"Сад для моего любимого" - читать интересную книгу автора (Мортимер Кэрол)ГЛАВА СЕДЬМАЯ– Не хочешь ли ты, черт подери, объяснить мне, что происходит? Джез изумленно посмотрела на полуоткрытую дверь. На пороге стоял Бо. Она поспешно запахнула халат. Как он узнал? И что он узнал? Если память не изменяет ей, утром она первым делом уничтожила письмо. И все-таки Бо здесь! Стоит у нее на пороге в девять часов вечера и требует, чтобы она объяснила ему, «что происходит»! Хотя Джез работала в его саду большую часть дня, она увидела Бо только сейчас. Девушка покачала головой. – Я не понимаю, что… – Слова замерли у нее на языке, когда Бо, нахмурившись, решительно вошел в дом. – Входи, не стесняйся, – недовольно пробормотала она, закрывая за ним дверь. Ей показалось, что от силы и мощи, исходящей от Бо, ее домик стал еще меньше. – Я пришел не вовремя? – Он вопросительно поднял темные брови, бросив взгляд на ее махровый халат и, очевидно, заметив, что кроме этого на Джез, которая стояла босиком, больше ничего нет. Она покраснела. – Я принимала ванну, когда ты постучал в дверь. – Вернее, заколотил, мелькнула у нее мысль. Она подумала, что где-то пожар. – Вот как, – немного смущенно произнес он. – Да, – сухо подтвердила Джез. – Если хочешь подождать в гостиной… – Она открыла дверь в соседнюю комнату, радуясь, что успела затопить там камин, который придавал убогой обстановке более уютный вид. – Я… я пойду оденусь. Губы Бо скривились в насмешливой улыбке. Задумчиво посмотрев на нее, он пробормотал: – Не утруждайся ради меня. Джез одарила его негодующим взглядом. – Я «утруждаюсь» ради себя. Он пожал плечами. – Ну, тогда иди. Я воспользуюсь твоим предложением и подожду здесь. – С этими словами Бо направился в гостиную. Джез не стада мешкать и устремилась вверх по лестнице. Она быстро достала свежее нижнее белье, джинсы и джемпер и, одевшись, почувствовала себя значительно увереннее. Общество Бо в любое время вызывает у нее некоторый страх, но, стоя перед ним полураздетой, она почти совсем потеряла уверенность в себе, которая так нужна после того, что произошло прошлым вечером. Джез не могла понять, что заставило Бо поцеловать ее. Часами она лежала без сна, проигрывая в уме то, что случилось накануне, и, встав, как обычно, в семь часов, почувствовала себя усталой и раздраженной. Мысль о предстоящей встрече с ним не воодушевляла ее. Как оказалось, можно было не волноваться: ни «рейндж-ровера» Бо, ни его самого не было весь день. Он так и не появился, когда она ушла в четыре часа. Но сейчас он здесь – и явно огорчен чем-то. Что же его беспокоит? Есть только один способ узнать… Бо смотрел на огонь, когда несколько минут спустя Джез тихо вошла в комнату и остановилась, ожидая, когда он оглянется и увидит ее. Почему-то у нее перехватывает дыхание каждый раз, когда она видит его, и сердце начинает лихорадочно биться, если Бо рядом. Он выглядел не к месту в ее непритязательной маленькой гостиной, в которой хватало места лишь для продавленного старого дивана, такого же кресла и стола, заваленного журналами и каталогами по садоводству. Словно почувствовав присутствие Джез, Бо поднял глаза, и свет от огня резко высветил шрам, пересекавший его лицо от глаза до подбородка. – Завораживает, – меланхолично пробормотал он. Джез почему-то не сомневалась, что Бо имеет в виду ее. – Теперь чувствуешь себя лучше? – насмешливо осведомился он, повернувшись спиной к огню. – Да, спасибо, – чопорно ответила Джез, надеясь, что румянец на ее щеках он может приписать действию тепла от камина. В глубине души она чувствовала, что Бо знает, какой эффект он производит на нее. Разве у него могут оставаться какие-либо сомнения после того, как она откликнулась на его поцелуй прошлой ночью? Джез выпрямилась и, не дрогнув, встретила его взгляд. – Что я могу сделать для тебя? Он ухмыльнулся. – Думаю, мне лучше не отвечать на этот вопрос. Она нетерпеливо вздохнула, услышав откровенную насмешку. Очевидно, тот поцелуй не имеет для него никакого значения. – Бо… – Итак, – он жестом заставил ее замолчать, – ты можешь начать с рассказа о том, почему мне пришлось выслушивать намеки и подшучивания Денниса Дейвиса, когда вечером я возвратился домой. Почему миссис Скотт, увидев меня в магазине, заметила, как я… Джез почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица, когда Бо объяснил, что привело его к ней в дом. Пожалуй, она бы предпочла, чтобы он говорил об анонимном письме… Деннис никогда не нравился ей. А вот Барбара Скотт действует из самых лучших побуждений – в этом Джез уверена, да и Мэдлин искренне печется о ней. Но это вовсе не дает им права лезть не в свое дело. – Могу я предложить тебе кофе или чай? Она попыталась уклониться от разговора, лихорадочно думая, как ответить Бо. – Боюсь, что в доме нет более крепких напитков. – Джез… – Я предпочту кофе, – беззаботно продолжала она. – Если, конечно, у тебя есть время… Бо пожал плечами, ни на секунду не отводя от нее глаз. – Сегодня вечером мне больше нечего делать, – медленно произнес он. – Как лестно! – парировала Джез с наигранной веселостью. – Если тебе нужна лесть, Джез, то я не тот человек. – Почему-то я так и думала, – сухо ответила она, выходя в кухню. Интересно, почему Деннис, Барбара и Мэдлин не могли придержать язык? – с негодованием думала она, готовя кофе и ставя кружки на стол. Ее жизнь и так достаточно трудна, чтобы усложнять ее вмешательством Бо. – Священник и его жена – родители твоего отца или матери? Кружка едва не выпала из рук. В последнюю минуту Джез удалось поймать ее, и она резко обернулась, чтобы посмотреть на Бо, который, казалось, заполнил собой крохотную кухню. Она не слышала, как он вошел, и удивилась, что такой рослый человек может двигаться бесшумно. – Почему ты спрашиваешь? Он пожал плечами. – Просто чтобы поговорить о чем-то. Джез не считала, что Бо относится к людям, которые любят «просто поговорить»… – Моей матери, – медленно сказала она. Бо кивнул. – Мне показалось странным, что сын священника стал садовником, – пояснил он. Джез молча смотрела на него несколько секунд, а затем разразилась насмешливым хохотом. Он не в состоянии понять, как сын приходского священника может стать профессиональным садовником? Тогда ему вовсе не понять ее мать, дочь пастора. Бо бросил на нее испытующий взгляд. – Я сказал что-то смешное? Джез успокоилась и медленно покачала головой. – Да нет. Но кем, по-твоему, должны становиться дети священников? Тоже священника ми? Бо прислонился к шкафу. – Я никогда не задумывался об этом, – признался он. – Просто мне показалось, что это странный выбор. То, что он задумался об этом сейчас, обеспокоило Джез. Она не хочет, чтобы он интересовался ею или членами ее семьи… – Каково это – быть внучкой священника? – непринужденно спросил он. – Утомительно, – призналась она. – Дедушка и бабушка всегда считали, что мое поведение должно быть безупречным. Деревенские дети постоянно дразнили меня. – Теперь я понимаю, что у тебя, возможно, возникали проблемы. Проблемы? Иногда они превращались в настоящее мучение, потому что родители были всегда заняты, и выходные дни и каникулы она проводила у бабушки и дедушки. Они, несомненно, любили свою единственную внучку и желали ей самого лучшего, но совершенно не понимали ее. – Могло быть хуже, – равнодушно пожала плечами Джез, беря поднос, чтобы отнести его в гостиную. Бо внимательно посмотрел на нее. – Могло быть хуже? – Конечно. – Она ослепительно улыбнулась. – Тебе не трудно открыть мне дверь? – Нет, конечно, – насмешливо сказал Бо, открывая дверь в гостиную. – У тебя здесь уютно, – одобрительно добавил он. – Возможно, я лучше чувствовал бы себя в коттедже, чем в огромном старом доме. – Возможно, тебе вообще следовало оставаться в Лондоне, – сухо заметила Джез. Она подала ему черный кофе, решив, что молоко и сахар он может добавить сам. – Почему ты так говоришь? – прищурился Бо. Она рассмеялась и опустилась в кресло. – Ты не вписываешься в деревню. – Ничего страшного, если она отплатит ему той же монетой; меньше всего ей хочется возвращаться к причине его визита. – Скажи честно, Бо. Почему ты живешь здесь? – намеренно вызывающе добавила она. Он сердито блеснул серыми глазами. – «Скажи честно»… Не лезь не в свое дело, Джез! – Такого ответа я и ожидала. – Тогда зачем спрашивала? – Просто хотела узнать, права ли я. Он опустился на диван и налил молока в кофе. – Ты все еще не ответила на мой вопрос. Джез удивленно подняла брови. – На какой? – спросила она, прекрасно помня, о чем Бо спросил ее, но не испытывая ни малейшего желания отвечать. Она не сомневалась, что шуточки Денниса, одобрение, высказанное сплетницей Барбарой, и сочувственные замечания Мэдлин связаны с тем старым скандалом… Бо, прищурившись, испытующе посмотрел на нее. – Почему ты «бедняжка Джез»? Почему я «добр», что пригласил тебя в паб? И почему Мэдлин думает, что ты «заслуживаешь» достойного молодого человека? Она покачала головой и неопределенно улыбнулась. – Если я не разучилась считать, ты задал не один, а три вопроса. Он поджал губы. – Если я не ошибаюсь, ответ на них один и тот же! Он не ошибается, но крайне неприятно думать, что он знает это. Она пожала хрупкими плечами. – Вот что происходит, когда родился и вырос в деревне и живешь в ней всю жизнь. Люди воображают, что у них есть право обсуждать твою личную жизнь. Ее ответ не убедил Бо. – А как насчет недомолвок и намеков Денниса? – без обиняков спросил он. Она совсем забыла, как вел себя Деннис! Хотя о причине легко догадаться: Деннис думает, что какая мать, такая… Джез резко выпрямилась. Краска сбежала с ее лица, и синие глаза потемнели от гнева. Нет! Не может быть, чтобы Деннис прислал ей ту анонимку! Или все-таки может?.. – Деннис воображает, что он светский человек, – сдержав эмоции, насмешливо сказала она. – Как и ты, очевидно… Бо все еще пристально разглядывал ее. – Почему у меня такое чувство, что ты умалчиваешь о чем-то? Услышав негодующие нотки в его голосе, Джез широко раскрыла глаза. – Ты сам многое скрываешь, но я же не жалуюсь. Он откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее. – Ну, хорошо. Дай-ка мне подумать, – казалось, Бо размышляет. – Мне тридцать девять лет. Я единственный ребенок. Мои родители еще живы. Они живут в графстве Суррей, если тебя это действительно интересует, – сухо добавил он. – Я учился в школе-интернате недалеко от Вустера, затем в Кембриджском университете. Изучал политику – опять-таки, если это интересует тебя. – Он насмешливо поднял брови. – Политике я предпочел журналистику и последние двенадцать лет работаю на телевидении. Джез внимательно смотрела на него, ожидая, когда он продолжит свое «резюме». Но тщетно. Казалось, ему больше нечего сказать. – Ну? – наконец не выдержала она и нахмурилась. – Что «ну»? – Бо с невинным видом поднял брови. – Ты зря трудился, рассказывая все это, не так ли? Он пожал плечами. – Здесь столько же информации, сколько сообщила мне ты, когда я попросил тебя объяснить, что происходит. Туше, молча признала Джез. Этот человек действительно слишком умен – себе и другим в беду. – Возможно, – спокойно согласилась она. – Но ты не объяснил, почему живешь здесь, хотя работаешь в Лондоне. Его веки дрогнули, лицо помрачнело. – Потому что больше не работаю там, – отрывисто сказал он. Джез нахмурилась. – Я не понимаю, – покачала она головой. – Телестудию перевели сюда? – Джез, возможно, я знаю тебя не очень давно, – ледяным тоном произнес Бо, – но все-таки достаточно, чтобы понять, что ума тебе не занимать. Она покраснела от удовольствия. Это определенно был комплимент. – Да, но… – Джез умолкла и резко втянула в себя воздух. Ее внезапно осенило. Бо Гэрретт был ведущим большинства ток-шоу в течение последних десяти лет, но, насколько ей известно, ни одна программа с его участием не вышла в эфир после катастрофы, в которую он попал четыре месяца назад. Он уверял ее, что шрам не волнует его, это не значит, что все относятся так к его изменившейся внешности… Неужели телестудия решила закрыть его программу, потому что он больше не был безупречно красивым ведущим? |
||
|