Джим (искренне). Поэтому, что бы ни случилось, мы до конца должны держаться друг друга и надеяться на лучшее. (Пауза. Затем продолжает с надеждой.) Может быть, сейчас у нее кризис. Он пройдет, она успокоится, и болезнь больше не повторится. А я — как только стану адвокатом — многого достигну. Подумай, мы оба свободны! Справились с нашей слабостью. Мы по-настоящему свободны — и можем быть счастливы и здесь и в любом месте. Она будет гордиться мною. Она не раз говорила, что будет искренне гордиться мною.
Хэтти (отвернувшись от брата, чтобы скрыть свое волнение). Джим, все так и будет, я уверена. Но тебе не надо переутомляться. Ты чересчур много работаешь.
Джим (устало поднимается, идет к столу и садится). Да, знаю. Но зато теперь я сдам все экзамены. У меня уже нет этой проклятой неуверенности в себе. Я за год делаю больше, чем в юридической школе проходят за два. Это ведь здорово, правда?
Хэтти (не очень уверенно). Конечно, Джим…
Джим (силы у него на исходе). Если б только справиться с усталостью… Мне очень трудно. Я измучился, совсем не сплю. Думаю, думаю без конца. Голова у меня болит, мысли жгут меня, жужжат как пчелы, летая взад и вперед. Иногда мне кажется, что я схожу с ума.
Хэтти (внимательно наблюдавшая за братом, решается наконец на откровенность). Джим, доктор не все тебе сказал.
Джим (мрачно). Что же он утаил?
Хэтти. Он сказал мне, что ты сам тоже того и гляди свалишься, если не займешься своим здоровьем.
Джим (утомленно). Пусть! Мне все равно. Может, если я заболею, ей станет лучше. На нее обрушилось слишком много невзгод! (Пытается улыбнуться.)
Хэтти (торопливо). Джим, умоляю: не вбивай это себе в голову.
Джим. Я очень устал, и у меня плохое настроение, только и всего.
Долгая пауза.
Хэтти. И еще кое-что я должна сказать тебе, Джим…
Джим (вяло). Что еще?
Хэтти. Доктор сказал, Элла, по-видимому, не скоро поправится.
Джим. Он и мне это говорил. Сказал: пройдет много времени, прежде чем она вернется к нормальному состоянию. Что же, надо набраться терпения.
Хэтти (медленно). На ее выздоровление надеяться нечего — вот что он сказал.
Долгая пауза.
Джим (уклоняясь от прямого ответа). Я приглашу к Элле других докторов — настоящих специалистов. А этот просто старый дурак.
Хэтти. Будь благоразумным, Джим. Взгляни правде в глаза — и чем раньше, тем лучше.
Джим (с раздражением). Я лучше всякого доктора знаю, что с Эллой.
Хэтти (настойчиво). Устрой ее в хороший санаторий, Джим. Там она скорее поправится.
Джим. Никогда! Она там умрет от стыда.
Хэтти. По крайней мере пусть она побудет в санатории, пока ты не сдашь экаменов.
Джим. К черту экзамены!
Хэтти. Всего на шесть месяцев, Джим. Это не такая уж долгая разлука.
Джим. Ты что, хочешь, чтобы мы расстались? (Встает; гневно.) Уходи! Сейчас же уходи!
Хэтти (спокойно). Не уйду. (Резко.) Нужно наконец, чтобы кто-нибудь сказал тебе правду. Только одна я решаюсь на это. (Настороженно.) Скажи, Джим, ты слышал, что она говорит в бреду?
Джим (вздрогнув). Нет.
Хэтти. Неправда, Джим. Ты не мог не слышать, если, конечно, не затыкал себе уши. Доктор сказал — у нее маниакальное состояние… Оно может углубиться, и это опасно для тебя, Джим. Дальше так жить нельзя… Ты тоже кончишь сумасшествием. Сегодня она металась и кричала: "Черномазая! Черномазая!" Она кричала — ты отравил ее и кожа у нее поэтому тоже становится черной.
Джим (с болью в голосе). Это она только тогда, когда не помнит себя.
Хэтти. И потом она вдруг обругала меня проклятой черномазой.
Джим. Не верю! Не могла она так сказать. Не могла!
Хэтти. Она сказала, и не один раз. (Мучительная пауза.) Она скоро и тебя назовет так.
Джим (с душевной мукой). Эти слова вырвались против ее воли. Она же не отвечает за то, что говорит.
Хэтти. Знаю, но это как раз не имеет значения. То, что она сказала, у нее засело глубоко. И не выходит из головы.
Джим. Глубоко в сознании людей ее расы, но не у нее.
Хэтти. По-моему, это все равно. А в моем сознании, в сознании людей моей расы копится возмущение, Джим. Я не могу больше терпеть. Не могу больше ухаживать за ней. Я боюсь, за себя боюсь. Порой я способна убить ее, чтобы освободить тебя. (Она больше не в силах справиться с собой и начинает плакать.)
Долгая пауза.
Джим (печально). Да… Тебе лучше уйти от нас. Прощай.
Хэтти. Кто будет ухаживать за ней? Белая?
Джим. Элла не допустит к себе белую — умрет со стыда. Я сам буду ходить за ней.
Хэтти. И бросишь заниматься?
Джим. Буду делать и то и другое.
Хэтти. Не сможешь, ты свалишься. Ты и сейчас выглядишь ужасно, а это только начало.
Джим. Я все для нее сделаю. У нее никого нет, кроме меня. Я докажу — я достоин ее. Она сможет гордиться мной. Докажу, я действительно самый белый из всех белых.
Хэтти (уязвлена словами брата, с горечью и возмущением). Так вот что она внушила тебе! Эх ты, слабовольный глупец, предатель своей расы! И в благодарность она назовет тебя грязным черномазым. Ты сам услышишь, она проклинает тебя за то, что не может иметь ребенка. Боится — ребенок будет черным.
Джим (в бешенстве). Замолчи!
Хэтти. Я скажу все, даже если ты убьешь меня. Отправь ее в психиатрическую больницу, не то вы оба попадете в нее.
Джим (с диким смехом). Воображаешь, я страшусь этого? Напротив, — может, нам будет там лучше. Может, нам понравится там. Да, понравится. (Хохочет.)
Хэтти (испуганно). Джим!
Джим. Мы будем вместе! Можешь грозить мне геенной огненной — не страшно, если мы будем вместе. Для меня это райское блаженство. (С бешенством.) Убирайся! Ты все время стараешься разлучить нас. Уходи!
Хэтти. Я хочу тебе добра.
Джим. Не надо мне такого добра. Мне хорошо только с ней. У меня нет никого, кроме нее. Пусть она зовет меня черномазым! Пусть говорит: я самый белый из всех белых! Я все для нее. Она все для меня. А ты убирайся — с твоей дурацкой болтовней о белой и черной расе! Куда же деваться просто людям? Для тебя все просто! Ты готова запереть ее в сумасшедший дом и зашвырнуть ключи подальше! (Вне себя.) Убирайся! Доктор еще остался — он тоже собирается нас разлучить. Я захлопну дверь перед его носом, и мы с ней будем жить взаперти. Убирайся! Немедленно!..
Хэтти (в смятении). Джим!
Джим (мягко выпроваживает ее и захлопывает за ней дверь. Устало). Уходи! Мне нужно заниматься. Нужно ухаживать за Эллой. Буду делать и то и другое. Я все смогу ради нее. (Садится за стол и, открыв книгу, снова начинает однообразно повторять что-то из учебника, ударяя себя кулаком по лбу.)
Бесшумно ступая босыми ногами, входит Элла. Поверх ночной сорочки на ней надет красный халат. В правой руке зажат кухонный нож. Она смотрит на Джима безумными глазами, крадется к нему. Услышав шорох, Джим быстро вскакивает и поворачивается. Увидев Эллу, он вскрикивает и хватает ее за руку. Она замирает.
Джим. Элла! Что с тобой? Боже мой! Ты собиралась убить меня?
Элла молчит, он трясет ее за плечи.
Элла (жалобно). Они все бранили меня… Не могу сказать как… И вот, Джим, я схватила нож…
Джим. Смотри сюда — этот…
Элла (с испугом смотрит на нож). Где я? Я видела страшный сон… Куда они все делись?.. Нет… как я сюда попала? (Разражается плачем, как ребенок.) О Джим, никогда не оставляй меня одну! Мне снятся такие ужасные сны, Джим. Обещай, ты никуда от меня не уйдешь!
Джим. Обещаю, дорогая.
Элла (ребячливо). Я твоя маленькая девочка… а ты мой старый-старый дядюшка Джим. Ты не поиграешь со мной?
Джим. Конечно, дорогая. А теперь иди, ложись.
Элла (так же). Хорошо, дядя Джим. (Поворачивается к двери.)
Джим делает вид, что начинает читать. (Смотрит на него; и вдруг говорит нормальным голосом.)
Ты очень много занимаешься, Джим?
Джим. Да, дорогая. Иди, ложись. Тебе надо отдохнуть, ты же знаешь!
Элла (смотрит на него. В ней борются противоречивые чувства. Лицо внезапно искажается, становится злым, в глазах появляется выражение ненависти. Она больше не может сдержать себя и кричит). Проклятый черномазый! Черномазый!..
Джим (вздрогнув, точно пронзенный болью). Элла! Ради бога! Элла!..
Элла (придя в себя, поняв, что произошло нечто ужасное). Джим! Джим! Почему ты на меня так смотришь!
Джим. Ты что мне сказала?
Элла (пытаясь вспомнить). Я… я сказала, помню… я сказала… ты много занимаешься, Джим… Ты на это рассердился, Джим?
Джим. Нет, дорогая. Что ты! Иди, ложись.
Элла (покорно). Хорошо, Джим. (Скрывается за портьерами.) Джим смотрит в пространство невидящим взглядом. (Внезапно высовывает голову из-за портьер. Лицо ее снова безумно.) Черномазый! (Скрывается, и слышно, как убегает, смеясь с чувством жестокого удовлетворения.)
Джим опускает голову, он потрясен, готов разрыдаться.