"Планета бурь" - читать интересную книгу автора (Казанцев Александр)

Глава пятая Тринадцать баллов

Вездеход плавно скользил по спокойной речке, в которую, раздвинув берега, превратился ручей.

Заросли кончились сразу, и исследователи оказались на морском берегу.

До самого горизонта простиралось ревущее море поразительного цвета серебро с чернью.

Перед путниками словно клокотал расплавленный металл. Гигантские валы обрушивались на прибрежные утесы, сотрясая их ударами титанических молотов.

Добров подвел вездеход к' берегу, машина легко выбралась на камни и остановилась. Трое молча вскарабкались на утес.

Бушующий океан был разлинован белой пеной и темными полосами. Бешеный ветер загибал гребни волн, вытягивал вперед их белые гривы. Они кружевными карнизами перекрывали на огромной высоте провалы между волнами.

Илья Юрьевич поднес к глазам бинокль. Ветер трепал его седеющие волосы, завладел оправленной в серебро бородой. На берегу путники стояли без шлемов, радостно захлебываясь плотным бодрящим воздухом, совсем иным, чем в болотной чаще.

— Сколько же баллов шторм, Илья Юрьевич? — спросил Алеша.

— Баллов одиннадцать.

— По двенадцатибалльной земной шкале, — усмехнулся Добров. — На нашей скорлупе такое море не переплыть.

— Назад предлагаешь повернуть? — нахмурился Богатырев.

— А что здесь можно предложить? — резко повернулся к нему Добров.

— Что предложить? — вспыхнул Алеша. — Я не предлагать буду, а просить… Я прошу, Илья Юрьевич, 89 разрешить мне одному переплыть пролив и вернуться с американцами. Если через два дня нас не будет, добирайтесь пешком до ракеты и стартуйте на Землю без нас.

Богатырев спрятал бинокль в футляр, положил руку на плечо Алеше и повернулся к Доброву: — Боишься, значит, что утонем?

— Я страха не знаю, Илья, — нахмурился Добров. — Но уверен, что утонем.

— О страхе я думал. И даже поговорку придумал: Как храбрый страхи переборет, Так сильный духом — боль и горе.

В это вдуматься надо. Человек хоть и с душевной болью, но перенесет горе. А страх, как и боль, человеку не зря природой дан. Боль сигнализирует о болезни, а страх предостерегает и бережет. Бояться нужно. Я, например, и не скрою, что боюсь такой бури. Но ведь храбрость не заменяет страха, а побеждает его. Проявляется она людьми ради людей…

— Я тоже забочусь о людях, об удачном исходе великого научного опыта, — упрямо сказал Добров.

— Наука, Роман, не злобное божество, жаждущее жертв. Наука гуманна. Ради нее нельзя оставить на гибель людей.

— Если бы я верил в удачу, в то, что мы им поможем! — с горечью воскликнул Добров.

— Люди в древности переплывали Тихий океан на плотах, а у нас амфибия… — вмешался Алеша.

— Значит… — поднял вверх брови Добров, выжидательно смотря на Богатырева.

— Плывем, друг Роман, плывем… — примирительно сказал Илья Юрьевич.

— По-моему, двенадцать баллов, — как ни в чем не бывало заметил Добров, оценивающе глядя на море.

— Пожалуй, — согласился Богатырев и взял за плечи обоих помощников.

Крепко притянув их к себе, он сказал им одну только фразу…

Добров хлопнул себя по лбу.

Алеша заглянул ему в лицо: — А инструкция? — ехидно спросил он.

Добров отмахнулся от него.

Алеша был восхищен Ильей Юрьевичем. Как просто 90 яаходил он всегда нужное решение! Как хотел бы он, Алеша, походить на Илью Юрьевича!..

Дед Ильи Юрьевича Богатырева, на которого тот всегда старался походить, тоже профессор и тоже Илья Юрьевич, еще в детстве, в войну, потерял родителей и стал сыном полка: воспитанником воинской части. После детдома, где он бережно хранил полученную им боевую медаль, он попал в экспедицию под начальство известного профессора-палеонтолога и знаменитого писателя фантаста Ивана Ефремова, который сумел привить ему любовь к знаниям и романтике. Он повидал в каменной пустыне Гоби величайшее кладбище динозавров и мечтал о звездах. Оставшись на Дальнем Востоке, он учился в мореходном училище, ходил матросом под парусами и на каботажных судах в Тихом океане, влюбившись в море, всегда изменчивое и прекрасное.

Учился Илья, по настоянию своего шефа, в Московском университете; еще студентом отправился в двухгодичную палеонтологическую экспедицию и по возвращении вдруг поступил в Горный институт, который и закончил, мечтая о том, как будут прорывать глубочайшие шахты, открывающие сокровенные тайны Земли.

Впоследствии горный инженер Богатырев был удостоен за палеонтологические открытия степени доктора биологических наук. Однако всеобщее признание он получил совершенно неожиданно как геолог, заложив основы новой науки, возникшей на грани познания мертвой и живой природы. Он нашел новейшие методы открытия каменного угля, газа, нефти, торфа…

Но поворотным в исследовательском пути профессора Богатырева был 1960 год, когда в Одесских катакомбах были обнаружены кости древних животных, ископаемых страусов, верблюдов и гиен, относящихся к эпохе верхнего плиоцена. Им насчитывалось миллион лет. Кости привлекли внимание ученых тем, что были…

искусно обработаны в сыром состоянии!..

Илья Юрьевич вылетел в Одессу и принимал участие в изучении древних костей. На них были обнаружены точно вырубленные окошечки, пазы, желобки, абсолютно правильные круглые отверстия… Казалось, что кости обработаны металлическим инструментом!.. Однако профессор Богатырев доказал, что это работа моллюсков, а не загадочных пришельцев из космоса.

Но проблема посещения Земли в прошлом представителями инопланетных цивилизаций настолько заинтересовала профессора Богатырева, что он отправился в Сахару и изучал там наскальные изображения существ в скафандрах, созданных древними художниками шесть тысяч лет назад в скалах Сефара. А в Японии его привлекли найденные при раскопках статуэтки, словно сошедшие с сахарских скал…

Он изучал в Британском музее череп из свинцового рудника Брокен-Хилл в Родезии и установил по маленькому, идеально круглому отверстию на левой теменной кости, что неандерталоидный человек был убит в Африке сорок тысяч лет назад пулей!

Он изучал отпечаток подошвы с характерным геометрическим рисунком, оставленный миллион лет назад на песчанике пустыни Гоби и обнаруженный совместной советско-китайской палеонтологической экспедицией под руководством Чжоу Мин-чена в 1959 году.

Особое его внимание привлекла знаменитая Баальбекская веранда в горах Антиливана. Чтобы изучить ее, он отправился в Ливан и там поражен был видом сооружения, сложенного много тысяч лет назад из плит весом более тысячи тонн каждая. Одна из таких исполинских плит и ныне лежит в древней каменоломне, откуда плиты поднимались неведомым способом на холм и там — на семиметровую высоту сооружения. Современным техническим средствам это было бы не под силу. Кто мог сделать это в древности?

В Южной Америке он побывал в пустыне Наска, где был поражен идеально прямыми каменными дорогами, никуда не ведущими, которые очень походили на взлетные полосы. Но кто мог пользоваться ими тысячи лет назад? Так же, как и "посадочными знаками" в виде различных фантастических фигур, видимых лишь с большой высоты.

Профессор Богатырев связывал все это воедино. Он стремился воссоздать историю Человека, историю возникновения и развития самого молодого на Земле существа, которому всего лишь около миллиона лет и которое, несмотря на свою сравнительную слабость и неприспособленность, неизмеримо возвысилось над всем животным миром.

И больше всего интересовало профессора Богатырева то обстоятельство, что изумительным органом, давшим человеку всепобеждающую способность мыслить, — развитым мозгом человек обладал уже на самой заре своего появления.

Найти человека или получеловека с недоразвитым мозгом науке не удалось.

Не привелось это сделать и профессору Богатыреву.

И уже на склоне лет, глубоким стариком, завещал он эту свою мечту маленькому внуку Илюше. И этот завет старого ученого Илья Богатырев-внук пронес через всю жизнь, тоже став видным ученым и космонавтом.

Палеонтолог, как и дед, профессор Богатырев-младший устремился в космос неспроста. Вместе со своим учеником Алешей Поповым он участвовал в одной из лунных экспедиций, а теперь достиг наконец и чужезвездной Венеры, имея на это особые основания.

Именно на этой планете, твердо веря в существование жизни близ 82-й звезды созвездия Эридана, профессор Богатырев рассчитывал проверить никому пока не известные выводы своего знаменитого деда.

Но даст ли природа Венеры-2 желанный ему ответ?

Профессор Богатырев занял место на носу вездехода. Доброе уселся за руль на приподнятой корме. Алеша не расставался с кинокамерой.

Его восхищал невиданный прибор.

Добров включил воздушные насосы. Вездеход, подняв под собой облако песка с отмели, приподнялся и двинулся на воду.

Уровень реки колебался при каждом ударе морских волн. Кратковременные приливы и отливы чередовались один за другим.

Маленький вездеход дерзко ринулся навстречу бегущим из открытого моря водяным хребтам.

Первая же волна, накрыв его пеной и обдав путников потоками воды, подбросила суденышко на гребень.

Взлет был так стремителен, что люди ощутили свинец в голове, боль в висках. Но в следующее мгновение они уже проваливались в бездну, теряя, как в космосе, вес… Высоко над их головами протянулся кружевной полог пены.

Вода стекала по прозрачным колпакам. Алеша бодро крикнул про автомобильные стеклоочистители, которые здесь пригодились бы…

Добров, закусив губу, вел вездеход.

93 Берег с черными утесами, о которые мог разбиться вездеход, отодвигался назад. Но валы стали страшнее, ветер свирепее. Он срывал вездеход с гребней волн, силился сбросить его назад. Доброву стоило огромных усилий удерживать машину на курсе.

— Тринадцать баллов, ребята! Тринадцать! — весело сказал Илья Юрьевич. — Двенадцать баллов — это только на Земле предел…

Алеша уже не видел набегающих волн. Ему казалось, что сам океан, весь мир вместе с небом и тучами, с валами и горами то проваливается, то взлетает… Колебалась сама планета, более того — вся Вселенная…

Сила шторма нарастала. Теперь, когда суденышко взлетало на гребень волны, нужно было изо всех сил держаться за борта, чтобы не вылететь…

Алеша дрожал от радостного напряжения, от ощущения безотказности подчиненной им техники. Он верил, что они переплывут "Берингов пролив", как называл он мысленно это море, доберутся до другого континента, где оказались американцы.

Стараясь увидеть "их берег", Алеша заметил странную, быстро летящую тучу. В очертаниях облаков легче всего вообразить фантастические фигуры… Он не поверил себе:

— Илья Юрьевич, что это там летит?

Богатырев приложил к шлему ладонь, словно защищаясь от никогда не видимого здесь Солнца.

— Худо! — сказал он и потянулся за ружьем.

В небе летело чудовище.

Его изогнутые дугой крылья с острыми шипами с задней их стороны накрыли бы океанский корабль от носа до кормы. Скользившее над пенными гребнями белое брюхо было под стать исполинским валам. Зубчатый гребень на спине переходил в вытянутый чешуйчатый хвост размером больше крыла. В вытянутой зубастой пасти мог поместиться вездеход.

Только на чужезвездной Венере с ее плотным воздухом, пользуясь ураганом, мог лететь гигантский ящер…

Он выискивал в волнах добычу, способный поднять из воды в когтистых лапах даже земного кита, унести его в облака…

Богатырев вскинул гранатное ружье. Но пробьют ли чешую гранаты? А в глаз при качке разве попадешь!

Исполинский птеродактиль приближался. Богатырев 94 выстрелил. Сменив ружье, он сумел выпустить две гранаты в брюхо чудовища.

Но живот хищника, очевидно, был защищен едва ли не лучше всего. Ведь ему приходилось иметь дело с острыми шипами на хребтах жертв… Гранаты только разъярили зверя.

Бреющим полетом, срезая концами перепончатых крыльев пену гребней, ящер полетел на вездеход.

Алеша дивился, смотря на чудище. Настоящий дракон из старых сказок. Дракон! Такого же "драконьего птенчика" сбивал своим свистом Соловей-разбойник.

Алеша расширенными глазами посмотрел на Илью Юрьевича. Тот понял его без слов.

А Доброе уже возился с аппаратом ультразвуковой разведки, который они с Алешей перемонтировали…

— Нет! Врешь! Знаем, чем тебя взять! Знаем! — крикнул Алеша, бросаясь к прибору.

Чудовище, поставив одно крыло выше другого, делало мастерский вираж, снова выходя на жертву.

Угрожающе приближались разверзнутая зубастая пасть, чешуйчатая грудь и бороздящий по пенным гребням хвост, оставляющий буруны.

Доброе включил прибор.

Невидимый ультразвуковой луч пронзил плотный венерианский воздух и уперся в бронированное тело исполинского ящера.

Никто из людей, одетых в скафандры, не почувствовал сейчас ультразвука. Ультразвук бил по чудовищу направленным лучом, поражая его нервные центры.

Люди не были даже уверены, работает ли прибор…

Чудовище продолжало лететь, круто снижаясь. Его хвост задел за гребни волн, ушел в воду.

Птеродактиль был уже мертв, но исполинская его туша по инерции летела на прежнюю цель, и всей многотонной тяжестью обрушилась она на утлое суденышко, накрыв его собой.

Все было кончено в одно мгновение. И вездеход и труп зверя исчезли в кипящей пене.

Бешеный ветер срывал ее с острых гребней. Исполинские валы катились к берегу, чтобы разбиться об утесы.

Даже следов суденышка и дерзких храбрецов, пытавшихся помочь собратьям, не осталось на поверхности яростного венерианского моря.