"Танцуй, пока можешь" - читать интересную книгу автора (Льюис Сьюзен)

Глава 2

Это произошло после обеда, холодным весенним днем. Мисс Энгрид, старшая кастелянша, взяла свой изрядно зачитанный томик Шелли и устроилась в кресле, лицом к камину.

– Ну что ж, теперь мы по крайней мере можем забыть об этом на следующие полгода, – сказала она, имея в виду медицинское обследование, которое проходило в школе последние три дня. – Почему бы вам по этому поводу немного не развеяться и не сходить в деревню? Здесь сегодня делать все равно больше нечего. Разве что вы хотите, чтобы я почитала вам вслух.

При этом она насмешливо взглянула на меня из-под кустистых бровей, прекрасно зная, что я готова сделать все, что угодно, лишь бы не слушать ее декламацию «Освобожденного Прометея». Рассмеявшись, мисс Энгрид наблюдала за тем, с какой готовностью я сняла накрахмаленный чепчик и встряхнула волосами.

– Хороша, – сказала она. – Даже, пожалуй, слишком хороша. У меня порой возникают сомнения, правильно ли я поступила, приняв вас на работу. Хотя теперь я бы ни за что не рассталась с вами, несмотря на то, что вы готовы бежать куда глаза глядят при одном упоминании имени Шелли.

Я уже совсем было собралась уходить, когда в дверь постучали и вошел Кристофер Бидлинг, прыщеватый, тщедушный мальчишка из второго класса.

– Извините, мисс, – сказал он, краснея и украдкой поглядывая на меня. – Я забыл свой блейзер. – При этом он почему-то хихикал, как, впрочем, и остальные мальчики из группки, сгрудившейся у дверей.

– Он в соседней комнате, в кабинете мисс Соррилл, – ответила мисс Энгрид. После того как Кристофер закрыл за собой дверь, она посмотрела на меня: – Вы случайно не знаете, что они замышляют?

– Не имею ни малейшего представления.

Я говорила правду, и тем не менее то, что они действительно что-то замышляли, не вызывало сомнений. Когда мисс Энгрид предупреждала меня, чтобы я была начеку во время своего первого ночного дежурства, она назвала это церемонией посвящения.

– Маленькие чудовища, – сказала она и вернулась к своей книге.

К тому времени я работала в Фокстоне уже два месяца, и мне там очень нравилось, несмотря на совершенно непривычную для меня обстановку. Иногда у меня даже возникало желание ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Школа оказалась гораздо величественнее, чем я ожидала. А нескончаемые списки бывших учеников, сделанные золотыми буквами, и портреты выпускников, которыми Фокстон особенно гордился, произвели бы впечатление на кого угодно.

В темных, сырых коридорах стоял устойчивый запах воска и вареной капусты. И первое время я никак не могла привыкнуть к контрасту между этим мрачным окружением и учениками. Каждый раз, слыша их смех или веселые возгласы, я удивлялась, настолько неуместными они казались в этих стенах, а прислушиваясь к тому, как они говорят, я была готова отдать все, что угодно, лишь бы избавиться от своего нелепого полузападного-полулондонского акцента и стать одной из них. Но приходилось работать над своей речью постепенно, так же, как и над многим другим. С самого первого дня своего пребывания здесь я испытывала какое-то непонятное, радостное возбуждение и все время находилась в ожидании и предвкушении чего-то, что непременно должно было случиться. Как куколка, которая вот-вот превратится в бабочку.

Оказавшись на улице, я решила пройтись до коттеджа пешком. Во-первых, потому, что был чудесный солнечный день, а во-вторых, потому, что я была готова ухватиться за любой предлог, лишь бы не пользоваться Тонто.

Тонто мальчики прозвали автомобильчик для гольфа, которым мисс Энгрид пользовалась, чтобы добираться до здания школы и обратно. Мы с ней жили в одном коттедже – она на первом этаже, я на втором. Когда мисс Энгрид впервые показывала мне мою будущую обитель, она охарактеризовала ее как «вполне уединенную и полностью автономную». Коттедж действительно находился на отшибе. Он как бы закрывал единственную брешь в густой живой изгороди за футбольным полем. С одной стороны от него находилась фокстонская рощица – пять деревьев, несколько кустов и пруд, а с другой – уже начинались поля. Из окна спальни была видна статуя основателя школы – Артура Фокстона. Он возвышался вдалеке, перед зданием школы, как генерал, производящий смотр своей армии.

Когда я проходила мимо комнаты отдыха шестого класса, одно из окон открылось и меня окликнул Годфри Варне. Выслушав его приглашение зайти на чашку чая, я согласилась заглянуть к ним немного позднее, при условии, что они не заставят меня участвовать в дискуссии на тему экономических и торговых чего-то там, а также проблем присоединения Британии к Европе. В прошлый раз, когда я сказала, что Британия вроде и так находится в Европе, они так хохотали, что, вернувшись в коттедж, я не удержалась и достала атлас, чтобы убедиться в собственной правоте.

– Тогда давайте поговорим о «Любовнике леди Чаттерлей». Что вы думаете об этом романе? Ведь вы же его наверняка читали; – вступил в разговор Ричард Лок.

– Только отрывки, – осторожно ответила я.

– Могу себе представить, какие именно. Вы знаете, там ведь тридцать постельных сцен, четырнадцать…

С трудом сдерживая смех, я поспешила ретироваться. Но когда я проходила мимо входной двери, она вдруг открылась.

– Мисс!

– Да? Что вам нужно? – ответила я самым высокомерным тоном, на какой была способна.

Со всеми остальными учениками я никогда не вела себя подобным образом, но при каждой встрече с Александром Белмэйном просто ничего не могла с собой поделать. Ученик пятого класса, он пользовался огромным авторитетом среди школьников и, вне всякого сомнения, был самым красивым из них.

– Да нет, ничего, мисс, я просто… – Взглянув на небо, он направился ко мне. – Когда светит солнце, это всегда так приятно, правда? Последнее время стояла совершенно отвратительная погода. Летом здесь намного лучше. Можно больше гулять.

Я смотрела на него, чувствуя, что краснею, и не могла выдавить из себя ни слова. Теперь Александр уставился мне прямо в глаза.

– Я просто хотел спросить, собираетесь ли вы брать Тонто. Потому что, если он вам не нужен, то мы с ребятами могли бы съездить на поле для гольфа. Мисс Энгрид ничего не узнает – она ведь подумает, что его взяли вы. Не волнуйтесь, мы будем очень ос торожны.

Я немного отступила назад.

– Простите, Александр, но я не могу. Если бы он принадлежал мне, тогда другое дело. А так…

– Все в порядке, мисс, – остановил меня Белмэйн. – Я все понимаю. Мне не следовало подходить к вам с таким вопросом. – С этими словами, улыбаясь каким-то своим мыслям, он повернулся и скрылся в здании.

Я обрадовалась, что он так легко отступил, поскольку отнюдь не была уверена в собственной твердости, окажись он немного понастойчивее. Но внезапно мне пришла в голову мысль, что после моего ухода ничто не сможет воспрепятствовать ребятам взять Тонто независимо от того, разрешила я им это или нет. А если вдруг они что-то сломают… Я решила показать Александру, что вовсе не такая идиотка, какой он меня считает, и все-таки воспользоваться Тонто.

Месяц назад третьеклассники установили на Тонто индикаторы поворота, но, к сожалению, получилось так, что эти две оранжевые лампочки либо загорались одновременно, либо не загорались вообще. Включив их, я взялась за рычаг управления, собираясь двинуться вперед. Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, что Тонто едет задним ходом. Тогда я нажала на тормоз. Ничего не изменилось. Вовремя оглянувшись назад, я лишь чудом избежала столкновения с новехоньким «ровером» директора и с ужасом поняла, что Тонто по-прежнему продолжает двигаться. Внезапно машина взревела и прибавила скорость. Теперь она неслась по направлению к стоянке.

Едва не врезавшись в низенькую ограду, я испуганно оглянулась и увидела стремительно приближающийся красный «форд» мистера Лира. Я судорожно крутанула руль, но было уже слишком поздно. Тонто со скрежетом врезался в крыло машины, оставив глубокую вмятину. После этого я помню только, как вылетела со своего места и упала на гравий дорожки, проехавшись по нему всем телом. Чулки, естественно, были изодраны в клочья, а содержимое сумки разлетелось во все стороны. Тонто, перевернувшись на бок, замер. Закрыв лицо руками, я глубоко дышала, пытаясь успокоиться.

В чувство меня привели громкие аплодисменты. Двумя этажами выше в окна выглядывали десятки смеющихся лиц. Кто-то помахал мне рукой, и внезапно мной овладела такая ярость, что захотелось кричать и топать ногами.

Когда я вбежала в здание школы, слезы ручьями текли по моему лицу. И первым, кого я встретила, был Александр Белмэйн.

– Вы! – набросилась я на него. – Это же ваших рук дело, да? Вы вообще не собирались ехать ни на какое поле для гольфа! Вам просто надо было поставить меня в идиотское положение! Но вы мне за это заплатите. А теперь убирайтесь с дороги!

– Но послушайте…

– Не прикасайтесь ко мне! Теперь уже слишком поздно для извинений.

Когда я рассказала мисс Энгрид, что произошло и каким образом меня заставили воспользоваться Тонто, ее лицо побледнело от гнева.

– Да, это вполне в стиле Белмэйна. Пойдемте, – решительно сказала она и направилась прямо в ка бинет директора.

Больше всего мистер Лоример обеспокоился судьбой собственного «ровера». Но выяснив, что мне удалось избежать столкновения, преисполнился сочувствия.

– Немедленно вызовите Белмэйна, – отрывисто приказал он, и мисс Энгрид с готовностью поспешила исполнить это распоряжение.

Я же почему-то вдруг почувствовала головокружение и легкую тошноту. Взглянув на руки, я, к своему ужасу, увидела, что они дрожат.

– Садитесь, мисс Соррилл. – С этими словами мистер Лоример любезно указал на обтянутое коричневой кожей честерфилдское кресло. – Наверное, это было для вас большим потрясением. Позвольте вам что-нибудь предложить.

– Нет-нет, спасибо, – бормотала я, судорожно пытаясь натянуть юбку на ободранные колени и прикрыть зияющие дыры в чулках.

Сняв телефонную трубку и вызвав секретаря, мистер Лоример попросил того зайти в четвертый класс, найти мистера Лира и пригласить его как можно скорее в кабинет директора.

Ожидание проходило в полном молчании. Мистер Лоример, в мантии поверх серого костюма, стоял у окна, спиной ко мне. Глядя на его прямую спину, я вдруг вспомнила, что мои растрепавшиеся волосы рассыпались по плечам, и безуспешно попыталась заправить их под воротник пальто.

Наконец вернулась мисс Энгрид с Александром Белмэйном.

– Благодарю вас, мисс Энгрид, – сказал мистер Лоример, подходя к столу. – Я полагаю, что теперь вы можете идти.

Эти слова явно разочаровали мисс Энгрид, но в Фокстоне не было принято оспаривать распоряжения директора, а. потому она. молча вьцдла. и закрыла за собой дверь.

– Белмэйн, – глядя прямо в глаза Александру, сказал мистер Лоример, – полагаю, вы понимаете, почему вас вызвали сюда?

Лицо Александра было белым как мел.

– Нет, сэр.

– Вы имеете какое-то отношение к тому, что произошло сегодня с мисс Соррилл?

– Нет, сэр.

– Мисс Соррилл придерживается по этому поводу другого мнения.

Александр молчал, глядя себе под ноги.

– Являясь старостой школы, вы, несомненно, прекрасно осведомлены о том, что наказание за подобный проступок может быть крайне суровым, вплоть до исключения.

От этих слов у меня перехватило дыхание. Александр же резко поднял голову и дерзко посмотрел прямо в глаза директору. Угроза лишь придала ему сил. Я поняла, что мистеру Лоримеру не придется рассчитывать на легкую победу.

Так оно и произошло. Александр отказался назвать какие бы то ни было имена и продолжал упрямо утверждать, что не имеет никакого отношения к происшествию с Тонто. Директор, в свою очередь, не верил ни одному его слову, и допрос продолжался до тех пор, пока в кабинет не вошел мистер Лир. Все это время я не отрывала взгляда от лица Александра. Он же ни разу не взглянул в мою сторону. Его серые глаза горели лихорадочным огнем, выдавая с трудом сдерживаемые эмоции.

Не помню, как долго продолжалось это мучение, но мне показалось, что прошло несколько часов. Александр сдал свой значок старосты, и я вдруг с ужасом поняла, какой страшный удар нанесла его гордости. Ведь для Лоримера и Лира стоящий перед ними высокий юноша был по-прежнему всего лишь мальчиком, в то время как в действительности он уже давно начал превращаться в мужчину.

Когда все наконец закончилось, мистер Лоример подвез меня до коттеджа.

– Мне необходимо будет переговорить с лордом Белмэйном, прежде чем принять окончательное решение, – сказал он в ответ на мой вопрос, что же теперь будет с Александром. – А пока им займется мистер Лир.

Вспомнив трость, которую тот, войдя, положил на стол, я внутренне содрогнулась.

В следующий раз я увидела Александра, когда он вместе с другими пятиклассниками направлялся в спальню. Юноша даже не взглянул в мою сторону. Как, впрочем, и все остальные.

– Как жаль, что это оказался именно Белмэйн, – сказала миссис Дженкинс, переворачивая очередную страницу газеты.

Я оторвалась от кроссворда и удивленно посмотрела на учительницу латыни, которая в перерыве между уроками заглянула ко мне на чашку чая.

– Мне вообще жаль, что это произошло. Видите ли, это действительно было очень опасно. Лишь чудом никто серьезно не пострадал.

– Да-да, конечно. И все-таки в данной ситуации мне больше всех жаль Белмэйна. – Она резко отодвинула пустую чашку. – В том, что случилось, виноваты только вы! Нельзя же в конце концов вести себя с мальчиками так, будто они – ваши приятели. Тем самым вы провоцируете их на неуважительное поведение. Чего стоит хотя бы игра в снежки, в которую вы позволили себя вовлечь три недели назад! Это же совершенно несовместимо с достоинством сотрудницы Фокстона. Я, конечно, понимаю, Элизабет, что вы еще очень молоды, но нужно как-то поддерживать свое реноме. А эти походы в деревню за гелем для волос, чтобы мальчики могли делать себе прически, как у Элвиса Пресли! Хорошо еще, что мисс Энгрид положила им конец, прежде чем узнал мистер Лоример. Нельзя делать вид, что вы одна из них, а потом жаловаться директору на их же лидера и всеобщего любимца. Теперь они ни за что не простят вас, по крайней мере до тех пор, пока этого не сделает сам Александр. А вы видели следы на его спине? Судя по всему, мистер Лир хорошо над ним поработал.

– Но ведь прошла уже неделя!

– Именно это я и хочу сказать. Видите ли, дело в том, что мистер Лир очень привязан к своей машине. – Заглянув в газету, миссис Дженкинс резко сменила тему. – Да, лорду Верховному судье Англии сейчас не позавидуешь. Особенно если еще и то, что пишут в этой статье, правда.

– Но при чем здесь Верховный судья?

Миссис Дженкинс смерила меня презрительным взглядом.

– Уж не хотите ли вы сказать, что ничего не знаете? Отец Александра Белмэйна и есть Верховный судья Англии. Проклятые цыгане! – вдруг сказала она, снова заглядывая в свою газету и пододвигая ее мне, прежде чем подняться с места. – Вот, прочитайте. Это поможет вам получить представление о лорде Белмэйне и его положении в обществе, которое когда-нибудь займет и его сын.

Не желая показать, насколько меня заинтриговали ее слова, я взяла газету лишь после того, как за миссис Дженкинс закрылась дверь.

«У Верховного судьи Англии лорда Белмэйна снова возникли проблемы с семьей цыгана-убийцы Альфреда Инса. Родственники всегда утверждали, что Инс, приговорённый в 1954 году к смертной казни за нашумевшее «убийство на ферме», на самом деле невиновен. Кроме того, во время этого долгого процесса, на котором председательствовал лорд Белмэйн, некоторые члены семьи Инс были арестованы за неуважение к суду. С тех пор Верховный судья подвергается непрерывным преследованиям со стороны членов этого клана.

Инсы уже не первый раз становятся табором на территории поместья лорда Белмэйна. Несколько раз, изгоняя их со своей земли, лорд Белмэйн вынужден был прибегнуть к жестким мерам. В ответ последовал ряд актов вандализма в отношении собственности лорда Белмэйна в Лондоне и Саффолке. Кроме того, леди Белмэйн все еще не может оправиться от нервного шока, после того как в окно их лондонского дома на площади Белгрэйв кто-то бросил кирпич.

Согласно информации из местных источников, вчера рано утром цыгане вновь появились в окрестностях саффолкского поместья. Лорд Белмэйн. чьи откровенные высказывания по поводу процесса, проходящего в Южной Африке над лидером Африканского национального конгресса Нельсоном Манделой, принесли ему немалую популярность, согласился коротко прокомментировать это событие.

– Эти люди причиняют страдания всем моим домочадцам. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы удалить их с моей земли.

Управляющий поместьем добавил, что в таборе постоянно проходят оргии, в которых участвуют несовершеннолетние девочки и мальчики, но лорд Белмэйн отказался прокомментировать это заявление. В четверг в палате лордов он снова произнес эмоциональную речь, в которой…»

Кто-то постучал в дверь. Это оказался мистер Эллери, учитель химии.

– Простите, что побеспокоил вас, но я слегка обжег пальцы в лаборатории. Казалось бы, за столько лет работы в школе пора и поумнеть, но этим маленьким негодяям все-таки удалось застать меня врасплох. Они нагрели стакан и поставили на. мой стол. А я его, естественно, поднял.

Я подвела мистера Эллери к раковине и, включив холодную воду, достала из аптечки бинт.

– Они еще немного поболят, но недолго, – сказала я, вытирая его пальцы.

– Не страшно. Думаю, что смогу это пережить. – Взглянув на мой стол, он свободной рукой взял газету и просмотрел статью о лорде Белмэйне. – Да, не позавидуешь. Хотя у лорда бывали периоды и похуже.

– Вы знаете его?

– Приходилось пару раз встречаться. Ведь его сын учится в нашей школе. Хотя вам. конечно, это хорошо известно. – Эллери пристально посмотрел мне; в глаза. – Наверное; лорд приедет в это воскресенье.

– Да?

– Не мучайте себя, мисс Соррилл. Молодой Белмэйн всего лишь получит по заслугам. По его вине мог произойти очень серьезный несчастный случай.

– А если он этого действительно не делал? Теперь я, мечтаю только об одном – чтобы эта история поскорее забылась. После нее все пошло вкривь и вкось, а ведь сначала у меня все так хорошо складывалось.

– Да, нехорошо получилось, – согласился Эллери, и после его слов я почувствовала себя еще хуже. – Жалко, что это случилось именно с Белмэйном.

– То же самое говорила и миссис Дженкинс, – пробормотала я.

– Мальчишки есть мальчишки. И если вы хотите удержаться в Фокстоне, вам придется смириться с этой мыслью. А мне, пожалуй, пора. Одному Богу известно, что эти гаврики еще учудят в мое отсутствие.

Мистер Эллери. направился к двери, и я проводила его отсутствующим взглядом. Но неожиданно он вернулся.

– Извините, мисс Соррилл, я совсем забыл вас спросить. Вы играете в бридж?

– Простите, во что? – глупо переспросила я.

– Не важно, забудьте. Я так, на всякий случай поинтересовался, – сказал мистер Эллери и ушел.

В следующее воскресенье ученикам разрешили отлучиться из школы, и поэтому большинство мальчиков сразу из церкви отправились домой. Мы с мисс Энгрид тщательно обследовали все спальни в поисках конфет и комиксов, после чего она отправилась в коттедж, а я осталась одна в своем кабинете.

За время, прошедшее после инцидента с Тонто, я неоднократно порывалась подойти к Александру и поговорить с ним. Но каждый раз, когда я его видела, он излучал такую враждебность, что я так и не смогла решиться. Мистер Эллери, с которым мы ужинали накануне вечером, напомнил мне, что я являюсь сотрудницей школы, а следовательно, могу вызвать любого из учеников в свой кабинет в удобное для меня время. Но это было не так просто. Я всегда волновалась в присутствии Александра, несмотря на то что в первую неделю моего пребывания в Фокстоне он делал все от него зависящее, чтобы я поскорее освоилась здесь. Потом он наконец предоставил меня самой себе, и, честно говоря, я вздохнула свободнее. В нем было что-то, заставлявшее меня чувствовать себя неловко и скованно.

Мои мысли все еще вертелись вокруг Александра, когда внезапно открылась дверь и вошел он сам.

– Александр! – Я почувствовала, что вспыхну ла до корней волос.

С первого же взгляда было видно, что он в отвратительном настроении.

– Мистер Лоример хочет видеть вас у себя, – холодно сказал он и, не дожидаясь ответа, пошел прочь.

Войдя в кабинет директора, я сразу же поняла, кем был импозантный джентльмен с величественной осанкой, и у меня внутри все похолодело.

– Садитесь, мисс Соррилл, – сказал мистер Лоример. – С вами хочет поговорить лорд Белмэйн. Я оставлю вас наедине.

Лорд Белмэйн был красивым мужчиной с роскошной седой шевелюрой и пронзительными серыми глазами. Хотя, пожалуй, он выглядел несколько старше своего возраста. Внешне Александр, несомненно, пошел в отца.

– Полагаю, что должен извиниться перед вами за нелепую мальчишескую выходку своего сына, – сказал старший Белмэйн, едва удостоив меня взглядом. – Я рад, что вы, по крайней мере, не получили никаких серьезных увечий.

Его присутствие было настолько давящим, а манера говорить такой холодной и надменной, что в ответ я не смогла издать ни звука.

Казалось, лорд Белмэйн был вполне удовлетворен моим молчанием.

– Все остальные считают, что Александр уже достаточно наказан и в школе, и дома. Кроме того, могу вас уверить: ничего подобного больше не произойдет. – С этими словами он сцепил руки за спиной, выразительно взглянул на дверь и отошел к окну.

Я поняла, что могу быть свободной.