"Вторая жизнь" - читать интересную книгу автора (Марченко Ростислав Александрович)

Глава 1

Первым результатом от открытых мною глаз стало неудержимое желание обгадиться. Немудрено, коли в двадцати сантиметрах над лицом обнаруживаешь здоровую зеленую татуированную харю с желтыми радужками и явно вертикальными зрачками, оскалившую немаленькие клыки в довольной улыбке. Причем левый верхний обломан. Я заорал и попытался вскочить. Чего, впрочем, не удалось, поскольку оказалось, что был привязан к здоровенной каменной глыбе. Харю это не смутило, она, хмыкнув, прохрипела, как ни удивительно, понятные вопросы:

— Кто ты? Помнишь меня? Знаешь, кто я? Как чувствуешь себя?

Не подумав, ответил.

— Слушай, колдун, ты что, меня, старый козел, тут зарезать решил?

Вопрос-то был мой, а вот информация о харе и язык ответа пришли неизвестно откуда. Я попытался найти источник знаний, пока рассматривал окружающее. Глыба находилась в пещере, выход из которой частично закрывала бревенчатая стена. Освещалось все двумя факелами, однако, как ни странно, проблем с освещением не имелось. Все было прекрасно видно.

Тем временем колдун, спрятав клыки, с видимым удивлением рассматривал меня. Похоже, дар речи потерял старикан.

Экскурс в память обнаружил две линии воспоминаний. Первая касалась некоего Даниила — родился, рос, учился, служил, шкандыбал на костылях. Вторая некоего Края, молодого орка на пороге совершеннолетия, что значит первого боевого похода. Родившегося и до недавних пор проживающего не на Земле, а в мире, именуемом Крайн. Новика, как говорили на Руси. Воспоминания переплетались, от этого, увы, болела голова. Стоило усилий расплести последние, о том, как тебя бьют, в том числе, похоже, чем-то вроде трубы по голове и как у тебя в ходе мародерки по раскопу в разрушенной крепости начинает светиться амулет, носимый на шее уже лет семь. А потом вспыхивает. Далее общие — зубастая харя во весь экран.

Из другой линии воспоминания о таком же амулете тоже присутствовали, только что не светящимся. Носимом на груди, вместе с крестом. Память о службе. Был найден в разваленной неизвестно когда чеченской башне при установке ОЗМ-72. Тогда это еще не показалось значимым событием. Светло-зеленый каменный ромб, весь в непонятных значках с почерневшим серебряным кольцом наверху перекочевал в нарукавный карман х/б. А после выстрела из РПГ со склона при эвакуации бронегруппой, когда граната, не взорвавшись, отрикошетила от башни БМП в метре от этого самого кармана, что было сочтено знаком судьбы — на шею.

Собраться с мыслями не дал коллега вокзальных цыганок. Хмыкнув, заорал, что все нормально, можно заходить. После чего начал задавать вопросы о происшествии, на которые не обратил внимания, поскольку появилось еще несколько действующих лиц. В которых я узнал своих новых папу и маму.

Папа выглядел достаточно импозантно для зеленоватой твари метр на метр семьдесят с шикарным оселедцем, свисающим с макушки, татуированной рожей, без всяких признаков бороды или усов, шрамом на лбу, длинноватыми листовидными ушами. Пудовые кулаки обратили на себя внимание, когда один из них стукнул меня в ухо. Пришлось оценить, как и слегка непропорциональную длину рук. Хорошо, потом перерезал ремни, вытащив внушительный ножик из ножен на поясе. С другой стороны висел меч.

Запричитала мама. Отрадно, что мама от человека не отличалась, за исключением цвета кожи и кончиков торчащих из волос ушей. Клыки во рту, в отличие от виденных мужчин, были развиты не более моей первой мамы — человека, большая шапка длинных светлых волос. Кожа, кстати, была заметно светлее папиной, с легким зеленоватым оттенком.

На папе была одета безрукавка мехом внутрь и кожаные же штаны. Голые руки демонстрировали отличную мускулатуру. Мама была сложена пропорциональнее, притом без всякого лишнего веса. Одета в кожаные штаны и рубаху. На поясе тоже присутствовал кинжал. У обоих на ногах кожаные сапоги с мягкой подошвой.

Не обращая на всех троих внимания, вставая, провел языком по своим зубам, подтвердив подозрения, что арсенал в моем рту не уступает вооружению папы, а старого колдуна Сигурда даже превосходит. Это что касательно клыков. На середине груди красовалась корка, как от заживающего ожога. От амулета, вероятно, коли был жар.

Рассматриванию себя и окружающих положил конец опять таки козлина-папа, привлекший мое внимание еще одной оплеухой, сопровождаемой множеством рискованных междометий, кои дослушивал уже за глыбой. Сочтя рискованным не проявить уважения к старшим, даже если это виртуальная реальность психиатрического отделения, прислушался к их голосу. Когда встал.

Больше всего, конечно, к папе.

— Ты что, совсем ополоумел? Тебя чему учили? — и так далее…

С применением рискованных образных сравнений он высказал все, что думает о идиотах, хватающих в раскопах все подряд своими лапами. В чем по мере сил ему поддакивала, помогая, мама.

Однако шедевром благоразумия неожиданно проявил себя старый Сигурд, видно, не зря исполняющий обязанности жреца Одина, остановивший поток красноречия родителей и принявшийся расспрашивать о происшествии сам.

— Что произошло? Что ты нашел?

Перетряхнув память моего второго я, постарался припомнить происшествие и свою новую прошлую жизнь. Далее оказался перед выбором. Либо рассказывать как было, рискуя сожжением или вырезанным сердцем на алтаре, как орки поступали с одержимыми духами, если колдовство и молитвы не могли помочь. Алтарь, кстати, был под моей задницей, далеко ходить не надо. Либо что-то придумать, рискуя запутаться в мелочах. С перспективой точно тогда угодить на костер или алтарь. Или просто, по колхозному, под топор. Третью возможность — виртуальный бред — пока решил не рассматривать. Уж больно жизненно горело ухо после кулака папы. Да и ощущения нового тела выглядели более чем реально. Особенно наличие ступни и половины голени ниже левого колена.

Его я, кстати, узнал, это он осчастливил меня печенью в том кошмарном сне.

Требовалось потянуть время, чтобы собраться с мыслями.

— Плохо помню, дайте подумать.

— Что ты нашел!?

Сообразил, что долго отмалчиваться не дадут. А так же припомнил историю амулета, найденного, кстати папой лет семь назад и после выдачи этим же колдуном сертификата безопасности вкупе с резюме о несомненной полезности оставленного себе. Позже подаренного мне в честь первой самостоятельной добычи — двух попавших в силки зайцев.

Решил, что пока относительная честность — лучшая политика.

— Ничего. Амулет засветился.

— Что в руки брал?

— Ничего, говорю. Греется начал, глянул вниз, а он светится. Подумал, что в место нехорошее попал. Полез из ямы. А он еще больше греется. Хотел сорвать, но засомневался, вдруг от чего защищает. Пока думал, он полыхнул. Жаром и светом. Больше ничего не помню.

Рассказывать историю полностью счел слегка опрометчивым, памятуя о судьбе как поддавшихся экзорцизмам соплеменников и рабов по моей второй памяти, так, что более важно, не поддавшихся, коих спалили на костре на границе наших родовых земель, подкрепляя пограничные столбы, так сказать. С всякими колдовскими ритуалами вокруг костра. Как и бедолаги, кончившего на алтаре. Видно, чем-то приглянулся старикашке. Надеюсь, не нетронутой циррозом печенью.

Рассудив логически, подумал, что коли вселившийся дух — я, а Края — родной, то экзорцизм может и подействовать. Когда колдун убедится, что в Крае сидит посторонний дух или там душа человеческая, с коими орки враждуют, а бывает, даже и кушают. Как-то не хотелось доказать самому себе марксистский материализм или убедится в существовании света в конце туннеля. В любом случае, не расскажешь. Остальные варианты — все остается как есть. Или по ошибке изгоняется дух или душа, не знаю, Края. Тоже не сулят ничего хорошего, тем более если останусь без его знаний. Так же, хоть и краткое время пользования моей новой левой ногой, но убедило, что если это и галлюцинация, то надо попытаться в ней пожить.

Сигурд задумался.

— До этого когда было такое?

Я добросовестно начал перетряхивать память моего второго я, неожиданно убедившись, что действительно, было такое несколько раз, в том числе и в так называемых нехороших местах. Что шаману с чистым сердцем и рассказал.

На хмуром зеленом татуированном челе старого колдуна поубавилось морщин. В тяжелых папиных глазках тоже появился намек на раскаянье. Тем более что одно такое свечение он видел лично.

Причины происшествия оказались забыты. На первый план выползла забота о моем здоровье и самочувствии.

На второй — размеры благодарности, смотри гонорара, шаману.

Гонораром озаботился папа. Я же попал в цепкие объятия матери. Что кстати не показалось мне лишним. Приятное на душе стало. Из памяти сами по себе выползли воспоминания, одновременно о ней, рассказывающей мне сказки о великом воине Бранде А'Браги, резавшим эльфов пачками лет этак с тысячу, назад. И человеческой, что читала произведение товарища Гайдара про Мальчиша-Кибальчиша. Чтобы разбавить надоевшие сказки про Ивана-дурачка. Обе перед сном целовали меня в щечку.

Папа с колдуном договорились. Старый хрыч даже пошел за ним, сопровождая, как дорогого гостя. Не обращая внимания на славословия благодарности матери.

Не дожидаясь вероятного нового посягательства на мое ухо, я лихорадочно припомнив обычаи своих новых соплеменников, рискнул, склонив голову, высказать слова благодарности:

— Благодарю тебя, Говорящий с Богами! Не много ли ты сил утратил спасая если не жизнь мою, то здоровье телесное или душевное? Чем отблагодарить тебя, Хранящий Род?

Папаша даже остановился, от неожиданности. Выяснять причины удивления, я решил потом.

В умных глазах колдуна зажегся непонятный интерес. Он степенно склонил голову:

— Ничем, юный воин. Твой отец уже отблагодарил меня. Сил на твое выздоровление ушло немного.

У меня появилось стойкое ощущение, что я ляпнул что-то не то.

Нехорошую паузу прекратил колдун. Обратившись к матери, он скомандовал сварить мне взвара, он же компот из ягод. Вскрыв, какую-то нычку, достал кисет некоего порошка и ложку. Повелев добавить его в взвар, не больше ложки на кружку. Потом, непонятно хмыкнув и внимательно взглянув на меня, добавил еще кисет.

— Из этого тоже ложку. Остатки заберу сам. Уснет на сутки. Поможет восстановить силы.

Непонятный подтекст действий мне не понравился еще больше. Такое ощущение, что старый хрыч что-то заподозрил.

Под продолжающиеся благодарности матери папаша скомандовал на выход. За бревенчатой стеной отгораживающей алтарь, обнаружилась еще одна. В образовавшемся помещении, как видно жилом, находилась пара людей, мужчина и женщина. Когда под лай собак колдуна пришло в порядок зрение ослепленное ярким солнечным светом, наша дружная семья двинулась домой. Спускаясь по тропе заросшей вполне земного вида соснами сопки, я оглянулся. Колдун стоял в воротах окружающего пещеру частокола и глядел на меня, пока не закрыли деревья.

По пути отец попытался дать понять, что сожалеет о произошедшем в пещере. И что в моем распухшем ухе все равно виноват я сам.

Рассудив, что строить линию поведения с столь скорым на руку родителем, надо имея максимум о нем информации, решил хорошенько припомнить мою новую линию жизни. И исходя из своего места в ней, начинать в ней устраиваться получше. Пользуясь своими знаниями и опытом человека XXI-го века. И прожитыми в обеих ветках годами где-то сорока пятью жизни. Что делало меня почти ровесником папочки.

Принял как данность, что вокруг не галлюцинации. Если они родные, то найдется и без меня, кому из бреда вывести. Надеюсь, не клизмой с галоперидолом или еще какой гадостью.

Если память меня не подводила, папу звали Бранд Акс А'Корт. Бранд имя. Корт — родовая фамилия. Акс — прозвище, топор. Меня соответственно Край А'Корт.

Папа мой, оказывается, в молодости по живости характера бросил род, завербовавшись в клановую дружину. О чем напоминал до сих пор сохраняемый оселедец. Там прослужил с полтора десятка лет, став сотенным кузнецом на правах десятника, с погонялом Акс-топор. Женился удачно, выхватив Хельгу, девицу из рода А'Кайл, дальнюю, но какую-то родню ярла. Отчего его сразу и не пришили местники, когда по пьяни поссорился, подрался, а потом зарубил на дуэли её родственника, парня из клана А'Кайл. Что в дружине не приветствовалось. Не дуэли, пьяные ссоры, тем более с родными, тем более ярла.

Пришлось удалиться в провинцию, где отец родной первоначально помогал деду. На жизнь хватало. Опыта по ремонту и изготовлению доспехов у отца было в избытке. Хороший оружейник и доспешник в краю с перманентной войной голодать не будет. Напрягало только сырье — металл надо было покупать у кобольдов или добывать самим.

Когда семьи не наследующих земли и недвижимость представителей населения родового городка Кортборга решили выселится в новый, мы, естественно, оказались среди них. Тем более что в двух дневных переходах выше по течению от нашего нового места жительства имелись руины здоровенного города, крепости и нескольких меньших замков. Если верить старикам, бывшей столицы Империи — Седрикгарда. Где до сих пор довольно легко можно было добыть если даже не остатки древних доспехов, то просто металл. Чем и промышляли не только окрестные орки и люди дружественные, но и люди вражественные, так сказать. Пользуясь относительной малонаселенностью края, совершали вояжи до руин, используя услуги колдунов или чутье, искали ценности времен империи. Один из таких отрядов мы и перебили перед тем, как я очутился на алтаре.

Риск для них окупался. Восстановленный доспех времен Империи стоил очень приличные деньги, даже простого легионера. Металл, шедший на него, по слухам, был заколдован. И точно, что почти не гнил. Отчего, восстановив, его с удовольствием носили. Доспех дворянина или командного состава легионов, найденный более-менее целым, мог один сделать копателя довольно обеспеченным человеком.

Это же относилось и к оркам. Только скинуть его за горы, к людям, было трудно. А зажиточному хольду в дружину — навар меньше. Доспех одного из Темных Лордов, высших аристократов былой Империи, по слухам, за горами оценивали на вес золота. В буквальном смысле.

Систематизировав и обработав информацию своей новой памяти, составил определенную картину мира.

Я находился, в так называемом Оркланде, она же земля орков. Страной это назвать нельзя, скажем, территория, населенная племенами орков, в меньшей степени людей и занимающая некие земли некоей древней Империи. Именно так, с большой буквы. Объединенными в некий племенной союз.

Кроме зеленых, как я и мои новые родичи Ас'Урух, существовали серые орки, Ор'Урух. И черные, про которых Край только слышал — Бек'Урух, в просторечии кобольды.

Самым многочисленным племенем, точнее, племенным союзом трех племен, были серые орки, кланы и племена которых жили в Выжженных землях, берегах Северного моря, в предгорьях Орочьих гор и немного в самих горах. Названных так, кстати, людьми.

Черные обитали в подземельях в горах, в меньшей степени в предгорьях, обеспечивая желающих Оркланда металлом и большинством доспехов и вооружения. Большинство подземелий, если верить былинам и рассказам стариков, они когда-то захватили у гномов, подчистую вырезав последних.

Зеленые являлись самым малочисленным племенем, кланы которого жили вдоль Северного моря и в Мертвых, они же Выжженные, землях.

Кроме того, фактически еще одним племенем оказались островные орки. Иногда их именовали белыми, за цвет кожи. А так же полукровками и даже ублюдками. Поскольку кланы и роды серых и зеленых орков, переселившиеся на острова Северного моря, постепенно смешались между собой, щедро разбавив орочью кровь кровью людей и, по слухам, даже люто ненавидимых всеми орками эльфов в лице захваченных в пиратских набегах в плен женщин. Отчего кожа всех островитян заметно посветлела, даже называть себя они предпочитают Ок'Урух. Или белыми орками.

Люди Оркланда представляли собой сжившихся с орками потомков легионеров былой императорской армии и уцелевших от истребления и эпидемий жителей самой Империи, которых орки, правда, к людям не относили, именуя Блод'Урух, Кровь орков. Их князья считались равными орочьм князьям. Собственно по укладу жизни и языку они от орков вообще не отличались. Щедрые вливания орочьей крови между межклановыми конфликтами так же помогали, как я понял, не очень-то отличатся от серых и белых орков многим из них и внешне.

Политическое устройство не блистало новизной. Род во главе с родовым вождем — лэрдом, рулившим в мирное время и избиравшимся всеобщим открытым голосованием мужчин рода. Снимаемым после процедуры импичмента также ими. В общем, казачий станичный атаман, один в один. Еще более объединяло со станицей, что род занимал определенную территорию, проживая обычно в нескольких городках — боргах. В окруженных укреплениями боргах жили, поскольку Мертвые земли были территорией весьма опасной, даже для аборигенов, в плане нечисти и всяких опасных тварей — до сих пор не переваренной отрыжки уничтожившей Империю войны.

Внутри кланового Рода имелись семьи, в комплекте с близкими родственниками тоже именуемые, кстати, родами. От контекста. В основном для пресечения близкородственного скрещивания, как понимаю. Поскольку в пределах клана в отдаленном кровном родстве состояли почти все, за исключением приемных. Близкородственные связи далеко не приветствовались.

Боевыми вопросами рода занимался родовой хевдинг — херсир. Самый уважаемый в военном отношении представитель рода, на плечи которого ложилось решение проблем с конкурирующими родами в местных конфликтах, предводительство сводным отрядом воинов клана в более глобальных, но это уже после сбора кланового и племенного ополчений — ледунгов. В общем, всем, что касалось силового решения родовых проблем. В боргах имелись хевдинги масштабами поменьше, руководившие херадами — отрядами боргов. Хотя воинам никто не мешал собрать свободный отряд из воинов разных боргов, родов и даже кланов. В любом случае, удачливый хевдинг этого херада изрядно рос в статусе.

Из родов состоял клан, возглавляемый ярлом. Тут уже проявились осколки феодализма, без всяких вождей мирного времени, с наследственным предводительством нашим кланом. Клан, кстати, именовался Ас'Кайл. Полная версия моего имени от этого звучала — Край Ас'Кайл А'Корт. При главе клана существовала дружина ярла. Где когда-то служил папа, пока не пришлось удалится вместе с семьей в родную деревню.

Без ростков демократии тоже не обошлось в лице этакой местной думы. Дума представляла собой сборище родовых вождей и уважаемых лиц, клановый тинг — альтинг, который, собравшись по мере необходимости, решал наболевшие вопросы.

Ниже собирались родовые тинги — ландстинги, в городках вопросами местного самоуправления и судом занимались боргстинги. На тингах избирали родовых лэрдов, городско-сельских мэров — боргманов и хевдингов всех уровней. Председатель соответствующего тинга одновременно подрабатывал судьей.

Выше, хотя реальностью это было только в военное время, сидел только конунг Ас'Урух, князь Зеленых орков. Ему теоретически подчинялись в военном плане все восемь кланов зеленых орков. Практически семь материковых. Островной клан Ас'Хайт ударился в фактический сепаратизм, предпочитая строить отношения с ближайшими соседями. По слухам, его представители настолько смешались с островными серыми орками и людьми, что называть их зелеными можно было только с точки зрения истории. Еще точнее, безусловно в годы войны и мира конунгу подчинялся один его родной клан, Ас'Кальт, верховное руководство коим он совмещал с работой военным вождем всего племени. В отношении остальных ему мотали нервы клановые ярлы, по сравнению с которыми до большой войны он был первым среди равных. По крайней мере, внешне. У этого деятеля тоже была дружина, заметно большей численностью, чем клановая. Как ни удивительно, но ярлы, скрипя или нет зубами, платили налоги на ее содержание. Дружину он старался почаще тренировать в реальных боевых действиях. Надо полагать, предполагая, что чем больше и чаще он удачливо воюет, тем прочнее его позиции в Кругу Ярлов.

По положению нашему дорогому князю были равны три князя серых орков, князь черных и двое людских/крови орочьей. Теоретически они должны были избирать Великого Князя, но сего несколько сот лет не случалось. Давно сильный противник не попадался.

Те тоже без дела не сидели, как ни удивительно, не допуская большой войны между кланами и племенами. Видно, статус-кво устраивал.

Жизнь вообще была насыщенная. Нападения бродячих отрядов эльфов, вырезавших целые поселки низшей формы жизни, коими они считали орков. Грабительские походы на людей. Ответные карательные рейды людей. Карательные походы на эльфов. Иногда стычки с кланами, что зажимали налоги на княжескую дружину. Миротворческие миссии в стиле US Army amp; Marines. Короче, повоевать было с кем, зависело от желания.

Хотя с островитянами князьки обломались. Те, воспользовавшись географией, нашли общий язык. Выбрали себе Морского Конунга и фактически дружно забили болт на материк. Естественная война с сепаратистами привела к установлению статус-кво. Материковые князья не лезут на острова, теоретически считая роды и тамошние кланы своими. Островного конунга материковые признают ярлом, хевдингом Островов. Островитяне честно дают лоцманов и войска в морские походы теоретически своих материковых племен. И по желанию, а коли запахнет жареным, обязательно, на материк. Хевдинг на островах сам собирает налоги и содержит дружину островных орков.

Отношения с демократией у всех племен были, похоже, одинаковы.

Поразмыслив, я пришел к выводу, что не так все плохо. Могло все оказаться гораздо хуже. Во всех отношениях. На папу в свете политической обстановки тоже грех жаловаться. Тяжелые кулаки неприятно, конечно, но кто из нас ангел.

Переселившись в новый борг, наименованный Тайнборг, папаша занял должность поселкового кузнеца плюс доспешника и оружейника для достаточно денежных клиентов, в свободное время промышляя мародерками в крепостях и городе. С даже относительно целыми доспехами пока не везло, но металла мало-мало хватало. Во всяком случае, на изготовление доспехов и оружия, как это ни удивительно, сравнивая с земной археологией. Материал на гвозди, подковы, топоры и прочий хозинвентарь приходилось покупать либо требовать с заказчика.

Жить в ближних окрестностях города слабоумных не было. Ничего хорошего в местах огромных сражений с тысячами трупов и частым применением колдовства быть не могло. И не было. Даже если не учитывать, что недобитые жители империи и победоносные остатки войск оккупантов почти начисто вымерли от эпидемий, как и две трети населения тогдашней Ойкумены после победоносного завершения войны и смерти Императора. Что навело меня на мысль о магико-биологическом характере сих эпидемий. И поставило вопросы об уровне развития самой Империи и ее конкурентов.

К счастью, я осчастливил бедолагу Края переселением душ не в ходе одного из таких налетов на полезное в хозяйстве бесхозное добро, а в походе по наводке обнаружившего копателей нашего односельчанина. В результате мы свиделись с ватажниками не втроем-вчетвером плюс рабы, а в численном преимуществе. Иначе, как подозреваю, переселение было бы учебным и очень недолгим.

Край мне отомстил зрелищем стычки с людьми, стоившим мне тогда еще, в человеческом теле, кошмарного сна. А так же по невоздержанности языка, проблем с представителем Путинской карательной психиатрии, говоря языком Буковского, Новодворской и Каспарова. Что чуть было не сделавших меня Узником Совести после избиения малолеток, как подозреваю.

Параллели с «Другой Россией» можно было расширить и далее. Мнимого или реального шизофреника Буковского власти СССР выкинули в Англию, поменяв на Корволана. Мнимого или реального (коли вокруг все таки бред) шизофреника меня, черт знает кто, или что выкинул, или выкинуло в Оркланд, по крайней мере виртуально. Похоже, ни на кого не поменяв. Судя по инстинктивному опасливо-уважительному отношению к отцу и безумной любви к моей новой матери, личность Края никуда не делась.

Осталось только приподняться, найти спонсора и баллотироваться в Президенты России. Коли найду возможность вернутся на Землю, перед этим призвав флоты кланов и племен Оркланда сжечь и ограбить Питер. Представив свою клыкастую зеленую рожу над костюмом с галстуком ценой в пару-тройку кило американских рублей, обличающую в отступлении от демократии Путина или там его преемника в телевизоре в ходе предвыборной агитации или передаче «К барьеру», меня начал душить нервный смех.

Отец бросил на меня хмурый взгляд.

— Что с тобой?

— Не всем так везет, — абсолютно искренне ответил я.

— Точно ничего не лапал?

— Уж в этом-то я точно уверен, — сделал намек на хамство я. Надо было отвлечь старого козла от вопросов, пока он тоже чего не заподозрил. Хватит с меня колдуна.

— Что со мной было то? Не помню.

— Что могло быть. Заорал ты, вылез из ямы. Потом упал. Амулет раскалился так, что рассыпался. Рубаху тебе сжег и вон, ожог был. Там какие-то обломки были в яме, мы их засыпали. Видели, что жив, но в себя за сутки так и не пришел. Ждать не стали, сплавились на лодках, я тебя к колдуну отвез.

— Добычу поделили? — нагло заявил я, имея ввиду металл и всякое имущество, выкопанное в развалинах и барахло бедолаг, печенью одного из которых папа меня так милостиво угостил. Видно, решив, что не помешает мне толика храбрости. Пусть даже человека. Местный опиум для народа вещал, что поедание печени и сердца достойного врага улучшает собственные показатели. Чего-чего, а храбрости у копателей было с избытком.

Старик оторопел, машинально ответив:

— Да, поделили. Пока ждали, что очнешься.

— Мне что из доспеха дашь? Досталось же что пригодное? — Продолжил грузить старого козла.

Папаша раскрыл рот. Неудивительно, судя по воспоминаниям, Край был добрым домашним мальчиком, воспитанным больше мамой, чем отцом, насколько это возможно среди орков. Даже таких наездов на своего сурового отца за ним прежде не водилось. В отличие от обеих, резких как понос, старших братцев, лупивших бедолагу Края при каждой возможности. Отчего отец младшего не сказать что недолюбливал, но считал слабым духом сопляком, чье поведение могло помешать баллотироваться в местные окружные шерифы-министры обороны — хевдинги, отвернув от него симпатии части избирателей, к чему он как бывший десятник дружины ярла и богатый кузнец имел неплохие шансы, коли бы нынешний где сильно попал ногами в жир. Или прикончили. А в хевдинги ему хотелось до писка. Немудрено, борг не совсем маленький, выставляет более пятидесяти воинов и новиков, пусть даже половина избранных жребием остаются на хозяйстве. Это делало предводителя весьма важной фигурой, как в клановом ополчении, так и вообще. Не считая приличной доли в добыче.

— Досталось, выберешь, — несколько удивленно протянул папаша.

После чего из под моей ноги выскочила каменюга и я достаточно чувствительно рухнул на тропу. Встать из-за головокружения и боли в груди сразу не удалось. Отношение к этому мама выказала заботой и лаской, а папа матюгами.

Остаток пути к лошадям, охраняемым моим средним братом — Харальдом с копьем в руках, прошел в молчании, не считая щебета матери. Как раз слегка отпустила голова, чего я попытался не показать.

Там разобрались по лошадям, мохнатым близнецам монголок, и так же молча двинулись домой.

Это позволило продолжить размышления о делах моих скорбных, касающихся почетного долга Родине, время начать отдавать который как раз подошло. О чем, собственно, папе я сам и напомнил.

По традиции новиками становились с четырнадцати лет. Что налагало определенные обязательства по вооружению молодых людей. То есть, обязательно что серьезное юридически не налагало, но хорошие доспехи и вооружение были весьма желательны сыновьям и родственникам уважаемых людей. Для поддержания уважения. Особенно в походе за какими-нибудь «зипунами» совместно с княжеской или клановой дружиной, к людям, например. Там доспех и хорошее оружие элементарно серьезно улучшали шансы на выживание, не говоря про добычу.

Из новиков в воины превращались обычно именно в таких довольно серьезно организованных походах. Чтобы без боевого похода получить татуировку воина, нужно было вытворить действительно что-то выдающееся, на уровне славы на весь клан или поучаствовать в отражении полноценного нападения на поселок, а не прирезать в кустах беднягу из соседнего племени от нечего делать, что по местным межкланово-племенным «понятиям» не приветствовалось. Без крайне веских причин. За следованием духу и букве «понятий» следили дружины наших феодалов.

Мне как раз было четырнадцать. Габариты, несмотря на возраст, заимел уже весьма приличные, оглядев себя, признал я. Однако папа пока о доспехе своему слабодушному сыну не позаботился. Что, в принципе, честно говоря, было пока не актуально. Давал пользоваться своими, как в недавнем походе.

Оба старших брата тоже еще ходили в новиках, несмотря на шестнадцати и восемнадцатилетний возраст. Не ходил никто последние три года в походы. Что их, жаждущих подвигов, весьма волновало.

Почему-то негодных к военной службе мужчин Край в поселке не помнил, что определенно удивляло. Ладно, и в России довольно много белобилетников — косари. Но не настолько же. Ответа он не знал, о причинах не задумывался.

Мысли свернули на слухи о готовящемся ярлом походе. О нем сболтнул наш городской голова — староста-бургомистр — боргман. Братцы однозначно идут, да и отец пойдет. За добычей и реноме боевика поддержать. Я останусь на охрану и оборону родного дома. Всех мужчин семьи одновременно старались в походы не брать. Собственно, норма была — каждый пятый мужчина борга. Это у нас, с большими расходами на хозяйство нового городка, ходило больше. Хотя любителей пограбить улусы отправившихся за добычей кланов было достаточно. И среди людей, и среди эльфов. Да и гномы иногда появлялись. Не говоря про банды изгнанников и преступников, коих хоть и немного было, но нервы эти абреки мотали несоразмерно численности.

Через примерно минут сорок езды появился поселок.