"Мой капитан" - читать интересную книгу автора (Демыкина Галина Николаевна)

У ДРУЗЕЙ

Петя с высоты видел, как дядя Борис сошёл с крыльца и зашагал к саду.

Он перешагнул колышки и ступил на садовую дорожку.

Кто сюда войдёт, Тому попадёт, —

сказал Петя.

— Не попадёт, — ответил дядя Борис. — Ведь мы ничего не будем рвать.

— Но ведь она не знает, будем или нет, — опять сказал Петя.

— Зато мы знаем!

Петя не стал спорить, потому что и сам так думал.

Вдруг его задело по лицу шершавым листом, и он увидел яблоко!

Оно было совсем не такое, какие мама приносила из магазина. Это было живое яблоко. Оно росло из веточки, а веточка — из большой ветки, а ветка — от ствола дерева. И получалось, что яблоко это растёт из дерева.

Его совсем не хотелось есть, а только глядеть. И Петя глядел.

Они подошли к калиточке в конце сада — там была, оказывается, такая дверца. А дверца вдруг отворилась, и там стояла Нина Игоревна.

— Ты куда же его волочишь, как волк ягненочка? — очень тихо и очень сердито спросила она.

— Дядя Боря меня к друзьям волочёт, — сказал Петя сверху.

— К Тасе, — пояснил дядя Борис.

— А тебя кто просил? — Нина Игоревна теперь говорила совсем шёпотом.

— Ему же скучно, — сказал дядя Борис. — А там он будет с Валерием играть.

— Как это — играть, когда мальчик лежит? Ты здесь седьмая вода на киселе и не распоряжайся.

Дядя Борис вздохнул и опустил Петю на землю.

— А почему мальчик лежит? — спросил Петя.

— Больной, у него ноги не работают, — ответила Нина Игоревна уже не так сердито. — А ты небось как начнёшь на него глазеть... нас всех осрамишь.

— Я не осрамлю, — сказал Петя.

— Или ляпнешь что-нибудь некстати... — И было видно, что Нина Игоревна уже соглашается.

— Я не буду ляпать, — сказал Петя. — Я буду молча играть.

— Как же это — всё молча да молча? — покачала головой Нина Игоревна. — Они очень удивятся. И так у тебя ногти чёрные... А уши! Они таких ушей ещё не видели!

Дядя Борис повернул Петю сначала одним боком, потом другим, а потом подбросил и посадил верхом себе на плечи.

— Мальчик как мальчик, — сказал дядя Борис, и они пошли. Вернее, дядя Борис пошёл, а Петя поехал.

— Привет передавайте! — крикнула вслед Нина Игоревна.

Они поднялись в гору, а на горке этой Петя увидел дом. Забор вокруг него не стоял, а лежал, потому что упал, и кое-где между заборинами выросли лопухи. Всё вокруг дома заросло бузиной и лопухами и какой-то высокой травой.

И сам дом был старенький, и между некрашеными досками — щели.

Дядя Борис приоткрыл дверь и спросил в тёмные сени:

— Можно, Тася?

— Входи, входи! — ответила ему какая-то незнакомая Тася.

Потом она вышла. Это была не Тася, а тётя Тася. Она была очень нарядная, в красном платье и душистая.

— Это и есть Петя-Петушок? — спросила она.

Петя думал, что она сейчас скажет, что он вялый, и нахмурился. Но она сказала другое.

— Ну, слезай, слезай с коня! — вот что она сказала.

— Это дядя Борис, — пояснил ей Петя. Потому что это и правда был дядя Борис, а не конь, и Петя не такой маленький, чтобы думать, будто это конь.

Тогда тётя Тася вдруг обняла его и немножко придушила к себе носом.

— Ты очень строгий человек. А я с твоей мамой училась в школе.

Петя очень обрадовался, потому что мама ему рассказывала, как у них в школе одна девочка свалилась с парты. Это была, наверное, тётя Тася. Но Петя не сказал ей, что знает про это, — может, мама не хотела, чтобы он говорил.

Ему понравилась тётя Тася, и он сразу дал ей руку, и они пошли знакомиться с Валерием.

Тётя Тася подвела его к дивану, а там лежал этот больной мальчик.

И Петя не стал на него глазеть. Он сразу повернулся к рыбкам.

Рыбки плавали в четырёхугольных банках из гнутого стекла. Банки стояли у окна. На дне их был жёлтый песочек, и оранжевые цветочные горшки в воде, и зелёная вьющаяся травка.

И всё это было подсвечено лампочками, как в подводном царстве. 

Рыбки были маленькие — красные и чёрные, довольно красивые, но можно было и без них.

В стекле банки отражалась комната и диван. А на диване больной мальчик Валерий. И чтобы он не заметил, что Петя всё же глядит на него, Петя стал стучать пальцем по банке, и от этого вздрагивала вода, рыбки останавливались, начинали шевелить хвостами и открывать рты.

Пете уже надоели эти рыбки. Он не глядел на них, а просто стоял спиной к больному мальчику. Но тут вошла тётя Тася и следом за ней дядя Борис.

— Ну что, познакомились? — спросила она весело. — Давайте-ка пить чай.

Тётя Тася очень быстро пододвинула к дивану стол и поставила на стол чашки и домашний пирог. Когда Нина Игоревна пекла такой пирог, она говорила:

«Глядите, пирог прямо дышит! Жаль на стол подавать!»

Петя всё не глядел на мальчика и старался ничего такого не сказать. Но говорить что-то надо было, и он сказал:

— Сегодня на рынке мясо — свежьё!

— Что-что? — переспросила тётя Тася и почему-то засмеялась.

Нина Игоревна никогда не смеялась, когда говорила про мясо.

Дядя Борис — Седьмая Вода и этот Валерий тоже засмеялись.

— Ты кушай, — вытирая глаза платком, сказала тётя Тася и отрезала ему большой кусок пирога.

Петя хотел сказать, что этот пирог прямо жалко на стол подавать, но не сказал, потому что вдруг они опять будут смеяться.

Он стал есть пирог, но пирог почему-то не проглатывался. Петя отхлебнул из чашки и обжёг язык. И чай пролился на скатерть и на коленку. Тогда Петя тихонько сполз со стула и пошёл к двери, чтобы никто ничего не заметил.

Уже в сенях его подхватили ручищи — по табачному запаху сразу можно было узнать Седьмую Воду.

— Ничего, брат, — сказал дядя Борис и шершавой ладонью вытер ему щёки и нос. — Пошли-ка потихонечку домой, а завтра снова придём.

Петя хотел сказать, что он больше не придёт, но не сказал. И они пошли по лопуховой дорожке.