Михаил БОЙКО КТО СЕГОДНЯ ДЕЛАЕТ ХАЛТУРУ В РОССИИ?

Вячеслав Огрызко. Кто сегодня делает литературу в России. Выпуск 2. – М.: Литературная Россия, 2008. – 496 с.

Понятно, что человеку, не способному к оригинальному творчеству, но по той или иной причине связавшему свою жизнь с литературой, приходится довольствоваться составлением компиляций. Однако и работа по собиранию и систематизации фактов может быть плодотворной. В любом случае, хорошая компиляция лучше плохого творчества. Но совсем другое дело, когда приходится иметь дело с компиляцией неряшливой, провокативной и тенденциозной. И уж совсем возмутительно, если эта халтура выдаётся за справочник!

Именно такое чувство вызывает второй выпуск справочника (так, во всяком случае, написано в аннотации) "Кто сегодня делает литературу в России". Складывается впечатление, что составитель вообще не ориентируется в современной литературе. Так драматурга Максима Курочкина, по его мнению, зовут Михаил.

В очерке, озаглавленном "Данила Давыдов", повествуется о неком Данилове. Может быть, Огрызко считает, что литературный критик Данила Давыдов и писатель Дмитрий Данилов – это одно и то же лицо?! Но в таком случае мы имеем дело с литературным розыгрышем покруче Черубины де Габриак!

Поэт Андрей Родионов, по мнению Огрызко, состоит в поэтическом объединении "Сумасшедшие безумцы". А мы-то грешным делом были уверены, что это объединение называется "Осумасшедшевшие безумцы"!

У литературных критиков принято обходить подобные книги презрительным молчанием. Так следовало бы поступить и на этот раз, если бы не одно "но". Дело в том, что ошибки, допущенные в справочниках (или халтурах, выдаваемых за справочники), имеют свойство тиражироваться и воспроизводиться. Поэтому необходимо хотя бы предостеречь читателей от использования этих книг в качестве источников информации.

К сожалению, чтобы исправить все ошибки, допущенные Огрызко, потребовалась бы книга не уступающая по объёму его "творению". Однако достаточно разобрать любой из 124 очерков, включённых в книгу, чтобы читатель составил представление о технологии изготовления этой халтуры и количестве содержащихся в ней ошибок. Я ограничусь разбором очерка, посвящённого поэтессе Алине Витухновской, тем более что он содержит выпад против меня лично.

Вопросы начинаются с заголовка очерка: "Героиня наркоскандалов". Может показаться, что Алина Витухновская была замешана в целом ряде "наркоскандалов". Это ложь.

Алина Витухновская, действительно, была привлечена к уголовной ответственности по обвинению в распространении наркотиков 16 октября 1994 года. Это дело (первое заключение в тюрьму, освобождение под подписку о невыезде, вторичное заключение, суд, апелляция) растянулось на пять лет и официально завершилось в конце 1999 года. Больше ни в одном "наркоскандале" Алина Витухновская замешана не была. "Наркоскандал", если и был, то всего один.

Но я не могу понять, как можно назвать "скандалом" заключение в тюрьму 21-летней субтильной девушки (Алина очень хрупкого телосложения), едва успевшей выпустить книгу прозы ("Аномализм") и сборник стихов ("Детская книга мёртвых")? Даже если Витухновская и была виновна, то и тогда это трагедия – для неё лично, её родителей.

В письмах из тюрьмы, опубликованных в "Романе с фенамином" (1999), Алина жалуется на избиения, постоянное психологическое давление, авитаминоз, крошение зубов, общую слабость до потери сознания, суицидальные порывы, опасения никогда не выйти на свободу. Это "скандал"?

Арест в подъезде дома сотрудниками ФСК (Федеральной Службой Контрразведки, ныне – ФСБ) с нарушением всех процессуальных норм (это установлено в ходе расследования), обыск в присутствии несовершеннолетнего понятого, угрозы применения физического насилия, запугивание и выбивание ложных показаний на детей высокопоставленных чиновников, многомесячное содержание в Бутырке. Это "скандал"? А что тогда трагедия?!

Герой наркоскандалов – это, например, Фредерик Бегбедер, позволяющий себе нюхать кокаин на капоте машины. Но одно дело хулиганство и эпатаж всемирно известного писателя, уверенного, что его тут же отпустят под залог, а продажи его книг вырастут в геометрической прогрессии. И совсем другое дело, миниатюрная девушка, о процессе которой стало известно только через полгода после задержания, благодаря публикации Ольги Кучкиной "Это всё равно что посадить воздух в зоопарк" ("Комсомольская правда" от 19 апреля 1995 года).

Да, выход из тюрьмы совпал для Алины Витухновской с выходом из безвестности. Но если "наркоскандал" – это столь лёгкий и эффективный способ быстро "прославиться", то что же никто больше не воспользовался рецептом Витухновской? Ау! Что-то не видно желающих!

Читаем дальше: "Но впервые к уголовной ответственности она была привлечена лишь в 1994 году". Не буду повторяться: не "впервые", а единственный раз! Первый и последний раз на данный момент (август 2008).

В следующем абзаце: "Теперь собственно о поэзии. Первая книжка у Витухновской "Аномализм" вышла еще в 1993 году…" Не пойму, причем тут поэзия? "Аномализм" – это книга прозы!

В следующем пассаже, что ни слово – то абсурд: "Широко печатать Витухновскую стали лишь после первого ареста. При этом право первой ночи получила "Литгазета". Она обнародовала стихи наркоскандалистки 4 октября 1995 года, снабдив их предисловием Андрея Вознесенского".

Во-первых, что такое "право первой ночи", которое получила, оказывается, "Литгазета"? Сотрудники этого издания лишили Алину Витухновскую девственности? Давайте привлечём внимание общественности к этому леденящему кровь преступлению и пусть виновные понесут наказание!

Но, может быть, под "правом первой ночи" подразумевается тот факт, что некое печатное издание первым опубликовало стихи определённого автора? Далеко не очевидно, что имеет в виду Огрызко. Но простим главному редактору еженедельника "Литературная Россия" его косноязычие…

Впрочем и тогда "правом первой ночи" в отношении Алины Витухновской воспользовалась газета "Литературные новости" (ныне "Литературные вести"). Стихи Алины были опубликованы в № 5 (61) этой газеты за 1994 год с предисловием ветерана российской журналистики Игоря Дудинского.

Но, может быть, "Литературные новости" (как и печатный орган Союза писателей Москвы "Литературные вести") – это малотиражное издание, не чета имеющей фантастический тираж "Литературной России", и потому не заслуживает упоминания?

Хорошо, но от этого не легче! В этом случае, "право первой ночи" достается ежемесячному журналу "Смена", опубликовавшему стихи Витухновской в № 3 за 1994 год. Я держу этот номер в руках. В выходных данных указан тираж – 177 600 экземпляров. Да, именно такие тиражи были тогда у литературных журналов! Можете подсчитать, во сколько раз это больше тиража "Литературной России", возглавляемой Огрызко.

Но даже если бы газета "Литературные новости" и журнал "Смена" не напечатали стихов Витухновской, "право первой ночи" досталось бы не "Литературной газете", а "Комсомольской правде", опубликовавшей стихи Витухновской 30 сентября 1995 года! Публикация называлась "Мама, это пришли за мной…"

Но и это не всё. Как понимать выражение, что "Литературная газета" опубликовала стихи Витухновской, "снабдив" их предисловием Андрея Вознесенского?! Инициатива в данном случае исходила не от газеты, а от Андрея Вознесенского. Поэт лично отобрал несколько стихов Витухновской, написал к ним предисловие и предложил их "Литгазете".

Из слов Огрызко можно заключить, что ничего не стоит "снабдить" стихотворную подборку малоизвестного автора предисловием поэта масштаба Андрея Вознесенского. Сомнительно, чтобы это удалось ему проделать.

Далее Огрызко делает ссылку на статью Сергея Шаргунова в газете "Ex libris НГ" от 10 февраля 2005 года. Человек, бережно относящийся к фактам, знает, что с первого номера и до 4 апреля 2002 года литературное приложение к "Независимой газете" называлось "Ex libris НГ", а с 11 апреля 2002 года и по сей день – уже "НГ Ex libris". Это мелочь, но именно по таким мелочам можно отличить человека, умеющего работать с источниками, от халтурщика.

Но вернёмся к очерку. Читаем далее: "Я, кстати, заметил такую закономерность: хвалят Витухновскую в основном одни мужики, женщины же более сдержаны в своих эмоциях. В качестве примера сошлюсь на писательницу Василину Орлову…" Допустим, Орловой не нравятся стихи Витухновской, но можно ли делать обобщение на одном-единственном примере, причём таком, в котором сам же сомневаешься: "Но не исключено, что просто Орлова взревновала к чужому успеху". Но если Огрызко затрудняется аргументировать открытую им "закономерность", то я легко могу аргументировать противоположную. Среди женщин, высоко оценивших творчество Алины Витухновской: Ольга Кучкина, Инна Лиснянская, Юнна Мориц, Елена Кацюба.

Читаем далее: "Сочинения Витухновской переведены на немецкий язык и изданы отдельной книгой под названием "Чёрная икона русской литературы" в Германии".

Во-первых, стихи Витухновской выходили в разных сборниках не только на немецком языке, но и на английском, французском, шведском и финском.

Во-вторых, отдельная книга Витухновской на немецком языке называлась "Schwarze Ikone", то есть просто "Чёрная икона". Эта книга отличается от вышедшей тремя годами позже "Черной иконы русской литературы" (Екатеринбург: Ультра.Культура, 2005) и названием, и содержанием.

Но и это не всё. Ползём дальше: "Напоследок сообщу, что в 2007 году самый страстный поклонник Витухновской – Михаил Бойко выпустил книгу "Диктатура Ничто", две трети которой была [так в тексте! – М.Б.] посвящена поэтессе. Но благодарности критик так и не дождался. Витухновская заявила, что никакой работы о себе она Бойко не заказывала и ни в каком пиаре она не нуждается. Милосердия Витухновской всегда не доставало".

В этом пассаже я просто ничего не понимаю. Что, критик, прежде чем написать о ком-либо, должен получить какой-то "заказ"? Что, писать можно только о тех, кто нуждается в пиаре? И выполнив "заказ", критик должен прийти за "благодарностью"? Для Огрызко это, по-видимому, естественно и в порядке вещей. Но, должен признаться, что опубликовав более 200 литературно-критических статей, я ни разу не поинтересовался, нуждается ли автор, о котором я хочу написать, в пиаре и как далеко он намерен зайти в своей "благодарности". Единственная "благодарностью", на которую я рассчитывал, – это зарплата или гонорар от работодателя. И уж совсем я не уразумею, причем тут милосердие Витухновской?

P.S. В заключение замечу, что два месяца назад смягчённый вариант этой статьи был отправлен на почтовый адрес редактора отдела литературной критики "Литературной России" Романа Сенчина. В этой статье я выражал надежду, что обнаруженные мной ошибки и недочёты будут обнародованы и послужат улучшению "справочника" при переизданиях.

Ответ главного редактора последовал через страницы газеты. В номере "Литературной России" от 18 июля сего года в заметке "От редакции" наряду с новой порцией голословных обвинений в мой адрес сообщалось: "Говорят, что Михаил [Бойко] вновь хочет писать для "ЛР" статьи. Что ж, двери редакции открыты для всех. Единственная просьба: предлагать материалы напрямую, а не через посредников". Оказывается, редактора отделов в газете "Литературная Россия" считаются "посредниками" и не вправе предлагать материалы для публикации!

Что ж, подражая вам, Вячеслав Вячеславович, отвечаю через страницы газеты: успокойтесь, с "Литературной Россией", пока её возглавляете вы, я впредь сотрудничать не намерен.