"Возлюбленная" - читать интересную книгу автора (Смолл Бертрис)

26

После сильного толчка Эльфа, потеряв равновесие, Дизайр старалась устоять на ногах. Метнувшийся к ней Морган успел подхватить ее на руки. Изо всех сил она прижалась к нему, обхватив его за плечи.

– Получай своего разбойника. – Из-за маленького зарешеченного окошка в двери она услышала громкий злобный голос Эльфа. – Валяй, забавляйся с ним, пока еще можно. Шлюха!

Гулкое эхо шагов удаляющегося охранника постепенно затерялось в глубине коридора.

Вот так, не замечая быстротечности времени, они могли стоять, прижавшись друг к другу, целую вечность. В объятиях Моргана Дизайр позволила себе успокоиться. Наконец, Морган отстранил ее и заглянул в лицо.

– Кто он? Этот человек, который привел тебя?

– Он дежурит возле нашей камеры; взялся проводить меня к тебе.

Вопрос Моргана в очередной раз вернул ее к суровой реальности. Она пыталась проглотить тяжелый комок в горле и удержаться от рыданий. Эльф оставил их одних, как двух зверей, запертых в клетке, бессильных сделать что-либо.

Морган обхватил ладонями ее лицо.

– Дизайр, скажи мне, этот боров не сделал тебе ничего дурного?

– Пытался. Но я ударила его ножом.

Услышав ответ, он даже рассмеялся.

– Ты поступила правильно, – заверил он Дизайр. – Правда, оставляя тебе тот нож, я не был уверен, что ты сможешь воспользоваться им. – Он коснулся губами ее лба. – Не стоит расстраиваться. Этот негодяй заслуживает гораздо большего.

Слова Моргана немного утешили ее. Однако теперь ей предстояло объяснить ему причины ее беспокойства.

– Я еще не сказала тебе главного. Я пришла сюда, чтобы помочь тебе бежать. И все продумала. Мне казалось, что все должно получиться, но Эльф перехитрил меня.

– Не тревожься, любимая, – ласково сказал Морган, обнял ее за плечи и повел к кровати. Усадив ее, он сам присел возле нее.

Рядом, на столике, горели две свечи. Отблески их пламени падали на каменные стены камеры. Это была та же камера, в которой Морган находился до суда. Дизайр сразу узнала ее. Морган прижал ее голову к своей груди. Как будто не веря своим глазам и желая окончательно удостовериться, что она снова с Морганом не во сне, а наяву, она ощупывала его тело. Он же легкими прикосновениями перебирал и поглаживал ее волосы.

– Ты можешь рассказать мне о своем плане? Прижавшись к нему, Дизайр начала излагать свой замысел, сначала торопливо и несколько путано, но потом успокоилась и, в конце концов, описала все, что произошло с момента известия о пожаре, после появления в камере Пег. Морган молча выслушал рассказ о том, как Бесс подкупала Эльфа, чтобы тот не запирал их в камере.

– После того как Эльф выпустил нас из камеры, я пообещала ему дать денег еще больше, лишь бы он согласился отвести меня к тебе. Правда, ему я сказала, что хочу только повидаться с тобой. Он поверил мне. И я не сомневалась, что он сделает это за деньги.

Она почувствовала, как напрягся Морган. Тверже скалы стала его грудь.

– Рассказывай дальше, – сказал он изменившимся голосом.

Рука, теребившая ее волосы, застыла в неподвижности. Дизайр уловила напряжение, передававшееся ей.

– Я была уверена, что он не захочет делиться своей добычей с другими охранниками и постарается найти способ избавиться от них. Я надеялась отвлечь его внимание в тот момент, когда он начнет отпирать камеру, хотела задержать его в дверях как можно дольше.

Здесь она сделала паузу, ожидая услышать что-нибудь от Моргана. Прошло некоторое время в обоюдном молчании. Когда Дизайр продолжила рассказ, голос звучал неуверенно.

– Но, в конечном счете, я оказалась недостаточно проницательной. В коридоре Эльф силой отобрал у меня кошелек, а потом пытался меня…

Морган рывком отстранил ее от себя. Он схватил ее за плечи, и она увидела, как он взбешен. Неестественно яркий красный свет из небольшого окна в стене озарил его лицо с высокими скулами и жесткими линиями рта. Она съежилась под взглядом холодных, отчужденно смотревших на нее глаз.

– Какая глупость! – Сильные пальцы Моргана продолжали с беспощадной силой сжимать ее за плечи. – Поступок, достойный какой-нибудь пустоголовой маленькой девочки! То, что тебе удалось выбраться из камеры, – это великое дело. На фоне всей этой суеты с пожарами ты могла бы в подходящий момент незаметно выскользнуть в тюремный двор, чтобы потом…

– Ты думаешь, я не понимала этого? – Теперь Дизайр сама приблизилась к тому пределу, где кончалось ее терпение. Она не могла больше сдерживать накопившегося напряжения и обрушилась на Моргана с такой же яростью, которая была под стать его собственному гневу. – Бесс, как и ты, уговаривала меня остаться вместе с ней, чтобы подкараулить удобный момент и бежать отсюда.

– Но ты не послушалась ее. – Он снова встряхнул ее за плечи. – На что ты рассчитывала, когда решила связаться с этим ублюдком? Как ты могла подумать, что тебе удастся обмануть его?

– Мне не хотелось идти с ним. И пока он вел меня сюда, с каждым шагом мне становилось все страшнее. Я хочу, чтобы ты знал это. Но я хочу, чтобы ты также понял, что я не могла оставить тебя здесь. Не могла!

Морган пристально посмотрел на нее. Гнев медленно отступал. Он опустил руки и порывисто отвернулся, но Дизайр успела заметить муку и боль в его глазах.

Она затихла на минуту, дав ему возможность справиться со своими чувствами, потом слегка коснулась его руки.

– Морган, что бы ни было у тебя в душе, не надо ничего скрывать от меня. Ты не должен лишать меня возможности иметь собственное мнение. Во всяком случае – сейчас.

В этот момент Морган казался окаменевшим. Не слишком ли много она хочет от него? Он сделал глубокий вдох и потом медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. Затем обвил ее своей сильной рукой и посадил на колени, легонько покачивая. Сидя в уютном гнездышке, она согрелась и почувствовала прилив сил.

– Ты говоришь, что не хотела оставлять меня здесь одного, – продолжал Морган.

Она заметила некоторое недоумение у него в голосе.

– Ты была готова рисковать жизнью ради меня. Что заставляет тебя делать это?

Дизайр ничего не ответила. И в этом не было необходимости. Он мог прочесть ответ в ее широко раскрытых глазах, светившихся нежностью. Все ее мысли и чувства в эту минуту были написаны на обращенном к нему лице.

– Лучше бы тебе никогда не довелось встретиться со мной и влюбиться в меня, – сказал он. – С такими мужчинами, как я, бывает нелегко. Ты могла бы выбрать себе более деликатного человека.

– Я не властна над своими чувствами, – ответила она с трепетной улыбкой. – О любви не говорят так, как ты. Эти разговоры не для меня. Я помню, как это случилось со мной. Ты появился так неожиданно, как будто вырос из темноты, и увез меня с собой. Может быть, я полюбила тебя с той самой минуты.

– Тогда мне так не казалось, – возразил Морган. – Ты ничем не проявляла своих чувств, не подпускала меня к себе очень долго.

– Ты должен понять меня. Я считала, что отдаться мужчине, это значит утратить первозданность чувств. – Она протянула руку к его лицу и убрала со лба темный локон волос. – Мне казалось, что ты способен понять меня.

– Откуда мне было знать о существовании подобной любви? – Голос Моргана звучал приглушенно и сипло.

– Я знаю о том, что у тебя были другие женщины… И в то время ты не особенно нуждался во мне. Енох рассказывал мне о твоих отношениях с женщинами.

– Да, я вижу, Енох много наговорил тебе обо мне.

Дизайр пропустила мимо ушей его замечание и продолжала.

– И я не сомневаюсь, что среди тех женщин были и красивые, и более, чем я, искушенные в любви.

– Любой из них далеко до тебя. Даже нечего сравнивать.

– И Полли Джерроу тоже?

Темные брови Моргана поползли вверх, и он с удивлением посмотрел на Дизайр.

– Полли? Откуда ты узнала о ней?

– Ты сам мне сказал, что она передала тебе нож. И еще деньги на «гарнир». Она…

На губах у него появилась едва заметная улыбка, в глазах промелькнули насмешливые искорки. Своим выразительным взглядом он призывал ее продолжить свой рассказ.

– Почему-то она вручила тебе свои красные подвязки. «В подарок», – как ты говоришь.

– Я уверен, что подобным образом она одаривала еще полдюжины мужчин из числа обитателей меблированных комнат своей сестры. Она простая и по-своему добрая девушка, готовая помочь людям в беде.

Морган сейчас не проявлял особого напора, чтобы рассеять подозрения Дизайр.

– А другие женщины, которых ты… С которыми ты был знаком. Они такие же, как Полли?

Он помедлил с ответом, устремив глаза куда-то вдаль.

– Я не стану отрицать, что у меня были женщины. Я нуждался в них в определенном смысле. Но не относился к ним всерьез, и им не было места в моем сердце. Мое отношение к ним не имеет ничего общего с той любовью, о которой говоришь ты.

– Енох рассказал мне также, что еще будучи мальчиком, ты вынужден был жить в изгнании. Скажи мне, за те годы, что ты находился в Вест-Индии, тебе никогда не хотелось занять надежное и достойное место в жизни? Морган покачал головой.

– Я никогда не задерживался подолгу на одном месте. Мы с Енохом постоянно куда-то переезжали.

О том, что отчаяние толкнуло его на большую дорогу, после того, как он застал в своем поместье чужого человека, Дизайр знала давно. Она понимала, что, потеряв веру в справедливость, он сам ступил на противозаконный путь. По-человечески разделяя его обиды, она тем не менее не решилась бы отпустить ему все его грехи, будь она наделена таким правом.

В эту минуту она сомневалась, стоит ли ей расспрашивать его подробнее о годах скитаний. Но в то же время внутреннее чутье подсказывало ей, что она должна сделать это, что у них не должно быть секретов друг от друга.

– А как ты попал на острова?

– Я нанялся на некоторое время надсмотрщиком на сахарные плантации, и меня послали на Барбадос. Мне было трудно работать там, потому что я не мог обращаться с людьми, как со скотом. Не мог видеть, как их били кнутом до тех пор, пока они не падали на землю… Енох чувствовал то же самое. Поэтому мы уехали оттуда, не дождавшись конца сезона. – Он помолчал немного. – Потом на Эспаньоле мы занимались охотой на кабанов, продавали шкуры и сушеное мясо. Трудились и на заготовке древесины – рубили красное и атласное дерево. Одно время служили наемниками во французской армии на Мартинике.

– И, конечно же, на островах у тебя тоже были женщины?

– Да. В основном девицы из таверн, – сказал он. – И возле нашего лагеря тоже всегда околачивались какие-то женщины. Попадались и неверные жены, которым наскучили их мужья, и они искали приключений на стороне. Такие, знаешь, леди, бесившиеся с жиру. Богатые, пышные креолки.

Морган крепче обвил ее рукой.

– Только я убедился, что раньше ничего не знал о настоящей любви. До последнего времени. – В его упавшем голосе чувствовалась искренняя горечь. – А теперь вот уже и времени не осталось для такой любви. Когда я думаю о том, что ничего не могу дать тебе, что у меня нет ничего, кроме этих пустых слов, я…

Она поспешно закрыла ему рот рукой.

– Нет-нет. Не говори этого, мой дорогой, мой любимый. Я не хочу слышать этого. Ты даешь мне так много. Сейчас наше время. Оно принадлежит только нам двоим.

Дизайр снова приникла к нему, прижав ухо к его груди и слушая медленные, размеренные удары сердца.

– Морган, помни, я принадлежу тебе. И всегда буду…

– Мы оба принадлежим друг другу, – добавил он, сильнее притягивая ее к себе. – И не только в этот момент. Навсегда.

Свои и его слова она воспринимала как взаимный обет во имя вечной любви. Она отнеслась к нему с теми благоговением и торжественностью, с которыми подобные клятвы принимаются под сводами священного храма. Слезы застилали ей глаза, превращая два мерцающих на столе огонька в огромные расплывающиеся пятна, как будто от сотни слившихся свечей. В душе промелькнуло тягостное, щемящее чувство от сознания недоступности того, что могло бы принадлежать им. Но радость настоящей, реальной встречи быстро завладела ее душой, вытеснив из нее все неприятное.

Она расположилась поперек кровати, привалившись спиной к Моргану. По тому, как напряглись мышцы у него на бедрах, она знала, что он уже испытывает вполне определенное желание. Поддерживая ее одной рукой, он начал расстегивать пуговицы на ее платье. Откинув голову назад, она смотрела на крошечное окно в стене, где, как в рамке, светилось темно-красное зарево. Откуда-то издалека доносился сильный грохот. Горел Лондон. Полыхали деревянные постройки, трещали дома, разваливаясь на горящие обломки.

Если бы Дизайр сейчас находилась в своей камере, она была бы в панике, как и все. Возможно, в который раз ей пришлось бы прочувствовать трагизм своего положения. Но теперь она была во власти других мыслей и чувств. Радость от встречи с Морганом оказалась сильнее страха. В данный момент для нее не существовало никого и ничего, кроме него. Она внушала себе, что должна найти слова молитв, которые могли бы спасти их от надвигающейся катастрофы. Она должна вытащить Моргана из этой бездны и найти спокойное убежище для них обоих.

Чуть позже, когда она подумала о том, что ожидает ее в самое ближайшее время, у нее радостно забилось сердце. Приятно было сознавать, что желанная для нее близость происходит уже не в первый раз. Благодаря Моргану, она в полной мере постигла искусство любви, сладкие плоды которой могла вкушать с наслаждением зрелой женщины. Она могла вести себя с ним и как целомудренная невеста, и как изощренная любовница, и как потерявшая стыд распутница – стоило ему только захотеть. Она была готова сделать для него все, но только для него одного.

Осторожным, медленным движением Морган стянул с нее платье. Тяжелый шелк скользнул по плечам и упал на пол. Она положила голову ему на колени. Сквозь прозрачную сорочку он увидел крутую белую грудь, и его глаза засветились восторгом. Он перевел взор на просвечивающие сквозь ткань упругие соски с розовыми колечками вокруг.

Он жадно припал ртом и начал водить языком по двум сразу затвердевшим и вытянувшимся вверх бугоркам. С первыми ласками несколько жгучих волн прокатилось по телу Дизайр.

Боясь порвать ветхую сорочку, Морган аккуратно снял ее.

– Не хочу, чтобы нам что-то мешало, – сказал он шепотом.

От звуков его голоса и выражения глаз она еще возбудилась. Она помогала ему побыстрее освободить ее от одежды. И вот, нагая, она устроилась у него на бедрах. Стоило ей только пошевелить своими крепкими округлыми ягодицами, как из груди у него вырвался глухой стон.

– Ты понимаешь, что делаешь со мной? – Он произнес эти слова так, как будто делал ей шутливый выговор.

– Конечно, понимаю, – в свою очередь поддразнила она.

Как же ей не понять его, когда снизу на нее давила твердь неколебимого жезла? Глядя ему прямо в глаза, она начала медленными круговыми движениями разжигать дальше его чувственность.

– Дорогая моя, ты восхищаешь меня этой любовной игрой, но я ее не выдержу долго, – предупредил он, – и к тому же я могу проделать то же самое с тобой. С этими словами он отбросил оказавшуюся под рукой сорочку и, пробравшись к шелковистой коже с внутренней стороны бедер, устроил ей сладкую пытку Разбуженная страсть стремительно приближалась к своему пределу. Подавшись вперед, без слов, одними движениями Дизайр просила иных ласк, которые могли позволить ей скорее добиться удовлетворения мучившего ее желания.

Тогда Морган уложил ее на спину, а сам, сбросив сапоги, принялся расстегивать рубашку Она привстала и начала поглаживать темневший островок жестких вьющихся волос. Наигравшись, она провела рукой по ребрам, затем двинулась вниз по животу и остановила пальцы возле ремня.

– Потерпи немного, любимая.

Морган выпрямился, снял рубашку и, отшвырнув ее в сторону, принялся отстегивать ремень.

– Подожди, – сказала ему Дизайр. – Сейчас моя очередь. Я тоже хочу помочь тебе раздеться.

Не слезая с кровати, стоя на коленях, она начала возиться с застежкой, после чего медленно, дюйм за дюймом стала оттягивать край брюк книзу. Глаза ее загорелись зеленым огнем. Она взглянула на Моргана, обвила его руками и прижалась щекой к обнаженному животу, потираясь о тугие мышцы. Потом проворно переместила пальцы по спине вниз и принялась щекотать его в самых чувствительных местах.

Снова заглянув ему в лицо, она увидела дикий голод в его глазах. Он ловко высвободился из ее объятий и моментально скинул брюки.

В нетерпении она протянула к нему руки, маня его к себе, на постель. Опустившись на колени, он начал целовать ее в губы, шею, грудь. Она развела ноги и подтолкнула его ближе. Когда он мягко двинулся вперед, его затвердевшая плоть тотчас исчезла в глубине ее бедер, как гладкий челн в расщелине меж скал. Плавными, скользящими движениями он вызывал у нее сладостные ощущения.

Она не переставала гладить его по спине до тех пор, пока от его долгих, но поверхностных ласк не дошла до полного изнеможения. Задержав руки на его бедрах, она с трепетом ждала момента, когда он овладеет ею полностью. Она подняла ноги кверху, намереваясь захватить и крепче притянуть к себе его тело, заставить погрузиться в себя как можно глубже.

Последовал долгожданный толчок, потом второй. Затем наступила пауза. Чувствуя непрерывные сокращения мягкой бархатной оболочки, которая все крепче обхватывала его плоть и глубже затягивала в себя, Морган не спеша подводил свою возлюбленную к точке высшего блаженства. В томительном ожидании она запрокинула голову, рассыпав по постели веер темных волос. Из-под полуприкрытых век было видно, как изумрудным блеском светились ее глаза.

Не сдерживая себя более, непрерывными ритмичными движениями, с размахом и неослабевающей силой, Морган насыщал ее огненными ласками. Настали короткие дивные минуты забвения для них обоих. В несбыточном сказочном сне они поднимались вместе по бесконечно длинной, изогнутой, как спираль, лестнице к высокому чистому небу без оглядки на лежащую внизу неуютную грешную землю.

Дизайр, не отрывая головы от размеренно двигавшейся груди Моргана, прислушивалась к его дыханию, которое постепенно становилось все спокойнее. Она подтянулась повыше и ласково потрепала его по щеке.

Приподнявшись, он посмотрел на нее глазами, полными нежности. Окружавшая их тишина стала почти привычной и наполняла покоем их души. Они чувствовали себя единственными людьми в целом мире.

Может быть, сейчас они мысленно перенеслись назад, в то время, когда находились у заброшенной кузницы на холмах, наслаждаясь счастливыми минутами после свершившегося чуда любви. Может быть, им вспомнился тот ласковый и свежий ветер с запахом молодой травы. Может быть, они представили себе то весеннее солнце, которое проглядывало сквозь ветви деревьев, когда они лежали вдвоем на берегу, поодаль от омута.

Если и были у них эти приятные воспоминания, то на смену им потихоньку приходили тревожные мысли. Заметив первые признаки беспокойства, медленно шевельнувшегося в глубинах сознания, Дизайр попробовала прогнать их прочь, чтобы не омрачать только что пережитой радости. Она придвинулась к Моргану и спрятала лицо у него на груди. Он еще крепче обвил ее рукой и стал поглаживать по спине.

Она с удовольствием принимала его ласки, наслаждаясь еле уловимым касанием его пальцев.

– Скоро вернется охрана, – сказал он и набросил на нее грубое одеяло.

– А может быть, они задержатся, – предположила она.

Вряд Дизайр сама верила в это. Скорее, ею руководило подсознательное желание продлить иллюзию недолговечного покоя.

– Я до сих пор не могу понять, какая неведомая сила унесла этих охранников от двери. После того как меня привезли сюда с суда, они стерегли меня здесь день и ночь, не отлучаясь ни на минуту.

– Я не придаю этому особого значения, – сказала Дизайр. – Может, даст Бог, они совсем не вернутся.

Она произнесла эти слова без всякой надежды, просто чтобы отвлечь его от мрачных мыслей. Пусть он хоть на время забудет о том, что происходит за пределами этой камеры, в темных лабиринтах многочисленных коридоров. Она продолжала прижиматься к нему, как будто могла своим прикосновением помочь ему вытеснить из сознания все, кроме их любви. Зная силу своего воздействия на его обостренную чувственность, она потихоньку спихивала с себя одеяло, соблазняя его видом обнаженного тела.

– Не надо, Дизайр. Сейчас не время. Почему ты решила, что охранники могут вообще больше не появиться?

Дизайр тяжело вздохнула, понимая, насколько неубедительными будут ее доводы, но все-таки сказала:

– Эльф отослал их в Пресс Ярд, на помощь для подавления бунта.

– Но ты же знаешь, что это была лишь отговорка, чтобы на время отвлечь их. Теперь-то они уже наверняка убедились, что нет никакого серьезного бунта.

– Может быть, в Пресс Ярде и спокойно, но по всей тюрьме заключенные сейчас на взводе. Я своими глазами видела их потасовки, когда пробиралась сюда. Один заключенный пытался избить охранника цепями, которые болтались у него на руках. А у других в руках были дубинки и ножи. Они настолько разъярились, что, казалось, не остановятся ни перед чем, лишь бы не оказаться снова взаперти, в своих камерах.

– Любимая, не будем сейчас говорить об этом, – поспешил остановить ее Морган и еще крепче обнял. – Если охрана и впрямь занята наведением порядка в тюрьме, то у нас с тобой есть еще какое-то время. – Морган замолчал и на мгновение замер в напряженной позе. Было видно, что он изо всех сил старается казаться спокойным.

– Морган, если бы мы и впредь могли быть друг с другом… в ином месте. Когда я начинаю думать о том, что нам никогда не придется… – Дизайр запнулась, потом тихо, с нежностью в голосе, продолжала: – Мы с тобой лишены коротких счастливых минут, которые любящие друг друга люди получают без всяких усилий. Им не приходится бороться за счастье. Они могут свободно гулять в лесу весенним утром. Или бродить где-нибудь среди скал. Например, в том далеком Корнуолле.

– В Равенсклиффе, где полно бандитов и контрабандистов. – Морган решил шутливо поддразнить ее, припомнив когда-то сказанные ею слова. Он пытался непринужденно улыбнуться, глядя ей в лицо.

– Но ведь ты ничего не объяснил мне тогда. Откуда же мне было знать, что ты собирался отправить меня к своей тетушке? – Дизайр немного рассердилась и попыталась пресечь дальнейшие насмешки. – Ты тоже знаешь далеко не все в жизни. И я могла бы научить тебя некоторым вещам.

– Ты сама не понимаешь, как много ты сделала для меня, – сказал он срывающимся голосом. – Всем, что я знаю о любви, я обязан тебе.

Дизайр была поражена волнением, которое прозвучало в его голосе. Никогда ранее она не могла предположить, что услышит от Моргана Тренчарда подобные откровенные признания.

Она наклонилась к нему, чуть приоткрыв губы в ожидании поцелуя. На время этого долгого сладостного поцелуя мир снова перестал существовать.

Когда он выпустил ее из своих объятий, глаза его снова погрустнели и остановились на тяжелой железной двери.

– Если бы нам удалось выбраться отсюда в коридор, – задумчиво сказал он.

– Может быть, что-нибудь получится, когда вернется охрана, – сказала она. – Должны же, в конце концов, принести тебе пищу и воду.

– Должны?

Морган иронически усмехнулся. Она уже хорошо знала эту горькую улыбку с опущенными уголками рта.

Знала она и то, о чем он думал в тот момент. Если пожары доберутся до тюрьмы, охрана не станет беспокоиться ни о чем, кроме спасения собственной шкуры.

– А здесь есть другие камеры, рядом с твоей? – спросила она.

– Только одна. И она никем не занята. Как ты понимаешь, такие роскошные условия большинству заключенных не по карману.

От этого известия Дизайр еще больше упала духом. В том случае, если охрана надумает бежать или будет переброшена в другие места, кто вспомнит, что он остался здесь? Но она не имела права произносить вслух свои мысли.

– Я надеюсь, что Енох по-прежнему посылает деньги на «гарнир», – сказала она. – Должно быть, он уже израсходовал большую часть средств, вырученных за добычу после того ограбления.

– Может быть, и так.

В голосе Моргана прозвучало безразличие. Глаза его потускнели. Дизайр догадывалась о его мыслях. Возможно, скоро ему не нужно будет больше платить за «гарнир». Дизайр лихорадочно искала способ отвлечь его от этих мыслей, продолжая задавать вопросы.

– Скажи, где сейчас Енох?

– До последнего времени оставался в тех же меблированных комнатах Лены Джерроу, в ее притоне в Саутуорке. Если пожар не перекинулся на другой берег реки и не заставил его бежать.

– Вряд ли пожар докатился до тех мест. Морган пожал плечами.

– Когда в прошлый раз один из охранников приносил мне завтрак, он сказал, что искры с ветром относит через реку и что на другом берегу уже горели один или два дома.

– Значит, Саутуорк скоро будет уничтожен пожаром…

– Не знаю. Говорят, что пожарные на том берегу, за мостом, предпринимают активные действия. Они уже снесли третью часть домов, не дожидаясь, когда пламя перебросится на них. Конечно, это крайняя мера. Но только таким способом можно предотвратить распространение пожара подобной силы.

– Стало быть, для Еноха все может закончиться благополучно.

Дизайр уже исчерпала свои возможности и не знала, как продолжать начатый разговор. Клочок неба в окошечке стал намного темнее. Она придвинулась ближе к Моргану и крепко держала его за руку.

– Не думаю, что за вечер огонь успеет продвинуться далеко вперед, – сказала она, ожидая от него подтверждения своих слов.

Морган заставил ее отвернуться от окошечка. Она уткнулась лицом ему в плечо.

– Это запах дыма, – сказал Морган и крепко обхватил ее руками. – Однажды я видел пожар на сахарных плантациях. Это было в Вест-Индии. Иногда специально поджигают тростник, чтобы быстрее избавиться от листьев. Когда огонь пожирает листья, стебли легче поддаются обработке.

Дизайр понимала, что он в свою очередь старается отвлечь ее разговорами от грустных дум. Она с трудом заставила себя вслушиваться в его слова.

– Потом мы начали бороться с огнем, но ветер изменил направление, и пожар разбушевался еще больше. Мы не могли обуздать пламя. К середине дня все небо затянулось дымом, стало темно, как ночью.

Морган резко оборвал рассказ.

– Боже мой, – прошептал он. – Что же я занимаю тебя всякими байками. Мне нужно как-то вызволить тебя отсюда. Я должен каким-нибудь способом…

– Не надо, Морган. – Она нарочно заговорила громче, чтобы заглушить его слова. – Рассказывай дальше.

Поскольку он безмолвствовал, она решила продолжить разговор сама. Первое, что ей пришло на ум, это какие-то истории, слышанные ею в детстве.

– У нас в доме часто бывал один капитан, друг отца. Он говорил, что острова в тех местах неописуемой красоты. Он видел там необыкновенных бабочек, которые намного крупнее тех, что обитают в Англии. Он, описывал их блестящие голубые крылья. Еще он наблюдал стаи диковинных птиц, в том числе попугаев с красными и зелеными перьями. Одному из его матросов удалось поймать такого попугая и выучить его говорить. Только я не верила этому.

Тут Дизайр была вынуждена замолчать, потому что он припал к ее губам и осторожно просунул язык между ними. Затем начал медленно ласкать послушно прильнувшее к нему тело, наслаждаясь упругими округлостями ее груди. Повернувшись на бок, он подложил ей руку под голову, а другой рукой стал гладить ее по спине, пробегая пальцами вдоль позвоночника.

Ее близость еще более обострила вспыхнувшее в нем желание. Но он вдруг на секунду заколебался. Должен ли он сейчас будить в ней ответные чувства? Он сомневался, сможет ли она отдаться ему так же свободно, как в начале их встречи, и сможет ли он заставить ее испытать то же самое. Он попытался представить себе ее теперешнее состояние. Могла ли она предаваться любви, зная о кромешном аде, творившемся снаружи и неотвратимо надвигающемся на них?

Однако заметив его нерешительность, Дизайр прошептала:

– Не останавливайся.

Тотчас он ощутил на щеке ее теплое дыхание. Она согнула ногу в колене и положила ее поверх его бедра, открывая дорогу к самой интимной части своего тела.

В эту минуту Морган уже явственно чувствовал охватившее ее волнение. Несомненно, она сама хотела, чтобы он опять овладел ею. Легким касанием руки он погладил ее по животу, потом начал ласкать выделявшийся на белом фоне темный мягкий треугольник, медленно перебирая шелковистые волоски. Настойчивыми встречными движениями она побуждала его продвинуться вглубь. И он перестал колебаться, поверив в неподдельность и силу ее разгоравшейся страсти. За время их отношений он научился угадывать ее мысли и распознавать тончайшие оттенки ее самых сокровенных желаний.

Он теснее прижался к ней нижней частью тела, чувствуя, как внутри ее податливой плоти быстро наливается его орган. Поначалу он медленно двигался один, потом вместе с ней. В этот раз Дизайр не пыталась прикрыть глаза, напротив, она ни на миг не отрывала их от его лица.

Они неотступно следовали друг за другом, все быстрее и быстрее, стремясь приблизить упоительный момент развязки. Принимая на себя последние, самые сильные и частые порывы, набегавшие из глубины, и пробиваясь сквозь непрерывно сокращающееся кольцо, Морган провел ее через неуловимую границу, за которой начиналось благодатное успокоение, а потом расслабился сам.

Он не спешил отодвигаться и покидать уютную мягкую купель, продолжая потихоньку пошевеливаться в ней. Постепенно его сердце обретало обычный ритм. Дыхание становилось спокойнее и глубже. Лежа рядом с ней, он переживал знакомое чувство радостного изумления от того, что случилось несколькими минутами раньше. Пока еще у него не отняли эту возможность. Пока еще у них обоих оставалось и это укромное место – камера с неприступными стенами, за которыми они могли принадлежать друг другу и хотя бы ненадолго забыть обо всем остальном.