"Звездный Герб" - читать интересную книгу автора (Хироюки Мориока)

ГЛАВА 3

– Все-таки, что такое форкадж? – спросил Джинто после того как проверил свои ремни безопасности (и повторил проверку – так, на всякий случай).

– Это трудно объяснить, неважно, какими словами ни сформулировать, – Лафиэль протянула цепочки коннекторов от своей тиары до соединительного устройства на спинке сиденья, – Просто у меня он есть, и я не знаю, что еще можно о нем сказать.

Форкадж, официально подтвержденное шестое чувство, было уникальной особенностью Ав, происходящей из специального органа пространственного восприятия, который находился во лбу и именовался на баронне "фрадж". Тиара-альфа, которую носили все чистокровные Ав, помимо того, что была символом ранга, представляла собой еще и незаменимый инструмент, позволяющий передавать информацию с корабельных сенсоров непосредственно в мозг пилота. Когда же она не была подключена к кораблю, альфа действовала как радар, сканирующий пространство вокруг своего носителя во всех диапазонах. Дополнительная сенсорная доля мозга, пожалуй, была главным отличием Ав от обычных людей – более существенным, чем долголетие или голубые волосы. Именно чувство пространства делало их непревзойденными космическими пилотами, с которыми никто из планетников не мог бы соперничать по определению.

Джинто лишь теперь понял, что, когда они встретились, он неправильно воспринимал поведение девушки. Когда она уходила, он думал, что ей все равно, последует ли он за ней или нет. В действительности, ей просто незачем было оборачиваться – она ощущала его присутствие при помощи своего пространственного восприятия.

– Это правда, что ты можешь чувствовать все, что происходит на корабле и вокруг? – уточнил юноша.

– Да, – подтвердила Лафиэль, – Тебя это действительно настолько удивляет?

Джинто пожал плечами.

– До сих пор я не встречал никого, кто мог бы посмотреть на собственный затылок.

– Так странно, – сказала Лафиэль, – Я не представляю себе, как можно жить без форкаджа. Хотя все равно не могу его описать. Я… ну, просто чувствую, и все. Как бы ты сам описал слух тому, кто родился глухим?

– Да, я понял. И что, с помощью пространственного восприятия ты вычисляешь орбиту, когда управляешь кораблем?

– Вычисляю орбиту? – повторила девушка, задумчиво куснув губу, – Нет.

– Тогда, наверное, ты просто передаешь компьютеру численные данные для расчета? – очевидно, он все-таки переоценил знаменитое чувство навигации Ав.

– Я вообще не нуждаюсь в числовых данных, когда управляю кораблем.

– Тогда как же ты определяешь курс?

– Я просто это делаю. Когда ты что-то бросаешь, то прицеливаешься инстинктивно, так? Это то же самое. Все вычисления происходят в подсознании.

Джинто содрогнулся.

– А бывало когда-нибудь, что твой "прицел"… ну, давал погрешность?

– Только ребенок может промахнуться. Не беспокойся.

– Ладно, я понял, – разумеется, Джинто все равно беспокоился.

Он оглядел кокпит, чтобы отвлечься от собственных мыслей.

"Я думал, здесь будет больше оборудования" – мысленно прокомментировал он.

Кокпит имел сферическую форму. Перед их креслами располагались квадратные дисплеи, но он не видел никаких приборов управления или наблюдательного оборудования. Ничего, кроме гладких белых стен. Позади кресел висел вымпел "Госрота" – распахнувший крылья дракон, для разнообразия – только с одной головой. Такая же эмблема украшала рукав униформы Лафиэль.

Единственными приспособлениями для управления, которые он мог видеть, было несколько контрольных клавиш на правом подлокотнике кресла. Джинто не представлял, как можно пилотировать космический корабль при помощи столь скудного оснащения.

"Хм, а это, кажется, называется "перчатка управления?"

Хотя в школе он много слышал про перчатки-контроллеры, прежде Джинто их не видел, и это казалось ему не слишком-то практичным. Как можно управлять кораблем при помощи одних только голосовых команд и движения пальцев? Но здесь такая штука была, покоилась на левом подлокотнике кресла: странного вида жесткая перчатка длиной по локоть, с металлическим указательным пальцем.

– Ты не думаешь, что это довольно опасный способ управлять кораблем? – спросил Джинто, когда Лафиэль продела левую руку в перчатку.

– Почему я должна так думать?

Джинто пояснил:

– Я хотел сказать, что, если ты однажды забудешь, что у тебя на руке эта штука и… ну, не знаю… захочешь почесать голову, или что-то взять…

– Когда я подключена к кораблю, я вообще забываю о том, что у меня есть левая рука, – ответила Лафиэль.

– Забываешь? Это безумие. Космические корабли, которые строят на планетах, гораздо более… – он хотел сказать "практичны", но решил выразиться поделикатнее, – Ну, навигационное оборудование основано на ином принципе, только и всего.

– Это – намного совершеннее, – Лафиэль показала на свою левую руку.

– Но иногда нужно двигаться с огромной точностью. Ты не можешь запутаться?

– А ты можешь запутаться в своих ногах, когда бежишь?

– Ну… скорее нет, чем да.

– Так же все происходит, когда я управляю космолетом. Я просто думаю о том, что должна сделать с кораблем, и мои пальцы движутся сами собой.

– Ого! Должно быть, ты много тренировалась…

Она моргнула, выдавая свое недоумение.

– Эта способность у меня с детства, как и у всех Ав. Это не то, что нужно специально развивать.

– Ох, – вздохнул Джинто, чувствуя понятный испуг.

– Ничего, если мы уже стартуем? – нетерпеливо спросила Лафиэль.

– Когда угодно.

Экраны тотчас засветились. Надписи на баронне побежали по ним с огромной скоростью.

– И ты можешь все это прочитать? Ну, то есть, так быстро? – Джинто попытался разобрать хоть что-то, но строки мелькали так стремительно, что он не разобрал ни единого слова. Это только добавило ему головной боли.

– Я не читаю, – возразила Лафиэль.

– Тогда зачем это все?

– Кристалл-компьютер проверяет корабль. Сведения о любых неполадках высветятся на экране большими красными буквами и задержатся достаточно, чтобы можно было прочесть. Это сделано для удобства. Достаточно практично, согласен?

Наконец, стремительный поток слов остановился. Экран опустел, и на нем замигала надпись по-имперски крупным текстом, обозначающая, что все системы в норме.

– Готово, – она кивнула сама себе.

– Выглядит так просто…

– Верно. Кристалл-компьютер делает всю работу за пилота.

– Но машины могут и ошибаться, – как он ни старался, Джинто не мог убедить себя в том, что все это безопасно.

– Люди тоже ошибаются.

– Благодарю. Теперь я чувствую себя намного лучше!

– Из-за чего ты так переживаешь? В конце концов, нам и лететь-то совсем недалеко.

– Насколько "недалеко"?

Лафиэль вздохнула.

– Неправильный вопрос. Они ведь тоже движутся. Если тебя интересует расхождение в амплитудах наших орбит, то ответ – около пяти седаж.

Понятие "седаж" произошло от древних единиц измерения Земли, и, насколько знал Джинто, составляло ровно тысячу километров. Иными словами, им предстояло преодолеть, по меньшей мере, пять тысяч километров пустоты, чтобы достичь "Госрота". По меркам Ав это расстояние, вероятно, было ничтожно, но Джинто счел его немалым.

Лафиэль, однако, даже не стала ни о чем предупреждать. Она просто пошевелила левой рукой, и надписи исчезли с экрана. Вместо них появился диспетчер космопорта.

– Приветствую, – сказала Лафиэль, обращаясь к нему.

– Первый диспетчер космопорта Дэлкто слушает, – ответил человек.

– На связи "Калике", приписанный к крейсеру "Госрот". Регистрационный номер 0100937684. Прошу открыть военный шлюз номер два.

– Понял вас. Декомпрессия начата.

Джинто хотел бы видеть, что происходит за пределами кокпита. Хотя однажды он уже путешествовал на космическом корабле, тогда ему было только десять лет, и он мало что запомнил.

– Ты можешь показать, что делается снаружи? – спросил он, надеясь, что Лафиэль может вывести картинку на экраны.

– Конечно. Ты хочешь видеть?

– Да! У меня-то нет пространственного чувства, знаешь ли.

– Ах да, верно, – голос Лафиэль зазвучал почти жалостливо, – Хорошо. Вот.

За исключением экранов и корабельного вымпела, стены внезапно исчезли. Разумеется, они никуда не делись, но теперь окружающая обстановка проецировалась внутри кокпита в виде чрезвычайно качественной голограммы. Что касается зрелищности, откачка атмосферы разочаровала Джинто. Ничего видимого не происходило. Минуту спустя, диспетчер сообщил, что декомпрессия завершена.

– Прошу открыть ворота шлюза военного дока номер два, – затребовала Лафиэль.

– Принято, "Калике".

Сразу после этих слов, огромные ворота ангара раскрылись, явив бесконечное море сияющих звезд.

– Ворота открыты. Запрашиваю разрешение на старт.

– Разрешение дано, "Калике". Нуждаетесь ли вы в электромагнитном ускорении?

– Нет необходимости. Мы воспользуемся низкоэнергетическим реактивным приводом.

Лафиэль повернулась к своему "второму пилоту".

– Электромагнитное катапультирование наверняка отправило бы тебя в отключку.

Джинто и не подумал усомниться в ее правоте.

– Желаем вам безопасного путешествия, "Калике". Первый диспетчер космопорта Дэлкто, связь закончил.

– Благодарю вас. "Калике" связь закончил.

Как только изображение диспетчера пропало с экранов, пальцы Лафиэль начали танцевать в воздухе. Слегка задрожав, корабль оторвался от пола.

Беспокоясь, что они могут задеть крышу дока, Джинто пытался смотреть наверх. Не похоже, чтобы это заботило Лафиэль, глаза которой были прикрыты. Джинто знал, что она обратилась к своему пространственному восприятию, но предпочел бы, чтобы она делала это с открытыми глазами. Но, конечно же, его беспокойство оказалось напрасным. Корабль начал подъем и с поразительной точностью вырвался в космическую пустоту за мгновение до того, как мог бы разбиться о свод ангара.

Джинто почувствовал, как его тело пытается выскользнуть из кресла. Очевидно, они уже покинули зону действия искусственного гравитационного поля, создаваемого орбитальной станцией.

"Хорошо, что я не забыл пристегнуться, – решил он, – Без ремней я мог бы просто улететь".

– Ты бесподобна, – искренне восхитился Джинто своей спутницей.

Лафиэль надула губки.

– Тоже мне комплимент. Таким кораблем может управлять даже ребенок!

– Ну… – протянул он, чувствуя себя оскорбленным, – Я же не знаю, сколько тебе лет. И вообще, это грубо – спрашивать даму о возрасте.

– Ты намекаешь, что я выгляжу как ребенок? – она обернулась и бросила на него короткий сердитый взгляд.

– Не говори глупостей! – Джинто вздохнул.

"Испортить настроение этой девчонке – наверное, самая простая задача во Вселенной", – недовольно подумал он.

– Я… ну, просто хотел сказать, что трудно определить возраст Ав по вашей внешности.

Она, сменив гнев на милость, пояснила:

– В этом году мне исполнилось всего шестнадцать. Может, это и немного, но ведь не детство же!

"Так она на год моложе меня?"

– А почему это считается грубостью? – спросила она вдруг.

– Что?

– Спрашивать женщину о ее возрасте. Я не понимаю, почему это грубо.

Джинто помолчал, задумавшись. Хотя он часто слышал, что этот вопрос, действительно, считается бестактным, никто не озаботился объяснить ему, почему так.

– Должно быть, потому, что женщинам нравится, когда их считают моложе, чем они есть на самом деле. По крайней мере, женщинам на Дэлкто и Мартине.

– Странно. Я все равно не понимаю, почему так должно быть.

– Я уж точно не смогу объяснить. Если тебя это интересует, спроси какую-нибудь женщину с Поверхности.

Джинто поерзал в кресле, после чего попробовал сменить тему:

– А что, все ученики-пилоты так же молоды, как ты?

– Вступительные экзамены в Академию не так уж трудны – если ты не смог сдать их до дня своего восемнадцатилетия, значет, можешь уже и не пытаться, – Лафиэль излучала ребячество, – Однако, очень немногие принимаются в тринадцать. Это не хвастовство.

– Что ж, – Джинто завладело желание посоперничать с ней, – Я тоже не хвастаюсь, но я поступил в Академию в семнадцать, сдав сразу четыре вступительных экзамена, несмотря на то, что должен был сначала выучить два иностранных языка.

– Невероятно, – сказала она с неподдельным восхищением.

"БИП-БИП-БИП!"

– А это что? – гудки отдавались в ушах Джинто, как сигналы будильника.

– Мы отдалились от станции достаточно, чтобы начать ускорение, – Лафиэль небрежно жестикулировала перчаткой.

– Прекрасно. Как быстро мы прибудем?

– Этот корабль не оборудован гравитационными стабилизаторами, так что все зависит от того, какую перегрузку ты можешь выдержать.

Принятый у Ав стандарт гравитации составлял только половину естественной силы тяготения на Дэлкто. Джинто знал об этом, и потому уверенно ответил:

– Я с Поверхности. Я уверен, что смогу выдержать любую перегрузку, которую выдержишь ты.

– Хорошо. Тогда это займет не более семи минут. Поехали.

Едва Лафиэль закончила фразу, Джинто с огромной силой вжало в кресло. Он почувствовал себя так, словно кто-то очень толстый топтался у него на животе и груди, круша кости и плюща внутренние органы.

– Что происходит? – только и смог выдавить он.

– Это перегрузка, – спокойно пояснила Лафиэль, – Ты не слышал, что я сказала про ускорение?

– Да… слышал! Но так… – ему было трудно выговаривать слова. Огромная сила рвала его кровеносные сосуды, выворачивала конечности и сдавливала желудок. Джинто прикинул, что может выдержать такое от силы минуту. Семь минут чреваты летальным исходом.

– Ты… ты сама нормально себя чувствуешь?

– Конечно. На кораблях наших предков не было гравитационных стабилизаторов, поэтому они модифицировали свои тела, приспособив их как к перегрузкам, так и к невесомости. Мой скелет и система циркуляции крови…

– Пожалуйста, Лафиэль, нельзя ли чуть помедленнее?

– Как угодно, но тогда это займет больше времени.

– Неважно…

– Кажется, выбора у меня нет, – ускорение корабля снизилось, – Хм, мне нужно подправить курс. Мы должны двигаться немного быстрее. Ты выдержишь?

– Не знаю! Можешь ты это сделать, попутно не прикончив меня?

– Давай проверим! – левая рука Лафиэль продолжала дирижировать невидимым оркестром, и корабль снова начал ускоряться.

Джинто чувствовал себя тяжелее обычного, но не так ужасно, как только что.

"Наверное, я даже смог бы встать с кресла и пройтись", – подумал он.

– Так лучше? – спросила она.

– Гораздо, спасибо. С каким ускорением мы сейчас движемся?

– Четыре стандартные имперские единицы силы тяжести – "дэймона". Это соответствует двум планетарным "G" – обычное ускорение при полетах с обитателями Поверхности на борту. При более долгих путешествиях, мы уменьшаем ускорение вдвое, поскольку два дэймона примерно соответствуют типичному уровню гравитации на большинстве заселенных планет.

– Я бы предпочел, чтобы ты сразу предупредила меня, что сначала перегрузка будет настолько… жесткой. Для жителей Поверхности подобные развлечения в диковинку, – с завистью сказал Джинто.

– Я думала, ты выдержишь, – ответила Лафиэль без намека на насмешку в голосе.

– Наверное, я должен быть польщен твоей высокой оценкой.

– Ну, ведь ты же больше не планетник. Ты Ав.

– Но пока что я этого не чувствую. Я хотел сказать, генетически я на сто процентов планетник, – формальная принадлежность к расе Ав, естественно, не могла изменить наследственности. Даже если законным образом изменить определение "птицы" так, чтобы включить в него и свиней, они все равно от этого не полетели бы.

– Вне зависимости от твоих генов, тебе лучше начинать думать, как Ав, – назидательно заметила Лафиэль, – Руэ Сиф не должны терять самообладания из-за такой ерунды, как повышенная гравитация.

– Я это учту, – покорно ответил Джинто.

Этот эпизод с перегрузкой ясно дал понять юноше, что он не предназначен для роли имперского дворянина.

"Быть может, мне все-таки следует попросить ее развернуть корабль? Я мог бы посмотреть, что там за работу предложит мне Дорин".

Но, конечно, Джинто осознавал, что он уже не может вернуться. Между тем, корабль прекратил разгон, и на некоторое время в кокпите воцарилась абсолютная невесомость. "Калике" мчался с огромной скоростью, но, на взгляд Джинто, он с тем же успехом мог неподвижно висеть в пустоте. Здесь не было ничего, что позволило бы судить о его движении, лишь бесчисленные звезды ярко сияли в вечной тьме – миллионы равнодушных, немигающих взглядов. Планета Дэлкто повисла над кораблем, сейчас похожая на простой бело-голубой шар, отчего Джинто чувствовал себя так, будто проваливается в бесконечность.

– Скажи, а каков твой социальный статус? – спросил он.

Лафиэль резко обернулась к нему.

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто так… – Джинто понадеялся, что она не воспримет его любопытство как попытку подчеркнуть свой дворянский титул, – Мне интересно, почему ты присоединилась к Звездным Силам в таком молодом возрасте? Я подумал, возможно, ты просто хотела избавиться от своих служебных обязанностей пораньше, как я сам? Мне не следовало спрашивать?

– Ничего страшного, но, по правде, я не хочу отвечать. Пока я ношу униформу, никому нет дела до моей родословной – по крайней мере, до тех пор, пока я не достигну высших ступеней армейской иерархии.

"Высших ступеней? Званий, присваиваемых по личному приказу Императора? А она не страдает от ложной скромности!"

– Иными словами, положение в обществе не имеет отношения к Звездным Силам?

– Верно, – она кивнула, – Пока ты служишь на военном корабле, вот единственный ранг, который имеет значение, – Лафиэль указала на символ у себя на рукаве.

– Ясно. Вернусь к прежнему вопросу – почему ты поступила на военную службу? Это была твоя обязанность или собственный выбор?

– Это обязанность, – подтвердила Лафиэль.

"Ага!" – военная служба не была обязательной для простых граждан Империи. Для них поступление в Академию и служба в Звездных Силах была не долгом, а свободным выбором, дающим возможность продвинуться вверх. Теперь Джинто уже не сомневался в том, что Лафиэль – дочь аристократа.

– Думаю, так и есть…

– Что?

– Ничего, – Джинто прикусил язык. Он предполагал, что Лафиэль происходила из высшего эшелона имперской аристократии, и пытался решить, что хуже – высказать свои подозрения или умолчать?

– Это не просто обязанность, – призналась Лафиэль.

– Тогда почему?

– Я хотела быстрее повзрослеть.

– Понимаю, – любой офицер по определению рассматривался как взрослый, вне зависимости от того, сколько ему лет, – А в чем проблема? Тебе так не нравится, когда тебя принимают за ребенка?

С минуту Лафиэль размышляла над этим, потом внезапно спросила:

– У тебя была тайна рождения?

– Тайна рождения? – Джинто понятия не имел, что это означает, – Нет, не было. Моя мать умерла, когда я был еще совсем ребенком, – он надеялся, что это может объяснить, почему у него нет тайны рождения, что бы та собой ни представляла.

– Твоя мать? Но я думала, что ты – сын отца! Разве ты не сын Наместника Хайде?

– Конечно, он мой отец. Ах, да! – Джинто припомнил из школьных лекций об имперских обычаях, что Ав, в отличие от жителей планет, не вступают в брак. Пары были – те, кто любили друг друга и жили вместе, и, порой, такие отношения длились достаточно, чтобы назвать их "браком". Но пресловутое "пока смерть не разлучит нас", все-таки, было крайне редким исключением из общего правила.

Кажется, Ав предпочитали пылать страстью, достаточно горячо и быстро, чтобы довести себя до безумия. Как в печи крематория, огонь любви Ав горел жарко и яростно, но догорал быстро и немногое оставлял после себя. И, поскольку в большинстве случаев они предпочитали не растягивать отношения слишком надолго, Ав не имели настоящего представления о том, что значит иметь двух родителей. Отсюда в их языке появились довольно странные на взгляд жителей Поверхности термины вроде "сын матери" или "дочь отца".

– Ты ведь слышала про обычай брака? – спросил Джинто.

– Да, конечно. Ты же родился на Поверхности. Я об этом забываю.

– Ха! Да, я был рожден в браке. Таким образом, я сын и матери, и отца.

– Для меня это звучит странно, – Лафиэль уже привычным жестом склонила голову набок, как делала, когда слышала что-то незнакомое, – На что похоже иметь двух родителей? Тебе было больно, когда твоя мать умерла?

Хотя вопросы были прямыми и простыми, Джинто почувствовал себя неловко. Сначала он подумал о Лине Клинт, а не о своей настоящей матери, которую видел только на голограммах. С Линой все было в порядке, но он не видел ее уже семь лет, и сомневался, что когда-нибудь сможет увидеть.

– Да. Мне было очень грустно, когда я потерял ее.

– Прости, – сказала Лафиэль, отвернувшись, – Я задала глупый вопрос.

– Нет, все нормально. На самом деле, я плохо ее помню, ведь, когда она умерла, я еще даже ходить не умел.

– Это печально, – произнесла Лафиэль, которая, кажется, позавидовала, что у него было двое родителей, – Но это не тайна рождения.

– Почему нет?

– Ты знаешь обоих своих родителей, а значит, нет никакого секрета относительно твоего рождения, ведь так?

– Да, пожалуй, – Джинто уже неподдельно увлекся разговором, – Я не уверен насчет других планет, но на Мартине и Дэлкто люди иногда становятся родителями, даже если не планировали этого заранее. В то же время, некоторые не могут завести детей, как бы ни пытались. Это выглядит, как множество секретов рождения, если смотреть с такой стороны.

– Что ты имеешь в виду? – Лафиэль явно была растеряна.

– Подумай об этом как-нибудь. Не так просто понять, как и для чего ты появилась на свет, – видя, что она все еще ошеломлена, он сказал, – Какова твоя тайна рождения, и имеет ли она отношение к тому, что ты вступила в армию?

– Моя тайна рождения. Да, – она огляделась, словно пыталась убедиться, что они наедине, – Я не знала, была ли я Дочерью Любви?

– Как? – переспросил Джинто, – Дочь Любви?

"Это что, какая-то религиозная секта? Нет, такого быть не может – Ав убежденные атеисты, и у них нет никакой религии".

– Я не знаю, что это означает. В моем образовании, кажется, нашлись некоторые пробелы, – признался Джинто.

Это было правдой. Хотя в школе обучали языку и традициям, все же, упор делался именно на язык. Все программы, рассматривающие культуру и обычаи, касались в основном манер поведения и этикета. То, что рассказывали учителя и учебники относительно повседневной жизни Ав, не отличалось подробностями и часто казалось невероятным. Частично, Ав сами были виноваты в скверном образовании Джинто – хотя они не держали свои обычаи в секрете, но и совершенно не стремились их разъяснять. Поскольку учителя были только временными работниками, они сами знали немногим больше, чем их ученики. Немногочисленные пособия, содержащие хотя бы какие-то достоверные сведения, были написаны бывшими вассалами. Зато авторы, которые никогда не покидали Дэлкто, охотно строчили множество книг и статей, полных откровенной чепухи и необоснованных предположений.

Джинто напрягал мозги, пытаясь сообразить, что же значит "Дочь Любви".

– "Тайна рождения" означает, что ты не знаешь, каким образом твои родители произвели тебя на свет? – он внезапно почувствовал себя очень неловко, – Ну, то есть, Ав не женятся, но, хм, как же они тогда заводят детей? – возможно, сейчас он ступал на тонкий лед.

Лафиэль была удивлена, но не рассержена.

– Ты не знаешь, как появляются Ав?

– Ну… не совсем, – Джинто покраснел.

"Проклятье! Последнее, в чем я нуждаюсь – это чтобы девчонка моложе меня начала объяснять, откуда дети берутся".

– Я знаю, что женщины-Ав не вынашивают детей в своих телах, как это происходит на планетах.

– Иногда мы поступаем и так.

– Правда? Но что насчет… хм, генетической коррекции?

– Это происходит уже после оплодотворения. Мы обычно помещаем плод в искусственную среду, но некоторые женщины предпочитают вернуть его в свое тело, чтобы пережить неповторимые ощущения.

– Ох…

– Есть два способа использовать модификаторы.

– Да, – кивнул Джинто, – Кажется, у меня сейчас лопнет череп. Если верить тому, что рассказывают про Ав, вся ваша раса имеет тайну рождения. Из тех книг, которые я читал, следует, что вы клонируете детей из ДНК одного человека, или из ДНК двух человек одного пола, или они могут быть близкими родственниками. Я всего лишь повторяю то, что слышал, но…

– Да, мы все это делаем, – преспокойно перебила его рассуждения Лафиэль.

У Джинто отвисла челюсть.

– Это только выбор родителя, чьи гены добавить к своим, чтобы создать ребенка. Если он хочет создать собственную копию, ему вообще не нужен второй донор. Но всегда есть место совершенствованию, поэтому, обычно родители предпочитают соединить свои гены с чьими-то еще.

– Странно, – Джинто был, мягко говоря, смущен, – Но ведь это внесет беспорядок в наследование. Я имею в виду, что твои же ближайшие кровные родственники не обязательно будут повторять твою родословную в генетическом смысле!

– Важна наследственность, а не сами гены.

– Но… – чем больше он об этом думал, тем больше смысла видел в том, что Ав, веками изменяющие генокод собственных детей, не придавали большого значения кровному родству. Вопросы наследования сводились к передаче семейных традиций.

– Но все же, самый естественный путь завести ребенка – объединить свои гены с генами человека, которого ты любишь.

– Это звучит уже лучше, – он немного расслабился.

– Разумеется, – тут же добавила она, – это может быть человек того же пола, родственник, или, в некоторых случаях, даже несколько человек. Почему-то жителей Поверхности все это приводит в сильное замешательство, – Лафиэль вопросительно посмотрела на него.

– Еще как приводит, – подтвердил Джинто, – Нам такое кажется… э-э-э, странным.

– Не понимаю, что в этом странного – генной инженерией занимаются не только среди Ав.

– На тех планетах, где я жил, люди не имеют привычки перекраивать собственные гены.

– Это заметно, – проворчала Лафиэль, – Прости мою резкость, но это не совсем то, о чем принято говорить с человеком, которого ты только что встретил.

Стараясь сохранить спокойствие, Джинто извинился. Молча размышляя обо всем, что услышал, он решил, что Ав, несмотря ни на что, все-таки не так сильно отличаются от обычных людей, как могло бы показаться.

– Попросить у кого-то его гены для того, чтобы создать своего потомка – высшее признание в любви, – сказала Лафиэль тоном маленькой девочки, читающей сказку.

"Наверное, для Ав это равноценно предложению руки и сердца".

– В таком случае, ребенка называют…

– Дочь Любви, – догадался Джинто.

– Верно. Ну, или сын любви, если это мальчик.

"Так вот на что похож этот "секрет рождения" Ав".

– Ну, возможно, ты просто могла спросить своего родителя, – Джинто замялся, – Если только… он…

Она повернулась к нему.

– Мой отец жив и здоров, если ты про это подумал. Он будет любимцем женщин еще лет двести.

Джинто не ожидал столь прямого ответа.

– Но тогда почему ты не пыталась узнать у него?

– Думаешь, мне самой не приходила в голову такая мысль?

Глядя в пол, Джинто мотнул головой.

– Мой отец не захотел рассказать мне, – когда она заговорила об этом, лицо девушки потемнело от гнева, – Он убежден, что тайна рождения позволяет сделать характер ребенка тверже.

– Возможно, ты сама могла бы что-то узнать?

– Когда я стану взрослой, я смогу получить доступ к собственным генетическим записям. Но до этой поры я нуждаюсь в разрешении своего отца.

"Ах, вот в чем дело, – Джинто, наконец, понял, – Она спешит сделаться взрослой, чтобы разгадать тайну собственного происхождения".

– Это очень странно с его стороны – скрывать правду. Обычно родители так не поступают. Если только это не было нечто столь ужасное, что нужно непременно сохранить все в секрете, – она помолчала, чтобы успокоиться, – Я всегда думала, что он не разглашает мою тайну рождения, чтобы подразнить меня.

– Почему ты так решила?

– Когда я была моложе, я все время мечтала сказать, что я – Дочь Любви. Поэтому я постоянно приставала к нему с просьбой открыть, кто дал гены для моего рождения. Он этого не делал, но я не сдавалась и продолжала донимать его. И вот, однажды он согласился привести ее к нам в дом. Знаешь, что случилось?

– Он не исполнил свое обещание?

– Гораздо хуже! Он показал мне Хорию и заявил: "Этому прелестному созданию ты обязана лучшей частью своих генов".

– И что не так?

– Хория – это была наша домашняя кошка! – Лафиэль была непритворно разгневана.

Не в силах справиться с собой, Джинто прыснул от смеха.

– И ты в это поверила?

Она скрипнула зубами.

– С научной точки зрения, это теоретически возможно.

"Она очень необычная, – подумал он, – Рассержена, когда другие девушки скорее бы смутились".

– Неужели? – теперь, когда он начал задумываться об этом, то решил, что уголки ее глаз, кажется, напоминают кошачьи, – Ваш народ вытворяет даже такое?

– Это незаконно. И аморально.

– Вот единственная вещь, в которой мы сходимся!

– Ты тоже Ав, Джинто!

– Да, наверное, – Джинто счел за лучшее не спорить, – Но, если это незаконно, почему ты не поняла, что он тебя дурачит?

– Тогда мне было только восемь лет, и я не думала о законах.

– Ясно, – он тщетно пытался умерить свое веселье.

Девушка раздраженно вздохнула.

– Я хочу сказать, Хория была прекрасной кошкой, но кому захочется иметь кошачьи гены? Я проплакала целую ночь. А мучительнее всего для меня была мысль, что мой отец – извращенец, способный сделать ребенка с кошкой! – говоря, Лафиэль яростно жестикулировала правой рукой, что заставляло Джинто изрядно нервничать. Впрочем, ее левая рука, все еще упакованная в контрольную перчатку, оставалась неподвижна, словно парализованная.

– Долгое время я думала, что у меня могут начать расти когти, или мои глаза начнут светиться в темноте. Или, может быть, я захочу ходить на четырех ногах и есть мышей…

– Ну, по крайней мере, теперь ты понимаешь, что он тебя просто разыграл?

– Да, – кивнула Лафиэль, – Но я все еще не могу забыть эти жуткие дни. Поэтому я хотела быстрее стать офицером – чтобы отдалиться от отца!

– Ты возненавидела собственного отца? – спросил Джинто с трепетом, не уверенный в том, что этикет Ав допускает, чтобы новые знакомые задавали такие личные вопросы.

– Я не ненавижу его, – красивое лицо девушки скривилось, – Я не хочу признаваться, но я люблю его. Я всегда думаю о нем с гордостью. Но иногда, время от времени, я ненавижу находиться рядом с ним.

Джинто подумал о собственном отце. Он даже не разговаривал со старшим графом Хайде последние семь лет, и видел его лицо только в посланиях, которые приходили из дома. Всякий раз, когда он вспоминал про отца, он неизменно чувствовал себя преданым и брошеным.

Джинто хотел бы сказать, что любит отца. Он, конечно же, не ненавидел его. Просто, было чрезвычайно сложно разобраться во всех чувствах, которые он питал к старшему графу Хайде.

– В каждой семье собственные проблемы, – глубокомысленно прокомментировал он, – Что заставило тебя изменить свое мнение, будто бы ты наполовину кошка? Ты узнала нечто новое?

– Да, – Лафиэль посветлела, – Это так. Я нашла одну женщину, которую я хорошо знаю. Женщину, которой я восхищаюсь. Кажется, я действительно была дочерью любви.

– Приятно это слышать, – сказал Джинто и улыбнулся ей.