"Шкатулка с драгоценностями" - читать интересную книгу автора (Дэвис Анна)

Глава 4

Предположительно, это случилось воскресным утром. Голова болела сильнее обычного; в горле першило от разного курева («табак испытан и не раздражает горло» — ах, перестаньте, пожалуйста!). В зеркале отражалась вытянутая, искоса смотрящая физиономия с бледной кожей и винного цвета губами.

— Боже правый, — произнесла Грейс неузнаваемым (даже для нее самой) голосом и неверными шагами робко направилась к двери.

За дверью царило веселье: Тилли играла с двумя соседскими девочками. Она с деловым видом таскала игрушки, а те рядами расставляли их на лестнице для игры в магазин игрушек. Девочки спорили, кто будет продавщицей, а кто покупательницами (все хотели быть продавщицей). Феликса не было видно, но его крик доносился из какой-то дальней комнаты и время от времени перекрывался знакомым голосом с ирландским акцентом, голосом Эдны, их «прислуги» и неофициальной няни детей: «Нет, Феликс. Я сказала нет!» Более отдаленным, но более резким был дрожащий голос матери Грейс, исполняющей партию альта из фрагмента «Мессии» Генделя.

— Тетушка Грейс, Летиция ведет себя по-свински! Скажите ей, чтобы она перестала!

На щеках Тилли красовались круглые пятна, как у куклы, вероятно нарисованные помадой, украденной у матери или у тети. У других двух девочек были такие же кукольные щечки.

— Не сейчас, солнышки. — Грейс, опираясь на перила, пробиралась между игрушек. — Тете Грейси нездоровится.

— Но…

— Помни наш уговор о воскресных утрах, Тилли…

Девочка фыркнула и недовольно сложила руки. Грейс вяло хлопнула рукой, чтобы отогнать от себя это зрелище, затем спустилась по лестнице и направилась к столовой.

— Смотри. Тесто поднялось!

Нэнси, свежая, с ярко блестящими волосами, сидела за столом с чашкой чая и бисквитами «Виктория». Напротив их сосед-американец, Джон Крамер, наливал чай из прекрасного серебряного чайника. Он тоже сиял и имел цветущий вид. У него были ярко-карие блестящие глаза, цветом напоминающие конские каштаны, которые они с Тилли собирали прошлой осенью.

— Боже правый! — Грейс зажала у шеи хлопчатобумажный халат. Если бы только она могла сжаться, превратиться в ничто в своем балахоне.

— Очаровательно, — заметила Нэнси.

— Так приятно снова видеть вас, мисс Резерфорд!

— Называйте ее Грейс, — поправила Нэнси. — Она всегда считает, что «мисс Резерфорд» ее старит, и вообще так обращаются к старым девам, не так ли, сестренка?

— Простите. Я… Извините меня! — Грейс направилась к двери, но Крамер пододвинул тарелку к ближайшему свободному креслу и произнес:

— Очень вкусный торт! А для двоих слишком много.

— Что ж, спасибо! Но я попробую его позже. Я лучше… — Она повернулась к Нэнси. — Я опоздала на завтрак?

Нэнси подняла брови.

— Дорогая, уже почти три часа!

— А…

Теперь стало понятным пренебрежение, с которым Тили восприняла упоминание об их «уговоре» насчет воскресного утра. Голод взял верх над ее щепетильностью, над тем, что ее застали в халате. И вообще, Нэнси уже явно положила глаз на Джона Крамера. Так какое же значение имеет ее внешний вид?

— Тогда я, наверное, съем кусок торта!

Крамер отрезал ей кусок, он же налил чай, пролив его на белую скатерть. Пробормотав слова извинения, он бросился за чем-нибудь подходящим, чтобы вытереть лужу.

— Вот это уже интересно. — Грейс откусила кусок торта. — Не каждое утро я вижу тебя беседующей с фантастически красивым мужчиной! Он, безусловно, здесь уже свой человек?

Нэнси нахмурилась.

— Он пришел проведать Феликса. Надеюсь, ты не поставишь меня в затруднительное положение.

— Я тебя в затруднительное положение? Если кто-то и попадет в затруднительное положение, то это я. Только посмотри, в каком я виде!

— Действительно. — Нэнси крепко сжала губы, как всегда, когда сердилась. — Когда ты пришла?

— Ну, не знаю. А разве это так важно?

Крамер вернулся с полотенцем и неумело промокнул разлившийся чай.

— Не волнуйтесь, Джон, все равно ее пора стирать, — солгала Нэнси.

— Хорошо. — Улыбаясь то одной сестре, то другой, он снова сел на свое место. — Итак, где вы были вчера ночью, Грейс?

— В кафе «Роял» и в кафе «Гармония»…

Грейс изо всех сил старалась не думать о своей внешности. Ей казалось странным отойти на задний план и уступить Нэнси мужчину. Однако она поступила правильно. Предаваясь этим мыслям, она слышала свой бормочущий голос, рассказывающий о событиях прошедшей ночи.

— Затем на вечеринке в студии художника из Блумсбери. Картины ужасные, но хорошая музыка — джаз и довольно интересная статуя мифического бога с оленьими рогами и шестью руками. Между прочим, отличная вешалка для пальто. Еще позже некоторые из нас отправились в Гайд-парк. На это была какая-то особая причина, но я сейчас не припомню. И вообще, не думаю, чтобы это имело смысл в холодном свете дня, а вы? — Она повернулась к Нэнси. — Отличный торт, сестренка! Ты сама его испекла или это произведение Эдны?

— Его принес Джон.

— Как это мило с вашей стороны, Джон!

— Вовсе нет, — возразил Крамер. — Приятно иметь таких гостеприимных соседей, с которыми можно его разделить. Я так много сижу дома, что, боюсь, скоро разучусь разговаривать! И если честно, моя домоправительница так много печет, что я подумываю о том, чтобы повесить на плиту замок…

Вне комнаты какофония звуков становилась громче.

— Так вы работаете дома? — спросила Грейс. — Чем же вы занимаетесь?

— Я журналист. В основном пишу для «Нью-Йорк таймс», но и для других газет тоже.

— Как интересно. И долго вы еще намерены оставаться в Лондоне?

— Не знаю. Останусь до тех пор, пока мне не наскучит.

Грейс отхлебнула чаю и встретилась с ним взглядом.

— Значит, вы находите здесь много интересного?

— Пока да. — Его взгляд стал более пристальным.

У нее было такое чувство, будто он старается угадать ее мысли.

— А в будущем — кто знает…

— А ваш друг из «Савоя»? Он вам интересен?

Нэнси, казалось, хотела что-то сказать, но из коридора раздались крики — четырехлетки явно чего-то не поделили. Извинившись, она встала и пошла восстанавливать мир.

Оставшись вдвоем, Крамер и Грейс посмотрели друг на друга. Ей, конечно, не следовало об этом упоминать, но она ничего не могла с собой поделать. Слишком уж это ее интриговало. Какое отношение занятие Крамера имеет к Дьяволу? Почему он был так выбит из колеи, когда появился Крамер? Похоже, это имеет какое-то отношение к газетной журналистике. Ей стало еще более любопытно узнать, кто же такой Дьявол…

— Что именно вам известно? — спокойно спросил Крамер. Грейс посмотрела на него, взвешивая свой ответ.

— Все.

От этих слов он, похоже, расслабился.

— Сомневаюсь, что это очень много. — Он встал. — С вами обеими очень приятно, но я должен идти. К пяти часам мне нужно закончить статью.

Он потянулся к дверной ручке, затем на минуту остановился и взглянул на Грейс.

— На вашем месте я бы держался от него подальше!

— Почему?

Крамер пожал плечами.

— Если вам все известно, то мне нет необходимости вам объяснять.

Позже, когда дети были в постели, а Кэтрин села в столовой играть в рамми со своей подругой Клементиной, Грейс уговорила Нэнси совершить вечернюю прогулку по тихим улицам Хэмпстеда, а затем заманила ее в «Митру». Нэнси, редко куда-либо выходившая, да еще без детей, сделала вид, что ей очень не хочется идти в общественное место, но затем с радостью согласилась.

— Сюда. — Грейс поставила на столик два бокала джина с тоником.

Ее похмелье совершенно прошло, а ведь пузырьки, в конце концов, тонизируют, не так ли? В нос ей лез неприятный, затхлый воздух комнаты с полом покрытым залитым пивом ковром, который никогда не чистили. От него разило запахом мокрой собаки.

— Я должна тебя предупредить… — Нэнси сделала первый глоток. — Мама вышла на тропу войны.

— В честь чего? — Грейс деловито разглядывала праздную атмосферу бара. Она выбрала хороший уголок, откуда было видно всех входящих и выходящих.

— Все из-за твоей колонки.

— А что она против нее имеет?

— Не знаю. Она читала сегодня утром выпуск за прошлую неделю и все время что-то бормотала себе под нос, а потом отбросила газету и вышла, продолжая бормотать и ругаться. А ты же знаешь, к чему ведут подобные вспышки!

— Спасибо за предупреждение. — Грейс чуть заметно улыбнулась. — Интересно, что предосудительного она там нашла?

Нэнси пожала плечами.

Чтобы потянуть время, Грейс вынула из сумочки эбонитовый мундштук и попыталась закурить.

— В мои обязанности входит делать обзор ресторанов и ночных клубов. Но мне бы хотелось думать, что я делаю нечто большее.

— Ты и делаешь.

— Но?..

— Никаких но. Правда. И я действительно не знаю, что так расстраивает маму. — Зрачки голубых глаз Нэнси несколько сузились. — Но может быть…

— Да?

— Ты пишешь так, словно считаешь всех такими же, как ты сама. Ходят каждую ночь в лучшие места, одеваются по последней моде, и их все это волнует. Ты пишешь так, словно это самое важное в жизни, и, кажется, внушаешь, что все, кто не живет такой же жизнью, как ты… ну, не стоят особого внимания!

У Грейс было такое чувство, будто ее ошпарили кипятком.

— Я так не считаю! Ты же, конечно, так обо мне не думаешь?

— Дорогая, должна же и в твой адрес когда-нибудь прозвучать критика, правда? Твоя колонка пользуется такой популярностью, ты так успешно работаешь… У меня есть слабое подозрение, что большая часть твоих читателей не живет так, как живешь ты. Они читают твою колонку после долгого, тяжелого дня, когда дети уложены спать, и у них наконец есть возможность расслабиться и отдохнуть. Читая светские новости, они развлекаются. Статья Дайамонд Шарп для них — это как поход в театр. Или в зоопарк.

— Нэнси! — Грейс взяла сестру за руку. — Пожалуйста, не говори так. Если бы могла, я бы хоть сейчас поменялась с тобой местами! Тилли и Феликс…

— Я знаю. А вообще-то не знаю. — Ее взгляд стал тяжелым и мрачным, и она высвободила руку. Она явно вспомнила Джорджа.

Грейс начала придумывать, чем бы отвлечь сестру.

— Эй, Нэнси, посмотри на этих двух парнишек у стойки бара! Нет, не поворачивайся так открыто.

— А что в них такого? — Нэнси сделала большие глаза, изображая саму невинность.

— Господи, какая же ты недотепа! Неужели ты не заметила, как они хороши? Я их раньше никогда здесь не видела.

— Грейс, ты неисправима…

— Но они же тоже обратили на нас внимание! Не так часто встретишь двоих, которые ведут себя на грани приличия. В одном и том же месте, в одно и то же время, и уж тем более вместе. Интересно, не братья ли они?

Нэнси забеспокоилась:

— Не делай ничего! Пожалуйста! Мы спокойно выпиваем. Для меня этого достаточно.

Грейс фыркнула.

— Вот и получай удовольствие! Только, пожалуйста, не говори, что я не делаю для тебя все, что могу.

— Я никогда этого не говорю. Я просто не…

— Я знаю. — Грейс еще смотрела на двоих хорошо одетых мужчин лет тридцати пяти, сидящих на табуретах у стойки бара и о чем-то увлеченно беседующих. — Так как же наш новый друг Джон Крамер?

— А что он?

— Ну, ну, Нэнси!

— Он сосед. Он был очень добр ко мне.

— Ради бога!

— Ему нравится сидеть с детьми. Его дочь учится в интернате в Штатах, и он по ней очень скучает. Его жена умерла несколько лет назад. — При этих словах она покраснела.

Нэнси краснела по любому поводу. В отличие от Грейс она никогда не умела убедительно лгать или хранить секреты.

— А ты, получается, неплохо его знаешь? Сколько же времени ты с ним провела?

Нэнси сжала губы… Смущение сменялось гневом.

— А почему я не могу проводить с ним время? Я весь день сижу дома с мамой и детьми. И вот наконец появился человек, с которым я могу прогуляться и интересно поговорить. От Джона Крамера я не видела ничего, кроме вежливости и уважения! Мы оба одиноки.

— Понятно.

— Не смотри на меня так!

— Как?

Нэнси резко взмахнула рукой.

— Свысока… как будто ты все знаешь. Грейс, сейчас ты похожа на маму в самые худшие моменты!

— Ах, вот оно что, — протянула Грейс. — Это, вероятно, самое гадкое обвинение, которое ты мне предъявляла.

— Что ж, ты это заслужила! — Нэнси допила свой напиток. — У тебя есть сотни джентльменов-друзей, которые всего лишь друзья. Разве я не могу иметь одного, не вызывая поднятых бровей и многозначительных комментариев? Это потому, что ты работаешь, а я нет? Обязательно ли вращаться в кругу бизнесменов, чтобы иметь право на платонические отношения? Мне нужны друзья не меньше, чем тебе!

— Ах, Нэнси, я только поддразнивала тебя!

— Что ж, хорошо, что ты понимаешь. У нас с Джоном Крамером чисто дружеские отношения. — Она снова повеселела. Буря пронеслась мимо. — А как же ты? Кто этот таинственный мужчина, с которым ты ведешь беседу в своей колонке?

— Это вовсе не беседа. Я просто дважды упомянула о нем. Я даже не знаю, кто он такой. Мне известно о нем только то, что они с Джоном Крамером не ладят.

— Правда? Что же они не поделили?

— Понятия не имею. — Грейс допила свой напиток и поставила бокал на стол.

— Грейси, я надеюсь, ты не ввяжешься в какую-нибудь историю! Тебе надо свить гнездышко с каким-нибудь славным мужчиной. Чем тебе не нравится старый добрый Дики? Он совершенно очарователен, и мы так давно его не видели.

Грейс подумала над ответом, потом решила не трудиться. Вероятно, Нэнси в любом случае не ждала вразумительных слов. Взглянув на стойку бара, она увидела два пустых табурета, на которых совсем недавно сидели симпатичные мужчины.

— Ушли, — вздохнула Грейс. — Типично! Мужчины не понимают, какое чудо перед ними, правда? Выпьем еще?