Глава 2.

До «таёжников» Серёжке было не просто далеко, а очень далеко. Эти, говорят, могут пройти по лесу так, что в двух шагах не увидишь и не услышишь. Ни один листик не шелохнется. А от самих ни одно движение в радиусе ста метров, а то и больше не укроется. Ну, так ведь они с малых лет в лесу, он им, что называется, дом родной. Наверное, на охоту ходить начинают в те же шесть лет, когда Серёжка впервые за рычаги трактора сел.

Да что там «таёжники». Игорь не «таёжник», но и до него Серёжке далеко. Но это тоже понятно, Игорь — дворянин, они из другого теста сделаны. А Серёжка кто? Простой хуторянин-переселенец. Нет, конечно, он не жаловался. И родных папку с мамкой не променял бы даже и на семью самого Императора. Но свой шесток знал. Дворяне — высшие люди, вот и весь сказ. Оттого, что они больше и лучших простых людей умеют, им и положено командовать, а простым людям, значит, подчиняться. На том и стоит Империя Российская.

Но пусть Серёжка не «таёжник» и не дворянин, это не значило, что в лесу он не мог и пары шагов без помощи и подсказки сделать. Если нужно (а сейчас было нужно), он умел быть в лесу и скрытным и наблюдательным. Увидев впереди большую поляну, он, конечно, не поперся сразу через открытую местность, а сначала прокрался поближе к опушке там, где подлесок погуще, стараясь при этом как можно меньше тревожить стволы и ветви молодых деревьев, и очень долго и внимательно высматривал поляну на предмет возможной засады сипов. Пусть они и степняки, леса всегда чурались, но это было раньше, в мирное время. Теперь всё иначе, выстрела можно ждать из-за каждого дерева, нападения из-за каждого куста.

Но ничего подозрительного на глаза так и не попалось. А уж когда на той стороне затянули свой концерт шафрановки, мальчишка окончательно успокоился. Птички эти пугливые, людей и сипов к себе близко не подпускают и поблизости от засады распевать точно не станут.

Придя к такому решению, мальчишка решительно выбрался из зарослей и пошел напрямую через поляну. Обходить её нужно было делать слишком уж большой крюк, а раз ничего подозрительного он не заметил, то и таится нечего.

Он почти уже добрался до противоположной опушки, когда боковым зрением засек что-то подозрительное. Повернулся и чуть не застыл на месте от удивления. Прямо на границе леса стояли четверо. Серёжка был готов поклясться, что только что их тут не было. Но теперь они были. Рука непроизвольно дернулась к висящему на плече ППК, но тут же остановилась.

Перед ним были не сипы и тем более не улты, а люди. Во всяком случае, людьми были трое, а четвёртый хоть и не человек, но таких Серёжка никогда не видел ни в жизни, ни по телевизору. Главное, что никакой враждебности к людям он не проявлял.

А люди, между прочим, были немногим старше Серёжки. Один, наверное, вообще ровесник, а двое других повзрослее, но моложе Игоря. И что самое удивительное, одеты так, будто они здесь, посреди Больших Лесов, решили устроить воскресный отдых шашлыком и купанием. Старшие были одеты в штаны до колен и лёгкие спортивные туфли, на одном была пёстрая рубашка с коротким рукавом, на другом — тёмно-синяя спортивная майка, такие на Сипе называли попросту «футболками». Младший и того хуже: тоже в футболке, шортах и сандалиях. И только инопланетянин Свиное Рыло (Серёжка так назвал его про себя от того, что вместо носа и рта у того красовался громадный «пятак» вроде противогазного фильтра) был одет по обстановке: в комбинезоне и приличных ботинках.

— Вы кто? — настороженно спросил мальчишка, всё-таки на всякий случай положив палец на спусковой крючок.

— А ты сам кто? — тут же ответил младший.

Вопрос был задан на русском языке, ответ прозвучал моментально, и Серёжка облегченно вздохнул: перед ним были свои. Правда, непонятно откуда они тут взялись и что делали. На мгновение в голову пробралась крамольная мысль, что Игорь ошибся, и здесь есть ещё город, к окрестностям которого они и вышли. Но мысль эту он тут же прогнал: дворянин не мог так ошибаться. Если бы действительно в этих местах существовал русский город, Игорю бы не повел их к Беловодску, до которого ещё пилить и пилить по этим бескрайним лесам.

— Я - Серёжка Клёнов, из Яснодольска.

О том, что его хутор от Яснодольска лежит в полусотне километров по степи, мальчишка уточнять не стал: вряд ли в этих краях кто-то ориентируется в тамошней географии.

— А я Никита Воробьёв, из Мурмино.

— А где это — Мурмино? — название Серёжке ничего не говорило.

— Под Рязанью, — пояснил младший. Его старшие товарищи почему-то вступить в разговор не торопились. Может, Никита у них самый главный? А почему бы и нет, если он дворянин? Вот только названия поселений были совсем незнакомые.

— Рязанью? А где Рязань?

— Где, где… В России, на Земле, — в ответе содержалась изрядная порция ядовитой иронии.

— Так вы с Земли?

— Конечно. А ты, что, нет что ли?

— Не, я местный. На Земле и не был никогда.

Ребята переглянулись с таким изумленным выражением лиц, которого Серёжке давно видеть не доводилось. Потом один из старших, тот, что в «футболке» медленно произнес:

— Погоди, значит, мы сейчас не на Земле?

От изумления Сережка на какое-то время потерял дар речи. А когда снова его обрел, то произнес:

— Нет, конечно. Вы на Сипе.

— Ага. Значит, эта планета называется Сип?

— Не, Сипа…

Нет, всё-таки странные были эти встречные. Необычные. Не похожие на людей, с которыми Серёжка сталкивался раньше.

— А эта звезда как называется? — парень указал пальцем на просвечивающее через кроны деревьев дневное светило.

— Сина.

Старшие мальчишки переглянулись. Черноволосый в пестрой рубашке отрицательно мотнул головой.

— Лучше скажи астрономическое название, — попросил русоволосый. — Созвездие и букву. Или цифру.

Сережка улыбнулся.

— Астрономическое? Шутишь? Откуда мне знать?

Парень скривился, словно у него стрельнул больной зуб.

— Ладно, позже разберемся. Ты лучше тогда скажи, далеко до города? Или до деревни. Или до чего у вас здесь на Сипе.

— Да вы что, ничего не знаете, что ли?

— Считай, что не знаем. Совсем ничего. Вот свалились сюда с самой Земли минуту назад и совершенно не представляем себе, куда мы вообще попали.

Серёжка озадачено почесал вихрастую макушку. Происходящее никак не укладывалось в голове. Для шутки было слишком глупо и совершенно не вовремя. А если серьёзно… Как такое может быть серьёзно мальчишка себе представить не мог.

Сережка нерешительно переступил с ноги на ногу и предложил:

— Давайте я вас к Игорю приведу. Он вам всё объяснит.

— Конечно пошли, — легко согласился парень. — Далеко идти надо?

— Не очень? — успокоил его Серёжка. — Через полчасика будем.

Сам он дошел бы до лагеря вдвое быстрее, но чем дальше, тем больше было у него сомнений, что земляне смогут держать в лесу нормальный темп. Одеты они были уж больно неподходяще. Как дети малые, честное слово. Лес ведь не пляж, одеваться нужно соответствующе.

— Тогда идем быстрее, не будем терять времени, — решил парень в футболке. — Да, извини, мы тут не представились…

— Кто не представился, а кто и представился, — подправил Никита.

— Ну, ты то у нас известный торопыга, всегда впереди всех. Только раз уж такой быстрый, мог бы и нас представить.

— Серёжка, этот зануда — мой двоюродный брат Валерка. А это Паоло, его друг. И мой тоже.

Не проронивший до этого ни слова черноволосый парень в пёстрой рубашке слегка кивнул. Серёжка улыбнулся в ответ и сказал:

— Редкое имя.

— Итальянское, — охотно пояснил Никита. — Он же итальянец.

— Итальянец? Настоящий? Здорово! У нас тут немцы живут, а живых итальянцев я никогда не видел.

— Можешь потрогать, — очень серьёзным голосом предложил Паоло, но в его глазах Серёжка разглядел лукавые искорки и нарочито осторожно прикоснулся пальцем к протянутой руке.

— Ну, как? — осведомился итальянец.

— Да, вроде нормально.

— А это — Робик, — продолжал представление Никита. — Он андроид.

Слово Серёжке ничего не объяснило, но переспрашивать постеснялся. Вместо этого шмыгнул носом и спросил:

— Пошли, что ли?

— Да, идем.

Серёжка на всякий случай внимательно огляделся — всё вокруг было спокойно, и двинулся обратно через поляну. Ребята и таинственный Робик следом за ним.

— А эта штука у тебя настоящая или игрушка? — спросил Никита, указывая на оружие.

— Игрушка… — хмыкнул в ответ мальчишка. — Нафига мне игрушка? Не видишь что ли, это самый настоящий пистолет-пулемёт Колпакова.

— Ой, я в оружии не разбираюсь совсем, — признался новый знакомый.

— Как это не разбираешься? — не понял Серёжка. Ну пусть они даже земляне, пусть у них жизнь такая спокойная, что не нужно под рукой все время оружие держать (хотя Игорь говорил, что и на Земле никто со стволами не расстается), но всё равно, каждый уважающий себя русский мальчишка с оружием был на ты. У самого Серёжки нож завелся как только он сумел доказать отцу, что понимает, что это — не игрушка, а оружие. А год назад он вместе со своими одноклассниками начал обучаться обращению с огнестрельным оружием — и с пулевым, и с плазмомётами. Разрешение на владение и ношение такого оружие выдавались только после достижения тринадцатилетия, но изучать его, начинали в девять-десять. Это входило в обязательную школьную программу: каждый русский мальчишка должен уметь обращаться с оружием, чтобы когда потребуется стать на защиту России, идти в бой без отнимающего такое дорогое на войне время обучения.

Эти правила были едины и неукоснительно исполнялись по всей Империи. Как при таких условиях можно было дожить до взрослых лет и не разбираться в оружии настолько, чтобы не знать пистолет-пулемёт Колпакова, это уже в голове не укладывалось. Странные они какие-были, эти ребята. Вроде и свои, но чувствовалось в них что-то чужое, причем очень чужое. Конечно, ни в коем случае не предатели, переметнувшиеся на сторону ултов (те бы разговаривали с Серёжкой совсем иначе), но всё равно. Дело было явно нечисто, и Серёжка успокаивал себя только тем, что Игорь во всём разберется. Он ведь дворянин, а значит, прирожденный командир, к тому же специально этому обученный и прошедший испытания "на выживание".

В Империи командование считалось очень ответственным делом, на которое никогда не назначали, кого попало. Местное самоуправление ещё мог возглавить выборный, Серёжкин батька, кстати, был им три года, хотя до этого никогда никем и ни чем, кроме своего хутора не управлял. Но был ему "мирской приговор": собрались хуторяне со всей округи и решили — быть Константину Берёзкину старостой. А губернатор утвердил.

Но самого губернатора уже никто и никогда не выбирал — его всегда присылали с Земли и обязательно дворянина. Оттого и колонии России процветали и крепли, а не хилели и разрушались, как было бы, окажись у власти случайный человек, не владеющий искусством управления.

Так что сейчас Игорь был главным человеком в отряде, и все решения принимал он. Не окажись он в школьном автобусе в тот момент, когда сипы устроили засаду на шоссе, главным был бы Серёжка. Хотя, без Игоря им бы, скорее всего, не удалось выжить. Но если бы всё-таки удалось, вот тогда бы командовать уцелевшими должен был бы Клёнов. Колька Шаров и Костик Румянцев хоть и старше на год, но они рядовые пионеры, а Серёжка — звеньевой, это важнее. Пионерские звания тоже просто так не даются, их надо заслужить. Но уж если заслужил, то оно обязывает. Например тому, чтобы брать ответственность на себя, когда рядом нету тех, кто старше тебя по званию. И пришлось Серёжке самому решать, что делать с этими странными ребятами. А как решишь, если они настолько странные, что кажутся, как иногда говорила мамка, "не от мира сего". Ну не мог нормальный русский мальчишка нести такую чушь, как Никита:

— Да обыкновенно не разбираюсь. В жизни в руках не держал, только в музее видел и всё. Я им просто не интересуюсь.

Нет, каково? Скажи раньше Серёжке что он такую чушь услышать может, он бы рассмеялся и не поверил. Но вот он Никита, идет рядом и трещит, как настоящая сорока (этих птиц, как и многих других, завезли на Сипу с Земли и они здесь отлично прижились).

— При чём тут «интересуюсь», "не интересуюсь"… — попытался честно объяснить Серёжка. — Я, между прочим, тоже не интересуюсь. «Интересуюсь», когда у тебя коллекция. Когда среди ночи разбуди, а ты с закрытыми глазами соберешь и разберешь любую модель за армейский норматив. Вот это я понимаю, интерес. Но просто уметь пользоваться оружием на уровне БГО должен любой русский мальчишка.

— Кому должен? — спросил Никита.

— Чего? — Серёжка даже остановился, уставившись на нового знакомого круглыми глазами.

— Я спрашиваю, кому должен каждый русский мальчишка?

— Как кому…

Этот вопрос в голову Серёжке никогда не приходил. На какой-то момент мальчишка почувствовал себя как та самая сороконожка, которую спросили, с какой ноги она начинает движение. Бедная букашка так навсегда и осталось на месте, не сумев найти ответа на внешне простой, но коварный вопрос. Но Серёжка был не букашкой, а человеком. И ответ он нашел, вовремя вспомнив один из рассказов Игоря:

— Себе должен. Потому что оружие делает человека мужчиной, а без него он раб.

— Какой дурак тебе это сказал?

— Сам ты дурак, — у Серёжки всё сильнее чесались кулаки, чтобы хорошенько вздуть этого недотёпу.

— Если отберу у тебя оружие, ты моим рабом станешь, да?

— Попробуй, отбери, вояка, — хмыкнул пионер.

— А ну, стой.

— Чего? — Серёжка не понял, но остановился. Остановились и идущие позади старшие вместе с андроидом.

— Значит, если отберу у тебя оружие, ты станешь моим рабом? — повторил Никита, воинственно поблёскивая глазами.

— Попробуй, отбери, — снисходительно-дерзко ухмыльнулся Серёжка.

Того, что произошло дальше, он понять просто не успел. Вроде бы только что мальчишки стояли друг напротив друга, и ППК висел на плече, а теперь сам Серёжка уже валялся на траве, а Никита держал в руках и с деланным любопытством рассматривал пистолет-пулемёт. Хорошо хоть, что держал дулом вниз. Конечно, оружие было на предохранители, но в неумелых руках это не гарантия.

Потом глянул на Серёжку в точности таким же взглядом, каким Серёжка буквально только что смотрел на него и поинтересовался:

— И что теперь?

— Тебе просто повезло, — буркнул в ответ пионер, поднимаясь на ноги. — Я не ожидал, вот и всё.

Серёжка отлично понимал, что говорит неправду, но сил признать своё поражения у него не было.

— Да ну? — сощурился Никита и протянул Серёжке ППК. — Может, хочешь ещё раз попробовать.

Приняв оружие, пионер положил его на траву и с вызовом в голосе предложил:

— А рискнешь нападать, если я нож достану?

Никита только плечами передернул:

— Да пожалуйста.

— Это может быть опасным, — прогудел Робик.

— Действительно, Никита, ты что-то развоевался, — попытался внести умиротворение Валерка. Но куда там.

— Валер, мы с Серёжкой сами разберемся. Правда?

— Точно, — согласился пионер. Теперь-то он уж твердо решил не отступить. Пистолет-пулемёт должен стрелять, а стрелять в Никиту Серёжка уж точно не собирался. Но проучить его надо было. Чтобы не… Чтобы… Да какая разница, чтобы что…

Нож легкой блесткой выскользнул из ножен, пластиковая рукоятка привычно легла в ладонь. Серёжка, чтобы показать, как он умеет владеть оружием, пару раз ловко провернул его в пальцах, затем перебросил из руки в руку. Никиту это, похоже, не впечатлило. Единственное, что он сделал, это выскользнул из своих шлёпок, которые Серёжка при первом взгляде издалека принял за сандалии. Это было, конечно, правильно, шлёпки обувь для небыстрых прогулок и только. Но всё равно Серёжка был уверен, что сейчас заставит противника капитулировать. Он атаковал резким быстрым ударом сверху, но опять, прежде чем что-то понять, кубарем полетел на траву.

Никита звонко рассмеялся:

— Хватит или ещё?

Красный от напряжения и злости, тяжело дышащий Серёжка вскочил на ноги и опять бросился в атаку. Теперь он попытался атаковать горизонтальным ударом, но получилось ещё хуже… Никита легко перехватил запястье и одновременно продвинулся вперед, ударив Серёжку пяткой под колено. Тот не удержался, повалился на спину, а Никита придавил его сверху, да при этом так ловко и умело, что рука с ножом оказалась перекинутой через его согнутую в колене ногу. Поднажал на запястье и нож сам вывалился из невольно распрямившихся пальцев.

— Ну что, признаешь себя рабом? — поинтересовался победитель.

— Нет! — Серёжка с поражением не смирился. Он отчаянно вертелся, пытаясь вырваться, но тщетно. Противник, как и сам Серёжка, был парнишка хоть и худой, но крепкий и сильный. Так что вывернуться не удавалось. А Никита всё сильнее нажимал на запястье, локоть и плечо пронзила острая боль.

— Признаешь рабом?

— Нет!

Никита поднажал ещё. Серёжка скрипнул зубами, тело невольно выгибалось в дугу. Но мальчишка даже и не думал о том, чтобы сдаваться. Он сам не помнил с каких лет, но твёрдо знал, что признание себя рабом хуже смерти. Даже в букваре, по которому он осваивал грамоту, рядом с простыми, но почему-то накрепко врезавшимися в память предложениями "МАМА МЫЛА РАМУ" и "МАША ЕЛА КАШУ" было написано "МЫ — НЕ РАБЫ. РАБЫ — НЕ МЫ". И это врезалось в память так же крепко.

И хотя Серёжка чувствовал, что Никита добивается признания не всерьёз, а в шутку, но всё равно был просто не в состоянии сказать о себе, что он раб.

— Ну, так что, признаешься?

— Нет! — выдавил мальчишка сквозь сжатые зубы.

Никита отпустил его совершенно неожиданно. Улыбнулся до ушей и протянул руку, помогая встать. И вся Серёжкина злость вдруг пропала, будто её и не было. Ну не мог он сердиться на этого весёлого парня. Не мог и всё тут.

— Ничего себе, показательные выступления, — присвистнул Валерка. — Школа дяди Ромы?

— А то, — горделиво вскинул лохматую голову Никита. — Чья же ещё. Русский стиль, система Кадочникова.

— Сильно… — Валерка никогда бы не подумал, что братишка так может. Вот уж верного говорится, про то, что водится в тихом омуте. Хотя, честно говоря, тихий омут мелкий ничем не напоминал. Скорее уж гремучий ручей.

— А кто такой твой дядя Рома? — спросил Серёжка, поправляя растрепанную одежду. — Казак или военный?

— Офицер. Капитан отдельной бригады морской пехоты Черноморского Военно-Морского Флота, — пояснил Никита.

— Погодь, — снова вмешался старший брат. — У него же орден Святого Георгия за бои на Марсе. При чем тут Черноморский Флот?

— Тундра ты. Бригада морской пехоты при флоте — это же традиция. А подготовка у них не только морская, но и космическая, для боёв в любой обстановке. И командируют их для прохождения службы в самые разные места, в том числе и на Марс.

— Ну ладно, ладно… — примирительно произнес Валерка. — Серёж, ты уж давай веди нас скорее, пока этот боец тут нас всех по сторонам не раскидал.

— Да я готов, — откликнулся проводник, успевший подобрать и нож, и пистолет-пулемёт. И обращаясь к Никите, спросил: — Чего ж ты сразу не сказал, что дворянин?

У дворян ведь специальная система подготовки в ихних Лицеях. Там и специальным способам борьбы обучают, и вообще… Неудивительно, что Никита так легко с ним справился. Серёжка видел пару раз, как тренируется по утрам Игорь. Скорость движений казалась запредельной. Если, к примеру, выставить против Игоря со шпагой в руках обычного человека, пусть даже умелого фехтовальщика, то вместо честной дуэли это будет обыкновенное убийство: шансов уцелеть у его противника будет не больше, чем у связанной по рукам и ногам жертвы, которой собирается перерезать горло убийца с ножом.

— С чего ты взял? — недоумение в голосе у Никиты было настолько искренним, что Серёжка сразу ему поверил. Так не претворяются.

Смущенно пояснил:

— Ну, ведь кто получает Георгия, тому дворянство дают…

Он уже понимал, что аргумент зыбкий. Во-первых, дворянство в таких случаях дают как правило, но не всегда. Бывают и исключения. А во-вторых, дворянство это личное, а не потомственное. Быть племянником дворянина вовсе не значит самому быть дворянином.

Хотя, чтобы попасть в капитаны, да не из дворян… Для этого, наверное, надо не меньше, чем целую звездную систему поставить на уши.

— Да у нас вообще… — начал, было, Никита, но примолк: на плечо легла Валеркина рука. Понятно было, что не просто так она легла.

— Серёж, ты его лучше про это не спрашивай. Никита у нас очень скромный человек, — произнес большой мальчишка и хитро подмигнул.

— Ладно, не буду, спрашивать, — тут же согласился Серёжка, — но только если это не секрет, то пусть тогда он меня тоже научит этим приемам.

— Да никаких секретно, пожалуйста, — с готовностью откликнулся Никита. На Серёжкином лице тут же расцвела довольная улыбка.

— Только, пожалуйста, это тоже позже, — снова попросил Валерка. — Сначала давайте всё-таки до вас дойдем. Хорошо?

— Хорошо, — в один голос согласились младшие. А Валрка попросил ещё:

— Серёжк, ты лучше нам побольше расскажи про то, как вы тут живёте, пока мы идти будем. Ладно?

В ответ Серёжка понятливо кивнул. Не всегда можно о себе рассказывать всю правду, тем более, что первому встречному. А кто этим ребятам Серёжка, как не первый встречный? Не спроста они тут появились, именно в это время, явно не спроста. И то, что без экипировки совсем, это подтверждает. Может у них какое специальное задание. Вот бы здорово было помочь в его выполнении: сразу и полезное дело сделать, и будет что порассказать.

Но тут же Серёжка вспомнил, что теперь ему рассказывать негде и погрустнел. В сметь родных он не верил, наверняка они сумели отбиться и тоже ушли в леса, но прежде чем ему удастся встретиться с родителями и сестрами, пройдет ещё немало времени, да и хутор придётся отстраивать заново: вот уж его-то сипы точно спалили.

— Ладно. Так мы идём?

— Идём-идём, — обувшийся Никита пристроился рядом с Серёжкой. И сразу спросил: — Теперь ты понял?

— Чего понял?

— Чего-чего… Руку тебе ломают, а ты в рабстве не признаешься. И, заметь, без всякого оружия. Не было у тебя уже ножа.

— Ну, не было.

— Значит, дело в тебе, а не в оружии. Был бы ты рабом по жизни, так сразу бы согласился. А если не раб, то есть оружие или его нет, никакой роли не играет.

— Нет играет, — заспорил Серёжка, вспоминая слова Игоря. — Потому что оружие придает силы. Помогает не ломаться.

— Вот это как раз и есть отговорка труса, — безапелляционно заявил Никита. — У них всегда все несчастья от того, что им чего-то недодали. То оружия, то свободы, то ещё чего-нибудь… А на самом деле всё это от трусости. Трус, он с оружием смелый потому, что думает, будто его оружия будут бояться, а значит, вместе с оружием будут бояться и его. А когда видит, что его не боятся, сам со страху оружие бросит и в щель залезет. А смелому подпорка не нужна!

Серёжка недовольно засопел. Потому что опровергнуть Никиту не мог, но всё равно был с ним не согласен. Хотя бы потому, что видел Игоря в бою и знал, что он точно не трус.

…Сипы атаковали школьный автобус верстах в трёх от Яснодольска, где дорога некоторое время проходила по дну неглубокой балки. На её склонах степняки и устроили засаду. Их было примерно полтора десятка, все вооруженные каким-нибудь огнестрельным оружием в дополнение к привычным саблям. Был у них даже ручной пулемёт. Его очередями-то они и остановили автобус: первая пробила колесо и задела мотор. Вторая убила на месте едва успевшего нажать педаль тормоза водителя.

— На пол! — крикнул первым сориентировавшийся Игорь, выдирая из кобуры свой ручной плазмомёт. Ребята посыпались на пол салона, а им на голову посыпались осколки стекла из разбитых окон: по неподвижному автобусу сипы открыли огонь из винтовок и пистолетов-пулемётов.

Игорь в одиночку отстреливался, первым же выстрелом уложив на месте пулемётчика (ручной автоматический плазмомёт «Тула-Баранников», сокращённо ТБ-98 на короткой дистанции и в умелых руках — пострашнее любого пулевого оружия), потом ещё троих, а потом через разбитое окно выскочил наружу — отвлекать врагов на себя. Трус ни за что бы так не поступил, тут и говорить нечего.

Да и сам Серёжка не уверен, что рискнул бы приподняться, не будь у него с собой ножа. А так, сжимая в повлажневшей ладони рубчатую пластиковую рукоятку, он распрямился и увидел прямо перед собой за разбитым окном бородатую рожу сипа с налитыми кровью глазами. Тот, похоже, собирался забраться внутрь, но только в последний момент заметил торчащие из рамы острые осколки: ни рукой не ухватиться, ни голову сунуть, без риска порезаться. А тут ещё вдруг мальчишка какой-то нарисовался.

Какое-то мгновение, показавшееся Серёжке целой вечностью, они пялились друг на друга, а потом мальчишка, словно стряхнув с себя наваждение, ожил, обрел способность двигаться и метнул нож. Клинок попал точно, куда и хотелось: непросто в горло, а точно в сонную артерию. Алая кровь брызнула вперёд тугой струей, совсем рядом с Серёжкиным лицом, даже задев горячими каплями ухо. Сип захрипел, конвульсивно дернулся и протянул вперед правую руку с зажатым в ней пистолетом-пулемётом. Серёжка ухватился за его обеими руками, с силой дёрнул, а потом развернул дулом к врагам и длинной очередью скосил двух сипов, бегущих к автобусу. А потом ещё и третьего, того самого, что подсаживал наверх убитого ножом, а теперь в панике метавшегося возле автобуса.

Всех остальных перебил Игорь из своего плазмомёта.

— Выходите, быстрее! — скомандовал он, кода убедился, что враги мертвы и детям ничто не угрожает. Ребята быстро выскочили из автобуса. Не все. Ленка не двинулась с места, так и осталась сидеть в кресле, потому что была мертва: девочка не успела пригнуться, когда начался обстрел, и в её голову попала пуля.

— Надо связаться со службой безопасности, сообщить, — Игорь спрятал плазмомёт в кобуру, поднес к лицу руку. — Чёрт, комбрас из строя вышел.

Серёжка тут же попытался использовать свой коммуникационный браслет, но безрезультатно. Нет, аппарат не сломались, все автономные функции работали нормально, но дальняя связь оказалась недоступной, словно одновременно вышли из строя и станции ретрансляции и резервный спутник связи.

Та же беда приключилась у всех остальных.

— Ладно, дойдем до Яснодольска пешком, тут рядом совсем, — решил Игорь, внимательно оглядев ребят. Большинство ещё не пришло в себя от шока внезапного нападения, но никто не плакал, а уж тем более не потерял голову. Лишь у самых младших — семилетних близняшек Толи и Поли глаза были, как говорится, "на мокром месте". И всё. Жизнь колонистов на Сипе была полна опасностей, дети с самого раннего возраста привыкали к виду крови и смерти. Если бы кто-то и захотел, то не смог бы их от этого оградить, разве что в больших городах, которых на планете было аж целых три штуки, но никак не на хуторах и в маленьких городишках. Но родители и не ограждали, потому что другого способа выжить в полном опасностей мире, кроме как знать эти опасности в лицо не существовало.

— Все за мной, не отставать! — скомандовал Игорь и направился вверх по склону балки. Но, поднявшись до его гребня, понял, что планы придется менять.

Яснодольск действительно был совсем недалеко, каких-то три с небольшим километра, но в нем шел или может даже уже закончился бой. До ребят доносился треск винтовочных выстрелов, перемешанный со скороговорками автоматов и пулемётов. К небу поднимался чёрный дым от многочисленных пожаров. А главное, городок находился в плотном кольце осаждающих. Насколько хватало глаз, вокруг города растянулась бурлящая толпа сипов.

Проскочить через вражеские порядки среди бела дня нечего было и думать, да и было ли куда проскакивать.

— Назад, к автобусу! — скомандовал Игорь. — Разобрать оружие и патроны.

Когда приказ был выполнен, он приказал ребятам построиться и объявил:

— Что происходит, вы видите сами. Я пока что знаю не больше вашего. В Яснодольск нам идти нельзя, наши наверняка держат оборону в центре города, но нам мимо этих тварей туда никак не пробраться. В степи оставаться тоже нельзя: могут найти раньше, чем войска их рассеют. Поэтому будем отходить к лесу, в него они не сунуться.

Сипы лес не просто не любили, они его по-настоящему боялись. До того, как на планете появились колонисты Русской Империи, аборигены кочевали по Великой Степи, пасли огромные стада, городов не строили, и даже торговля у них была самая примитивная. Глядя на переселенцев сипы постепенно прониклись прелестями цивилизации, торговля расширилась, а некоторые племена стали оседать на одном месте, приобщаясь к земледелию. Но к лесам продолжали относится подозрительно: так и не научились бороться с лесными хищниками, которых там водилось огромное множество. Плюс, лес, он и есть лес, по нему на трапах (так сипы называли местных аналогов лошадей) не поездишь. Да и ориентироваться они в зарослях, похоже, толком не умели.

Так что там преследования можно было не опасаться. Другой вопрос, что ребятам хотелось совсем не спрятаться от врага, а сражаться с ним и уничтожать. Но Серёжка понимал, что в открытом бою они из себя силы не представляют. Тем более понимал это и Игорь, ведь он был не просто старшим, а специально обученным и подготовленными лидером. Раз он сказал отходить к лесу, значит, нужно именно так и поступать.

— Сейчас двигаемся к станице Тенистой, до нее по карте пять с половиной километров, — добавил Игорь. — Если казаки её удерживают, значит, присоединимся к ним. Может быть, у них есть связь. Вопросы есть?

Молчание было самым красноречивым ответом.

— И вот ещё что, надо взять с собой водителя и Ленку. Нельзя их тут оставлять… этим… Василия Степановича понесу я, а Ленку — вы. Клёнов организуй.

— Есть! — откликнулся Серёжка, хотя не очень понимал, как можно всё это организовывать. Но оказалось, что это неожиданно просто: они с Колькой вынесли из автобуса, положили на сцепленные из нескольких курток мягкие носилки и понесли. Удивило только то, какая она вдруг оказалась тяжелая. Когда на школьном дворе они играли в «слоников», Ленка часто садилась Серёжке на плечи, и её веса он почти не чувствовал. А тут вдруг руки сразу налились свинцовой тяжестью. Хорошо ещё, что мальчишек было четверо и они время от времени менялись.

А Игорь без всяких смен тащил на спине тело водителя, нес в руке пулемёт и вел отряд, задавая темп. Вот что значит — настоящий лидер.

Станицу Тенистую Серёжка отлично знал, не раз там бывал в гостях у одноклассника и друга Васьки Коробкова. Называлась она так потому, что располагалась на опушке довольно большой рощи, и была совсем маленькой: на полдюжины дворов. По такой мелочи и станичного атамана в ней не выбирали, тамошние казаки считались приписаны к соседней (километрах в двадцати) станицы Луговой. Дошли ребята до неё довольно быстро, где-то за час с небольшим. Но уже на подходе стало понятно, что сюда сипы тоже добрались: издалека было заметно, что степь вокруг станицы усыпана телами погибших. Отсутствие пожаров пробудило в ребятах надежду, что казаки отбили нападение, но чем ближе они подходили, тем меньше она становилась: не было видно никакого движения. Останься в станице её защитники, они, без сомнения, давно бы уже бы заметили путников и разобрались, кто к ним идёт. Но раз никто не пытался их встретить, это могло означать только одно: встречать было некому.

Не доходя километра до станицы, Игорь остановил отряд и долго рассматривал её и рощу рядом с ней в бинокль, пытаясь уловить хоть какое-то движение. Но тщетно. Казалось, там не осталось ничего живого.

— Идем все вместе! — решил он, наконец. — Если начнется стрельба, то сразу падайте на землю, а потом действовать по обстановке.

Стрельба так и не началась. В полной тишине ребята вошли в мертвую станицу. Игорь отдавал короткие команды: кому наблюдать за степью, кому разбиться на команды и приступить к поиску.

Станицу сипы всё-таки взяли. Это стало понятно, когда ребята нашли нескольких покончивших с собой казаков. Заставить их поступить таким образом не могло ничего, кроме угрозы неизбежного плена. Кроме того, в одном из курней была комната, в которой взрывом гранаты по углам раскидало нескольких сипов. Ясно было, что это кто-то из казаков заставил врагов дорого заплатить за свою смерть. Но видимо, тем из врагов, кто после этого остался в живых, было уже не до мародёрства и погромов.

Серёжка сначала подумал, что взрыв в курне уничтожил последних «победителей», но, к большому сожалению, несколько сипов штурм станицы всё же пережили. Иначе было невозможно объяснить отсутствие плазменного оружия — ребята не нашли ни единого ствола.

Зато огнестрела и боеприпасов осталось огромное количество, и Игорь приказал перевооружиться. Кроме того, отряд основательно загрузился боеприпасами и консервами. А так же разными полезными вещами, которые очень нужны в походной жизни и которые в станице, разумеется, имелись в большом количестве.

Поскольку наблюдатели ничего подозрительного в степи не замечали, Игорь решил сделать ещё одно важное дело: всех убитых казаков с улицы снесли в курени, там же положили и шофёра с Ленкой. А потом они подожгли дома. Копать могилы пришлось бы до вечера, если не дольше, а оставлять тела погибших сипам не позволяла совесть. Было страшно себе представить, что могут натворить эти дикари.

Оставив за спиной горящую станицу, ребята углубились в рощу. Там на мгновенье у них ожили комбрасы, только для того, чтобы получить сообщение и снова отключиться. Сообщение было дано от имени военного советника губернатора генерала Анохина и содержало приказ всем колонистам уходить в лесные массивы и направляться в районы основных тамошних поселений: Беловодска, Рамши, Новой Мологи и Нуэр-Позена.

Для того, чтобы добраться до границы леса, им предстояло преодолеть ещё добрых двадцать километров по степи. Каждую минуту могли появиться сипы. Укрыться от них было негде и убежать невозможно. Да и не стали бы они убегать. Если уж судьба складывается так, что нет другого выхода, кроме как умереть, то умереть надо достойно. Но в этот раз судьба к ним благоволила: сипы встретились лишь когда отряд был рядом с лесом, да и было их немного, всего полтора десятка.

При виде детей они, видимо рассчитывая на лёгкую добычу, погнали вскачь своих трапов, чтобы отрезать их от леса. Они кричали и стреляли в воздух, видимо, рассчитывая напугать ребят. Глупцы, как же мало они знали о настоящих людях.

Возни с таким врагом было немного: просто Игорь снял с плеча пулемёт Берёзкина и дал пару длинных очередей. Этого было достаточно, чтобы трапы и сипы смешались в визжащую ревущую бесформенную кучу, которая через минуту распалась уже мёртвых и ещё умирающих. Игорь добавил ещё одну очередь, а потом повел отряд стороной: было бы ужасно обидно, если предсмертный одиночный выстрел недобитого сипа убил или хотя бы ранил кого-то из ребят. Пусть медленно подыхает под жарким светом Сины.

Вот так они добрались до леса, а теперь третий день шли по нему к Беловодску: поразмышляв над картой, Игорь решил, что хотя Новая Молога находилась к ним несколько ближе, но путь к Беловодску проще. До города оставалась примерно дней шесть пути, если не случится каких-то непредвиденных задержек. А задержки случиться могли: в первый же день перехода по лесу они наткнулись на остатки маленького отряда, вырезанного сипами. То, как дикари изуродовали тела своих жертв, лишний раз убеждало, что, спалив Тенистую, ребята сотворили благое дело. То, что трупы обнаружились в глубине леса, означало, что ненависть к людям оказалась в сипах сильнее страха перед ним. Поэтому теперь на каждом привале Игорь посылал кого-нибудь в разведку, не бродят ли поблизости шайки дикарей. В этот раз подошла очередь Серёжки. Вот и разведал: вместо сипов набрёл на…

— На научную экспедицию, — воспользовавшись заминкой пояснил идущий чуть сзади Валерка. — Очень важную и секретную. Нам вообще нельзя было ничего рассказывать, но раз тут такие дела творятся… Ведь на Земле-то об этом ещё не знают… Во всяком случае, в нашем институте не знают точно. Военные наверняка уже в курсе, но они нам ничего не сказали. Наверное, просто забыли, что планируется эксперимент, ведь для них это не самое важное.

— Я никому не расскажу, — пообещал Серёжка. — Но Игорю сказать нужно, ведь он же главный.

— Конечно, Игорю мы всё расскажем, — пообещал Валерка. — А пока ты рассказывай нам дальше, чтобы мы лучше ориентировались в происходящем.

И Серёжка рассказывал. Теперь даже с каким-то особым чувством причастности к серьёзному государственному делу, большому научному эксперименту. Наверняка очень важному для России. А что? Раз уж сложились такие обстоятельства, что оказалась нужна его помощь, то оказать её — его прямой долг. Не зря девиз пионера "Всегда готов!", что означает готовность в любой момент сделать для России то, что она потребует.

Но даже если бы он не обязан был помогать экспедиции, то всё равно бы помог. Потому что почувствовал к новым знакомцам доверие и симпатию. А уж на Никиту он и вовсе смотрел, как на самого близкого друга.

Серёжка был парнишка общительный и дружелюбный, но вот такого друга, чтобы на всю жизнь и ради которого не жалко отдать всё, что у тебя есть, у него раньше не было. А тут вдруг словно искра проскочила. Вроде бы они и познакомились только что, и толком даже ничего сказать друг другу ничего не успели, но Серёжка был уже готов за Никиту куда угодно. Хоть под пули. И знал, что Никита испытывает к нему те же самые чувства. Вот просто знал и всё тут, не мог объяснить почему, но был уверен.

Потому Серёжка так увлекся разговором, что только на краю оврага, в котором отряд расположился на привал, вспомнил, что не подал условный сигнал. И тот из ребят, кто находился в дозоре и сейчас держал подходящих на прицеле, мог в любую секунду открыть огонь. А когда вспомнил, то даже не испугался. Потому что так, как он шел, врагов не приводят. Так приходят только вместе с друзьями.

Вот так и спустился Серёжка вниз по склону оврага.

— Игорь, смотри, кого я привел!… Это научная экспедиция!.. С самой Земли!…