"Клятва рыцаря" - читать интересную книгу автора (Гарнетт Джулиана)

13

Испытывая странную смесь неуверенности и зыбкой надежды, Кора позволила Люку налить вина для нее. Она осушила кубок с таким чувством, словно они и в самом деле были любовниками, а не людьми, которые поневоле делят постель и близость.

Он удивил ее, этот человек, который был ее мужем, она как-то по-новому увидела его. А ведь он и в самом деле никому не позволит снова отнять у нее дом. В нем была какая-то внутренняя сила, которая чувствовалась даже больше, чем сила физическая, и именно она при любых поворотах судьбы поможет Люку удержать и защитить Вулфридж.

Все это было так ново и необычно и в то же время так хрупко, что в глубине души она все еще не верила в это до конца. Люк улыбнулся поверх кубка, но в его темных глазах таилась какая-то озабоченность, причина которой была ей неясна. Кора слабо улыбнулась в ответ, хотя чувствовала она себя весьма неуверенно. В самом деле, как ей реагировать на это, если все ее прежние представления расходились с тем, что она чувствовала сейчас?

– Милорд… – Ее голос прозвучал слишком тихо, слишком хрипло, словно больше не повиновался ей.

Люк взял у нее опустевший кубок и поставил его на стол.

Это состояние Люка было ей знакомо, поскольку с тех пор, как они стали мужем и женой, довольно часто она наблюдала это: какая-то вспышка в его глазах, жар, который исходил от его рук, когда он прикасался к ней, нетерпеливое выражение лица. Она слегка отпрянула, но Люк схватил ее за руку и притянул к себе; его рот приник к ее губам в горячем страстном поцелуе, который не оставил в ней никаких сомнений относительно того, чего он от нее хотел.

Широкая кровать была завалена новыми нарядами, которые она достала, распаковывая свой сундук, и Люк небрежно сбросил их на пол, когда положил ее на постель. Возбуждение тут же охватило ее, как только он торопливо задрал ее тунику до самой талии. Руки Люка нетерпеливо забрались под рубашку, которую она носила внизу.

Подчиняясь охватившему его желанию, Люк жадно целовал ее рот, щеки, шею, оставляя губами горячий след на коже. Услышав звук рвущейся материи, Кора открыла было рот, чтобы запротестовать, но было уже поздно – от ее туники остались лишь лоскутья. Холодный воздух повеял на нее, а Люк приподнялся, чтобы увидеть ее всю обнаженной.

– Ты так прекрасна! – сказал он по-французски и, глядя ей в глаза, повторил то же самое по-английски.

Он страстно ласкал жену, проводя руками по ее обнаженной груди, по животу и бедрам, и Кора закрыла глаза с тихим стоном, которого была не в силах сдержать. Как не могла сдержать и сладкую дрожь, волною пронизавшую все ее тело, заставившую кожу покрыться пупырышками. Она трепетала в его объятиях, возбуждение становилось все сильнее и жарче, требуя немедленного удовлетворения.

Когда Люк остановился, она поймала его руку и притянула снова к себе, побуждая его продолжать.

– Потерпи немного, – шепнул Люк и, скинув свою куртку, быстро развязал завязки штанов. А когда, обнаженный, вновь поднял голову и взглянул на нее, то страстное, неприкрытое желание, горящее в его глазах, было так явственно, что у нее перехватило дыхание.

Потом он лег на нее, и легкий покров его курчавых волос на груди щекотал ее голые груди, доставляя острое наслаждение.

– Ты хочешь меня, дорогая?

– Да… да, Люк… да…

Она едва выговорила эти слова, опаленная, пронзенная жгучим желанием. Но и этого ему казалось недостаточно сейчас, и он побуждал ее к чему-то большему.

– Скажи мне, дорогая, скажи мне, как ты хочешь меня!.. Скажи, что ты хочешь меня так же, как я хочу тебя…

Закусив зубами нижнюю губу, она изогнулась вверх в безотчетном усилии быть ближе к нему. Люк тихо рассмеялся и принялся осыпать поцелуями ее шею и груди, дразня ее языком, пока Кора не начала задыхаться.

– Скажи мне, – шептал он опять, обводя языком ее сосок, – скажи же…

– Люк… ну, пожалуйста…

Приподнявшись на руках, он коснулся напряженным членом ее лона, но не вошел в нее, а, обостряя предвкушение и заставляя все больше распалиться, дразнящими движениями стал двигаться взад и вперед.

Она извивалась, выгибая спину и разводя ноги как можно шире, чтобы принять его в свое жаждующее лоно, но он медлил, хотя желание снедало его. Подняв голову, Люк заглянул ей в глаза из-под полуопущенных ресниц.

– Скажи мне еще, дорогая….

– Люк, пожалуйста… – Она повернула голову и поцеловала его руку около локтя, почувствовав солоноватый вкус на своих губах. – Пожалуйста, Люк… Я хочу тебя… Я хочу…

Со стоном он скользнул внутрь ее, наполнив ее, создав новое острое ощущение, которое заставило Кору громко вскрикнуть. Его толчки становились все резче и глубже, пока она не схватилась за него, вонзая ногти ему в спину, когда напряжение сделалось почти нестерпимым.

И вдруг оно разрядилось, взорвавшись россыпью жгучих искр, которые проникли в каждую клеточку тела и медленно угасли в ней, оставив ее ослабевшей, со щеками, мокрыми от слез.

Медленно напряженное тело Люка расслабилось, и он откатился в сторону, все еще прижимая ее к себе, все еще находясь внутри ее, слегка прикусив зубами кожу у нее на плече.

И в этот момент, лежа в его объятиях, прижавшись к его груди, чувствуя, как его сильные руки обхватывают ее, Кора ощущала себя абсолютно счастливой, счастливей, чем когда-либо в своей жизни. Это было так прекрасно и неожиданно, что ей оставалось только одно – молить, чтобы это никогда не кончалось.

Должно быть, она уснула, но мгновенно очнулась, услышав рычание Шебы, и подняла голову. И тут же вспыхнула от смущения, поскольку в открытых дверях, похолодев от страха, стоял оруженосец Ален.

– Милорд, – дрожащим голосом спросил он, – это ручной волк?

Люк уже сел, одной рукой схватившись за кинжал; он смотрел на оруженосца с тревогой.

– Да. А что ты здесь делаешь, Ален?

– Я принес еду, как вы приказали. Мне поставить ее в соседней комнате?

Спохватившись, Люк накинул на жену покрывало, и Кора быстро свернулась под ним калачиком. Он бросил на нее озорной взгляд и подоткнул покрывало со всех сторон, прежде чем встал с постели и потянулся за своими штанами.

– Оставь еду здесь, Ален. А если хочешь заиметь в этой волчице друга, брось ей кусок баранины.

Оруженосец издал удивленный возглас, когда Шеба поймала на лету огромный кусок бараньей лопатки и, с довольным рычанием протрусив мимо, улеглась возле кровати и принялась за свой ужин. Люк с усмешкой взглянул на Алена, продолжая завязывать тесемки своих штанов.

– Она способна запугать любого храбреца. Согласен? – Да, милорд. – Ален с трудом сглотнул комок в горле. И слабо усмехнулся. – Я бы не хотел встретиться с подобной тварью в глухом лесу.

Кора с трудом удержалась, чтобы не вмешаться в их разговор. Рано или поздно ей придется рассказать Люку, что она понимает их язык, и, честно говоря, она и сама не знала, почему до сих пор не сделала этого. Из предосторожности, вероятно, которая заставляла ее выжидать, пока она полностью не будет уверена, что ему можно довериться. Подумав об этом, она едва не рассмеялась. Глупо не доверять ему, утаивая от него свой французский, но при этом позволять ему настолько овладеть ее телом и ее душой.

Когда Ален ушел, она встала с постели, обернув покрывало вокруг себя, и, волоча его по полу, последовала за Люком в смежную комнату.

Вареное мясо и большой кусок сыра лежали на столе рядом с караваем белого хлеба. Кора отщипнула кусочек и медленно прожевала его, запив глотком вина. Это было молодое вино, сладкое и некрепкое, отдающее ароматом винограда, выросшего где-то там, за Ла-Маншем.

Она посмотрела поверх своего кубка на Люка, который кинжалом нарезал себе толстые куски вареной говядины. Его голая грудь золотилась в свете лампы, и Кора подумала о далеких еще летних днях, когда солнце так покроет загаром ее собственную кожу, что ей придется носить длинные рукава, чтобы не загореть, как крестьянка. Бронзовый же загар на мускулах Люка делал его лишь более мужественным и привлекательным.

Сердце ее сжалось от сознания, насколько он стал важнее сейчас для нее, насколько большее место занимает теперь в ее жизни. Почему она позволила себе так увлечься им? Дошло до того, что она уже часами думала о нем, забыв все остальное, сидя с мечтательным видом, словно служанка, грезящая о молодом конюхе.

Никогда Кора не думала, что забудет себя до такой степени. Даже с Вульфриком никогда она так не забывалась, хотя любила смотреть на него и слышать его голос. Видимо, физическая близость очень крепко связала ее с Люком. Да, так оно и есть. Это вселило в нее беспокойство, и Кора спросила себя, а не сожалеет ли он о том, что расстался с леди Амелией? Часто ли думает о своей прежней любви? А может, он предпочел бы видеть Амелию в своей постели вместо нее?..

Некоторое время ее мучил этот вопрос. Хотя Люк никогда даже не упоминал об этой женщине, Кора не могла о ней забыть. Амелия… О, как ненавидела она даже это имя, негодуя при одной мысли о том, что ей, Коре, он мог бы предпочесть другую женщину!

Взглянув на Люка, она подавила в себе этот приступ ревности. Забыл ли он леди Амелию? Или еще нет?..

Положив в рот маленький кусочек сыра, Кора поняла, насколько она голодна. День был долгим, а путешествие трудным, поскольку Люк торопил их добраться до Вулфриджа до темноты. Но теперь, по крайней мере, они дома. И Шеба в безопасности, слава Богу. Нельзя допустить, чтобы ее снова посадили в клетку. Хотя конюх Поль и казался ей добрым малым, их прежний слуга, Хардред, ставший теперь его новым помощником, никогда не любил ни Кору, ни ее волчицу; нельзя полагаться на него. Она была благодарна Люку за то, что он смягчился и позволил волчице оставаться рядом с ней.

Продолжая жевать, Кора снова взглянула на мужа и подумала о человеке, которого он называл своим братом. Уж не из-за этого ли Жан-Поля он так торопился в Вулфридж? Но нет, вряд ли. У Коры сложилось впечатление, что приезд брата стал для него неожиданностью, и притом не очень-то приятной. Но почему? Она знала о Люке так мало, лишь несколько фактов, которые сообщил ей Роберт де Брийон – единственный источник ее сведений о муже. И все же когда она прямо спросила сэра Роберта о семье Люка, тот уклонился от расспросов, явно не желая говорить на эту тему.

Поджав под себя одну ногу и лениво покачивая другой, Кора потянулась за куском сыра, лежащим на деревянном блюде, и как бы между прочим спросила:

– Люк, а кто был тот человек в коридоре?

Люк налил себе еще немного вина и, точно не слыша ее вопроса, неторопливо выпил. А когда поставил кубок обратно на стол, коротко ответил:

– Мой брат.

– Ты никогда не упоминал, что у тебя есть брат. – Она пробежала пальцами по выщербленной крышке старого стола. – И долго он здесь пробудет?

– Жан-Поль не посмеет снова заигрывать с тобой. Он не настолько глуп, чтобы зайти так далеко.

Кора внимательно взглянула на мужа, почувствовав горечь в его тоне.

– Ты совсем его не любишь?

Люк глубоко вздохнул и отвернулся.

– Я не видел его с тех пор, как он покинул Нормандию.

Тон его не допускал дальнейших расспросов, но Кора не могла удержаться, чтобы не поинтересоваться:

– Почему между вами такая неприязнь? Вы не поделили наследство?

Брови Люка сдвинулись, а рот скривился в горькой усмешке.

– Делить было нечего. Вернее, не было никакого дележа. Просто он унаследовал все от нашего отца, а мне достались лишь крохи. А теперь он плачется и просит сделать для него то, что он должен был сделать для меня много лет назад.

Когда Кора открыла рот, чтобы задать еще один вопрос, Люк повернулся к ней с яростью, которой она давно не видела у него, и потребовал прекратить расспросы.

– Я не собираюсь испортить себе ночь, продолжая думать о Жан-Поле. Если у тебя есть вопросы – обратись к нему. Он с удовольствием даст на них свои ответы, хотя я сомневаюсь, что там будет хоть капля правды.

Не желая разрушить эту хрупкую, возникшую между ней и Люком близость, Кора согласно наклонила голову. Она и намеревалась сделать именно то, что он предлагал. Утром она задаст несколько вопросов кое-кому, ведь если Вулфриджу грозят неприятности, она должна обязательно об этом узнать. Есть немало надежных способов получить необходимые ответы – надо только найти для этого подходящих людей. Она слегка улыбнулась и потянулась за следующим кусочком сыра.

Ален должен знать многое. Оруженосцы обычно знают все тайны своих господ, а значит, у нее есть способ получить сведения, которые ее интересовали.

Прошла целая неделя, прежде чем Коре выпала возможность расспросить Алена, однако тот вовсе не был расположен к разговору. Он холодно поглядел на нее и пожал плечами, когда она спросила, хорошо ли он говорит по-английски.

Нахмурившись, Кора закусила губу, рассерженная его упрямством, но вслед за тем заставила себя улыбнуться.

– Наверное, ты должен неплохо говорить по-английски, раз имеешь дело со слугами в замке. Я думаю, ты просто не хочешь говорить со мной. Но я тебя понимаю.

В глазах Алена явно читалась неприязнь. Он скрестил руки на груди и выразительно передернул плечами.

– О чем тут говорить? Я проиграл, вы одержали верх, графиня.

– Одержала верх? – Она ухватилась за эти единственные слова, которые звучали одинаково и по-английски, и по-французски. – Нет, нет, Ален, я не собиралась брать верх над тобой, хотя и не совсем понимаю, что именно ты имеешь в виду. Ты предложил мне свою дружбу в то время, когда я не доверяла никому из нормандцев. Особенно тем, которые захватили мой дом. Думаю, ты можешь это понять. А Жиль был… как бы это сказать… он был слишком навязчив, передавая приветы от тебя. Все равно из этого ничего бы не вышло. Ведь королевский приказ для вас, нормандцев, закон.

– Да, миледи.

Кора улыбнулась:

– Но тебе будет приятно, наверное, услышать, что я ценю твое доброе отношение ко мне. В такие трудные времена настоящий друг дороже золота.

Неприязненное выражение в глазах Алена исчезло; в них блеснуло нечто похожее на симпатию.

– Друзей выбирают, как дыни: нужно попробовать несколько, чтобы одобрить одну, – пробормотал он по-французски.

Ален оказался не так податлив, как она надеялась, и все же он явно начал смягчаться по отношению к ней. И Кора решила рискнуть.

– Друзья познаются в беде… – сказала она по-французски. И по-английски добавила: – Это старая поговорка, но все еще верная, Ален. И вот такой друг в беде – это я.

Ален удивленно поднял брови, услышав ее ломаный, с сильным акцентом, французский, и не удержался от улыбки.

– Вы говорите по-французски!

– Немного, – ответила она на этом же языке. – Ты говоришь по-английски значительно лучше.

Теперь Ален пожал плечами и сказал на ломаном английском:

– Достаточно, чтобы отдавать приказания. – Он снова насупился и сдержанно произнес: – Я восхищен вами, графиня. И если вы подумали, что я имел в виду что-то другое, то Жиль просто ввел вас в заблуждение.

Было не время выяснять истину, поэтому Кора лишь улыбнулась.

– У Жиля были какие-то свои цели, я думаю, но он просчитался, если намеревался погубить меня. Я поняла, что он за птица, еще задолго до того, как мы прибыли в Йорк, да и сразу не очень-то доверяла ему.

Пожав плечами в ответ, Ален опустил взгляд на счета, которые держал в руках.

– Боюсь, наш гость того же поля ягода, что и Жиль, – продолжала Кора. – Мне кажется, у него какие-то свои цели, и, признаться, это меня весьма тревожит.

Ален посмотрел на нее с легким удивлением.

– Вы имеете в виду графского брата?

– Да, Жан-Поля. На днях мы встретились в коридоре возле моей комнаты, и, боюсь, наша первая встреча прошла не совсем хорошо.

Ален усмехнулся.

– Да, я это слышал. Слуги всегда сплетничают, и этот мальчишка Рудд не исключение.

– Рудд хороший мальчик. И очень неглупый для своего возраста. – Кора помолчала, раздумывая, как далеко она может зайти, чтобы получить интересующие ее сведения. Было очевидно, что Ален знал гораздо больше, чем показывал, но захочет ли он откровенничать с ней?

– Рудд довольно умен, – согласился Ален. – И к тому же исполнителен. Но мне пора, поскольку лорд Люк давно уже ждет счета, за которыми послал меня.

Он слегка поклонился и двинулся прочь, и Кора тихо спросила, глядя ему вслед:

– Правда, что ты в курсе всего, что происходит здесь, Ален?

Ее вопрос заставил его остановиться, и Ален повернулся к ней лицом.

– По большей части да. Я ведь не простой оруженосец, я со временем стал наперсником графа. – Горделивая искорка мелькнула в его карих глазах. – Такого оруженосца, который одновременно и писец, и мажордом, и камердинер, трудно заменить.

– Без сомнения, – охотно подтвердила Кора. – Ты человек очень влиятельный. Наверняка ты в курсе таких подробностей его личной жизни, которые больше не известны никому.

– Да уж, конечно.

– То же самое я говорила и капитану Реми, но он не согласился со мной. Он считает, что ты слишком высокого мнения о себе. – Кора давно подозревала, что между капитаном и оруженосцем существует соперничество, и теперь, когда в глазах Алена вспыхнула неприязнь, а лицо покраснело от обиды, она уже не сомневалась в этом.

– Черт побери, да плевать я хотел на этого капитана… – Он остановился, сделал глубокий вдох и выдохнул с шумом. А подойдя ближе, тихо произнес: – Этот капитан просто мне завидует, поскольку он не в чести у графа с тех пор, как во время захвата замка позволил своим людям убить безоружных слуг. Ему так и не удалось с тех пор вернуть расположение лорда Люка, так что пусть лучше позаботится о себе, чем болтать о моем положении. Да если бы не я, родной брат графа был бы выдворен из замка, вместо того чтобы уютно греться у огня.

– Бедный Жан-Поль, – с напускным сочувствием произнесла Кора. – Но, вероятно, он заслужил гнев брата, или это не так?

Ален пожал плечами.

– Может быть.

– Но тебе, судя по всему, ничего не известно об этом…

– Совсем напротив. – Ален подошел к ней еще ближе, так что его дыхание обдавало ей щеку, и, понизив голос, сказал: – Мне известно, что брат графа предал его несколько лет тому назад, и, если бы не тот факт, что он так же предал и Вильгельма, вашего мужа, скорее всего, сейчас бы не было в живых.

– Люк предал короля?

– Нет, нет, это его отец и брат были обвинены в измене. Жан-Люк де Монтфор поплатился за это головой, но его сыну, Жан-Полю, удалось бежать на север, к королю Малкольму, и избежать мести Вильгельма. Вильгельм был тогда всего лишь герцогом, а не королем, но он заставил отца лорда Люка дорого поплатиться за эту измену. – Пожав плечами, Ален добавил: – В то время ходил слух, что Люк тоже был причастен к заговору, но это вранье. Сэр Люк был тогда уже лишен наследства и отослан в Нормандию, прочь из своего дома в Англии.

– Лишен наследства? За что?

– Об этом болтают разное…

Кора в упор посмотрела на него.

– А что скажешь ты?

Он засмеялся.

– Мне бы хотелось оставить свое мнение при себе. Ну а теперь мне пора идти к лорду Люку, иначе он подумает, что я даром ем свой хлеб.

Кора не пыталась задержать его снова, а лишь задумчиво проследила, как Ален торопливо зашагал по коридору к той комнате, где Люк обычно занимался делами. Необыкновенно интригующий разговор. Он прояснил многое, но не все. Почему Люк позволил брату остаться, рискуя снова быть преданным, а может быть, и рискуя навлечь на себя гнев короля? Раз Жан-Поль уже предал его однажды, он может сделать это снова, если сочтет выгодным для себя.

И на сей раз это может стоить Люку больше, чем просто пережить горечь измены: теперь он рискует Вулфриджем и, возможно, даже своей жизнью.

Брови ее сошлись к переносице, и Кора неуверенно взглянула в сторону дверей большого зала. Возможно, пришло время воспользоваться предложением Люка и самой поговорить с его братом. Тогда она могла бы составить свое собственное мнение о нем.

Кроме первой встречи с Жан-Полем в коридоре возле ее комнаты, она случайно столкнулась с ним в большом зале еще один раз, но предпочла тогда проигнорировать его, и он, словно по молчаливому уговору, сделал то же самое.

После этого Кора мельком несколько раз видела его рядом с Люком. Жан-Поль выглядел раздраженным, и рука его лежала на рукояти кинжала, выдавая его агрессивность. Это встревожило ее. Но Кора понимала, что Люк не станет выслушивать ее соображения, поскольку он вообще отказался обсуждать с ней этот вопрос. Так что с ним лучше и не разговаривать на эту тему. Возможно, она и сама не стала бы терзаться из-за каких-то смутных подозрений, если бы не череда весьма странных происшествий, случившихся в замке, которые вынудили ее к этому.

Однажды с верхушки стены свалился камень и едва не угодил в голову Люка. Если бы не его мгновенная реакция, он был бы убит на месте или, по крайней мере, тяжело ранен.

В другой раз неизвестно кем выпущенная случайная стрела прошла в дюйме от его шеи. Никто не признался в том, что выпустил эту стрелу, и ни у кого не было найдено подобного оружия.

А то вдруг непонятно каким образом на столе, за которым Люк обычно занимался своими делами, появился кувшин с отравленным вином. И если бы Рудд случайно не расплескал его, а одна из борзых не вылизала эту лужу и не свалилась тут же в конвульсиях, Люка могли бы отравить.

Но он странным образом проигнорировал все эти вещи, найдя им какие-то не слишком убедительные объяснения. Для человека, постоянно рискующего жизнью в сражениях, случайная стрела едва ли могла стать поводом для тревоги. Как и беспечность каменщика, чинившего крепостную стену. А из того, что хранилось в винном погребе Вулфриджа, почти все Люк считал отравой. Это просто чудо, что они все не заболели здесь и не умерли, попробовав его содержимое, смеялся он. Люку не нравилось пристрастие саксов к элю и крепким медам – напиткам, которых во Франции не употребляют.

Так что все вроде бы просто объяснялось.

Кора завернулась в теплый плащ с капюшоном и повела Шебу на прогулку во внутренний двор. Лучше было обдумать все это на свежем воздухе, а не в зале, носившем теперь сильный отпечаток нормандского стиля, привыкнуть к которому она не могла.

За неделю, прошедшую со времени их возвращения, обстановка заметно изменилась. Вместо прежних гобеленов, которые некогда покрывали стены, были повешены грубые шерстяные занавеси; вставки из рога в окнах были заменены на цветные витражи, которые, правда, неплохо пропускали тусклый зимний свет и делали его ярче. Местами мозаичные полы покрыли грубыми циновками, но, к счастью, большая часть искусной мозаики оставалась на виду.

Да, все здесь изменилось, включая и ее саму. Теперь она безропотно принимала всю эту ораву слуг и работников, наводнивших дом: всех этих пажей, конюхов, а также каменщиков и плотников, собранных со всей округи. Весь день стучали молотки, визжали пилы, а во дворе появлялись все новые постройки: мастерские, конюшни для лошадей, казармы для солдат.

Выйдя из дома, Кора задержалась у пересохшего фонтана во внутреннем дворе замка, позволяя свежему ветру с моря трепать ее волосы, пока она размышляла. Волчица весело носилась вокруг, радуясь свободе и холодному воздуху и не обращая никакого внимания на солдат, которые испуганно сторонились, пропуская ее.

Одна из старых борзых, принадлежавших еще отцу Коры, вышла во двор, и Шеба возбужденно зарычала, прыгая вокруг собаки, явно приглашая ее поиграть. Когда же старая собака направилась к Коре, показывая, что предпочитает доброе слово и ласковое поглаживание человека, волчица ударила ее своей сильной передней лапой.

– Оставь ее, Шеба, – выбранила Кора волчицу. – Ты же видишь, что она уже не настолько молода, чтобы резвиться с тобой.

Шеба откинула назад голову и завыла. Тут же со всех сторон раздался лай испуганных собак и встревоженное ржание лошадей. Кора опустилась рядом со своей любимицей и ласково обняла ее за шею.

– Ты переполошишь весь замок, глупышка, – прошептала она и потянула Шебу к задней калитке, пока никто не явился с укорами, что ее волчица устроила такой переполох.

Выйдя из замка и спускаясь по крутому склону к песчаной отмели, тянущейся до самого моря, Кора все раздумывала, что ей сказать, если кто-нибудь обнаружит ее отсутствие. С тех пор как они с Люком вернулись в Вулфридж, она еще ни разу не отваживалась выходить за пределы замка и сейчас надеялась, что никто не хватится ее до самого ужина. Это был первый ее рывок на свободу за последние два месяца.

Странно, но она все еще ощущала себя пленницей, несмотря на то, что все называли ее леди и выказывали уважение, полагающееся ей как хозяйке замка. Никто ни словом, ни поступком ни разу не показал, что воспринимает ее иначе, чем жену графа. От своих старых слуг, тех, кто служил когда-то еще ее отцу, Кора и не ожидала ничего другого, но была слегка удивлена тем, что даже нормандцы показывали, что помнят, как Люк взял ее в плен, захватив этот замок. Все они с подчеркнутым уважением относились к Люку, и только Жан-Поль явно лицемерил, когда изображал своим поведением то же самое.

Жан-Поль, Жан-Поль… Брат Люка казался присмиревшим, но после того, как Кора узнала о его давнем предательстве, она считала просто невероятным, чтобы Люк позволил ему остаться в Вулфридже хотя бы на час. Старая поговорка гласит, что, сколько волка ни корми, он все равно смотрит в лес, и Кора была уверена в ее справедливости. Как мог Люк вести себя так беспечно? Ведь теперь он обязан был думать не только о себе, но и о безопасности Вулфриджа и тех людей, которые доверились ему.

Порыв ветра подхватил полы ее длинного плаща, затрудняя шаг, и Кора с сожалением вспомнила о своей короткой одежде, в которой было гораздо удобнее ходить по песчаным дюнам и косогорам. Но все ее прежние наряды куда-то исчезли, и остались только те новые, которые Люк купил ей в Йорке. Старые пропали после той первой ночи, когда она появилась в коридоре в своей короткой тунике. Кора не собиралась доставить Люку удовольствие, спрашивая его об этом, а просто решила при первой же возможности завести себе более удобную одежду, не стесняющую движений. Люк мог решать за нее многое, но не все.

Прямо впереди нее Шеба как безумная прыгала и носилась взад-вперед, и только кончик ее хвоста метался среди оголенного кустарника, мелькая, словно белый флажок. Снег оставался только в глубоких расщелинах и трещинах скал, куда не проникали слабые лучи зимнего солнца, а на открытых местах почти весь растаял. И все же холодный воздух и резкий ветер, обжигающий щеки, обещали близкий снегопад.

Узкий мостик, который позволял перебраться с мыса на материк, был залит водой и занесен водорослями, и почти не виден для тех, кто не знал о его существовании. Это была обходная дорога, и Кора привыкла пользоваться ею еще с тех пор, как маленькой девочкой играла возле стен замка.

Она знала здесь каждую тропку и потому смело вступила на полосу песчаной земли, ведущей на материк, не опасаясь зыбучих песков. Кустарник тут встречался реже, деревья, росшие кое-где, стучали голыми ветвями на ветру. Кричали птицы, а высоко над головой парил ястреб, широко распластав на ветру свои крылья. С шумом, пенясь соленой водой, накатывали на берег волны, а порывы ветра швыряли ей в лицо брызги, сорванные с их гребней. Это было возбуждающе, с детства знакомо, и Кора поняла, что ей очень жаль того времени, когда она могла свободно бродить тут с волчицей. Казалось, это было так давно, еще до прихода нормандцев, когда Вулфридж жил иной жизнью.

За время своего путешествия в Йорк и обратно она уже видела много перемен: разрушенные деревни, разоренные поля и даже сожженные монастыри и церкви. Датчане тоже производили подобные разрушения, но не в таких масштабах, как это сделал Вильгельм. У тех баронов, что не присягнули ему в верности, земли были конфискованы, а их люди разбежались. В своей политике король был крут и последователен. Немногие из его собственных баронов имели достаточно силы, чтобы подняться с оружием в руках против него. Северные бароны были единственными, кому была предоставлена полная власть, да и то лишь тем, в ком король был полностью уверен.

Люк почти не разговаривал с ней о делах. Чаще всего попытки что-то у него узнать заканчивались тем, что Люк целовал ее, и они, позабыв обо всем, отдавались страсти. На этом и кончались все вопросы к нему. К тому времени, когда она вспоминала о них снова, Люк уже уходил.

Он постоянно был чем-то занят. С первых же дней после их возвращения в замке всюду стал водворяться порядок, который удивлял, но иногда и раздражал ее. Новые стены взамен полуразвалившихся старых, починенные крыши и амбары – все то, что обветшало за время долгой болезни ее отца, было опять приведено в порядок. Вулфридж снова должен стать процветающим. У Люка были деньги и твердый характер, чтобы довести начатое до конца, у него была своя дружина и немалый воинский опыт, чтобы отразить любое вторжение.

Это было как раз то, чего она всегда хотела. Почему же тогда это расстраивает ее? А временами даже заставляет чувствовать себя несчастной? Неужели потому, что она осознала, что по уши влюбилась в человека, который напал на родовой замок и пленил ее?

Кора поддала камешек, попавшийся под ногу, он покатился по откосу к узкой полоске влажного песка. Шеба снова исчезла из виду, увлеченная охотой на кроликов. Волчица охотилась без шума, она не выла от возбуждения и не лаяла, как охотничьи собаки.

Порыв ветра швырнул ледяной дождь в лицо, и Кора приостановилась, подняв глаза к небу. Тучи были низкие, серые и тяжелые, они предвещали скорый снегопад. Она зашла гораздо дальше, чем собиралась, – пора было возвращаться.

Накинув на голову капюшон, Кора почувствовала ледяные струйки на шее и на щеке. Она зябко повела плечами и оглянулась вокруг в поисках Шебы. Ее пушистого хвоста нигде не было видно, не заметно было даже подрагивания кустарника там, где волчица могла бы выискивать добычу. Кора громко позвала ее, потом свистнула – обычно это всегда срабатывало. Но Шеба не вернулась на этот раз. Даже следа ее не было на дорожке, по которой она трусила всего пару минут назад.

Кора потерла руки, пытаясь согреть их, и с трудом начала взбираться на холм, ставший скользким от тонкой наледи, образовавшейся в результате дождя. Она поскользнулась и ухватилась за пучок пожухлой травы, чтобы удержаться на ногах. Потом снова позвала Шебу, задыхаясь от резкого ветра, хлещущего в лицо. От холода и отяжелевшей, намокшей одежды она сделалась неловкой и не раз споткнулась, взбираясь на песчаный холм. Прямо впереди лежала дорога, ведущая с материка, и это был гораздо более легкий путь, чем тот, которым, карабкаясь по склонам, она пришла сюда.

Сунув руки в рукава, чтобы пальцы не заледенели, Кора повернулась спиной к ветру и двинулась к дороге, ведущей к замку. Заросли побуревшей прошлогодней травы по обочинам словно бы указывали путь, и Кора с облегчением перевела дух, надеясь вскоре оказаться дома у пылающего очага.

В это время ее внимание привлек сухой шелест травы, и, оглянувшись, она с радостью увидела Шебу, несущуюся к ней огромными прыжками. Золотистые глаза волчицы радостно блестели, – видно, она осталась довольна охотой.

Поджидая ее, Кора раньше почувствовала, чем увидела, приближающихся к ней всадников – болотистая почва слегка вздрагивала под копытами нескольких лошадей. И в тот же миг на повороте дороги появилась дюжина верховых.

Один из них, увидев ее, гортанно вскрикнул и пришпорил свою лошадь. Заметив, как, склонившись в сторону с седла и обнажив меч, он поскакал к несущейся к ней волчице, Кора поняла, что неизвестный всадник собирается убить Шебу.

Крик застрял у нее в горле. Спотыкаясь, она бросилась вперед, а Шеба вдруг остановилась и со спокойным любопытством смотрела на приближающегося всадника. Сердце Коры упало. Она не поспеет вовремя, а Шеба так привыкла к солдатам, что не тронется с места, пока не будет уже слишком поздно.

Отчаянный вопль вырвался из горла Коры, заставив Шебу взглянуть на нее и удивленно поднять уши. Но поздно – солдат был уже рядом с волчицей, его меч сверкнул в смертоносном замахе…

Споткнувшись непослушными ногами о кочку, Кора упала и словно бы на какое-то мгновение провалилась в черную бездну, а когда пришла в себя, поняла, что свисает с седла скачущего галопом коня, а чьи-то руки удерживают ее.

– Осторожней! Крепче держись, а то упадешь! – сквозь громкий перестук копыт прокричал ей Люк по-французски.

– Нет, я не упаду, – по-английски ответила она. Кора болталась в нелепой позе, ноги ее ударялись о бок коня. Всхлипывая, она попыталась освободиться из его захвата. – Пусти меня! Я не упаду… Шеба… она ранена…

– Ты маленькая дурочка. Твоя проклятая волчица в полном порядке. Посмотри на нее. Посмотри на нее, Кора!

Рывком Люк подтянул ее вверх и посадил ее перед собой на лошади. Взглянув вперед, Кора увидела, что человек, который с мечом в руках преследовал Шебу, окровавленный лежит на дороге. А его товарищи сгрудились в нескольких футах от него, натянув поводья лошадей и громко требуя от Люка объяснений.

Остановившись перед ними, Люк кивком головы указал на лежащего.

– Ваш человек ранен.

– Да, я вижу, – ответил один из всадников сердитым голосом. – Но зачем вы сделали это?

– Я не заметил волчицу в этих зарослях. Я думал, что он кинулся с мечом к этой леди, и метнул в него свой кинжал, – пояснил Люк.

К этому времени раненый солдат был уже на ногах, держась за окровавленное плечо. С перекошенным от боли лицом, он громко стонал и ругался, а его меч валялся на обочине дороги в луже ледяной воды. Кора вцепилась обеими руками в луку седла, внезапно почувствовав, что слабеет. Даже несмотря на то, что Люк обнимал ее левой рукой за талию, она чувствовала, что вот-вот свалится с седла на мокрую землю.

– Ах, – простонала она, – это я виновата.

Рука Люка сжалась еще сильнее.

– Я знаю, – прорычал он ей на ухо, – но пока что молчи!

Кора взглянула на волчицу: та бегала тревожными кругами вне досягаемости солдат, подвывая и навострив уши.

Когда Люк заговорил с этими людьми, Кора поняла, что это были вассалы ее отца, те, кто не явился под ее знамена, когда она позвала их защищать Вулфридж. Она выпрямилась и прислушалась к разговору, который начался на повышенных тонах.

Один из всадников, плотный седобородый мужчина, который держался чуть впереди, сказал, удерживая горячившуюся под ним лошадь:

– … все земли в округе разорены. Неужели Вильгельм думает, что пустые деревни принесут доход, а мертвые крестьяне способны работать?

– Здесь не место, чтобы это обсуждать, – холодно возразил Люк. – Я приглашаю вас воспользоваться моим гостеприимством. Тогда и поговорим. Позаботьтесь о раненом, а потом присоединяйтесь ко мне – поужинаем у меня в замке. Там и разрешим все недоразумения. Если вы не против, конечно.

Все еще сердитый, седобородый немного подумал и коротко кивнул:

– Хорошо, поговорим. Но вы гарантируете нашу безопасность?

– Вы беспрепятственно приехали сюда и точно так же сможете уехать.

– Ничего не скажешь, радушный вы оказали нам прием, – недовольным тоном проворчал предводитель, но потом уже мягче добавил: – Вы что же, всех гостей встречаете волками и кинжалами?

– Нет, только особо достойных, которые смогут выдержать это испытание, – насмешливо ответил Люк, и человек улыбнулся.

– Да, но в таком случае вам придется исправить последствия этого испытания. Бедный Рудрик принял на себя главный удар вашего любезного приема.

– И принял его достойно. У него будет хороший лекарь, а за обедом он получит столько эля, сколько сможет выпить.

Заметно повеселев, отряд поскакал по разбитой дороге, ведущей к замку. На скаку Люк крепко прижимал Кору к себе.

– Позволь позвать с собой Шебу, – попросила она.

– Ни за что. От нее уже и так было достаточно неприятностей. Я пошлю за ней Поля позднее, если она не вернется в замок сама. – Его рука крепче сжалась вокруг ее талии, и он прошептал ей на ухо: – Дурочка, что ты делала здесь, на этом холодном ветреном мысу?

Кора сердито попыталась оттолкнуть его руку, но ей это не удалось.

– Я что, пленница и должна сидеть весь день в духоте в своей комнате? Я решила прогуляться и дать Шебе побегать. Мы же не можем с ней вечно сидеть взаперти.

Люк ничего не ответил, но и не отпустил ее. Шеба позади них вдруг завыла так громко, что ее вой заглушил свист ветра и топот лошадиных копыт по мерзлой земле, и этот тоскливый звук преследовал их до самого замка.