"Грешный маркиз" - читать интересную книгу автора (Маккензи Салли)

Глава 8

Эмма увидела миссис Грэм в ту же минуту, как вошла в дом, вернувшись с прогулки к озеру. Женщина стояла вместе с ее отцом в холле поместья Найтсдейл и смеялась.

Эмма почувствовала, как у нее сжалось сердце. Леди Каролина не единственная гарпия, что летает по имению, высматривая добычу.

– Благодарю за чудесную прогулку, милорд, – послышался, гол ос леди Каролины за спиной. Эмма обернулась. Нахалка хлопала ресницами, приложив руку к своей внушительной груди. Другой рукой она все еще цеплялась за Чарлза. – Однако я немного утомилась.

Полагаю, мне стоит пойти вздремнуть.

Может, она ждет, что Чарлз отправится вместе с ней?

– Идем, Каро. – Мисс Оулдстон была раздосадована не меньше Эммы.

– Еще увидимся, милорд. – Леди Каролина прошуршала юбками мимо Эммы и прошла наверх за мисс Оулдстон.

Эмма стиснула зубы. Жаль, нет у нее с собой колючих репьев, которые на прогулке украшали брюки мистера Щекача. Она бы воткнула парочку в окорока леди Каролины.

Эмма испустила глубокий вздох. Что за ребячество! Разве можно предаваться столь недостойным мыслям?

Эмма взглянула на миссис Грэм и снова разозлилась. Эта женщина имеет наглость ей улыбаться! Точно глупая леди Каролина. Хотя что Эмме делить с миссис Харриет Грэм? Совершенно нечего. Кроме папы. Он улыбнулся миссис Грэм, и у Эммы снова сжалось сердце. Не надо нервничать, это простая вежливость. Он не приведет в семью эту женщину. Он этого не сделает.

– Преподобный Петерсон, а я как раз хотел с вами поговорить! – воскликнул Чарлз. – Миссис Грэм, добро пожаловать в Найтсдейл! Не возражаете, если я украду вашего спутника на несколько минут? Мне необходимо обсудить с ним одно важное дело.

– Разумеется, не возражаю, милорд. – Миссис Грэм улыбнулась Чарлзу. Только что ресницами не захлопала.

– Прекрасно. Ламберт! – Чарлз позвал лакея, который околачивался поблизости. – Проводите миссис Грэм в Голубую гостиную. – Он снова ей улыбнулся. – Это не займет много времени, мадам.

– Как вам будет угодно, милорд. Я вас не тороплю. – Миссис Грэм взглянула на Эмму, и та еще крепче стиснула зубы. – Составите мне компанию, Эмма?

– Нет.

Эмма видела, что Чарлз замер. Отец нахмурился. Наверное, она слишком резка.

– Нет, благодарю. Я немного устала. – Она что, берет пример с леди Каролины? Как низко пала! – Простите, просто…

– Хорошо, Эмма, – поспешила успокоить ее миссис Грэм. – Я посижу одна.

– Мадам, в гостиной леди Беатрис и пожилые дамы, – заметил Ламберт.

Чарлз нахмурился:

– Дамы, Ламберт? Не хочешь ли сказать, дамы из Общества содействия процветанию и образованию женщин?

– Да, милорд. – Ламберт деликатно кашлянул. – Я взял на себя смелость спрятать бренди, милорд.

– Отлично.

Отец смотрел на Эмму укоризненно. И ей стало стыдно. Это ведь ее папа!

– Хорошо, я смогу найти несколько минут и составить компанию миссис Грэм. С вашего позволения, папа.

Отец благодарно улыбнулся. Эмма пошла за миссис Грэм в Голубую гостиную.

– Могу предложить вам бренди, викарий. – Чарлз провел преподобного Петерсона в кабинет.

– Полагаете, мне не помешает, милорд?

Чарлз усмехнулся:

– Не знаю.

– Тогда, пожалуй, я выпью стаканчик.

Чарлз подал ему стакан и жестом попросил садиться. Сам же отвернулся к камину. Ему вдруг стало не по себе. Не усидеть ему сейчас на месте. Он и не предполагал, что так разнервничается.

Викарий сделал глоток. Чарлз чувствовал на себе его пристальный взгляд.

– Лорд Найтсдейл, я не собираюсь спрашивать у вас склонения, не нужно также спрягать глаголы или переводить речи Цезаря.

Чарлз рассмеялся:

– Вот и хорошо. Вряд ли удалось бы вас порадовать.

– Чепуха. Вы были отличным учеником. Когда старались. Полагаю, вы и в университете неплохо справлялись?

Чарлз пожал плечами. Он собирался говорить вовсе не о латыни.

– Сэр, причина, по которой я хотел вас видеть… то есть поговорить… Я хотел бы просить вашего разрешения…

– Ну же? Смелее, мальчик мой. Вы ведь не хотите сказать ничего дурного, не так ли?

– Сэр, я хотел бы жениться на вашей дочери.

Преподобный Петерсон выпрямился. Его лицо застыло.

– На Эмме?

– Разумеется, на Эмме. Мэг еще слишком молода.

– Не так уж и молода, но, согласен, Эмма подходит больше. Насколько могу судить, Мэг вообще не интересует замужество. Эмму – да, хотя она не хочет в этом признаться.

– Значит, вы позволите мне посвататься?

– Конечно. Хотя решать все равно Эмме.

– Разумеется. Но я пока не готов ее спрашивать.

– Боитесь, откажет?

Чарлз улыбнулся:

– По правде говоря, он уже отказала, но со временем, надеюсь, я смогу ее уговорить.

Преподобный Петерсон кивнул:

– Вы же знаете, она обожала вас много лет назад.

– Да-да. Я знаю. Но сейчас она ведет себя вовсе не как влюбленная женщина.

Преподобный Петерсон вздохнул:

– Эмма не очень счастлива, лорд Найтсдейл, и, боюсь, тут есть моя вина.

– О чем вы, сэр?

Теперь в замешательстве был викарий. Ему пришлось сделать глоток бренди – большой.

– Вы знаете, что моя жена умерла, когда Мэг не было и года. Роды были тяжелые, и Кэтрин так и не оправилась. Я был в отчаянии, как и Эмма, разумеется. Ей тогда едва исполнилось девять, но она взяла на себя обязанности матери и хозяйки дома. Ей пришлось заботиться о Мэг, вести хозяйство. Мне не следовало этого допускать. Но с другой стороны, время было такое – ей нужно было чем-то себя занять. Понимаете? И я…

Викарий закрыл глаза и сжал губы, словно от приступа резкой боли.

– Сэр, ненужно… Преподобный Петерсон поднял руку:

– Нет, милорд, нужно. – Он вздохнул и поставил стакан на стол. – Я не хотел приводить в дом новую жену. Эмма оказалась прекрасной хозяйкой, а я. с головой ушел в научные изыскания, у меня были мои греческие и римские писатели. Мне казалось, что я счастлив. А еще – что Эмма и Мэг счастливы тоже.

– Уверен, так и было..

– Может быть. Но жизнь идет своим чередом. Все меняется. Не слишком оригинальное замечание, но это так. В деревне появилась Харриет – ей достался небольшой дом в наследство, и она переехала сюда после смерти мужа. Когда я увидел ее впервые после службы… Во мне ожили чувства, которые, казалось, ушли безвозвратно. Она вызвалась помогать в церкви. Не для того, чтобы выделиться. Ей нравилось работать с цветами, украшать алтарь и все остальное. Работа приносила ей покой, умиротворение. Мы подружились. А потом дружба перешла в иное чувство.

– Понимаю, сэр. Не нужно вдаваться в подробности, о которых вы бы предпочли умолчать.

Викарий рассмеялся и слегка покраснел.

– Не бойтесь, я не собираюсь этого делать. – Он покачал головой. – Мы не нарушали законов церкви. Но с каждым днем нам становится труднее сдерживать чувства. Уверен, вы меня понимаете.

Чарлз улыбнулся:

– Полагаю, да.

Викарий улыбнулся в ответ.

– Значит, вам не кажется, что… что я слишком стар, чтобы… Ладно, это к слову. Дело в том, что я хотел бы жениться на Харриет. И она хотела бы выйти за меня. Но Эмма ее невзлюбила! Я чувствую себя предателем по отношению к дочке.

– Действительно. Могу подтвердить, что она не питает теплых чувств к миссис Грэм.

Викарий фыркнул:

– Мягко сказано. – Он пригладил седеющие волосы. – Мы с Харриет говорили об этом. Мы не совсем понимаем почему… Харриет уверена – она не сделала ничего, чтобы обидеть Эмму. Скажу больше – они были в дружеских отношениях, пока наш взаимный интерес друг к другу не стал очевиден.

– А что о вашем браке думает Мэг? Она знает, что вы хотели бы пожениться?

– Да. Мэг относится иначе. Но это понятно, ей ведь не пришлось взваливать на себя обязанности хозяйки дома. Думаю, Мэг по большому счету все равно, лишь бы наш брак не помешал ей и дальше собирать травки да корешки. В этом отношении она пошла в меня, с той разницей, что моя страсть – античная литература, а ее – ботаника. – Преподобный Петерсон смущенно заерзал в своем кресле, – Я думал… то есть и сейчас так думаю… – Отец Эммы посмотрел Чарлзу прямо в глаза: – Не поймите меня превратно, молодой человек. Речь не о том, чтобы вы позволили что-то лишнее в отношении моей дочери. Но я прихожу к мысли, что Эмме не помешало бы побольше узнать о том, что такое любовь мужчины и женщины. Тогда она, возможно, поймет меня. Если ей доведется узнать… влечение… к мужчине, может быть, тогда она согласится, что брак – нечто большее, чем… поймет, что такое любовь в браке. Что любовь, которую мы с Харриет питаем друг к другу, никоим образом, не умаляет любви к ней и ее сестре. Я не предаю память о ее матери и по-прежнему благодарен за тот нелегкий труд, на который обрек ее после смерти жены, – место Эммы в моем сердце не займет никто – для этого, нет нужды продолжать следить за хозяйством.

Чарлз сел напротив викария.

– У Эммы никогда не было возлюбленного?

– Нет. Я не лгал, когда говорил вам, что она вас обожала. – Викарий вздохнул. – Нужно было, настоять, чтобы она провела сезон в Лондоне. Одна из моих сестер была рада взять ее под свое крыло. Но Эмма не хотела оставлять Мэг, а мне не хотелось менять что-то в привычном укладе жизни. – Он горько добавил: – Вот расплата за мой эгоизм.

– Нет, сэр, не корите себя, прошу вас. В какой-то мере вы даже оказали мне услугу. Считаю, мы с Эммой отлично поладим. – Чарлз улыбнулся. – Осталось лишь убедить ее в этом.

Зачем она туда идет, недоумевала Эмма. Но мистер Ламберт уже распахнул двери Голубой гостиной. Делать нечего – придется войти вслед за миссис Грэм. Сразу надо было подумать, как только мистер Ламберт объявил, что в гостиной дамы – члены Общества. Неужели чувство вины затмило ей разум?

– Харриет! – Миссис Бегли приветственно подняла чайную чашку, завидев миссис Грэм с Эммой. – И мисс Петерсон! Чудесно. Леди Беатрис, вы знакомы с миссис Грэм?

Эмма оглядела комнату. Кажется, мистер Ламберт сказал, что спрятал бренди под замок? Что-то у дам подозрительно ярко блестят глаза. Близняшки Фартингтон сидят бок о бок на кушетке и хихикают. Мисс Рассел блаженно улыбается, глядя на розы в вазе.

– Рада познакомиться, миссис Грэм. – На леди Беатрис был желто-зеленый наряд со сливовыми вставками. В общем и целом она производила впечатление подгнившей сливы. – Не хотите ли чаю, дамы?

– Да, благодарю вас, – отозвалась миссис Грэм. – Это было бы чудесно.

Леди Беатрис разлила чай и сунула руку в корзинку. На свет явилась бутылка бренди.

– Не добавить ли капельку французских сливок?

Миссис Грэм рассмеялась:

– Не стоит! А то засну с недопитым чаем в руке.

Эмма, нахмурившись, убрала свою чашку.

– Мистер Ламберт сказал, что спрятал бренди. – Она прикусила губу. Не ее дело наводить здесь порядок.

Леди Беатрис пожала плечами и убрала бутылку назад в корзину.

– Может быть, мистер Ламберт и отличный дворецкий, но куда ему до меня, если я задумала пошалить!

– Полно вам, мисс Петерсон! Не расстраивайтесь вы так, – заметила миссис Бегли. – Мы ведь не каждый день. Вчера, например, не выпили ни капли. Правда, леди?

– Ни капли! – Мисс Эстер Фартингтон грустно покачала головой.

– И сегодня только одну каплю, не больше, – вздохнула мисс Рейчел Фартингтон.

Мисс Рассел улыбалась розам.

– Позволю себе заметить, мисс Петерсон, вы слишком часто тревожитесь по пустякам. – Миссис Бегли указала чашкой на-Эмму, и близнецы согласно закивали. – Вам всего двадцать шесть, а не шестьдесят шесть. Но ведете вы себя как старуха.

Близнецы внезапно перестали кивать. На их лицах появилась совершенно одинаковая гримаса.

– Лавиния, шестьдесят шесть – это не старушечий возраст. – Мисс Эстер со стуком поставила чашку на стол. – Нам семьдесят, но мы далеко не старухи.

– И я так считаю! – Мисс Рейчел погрозила пальцем. – Восемьдесят шесть – куда ни шло, но не шестьдесят шесть!

Миссис Бегли от волнения чуть не перевернула свою чашку.

– Я хотела сказать, мисс Петерсон, что вы не замужем, хотя вы привлекательная, умная, достойная, поэтому ведете себя… – С каждым словом близнецы надувались все больше, напоминая сердитых воробьев со взъерошенными перьями. Миссис Бегли тревожно взглянула на них. – Я имею в виду – вы еще достаточно молоды – слишком молоды, чтобы следить за приличиями.

Миссис Грэм хмыкнула:

– Я считала, что как раз молодым девушкам и нужно заботиться о соблюдении приличий, Лавиния.

– Я не такая уж и молодая, – возразила Эмма. Что за глупости! – Вот моя сестра Мэг – та действительно совсем молоденькая.

– Ваша сестра Мэг – сущее дитя. Дети ее возраста нуждаются в том, чтобы ими руководили. А вы… – Миссис Бегли замолчала, чашка звякнула о зубы.

– Вы распустившийся бутон, – произнесла мисс Рассел.

Все изумленно воззрились на нее, словно заговорил один из стульев. Мисс Рассел сохраняла невозмутимость.

– Что ты имеешь в виду, Бланш? – спросила миссис Бегли.

– Мисс Петерсон, ваши лепестки уже распустились, совсем немного. Не так плотно сжаты и макушка раскрылась.

Леди Беатрис фыркнула:

– Что-то не похоже.

– А я поняла, что хочет сказать Бланш, – возразила мисс Рассел. – И она права.

Мисс Эстер закивала:

– Мэг – нераскрывшийся бутон, тугой…

– А Эмма уже побыла на солнце. Качалась на ветерке.

– И к ней прилетали пчелы!

Миссис Грэм возмутилась:

– Мисс Эстер! Не понимаю, к чему вы клоните, но ваша метафора звучит не совсем прилично.

Миссис Бегли возразила:

– Они только хотят сказать, что Эмма достаточно опытна, чтобы казаться интересной, – и добавила: – Я с этим согласна!

Эмма сидела как на иголках.

– И в чем же моя опытность?

– Разумеется, речь не о делах интимного свойства. По крайней мере я говорила не об этом…

– Лавиния!

– Согласитесь, Харриет, что она старше и опытнее сестры, – продолжила миссис Бегли.

Уши. Эммы горели огнем – слово «интимный» все еще звенело, в ее голове. Она фыркнула, чтобы дамам показалось, что она следит за ходом разговора:

– Да, я прожила больше на девять лет.

– И каждый год из этих девяти значит многое, мисс. Знаете ли, брак совершается не на простынях. С мужчиной нужно не только спать, но и есть, разговаривать, читать газеты. Гораздо приятнее иметь жену, в голове которой водятся интересные мысли. Или которого, если мы говорим о кандидатах в мужья.

Простыни? Эмма чувствовала, что покраснела до самой шеи. Вспомнился лорд Найтсдейл, едва прикрытый простыней, в ту ночь, когда в детской объявилось привидение.

– Вы… пикантны, мисс Петерсон, – продолжала миссис Бегли, – и намного привлекательнее для мужчины с развитым вкусом.

– Миссис Бегли, – снова вмешалась миссис Грэм, – вы говорите об Эмме, словно она бифштекс.

– Надо и мне добавить пикантности, а то я уже что-то ничего не понимаю. – Леди Беатрис подлила бренди в чай. – Лавиния права, мисс Петерсон. Вас слишком заботят приличия. А вам нужно расслабиться! Вы не юная дебютантка, знаю-знаю. Вас ни разу не выводили в свет, но дело не в этом. Общество, по крайней мере здесь, в деревне, дает вам некоторую свободу. А вы не хотите ею воспользоваться. – Она взмахнула краденой бутылкой. – Небольшое приключение – вот что вам нужно, мисс Петерсон! Ужасно скучна та женщина, которая ни на минуту не забывает о приличиях.

– А мужчины терпеть не могут зануд, – добавила миссис Бегли.

– Особенно мой племянник, – уточнила леди Беатрис.

Эмма поперхнулась чаем.

– Я что-то пропустила? – спросила миссис Грэм.

– Нет. Ничего вы не пропустили. Совсем ничего. Леди Беатрис налила в чай слишком много бренди. Она все перепутала. Плохо понимает, что говорит.

Эмма была в ужасе. Теперь Общество в полном составе знает о матримониальных планах тетки Чарлза. Дамы, у которых язык что помело.

– Ничего я не путаю, мисс. Чарлзу нужен наследник. Его племянницам – мама. Кого еще ему выбрать? Только взгляните на соперниц. Леди Каролина…

Мисс Эстер хрюкнула.

– Мисс Оулдстон?

Мисс Рейчел заржала.

Леди Беатрис кивнула:

– И она тоже похожа на жабу. Вся семейка такая. Мисс Фрамптон?

– Вся в прыщах! – Миссис Бегли сморщила нос.

– Мисс Пелем?

– У нее омерзительная мамаша.

Все снова уставились на мисс Рассел.

– Разве нет? У мисс Пелем совершенно жуткая мать. Не хотела бы я заполучить ее в мачехи.

– Именно. – Леди Беатрис величественно кивнула, и перья на ее голове заколыхались. – Остаетесь только вы.

– Есть еще Мэг, Лиззи, да и мисс Хейверфорд. А также бесчисленные дамы, которых сюда не пригласили.

Леди Беатрис удивленно вытаращила глаза:

– Мэг интересуют лишь травки, Лиззи – исключительно лорд Уэстбрук. Мисс Хейверфорд – один из бутончиков мисс Рассел. Слишком юна. Не могу представить, как Чарлз будет делать ей предложение.

– Не так уж и юна, – возразила Эмма. – Мисс Хейверфорд семнадцать, как Мэг и Лиззи. Подходящий для замужества возраст.

Леди Беатрис презрительно фыркнула:

– Только не для Чарлза. Ему будет с ней так скучно, что он заснет, не успев…

– Леди Беатрис, прошу вас. – Миссис Грэм укоризненно взглянула на тетку Чарлза. – Эмма воспитана в скромности, и она не замужем.

Леди Беатрис скорчила недовольную гримасу:

– И не выйдет замуж, если не возьмется за дело как следует. Чарлз – словно спелый фрукт на ветке: ждет, когда его сорвут. И он может достаться ей – было бы желание. Холостяки – что твои сливы: протяни руку и возьми.

Миссис Бегли схватила бутылку.

– Черт побери, леди Беа! Не надо нам поэтических образов.

– А разве я не права? Когда хочешь заполучить мужа, первым делом нужно найти того, кто уже вполне созрел. Чарлз созрел. Титул гнет его к земле. И года не пройдет, как его сорвет кто-нибудь, так почему бы не мисс Петерсон? – Леди Беатрис склонилась к Эмме: – Давай, девочка. Хватай мужчину, пока тебя не опередили.

Эмма изумленно смотрела на леди Беатрис. Что отвечать на подобное заявление? Что не этого она ждет от брака?

Не этого? А чего же? Любви, разумеется. Но куда же деть то волнительное ощущение, которое заполняло ее всю, стоило лишь вспомнить, как она прижималась к Чарлзу?

– Что ж, бутоны, спелые сливы – полагаю, достаточно уже гулять в этом саду, – улыбнулась миссис Грэм. – Наши рассуждения беспочвенны, пока лорд Найтсдейл не сделал Эмме предложения. А если сделает, то она обдумает его наедине, сама с собой, не так ли, дорогая?

Эмма пробурчала что-то в ответ, что можно было счесть согласием. Миссис Грэм увела разговор в сторону. Слова жужжали вокруг Эммы – сплетни о соседях, лондонских гостях. Эмма была благодарна миссис Грэм – впервые теплое чувство зашевелилось в ней с тех пор, как она поняла, что миссис Грэм для отца не просто одна из прихожанок.

Эмма попыталась собраться с мыслями. Но разве могла она забыть волнующие подробности встречи с лордом Найтсдейлом там, в гроте? Его запах, вкус, шелковистую грубость языка, касающегося ее нёба.

Ей стало жарко. Она потекла, как масло.

Уставившись в собственную чашку, Эмма подумала: неужели отвратительный мистер Стокли был прав, и она действительно испытывает… порывы вожделения? А эта дверь, соединяющая их спальни? Ключа-то нет. Дверь всегда открыта…

Она досадливо взмахнула рукой, пытаясь остудить разгоряченное воображение.

– Дорогая, все в порядке? – мягко спросила миссис Грэм.

Эмма кивнула. Хоть бы никто из дам не заметил, что щеки у нее пылают. Что бы они сказали, узнав, что в некотором роде предложение она уже получила? Несомненно, леди Беатрис сочла бы его полноценным предложением руки и сердца. Но Эмма думала иначе. Все решает любовь, а не соображения удобства. Страсть, а не практичность. Или она слишком многого требует?

Возможно. Чарлз как-никак маркиз. Брак для него – дело долга.

Согласилась бы она, доведись ей услышать от него слова любви?

Смешно. Напрасные мечты. Скорее рак на горе свистнет.

Что это? Эмма выглянула в коридор из спальни. Что, Бога ради, за вопль?

– А-а-а-а-а! Мама! У-у-у-у-у! А-а-а-а-а!

Из своей комнаты вылетела леди Каролина и бросилась прочь, визжа и чихая. Открывались двери, высовывались головы. Эмма заметила Мэг и подошла к ее двери.

– Эмма, что происходит?

Они смотрели, как леди Каролина что было сил колотит в дверь спальни матери.

– Понятия не имею.

Наконец появилась горничная леди Данли.

– Да, миледи? Ох! Ах! Боже мой! – Горничная закрыла лицо фартуком и запричитала.

– Ради Бога, Мэри! – Пронзительный голос леди Данли перекрыл всеобщий гам. – Что за концерт? Неужели нельзя побыть минутку в тишине? – Затем она появилась в дверях. Один взгляд на дочь – и она, вытаращив глаза, завизжала.

Мимо Эммы прошествовала леди Беатрис. За ней по пятам лениво следовала Королева Бесс.

– Леди Данли, успокойтесь, прошу вас.

– Успокоиться? Успокоиться! Я-то успокоюсь. Взгляните на мою дочь!

Эмма, как и все, кто находился в коридоре, посмотрела в указанном направлении. Глаза леди Каролины превратились в щелки на распухшем лице, сплошь покрытом выпуклыми ярко-красными пятнами. Она чихала, сморкалась и чесалась.

– Вижу. – Леди Беатрис прочистила горло. – Мне жаль, что леди Каролине нездоровится.

– Нездоровится? Вы называете это нездоровьем? Да это ужасное несчастье!

– Разумеется, это весьма печально. Может, девушке полегчает, если она ляжет в постель?

Леди Каролина взвизгнула и спрятала лицо на груди у матери.

– Нет? – Леди Беатрис покачнулась, – А что, собственно, с ней такое, леди Данли?

– Вот! – Леди Данли ткнула пальцем в Королеву Бесс, которая решила присесть возле хозяйки и облизать заднюю лапу. – Вот в чем причина! Это ужасное создание!

– Леди Данли, не стоит столь бесцеремонно тыкать в мою кошку. – Леди Беатрис загородила Королеву Бесс юбками. – Чем она могла навредить вашей дочери?

– Ха! Да будет вам известно, у леди Каролины болезненная чувствительность к кошкам!

– Мама, она была на моей подушке. Я знаю, что она там была! Я прекрасно себя чувствовала, пока не легла в постель!

Леди Данли выпрямилась во весь рост.

– Что кошка делала на постели моей дочери?

– Понятия не имею. Королева Бесс не любит свинину.

– Свинину? – Брови леди Данли почти сошлись на переносице. – При чем тут свинина?

– При том, что Бесс очень тонкая натура. Думаю, ей хватило одного взгляда на вашу дочь, чтобы понять – ее спальню надо обходить стороной.

Возмущенная леди Данли набрала в грудь побольше воздуха.

– Леди Беатрис! Вы сравниваете мою дочь со… со свиньей?

– Именно.

Зрители сдавленно засмеялись. Леди Каролина разразилась новыми рыданиями.

– Пусть соберут вещи моего мужа и сына и подадут нашу карету, – приказала леди Данли. – Мы уезжаем.

– Счастливого пути, – ехидно улыбнулась леди Беатрис.

– Бедненькая леди Каролина!

Мэг фыркнула:

– Неужели тебе ее жаль?

Эмма рассмеялась:

– Нет. Хотя, наверное, я должна была ей посочувствовать. Какой у нее был жалкий вид! Теперь лицо леди Каролины в точности соответствует ее безобразным манерам. Весьма неприятная молодая леди.

– Это точно. – Мэг повернулась, чтобы идти к себе.

– Мэг, послушай…

– Да?

Эмма смущенно теребила юбку.

– Я все гадаю – как же кошка попала в комнату леди Каролины? Мне кажется, она никогда не забывала хорошенько закрыть дверь.

Сестра пожала плечами:

– Значит, на этот раз забыла. – Мэг вошла в свою комнату.

Эмма осталась стоять на пороге.

– Мэг, тебе здесь весело? Я тебя почти не вижу. – Мэг повернулась к сестре:

– Может быть, войдешь?

– Да, если ты не против. У меня есть несколько минут. Было бы приятно с тобой поболтать. Интересно, чем ты тут занимаешься? Гулять на озеро не пошла…

– Я не пошла гулять, потому что тащиться с гостями со скоростью черепахи, очень скучно. Я уже была на озере и в более приятной компании.

– Компании?

– В компании самой себя. Без этих безмозглых лондонских мисс и их придурковатых спутников.

– Но мы предполагали, что ты приобретешь светский лоск.

– Не нужен мне лоск. Я не беру еду с тарелки руками, не разговариваю с набитым ртом. А учиться, как строить козни и говорить гадости, я не хочу.

– Но…

Эмма впервые оглядела комнату Мэг. И растерянно заморгала: каждый кусочек свободной поверхности был занят растениями. На письменном столе Мэг разложила гербарные листы с цветами и стеблями. Полочка под подоконником была уставлена горшочками с зеленью. На туалетном столике красовалась целая коллекция листьев.

– Ох, Мэг!

– Не начинай, Эмма.

– Но что же ты делаешь?

– А как по-твоему? Собираю образцы, разумеется. Не так уж часто мне приходится бывать в Найтсдейле, знаешь ли. Я отыскала здесь несколько интересных растений.

Эмма снова осмотрела царящий в спальне беспорядок. Она уже решила, что не станет спорить с сестрой. В конце концов, она ей не мать. При этой мысли глаза вдруг защипало от слез. Она смахнула их движением ресниц.

– Мэг, что ты думаешь о миссис Грэм?

Мэг бросила на нее пристальный взгляд:

– Почему ты спрашиваешь?

Эмма подошла к окну и стала рассматривать горшочки с растениями.

– Думаешь, папа хочет на ней жениться?

– Наверное.

– И тебя это нисколько не волнует? Тебе все равно, что она займет место мамы?

– Эмма… – Мэг сцепила руки за спиной и тяжело вздохнула. – Может, присядешь?

– Не могу.

Мэг огляделась. Даже стулья были заняты ее находками.

– Ах да. Извини. Можешь сесть на кровать.

– Я не это имела в виду. Просто я слишком волнуюсь – не усидеть мне на месте.

– Понятно. Видишь ли, Эмма. Я не помню маму. Когда она умерла, мне и года не исполнилось. Ты была мне матерью.

– И тебе безразлично, что миссис Грэм… – ей снова захотелось заплакать, – что миссис Грэм займет мое место?

– Эмма. – Мэг потерла лоб. – Я уже давно обхожусь без матери. Ты моя сестра. Всегда ею будешь. Ты всегда сможешь прямо сказать мне о моем поведении, поинтересоваться моими планами, будущим. Не думаю, что наши отношения сильно изменятся.

– Правда?

– Правда.

Эмма шмыгнула носом и села на кровать. Сестра уселась с другого края.

– Мне кажется, миссис Грэм подходит папе, – сказала она.

– Как это? Что может быть в ней хорошего?

– Она ему нравится, Эмма. Думаю, он ее любит. Он стал чаще улыбаться.

– Как будто он не улыбался раньше!

– Да, но сейчас по-другому. Он выглядит… счастливее. Его радует что-то… помимо пыльных книг и переводов.

– Но у него есть мы! – Эмма вцепилась в край стеганого покрывала.

– Наверное, он понимает, что мы не всегда будем рядом. Когда-нибудь мы выйдем замуж, и тогда он; останется один.

– Нет!

– Именно так, Эмма. Конечно, я не собираюсь пока замуж. Но это случится в один прекрасный день. Тебе тоже следует подумать насчет замужества. Я знаю, папа вовсе не хочет, чтобы ты посвятила ему жизнь. Не нужно жертвовать собой. Ты и без того сделала достаточно.

– Я не жертвую собой. Что за странная мысль.

– Да, тебе это не кажется жертвой. Но поразмысли – разве не хочется тебе иметь свой дом?

– У меня есть дом отца.

– А дети? О детях ты думала?

– Может быть. – Эмма считала Мэг ребенком, почти как Изабелл с Клер. Она любила детей. Но если она останется в доме отца и примется вести хозяйство, ей не завести детей. Это так! А женись отец на миссис Грэм, у нее не будет даже дома, которым можно заниматься… Ее существование лишится всякого смысла. Она обхватила себя руками.

– Папа не женится на миссис Грэм против нашего желания!

– Возможно. Но ты ведь не станешь распоряжаться его жизнью, не так ли? Запрещать? С нами он так не поступал. Всегда говорил – поступайте, как велит сердце.

– Что ты хочешь сказать? Что значит «как велит сердце»? Мы все еще живем в родительском доме!

– Папа разрешил мне бродить по полям, собирать растения и все такое. Он не настаивал, чтобы ты поехала в Лондон, и меня не заставлял, хотя было довольно просто отправить меня вместе с Лиззи этой весной. Он ни разу не заикнулся, что тебе пора замуж. А ведь ты засиделась в девицах. Другой отец бы…

Эмма отвернулась.

– Мне никто не делал предложения.

– Это оттого, что тебя не интересовал никто из наших соседей.

– Ну и что? – Эмма нахмурилась. – Я танцевала на всех праздниках, была вежлива и приветлива со всеми.

– Да, вежлива и приветлива. Ни намека на страсть.

– Мэг! Что ты знаешь о страсти?

– Да ничего. Но у меня есть глаза. Я наблюдаю. Я очень наблюдательна, потому что занимаюсь ботаникой. Иначе как мне найти различия между похожими растениями? В любом случае я сразу вижу, когда пахнет любовью. Когда девушка влюблена, она словно светится изнутри. Глаза сияют, кожа розовеет, а сердце бьется, как у пойманной птички. Ее душа расцветает. А ты всегда одинакова – разговариваешь ли с пожилой дамой или молодым симпатичным лордом.

– Забавно. Но ты ошибаешься, я уверена. Мне кажется, папа не настаивал, чтобы мы пустились в плавание по бурным волнам, потому что был слишком занят своими книгами.

Мэг рассмеялась:

– Справедливо. Он предпочитал, чтобы его не беспокоили. До недавних пор. Пока не появилась миссис Грэм, он был доволен, что ничего не меняется. Но, думаю, теперь он сам очень хотел бы кое-что изменить.

– Вот как? – Эмма не замечала каких-либо изменений в отце. Был, конечно, тот случай, когда она вошла в кабинет и застала его с миссис Грэм. Она предпочитала не вспоминать тот злосчастный, день.

– Эмма, если папа действительно любит миссис Грэм, ему следует на ней жениться.

– Чепуха. Какая любовь? Он ослеплен, вот и все. Конечно, миссис Грэм довольно привлекательна для женщины ее возраста. Она знает, как обольстить мужчину! И я ее не виню. Жизнь вдовы не сахар. Но пусть она найдет себе другую жертву. Мужчину, который обеспечит ее будущее.

– Эмма, ты сама веришь в то, что говоришь?

Эмма пожала плечами:

– Не знаю, во что я верю. Но твердо уверена – я не смогу жить с этой женщиной под одной крышей.

– Тебе и не придется.

– Нет? – Эмма вздохнула с облегчением и улыбнулась. – Ты считаешь, папа опомнится?

– Это не папе нужно опомниться.

Эмма нахмурилась:

– Кому же?

– Думаю, тебе недолго осталось жить в отцовском доме. Говорю же, я весьма наблюдательна. Хотя тут и слепой бы заметил. Стоит тебе заговорить с лордом Найтсдейлом – и ты меняешься. Сразу видно, лорд Найтсдейл – это не пожилая дама.

– О чем ты?

– Твои глаза сияют, щеки розовеют, а грудь так красиво поднимается…

Эмма вытаращила глаза и разинула рот. Неужели Мэг… Нет, она не наговаривает.

– Сейчас, я еще кое-что подниму, и ты у меня получишь! Тоже мне, сестра называется!

Эмма схватила подушку и бросила в Мэг. Обе с хохотом повалились на кровать.