"Вкус греха" - читать интересную книгу автора (Гилл Уильям)

Глава 13

Париж

Май 1968 года

Каждое утро Ариан предвкушала момент, когда она сможет пешком отправиться на работу. Эти прогулки были для нее единственным временем, когда она имела возможность побыть наедине с собой. Дома она либо ухаживала за Глорией, либо обсуждала бытовые дела и вопросы с Наной, которая в смысле ведения домашнего хозяйства была мастером на все руки. Ариан нравилось купать девочку, но очень редко удавалось вернуться домой, когда малышка еще не спала. Баленсиага обладал феноменальной работоспособностью. Он умудрялся просматривать по сто восемьдесят платьев за день, и при этом внимание его не ослабевало ни на секунду – там он отрывал рукав, там менял линию ворота. Ни одна из моделей не могла уйти до того момента, пока маэстро наконец не оставался доволен.

После январского показа очередной коллекции Ариан стала звездой. Париж был ослеплен ее красотой, ее элегантностью, ее холодной отстраненностью от публики, и на топ-модель дождем посыпались приглашения на всевозможные светские мероприятия и вечеринки.

В предложениях иного рода тоже недостатка не было. Богатые, влиятельные, властные, уверенные в себе мужчины – все они хотели как минимум показаться с ней на людях. Впрочем, большинство из них, разумеется, желали оказаться в постели с самой красивой моделью Парижа – хотя бы только для того, чтобы похвастаться этим в узком кругу. Ариан неизменно отвергала их ухаживания. Секс кое-что значил для нее, когда она была с Рубеном, но затем стал всего лишь инструментом, необходимым для выживания. Теперь мужчины не привлекали ее, хотя не вызывали и отвращения – она была к ним просто равнодушна.

Репутация холодной и безразличной женщины становилась все более прочной, но это не наносило Ариан никакого вреда. Мужчины лишь распалялись, каждый надеялся добиться успеха там, где многие потерпели поражение. Как-то один весьма настойчивый немецкий миллионер прислал ей массивный золотой браслет с предложением поужинать в ресторане «Максим». Прежде чем вернуть подарок, Ариан решила показать его своей подруге Камелине, манекенщице-англичанке, которая также работала на Баленсиагу, но собиралась увольняться: в скором времени она должна была стать женой божественно красивого итальянского князя.

– Зачем обижать беднягу, возвращая ему браслет? – сказала Камелина. – Это же просто подарок. Смотри на это так, как если бы он подарил тебе коробку шоколадных конфет. И потом, нет никаких причин отказываться от его приглашения. Поужинаешь с ним, скажешь «спасибо» – и все дела.

Последовав совету подруги, Ариан поужинала с немцем и приняла браслет, но на душе остался неприятный осадок.

За каких-нибудь несколько месяцев в жизни ее произошли колоссальные изменения. Больше всего она гордилась тем, что обеспечила приличные условия существования для Глории. Она сняла небольшую квартиру на рю Бонапарт. По утрам Нана гуляла с девочкой в Люксембургском саду, а Ариан наслаждалась прогулками из дома на работу – сначала на набережную и дальше вдоль Сены.

Однако в последние две недели прогулки эти стали куда менее приятными. По улицам бродили группы взбудораженных студентов.

На фасадах зданий были видны черные следы от бутылок с горючей смесью. Повсюду было полно полицейских. По радио сказали, что президент выехал из Парижа.

Ариан не на шутку встревожилась и в душе молила Бога, чтобы из-за всех этих событий не отложили показ очередной коллекции маэстро.

– Номер 243, «Мелодия», вечерний туалет.

Ариан вышла на подиум. Она на секунду остановилась в центре, затем сделала быстрый поворот и прошла к краю помоста, где уронила с плеч длинную шаль. Держа ее кончиками пальцев, она небрежно тащила ее за собой. Едва успев скрыться за занавесом, она попала в руки девушек, молниеносно освободивших ее от платья, затем бросилась к своему туалетному столику и уселась перед ним. Парикмахер быстро изменил ей прическу, а Жак Вилетт, не теряя времени, освежил грим и подправил отклеившийся уголок одной из накладных ресниц.

Когда Ариан снова появилась на подиуме, в зале раздались оглушительные аплодисменты. Она присоединилась к остальным одиннадцати манекенщицам. Аплодисменты переросли в овацию и продолжались до того момента, пока неожиданно среди девушек не появился сам маэстро. Зрители примолкли в ожидании чего-то совершенно необычного.

– Я должен объявить, что вы видели мою последнюю коллекцию, – проговорил Баленсиага в наступившей тишине. – Показы будут продолжаться еще месяц, и мой дом выполнит все заказы, сделанные в течение этого периода. Однако в конце июля мы прекращаем свою деятельность. Хочу поблагодарить всех моих сотрудников и всех моих клиентов, которые оказывали мне постоянную поддержку… – Голос маэстро дрогнул. – Большое вам всем спасибо.

Растерянность публики двумя короткими фразами выразила молодая герцогиня де Бри-Монтваль, громко прошептавшая на ухо своему спутнику:

– Сначала беспорядки, а теперь еще и это. Боже, куда катится мир?

В отличие от герцогини Ариан не волновали судьбы мира в целом – ее беспокоило, что будет с ее маленьким мирком. Значение слов маэстро для нее означало одно: Ариан потеряла работу.

Лицо ее, когда она вместе со всеми шла к выходу, было непроницаемым, как всегда. Остановившись около бархатного занавеса, Ариан повернулась к зрителям и сделала глубокий реверанс. Белые шелковые юбки взметнулись вверх, словно павлиний хвост. Она улыбнулась публике – в первый и в последний раз. В конце концов, скорее всего Ариан прощалась с карьерой модели.

Вбежав в раздевалку, она увидела, что мадам Флоретт с полными слез глазами обнимает других девушек. Ариан молча подошла к своему туалетному столику и стала ждать, пока помощница расстегнет на ней платье. В это время подошел Жак. Лицо у него было задумчивое.

– Нам нужно искать работу, – сказала Ариан, глядя на его отражение в зеркале.

– Это мне надо искать работу. А на твоем месте, милая, я бы поискал себе миллионера, пока ты еще высоко котируешься.

– Сам поищи себе миллионера! А мне никто не нужен – я сама могу себя содержать.

Подавив раздражение, она уже более спокойно рассказала Жаку о своих намерениях. Он с сомнением покачал головой, хотя и признал, что идея неплоха.

– Оревуар, милый, – сказала красавица, наклонившись, чтобы поцеловать Симона в губы. При этом жемчужное ожерелье коснулось его шеи. Прежде чем уйти, девушка бросила взгляд на обнаженного де ла Форса, лежавшего на кровати, и улыбнулась. Светлые, до плеч, волосы мягко колыхались, словно блестящий шелковый занавес, реагируя на каждое движение ее головы. Симон тоже напоследок окинул ее взглядом и снова пришел к выводу, что ноги просто великолепны. По сравнению с ней все подружки Долорес казались уродками. И в постели она была просто богиней. Что и говорить, девушки от мадам Клод стоили тех денег, которые приходилось выкладывать за их услуги.

Супруги де ла Форс провели в Париже уже почти неделю, и каждый день, когда Долорес отправлялась в очередной дом моды, он проводил время с очередной девицей по вызову. По сравнению с расходами Долорес его забавы стоили копейки, а после четырех недель, проведенных с супругой на Ривьере и Лазурном берегу, ему было необходимо расслабиться.

Их врач в Буэнос-Айресе посоветовал Симону свозить жену в длительное путешествие, чтобы помочь ей справиться с депрессией, которая развилась у нее после выкидыша. Тот долго медлил, но в конце концов уступил настояниям доктора и обеспокоенного тестя.

Поездка в самом деле сотворила с Долорес чудо – она вновь заинтересовалась светской жизнью. Долорес посещала все рауты, какие только могла. В этот день она договорилась встретиться в ресторане «Максим» с Зу-Зу Лобос и другими своими знакомыми из Аргентины и вместе пойти на очередной показ мод.

Было уже около четырех. Де ла Форсов пригласили на чай супруги Ганай, и Симону не хотелось опаздывать. Он несколько раз повторил Долорес, что в половине пятого она должна ожидать его у выхода из дома моды.

Когда шофер арендованного лимузина притормозил у здания дома моды Баленсиаги, Долорес в условленном месте не оказалось. Симон взглянул на часы – они показывали четыре часа тридцать одну минуту. Опустив стекло, он крикнул, обращаясь к швейцару в униформе:

– Что, мадам де ла Форс ждет меня внутри? Попросите ее немедленно выйти сюда!

Швейцар поклонился и дотронулся до своей фуражки.

– Извините, месье, но в фойе никого нет.

– Тогда пойдите наверх и скажите, чтобы она вышла, черт побери!

– Прошу простить, месье, но у нас строгие инструкции от месье Баленсиаги ни в коем случае не мешать во время показа. Я уверен, мадам с минуты на минуту будет здесь.

Симон не ожидал отказа от какого-то швейцара, одетого словно опереточный персонаж. Гнев магната плеснул через край. Сжав зубами кончик сигары, он выскочил из машины и, оттолкнув швейцара, влетел в святая святых великого кутюрье словно разъяренный бык. Подбежав к лифту, отпихнул в сторону какую-то весьма импозантную даму.

– Вези меня наверх, придурок! – рявкнул он лифтеру.

Выскочив из роскошной кабины на втором этаже, де ла Форс лицом к лицу столкнулся с безукоризненно элегантной дамой – директором салона, главной обязанностью которой было мгновенно и точно определять настроение, в котором находился клиент. Она поняла, что оказавшийся перед ней человек представляет собой серьезную проблему.

– Могу я чем-нибудь помочь вам, месье? – осведомилась она, перебирая наманикюренными пальцами жемчужины своего колье.

Симон оттолкнул женщину с такой силой, что она пролетела через всю комнату и упала на один из диванов эпохи Людовика XV. Сам же де ла Форс устремился к роскошным двойным белым дверям, украшенным позолотой.

Дверями Симон ошибся. В зал, где проходили показы, вели три двери, однако выбранная им центральная обычно была заперта, поскольку подиум заканчивался прямо перед ней. Клиентов пускали в зал через боковые входы. Однако взбешенному Симону было не до таких тонкостей. Нажав на ручку и почувствовав, что она не поддается, он без колебаний разбежался и изо всех сил ударил в дверь ногой.

Створки распахнулись, в напитанный запахом дорогих духов воздух полетели щепки. Под изумленный ропот публики Симон ворвался в помещение. Глаза его сверкали бешенством, галстук сбился на сторону. Лицо Долорес стало пунцовым. Сидевшая рядом с ней Зу-Зу Лобос стиснула руку подруги в знак сочувствия.

Долорес знала, что сейчас последует: поток самых грязных испанских ругательств, выкрикиваемых во всю силу легких. Ей оставалось надеяться только на то, что никто здесь не понимает по-испански.

Однако Симон, вопреки ее ожиданиям, не произнес ни слова. Всего в ярде от себя он увидел на подиуме женщину невероятной красоты, живое олицетворение совершенства. Ничего подобного ему не приходилось видеть никогда, более того – он даже представить себе не мог, что такая красота может существовать на свете. Из белого облачка перьев выступали прекрасные обнаженные плечи. Он молча смотрел на видение. Женщина также смотрела на него. В ее медового цвета глазах мелькнула веселая искорка, но лицо оставалось бесстрастным.

Она возвышалась над ним, словно идол на алтаре, и он не мог отвести от нее глаз.

– Ты будешь моей женой, – пробормотал он вдруг, брызгая слюной.

Держа одну руку на бедре, Ариан другой отвела в сторону накрахмаленную юбку великолепного вечернего наряда и, повернувшись спиной к нарушителю спокойствия, поплыла к бархатному занавесу в конце подиума. На лице ее застыло каменное выражение. После последнего официального показа месье Баленсиага напомнил Ариан, что ей не следует улыбаться. С тех пор она не улыбнулась ни единого раза.