"Охотники за головами (Headhunters)" - читать интересную книгу автора (Кинг Джон)

Мяч в игре

Гарри и Балти прибыли в паб первыми, владелец заведения Лен нацедил им две пинты «Гиннеса» – промыть кишки, выставил кружки на прилавок, такое вот начало долгого дня. Это был третий раунд Кубка FA, и у Челси домашний матч с. Портсмутом. Вчера вечером тут было людно, несколько кружек лагсра под конец недели; Балти понимал, что теперь ему придется считать каждый пенни, раз он стал безработным. Будет жить на пособие, на следующей неделе предстоит собеседование, Балти был готов ко всем этим несчастьям. Хуйня это все. Помпи привезут за собой в Лондон моб, так всегда бывает, и Томми Джонсон с дружками уже успел отметиться вчерашним вечером, они, заведенные и взбудораженные, готовы были гнать Помпи аж до Чаринг Кросс или даже до Элефант.

Портсмут всегда казался лакомым кусочком, из подобной встречи не грех сделать шоу, Команда 657 в этих фирменных шмотках, как будто ты снова попал в восьмидесятые, все очень хорошо помнят это времечко. Балти засмеялся, снова представив себе того парня в розовом спортивном костюме, этот парень перешел все границы со своим дурацким костюмом, встал и поссал прямо во время матча на Бридж. В юности и у них случались драки, но теперь они повзрослели, стали мудрее и были счастливы оставить на долю Джонсона и его приятелей право размахивать кулаками. Теперь все по-другому, фанатские игры ушли в глубокое подполье, футбол перестал быть массовым, хотя на обычных заурядных матчах можно встретить кучу старых знакомых рыл, готовых помахаться. Но это все – прошлое. Времена изменились. Балти сделал большой глоток из своей кружки, и ее содержимое отправилось в желудок, а затем – в кровь, неминуемая пинта – первое дело субботним утром. Даже Гарри с незапамятных времен выпивал эту пинту «Гиннесса». Он же не фашист.

– Какие-то ирландцы тебя вчера тут искали, – сказал Лен, пробив чек и забрав десятку Балти. – Пятеро. Огромные такие ублюдки. Они спрашивали тебя по имени. Я сказал, что две недели тебя не видел. Они сделали заказ, проторчали тут полчаса, потом ушли. Тот, который задавал всякие вопросы, имел такой вид, как будто получил пизды. Все рыло разбито, пиздец просто. Похвалил даже наше темное пиво. Сказал, что они еще вернутся. Искали приключений паевою жопу. Скажу тебе точно: они тебя ждали не для того, чтобы угостить пивом.

– Что они еще сказали? – спросил Балти – он знал, что МакДональд не из того сорта парней, которые, получив пинок по яйцам, посмеются и забудут про инцидент, отнесутся к нему как к полезному жизненному опыту. Хотелось бы надеяться, что все обойдется. МакДональд не настучит на него, но, честно говоря, возмездие было неминуемо. Балти сам заварил эту кашу, такие истории обычно плохо кончаются.

– Ничего, – сказал Лен. – Лично мне – ничего. Их, похоже, больше интересовала входная дверь. Те, кто приходил и уходил, – они старались запомнить в лицо всех посетителей. Не особо, как мне показалось, вменяемые ребята.

– Так они и есть невменяемые. Спасибо. Как выглядели остальные?

– Под сорок. Огромные мужики. Они не раздевались, но я не думаю, чтобы они ходили с оружием. У одного – какая-то татуировка Ольстера. Я это заметил. И еще один все курил самокрутки. По запаху вроде нормальный табак, но я не собирался с ними из-за этого ругаться. Ты разминулся с ними в пятнадцать минут. Похоже, что оно и к лучшему. Ну что, я смотрю, ты пригрузился?

– Не с чего тут грузиться, – сказал Балти. – Хотя жаль, что мы с ними разминулись. Мы ходили в «Хайд», потом засели в «Блюз». Ты бы видел, какую мы там встретили тетку. Картер только вошел – и тут же снял ее, ага? Не знаю, с чего он все время такой озабоченный. Какая-то вонючая черная телка. В общем, хорошенькая, если я все правильно помню, но я нажрался в такую жопу, что не удивлюсь, если она окажется просто загорелой свиньей.

Они уселись за свой обычный столик у большого окна, выходящего на улицу, из которого можно было наблюдать за внешним миром. Похмельные родители ведут своих буйных детей в магазины и из магазинов, женщины среднего возраста выстроились в очередь перед бакалейщиком, подростки играют в автоматы, из автоматов сочится рев ракет и жужжание лазеров, и эти звуки перекрывают шум автомобилей. У стены на автобусной остановке сидели двое алкашей, выкрикивали какую-то тарабарщину, прихлебывали «Тен-нантс», и никто из прохожих не обращал на них внимания, обычное зрелище. Напротив был бар, из которого разрешалось выносить спиртные напитки на улицу, в окне дыра, замотанная пока что бинтами, владелец сметал к стене разбитые стекла. На этот бар пару недель назад сделали налет, пытались выкрасть бутылки, оящие на полках. Дела у паба шли так себе, его владелец серьезно думал о том, чтобы продать заведение и уехать из Лондона. Балти созерцал знакомую сцену, хотел бы он сейчас оказаться в каком-нибудь другом месте. Через минуту-другую придет Картер, и Уилл сказал, что заглянет попозже, а потом встретил своих дружков из Брентфорда, и те поволокли его с собой в Суиндон. Третий раунд Кубка FA – красный день футбольного календаря. Может, объявится даже Манго -вчера он так и не показался.

– Ну и что тогда здесь было нужно этому МакДональду? – спросил Гарри, оглядываясь на стойку бара, уверенный, что их не слышит владелец заведения, которому, конечно, было бы любопытно узнать предысторию, но он был занят, обслуживая только что прибывших трех шумных пенсионеров – те тут же повелись на специальное предложение паба – пинта по фунту.

– Честно говоря, я не слишком плотно общался с ним вне работы. Думаю, что парень способен за себя постоять. Вы не думайте, что я на эту тему пригрузился. Если он хочет помахаться, это его дело. Придется разобраться с ним еще раз.

В паб вошел улыбающийся Картер, на подбородке – щетина, та же одежда, которая была на нем прошлой ночью. Увидел, что парни пьют «Гиннесс», пошел к стойке и сделал заказ, допивал свой лагер, а Лен ждал, пока у портера осядет пена, Картер искал глазами Дениз, она пока что не пришла на работу, он знал, что она часто работает утром по субботам. Лен воткнул в пену трилистники, впрочем, не похоже, что трилистники были вырезаны профессионально, судя по внешнему контуру, они вполне могли оказаться и маргаритками. Картер понятия не имел, ирландец ли владелец этого заведения, но ему лень было это выяснять. Лен не выглядел ирландцем и говорил без акцента, но таких вещей никогда не знаешь наверняка. Картер забрал свои кружки.

– Ну вот, я уже успел побывать в трусах очередной телки, у меня на два очка больше, – сказал он, присаживаясь. – Теперь у меня девять очков, а вы все пока что пролетели, вам двоим пора брать след.

– Забыл тебе вчера сказать, – сказал Балти. – Манго трахнул какую-то телку у себя на работе, заработал призовое очко. Ну так и как она?

– Пташка-индуска. Красивое тело, маленькие сиськи, прилично трахается. Закинулись Е для начала, и она по мне просто с ума сходила, будь она посильнее, то внесла бы меня на руках в свою хату.

– А я думал, что она черная. Как из джунглей, прыгала как мартышка.

– Нет, она индуска. Хотя и темная. Вы должны были сказать мне про Манго, и тогда бы я еще постарался. Вот так оно и выглядит, если ты играешь на интуиции. Ползешь себе потихоньку. И только в нужный момент включаешь свои чары. У Челси всегда так было. Посмотри на команды, которые играют годами. То их уделывает какое-нибудь говно, а через неделю они выходят и разносят к ху-ям Ливерпуль или Май Ю. Хотя Гуллит другой. У Рууда есть все. Голландский талант и дисциплина. Вдвойне голландец. Вот это говорит о гениальности. У Кройффа были те же способности. Забыть о своем лидерстве хотя бы на минуту и сконцентрироваться на самой игре. Что с вами с двумя происходит? Вы кого-нибудь сняли вчера, после того, как я слился, или вы просто идиоты?

– Да хорош, – сказал Балти. – Купили кебабов – и тут же домой. Я так нажрался, что даже отдрочить не смог бы.

– Что, ты даже не заработал ни одного очка с той гречанкой, которая продает чипсы с фургона? Огромная дряблая задница, и пизда висит аж до лодыжек. Давай так: ты ее трахаешь, и я передаю тебе взятку. Тот, кто ее трахнет, заслуживает пары дополнительных очков.

– Чтобы я согласился к этому притронуться, тебе не хватит никакой взятки. – Балти засмеялся, пролил свое пиво.

Гарри смотрел в окно на улицу. Он разозлился, что Картер купил ему еще одну пинту «Гиннесса». Он хотел дернуть лагера. «Гиннесс» слишком крепкий. Но он не хотел ни с кем ругаться. Алкаши проснулись и пошли в сторону бассейна. Гарри представлял себе дряблые задницы и далекие острова, кристально голубой океан и неподвижность, которая нарушается только всплесками от случайных прыжков рыбешек. Вот только во вчерашнем сне дело происходило не на заброшенном острове. Это было где-то на большой земле. Восточный берег Мексики, выходящий к Карибским островам, золотые пляжи примыкают к густым джунглям, старинные замки майя упрятаны так глубоко в этих джунглях, что сифилитичиый белый человек вряд ли когда-либо сможет найти их. На горизонте – Гаити и Куба. Запах сигар имени Кастро и звук барабанов вуду. Они сидели в баре с парой ацтеков. Балти потягивает «Корону», а Гарри присоединился к местным воинам, которые пьют самодельное пойло. В бутылке червь, который, как сказал старший из ацтеков, превращает заурядных людей в богов. Нужно укусить червя, и потом будут видения, которые изменят всю твою жизнь. Но Гарри и Балти не хотели ничего менять. Они оставались в маленьком прекрасном местечке с верандой, выходящей на улицу, и двумя гамаками, в которых можно было раскачиваться взад-вперед и наблюдать за деревенскими детьми, как те рыбачат у океана. Все это напоминало предыдущий сон Гарри, за исключением нескольких существенных различий. Теперь они были более спокойны, как будто успели прожить в этом местечке какое-то время, хотя вокруг таились те же опасности. Гарри курил косяк с травой, которую ему подкинул местный полицейский в отставке, и не сводил глаз с тростника, где маленькие мексиканцы искали рыбу, помня по своему собственному восточному опыту, что акулы – повсюду. Это проблема населения всего земного шара.

Гарри проснулся и пошел отлить. В ванной было холодно, он прищурил глаза, жмурясь от яркого света. В голове шумело, в этом не было сомнений, и он снова улегся в постель и вернулся к своему сну, променял лондонскую зиму на жару Мексиканского залива. Сначала он заставлял себя вернуться в это действо снова, что было не столь интересно, но потом начал проваливаться в свой сон все глубже и глубже, и когда он проснулся на следующее утро, то без труда смог сосредоточиться, и перед глазами восстановилась полная картина.

Наступил вечер, а они все еще сидели в баре. Сессия на весь день. Светлячки танцуют в двухмерном измерении темноты, лай мартышек, визги из тысячи крохотных горл, достигающие своего крещендо, а потом замирающие точно в унисон. Ацтеки собирают рюкзаки, испанские паспорта вложены в матерчатые ремни для денег, они собирались посетить страну своих братьев майя. Гарри смеялся и говорил им, что знает об ацтеках больше, чем они о племени кокни, что когда он не бухал, то много смотрел телевизор. Они разрезали своего червя на кусочки. На четыре равных куска. Один-два-три-четыре человека съели червя. Они находились в сердце джунглей. Бар и небо исчезли, вокруг висел тяжелый запах гниющих растений. Ацтекские воины вели их за руку. Гарри ощущал нотную ладонь проводника. Он чувствовал себя неловко от того, что держал другого мужчину за руку, но понимал, что сейчас это необходимо, это вопрос выживания. Останься он один, и придется скитаться вслепую, и тогда очень скоро дикие кошки учуют этот запах его страха и раздерут его на клочки. Их проводники – пожилые мудрые люди, с помощью мескалина они обрели дар инфракрасного ночного видения. И, обладая этим чудесным видением, они могли срезать путь в этих запутанных и страшных джунглях, вездесущие светляки стаями возносились у них над головами, Гарри чувствовал, как какие-то насекомые легонько покусывают его, садясь на незащищенную кожу, ногами он ощутил грубую шкуру какой-то тяжелой змеи. С ацтеками ему было не страшно. Эти индейцы знали законы джунглей. И только европейские заболевания, например, обычная простуда, страшны этим туземцам. Гарри был одет в те же самые желтые азиатские шорты, но после мертвого червя сон вдруг стал черно-белым.

Наконец, они дошли до какой-то поляны, вспышка, и в сон снова вернулся цвет. Гарри был удивлен, увидев Фрэнка Бруно, тот преграждал путь и проверял билеты. Большой Фрэнк был одет в черную куртку пилотов, которая больше подошла бы члену «Комбат 18», нежели знаменитому британцу, чемпиону мира в тяжелом весе. Его волосы были выкрашены в белый. Гарри смутился, увидев, что Балти по-прежнему держит своего проводника за руку, хотя площадку освещал сгенерированный компьютером костер. Над головами возвышался замок. Гарри с восхищением смотрел на этот замок, такой же самый замок майя, как он видел по телевизору. Сотни ступеней, ведущих вверх, сплошь пологий камень, высеченные через равные промежутки огромные фигуры. Волшебный момент. Краткое молчание, и Гарри в изумлении внимает чуду старинного мира, а затем становится слышна музыка, писки, и гудки, и инфра-звуковой барабанный бой родом из его собственной культуры.

Деревья вокруг замка были расписаны сияющими при дневном свете граффити, и он подумал, что за досада. Он прочитал самое ближайшее послание: «Поздравляем, ты только что встретил Миллуолл», набор слов для кого-то, кому не посчастливилось, кто получил пизды от гордости Юго-Восточного Лондона. Гарри не хотел раздумывать обо всем этом насилии. Это было просто неважно. Он хорошо себя чувствовал и был рад видеть, что Балти наконец свыкся с окружающим и больше не держится за руку своего ацтека. Он спросил Фрэнка, почему тот перекрасил волосы. Британский бульдог объяснил, что несмотря на то, что был рожден и воспитан в Лондоне, он со времен своей жизни в Ньюкасле являлся большим поклонником Газзы* и всегда хотел стать профессиональным футболистом. Все, что хорошо для маэстро Джорди, хорошо и для Фрэнка. Сам Газза, между тем, тренировался и готовился к бою с Майком Тайсоном. Фрэнк сказал, что все это значит только одно: что такое быть в сознании. Поменять все местами и слить воедино. Как в музыке.

Червь быстро достиг высшей точки своего воздействия, и Гарри обнаружил, что заросли джунглей вокруг него становятся все более и более четкими, движущаяся сеть геометрических фигур, замысловатые фракталы, которые, тем не менее, значимы как для науки, так и для природы, то самое дерьмо времен новой волны, которое он обычно ни в грош не ставил. Он сидел на ступеньке вместе с девочкой, которую знал еще со школы. Нормальная веселая девчонка, но как-то раз попала под автобус, и у нее остались глубокие шрамы на лбу и левой щеке, так что он никогда не думал о ней как о женщине. Впрочем, она была в порядке, и они сидели вдвоем рядом, Гарри высоко запрокинул голову, глубоко дышал и был весьма доволен жизнью. Он ощущал ее руку в своей руке, но в этом не было и намека на сексуальность. Казалось, что так оно и должно быть. Он смотрел па своего лучшего друга, тот, как идиот, пританцовывал рядом, но это не важно, жирное пивное брюхо хоть слегка и уменьшилось в размерах, но по-прежнему слишком большое, не дает удержать равновесие. Казалось, на этой полянке, упрятанной глубоко в джунглях, ничто не имеет значения. Девушка шепотом сообщила ему, что ацтеки были настоящими майя. Ацтеки приносили человеческие жертвы, и потому их культуру легко бы поняли в Лондоне, а майя, судя по всему, изобрели концепт нуля и потому были забыты. Двое проводников просто хотели, чтобы к ним проявили немного уважения. А потом Балти стащил с себя шорты, иа экране – толстая задница, мельтешит на радость толпе. Провизжала сирена, Гарри хотел сказать своему другу, чтобы тот натянул шорты обратно, потому что испанский спецназ уже в пути, эти люди вряд ли будут способны оценить национальный британский юмор. Ответная реакция была чересчур бурной, и Гарри продолжил созерцать происходящее в величественном молчании. Он обернулся, ища глазами Большого Фрэнка, но чемпион Вселенной в тяжелом весе ночным автобусом отбыл домой, звонил будильник Гарри, предупреждение о блицкриге, что надвигается сонм бомбардировщиков, у них с собой достаточно напалма, они намерены выжечь дотла эти древние джунгли.

* Прозвище знаменитого полузащитника сборной Англии Пола Гаскойна.

Настал день. Время вставать. Утро субботы. Челси – Портсмут. Девять часов. Задница Балти – это была последняя картинка, оставшаяся от сна, мелькая, она исчезала в джунглях. Гарри было тревожно. Он попытался прогнать свои неясные мысли, но не смог и потому снова углубился в воспоминания, пытаясь восстановить в памяти все, что случилось до этого момента. Через пять минут он уже шагал в ванную, удовлетворенный пониманием, что давешний сон оказался прямым отражением событий вчерашней ночи, проведенной в «Блюз», повторение темы заброшенного острова, плюс несколько мелких моментов, приукрасивших картину, эта вчерашняя пташка, обожравшаяся экстази… Образ задницы Балти явно символизировал теперешнее отношение к нему Гарри, вот что он думает про эту потерю работы, но когда Гарри вошел в кухню и увидел своего друга, сидящего там с газетой, в этом халате, с вывалившимися яйцами, он вдруг почувствовал смущение.

– А ты что-то тормозишь, – сказал Картер, опустошая свою пинту, затем поднял ее и начал пристально рассматривать, как будто если слишком долго смотреть на пустую кружку, она волшебным образом наполнится снова.

– Просто легкое похмелье, вот и все, – сказал Гарри.

– Мне это было нужно, – подсказал Картер, изобразив на лице понимание того, что чудеса закончились в годы британской Колумбии. – Это самое лучшее после того, как ты нажрался в жопито. Обезвоживание вызывает все эти страдания, и все это в голове, ты вроде как сходишь с ума, так что если ты снова начинаешь накачиваться, то избавляешься от обеих причин.

Гарри собрал кружки и направился к бару. По крайней мере, теперь он наконец купит себе пинту «4Х». Наконец, явилась Дениз, приняла заказ у Гарри, не успев даже бросить назад свою сумочку, а Лен был загружен на другом конце стойки. Гарри заказал рулет с ветчиной и впился в него, пиво все еще сочилось в кружки. От Дениз так приятно пахло. Не то что от Картера – от этого молодчика несло месивом из вчерашнего перегара, табачного дыма и недосыпа. Еще пара пинт, и никто не заметит. Он собирался уже было вернуться к столу, и тут в паб вошел Уилл. Гарри заказал еще одну пинту, на этот раз «Директоре», и Уилл подошел, чтобы помочь отнести к столику кружки.

– Все в порядке? – спросил Уилл.

– Не жалуюсь. Слегка мучился похмельем со вчерашнего, но ничего серьезного. Хорошая должна быть сегодня игра, если, конечно, команды будут в духе. Хотя никогда не знаешь. Помпи просто могут взять и выиграть.

– Это полегче, чем поездочка в Суиндон. Интересно, купил бы ты Гуллита, если бы Дэйв Уэбб остался бы в Челси? Он подписал контракт только из-за Ходдла. По крайней мере, у нас есть Уэбби. Этот человек – бог.

– Ему надо было становиться менеджером Челси, – согласился Гарри, снова вспомнив о волшебных червяках, которые способны превращать людей в бессмертных существ, и размышляя, что было бы, если Уэбби пришлось бы сражаться с миром насекомых.

– Именно из-за Уэбба Кубок снова достался им, а не Лидсу. Он со всем справился и за три месяца спас нас от перевода в низшую лигу. Ходдл был великим игроком. Он играл в какой-то непонятной голландской команде, в турнирной таблице она котируется средненько, типа как рядом с Картером в полузащите, так что неудивительно, что Голландец стал играть за Челси. Гуллит живет на другой планете. Если этот парень в настроении, он может творить чудеса. Никогда не теряет своей крутизны. Прям как я.

Уилл обменялся любезностями с остальными ребятами и, как и Гарри, занял у окна место мечтателя, в то время как остальные трое вели разговор о футболе в общем и о Челси в частности. Он прихлебывал свой «Директоре», подставив лицо нерешительным лучам солнца, которое показалось всего на десять минут и светило прямо в глаза. Он был в настроении. Забавно, как много значит, когда к тебе проявляет интерес женщина. Нет, не нужно уходить в мечтания и вести себя подобно томящемуся от любви подростку. Он провел время с Карен, и это хорошо на него подействовало. Чувствовалось, что ее жилище отражает ее характер, сплошь плакаты и тропические растения. Она пригласила его выпить молотый кофе, но вместо этого он выбрал чай в пакетиках. Тарелка с шоколадным печеньем, он ознакомился с ее коллекцией пластинок и компакт-дисков. Оказалось, что у них схожие вкусы. Много часов они проговорили о музыке и обо всем на свете, вскоре дискомфорт и неловкость улетучились, и они смеялись, словно были старыми друзьями.

Он и оглянуться не успел, как часы уже показывали четыре утра, и вот она клюет носом, а он встает и говорит, что лучше пойдет восвояси. Он даже не попытался поцеловать ее, и она нацарапала ему свой номер телефона на клочке бумаги, оторванном от старого конверта, и попросила его позвонить. Он испытывал искушение позвонить ей в ту же минуту, но все же сумел продержаться до утра. Простой звонок, чтобы сказать спасибо за бесплатную выпивку и за компанию. Казалось, она рада была его слышать, и он увидится с ней вечером во вторник. Группа, которая ей нравилась, играет в Брикстоне, и он собирался зайти за ней около шести. Он испытывал вдохновение. Даже, можно* сказать, вел себя по-идиотски. Хотя это было так хорошо. Провести вот так время с женщиной. Лучше, чем восемь пинт пива и пьяный треп, и что бы кто ни сказал, все это было бессмысленно. Никогда не узнаешь, что такое женщина, секс сам по себе – просто хуйня. Небольшое ожидание – еще одна составляющая предварительной игры, чтобы выстроить отношения, сделать секс чуточку особенным. Хотел бы он знать, что обо всем этом думает сама Карен.

– У Картера девять очков, – сообщил ему Балти..-Похоже, нам пора двигаться. Мы трое – ты, я и Гарри -но количеству набранных очков оказались в жопе. Манго трахнул на работе какую-то принцессу из партии консерваторов, жополиз несчастный.

– Девять? В последний раз, когда мы виделись, у тебя было четыре. И как ты умудрился заработать еще пять? Я думал, что максимальный счет – это четыре. Что ты сделал с бедной девочкой, чтобы заработать пять очков?

– Я обслужил ее, когда доставлял кровать. Это бы-о одно из сиюминутных представлений без отрыва от производства. Полное обслуживание без гарантии. Так что это три очка, а вчера вечером та телка из «Блюз» дала мне заработать еще два. Тебе бы она понравилась, Уилл, но я-то знаю, ты скорее приклеишься к Эйлин. А Дениз-то, смотри, все поглядывает на меня, я надеюсь, что скоро и ее трахну. Она – подходящая прошмандовка. Четыре очка, но меня устроят и три. Зависит от того, когда я упрочу свое положение в таблице. Тотальный футбол – это хорошо, но надо еще и очки набирать, или же проебешь все на свете.

Уилл собирался спросить Терри, каков был непосредственно сам секс. Если забыть на минуту об очках и рассматривать акт сам в отдельности. Но это же Картер. Ему на все насрать, он живет от мгновения к мгновению, не заботясь ни о чем, и если это то, чего он хочет от жизни, тогда какое право имеет Уилл поучать его? Уилл был счастлив и никого не обижал. Уилл был сделан из другого теста. Хотел бы он стать таким, как Картер, ведь это бы все упростило, но втайне он искал более постоянных отношений. По крайней мере, с самим собой он был честен. Ради разнообразия хорошо бы было, конечно, провести время с приличной женщиной, у которой есть свои взгляды и собственное мнение по поводу вообще всего, что происходит, с которой можно поговорить даже о политике. Наверное, и Картер по ходу был интересен каким-то девушкам, интересен как личность, но он сам никогда не видел в людях больше внешности. А потом, утром, когда цель достигнута, его выставляют за дверь. Не то чтобы парни все были такими. Конечно, все не так. Уилл знал немало женщин, чье положение в обществе и престиж среди знакомых зависел от того, сколько у них было мужчин. Так что это справедливо для обеих сторон. Люди, которые считали по-другому, были далеки от этого мира, как Луна от Земли, далеки на тысячи миль. Просто как только исчезает все наносное, остаются лишь сами люди.

Он вернулся к сцене на улице, проигрывая в голове Pogues «Dirty Old Town». Если возможно найти свою любовь в дыму и дебрях, то ты все делаешь правильно. Он оглядел своих друзей, и ему стало их жалко. Несмотря на их язык и манеры, они все еще дети, играют в больших. По крайней мере, теперь все более-менее устроены, пережили свои самые проблемные годы, прошли через все это битье головой о кирпичную стену. Он это все ненавидел. Уилл был в своем роде пацифистом. Он смог бы защитить себя, но по возможности всегда избегал конфронтации. Порой это давалось ему нелегко. Как и в Первую мировую войну, обычно стреляют в тех, кто отказывается воевать, или вообще в контуженных. Да, обреченными обычно оказываются те несчастные ублюдки, которые отказываются убивать себе подобных в угоду кучке мразей, что спрятались вдали от окопов в своих уютных жилищах. А этих убогих выстраивали в ряд, и другие люди простреливали в их телах дыры.

Если не решишь для себя все эти вопросы заранее, то жизнь окажется коротка, предоставлена исключительно по специальному предложению. Уиллу хотелось просто расслабиться, закинуть ноги и внимать звукам хорошей музыки. Вот это ему и нравилось в Карен. Она его понимала. Вот он снова о ней задумался. Он не посмел бы ее тронуть. Он улыбнулся. Думает о грехе, как будто был взращен в религиозности. Парни обсуждали эту принцессочку, с которой Манго кувыркался в Сити. Но принцессе не нужны деньги, чтобы быть королевской особой. Это и так общеизвестно. Это все потребительская пропаганда.

– Ты все равно должен был прийти вчера, – сказал Картер, возвращая Уилла в общий разговор. – Ну так все-таки где ты был?

– Сидел дома. Заказал пиццу и слушал музыку.

– Если будешь сидеть дома, то не сдвинешься с места.

– Меня это не волнует.

– Что значит – тебя Fie волнует? Да ты так закончишь в низшей лиге.

Уилл не хотел ввязываться в этот спор. Сама по себе идея о секс-лиге – полное дерьмо. Он и сам не знал, почему с самого начала на это согласился. Лучше бы вместо этого он завязал с алкоголем, ведь именно наличие алкоголя в крови заставило его принять идею. Вот так. Выпивка – плохой наркотик. Он говорил об этом с Карен. Впрочем, он отнюдь не планировал завязывать, ему нравилось пропустить порой приличную пинту, но от этого бухалова – одни проблемы. Наркотики, конечно, незаконны, а алкоголь рекламируют напропалую, а все потому что с хорошего косяка ты становишься спокойнее, а с перепоя все только и делают, что машутся друг с другом. Уилл словно готовил себя к какому-то шагу. К какому? Он и сам не знал. Может, он решил уже наконец обустроиться. Снова начать жить с женщиной.

Он думал о Бев, вспомнив те три года, которые они провели вместе, впрочем, как только они окунулись в эту рутину «работа-еда-сон», то перестали быть друг другу интересны. Они оба устали. И потому расстались, причем будучи в довольно хороших отношениях. Какое-то время поддерживали связь, поначалу встречались каждые два-три месяца, потом каждые полгода, и так до тех пор, пока она не нашла себе кого-то, и затем все прекратилось. Уилл не был огорчен этим, но порой ему просто не хватало компании. Бев могла подарить ему нечто, чего он не получал от своих друзей. Они могли разговаривать с ней о таких вещах, которые он никогда бы не стал обсуждать с парнями, но они были слишком молоды, чтобы сделать эти отношения долговечными. Когда они познакомились, им было по девятнадцать. По двадцать, когда они переехали в квартиру в Южном Эктоне. Ближе к концу стало очевидно, что они движутся в разных направлениях, они потратили год, пытаясь обмануть себя. После разрыва обоим стало легче. Он снова почувствовал себя свободным. Бев -хороший человек. По-своему он продолжал любить ее. В этом не осталось никакой физиологии, потому что все это случилось давным-давно, но Бев была маленькой частичкой прошлого, а Уилл любил вспоминать свое прошлое.

Еще одним и единственным членом Секс-Дивизиона, успевшим пожить с женщиной, был Картер. Уилл находил это забавным, ведь они с Картером были диаметральными противоположностями. Картер пару лет был мужем Шерил, они потом развелись. Ничего не вышло. Он всегда хвастался, что Шерил ничего для него не значила, а большую часть времени, проведенном в браке, он был занят тем, что трахался с кем-то на стороне. Уилл не мог знать всей правды, но когда Шерил тоже переспала с каким-то парнем, Картер словно свихнулся. Когда она ушла, он был сам на себя “не похож, но потом довольно быстро оклемался. Уилл не смог бы так жить. Не смог бы врать, планировать что-то исподтишка, измучился бы чувством вины. Это не в его натуре, хотя понятно, что ты порой бываешь готов на все под влиянием момента. А вот Картеру вообще на все плевать. Он свободный человек. Это его жизнь, и в этой жизни есть только секс, гормоны, природа, и Картер пару раз говорил Уиллу, что ему следует научиться получать от жизни удовольствие, потому что именно для этого Бог создал женщин. Уилл не мог с этим согласиться. Они были тотальными противоположностями, нереально далекими друг от друга, пересекались только потому, что их соединяли Гарри,.Балти* даже Манго. Как сказала вчера ночью Карен – речь шла о политике партий – если ты последовательно идешь одним путем, то в итоге проходишь полный круг и оказываешься на противоположной стороне.

Картер и Уилл – только они двое прошли этот путь до конца, они оба имели опыт совместного существования с женщинами. Причем Картер зашел даже дальше – он женился. Большая свадьба и все такое. И вот все кончилось. Он посмотрел на Балти и Гарри и задумался, чем закончится все это для них. Будут ли они жить в одной квартире, когда им стукнет сорок лет? Что они думают обо всем этом? Вероятно, они и сами не знают, так откуда это знать Уиллу? Живут себе изо дня в день. А еще и Манго. Из них из всех он самый амбициозный, но почему-то именно его было больше всех жалко Уиллу. Будь он хоть трижды богат, он живет в мертвом мире, бездушном и безнравственном. Картер, к примеру, не обладал высокими нравственными устоями, но он был честен и никому не причинял вреда, а Уилл был таким моралистом, что порой, как он сам признавался, это граничило с лицемерием. Он ненавидел себя за это. Гарри и Балти – нормальные парни, но Манго явно чем-то обделенный, как будто ему разрезали череп и заменили часть мозга, отвечающую за передачу определенных кодов. Интересно, думал Уилл, он действительно становится религиозным – или же это просто выкуренный вчера вечером косяк замкнул его мысли, превратив его в рьяного фундаменталиста? Что-то он много курит травы в последнее время.

Уилл увидел Манго, тот вышел из букмекерской конторы, вот он идет со слегка вздернутой головой, затем наклоняется, вперив глаза в тротуар. Словно он шел, чем-то очень гордый, потом вдруг чего-то устыдился, потом снова наполнился гордостью. Уилл вспомнил, как они, будучи детьми, играли в игру, у нее не было названия, нужно было умудриться не наступить на все эти трещины и линии, трещины в плитах и на земле, или же через эти трещины тебя утянет под землю. Как-нибудь надо спросить Манго, помнит ли он. Машина встала на зебре, и Манго уже шел к пабу. Он частенько наведывался к ним по субботам, заскакивал проведать маму и папу, а потом пропускал пинту с париями, если находил их в пабе. Это один из их неиисанных ритуалов. Уилл увидел, как Манго остановился и поговорил с какими-то женщинами, видимо, это подруги его мамы. Манго остановился, и видно было, что он нахмурился, как будто крепко задумался о чем-то, но потом его лицо снова приняло безмятежное выражение, он снова вернулся в привычный мир. Он распрощался с женщинами и продолжил свой путь, Уилл увидел, как он остановился рядом с алкашами у бассейна, стал упрашивать их о чем-то, что-то протягивать им.

– Все в порядке? – сказал Манго и направился прямо к бару, обойдя кругом их столик. Он принес выпивку к столику и уселся рядом с Гарри, тот слегка подвинулся. Манго выглядел вполне счастливым.

– Что с тобой вчера такое было? – спросил Балти.

– Пришлось допоздна поработать.

– В пятницу вечером? Да ты шутишь. Ты был у своей телки в норке, пил шампанское и жрал свою икру.

– Хотел бы я. Я въебывал до трех. Зато мы закончили один большой проект.

– Твоя телка там не просит еще порцию? – спросил Картер. – Или ей пока хватит, а?

– Пойду наведаюсь завтра вечерком. Она – это что-то. По ходу я на втором месте. Ну что, как все прошло в «Блюзе»?

– Неплохо. Теперь у меня девять очков, так что ты вряд ли попадешь в первый эшелон, а впрочем, насчет этих трех можно не париться. Уилл теперь у нас слушает пластинки, а эти двое вечно такие пьяные, что не могут пошевелить своими задницами.

Разговор снова вернулся к футболу, а Манго начал грузить Гарри насчет своих снов. Манго никогда не помнил снов, хотел узнать, в чем тут фишка. Он пытался есть сыр, потому что слышал от своего старика, что хороший кусок чеддера творит чудеса, но ничего не получалось. Он не мог заснуть без своих снотворных, а после того, как закидывался таблетками, следующее, что слышал, так это звон будильника, и он вставал и помнил только пустоту, которая заполняла этот временной пробел. А без таблеток он мог часами лежать и думать про всякую чушь, это были те же самые мысли, которые лезли в голову днем, когда он не был занят, но работа помогала не думать. Манго был достаточно здравомыслящим человеком, он понимал, что это только игра воображения, но, оставшись в одиночестве, он не хотел ни о чем думать, чем позднее становилось за окном, тем мрачнее и страшнее становились эти пригрезившиеся картинки. Он не рассказывал парням ни о своих мыслях, ни о том, что принимает таблетки.

Гарри вспоминал свой сон: сирены и бомбежку замка майя. Помнить свои сны – вот доказательство того, что ты жив, что ты не просто машина, поставленная на ночь на подзарядку. Они успели поговорить об этом раньше, и Манго был с ним согласен, но Гарри хотелось рассказать и о себе тоже. Ему нравилась идея символизма, то, что часть мозга работает в свободном режиме. Гарри рассказал Манго свой сон, про тропический бар и Фрэнка Бруно, про замок майя и музыку, про то, как поначалу сон был цветным, а потом его словно переключили в черно-белый регистр, он прошел по джунглям, и после этого все опять стало многоцветным. Остальные вели разговоры о футболе, и Гарри рассказывал все это вполголоса, чтобы никто не “начал язвить и прикалываться.. Он не любил, когда над ним смеялись. Манго кивнул. Звучало красиво. Не прочь бы он был и сам посмотреть подобное домашнее шоу, это всяко получше, чем те ночные кошмары, о которых он никогда никому не рассказывал. Видеть галлюцинации в тропиках – лучше, чем колесить кругами по Северному Лондону.

– Гарри, ты помнишь игру на Кубок против Тоттенхема в шестом раунде? – Картер был уже пьян, успел дозаправиться. – Приехали эти жиды с Слоун Сквер, и тут же нарисовались легавые. А мы тогда были в «Блэк Булл», помнишь, и они поскакали на своих лошадях прямо на Челси.

– Конечно, помню. Я как раз оказался под одной из этих лошадок, но все произошло так быстро, что она не успела приземлиться мне на голову. Пронеслась прямо надо мной, не причинив серьезного вреда.

– Ездок даже не оглянулся. Просто поехал дальше.

– А мог бы все мозги мне выбить на хер. Сидел бы я здесь в подгузниках, а ты бы мне их менял.

– Да ебанись ты, – сказал Балти. – Когда это было? Начало восьмидесятых, что-то типа того. И пабы забиты до двенадцати, и все только и думают, как бы попиздиться. Шед был битком уже за полтора часа до начала этого ебаного матча.

– Только потому что легавые расчистили пабы и затолкали всех вовнутрь, закрыли ворота, они смогли дать Шпорам пройти на стадион.

Уиллу пришлось признать, что тот день был весьма богат событиями. Благодаря Ходдлу «Сорвиголовы» выиграли, но он не собирался напоминать об этом. Северная трибуна пустовала, и когда Тоттенхэм просочился на стадион, там их ждал теплый прием. После этого, все превратилось в огромную свалку, и когда две группировки наконец сцепились, легавые их чуть не уделали до полусмертри. Это все было очень давно. Потом он вместе с остальными парнями побывал еще на нескольких играх, когда Брентфорд не играл дома или же выходил в говенном составе. Челси всегда был вроде как культовой командой. Теперь все изменилось к лучшему. Мир лучше войны. Секс лучше насилия. Что за хрень, теперь он сам задумался о правилах Секс-Дивизиона.

– Ну и что вы все сегодня делаете? – спросил он. Выпивка возымела свое действие, и он захотел дернуть еще пару кружек. Это хорошо – встретить такую порядочную женщину, как Карен, но он был не против нормальной пьянки. После спокойного пятничного вечера, проведенного дома за прослушиванием пластинок, он хотел выпить.

– Где-нибудь пропустим пинту, – сказал Картер, раздумывая над вариантами. – А потом подцепим Мисс Мира и хорошенько ей вставим. Что я обычно и делаю. Что еще?

– Мы, вероятно, сюда вернемся, – сказал Балти. – Пропустим по пивку после игры Челси и вернемся, самое позднее – в восемь. По крайней мере, отсюда недалеко и до дома.

– А ты что? – Уилл обернулся к Манго.

– Пока не знаю. Могу и прийти, если вы все здесь будете. Только сначала сгоняю в Фулхэм.

– Так ты нас, значит, подбросишь? – спросил Картер.

– Если вы только не угваздаете мне всю обивку, как это было в последний раз, когда я вас подвозил.

Уилл ушел в двенадцать, все остальные оставались в пабе где-то до часу дня. Манго выпил пару пинт, этого ему хватило, а остальные продолжали напиваться. Он хотел отправиться домой и поработать с кое-какими бумагами. Из головы не выходила мысль позвонить в одну из этих служб на выезд, заказать себе девочку по вызову, в коже, на высоких каблуках, с высокими скулами. Такую, как та малышка из Барбикана. Остальные же продолжали пиздеть ни о чем, умоляли, чтобы он подождал, пока они пропустят по еще одной пинте. Манго встал, взял свои ключи, и остальные парни тоже встали. Было все еще достаточно рано, можно доехать до кругового перекрестка в Хаммерсмит без особых трудностей, а потом медленно прокатиться мимо Фулхэм Пэлас Ро-уд. За рулем Манго чувствовал себя комфортно. «Ягуар» урчал, впрочем, Манго сомневался, что эти парни способны оценить такой классный движок. Они похвалили роскошную тачку и интерьер, но они были под мухой, и не в состоянии учесть все тонкости.

– Ты уже кого-нибудь трахал в этой машине? – спросил Картер, усаживаясь на переднее пассажирское сиденье, Гарри и Балти забрались назад.

Манго собрался было ответить, что телка из Барбикана каталась с ним вчера ночью, сидела на том же сиденье, что и Картер, затем воссоздал в памяти всю историю, о да, он перепутал бродяжек с теми, кто довел их до такого состояния.

– Нет.

– У тебя тут пятно, – сказала неукротимая секс-машина. – Я думал, что это может быть сперма, вот и все.

Манго оторвал глаза от дороги, чтобы взглянуть, и машину чуть не занесло. Он посмотрел на пятно, на которое показывал Картер, маленькая капля, впитавшаяся в сиденье. Ебаная шлюха. Он ведь ее предупреждал. Ебаная блядь. Это так типично. Никому в наши дни нельзя доверять. Это проблема Англии, жалкое промышленное государство. Он расщедрился, заплатил ей большие деньги, а взамен получил дешевку. Эта наглая корова могла бы выполнить свою работу достойно, не относиться к этому наплевательски. Он был сам себе отвратителен, как он мог допустить такое? В следующий раз он не будет таким великодушным. Заставит женщину обслуживать его прямо на лестничном пролете или под деревом. Вот так оно происходит, когда ты пытаешься помочь тому, кому повезло меньше, чем тебе. Эти людишки тут же забываются, быстренько пытаются укусить дающую, кормящую руку. От мысли, что девчонка могла заразить его через елдак какой-нибудь дрянью, он пришел в ужас, этак он скоро начнет пускать пену изо рта и впадет в бешенство, станет бросаться на людей, кусаться и царапаться, и так будет до тех пор, пока его не прикончит снайпер-полицейский, пристрелит, как бешеную собаку.

Помнится, когда Манго был ребенком, вот так же рехнулся Кев Беннетт, захватил свою подружку,в заложницы, оказалось, у него был пистолет, и никто не знал об этом раньше. Манго хорошо помнил эту историю. Это была самая главная причина. Соседи сообщили, что из его квартиры слышны крики, а когда подъехали легавые, ничего нельзя было сделать. Район перекрыли. Конечно, для ребенка это было захватывающе – видеть, как все только и говорят, что же будет дальше, о том, что с Беннеттом начнут переговоры, чтобы попытаться воздействовать на него с точки зрения психологии. Беннетт ничем не отличался от остальных нормальных людей, просто в один прекрасный день он чокнулся. Он сидел в своей квартире очень, очень долго, и все ожидали счастливого окончания истории, ждали, когда же он придет в себя. Поговаривали, что он пьяный. А затем из квартиры послышался грохот, и легавые его пристрелили. Это было нереально, все эти пистолетные выстрелы. Никто даже не знал, по какой такой причине Беннетт пошел на это, после инцидента его подружка уехала. Интересно, подумал Манго, что она теперь поделывает. Вспоминает ли она о том парне, который столько лет назад угрожал убить ее. Забавно, как все вышло. Но он думал не об оружии.

– Ты пользовался резинкой со своими тремя телками? – спросил Манго у Картера.

– Естественно, пользовался. То есть с первой – да, но вчера ночью я был слегка навеселе и забил на это дело. Хотя я не парюсь. Я не слишком часто забиваю на резинку, но она, как мне показалось, вполне чистенькая, не какая-нибудь вонючая хиппи или гламурная модница, специализирующаяся на пидорасах. Имей в виду, я не заморачивался на резинках с той теткой, которой я доставлял мебель, но она замужем, так что это должно служить какой-то гарантией.

– А если телка делала тебе минет? – упавшим голосом спросил Манго. – Ты в этих случаях пользуешься гондоном?

– Да брось! В этом случае что ты можешь подцепить?

Манго почувствовал облегчение.

– Это нужно, – сказал Балти, наклонившись вперед. – Я читал, что если у женщины во рту есть ранка, то СПИДом можно заразиться через головку члена. Это наше слабое место.

– Ха, ты думаешь, они будут сосать комок вонючей резины, да? – засмеялся Картер. – Этим можно заразиться только через кровь, вот что. То есть, я имею в виду, что возможно, конечно, заразиться через ранку, как ты сказал, но шансы очень невелики.

– Это будет самый, блядь, ужасный способ умереть, – пробормотал Балти с заднего сиденья, закрыл глаза и откинув назад голову. – Заразиться ВИЧ или СПИДом, что там начинается первым. Высохнуть на хер, как скелет. Мне очень жалко людей, которые вынуждены вот так умирать. Бедные ублюдки. Никто такого не заслуживает.

– Хотя ты можешь умереть от чего угодно, разве не так? – сказал Картер. – Если ты осторожен, с тобой все в порядке. То есть я хотел сказать: ты же не можешь перестать заниматься сексом просто потому, что это может убить тебя. И как тогда будет продолжаться род человеческий? К тому же это было бы очень скучно.

– Час пробил, скоро начнется бомбежка, – сказал Балти. – Такие же парии, как мы, следующие в этом списке.

Его голос звучал словно голос диктора из документальных фильмов. Манго бросил взгляд в зеркало, Картер обернулся, а Гарри сдвинулся назад на сиденье и начал озираться по сторонам. Балти же просто сидел с закрытыми глазами.

– Ах ты жалкий пиздюк, – обвинил его Картер, не оценив этого тона. Ему не нравились все эти разговоры о СПИДе, за все эти годы он переимел изрядное количество девок, если дела обстоят так, как гласит пропаганда, и окажется, что не только пидорасы и нарки обречены на столь жалкое умирание, то, выходит, и он тоже обречен подцепить эту дрянь. Но думать в таком духе было не в его характере. Надо жить здесь и сейчас. Забить на прошлое и не париться о будущем.

– Ты можешь погибнуть завтра, попав под автобус, или же вон грузовик может занести, и тогда нас всех сотрет в мясо. Сколько людей умирает от рака, от сердечных приступов, от тромбов? И только из-за того, что дело тут в сексе, раздули всю эту чухню. Ебаный свет, парни, живите и наслаждайтесь жизнью, покуда можете. По крайней мере, если умереть во время секса, то это будет стильно. То есть – вот, посмотрите на ту девицу. Не говорите мне, что не станете рисковать жизнью ради того, чтобы присунуть ей между ляжек.

Остальные трое посмотрели на высокую, тонкую блондинку, что шла мимо. Из-за пробок они ехали медленно. Картер опустил окно и высунул голову, пытаясь привлечь ее внимание. Она улыбнулась в его сторону и зашла в магазин.

– Я тут подумал, – сказал Гарри, когда они миновали светофор и снова поехали на нормальной скорости. – Может, стоит попросить Балти написать отчет, такой, как Тэйлор писал о футболе? Описать аспекты безопасности в данной игре и дать определенные рекомендации.

Он увидел, как в зеркале мелькнули глаза Манго, заметил кривую улыбку на лице Картера.

– Так будет лучше для всех тех, кто участвует в игре. Посмотрите на Картера. Он снимает какую-то девку в «Блюзе», идет с ней домой и от души ей присовывает, но главная проблема в том, что для него это – обычное дело, и потому он не предпринимает никаких мер предосторожности. Он подвергает себя риску, не говоря уж о женщине-участнице. Не то чтобы у него была какая-нибудь тропическая болячка или еще какая гадость, но он полагается на случай. И, скажем, в отчете Балти будет такое правило: очки не засчитываются, если персона-участник не использует резинку. И вот, представьте, Картер уже готов трахнуть свою телку, внезапно он понимает, что выпадает из лиги, и делает над собой усилие, говорит женщине, чтобы она подождала секунду, идет в другой конец комнаты, перерывает всю одежду, находит свои сделанные по специальному заказу гондоны – для гномиков, естественно, покрытые всей этой ребристой китайской хуйней, натягивает резинку себе на елдак и приступает к делу. Вот так мы заставим его следить за собой, и пусть он творит свое доброе дело на благо человеческой расы.

– Имеет смысл, – сказал Балти, – но я не понимаю, почему отчет должен писать я. Пусть это сделает Уилл. Он у нас самый здравомыслящий. И ему это понравится. Я дерьмово пишу.

– А еще можно ограничить подвиды телок, – сказал Манго. – Никаких наркоманок и этих, которые ходят с сомнительными парнями. И никаких блядей.

– Эй, но ведь несколько дней назад именно ты хотел начислять очки за проституток, – сказал Картер. -Это идет вразрез со свободой выбора. То есть я готов заявить, что вижу смысл в резинках и во всем этом, может, даже в том, чтобы не связываться с наркоманками, это имеет смысл, но у них же не стоит на лбу печатей, и если девица всего лишь любит поебаться, это не причина, чтобы не засчитывать очки!

– Ты единственный, кто на эту тему парится, потому что из-за этого ты съедешь в самую жопу лиги, -сказал Манго, съезжая с Фулхэм Пэлас Роуд.

– Да ебанись ты. Ты ровняешь с дерьмом какую-то старую шлюху за то, что она трахается со всем, что шевелится, только потому, что она – женщина. Это сексизм. А я, черт возьми, ненавижу сексизм.

Все остальные заржали.

– Боже, бог ты мой, – сказал он. – Да вы посмотрите на эти сиськи.

Манго припарковался, подождал, когда парни выберутся из машины. Он мельком взглянул на пассажирское сиденье. Он раздумывал, что делать с этим пятном: вычистить самому или вызвать ребят из химчистки. Весь этот разговор о смерти и заболеваниях отбил у него желание звонить и приглашать девочку по вызову, хотя, если честно, его нервы не выдержали бы, если бы кто-то чужой оказался в его собственной квартире. Он устал. Его настолько все достало, что ему уже не нужны эти снотворные. Он мечтал о том, чтобы свернуться в постели, как ребенок, снова замереть в позе эмбриона, заперев все двери и занавесив окна, -именно об этом он мечтал больше, чем о чем-либо еще.

– Приезжай после игры в Уайт Харт, – сказал Картер, – тогда ты сможешь подкинуть нас обратно. Можешь даже переночевать сегодня у меня, если вернешься в «Юнити». Мы все там будем ошиваться часов до семи.

Манго закрыл двери, а Картер прыгнул в лужу и обрызгал Гарри, Гарри сказал ему, что тот – ебучий осел, и попытался его схватить, но секс-машина оказался шустрее, отбежал на десять ярдов вниз по улице и так и продолжал держаться на расстоянии, пока не решил, что Гарри забыл, что на нем мокрые джинсы. Они повернули к стадиону, готовые дернуть по пинте для рывка перед началом игры.