"Собрание сочинений, том 15" - читать интересную книгу автора (Маркс Карл, Энгельс Фридрих, К Маркс и Ф...)
К. МАРКС АНГЛИЙСКАЯ ПОЛИТИКА
Лондон, 27 января 1860 г.
Среди тем, затронутых в дебатах по поводу парламентского адреса, самыми интересными были третья война с Китаем, торговый договор с Францией и осложнения в Италии[8]. Надо иметь в виду, что китайский вопрос является не только вопросом международным, но и конституционным вопросом весьма серьезного значения. Вторая война с Китаем[9], предпринятая по самовольному приказу лорда Пальмерстона, прежде всего повлекла за собой вотум недоверия его кабинету, а затем и связанный с этим роспуск палаты общин; новой палате, несмотря на то, что она была избрана в составе, благоприятном для Пальмерстона, ни разу не было предложено отменить постановление ее предшественницы. До сего времени вторая китайская война лорда Пальмерстона остается осужденной парламентским приговором. По это еще не все.
16 сентября 1859 г. в Англии было получено сообщение о поражении на Байхэ. Вместо того чтобы созвать парламент, лорд Пальмерстон обратился к Луи Бонапарту и вступил с этим самодержцем в переговоры о новой англо-французской экспедиции против Китая. По словам лорда Грея,
«британские порты и арсеналы в течение трех месяцев оглашались шумом приготовлений; принимались меры к отправке в Китай артиллерии, боевых припасов и канонерских лодок, а также, в добавление к морским силам, и сухопутных войск численностью не менее 10000 человек».
Когда, таким образом, страна уже совсем оказалась втянутой в новую войну, с одной стороны, в результате договора с Францией, с другой — благодаря значительным издержкам, сделанным без всякого предварительного извещения парламента, последнему, по возобновлении его сессии, спокойно предлагают «поблагодарить ее величество за уведомление парламента обо всем случившемся и о происходивших приготовлениях к китайской экспедиции». Мог ли бы сам Луи-Наполеон разговаривать иным языком со своим собственным Corps Legislatif [Законодательным корпусом. Ред.] или император Александр со своим сенатом?
При обсуждении адреса в палате общин в 1857 г. нынешний канцлер казначейства г-н Гладстон, говоря о войне с Персией, негодующе воскликнул:
«Не опасаясь возражений, я скажу, что практика начинать войны без предварительного обращения к парламенту находится в полном противоречии с установившимся обычаем нашей страны; она представляет опасность для конституции и категорически требует вмешательства палаты общин, чтобы сделать совершенно невозможным повторение столь опасного прецедента».
Лорд Пальмерстон не ограничился повторением «столь опасного для конституции» прецедента; он не только повторил его на этот раз при содействии ханжи г-на Гладстона, но, как бы желая познать меру безответственности правительства, он, используя права парламента против короны, прерогативы короны против парламента и привилегии обоих против народа, имел дерзость повторить этот опасный прецедент в той же самой сфере деятельности. После того как одна его китайская война была осуждена парламентом, он предпринимает новую китайскую войну вопреки парламенту. И тем не менее в обеих палатах лишь один человек нашел в себе достаточно мужества, чтобы восстать против этой правительственной узурпации; и, что любопытно отметить, этот единственный человек принадлежит не к демократической, а к аристократической части законодательного собрания. Человек этот — лорд Грей. Он внес поправку к ответному адресу на тронную речь королевы в том смысле, что не следовало начинать экспедицию, прежде чем было запрошено мнение обеих палат парламента.
Прием, который встретила поправка лорда Грея как со стороны представителя правящей партии, так и со стороны лидера оппозиции ее величества, является весьма характерным симптомом быстро приближающегося политического кризиса представительных учреждений Англии. Лорд Грей признал, что формально корона обладает прерогативой начинать войны, но, поскольку министрам запрещено расходовать хотя бы один фартинг на какое-либо предприятие без предварительной санкции парламента, закон и практика конституции требуют, чтобы ответственные представители короны не предпринимали экспедиции военного характера, не уведомив предварительно парламент и не предложив последнему принять меры для покрытия расходов, которые могли быть таким образом вызваны. Следовательно, если бы этот совет нации признал нужным, он мог бы в самом начале помешать всякой несправедливой или неразумной с политической точки зрения войне, задуманной министрами. Его светлость привел затем несколько примеров с целью показать, как строго соблюдались эти правила в прежнее время. Когда в 1790 г. несколько британских судов были захвачены испанцами на северо-западном побережье Америки, Питт представил обеим палатам королевское послание, призывающее их вотировать кредиты для покрытия возможных расходов. В другой раз, в декабре 1826 г., когда дочь дон Педру [Мария II да Глориа. Ред.] обратилась к Англии с просьбой о помощи против Фердинанда VII Испанского, который собирался вторгнуться в Португалию для поддержки дон Мигела, Каннннг представил подобное послание, уведомлявшее парламент о существе дела и о величине вероятных расходов. В заключение лорд Грей открыто указал, что правительство осмелилось обложить страну налогами без согласия парламента на том основании, что понесенные уже крупные расходы необходимо было покрывать тем или иным путем; однако их нельзя было покрыть, не затрагивая денежных ассигнований, предназначенных на совершенно иные нужды.
Какого же рода ответа добился лорд Грей от кабинета? Герцог Ньюкасл, в свое время одним из первых оспаривавший законность второй китайской войны Пальмерстона, ответил, во-первых, что «в последние годы создалась весьма полезная практика вовсе воздерживаться от каких-либо поправок к адресу, кроме тех случаев, когда дело шло о достижении каких-либо важных партийных целей». Следовательно, поскольку лорд Грей не руководствуется какими-либо фракционными мотивами и не претендует на то, чтобы прогнать министров и самому занять их место, чего же — никак не может понять герцог Ньюкасл — хочет он добиться, нарушая эту «весьма полезную практику последних лет»? Не чудачество ли с его стороны воображать, что палата станет ломать копья во имя чего-либо иного, кроме важных партийных целей? Во-вторых, разве не известно, что конституционная практика, столь тщательно соблюдавшаяся Питтом и Каннингом, многократно нарушалась лордом Пальмерстоном? Разве этот благородный виконт не вел по своему произволу войну в Португалии в 1831 г., в Греции — в 1850 г. и — мог бы еще прибавить герцог Ньюкасл — войны в Персии, Афганистане[10] и многих других странах? Почему же, если парламент позволял лорду Пальмерстону в течение 30 лет узурпировать право объявления войны, заключения мира и введения налогов, почему, в таком случае, он должен вдруг порвать со своей давнишней раболепной традицией? Конституционный закон, быть может, и на стороне лорда Грея, зато право давности несомненно на стороне лорда Пальмерстона. Почему именно теперь надо призывать благородного виконта к ответу, если раньше его никогда не карали за подобные «полезные» новшества? Действительно, герцог Ньюкасл проявил, пожалуй, даже мягкость, воздержавшись от обвинения лорда Грея в мятеже sa его попытку уничтожить освященную давностью привилегию лорда Пальмерстона распоряжаться по своему усмотрению, как своей собственностью, военными силами и финансами Англии.
Столь же оригинален был способ, каким герцог Ньюкасл пытался обосновать законность экспедиции на Байхэ. Существует англо-китайский договор 1843 г., в силу которого Англия пользуется всеми правами, предоставленными Небесной империей наиболее благоприятствуемым нациям[11]. В свою очередь, Россия в недавнем договоре с Китаем выговорила себе право плавания вверх по Байхэ[12]. Следовательно, в силу договора 1843 г. Англия тоже имела право входа в эту реку. На этом, сказал герцог, он может настаивать, «не прибегая к какой-либо подробной специальной аргументации». Но в самом деле, мог ли бы он это сделать! С одной стороны, тут есть некое досадное обстоятельство: русский договор был лишь ратифицирован и, следовательно, вступил в силу лишь после катастрофы на Байхэ. Но это только небольшая hysteron proteron [ошибка, состоящая в принятии последующего и позднейшего (hysteron) за первичное и предшествующее (proteron); извращение действительной последовательности. Ред.]. C другой стороны, общеизвестно, что в условиях войны прекращается действие всех существующих договоров. Если в момент экспедиции на Байхэ англичане находились в состоянии войны с китайцами, то они, разумеется, не могли апеллировать ни к договору 1843 г., ни вообще к какому-либо другому договору. Если они не находились в состоянии войны, то, значит, кабинет Пальмерстона взял на себя инициативу начать новую войну без санкции парламента? Чтобы избежать второй части дилеммы, бедняга Ньюкасл утверждает, что со времени бомбардировки Кантона[13] в течение последних двух лет «Англия никогда не была в мире с Китаем». Следовательно, правительство лишь продолжало военные действия, но не возобновляло их, и таким образом Ньюкасл, не прибегая к специальной аргументации, мог апеллировать к договорам, имеющим силу только в мирное время. А чтобы еще больше усилить эффект этой странной диалектики, лорд Пальмерстон, глава кабинета, одновременно утверждает в палате общин, что Англия в течение всех этих лет «никогда не вела войны с Китаем». Она не ведет ее и теперь. Правда, была бомбардировка Кантона, была катастрофа на Байхэ и англо-французская экспедиция, но войны не было, поскольку она не была объявлена и поскольку до сих пор китайский император [Сянь-фын. Ред.] разрешал продолжать переговоры в Шанхае в их обычном порядке. Именно тот факт, что в отношении китайцев Пальмерстон нарушил все узаконенные международные нормы ведения войны, он приводит для оправдания аналогичного несоблюдения им конституционных норм в отношении английского парламента, в то время как его представитель в палате лордов граф Гранвилл, «касаясь вопроса о Китае», пренебрежительно заявляет, что «обращение правительства к мнению парламента» есть «вопрос чисто формальный». Итак, обращение правительства к мнению парламента есть вопрос чисто формальный! В таком случае, чем же еще отличается английский парламент от французского Corps Legislatif? Во Франции, по крайней мере, на место нации осмеливается поставить себя человек, слывущий наследником национального героя, человек, который, к тому же, открыто берет на себя весь риск подобной узурпации. В Англии же какой-то второразрядный деятель, какой-то одряхлевший карьерист, какое-то безликое ничтожество из состава так называемого кабинета, полагаясь на слабость парламентской мысли и на сбивающую с толку болтовню анонимной прессы, не делая шума, без всякого риска для себя, спокойно пробирается к неограниченной власти. Сравните, с одной стороны, движение, поднятое каким-нибудь Суллой[14], и, с другой стороны, мошеннические «деловые» маневры какого-нибудь управляющего акционерным банком, секретаря благотворительного общества или приходского клерка, и вы поймете разницу между императорской узурпацией во Франции и правительственной узурпацией в Англии! Лорд Дерби, вполне понимая, что обе фракции в равной степени заинтересованы в сохранении бессильного и безответственного правительства, разумеется, не может «согласиться с благородным графом (Греем) в его суровой характеристике промахов правительства». Он мог бы частично согласиться с жалобой лорда Грея, что «правительство должно было созвать парламент, чтобы выяснить его мнение по китайскому вопросу», но он, «конечно, не поддержал бы Грея, если бы последний потребовал, чтобы его поправка была поставлена на голосование».
В итоге поправка не была поставлена на голосование, и все прения о китайской войне в обеих палатах вылились в поток забавных поздравлений обеих фракций в адрес адмирала Хоупа по случаю того, что тот так блестяще похоронил в иле английских солдат.
Написано К. Марксом 27 января 1860 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5868, 14 февраля 1860 г.