"Смерть ей к лицу" - читать интересную книгу автора (Солнцев Игорь Григорьевич)

Глава 4. Лора Лемеш

Деньги приятно оттягивали карманы. Однако, когда я оказалась на улице, — эта приятность переросла в свою противоположность. На улицах полно людей, и идти по городу с оттопыренными карманами мне не хотелось. Никогда не думала, что буду ломать голову над тем, куда положить деньги. Такого ещё в моей жизни не было, потому как денег постоянно имелось мало, и их вполне можно было засунуть в один карман, при этом он нисколько не оттопыривался. Я и сумочку с собой очень редко носила. Не любила я таскать дамских сумочек. Но теперь, видимо, придется. В крайнем случае, пока свой гонорар не положу в укромное местечко.

Я зашла в ближайший магазин и купила первую понравившуюся мне сумочку, куда, зайдя в туалет, и переложила перевязанные ленточкой доллары. После этого спокойно вздохнула и продолжила свой путь.

Путь лежал в кафе. Теперь я уже не собиралась забегать в первое попавшееся. Теперь я могла выбирать. Где и поесть можно прилично, и попить, чего захочется.

Такое заведение я нашла. Вполне сносное. С толковым официантом.

Я плотно поела, выпила своего любимого напитка и задумалась: так, а что же дальше-то делать?

В принципе, что делать — было понятно. Нужно отрабатывать полученный аванс. Это раз. А во-вторых… Чёрт побери, хотелось бы получить и остальную часть, которая могла перейти в мою собственность лишь после того, как я разрешу все проблемы банкира.

Итак, Лазутин заказал собственную смерть. Вернее, свою мнимую смерть. Но такую, которая бы стопроцентно выглядела как настоящая.

Тут он правильно сказал. Его нужно «убить». Самоубийство и обычная ненасильственная смерть в данном случае не подходят. Потребуется труп. Без него самоубийства не получится. И естественной безвременной кончины тоже.

А убийство? Можно ли сымитировать убийство так, чтоб и трупа не понадобилось? Со стопроцентной гарантией. На первый взгляд — невозможно. Использовать двойника — если, как говорил Лазутин, будут даже идентифицировать косточки и зубы — прокола не миновать. Малейшая неувязка — и всё насмарку. Притом может всплыть такая малюсенькая деталь, о которой вначале и не подумаешь. Нет, подмена тела — это всегда на везение. Даже когда кажется, что и подкопаться не к чему, получается наоборот. Когда надо, очень даже подкапываются. Это мы уже проходили, по своей старой службе проходили.

Я вздохнула. Подбежавший официант поинтересовался, не желаю ли я ещё чего, и я, конечно, согласилась, что очень даже желаю ещё чашку чёрного и бодрящего, тем более что он в этом заведении был неплох.

После того как моя гурманская прихоть была удовлетворена, я вновь вернулась к своим размышлениям.

Итак, убийство. Остановимся на этом. И на том, что трупа не будет. Значит, нужно придумать нечто невозможное. Такое «убийство», в которое бы все поверили, даже несмотря на то, что труп самого убитого будет отсутствовать. Н-да.

Вот это задачка. Вот так задачку я себе подбросила.

Можно ли такое придумать? Как говорит полковник Антон Михалыч, мой бывший начальник, невозможного ничего нет. Если над тобой висит дамоклов меч или смерть с кривой косой уже подкралась к тебе, ты можешь, сам даже не подозревая о своих скрытых возможностях, напридумывать такого, что потом, когда и хозяйка кривой косы, и дамоклов меч исчезнут, не один день будешь удивляться собственной, бог весть откуда взявшейся изворотливости.

Надо мной вроде ничего пока не висело. И тем не менее мне нужно было придумать. Сочинить это самое невозможное. Если я хотела получить деньги и открыть собственную контору, в которой была бы сама себе хозяйкой. И из которой ни одна зараза не могла бы меня уволить. Как это сделали в ФСБ.

Я допила кофе, расплатилась с официантом и вышла из заведения. Больше пока в голову ничего путного не шло. И я решила сменить обстановку. Такая смена иногда идет на пользу. Умственным процессам.

Пройдясь по старому Арбату, я подумала, что не стоит тратить время и следует заняться и вторым заказом банкира. То бишь его женой. Тем паче — это вроде не должно принести каких-то осложнений.

Всё же я заехала домой и припрятала свои денежки. Правда, долго перед этим пытаясь определить — и куда их можно засунуть. Вот же, оказывается, штуковина какая. Нет денег — и нет проблем, куда их девать, прятать и так далее. Появляются они, и — пожалуйста, головная боль вместе с ними.

В конце концов я не стала мудрствовать и всунула их в груду постельного белья, которое у меня лежало в диване.

После чего я достала из кармана джинсов фотографию, долго смотрела на красивое лицо молодой женщины, запомнила обозначенный на обороте адрес и убралась из квартиры. Прихватив с собой миниатюрный «Кодак» — не последняя вещь в нынешнем моем ратном труде, — бросив аппарат в недавно приобретенную сумочку.

Жену банкира звали Марина. Так значилось на фото с тыльной стороны, там же, где был указан адрес.

И первым делом, как только я добралась до Новопесчаной улицы, я позвонила по ближайшему таксофону. По номеру, который указал все на той же фотографии предусмотрительный банкир.

— Алло, — пропел мне тоненький голосок. Х-м. Ишь ты, ангельское создание, пронеслось у меня в голове. — Я вас слушаю, — уже несколько нетерпеливей заверещал ангелочек. — Алло. Вас не слышно.

Ну да, не слышно. Говорить просто не охота. А может, страшно пошипеть или подышать? Это, чёрт побери, неплохо действует на психику — в сторону её расшатывания. Но шипеть и пыхтеть я не стала. В мои задачи не входило пугать жену клиента.

Услышав, как она начала дудеть в трубку, словно прочищая ее, я довольно хмыкнула и дала отбой.

Марина была дома. Значит, можно понаблюдать за ее подъездом.

Я подобралась к дому, отыскала скамейку, не занятую старушками, с которой неплохо просматривался нужный мне подъезд, уселась и раскрыла газету, которую по дороге приобрела в киоске.

Делая вид, что читаю, я стала поглядывать на подъезд.

Конечно, затея была не ахти какая. Марина могла сегодня не выйти из дому. Или выйти, но ничего особого не совершить. Ну там сходит в магазин и купит батон хлеба. Однако мне велено было поглядеть за ней, а значит, как бы там ни было, следовало задание выполнять.

Тем паче, данное времяпрепровождение нисколько не наносило вред главному — я могла спокойно продолжить свои размышления над первой проблемой.

Не знаю, сколько прошло времени, но в тот момент, когда мою голову начали посещать вроде бы неплохие мысли насчет этого чертового мнимого убийства, дверь подъезда в который уже раз хлопнула, и во двор вышла она, та, за которой мне требовалось понаблюдать. Я ее сразу узнала. Снимок- от оригинала отличался не намного. Словно фотография была сделана на несколько лет впрок. Те же каштановые короткие волосы, греческий профиль, да и годы, черт побери, вот так, глядя метров с пятидесяти, те же, даже не определишь, сколько этой дамочке лет.

Марина уверенным шагом двинулась к темно-зеленому «Фольксвагену-Пассату», который стоял двумя колесами на обочине у её подъезда.

Вот так-то. О том, что она еще водит машину, мне сообщено не было. Видимо, банкир посчитал это в порядке вещей — мол, само собой. Но мне напомнить стоило. Потому как у меня машины не было. А значит, я влипла.

Полы расстегнутого длинного белого плаща Марины при ходьбе подхватывало ветром, при этом обнажались стройные ножки, которые едва прикрывало коротенькое платьице. Н-да. Сейчас эта красотка сядет в машину — и привет. Вот и все наблюдение.

Я быстро скомкала газету, оглянулась, определяя, каким макаром будет выезжать со двора Марина, поняла, что только одним, и быстренько двинулась в этом же направлении.

Я выскочила к проезжей части и стала усиленно голосовать.

Возле меня тормознул «жигуленок» шестой модели.

— Куда, красотка? — Из бокового окошка с моей стороны высунулась голова дядечки лет пятидесяти и окинула меня раздевающим взглядом. Вот кобели, чёрт их побери!

Не говоря ни слова, я распахнула переднюю дверцу и плюхнулась на сиденье, так что этот дядечка едва успел отпрянуть на свое место.

— Ну ты, поосторожней, милая.

— За машинкой одной проехать надобно, — пропустила я его слова мимо ушей. Не до них было.

— Чего? — Он сразу даже не въехал в ситуацию.

— Подружка, стерва, у меня жениха уводит. Хочу за ней проследить.

В это время со двора показался знакомый мне «фолькс». Чтобы прекратить дальнейшие пререкания, я вытащила из кармана джинсов несколько банкнот и бросила их дядечке на колени.

— Вопрос жизни и смерти.

— Ну если жизни и смерти, — философски протянул он, рассмотрев номинал купюр. Быстро засунул их в карман кожаной куртки и закончил: — Тады да. Тады — это мы могём. Где твоя подружка?

— Вон она. На машине.

— Ого тачка, — понимающе чмокнул губами дядечка. — За такой можем не угнаться.

— Ты уж постарайся, родимый.

Он постарался. Вцепившись двумя руками в руль, так что косточки пальцев побелели, он прямо прилип к лобовому стеклу, ни на йоту не отводя взгляда от дороги и от впереди двигавшегося объекта слежки.

Мне почему-то стало не очень хорошо. По его напряженному взгляду, этакой дурацкой сосредоточенности и явной нервозности чувствовалось, что дядечка водит машину не совсем прилично.

Он едва не въехал в зад «Опелю», которого обгонял, чтобы не отстать от «Фольксвагена» Марины; затем уже «мерс», огласив окрестности добротным воем звукового клаксона, едва не тюкнул ему в бок.

В какой-то момент я не удержалась и пристегнулась ремнем безопасности. И. после этого стала молить бога, чтобы жена банкира не очень далеко ехала. Сама-то она до нужного ей места, конечно, доедет. А вот со мной, боюсь, этого может не случиться.

Бог мри молитвы услышал.

«Фольксваген» завернул к стоянке двухэтажного универмага и, заехав на ее территорию, припарковался на свободном месте.

Я облегченно вздохнула.

Водила «шестёрки» тормознул у обочины дороги. И, довольный, посмотрел на меня. Напряжение у мужика моментально спало, и он вновь стал бросать на меня свои дурацкие кобелиные взгляды. Н-да. Ездок, тоже мне. Но он, похоже, не знал за собой такого греха. И даже больше. Сам он считал, что вполне нормально крутит баранку.

— И часто, родимый, ты подвозишь пассажиров?

— Ну так, — заелозил он на сиденье, — случается. А чего ж хороших-то людей не подвезти.

— Странно, — задумчиво протянула я, отстегиваясь от ремня безопасности и берясь за ручку дверцы.

— А чё странно-то? — не понял дядечка.

— А то, что тебе еще никто голову не оторвал.

Я выскочила из машины, не став дожидаться ответной реакции хозяина «шестерки». Заводить с ним свару не входило в мои планы. Даже на дискуссию я не могла пойти.

Задерживаться мне никак было нельзя.

Объект наблюдения выпорхнул уже из «фолькса» и легким шагом двинулся к двухэтажному строению.

Вообще-то, это был не совсем универмаг. Вернее, не полностью, под данное заведение отводилось не всё здание. Только первый этаж. На втором был ресторан.

Марина скрылась за дверьми, прощально взметнув полами плаща.

Я потерла виски. Бежать за ней? Или дожидаться её выхода здесь?

Если в магазине людей много, я могу её и потерять. Тут нужны бы несколько человек. Но пока… Пока мне приходилось полагаться только на свои силы.

Я пробежала мимо стоянки, прошла пешеходную дорожку и только у дверей здания сбавила обороты. И уже как обычный посетитель вошла внутрь магазина-ресторана.

Людей было порядочно. Особенно в первом зале, где продавали всякую мелочевку: парфюмерию, канцпринадлежности, видео- и аудиокассеты и хозтовары.

И с ходу найти Марину мне не удалось. Впрочем, этого и следовало ожидать. Она вполне могла уже затеряться в одной из секций универмага либо подняться на второй этаж в ресторан.

Бегать по секциям или мчаться на второй этаж я сочла нецелесообразным. Была вероятность ее упустить. Я могла отправиться совсем не туда, куда решила она. Я терялась в догадках, что могло ее заинтересовать в этом заведении — покупки или времяпрепровождение в ресторане.

Поэтому я стала неторопливо прохаживаться вдоль прилавков у входа в магазин, поглядывая по сторонам, чтобы не проворонить, когда появится на выходе интересующая меня особа.

И когда я увидела ее, то просто ошалела.

И было отчего.

Все та же Марина — каштановые волосы, тот же профиль. И в то же время — не совсем она.

Во-первых, совершенно иная одежда. Джинсы, кроссовки, майка, на плече спортивная сумка, на которую была наброшена мастерка.

И во-вторых, что-то изменилось в ее взгляде. Из подъезда своего дома выпорхнула особа, беззаботно и несколько наивно взирающая на мир. Теперь у нее был совсем другой взгляд. Жесткий, своенравный. Принадлежащий женщине, знающей, чего она хочет и как может это получить.

Я не удержалась и удовлетворенно хмыкнула. Преображённая Марина напомнила мне меня саму. Я её понимала. В определенные моменты на меня накатывала волна, и тогда я готова была вцепиться в глотку любому, доказывая свою правоту.

Я настолько поразилась метаморфозе, произошедшей с Мариной, что едва не упустила «объект». И опрометью бросилась вслед тогда, когда молодая женщина уже выходила через дверь.

По дороге едва не снесла подвернувшуюся мне под ноги старушку, которая моментально отреагировала — выпустив мне в спину словесную очередь, изобличающую молодое поколение во всех смертных грехах. Нечего говорить, что этот словесный залп не достиг цели.

Выскочив на улицу, я застала картину-под названием — «отбытие».

Марина подплыла к стоявшему в запрещенном месте «Форду-Таурасу», на секунду приостановилась и, словно заметив человека, c которым не хотела сталкиваться, отвернула голову в сторону.

Я едва успела прижаться к косяку входных дверей, прячась за парочку, которая входила в магазин, и ловким движением выудила из сумочки фотоаппарат.

Щёлк!

Дверь иномарки распахнулась.

Щёлк!

Марина юркнула в нутро «Форда» и почему-то (вот незадача!) не стала дожидаться, когда я отыщу нового частника с менее дурацкими способностями вождения и смогу пристроиться ей в хвост. Увы! Такого счастья судьба мне не подарила.

Фыркнув, иномарка с резвостью лани сорвалась с места и, пугая едва успевавших увернуться прохожих, громыхая по выложенной камнем пешеходной дорожке, выскочила на проезжую часть и ловко юркнула в поток автомобилей, вклиниваясь во второй ряд.

Спешить не имело смысла. Грустно вздохнув, я вернула фотоаппарат на место, в сумочку, и сделала для себя вывод, что следует подкорректировать свои действия на остаток дня. Хотя…

Хотя — Марина уехала не на своей машине. Ее «фолькс» продолжал находиться на стоянке, что я вскоре обнаружила. Значит, она должна за ним вернуться. Получается так. Не будет же она оставлять здесь свою машину.

За рулём «Форда», на котором она укатила, сидел мужчина. Значит, её увез тот, кто дожидался её здесь. И по логике вещей должен был привезти обратно. Так выходило.

И что теперь — ждать её?

Я не долго колебалась. Ответ пришёл моментально. Ждать я была не намерена.

Я позвонила из таксофона банкиру и потребовала немедленной встречи, заявив, что нужно переговорить по поводу его жены.

Что-то пробурчав в трубку, не слишком понятное для моего слуха, в конце тирады он уже внятно дал добро, уведомив, что я могу подъехать, но в моем распоряжении будет совсем немного времени.

Мне много и не нужно было.

На входе в банк на этот раз я не слишком задержалась. Меня лишь бегло осмотрели и пропустили в здание, снабдив попутчиком — давешним сопровождающим, который меня и доставил на лифте до третьего этажа.

Лазутин встретил меня, слоняясь по кабинету. Он был в костюме, галстуке — короче, при параде. И, по-видимому, спешил: когда я вошла, он нервно поглядывал на часы.

— У вас полчаса, — жестко заявил он с видом высокопоставленного чиновника, на прием к которому с трудом пробился рядовой гражданин.

Я фыркнула. Вот уж фигушки. Сколько нужно, столько и буду тебя мучить, дорогой. Потому как ты меня нанял. И я хочу выполнить твои просьбы. Пока ещё хочу.

Его волевое лицо выглядело озабоченным. И ему было неуютно и неловко стоять передо мной, не зная, что сказать.

Хотя он быстро нашелся. Я не успела раскрыть рта, как он вновь заговорил.

— Мне казалось, — он произнес это таким тоном, будто только сейчас вспомнил об этом обстоятельстве, — что мы с вами расстались совсем недавно.

— Можете приплатить мне за то, что я начала так быстро выполнять ваши поручения, — съязвила я.

Тему о доплате он не поддержал, зато продолжал демонстрировать свою занятость.

— Ну, ну, я, собственно, — неопределенно прогудел он и вновь выразительно глянул на часы. Дескать, время идёт, а ты его не ценишь, не бережёшь.

— По второй просьбе. Насчёт вашей жены. Вы мне не сказали, что у нее есть машина.

— Ну и что? — удивился он, словно я сейчас ему сообщила новость, что поезд ходит по рельсам — вещь очевидная, это и любому идиоту, мол, понятно.

— А у меня — нет.

— Чего нет? — Он совсем растерялся.

— У вашей жены есть машина, а у меня — нет.

— У вас нет машины?! — Для него это было чем-то невероятным, словно я открылась ему, что не женщина, а очень законспирированный мужчина, совсем недавно поменявший пол, но тем не менее иногда играющий прежнюю дамскую роль.

— Да вот представьте — нету, — насупилась я.

— Как же вы работаете? — У него уже начали возникать сомнения относительно моей квалификации. Так-с. Я начала падать в его глазах. Это непорядок. Не могла же я ему сказать, что в частных сыщиках совсем недавно. Что до этого вроде обходилась без «колес», а если уж приспичивало, то брала на время машину у своего юриста-пройдохи, хотя тот и был недоволен, но не отказывал.

Этого всего я сказать не могла. Зато могла соврать. Что и сделала, посчитав это неплохим выходом.

— Моя прежняя машина пришла в негодность после выполнения последнего заказа. — Я нахмурилась, показывая всем своим видом, что побывала в изрядной передряге.

Лазутин вмиг изменился. Подобрел лицом. Откашлялся, как бы винясь, что сморозил нечто неприличное при даме, сдвинулся с места и подошел к столу. Для видимости порылся на нем, а затем повернул голову в мою сторону.

— Так что вы хотите мне сказать?

— Я подумала, что вы можете мне помочь с транс портным средством, — нагло заявила я.

— Но я же вам дал денег, — изумился он.

Деньги не главная ценность — хотелось съязвить мне. Но я сдержалась, намереваясь провести беседу на высшем дипломатическом уровне.

— Я посчитала, что мою проблему вы решите на много быстрее, чем я сама. И драгоценное время не будет потеряно.

Теперь уже фыркнул он, оценив мою ловкость в делах.

Наклонился над столом и нажал на кнопку селекторной связи.

— Семён? У нас там есть «Ауди». Свободная. Сейчас к тебе приведут человека. Дашь ключи и оформишь все бумаги на него. То есть на неё… Да, машину отдашь.

Он повернулся ко мне и посмотрел очень пристально, будто собирался прочесть все мои потайные мысли, но слаб оказался. Тяжело вздохнул, сел за стол и вытащил из тумбы стола телефонную трубку сотовой связи.

— Возьмите. Мне кажется, что у вас, кроме транспортного средства, это также отсутствует.

Каково! Может, думал, что я обижусь? Вот уж и не дождешься, дорогой. Я, как само собой разумеющееся, приняла щедрый дар, засунув трубку мобильной связи в передний карман джинсов.

— Можете не беспокоиться. Номер этого сотового свободный. Никто о нем не знает.

— Ну, вы-то должны знать, что даете, — пропела я. — Ведь это в ваших интересах.

— Угу. — Он почесал затылок и как-то скептически посмотрел на меня: — Может, и оружием вас обеспечить?

Вот этого я уже не могла выдержать.

— Спасибо. Стволов своих хватает, — с обидой заявила я и тут же добавила: — А если я вам чем-то не угодила, уже не угодила, можете обратиться в крупное агентство. Имеющее в своем арсенале всевозможные прибамбасы.

— Мне не нужны прибамбасы. Мне нужен хороший человек, — изрек он свою старую мысль. — А ваш юрист говорил, что вы стоите целого агентства.

— Я смотрю, он много чего вам наговорил.

— Плохого ничего. Если это вас обрадует. И если это всё, то вас сейчас проводят к моему человеку, который все уладит с машиной.

— Ну нет, — дернула я плечом. — Почему всё? Считаете, что я не могу вам еще ничего сообщить посути?..

Он как-то вмиг напрягся, точно волк со стажем, учуявший добычу и готовящийся перегрызть ей глотку.

— Это было бы хорошей новостью, — дипломатично ответил он, зачем-то оглядывая кабинет, будто пытался обнаружить затаившегося врага. Но, разумеется, кроме нас двоих в комнате никого не могло быть.

И все же я решила уточнить:

— Боитесь, что нас могут подслушать?

— На этот счёт можете не волноваться. Здесь безопасно… Так что вы хотели мне сообщить? — подогнал он меня.

— Во-первых, по поводу вашей жены.

Лазутин сразу же сник. Жена его волновала постольку, поскольку. Все-таки самой важной и главной он считал свою первую проблему.

— Её лунатизм не выражался когда-нибудь в смене одежды? — не стала я менять тему.

— В смене одежды? Не понимаю…

— Объясню. Ваша жена часа два назад вышла издому, села в «Фольксваген»…

— Это её машина, — перебил меня тут же Лазутин.

— Я не оспариваю этого. Я просто констатирую факты. Вы ведь хотели, чтобы я за ней понаблюдала? Ну так слушайте. Она села в «Фольксваген», подъехала к некоему универмагу, зашла туда и вышла буквально через полчаса. Но в совершенно иной одежде. Туда она входила в платье, плаще, туфлях, вышла в джинсах, блузке, со спортивной сумкой…

Я запнулась. Вот чёрт! Как же это я? Такой момент упустила! Она вышла с сумкой. А входила без. Интересно, что она в ней выносила и от кого получила? Камеры хранения в таких местах вроде нет.

— То есть вы хотите сказать, что она зашла в магазин, переоделась и снова вышла, — прокомментировал Лазутин сей факт без видимого интереса.

— Именно. Она вышла, села в машину и укатила.

— Так, — показал свою догадливость Лазутин. — В магазине что-то купила, в новых шмотках вышла и уехала домой, а в сумку прежнюю одежду сложила. Что тут особенного?

— «Новая» одежда на ней по виду была не совсем новой, — урезонила я его. — И уехала она не домой. Хотя, может, я и ошибаюсь. Может, и домой. Только не одна.

— Что за ерунду вы ещё говорите?

— То, что видела, то и говорю. Она села в «Форд-Таурас», за рулём которого находилась особь мужского пола. К сожалению, проследовать за ними мне было не на чём. Что вам известно…

Он нахмурился, потом побелел, потом забрался в своё кресло и нервно забарабанил пальцами по столу. Я не ожидала от него такой импульсивности. Складывал ось впечатление, что он даже представить себе не мог, что у его жены мог быть друг или любовник.

— Вы не ошибаетесь? — спросил он дрогнувшим голосом.

— Нисколько. И я по-прежнему хочу услышать от вас относительно переодеваний. Не симптом ли это её заболевания?

— Ничего такого не было. И она никогда не садилась в чужую машину.

— Ну, это вы так думаете.

— Подождите. — Он неожиданно встрепенулся, достал из кармана пиджака свой сотовый телефон и быстро нащёлкал по кнопкам номер. — Марина? Это я… Ты где?.. Ах, уже подъезжаешь… Угу… Нет, нет — всё в порядке. Тебя пропустят, да, да.

Даже по этим словам я все поняла. И мне стало неуютно. Очень так неуютно. А затем Лазутин довольным тоном проговорил:

— Посмотрите в окно. Посмотрите же.

Уголки губ у меня дрогнули. Я нехотя подошла к окну и выглянула на улицу. К стоянке подъезжал знакомый мне «Фольксваген». Припарковался, а затем из машины вышла не менее знакомая мне фигура в развевающемся при ходьбе плаще. Черт! Вот это да. Когда же она успела? Чёрт знает что.

— Я договорился с женой, что она подъедет. У неё неожиданно закончилась кредитная карточка, и я хотел её пополнить.

Да. Это была Марина. Она опять переоделась. И взяла свою машину. Но черт побери, слишком уж быстро. Слишком.

— Вы по-прежнему будете настаивать на своем?

Я повернулась в сторону банкира и твёрдо произнесла:

— Ещё как буду.

Он тяжело вздохнул, затем посмотрел на меня взглядом человека, который спрашивает: как можно подвергать сомнению очевидное?

— Когда вы просили меня последить за женой, вы имели в виду только ее болезнь? — Я продолжала держаться своего.

Он нахмурился, выбрался из-за стола, засунул руки в карманы брюк и, покачиваясь с носок на пятки, произнес:

— Вы о том мужчине, к которому она якобы подсела в машину?

— Не якобы. Она села. Вы либо будете доверять мне, либо ищите нового детектива.

Он расплылся в довольной улыбке, а затем разом погрустнел.

— О любовнике я думал в последнюю очередь, — заявил он.

— А о чём же? О чём-то ведь вы ещё думали?

Он не ответил. Он промолчал, словно не желая либо не зная, что сказать.

— Я просил вас просто понаблюдать за женой…

— Я знаю, — отмахнулась тут же я, перебивая его. — Чтобы иметь прикрытие для вашей основной просьбы. Но только ли это?

— Я тревожусь за неё.

— И всё? — Я была настырной.

— Повторю то, что уже сказал: я вас просил просто за ней понаблюдать, — жёстко повторил он. — Пока только это.

— Ваше право, — пожала я тут же плечами, идя на попятную. — Хотя… Если я скажу, что она вышла несколько другая после переодевания, тогда как?

— Какая ещё другая? — Кажется, вот эти слова задели Лазутина.

— Лицо у нее было совсем иным, появились некие новые чёрточки — это все равно как у человека улыбающегося отнять улыбку, отчего он враз становится другим. Улавливаете? Как вам такое? Опять спихнете на болезнь?

— Какая, к чёрту… Хотя…

— Без хотя. Она села вполне целенаправленно в «Форд», за рулем которого находился мужчина. Больной она не казалась. Так что найдите иной ответ.

— Лицо… — Он как-то разом сбросил маску самоуверенности. Поджал губы, задумчиво глянул на потолок, словно ища там ответа.

В следующее мгновение он принялся размашистыми шагами мерить кабинет. Как это делал до того, как я вошла к нему. Наконец он остановился и уставился на меня с видом человека, принявшего нелегкое решение.

— Вот что… Идите за машиной. Пока вам её будут оформлять, я постараюсь придержать жену у себя. А затем… А затем, когда она выйдет, вы вновь продолжите свои обязанности. В отношении её.

— Вы не вместе с ней уезжаете?

— Нет. У меня деловая встреча. А вы проследите за Мариной.

Он вновь глянул на часы, замотал головой и посмотрел на меня, как бы давая понять, что мое время истекло — и уже давно.

Тем не менее я не спешила покинуть банкира.

— Мы ещё не всё обсудили? — насторожился он.

— Родители вашей жены живы?

— Живы. А при чем здесь они?

— Дайте мне их адрес.

— Для чего?! — Он искренне удивился.

— Пригодится. Может даже очень пригодиться.

Он хмыкнул, но не стал мне перечить, подошёл к столу, вынул чистую белую картонку и что-то на ней написал тонким пером.

— Пожалуйста. Они живут в Подмосковье.

Для «Ауди», которое мне презентовал Лазутин, — это не расстояние. Хотя я еще и сама толком не понимала, для чего мне они — родители Марины — нужны. Просто какая-то дремавшая до сей поры интуиция неожиданно проснулась и подтолкнула меня на новый ход и направление в дальнейших поисках. Может быть, не главного. Скорее даже именно так. Но как запасной вариант всегда нужно что-то иметь, когда кажется, что окончательно запутался.

Я спрятала картонку с адресом родителей Марины в карман и опять не сдвинулась с места.

— Ещё? — Он весь напрягся. Казалось, ещё немного, и он заорет о своей спешке, о делах и о моей не способности понять столь простые вещи.

— Всего лишь один момент, — успокоила я его. — По вашей первой и основной просьбе.

Он вмиг притих. Он не ожидал, что я так быстро смогу что-либо предложить ему в столь сложном деле. И настолько важном для него, что он готов был повременить и со встречей с женой, и с делами.

Он уже не смотрел на часы. И не делал вид очень торопящегося человека. Он весь превратился во внимание.

— У вас что, уже есть что-то конкретное? — Всё же нотки недоверия промелькнули в его голосе.

— Кое-что. Нечто рождается, но пока до окончательного появления на свет требуется время и работа. Сами понимаете, ваша просьба несколько неординарная.

Он довольно фыркнул. Словно был рад, что смог такую вот просьбу адресовать мне.

— Хотите сообщить, что у вас там рождается?

— Нет. Это преждевременно. Но некоторые наводящие моменты мне хотелось бы прояснить.

— Какие еще такие наводящие?

— У вас есть любовница?

— Чего?! — Он выпучил глаза, словно жаба, изнывающая на солнцепеке от жары.

— Я не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь. И не хочу знать того, что не касается моей работы. Не мешает ей. Пока — не мешает. И я не собираюсь вас как-то увещевать в моральном аспекте. То, что я спросила, мне нужно знать, дабы скорректировать свои действия. И я хотела бы, чтобы вы были откровенны. Для вас же самого это лучше. И для выполнения вашего заказа.

— У меня нет любовницы, — нехотя, с какой-то натугой выдавил он.

— И не было? — прищурила я глаза.

— У меня нет любовницы, — ещё жёстче повторил он, как бы показывая, что о своих старых грешках говорить не намерен.

— Ну и хорошо.

— Я рад, что не упал в ваших глазах.

Я пропустила его высказывание мимо ушей. Пусть радуется. Только недолго. Я не собиралась предоставлять ему это счастье. И посему сразу же в лоб спросила:

— Как насчёт того, чтобы я стала вашей любовницей?

Было ощущение, что он получил солнечный удар. Он провел ладонью по лбу, будто успокаивая головную боль, затем ошалело посмотрел на меня, только что не спросил, а не спятила ли я часом?

— Это шутка? — спросил он дрогнувшим голосом.

— Не-а, — игриво заявила я. — Вы ведь не шутили, когда говорили о своем убийстве. Правильно? Я тоже не намерена шутить.

— Тогда как это понимать?

— Так же, как и свое убийство. Я буду мнимой вашей любовницей. Но сыграно это должно быть железно.

— Когда… сыгранно?

— Скоро. Вы ведь мне дали неделю? Тогда у меня ещё есть время. А пока что будьте готовы принять меня в качестве своей пассии.

Он не знал, что сказать. Вынул руки из карманов, затем вновь засунул и вновь вытащил их — вместе и по одной. А потом неуверенно произнёс:

— Ну, если это нужно для дела…

— Понадобится. Если я ещё чего не удумаю, — многообещающе сообщила я.

Он откашлялся, вздохнул, как приговоренный к казни. Не шуточной, а самой натуральной. И словно специально, доигрывая возникшую ассоциацию, я участливо, как у тяжелораненого, поинтересовалась:

— Какая у вас группа крови?

Он крякнул, совсем не поспевая за ходом моих мыслей. И ещё не понимая, что за оными словами стоит, как прилежный ученик на вопрос учителя автоматически ответил:

— Первая. Резус отрицательный. — И, всполошившись, запоздало выдохнул: — А это ещё зачем?

— Для нашего дела… И пожалуй, это всё, — смилостивилась я. — Я за вашей машиной. А вы, как говорили, попридержите свою жену.

Он кивнул как-то механически, находясь еще под действием моих последних реплик.

«Ауди» — это не шестая модель «Жигулей». А если к тому же ещё она и новая, то упоминание «шестёрки» — это просто дурной тон. А то, что машина, спонсированная банкиром, новьё, можно было не сомневаться. На ее спидометре значилось всего ничего — тысяча километров. Да и по тому, как она двигалась, по специфическому запаху в салоне ощущалось совсем недавнее её сошествие с конвейера.

Красота! Если к тому же ты водишь машину не как тот сумасшедший водила из пресловутой «шестёрки».

За себя я была спокойна. Когда сама сидишь за рулем, иначе и быть не может.

Я двигалась по городу за «фольксом», надеясь, что Марина еще раз куда-нибудь заедет и что-нибудь умудрит на манер своего давешнего переодевания. А ещё лучше, сядет всё в тот же «Форд», который теперь я могла бы успешно преследовать.

Но мне не удалось все это проделать. И погоняться по городу за объектом слежки тоже не пришлось.

Марина приехала к своему дому, поставила машину там, где она и находилась, когда я первый раз сюда заявилась с газеткой, и спокойненько вошла в свой подъезд.

Интуиция подсказывала, что больше у меня сегодня ничего не выгорит. Никаких дополнительных сведений. И все же я не стала так сразу соглашаться со своим первым ощущением. И около часа терпеливо просидела в «Ауди», припарковавшись недалеко от «фолькса».

Марина не выходила. А если принимать в расчет, что дело близилось к вечеру, стоило уже смело предполагать, что она никуда и не поедет, дожидаясь мужа, как примерная жена.

Однако я ещё простояла около сорока минут — примерная школьница, терпеливо ждущая конца урока.

А потом завела машину, выехала со двора и взяла направление к универмагу, в котором несколькими часами ранее побывала Марина, чтобы переодеться, взять сумку и уехать с неизвестным мне субъектом на «Форде».

В конце концов, решила я про себя, этого незнакомого субъекта можно будет вычислить. Если только он не угнал ту иномарку. Номера «Форда» я запомнила, на память, слава богу, пока не жалуюсь.

Я поставила «Ауди» на стоянку и двинулась к двухэтажному зданию.

Магазин на первом этаже ещё работал. В первую очередь я отыскала там «кодовскую» фотолабораторию, куда и сдала плёнку, предварительно предупредив довольно прыщавую девицу лаборантку, что на плёнку отснято всего два кадра, но кадры настолько важные, что, если с ними что-то случится, — я разнесу всю лабораторию на мелкие кусочки. Увидев, как девица удивлённо захлопала глазами, я помягчела, сообщив, что последнее — шутка, хотя в каждой шутке… и т. д. Так или иначе девица приняла от меня заказ, заискивающе обнадежив, что я смогу получить свои снимки завтра утром, и поспешно оправдалась, что иначе никак, так как они уже закрываются. После чего с некоторой опаской отступила на шаг назад, словно за такие слова я могла уже начать громить эту точку, но я благожелательно усмехнулась, успокоив, что все в норме и утром мне как раз подойдет. В результате лаборантка облегченно вздохнула, а я, получив корешок квитанции, покинула помещение лаборатории.

Я побродила по секциям магазина, попыталась у нескольких продавщиц выяснить, а не видали ли они моей «сестры», при этом демонстрировала фотографию Марины, однако, как и следовало ожидать, эти попытки оказались безрезультатными — за день перед обслуживающим персоналом магазина мелькало столько лиц, что на них вряд ли обращали внимание и тем более не запоминали, разве что кто-то выкидывал нечто этакое экстраординарное, что не заметить его было невозможно.

Я поднялась на второй этаж. Ресторан закрывался, о чём мне сообщил шустрый паренёк у дверей, перегораживая своей фигурой вход в зал.

За столиками ещё сидели немногие завсегдатаи, неторопливо доедали и допивали, вокруг них суетливо бегали официанты, желая поскорее освободить помещение от посетителей и убрать со столов.

Оглядев мельком зал, насколько мне позволяли открытая дверь и торчавшая на проходе фигура портье, я сиротливо вздохнула и решила ограничиться беседой с ним.

— А вы сегодня здесь целый день?

Парень насторожился, как лягушка, почуявшая приближение журавля.

— А что такое?

— Ищу свою сестру, — выдала я все ту же версию, которой пользовалась в магазине, и показала ему фотографию Марины. — Она говорила, что зайдет сюда. Но мы, кажется, разминулись.

— И на много вы опоздали? — хмыкнул портье, глядя на снимок. Я поняла, что попала в цель. Марина здесь была.

— Вот чёрт! — Я развела руки в стороны, показывая свою досаду. — Значит, она уже ушла…

— А вы что-то не похожи на сестру, — заметил парень, вглядываясь в мое лицо.

— Я в отца удалась. Она в мать, — нагло соврала я. Но парню, видимо, это не так уж было и важно. Он демонстративно зевнул и посмотрел на меня, как бы спрашивая — ну и что дальше?

Н-да, интересный вопрос — и что дальше? Ну выяснила я, что она сюда приходила — и что мне с этим делать?

— Что она тут без меня делала? — попыталась я подобраться с другой стороны.

— Что она делала? Кроме того, что выпила бокал вина, — ничего.

— Что, вот так просто и ушла? — Я сделала вид, что обиделась на сестрицу, могла бы и подождать подольше.

Но парень лишь презрительно фыркнул.

— Не знаю уж, просто это для вас или нет, но они ушли.

Я оторопело заморгала глазами. В эту минуту я, наверное, стала сама похожа на лягушонка, на которого с небес пикирует огромная птица.

— Что значит — они?

— То и значит. Сначала одна ваша сестрёнка ушла, затем другая. Не знаю, по чьей они линии — по материнской или отцовской.

Я икнула. А портье самодовольно осклабился.