"Империя Александра Македонского. Крушение великой державы" - читать интересную книгу автора (Грэйнджер Джон)

1 Македония в 370–359 гг. до н. э.: слабеющее государство

За почти десятилетие, прошедшее между смертью царя Аминты III в 370 г. до н. э. и кончиной Пердикки III в 359 г. до н. э., на македонском престоле находились четыре человека, трое из которых быстро умерли. В это же время три внешних врага вторгались или готовились вторгнуться в пределы государства. Это говорит о том, что между 370 и 359 гг. до н. э. Македонское государство гибло и шел процесс его распада.

Каждый житель Македонии, имевший представление об истории своей страны, знал, что такое случалось и раньше. За четверть века до этого, в 390-х гг. до н. э., сложилась очень похожая ситуация, еще за полвека царство в течение двух десятилетий было разделено, а в промежутках в царской семье не прекращался разлад. Во время кризисных моментов — в 454–430, 413, 399–391 и 370–359 гг. до н. э. — престолонаследие становилось предметом споров, и в каждом случае гибло много людей. Кризис 360-х гг. до н. э. был таким образом лишь повторением старой «традиции».

Македонское царство существовало с VII в. Его ранняя история известна только из мифов и более позднего генеалогического самовозвеличивания правящей династии,[4] представители которой вели свое происхождение от греческой семьи из Аргоса и считали себя потомками Темена, родственника Геракла. По этой причине царская семья называлась или Темениды, или Аргеады. Эта ранняя «история» не доказана и маловероятна. Только с конца VI в. можно найти сколько-нибудь ясную информацию, в большей степени благодаря интересу к Македонии других государств, а не внутренним записям царства.

Важнейшим относительно Македонии является, во-первых, тот факт, что это было царство и что оно оставалось таковым даже после того, как большинство греческих государств свергли своих царей, и во-вторых, что царство лежало на обширной, плодородной и хорошо обеспеченной водой равнине, окруженной горами и населенной не македонянами. Они были менее богаты и не столь многочисленны, как жители долины. Эти два фактора соединялись и усиливали друг друга, поэтому Македонии часто угрожали вторжения и был необходим постоянный военный лидер, который мог организовать военные силы равнины и руководить ими во время обороны или ответных нападений. Царь был главой Македонского государства, и проблемы в царской династии влияли на всю Македонию. Обширная равнина способствовала также существованию значительного числа землевладельческой знати, которая сражалась верхом и из-за постоянной потребности выступать на защиту царства все время находилась в состоянии боевой готовности.

«Сердце» царства находилось на равнинных землях к северу от горы Олимп и лежащих вокруг Термейского залива Пиерии, Эматии, Альмопии, Боттиэи, в области протяженностью около 100 км с юга на север и в два раза меньше с востока на запад — т. е. довольно обширной для Греции. Ее омывали несколько рек, которые стекали с гор на западе и на севере и, сливаясь, впадали в Термейский залив. Долины этих рек в свою очередь стали дорогами с равнины в горы, но по этим же дорогам жители гор могли совершать набеги на долину.

Между смыкающимися гребнями гор располагались несколько высокогорных областей — Тимфея, Элимея, Орестида, Эордея, Линкестида, Пелагония, каждая из которых имела своего царя. Этот регион обычно называется Верхней Македонией; при движении дальше от центра страны основным языком общения становился уже не греческий, а иллирийский или фракийский.[5]

Побережья царства были доступны мореплавателям, и здесь были расположены несколько греческих городов-государств — Дион, Метона, Пидна и др. На другом берегу Термейского залива множество городов было основано на полуострове Халкидика, называвшемся так, поскольку многие из городов были основаны выходцами из города Халкида на о. Эвбея. В этой области расположились до 30 городов, включая Терму, который и дал имя заливу. Большинство из них были небольшими, но помимо Термы заметными городами были Потидея и Олинф. Это была скорее греческая, чем македонская земля.[6]

В этих городах были образованы республики по греческому образцу; мужское население составляло часть пехоты. Македонцы, напротив, предпочитали действия кавалерии. Это ограничивало реальную силу, которую могли выставить цари; она формировалась только из достаточно богатых представителей знати. Македонская пехота была плохо обучена и состояла из народного ополчения — всего мужского населения, в основном плохо вооруженных крестьян, не обладавших достаточной дисциплиной и слаженностью действий.[7] Городские центры царства были относительно невелики, это были скорее локальные торговые центры, над которыми властвовала знать, а не развитые политические единицы.

Различие в военной организации давало преимущество греческим городам, по меньшей мере с точки зрения обороны, поскольку кавалерии было трудно бороться с ощетинившейся длинными копьями фалангой гоплитов. Горцы из удаленных от моря государств были организованы подобно македонцам, но менее многочисленны; их земли географически были меньше и не могли дать большое число воинов.[8] Поэтому войны Македонии против расположенных в глубине материка соседей были в основном успешны, а против греков — обычно нет. Весь регион находился в состоянии постоянного конфликта, в котором ни одна из сторон не могла добиться превосходства на длительное время. Здесь быстро возникали и также быстро распадались краткосрочные союзы, основанные на внезапно осознанных общих интересах.

Теоретически преимущество было на стороне Македонского царства, благодаря самому его размеру и численности населения это было самое большое государство на Балканах к югу от Дуная. Греческие города были относительно небольшими и контролировали землю вокруг лишь на небольшом расстоянии — примерно в один день пути от своих стен. Племенные государства внутри материка занимали окруженные горами узкие долины — в этой ситуации население и ресурсы были естественным образом ограничены. Но сила Македонии оставалась всего лишь потенциалом отчасти из-за недостаточного экономического развития и социальной организации, что ограничивало ее военную силу, а отчасти из-за династических проблем.

Первым царем, о котором многое известно, был Александр I, правивший Македонией в то время, когда Персидские войны охватили Грецию и Эгейское море. В течение 30 лет это было зависимое от Персии царство, и Александру и его отцу персы помогали расширять свои территории, частично на восток, но Александр также установил и определенный контроль над несколькими горными государствами вдоль своей западной границы.[9] Он был амбициозным, беспринципным, изощренным и хитрым, то есть обладал именно теми качествами, которые были необходимы, чтобы выживать и благоденствовать в опасные времена Персидских войн. Александр позволял персидским войскам проходить через свое царство — да и вряд ли мог поступить по-другому, но он также поддерживал и контакты с греками, действуя так эффективно, что ни одна из сторон не была обижена. Когда после 478 г. до н. э. Персия ослабела, он встал на сторону одержавших победу греков. Он подтвердил свои связи с эллинами, доказав с помощью рассказа о своих аргивских предках судьям на Олимпийских играх свое греческое происхождение. Судьи приняли его заявление, хотя оно явно было выдумкой.[10] Завоеванные Александром земли становились частью Македонии, а их жители — македонянами; так, например, жители Пелагонии и других районов, до македонского завоевания считавшиеся иллирийцами, после него стали македонянами и оставались ими в дальнейшем.[11]

В ходе экспансии Александр использовал традиционные методы македонских царей. Некоторые регионы он завоевывал и изгонял жителей, «заменяя» их македонцами. Это, видимо, был основной метод на раннем этапе расширения государства. Как он реализовывался, до конца не ясно. Изгнать целый народ было крайне трудно; более вероятно, что уходила некая правящая верхушка, может быть, со своим окружением, но основная часть крестьян оставалась. Поэтому македонское завоевание было распространением власти правящей элиты Македонии на существующее на местах крестьянство. Результат заключался в росте земель и богатства знати и увеличении ее численности, когда младшие сыновья получали новые владения.[12]

Второй метод заключался в установлении господства. Несмотря на успехи Александра I, правящие династии западных горных государств сохраняли власть; они упоминаются Фукидидом в его изложении событий 429 г. до н. э. Вероятно, они были побеждены в войне, а последовавшее мирное соглашение гарантировало сохранение правления царского дома, и с царской семьей Македонии заключались подкрепленные браками союзы. Фукидид называет эти царства «союзники и подданные»[13] — двусмысленно и одновременно точно. Подчиненные царства должны были при необходимости оказывать военную помощь македонскому царю. Нет нужды говорить, что они стремились при первой же возможности отделиться.

В македонском обществе царь был, по сути, главой широкого слоя аристократии, которая управляла практически бесправными крестьянами. Аристократия всегда стремилась приобрести новые земли, любимым занятием ее была охота, а в войну она составляла кавалерию. Поддержку царю аристократы оказывали до определенной степени добровольно, соблазняемые его щедростью при раздаче земель и подарков. В такую политическую структуру легко входили и «подчиненные цари» горных царств. Ниже знати находились крестьяне, которые должны были производить продукты питания, но иногда вынужденные браться за оружие, чтобы отразить врага под руководством знати и царя. С культурной точки зрения знать была до определенной степени эллинизирована, а крестьяне в основном неграмотны; в экономическом плане уровень жизни большинства едва ли превышал минимальный.

Поэтому Македония в V в. до н. э. была большим, достаточно малонаселенным и нестабильным государством. Его эффективность зависела в значительной степени от энергичности и активности царя. Во внутренней политике царь вынужден был держать знать на своей стороне и постоянно должен был успокаивать или подавлять правителей зависимых территорий на западных границах региона. Знать часто была недовольна почти по каждому реальному или вымышленному поводу, правители горных районов предпочли бы полную независимость. Границы не были четко определены и часто становились местом стычек. И во внутренних, и во внешних вопросах царям требовались хитрость и беспринципность, которые так успешно продемонстрировал Александр I.[14]

После Персидской войны основной противостоящей Александру силой были Афины, первоначально как лидер Делосского союза, а позже как гегемон своей империи. Они вступили в конфликт из-за контроля над устьем и нижней переправой через реку Стримон. Переправа была воротами Македонии на восток, река была входом на континент с моря для Афин. Еще больше обостряли ситуацию богатые залежи золота и серебра на горе Пангей к востоку от реки. Почти одновременно в 477 г. до н. э. Афины захватили персидскую базу Эйон на побережье, а Александр занял поселение Девять дорог.[15] Местные греческие города-колонии вдоль побережья Македонии, на Халкидике и на побережье Фракии в то же время вступили в Делосский союз.[16]

В течение столетия после ухода персов каждый царь Македонии сталкивался с сочетанием внешних угроз и нестабильности внутри страны. В этом и заключаются основные причины переменчивых успехов царей и их государств в это время. Преемственность политики нарушалась трудностями, возникавшими при каждой смене правителя. Как правило, прежний царь выбирал наследника, но этот выбор не всегда принимали другие,[17] поэтому обычно за смертью царя следовала борьба за престол между теми, кто мог считаться его наследниками, т. е. мужчинами из династии Аргеадов. Это неизбежно поощряло вмешательство извне, попытки правителей подвластных территорий добиться независимости и возможное разделение государства между наследниками. Это также делало жизнь любого царя очень опасной: убийства были постоянным средством тех, кто был обманут в своих надеждах.

Александр I умер около 454 г. до н. э., оставив пятерых сыновей от двух жен. По-видимому, он поставил троих из них правителями над разными частями государства. Старший и самый энергичный сын, Пердикка II, стал царем Македонии; Филипп правил землями вдоль западной границы, возможно, Амфаксием — территорией между рекой Аксий и горами на востоке; Алкет также правил некоторыми территориями, но какими именно, точно неизвестно. Два других брата, Менелай и Аминта, не имели собственных земель, но определенно выжили и должны были получить владения. Данная ситуация не прояснена до сих пор и является предметом споров.[18]

Так же не ясно, было ли подобное разделение проведено самим Александром или же стало результатом соглашения между братьями. Его могло утвердить, в частности, т. н. Собрание македонцев, а может быть, оно утверждало только царя. По сохранившимся источникам сложно сделать вывод, что именно представляло собой Собрание той эпохи; по-видимому, оно состояло из богатых землевладельцев, знати, хотя там могли присутствовать и незнатные свободные граждане. Собрание, если оно следовало образцу других греческих государств, собиралось каждую весну и осень (в дни равноденствия), возможно, в Дионе, в Пиерии и в Эги. Когда царь умирал, его преемник представлялся Собранию, и его должны были признать приветственными криками. Нет никаких упоминаний о случаях, когда царь не был признан. Царь мог созвать специальное Собрание, в качестве которого могла рассматриваться любая достаточно большая группа македонцев.[19]Из этого следует, что прежде всего наследника определял бывший царь, но его решение могло быть изменено. Престолонаследие ограничивалось членами царской династии Аргеадов, но это была достаточно большая группа лиц. Царь мог жениться больше одного раза, или последовательно, или вступая в полигамный брак; все это вносило в процесс значительную долю неопределенности. Убийства и гражданские войны также были частью этого процесса.

Раздел царства Александром I привел к периоду внутренних неурядиц. Филипп оспаривал царскую власть Пердикки I, но в конце концов был изгнан и, возможно, убит. Когда около 413 г. до н. э. умер сам Пердикка, претензии на трон заявил Алкет, который, возможно, был назван в качестве преемника умершим царем. Тогда собственный сын Пердикки Архелай оспорил это, и именно он стал царем. Произошло ли это потому, что македонцы считали, будто царем должен непременно стать сын последнего царя, или же просто потому, что Алкет и его сыновья погибли в битвах, неизвестно.[20] Время раздробленности было периодом ослабления, и по меньшей мере две области — Бизалтия к востоку от Аксия и Эдония еще дальше на восток, стали независимыми под властью собственных царей. Западные регионы Верхней Македонии стали еще более самостоятельными, чем раньше. В этот период афиняне смогли основать колонию в Амфиполе у бывшего поселения Девять дорог с целью контролировать торговый маршрут по долине Стримона и минеральные ресурсы горы Пангей.[21]

Архелай пытался усилить свое царство, но результаты проявлялись очень медленно. Он вновь начал выгодную добычу серебра в Бизалтии, позволил Афинам строить суда на македонских верфях, продавал лес для этих работ и пытался создать более эффективную армию. После поражения Афин в Пелопоннесской войне он безропотно выполнял то, что диктовала Спарта. По сравнению с Афинами или Спартой Македония была недостаточно сильна, чтобы играть значительную роль в международных делах.[22]

Тем не менее внутри страны Архелай достиг определенных успехов. Он добился подчинения Элимеи и Орестиды на западе. С помощью Афин он завоевал греческий город Пидна на побережье и переселил его жителей на 3–4 км в глубь суши. Он расширил свою власть на восток до восточной части Халкидики. Он продвинулся на север вдоль долины Аксия и получил контроль над важным проходом Демир Капу, основав недалеко от него македонское поселение и закрыв доступ к нему с этого направления.[23] Это потребовало десятилетия усилий и войн и увеличения численности армии.

Он также перенес свою царскую резиденцию из Эги на реке Галиакмон в Пеллу на северных берегах Термейского залива.

Это знаменовало частичное отступление от традиций прошлого, хотя царей продолжали хоронить в Эги, и Собрания все еще проходили там же. Результатом такого шага могло стать укрепление внешних связей: Эги был расположен крайне неудобно в географическом плане, к тому же в глубине материка, в то время как Пелла была морским портом, располагалась в центральной части царства и резиденция здесь автоматически приближала правителя к проблемным границам на северо-западе и востоке.[24]

Архелай погиб в 399 г. до н. э. или при несчастном случае на охоте, или в результате заговора при дворе.[25] Между его смертью и восшествием на престол его двоюродного брата Аминты III в 391 г. до н. э. царями побывали четыре других человека: Орест, сын Архелая, умерший по естественным причинам или же убитый; Аероп, сводный брат Архелая, который был регентом при Оресте, наследовал ему и скончался после правления в течение всего двух или трех лет; Аминта II Малый, сын брата царя Пердикки Менелая, был убит одним из придворных по имени Дерда, которого он унизил; а затем Павсаний, сын царя Аеропа, который умер или, возможно, был убит после очень недолгого правления. Аминта III стал царем в 393 г. до н. э. Он был внучатым племянником Архелая и внуком пятого сына Александра I, поэтому принадлежал к линии, очень далекой от трона. Его вступление на престол было отступлением от прямой линии наследования. Единственными требованиями к претенденту было пусть и отдаленное родство с царской семьей и способность выжить. Нет никаких свидетельств, что Собрание играло во всем этом какую-либо роль, но оно предположительно признавало каждого нового царя.[26] (См. генеалогию на с. 14).

Неизбежным результатом долгого кризиса престолонаследия было новое ослабление государства. Борьба целиком происходила внутри царской династии, никто посторонний не оказывал значительного влияния на исход, может быть, только в качестве убийцы. Власть Аминты III серьезно уменьшилась, и в его царство почти сразу через северо-западную границу вторглись иллирийцы. Уже его предшественники утратили контроль над пограничным царством Линкестида, а Аминта был смещен захватчиками, посадившими на престол человека по имени Аргей. Считается, что он удержался у власти в течение двух лет, после чего Аминте удалось вернуться.[27] Таким образом к возвращению Аминты в 391 г. до н. э. в царстве за девять лет сменились восемь царей, включая второй раз воцарившегося Аминту.

Про Аргея нет достоверных сведений, вероятно, он был родным или сводным братом Ореста, то есть сыном царя Архелая. Орест, взойдя на престол, был еще совсем ребенком; Аргей также был очень юн — согласно источникам, в конце 390 г. до н. э. он находился в подростковом возрасте. В период неурядиц в царской семье у потерпевшего поражение или отвергнутого претендента на престол всегда существовал соблазн поискать поддержки за пределами царства, а соседи могли надеяться оказать влияние на марионеточного царя. Обычно в долгосрочной перспективе это не приносило результата, поскольку он по определению не находил поддержки внутри страны, зато захватчики обычно считали такой расклад очень выгодным для себя. Иллирийцы, фракийцы, афиняне и позже эпироты — все пытались оказать слияние на Македонию, но в конце концов терпели неудачу. Однако их вторжения, в общем, способствовали тому, что царство постоянно находилось в ослабленном состоянии, что, возможно, и было их вторичной целью.

Аминта обладал значительной поддержкой внутри страны и получил помощь от Фессалии. Он также договорился с Олинфом на Халкидике, которому он передал землю возле города в качестве дара за вооруженную помощь. Фессалийцам удалось возвратить Аминту на трон;[28] их должным образом поблагодарили, и они вернулись домой. (Это лишь предположительная реконструкция событий, возможны и другие варианты.)[29] Македония в то время была значительно ослаблена вследствие неопределенности в верхах. Каждому новому царю требовалось время, возможно до десятилетия, чтобы укрепиться самому и чтобы его достижения, если они будут, после его смерти не были моментально сведены на нет в результате борьбы за престол. После десяти лет беспорядков Аминте, чтобы обезопасить свое положение и укрепить власть, требовалось еще больше времени, чем большинству из них.

Слабость Македонии совпала с ростом нового союза городов Халкидики под руководством Олинфа, и в 380-х гг. до н. э. в этот союз вошли и близлежащие македонские города, включая даже Пеллу,[30]что лишило Аминту царской резиденции. В течение V в. под влиянием расширяющейся торговли и следуя примеру расположенных рядом греческих колоний городские центры в Македонии множились и росли.[31] Немногие были по-настоящему крупными, большинство оставались по сути селами, но они создавали рынки для продуктов сельского производства, где были доступны также импортные товары и изделия местных ремесленников. Их население было также альтернативной опорой царей, чья зависимость от знатных землевладельцев и крестьян таким образом уменьшалась. В подобные центры перебирались иммигранты из Греции, такие как изгнанные из своего города аргивянами в 464 г. до н. э. жители Микен, которым Александр I предоставил убежище.[32] Пердикка повторил этот шаг по отношению к жителям Гестиеи с о. Эвбеи, изгнанным афинянами в 446 г. до н. э.[33] Именно такие люди и жители городов, подготовленные в качестве гоплитов фаланги, могли дать царям возможность бороться с греческими захватчиками, тогда как состоявшая из аристократов конница и крестьяне привыкли иметь дело только с иллирийцами и фракийцами.

Потеря контроля над несколькими из этих городских центров в пользу Халкидского союза означала, что цари теряют доступ к их финансовым ресурсам, использованию их воинов-гоплитов и власть над их землями. Аминта III был ограничен зависимостью от сельских регионов и поддержкой знати и воинов-крестьян, которые были бесполезны против конницы или пехотинцев-гоплитов. Наступление Халкидского союза на городские центры Македонии предвещало гибель царства.

Еще одно вторжение иллирийцев в 383 г. до н. э. могло второй раз привести к изгнанию Аминты из своего царства, хотя в этом случае он быстро возвратился бы, и неясно, было ли это чем-либо большим, чем еще одним кратким набегом.[34] Но к этому времени он был настолько озабочен могуществом Халкидики, что обратился к доминирующей силе в Греции — Спарте, прося помощи. В то же время в Спарту поступили жалобы и от нескольких городов Халкидики — не членов Союза. Оценив, наконец, потенциал Союза к дальнейшему расширению, спартанцы вмешались.[35]

Это было время, когда имперское влияние Спарты являлось наибольшим. Когда дело представили на рассмотрение спартанцам, они посчитали Халкидский союз главной угрозой соседям и гегемонии Спарты в Греции. Спартанские войска выступили на север и в союзе с Аминтой осадили Олинф. Осада продолжалась три года, продемонстрировав спартанцам, насколько силен мог стать этот союз. Без сомнения, когда заключенный мир разрушил союз, Спарта могла поздравить себя, но больше всего выиграл Аминта, который возвратил свои утерянные земли, города и селения.[36]

Аминта III был почти настолько же беспринципным в своих международных отношениях, как и его прадед Александр I, и настолько же рассудительным и реалистичным. В разное время он вступал в союз с фессалийцами, афинянами, Халкидским союзом, иллирийцами и Спартой, и все это с целью приобретения, возвращения или возрождения своего царства. Развал Халкидского союза руками Спарты не побудил его сохранять дружбу с этим городом долгое время, и вскоре после этого он опять вступил в союз с Афинами, которые в достаточной степени восстановились после поражения и образовали новый собственный союз.[37] Это был противовес Спарте, и в 370-х гг. до н. э. гегемония Спарты ослабела. В конце концов фиванцы под командованием Эпаминонда и Пелопида уничтожили ее: сначала они разбили спартанцев при Левктрах в 371 г. до н. э., а затем перенесли войну на Пелопоннес. Таким образом было только-только положено начало определенному прогрессу, однако в 370 г. до н. э. по естественным причинам Аминта III скончался.

К этому моменту Македония была относительно стабильным государством, но она все еще была окружена врагами, и ее внутренняя структура оставалась очень непрочной. За пределами царского двора инфраструктура государства находилась в зачаточном состоянии. Доход царя базировался в основном на его способности контролировать и распоряжаться природными ресурсами государства, в т. ч. драгоценными металлами и лесом, поэтому когда правитель терял контроль над шахтами, как Пердикка II утратил контроль над серебряной шахтой в Бизалтии, чеканка монет прекращалась. Продажа леса была частью внешней политики царства: ориентация на Афины была связана с постоянной потребностью этого города в лесе для строительства флота.[38]

Военная сила царства все еще заключалась во всадниках-аристократах. Крестьяне, составлявшие пехоту, не хотели отвлекаться от своего хозяйства без принуждения, платы или доли добычи, а правители были недостаточно богаты, чтобы платить. Поэтому только царь, обладавший реальной властью, означавшей возможность контроля над аристократией, мог добиться серьезного влияния в международных делах. Слишком часто один из врагов мог вывести Македонию из игры, вызвав вторжение того или другого из ее врагов или убедив претендента на трон поднять восстание.

Отсутствие правительственной инфраструктуры означало, что не существовало ни общей бюрократии, которая могла бы образовать административный «скелет» страны, ни профессиональной военной силы, чтобы контролировать внутреннее недовольство, дисциплинировать непокорных аристократов и сдерживать захватчиков. Халкидский союз в 383 г. до н. э. имел в своем распоряжении менее 10 000 воинов, тем не менее ему удалось без серьезных трудностей уничтожить близлежащие македонские поселения, и Аминта не смог этого предотвратить.[39]

Поэтому как государство Македония оставалась примитивным политическим образованием, слишком полагавшимся на силу, богатство и личную харизму отдельных правителей. Отсюда и повторяющаяся раз от раза нестабильность после смерти царя. Это отчетливо видно на протяжении полутора столетий до смерти Аминты. Можно даже, не слишком уклоняясь от реальности, предложить следующую таблицу, где сменяются периоды упадка и стабильности царской власти.

1. 497–454 гг. до н. э.: правление Александра I;

2. 454–430 гг. до н. э.: царство разваливается;

3. 430–413 гг. до н. э.: единоличное правление Пердикки II;

4. 413 гг. до н. э.: «кровавая баня» в царской семье;

5. 413–399 гг. до н. э.: правление Архелая;

6. 399–391 гг. до н. э.: конфликты по поводу престолонаследия;

7. 391–370 гг. до н. э.: правление Аминты III.

Чередующиеся хаос в царской семье и последующее возрождение царского правления под властью победившего кандидата сами по себе оказывали крайне негативное действие. Складывалось мнение, что ни один царь не может передать власть своему преемнику, который оставался слабым на еще более длительный период. Результатом этого стали беспорядки в период правления Аминты III — он определенно оказался менее грамотным правителем, чем его предшественники.

Цари понимали, что необходимо сделать. В качестве примера можно взять правление Архелая: он проложил дороги через леса; организовал профессиональную армию, хотя она никогда не была достаточно большой; он добился контроля над греческими городами на побережье, он перенес центр царской власти из традиционной Эги в прибрежную Пеллу.[40] Все это он совершил за полтора десятилетия своего правления, но успел так много лишь потому, что получил более или менее целостное государство. Его предшественник Пердикка вынужден был более 20 лет потратить на возвращение утерянных территорий, а борьба за престол в 413 г. до н. э. хотя и оказалась смертельной для нескольких членов царской семьи, была краткой и повлияла в основном только на саму же семью, а не на все царство. То, что греческие государства были связаны своей «Великой войной», также помогло избежать вмешательства извне. Но более крупный конфликт в борьбе за престолонаследие в 390-х гг. до н. э. быстро растратил достижения Архелая, и продолжающиеся беспорядки царствования Аминты III не позволили царству полностью восстановиться.

Только в 370-х гг. до н. э. Аминта вернул часть власти своих предшественников, но к этому времени он был уже пожилым человеком, и когда он умер, вся структура вновь развалилась. Но к этому времени просто восстановить власть в традиционном понимании было уже недостаточно; необходима была более прочная структура управления. Македония в 370-х гг. до н. э. была слабее и внутренне, и в международных отношениях, чем когда-либо со времен персидского вторжения.

В этой ситуации не помогало и то, что у Аминты было шестеро сыновей от двух разных жен. Порядок их рождения неизвестен, и возможно, что браки Аминты были бигамными (не предмет для осуждения в Македонии). Старшей женой была Эвридика, принцесса из царской семьи Линкестиды, второй женой была Гигея, происхождение которой неизвестно; обе жены родили по три сына. Сын Эвридики Александр, по-видимому, при жизни Аминты был назван его преемником, поскольку в договоре с Афинами его имя стоит сразу после имени его отца,[41] возможно он был старшим сыном. Была также и дочь Эвриноя.

Александру II было около 20 лет, когда умер его отец. Его восшествие на престол было мирным и, насколько нам известно, не стало предметом споров. Он быстро договорился с иллирийцами, что для предотвращения вторжений он будет платить им дань.[42] Он был достаточно уверен в своих силах, чтобы на следующий год вмешаться в дела Фессалии и помочь правителям города Лариссы, старого союзника его отца, против местного тирана, Но его уверенность была необоснованной. Вмешательством в Фессалии он привлек внимание основной силы в Греции того времени — города Фивы. Он занял города Ларисса и Краннон и обещал предоставить им независимость после завершения кризиса, но затем передумал, и освобождение его союзника превратилось в оккупацию.[43]

В его отсутствие в Македонии началось восстание во главе с Птолемеем I Алоритом, возможно, сына Аминты II Малого (который недолго был царем в 393 до н. э.). Он женился на Эвриное, сестре Александра. Птолемей, по-видимому, не претендовал на трон, но он был близким советником Аминты III в 370-х гг. до н. э., обладал опытом в ведении дел и был одним из тех, кто мог считаться кандидатом на царствование. В Фессалии фиванский полководец Пелопид вытеснил македонские войска из оккупированных ими городов, а затем двинулся в Македонию, где стал арбитром во внутреннем конфликте. Он примирил Птолемея с царем, а Александр стал союзником Фив. Но в качестве залога своего хорошего поведения Александру пришлось предоставить Фивам заложников. И Птолемей все еще находился поблизости. Александр был унижен и оскорблен. «Урегулирование» проблемы с Пелопидом гарантировало множество трудностей, причем надолго.[44]

Учитывая предшествующую историю царства, последующие события неудивительны. Вытесненный из Фессалии Александр находился в трудном положении и был унижен той легкостью, с которой он был поставлен на место Пелопидом. Птолемея I поддерживала вдова Аминты Эвридика, по мнению некоторых современников, находившаяся с ним в интимных отношениях. Весной 367 г. до н. э. Птолемей организовал убийство своего зятя Александра.[45] Такое развитие событий было очень вероятно еще с того времени, как он «примирился» с Александром после восстания за год до этого, но ему было позволено жить в царстве. Птолемей при поддержке Эвридики захватил власть. Фиванцы, которые были в союзе с Александром и выступили посредниками при примирении, не отреагировали.

Формально Птолемей было опекуном следующего сына Аминты, Пердикки III, и в течение следующих трех лет монеты чеканились от имени Пердикки.[46] Именно к Птолемею за принятием решений обращались иностранные представители, хотя мы не имеем информации о степени его власти над «товарищами»-аристократами — она была, возможно, еще меньше, чем у Аминты и Александра. Пердикка был, вероятно, всего на год или около того моложе своего погибшего брата. Когда самый младший из трех сыновей Аминты и Эвридики Филипп был в 368 г. до н. э. послан к фиванцам в качестве одного из заложников Пелопида, ему было 13 или 14 лет, значит, в 367 г. до н. э. Пердикке было около 16. Молодость Александра показала, что требуется более зрелый человек. По-видимому, Птолемей и Эвридика считали, что он как раз подходящий для этого кандидат. Соблазн избавиться от Пердикки и самому захватить царский трон должен был быть силен.

Если Птолемей смог подняться к власти с помощью нескольких местных сторонников и иностранной державы, значит, могли и другие. Претендент по имени Павсаний, возможно, младший сын царя Архелая и брат бывшего царя Аргея, двинулся со стороны Халкидики, предположительно получив поддержку от никуда не исчезнувшего Халкидского союза. Он набрал греческих наемников и захватил власть над районом Антем в северо-западной части Халкидики и несколькими небольшими близлежащими городами. Это дало ему удобную базу, возможно с центром в его собственных владениях (исходной базой Птолемея были его владения в Алоре). Птолемей был недостаточно силен, чтобы самому справиться с этой угрозой. Служившие у Павсания воины из Греции и из городов и селений под его контролем, по-видимому, давали ему преимущество. Поэтому Птолемей связался с афинским полководцем Ификратом, который находился в близлежащих водах с небольшим флотом, пытаясь добиться для Афин контроля над давно потерянной колонией — городом Амфиполем. Ификрат смог с легкостью отбросить Павсания, еще раз продемонстрировав таким образом слабость Птолемея.[47]

Через некоторое время Пелопид из Фив по просьбе некоторых македонцев, сторонников Александра, повел войска на север. Но они оказались разочарованы результатом: Птолемей лишь утвердился в своем положении. Это было унижение, но оно определенно удержало его соперников от восстания. Пелопид ушел с еще одной группой заложников, включая собственного сына Птолемея Филоксена. Цель фиванцев, совершенно очевидно, заключалась в том, чтобы обеспечить продолжение внутренних распрей в Македонии.[48]

Власть Птолемея уменьшилась до первоначального Македонского царства от северных склонов Олимпа до Альмопии и До долины Аксия на востоке. Восточный регион за Аксием был потерян; как показало выступление Павсания, большая часть Халкидики была враждебна; западные горные царства все стали независимыми или попали в орбиту влияния Иллирии.

Аминта III не смог восстановить контроль над этими царствами, и Линкестида (родина Эвридики) перешла под власть царя Иллирии Бардалиса. Это придвинуло враждебную границу на расстояние 50 км от Пеллы и Эги. Элимея, самое южное из горных государств, находилась в конфликте со своим южным соседом, и Аминта выступил арбитром в споре, что он мог сделать, только если оба эти государства были независимы от его власти.[49] Находившаяся между Элимеей и Линкестидой Орестида также, без сомнения, была вне досягаемости Аминты, хотя царь Дерда и был союзником Аминты в Халкидской войне. Весь запад находился под властью обширного царства, образованного Бардалисом еще при прошлом поколении.

В 365 г. до н. э. Птолемей был убит, как это случилось и с Александром II. Его убийцей стал его собственный подопечный Пердикка III, который тем самым показал, что уже достаточно вырос.[50] Пердикка был четвертым правителем за пять лет. Проблемы царства — убийства в царской семье, интервенция иностранных войск, внутренние восстания — вновь подчеркнули его слабость. Основной проблемой все еще оставалась структурная слабость царства, которая оставляла персону царя уязвимой, а военную мощь царства минимальной. Пердикка, хотя и столь же юный, каким был его брат Александр во время прихода к власти, был менее безрассуден, но ведь он был свидетелем неурядиц последних пяти лет, что сделало бы осторожным любого. То, как он организовал убийство Птолемея, по крайней мере, показывало его решительность.

В разраставшемся конфликте между Фивами и Афинами Пердикка выбрал Фивы, и в Македонию возвратились некоторые из заложников, которые были взяты, чтобы контролировать Птолемея. В их числе был и младший брат Пердикки Филипп, которому в то время было 16 или 17 лет. Союз Фив с Македонией был частью фиванской «программы» развития военно-морских сил, чтобы противостоять Афинам, но в этот момент они были еще недостаточно эффективны.[51]

Афинский полководец Тимофей двинулся на север с основными силами своего флота, чтобы противостоять этой угрозе. Он захватил контроль над городами Пидна и Метона на побережье Македонии и Потидеей в Халкидике, установив таким образом контроль над большей частью приморской Македонии. Это не давало возможности строить корабли для Фив. Он вступил в дипломатические отношения с фракийцами и правителем Пелагонии на востоке и севере Македонии.[52] Царство Пердикки было таким образом фактически окружено афинянами и их союзниками, в то же время смерть Пелопида в 364 г. до н. э. устранила единственного фиванского политика, который серьезно интересовался севером. Нейтрализовав таким образом Македонию, Тимофей взялся за свои основные обязанности, которые заключались в осаде города Амфиполя. Все это убедило Пердикку подчиниться изменениям в политике, и он присоединился к осаде, которую вел Тимофей.[53]Этот политический курс вскоре также был изменен.

Пердикка показал себя таким же беспринципным и хитрым, как и любой из его царственных предков. Война в Греции достигла апогея в 362 г. до н. э., когда заключившие союз Афины и Спарта сразились с Фивами в битве при Мантинее. Фиванцы победили, но их предводитель Эпаминонд был убит, и Фивы после этого оказались совсем не такими уж несокрушимыми. В ходе войны с Афинами Пердикка потерпел крайне неприятное поражение в битве, но он добился и определенных успехов и в какой-то момент сумел поместить македонский гарнизон в Амфиполь, а значит, добился контроля над дорогой и окрестностями со стороны Бизалтии. Тимофей вынужден был прекратить осаду города в 360 г. до н. э.; произошло ли это до или после вступления македонских войск, точно неизвестно.[54] Маневры Пердикки, очевидно, отстранили его царство от Афин как раз в то время, когда, несмотря на поражение при Амфиполе, власть Афин над Эгейским морем вновь стала бесспорной.

Эти события показывают, что Пердикка имел в своем распоряжении достаточно эффективную военную силу. Частично это была кавалерия, традиционный род войск в Македонии, но он должен был иметь и пеших гоплитов, возможно, в относительно небольшом количестве, чтобы иметь возможность поставить гарнизон в Амфиполе. У Аминты III было некоторое число войск такого типа, и Александр II унаследовал их. Предположительно, именно эти войска он использовал в Фессалии. Они служили, по-видимому, в качестве гарнизонных войск. Пердикка, конечно, должен был сохранять достаточно многочисленную кавалерию, поскольку именно этот род войск могли использовать его враги на севере и западе и именно таков был предпочтительный способ ведения боя македонской знати, по меньшей мере из соображений престижа. Его пехота частично набиралась из греческих городов в границах государства и из нескольких групп греческих поселенцев, привезенных или поселившихся в царстве в прошлом. Но возможно, что войска, размещенные в Амфиполе, были наемниками, поскольку эта служба совершенно определенно должна была продолжаться в течение длительного времени.

Пердикка правил около пяти лет. Он проявил гибкость в дипломатии в сочетании с настойчивым сопротивлением Афинам. Он взял на службу греческого специалиста Каллистрата, изгнанного афинского политика, чтобы реформировать финансовую систему. Это обеспечило ему увеличение таможенных сборов или, скорее, принесло ему большие доходы от тех, кто брал эту сферу на откуп.[55] Но сами результаты проведенных реформ подчеркивают недостаточное развитие царства: доход царя от таможенных сборов возрос с 20 до 40 талантов в год, незначительная сумма для государства размера Македонии. Это показывает, насколько слабо была развита торговля, с которой можно было собирать пошлины.

Царство по-прежнему оставалось слабым, начатые Пердиккой реформы были долгосрочными проектами. Только при наличии средств он мог укреплять армию, но, может быть, именно потому, что он достиг определенных успехов, на него напали иллирийцы. Бардалис всегда был агрессивным, и он нападал на царство Пердикки уже на очень раннем этапе его правления, возможно, в 365 или 364 г. до н. э.[56] В 360 г. до н. э. он направил значительные силы в набег на Эпир, который был лишь частично успешен.[57] Требовался следующий более успешный набег, и новой целью стала Македония. Пердикка, оказавшись перед лицом самого крупного нападения с этого направления за все поколение, повел все македонские войска навстречу врагу. Он был разбит, 4000 его воинов погибли, сам Пердикка также был убит.[58]

Новый царь должен был как можно быстрее взойти на престол. Существовал младший брат Пердикки (и Александра) Филипп. Он был лояльным сторонником Пердикки во время его правления; ему была, по-видимому, передана в управление часть царства, и он, без сомнения, знал многих македонцев, которые присутствовали на Собрании. Это были те воины армии Пердикки, которые уцелели в сражении. Он получил власть над царским двором и армией, которые и определяли управление Македонией. Он оказался человеком, что называется, «на своем месте», взрослым, опытным, способным и умным. Поскольку победоносная армия Бардалиса наступала, очень скоро должны были возникнуть и другие угрозы. Принятие Филиппом царской власти и подтверждение Собрания являлись очевидными шагами и должны были быть предприняты незамедлительно. Поэтому его очень быстро приняли в качестве царя.

Были и альтернативные кандидаты. Одним из них являлся сын Пердикки Аминта, но он был еще ребенком. Вновь появились два претендента, которые уже пытались захватить царскую власть: Павсаний, оппонент Птолемея в 367 г. до н. э., которого поддерживал царь Фракии Котис; Аргей, соперник Аминты III в 390-х гг. до н. э., получивший поддержку афинян. Эти двое, возможно, были братьями, поэтому их нападения могли быть скоординированы, хотя более вероятно, что они были соперниками. Кроме них были также три сводных брата самого Филиппа, сыновья Аминты III и его младшей жены Гигеи: Архелай, Арридей и Менелай. Архелай предъявил некие претензии на трон в 359 г. до н. э., но они были отвергнуты из-за их иностранных покровителей. Филипп организовал убийство Архелая, и два других его сводных брата бежали.[59] Но мало того, что вторжение победоносных иллирийцев под командованием Бардалиса продолжалось, к ним собирались присоединиться жившие на севере за проходом Демир-Капу пеонийцы.[60]

Существует вероятность, что царем был признан Аминта, а Филипп стал его опекуном и регентом, по образцу Аеропа и Ореста, Птолемея и Пердикки. Но свидетельства в пользу такого варианта поздние, скудные и неубедительные: упоминание у Юстина, который кратко излагает Трога, чья работа была основана на других источниках, и надпись из Лебадеи в Беотии, ныне утерянная,[61] — все это очень далеко от Македонии 359 г. до н. э. Единственная причина предполагать, что это было регентство, — считать, что существовало твердое правило, в соответствии с которым отцу наследует старший сын. Это определенно была обычная практика, хотя в пору кризиса, естественно, действовали другие факторы. Это могло быть, в частности, предпочтение покойного царя, но Пердикка, вероятно, не мог высказать подобного пожелания. Филипп безжалостно устранил внутреннюю конкуренцию, убивая всех появлявшихся претендентов, но Аминта спокойно жил при дворце.[62] Из этого следует, что Аминта не рассматривался как угроза царскому положению Филиппа. Поэтому мы должны заключить, что Филипп стал царем непосредственно после смерти Пердикки и был принят как таковой двором и Собранием.

Конечно, относительно него самого и правильности его восшествия на престол были сомнения. Он был ненамного старше, чем его братья, когда они становились царями, и оба они правили неудачно, да и его отец был не слишком успешен в качестве царя. Однако единственными альтернативными взрослыми претендентами были те, кого поддерживали иноземцы, а единственные внутренние претенденты были даже моложе, чем Филипп. Поэтому другой причиной признания царем именно его было отсутствие реальной альтернативы.

Филипп принял царство, которое потерпело крах второй раз за 40 лет. Каждый кризис после этого длился по несколько лет (399–391, 370–359 до н. э.). Логично было предположить, что Македония как политическое образование была нежизнеспособна. Если бы Филипп оказался столь же неудачлив, как и его братья, возродившийся Халкидский союз, вероятно, вторгся бы в страну. Города на побережье были потеряны. Горные царства были независимы или стали поданными Бардалиса. Если бы Филипп погиб в большом сражении, маловероятно, что Македония осталась бы чем-то большим, чем просто названием региона. Это была именно та ситуация, в которой необходимо было пробовать проводить новую политику. Филипп выжил, и у него были на этот счет свои идеи.