"Журнал «Компьютерра» N 8 от 27 февраля 2007 года (Компьютерра - 676)" - читать интересную книгу автора (Компьютерра Журнал)
Хроники чистого разума
Императивная парадигма программирования («сделай то; потом сделай это; если А, сделай Б») не только наиболее естественна для современного компьютера, но и легко воспринимается человеком: простые программы на языках вроде Паскаля без труда пишут и читают пятиклассники. Но такая «естественность» совершенно не значит, что императивный способ - единственно возможный.
Любая большая система на C или Fortran содержит медленную, плохо продуманную, с кучей ошибок реализацию половины Common Lisp.
…включая сам Common Lisp.
Практически во всех областях человеческого знания существует некий «естественный», «самоочевидный» подход (от уже неоднократно помянутого литературного классицизма до летательного аппарата, машущего крыльями). Но по мере развития и взросления человеческого подхода к этой области появлялись альтернативные варианты «как это делать», жертвующие «естественностью и понятностью» ради «чистого искусства», или «идеологической стройности», или «практической необходимости». Зачастую новые подходы оказывались даже единственно верными («аппарат, летающий как птица» так и не был построен, а «противоестественные» самолеты, вертолеты и дирижабли - пожалуйста).
Если смотреть на голую идею программы-как-текста и программирования-как-творчества, отвлекаясь от того печального факта, что «все это надо как-то превратить в машинные коды», то можно прийти к нескольким разным ментальным моделям разной степени абстрактности. Любая из них имеет право на жизнь и, будучи воспринятой, зачастую «открывает новые горизонты восприятия». Неудивительно, что языков программирования, исходящих из таких вот «абстрактных моделей» и оттого совсем не похожих и друг на друга, и на линейку Fortran-C-Java, - вагон и маленькая тележка.
Появление таких языков часто порождает целые новые течения в «программировании-как-искусстве» - соратников, ненавистников, эпигонов и экспериментаторов; но до поры до времени эти течения оставались далеки от «широких масс». Дальше мы пройдемся с широкой сетью по самым заметным из них.
Так много дурацких скобок [Lot of silly parenthesis - «куча глупых скобок» - старинная шуточная расшифровка названия языка Lisp]
Lisp (1958) построен вокруг идеи «всё есть список». Всё - здесь действительно значит всё, в том числе и сама программа: Lisp заложил основы восприятия кода программы как данных, которые сама же программа может изменить. Отсюда - бесконечно гибкий синтаксис, превращаемый во что угодно с помощью синтаксических макросов, в свою очередь породивший идею «языков внутри языка» (удобных нотаций для конкретных задач) и способствующий развитию у лисперов взгляда свысока - «что такое может ваш язык программирования, что мы на макросах не сделаем?». Отсюда же, из Лиспа, тянется ниточка (целый канат) к идеям функционального программирования (см. ниже).
Глобальность идеи и легкость реализации Лиспа способствовало образованию многочисленного сообщества «фанатов», использовавших любимый язык где ни попадя. В качестве внутреннего макроязыка разновидности Lisp встроены в Emacs и AutoCAD; одно из первых серьезных веб-приложений (viaweb) было написано на нем. За сорок лет споры о деталях и особенностях, практичности и чистоте привели к появлению бесчисленного множества диалектов, главные - Scheme (более изящный, используется в основном в учебе [До недавнего времени знаменитый курс MIT «Структура и интерпретация компьютерных программ» использовал именно Scheme. Месяц назад Scheme вроде бы заменили на Python. Times, they are changing]) и Common Lisp (в каком-то смысле более практичный, но и менее стройный), есть и «более экстремистские», вроде маленького-практичного newLISP или сверх-концептуально-чистого Qi.
Бывает так: сначала ты «снаружи», вокруг все очень обычное, очень знакомое и скучное. А потом мимо проносится Белый Кролик, при часах и при жилете. Дальше известно что: погоня, несколько минут свободного падения вниз по кроличьей норе - и ты уже «внутри», а из привычного и знакомого остался только ты сам, да и это ненадолго. Такие переживания - когда за поворотом вдруг распахивается целый новый мир - составляют если не смысл жизни, то что-то вроде того.
Три года назад у меня было ощущение, что ничего радикально нового в области технологии разработки ПО мне уже не откроется, а мечта о гибкой, живой и мощной среде программирования… Что ж, на то она и мечта.
Потом случилось так, что я сменил место жительства, а с ним и работу. Там, где я оказался, Smalltalk - не просто инструмент, а жизненная позиция, и даже предмет поклонения. Несколько недель у меня ушло на преодоление собственных предрассудков. Я считал, что сборка мусора несовместима с гарантированными временными характеристиками, что полиморфные вызовы медленны - а тут у меня на глазах ядро авиационного тренажера бодро крутило цикл расчетов сорок раз в секунду.
Труднее всего оказалось воспринять отсутствие границы между инструментами и разрабатываемой программой. «А вдруг, - рассуждал я, - создаваемая программа сделает что-нибудь не так? Ведь тогда рухнет не только она, но и среда разработки!» На практике все оказалось не так страшно. В частности, все изменения пишутся в специальный журнал (change file), откуда в случае аварии виртуальной машины легко восстанавливаются.
Постепенно я стал понимать, что отсутствие границы между инструментом и созидаемым объектом - это чуть ли не главное, что есть в Смолтоке. Вокруг места, где не проходит эта граница, концентрируются вещи, составляющие дух и душу Smalltalk-системы.
Написание кода в отладчике - не эффектный кунштюк, а удобный и практичный способ программировать, когда можно вживую пообщаться с каждым из участвующих в приостановленном вычислении объектов, а не вспоминать мучительно, как называется нужный метод и что именно он возвращает. Возможность затачивать Инспектор под конкретные типы объектов - не просто полезная особенность, а путь к иному способу думать о графическом интерфейсе, когда каждый объект системы способен говорить с человеком на специфическом диалекте единого визуального языка (первоначальное понимание роли графического интерфейса, которое можно проследить в Smalltalk-76 и в Fabrik, было именно таким; теперь мы возвращаемся к сходным взглядам на новом витке спирали в таких средах, как Morphic и Oberon/Bluebottle).
Самое же главное в Смолтоке - это то, что через него программисты необратимо меняются к лучшему. Можно потом писать хоть на ассемблере, хоть на VBA, но это будут уже другой ассемблер и другой VBA. Знание Смолтока необходимо для глубины восприятия. Необходимо, но, конечно, не достаточно, потому что остаются еще Haskell и Erlang, OCaml и Oz, и Scheme, и еще много других путей вниз по кроличьей норе, прямиком в Страну Чудес.
 |
Академическое стремление иметь математически стройные средства программирования (к которым были бы применимы математические же методы проверки, доказательства, порождения и вывода) привели к созданию концепции декларативного программирования - идеологически стройного описания программы, которое «выполняется» неким умным компилятором-"думателем" [С термином есть некоторая путаница. Языки описания чего-либо, не являющиеся полноценными «языками программирования» (например, HTML/XML), также называют декларативными]. Разновидности (существенно разные): функциональное программирование - программа описывается как математическая функция, зависящая от других математических функций, затем вычисляется; логическое программирование - задается набор предикатов-утверждений, затем результат выводится из этих предикатов; программирование в ограничениях (constraint programming) - задаются только ограничения на результат, а компилятор вычисляет все результаты, удовлетворяющие этим ограничениям.
Из вышеперечисленных разновидностей лишь функциональное программирование воплотилось в широкую семью языков (языки-потомки «первого функционального» ML, максимально «идеологически чистый» Haskell, странный REFAL, практичный Erlang и другие [Lisp и его потомки постфактум тоже считаются функциональными]) и собрало широкое сообщество «функциональщиков». Сегодня термин «функциональное программирование» определяет как изначальную концепцию (программа-как-вычисление-функции), так и более широкий набор концепций (часть из них не являются обязательным свойством функциональных языков, но возникли именно в этой среде): функции как данные, анонимные функции, продолжения (continuations), сопоставление с образцом (pattern matching) и т. п.
Что до других способов программирования, традиционно называемых декларативными, то они оказались более узкоприменимы. К примеру, из языков общего назначения полностью и исключительно логическим является разве что Prolog; зато концепции логического программирования (и программирования в ограничениях) «окопались» во многих областях в форме библиотек к другим языкам и специализированных приложений.
Включение «привычных» средств в язык делает его ближе и привычнее простому пользователю, но не выразительнее. Выразительнее языка, чем Haskell, я не встречал. До недавних пор у Хаскелла была стратегия «avoid success at all costs», а Тони Хоар печально говорил: «I fear that Haskell is doomed to succeed»; это язык, созданный geek’ами от Computer Science для geek’ов. И поэтому я, при всей любви к Хаскеллу, не могу переключиться на него полностью - без понимания теоретических основ CS я буду знать язык более чем посредственно. Сколько бы популяризаторы ни говорили, что для работы с Хаскеллом не нужны глубокие познания в математике, следует понимать, что потенциал языка будет использован далеко не полностью; дизайн языка и его библиотеки пропитан теорией категорий и универсальной алгеброй.
Глеб Алексеев,
компаниЯ Zoral (Киев)
Одним из критериев оценки языка для меня является лаконичность кода. Haskell - невероятно выразительный и элегантный язык. Дистанция между спецификацией задачи и ее реализацией сильно сокращена. Функции высшего порядка, частичное применение, алгебраические типы данных и сравнение с образцом позволяют писать декларации удивительно близко к оригиналу. Помимо этого вы получаете кучу бонусов, делающих жизнь приятной, - ленивость, строгая типизация без обязательной аннотации типов, полиморфизм. Помню восторг, который я испытал, увидев, что программа после первой же компиляции работала без ошибок. Это было невероятно! Позже я слышал похожие признания от других. TANSTAAFL [ «There Ain’t No Such Thing As A Free Lunch», то есть «Ничего не бывает бесплатно». - В.Ш.]. Для того чтобы начать писать на Haskell, приходится много учиться. Чересчур «другой» язык. Много нового. Совершенно иные подходы к обыденным вещам. Это одна из причин его сравнительно низкой распространенности. К сожалению, вряд ли здесь что-нибудь изменится.
Не только академическое сообщество сильно, в пополнении копилки «бесполезных» (смайлик) языков. Smalltalk, «самый объектно-ориентированный язык», создавали люди, среди интересов которых были создание красивых и эффективных пользовательских интерфейсов, доступность компьютеров для детей и джазовая гитара. Алан Кей со товарищи работали в Xerox PARC (как раз в то время и в том месте изобретался весь современный пользовательский интерфейс); язык Smalltalk предназначался для обучения программированию детей; то есть обучению в смысле «сел и начал делать что-то интересное».
Отсюда и основные идеи Smalltalk: «все есть объект»; программа - это не исходный текст, который компилируется, а затем «исполняется», а «живое море объектов, с каждым из которых можно пообщаться». Работа со Smalltalk подразумевает «общение» с этим «живым морем» - средой, в которой можно посмотреть и изменить любой объект; процесс разработки и процесс выполнения суть одно. Этот подход, как можно заметить, существенно отличается от мэйнстримового ООП, с его акцентом на основную сущность - «класс», близкий родственник «модуля» из структурной парадигмы [Алан Кей, «как честный человек», среди предшественников Smalltalk указывает язык Simula, упомянутый в предыдущей статье как прародитель «мэйнстрим-ООП», - но классы и объекты Симулы с классами и объектами Смолтока роднит более терминология, нежели внутренние идеи. Большее влияние на архитектуру языка оказали Lisp, «детский язык» Logo, а в наибольшей степени - программа Sketchpad (см. врезку «Неязыки»)]. В C++ класс - это сущность совершенно иного порядка, нежели объект; в Смоллтоке класс - это тоже объект, и обращаться с ним можно, как с любым другим объектом.
Сегодняшний Smalltalk - исследовательский язык для моделирования сложных систем; и язык «для детей» в виде красочной системы Squeak (как оно и было задумано с самого начала); некоторые интересные идеи современной веб-разработки воплощены в Smalltalk-фреймворке Seaside. Smalltalk породил несколько интересных «детей» - Self (язык с еще более простой объектной системой [Self воплощает концепции «прототипного объектно-ориентированного подхода», в котором есть только объекты, новые объекты порождаются «клонированием» старых; интересно, что изначальные концепции Smalltalk выглядели именно так, а «усложнение» произошло при поиске эффективной реализации. Так что в какой-то степени Self - это «возвращение к корням»]) и Strongtalk (диалект с возможностью статической проверки типов); первый «скорее мертв», второй - недавно был выпущен в open source и потихоньку «оживает».
При обсуждении происхождения языков программирования друг от друга, их взаимного влияния, источников тех или иных идей зачастую остаются за кадром не-языки: отдельные программы, чья внутренняя архитектура или способ задания опций послужил «вдохновляющим мотивом» для авторов знаменитых языков программирования.
В качестве иллюстрации упомянем программу Sketchpad, разработанную Иваном Сазерлендом в 1963 году для диссертации. Sketchpad не только стала первой программой для компьютерного рисования и реализовала первый графический интерфейс пользователя, но и вводила понятие объекта как основной единицы данных (при этом сама программа была написана на макроассемблере компьютера TX-2). Своим рождением концепция «объектов в стиле Smalltalk» в немалой степени обязана именно Sketchpad’у (Алан Кей некоторое время работал вместе с Сазерлендом).
Еще один пример «программы, которая повлияла на язык», - текстовый редактор ed в Unix, привнесший в «широкие массы» (а также в языки AWK и Perl, далее везде) регулярные выражения как гибкий, универсальный (хоть и запутанный) способ обработки строковых данных.
И обратный, несколько неожиданный пример: наиболее широкое распространение функциональный подход к программированию получил не в каком-либо конкретном языке, а в электронных таблицах вроде Excel. Когда мы определяем одну ячейку как SUM, а другую как AVG и выполняем дальнейшие операции над этими значениями - мы занимаемся именно функциональным программированием (придумал не я, а один из микрософтовцев, разрабатывавших Haskell; см. http://research.microsoft.com/~simonpj/papers/excel/index.htm).
Судьба некоторых немэйнстримовых языков, построенных вокруг идей не слишком общих и глобальных, более печальна, нежели у описанных выше. Отработанная идея с благодарностью подхватывается одним (или несколькими) из более общеупотребимых или просто более новых языков и «растворяется» в преемниках, причем исходный язык (а зачастую и его автор) становится «достоянием истории», монстром, о котором мало кто помнит.
Как пример можно привести линейку Snobol-Icon, языков Ральфа Гриспвольда для обработки строк. В 70-х и начале 80-х эти языки были очень популярными среди разработчиков компиляторов и исследователей ИИ, а затем их идеи вобрал в себя юниксовый AWK (при близких по мощности возможностях обработки строк он наследовал также и Algol-линейку традиционных языков, то есть в целом был более привычен и прост для изучения), а через него эти идеи попали в Perl (наравне с идеями из редактора ed, см. врезку «Неязыки»). Называя «патриархов», Ральфа Гриспвольда часто забывают упомянуть (даже Тьюринговской премии у него не было), он умер несколько месяцев назад не то чтобы «всеми забытым», но явно недооцененным героем.
Судьба языка APL за авторством Кеннета Айверсона (того самого, что написал «Notation as a Tool of Thought») сложилась более счастливо - по крайней мере, «Тьюринга» Айверсону дали. Язык, который расширял привычную математическую нотацию для работы с массивами (все его операторы были одно-двухсимвольными комбинациями, APL требовал особой клавиатуры со спецсимволами), иногда считался «издевательством» и «write-only» языком. Тем не менее «нотация» Айверсона показала свою мощь на задачах, для которых предназначалась (сложные операции с массивами данных); годы спустя появились языки-наследники J (1990, создан Айверсоном как более простая и логичная версия APL) и K (1993, создан учеником Айверсона Артуром Уитни как более простая и логичная версия J), имеющие ограниченную, но устойчивую популярность. На K, к слову, написана коммерческая РСУБД kdb, вроде как являющаяся самой быстрой в мире; по слухам, код ее составляет 26 файлов с однобуквенными именами [Отгадать, какие именно буквы использованы, оставляем как домашнее задание внимательному читателю], в каждом из которых - всего одна страница.
И наконец, для полноты картины упомянем язык Forth, который стоит несколько особняком - по «глобальности задумки» (есть только стек и ничего кроме стека) он находится на уровне Лиспа (по странности внешнего вида - тоже), а по «локальности последствий» - где-то в районе Snobol и APL. Сегодняшнее использование Forth смахивает на «развлечение для понимающих»; языки, на которые повлияли концепции Форта, - несколько экспериментальных гибридов (Kevo, Joy, Factor) да PostScript, язык описания страниц для печатающих устройств.
Lisp привлекает своим минималистичным устройством: это самый простой язык с GC. В нем нет ничего наносного, никаких надуманных конструкций, служащих одной цели. Благодаря этому на нем можно реализовать любую парадигму, любое современное свойство других языков программирования. И даже гармонично объединять такие противоречащие друг другу концепции, как функциональный и императивный стили, динамическую и статическую типизации, ленивые вычисления и ООП.
Программируя на Лиспе, просто невозможно зайти в тупик: язык будет поддерживать тот стиль программирования, который вы сами для себя выберете или придумаете. Понятно, что такой подход требует от программиста самых свежих знаний для правильной и лаконичной реализации своих идей, но никто еще не жаловался на то, что ему приходится развиваться.
Те, кто хорошо знают и умеют применять Лисп, никогда не скажут, что какой-то язык может его полностью заменить, что Лисп устарел. Даже если такой программист использует в повседневной практике другой язык, значит, этот язык лучше подходит для решаемых задач или хорошо реализует полюбившуюся программисту парадигму.
 |
Модернистская традиция в программировании не является ни редкой, ни бедной, ни вымирающей. Тем не менее ни один из вышеописанных языков массовым и общепринятым не стал; солидная их часть нередко используется для практической работы, но в узкоспецифических областях либо людьми, которым на соответствующем языке так удобно думать, что они готовы терпеть некоторые неудобства.
«Оторванность от реальности», свойственная «модернистским идеям», всегда мешала их выходу на «широкую публику» - как напрямую (непонятность), так и косвенно, через вопросы производительности («если язык программирования не естествен для архитектуры компьютера, то чего будет стоить их взаимодействие?»), взаимодействия («как использовать библиотеки на более традиционных языках, коих уже есть много и отказываться от них не хочется?»), наличия программистов («если язык немэйнстримовый, а нам понадобится еще один программист в команду, где мы его возьмем?») [Интересно, что мэйнстрим часто и с удовольствием принимает побочные продукты развития «модернизма» - как технологические решения, вроде сборщика мусора (Lisp и другие) и компиляции в байткод (Smalltalk), так и организационные (популярные понятия рефакторинга, экстремального программирования родились в сообществе Smalltalk)]. Здесь можно провести параллель с судьбой мэйнфреймов и прочих специализированных компьютеров: есть случаи, в которых «вроде бы все понимают», что случай сложный и нужно использовать специальные мощные решения, но «стоимость» этих решений (включая затраты по внедрению, подбору соответствующих специалистов, интеграции со «стандартными частями») такова, что «мы уж сделаем как обычно».
Но и у «как обычно» есть свои пределы. При попытке эти пределы раздвинуть (а она неизбежна, прогресс-то не удержать) немэйнстримовым странным идеям, как драгоценным винам, настанет свой черед. О чем далее.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |