"Зловещее наследство" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)

6

И вот настал памятный день, когда Даг, проезжая мимо церкви в Гростенсхольме, приказал кучеру:

— Труби в трубу! Домой едет пропавший, которого давно ждут!

И кучер затрубил. Веселые звуки фанфар разносились в воздухе.

В Гростенсхольме ужинали. Лив подняла голову.

— Что это? Кажется, наш горн звучит.

— Да, это он, — подтвердил Таральд.

— О Боже, не случилось ли что-нибудь с Дагом.

— Нет, это сигналы веселья, — сказала Ирья. — Смотрите, они несутся во весь опор.

— Но что случилось? Даг сошел с ума?

Они все вместе вышли на крыльцо и наблюдали, как карета неслась к дому под непрерывный звук фанфар.

Во дворе она остановилась.

— Даг, ты сошел с ума? — воскликнула Лив. Он вышел из кареты. Улыбка озаряла его лицо. И таким помолодевшим его уже не видели многие годы.

— Я привез с собой двоих друзей.

— О Боже, что подумают его друзья о нас? — сказала Лив, обращаясь к стоявшим на крыльце.

Из кареты с помощью кучера вылез рослый юноша, а за ним рыжеволосый маленький мальчик, который махал рукой и смеялся. Одеты они были в необыкновенные лохмотья, обвязанные веревками и шпагатами.

Ирья закричала:

— Маттиас!

Таральд был уже внизу и, не говоря ни слова, обнимал своего младшего сына. В горле стоял комок, и он не мог ничего вымолвить. Лив вынуждена была крепко взяться за перила лестницы; у нее сильно закружилась голова.

Со стороны Липовой аллеи бежали люди узнать, что явилось причиной такого шума. Ирья опустилась на крыльцо и сидела, судорожно рыдая, неспособная двигаться. Маттиас присел на корточки и сказал:

— Мамочка, разве ты не рада?

Сбежалась прислуга, и кучер пытался оглушить всех своим рассказом. Какое-то мгновение вокруг царил неописуемый хаос.

Аре смеялся, и слезы радости текли по его щекам.

— А я думал отругать тебя, Даг, за то, что опозорил нас! Кучер, дуй в горн, да так чтобы звуки его разносились по всей Норвегии!

В этот вечер в Гростенсхольме царил веселый шум. Сюда были приглашены все из обеих усадеб и из Эйкебю, хозяева крестьянских подворий и слуги, и радостный слух распространился быстро. Посмотреть на Маттиаса, потрогать его прибежали люди со всей округи. Раньше всех толпились в Гростенсхольме люди из Эйкебю, многочисленные родственники Ирьи, а старый хозяин Эйкебю сам обнял Маттиаса, своего тезку, и вытер слезу. Ведь тот был и его внуком! Богачи и простой люд, бедняки — все перемешались здесь, и каждому было что выпить и закусить.

Только поздно вечером все вздрогнули, услышав вопрос Маттиаса:

— А где Колгрим? Я еще не поприветствовал его!

И только тогда они обнаружили, что того никто не видел после ужина — перед тем, как приехала карета.

Даг пригласил к себе в кабинет всю семью, поручив слугам позаботиться о гостях. Маттиаса отправили спать, и Даг попросил Таральда и Ирью проводить его.

— Предстоит очень серьезный разговор, — сказал он оставшимся. — Из рассказа Маттиаса явствует, что Колгрим виновен в его исчезновении.

И он пересказал все, что сообщил ему ничего не подозревавший Маттиас.

Присутствовавшие пришли в ужас, не знали, что и сказать.

— Не говорите пока ничего Таральду и Ирье, — попросил Даг. — Они и так достаточно страдали.

— Да, — промолвила Лив. — А где же мальчишка? У нас будет еще одна пропажа? Я не думаю, что мы сможем поймать его.

— Ясно, он испугался, — сказал Бранд, присутствовавший на семейном совете один; Матильда ушла укладывать Андреаса в постель. — С возвращением Маттиаса раскрылась правда.

— Вопрос лишь в том, сколько времени он будет отсутствовать, — промолвила Лив. — Мне не нравится, что он ночью где-то спрятался на улице.

— Да, и что мы скажем, когда он вернется? — заметил озабоченно Даг. — Известно, что я привык разговаривать о справедливости и нарушениях законности с преступниками, но в данном случае… Нет, я не думаю, что справлюсь с этим!

В зал вбежала Матильда.

— Тарье, кто-то был в старой части нашего дома. Твой дорожный сундук вскрыт, вокруг валяются лекарства. Одна из картин сорвалась со стены, а за ней пустое пространство. Что хранилось..?

— Пустое? — воскликнул Тарье. — Боже, он нашел!

— Что?

— Клад тайных предписаний Людей Льда и колдовские заклинания. Это опасно для жизни!

— Отца? И Суль? — спросила Лив. — О, нет!

— Мы должны найти его немедленно, — сказал Тарье.

— Подождите, — вмешался Даг. — Только не сейчас в темноте ночи. Мы же не знаем, где его искать.

— Как же ему удалось отыскать это?

— Он, видимо, искал клад уже после того, как Таральд проговорился о нем, два года тому назад, — сказал Даг.

— Да, — подтвердил Тарье. — Абсолютно точно, так как наследовать должен был Маттиас, он решил отделаться от своего маленького брата.

— Мы не должны забывать, Колгрим помечен проклятием, — заметил Бранд. — Я имею в виду, что он способен отыскать клад неизвестными для нас путями.

Лив задумчиво кивнула.

— Он в последнее время вел себя так странно. Таинственно. Все время после… Да, четырнадцать дней тому назад… Он в течение двух дней находился здесь на чердаке и спустился вниз с ужасной торжествующей улыбкой на лице.

— Лив, ты понимаешь, что говоришь о своем внуке? — вмешался Даг.

В ее глазах видна была огромная печаль.

— А ты думаешь мне это неизвестно? Не кажется ли тебе, что я этого внука люблю меньше, чем трех остальных? Но в этом случае…

Она не закончила.

— Постойте! — прервал ее Тарье. — Что ты сказала о чердаке, тетя Лив? Здешний чердак?

— Да.

— Что он там нашел?

— Не знаю.

— Мы не сможем найти его сегодня вечером, — решительно произнес Тарье. — Дайте мне фонарь! Я попытаюсь узнать, что за находка на чердаке так возбудила его.

— Но там очень темно, Тарье, — возразила Лив, — и такой беспорядок, что до утра ты ничего не найдешь.

— Утром может оказаться слишком поздно.

Он взял два фонаря и поднялся в огромное, незнакомое ему помещение под крышей Гростенсхольма. Сначала он взглядом окинул весь чердак. Его окружали многочисленные таинственные тени. Повсюду стояла мебель и валялась домашняя утварь прошлых времен, на вешалках висела одежда и белье, многие вещи выглядели так, что было ясно — повешены они давно. Тарье увидел, что часть мебели красива, старинные, прекрасно отделанные сундуки и многое другое еще пригодно для использования. Ему следует попросить Лив, чтобы она отдала ему кое-что, когда он серьезно осядет на месте.

Мысли его вернулись к Корнелии, грудь сдавила тоска. Маленькая, веселая, невозможная Корнелия, с которой он никогда не смог бы жить вместе, не нанося вреда своей душе, но и жить без нее будет очень трудно. Она, несмотря ни на что, дала ему самые счастливые годы в жизни, какой бы изнуряющей она иногда ни казалась ему.

И маленький Микаел, сын, которого он едва знает.

На мгновение Тарье показалось, что он не скоро сможет попасть домой, к нему. Ощущение того, что ему надо спешить преследовало его. Не заболел ли мальчик? Его малыш, о котором он думал все больше и больше и который согревал его сердце, наполняя душу любовью.

Тарье знал, что в Германии свирепствуют эпидемии. Гражданское население страдает от грабителей, которые волнами передвигаются по стране. Во всех войсках служат наемники, а ими становятся чаще всего примитивные люди, считающие делом своей чести убивать и грабить. Города и деревни превращены в руины, крестьяне прячутся в подвалах своих сожженных домов. Никто не осмеливается днем выходить на улицу. Голод катастрофический, но никто не думает обрабатывать выжженные поля, ибо знают, что скоро придут новые оравы грабителей. Собаки одичали и бродят повсюду огромными стаями, и на них бросаются армии голодных людей. Волки и разбойники кругом.

Мораль пала низко. Вере в Бога нанесли смертельный удар. Нужно пару сотен лет, чтобы население достигло того уровня, который был до войны.

Чума, свирепствовавшая в 1635 году, нанесла еще больший урон общему состоянию. Только черная смерть три века тому назад унесла больше жизней.

Все это Тарье знал. И среди этого опустошения находился его маленький сын. Но Юлиана писала, что все идет хорошо. Ей он верил. Но тосковал. Тосковал и беспокоился за то крошечное существо, за которое он сейчас отвечал.

Он снова сконцентрировал внимание на чердаке.

Мозг Тарье работал логически. Но не нужно было большой работы мысли, чтобы определить, где задержался Колгрим.

В одном из углов кто-то недавно устраивался с удобством. На старом стуле лежал коврик; до сих пор в сиденье стула видна была вмятина. Следы от свечи на столе, стоявшем рядом, также говорили достаточно ясно. Хлебные крошки и кружка с засохшими следами молока на столе…

Здесь сидел Колгрим целых два дня…

Тарье оглянулся, осмотрел все, что находилось вблизи. Угол был захламлен. Всякое старье было нагромождено одно на другое.

Но тут он увидел железную шкатулку, следы на которой показывали, что ее взламывали.

Колгрим не задумывался над тем, что оставит следы. Небрежный, как большинство четырнадцатилетних.

Тарье присел на корточки и открыл крышку. Пододвинул ближе фонарь.

Пораженный, он вытащил из шкатулки старый предмет. Не обращая внимания на свои действия, он уселся на удобный стул Колгрима.

Так он и сидел, забыв об окружающем его мире.

Тарье не потребовалось двух дней, как Колгриму. Тарье соображал быстрее.

Когда утренний свет заставил поблекнуть яркость фонаря, он поднял голову и медленно прошептал:

— Он сумасшедший! Он, наверное, полностью сошел с ума! С этим ему не справиться, неужели он думает, что осилит это?

Когда Тарье с ввалившимися от усталости глазами спустился с чердака, весь дом уже был на ногах, кругом шумело и гудело. Слуги занимались своими делами и кроме того убирали после вчерашнего торжественного празднества. Лив смотрела на значительно убавившиеся запасы еды и как раз, когда появился Тарье, приказывала сварить нового пива.

Не успев даже поздороваться, он сразу сказал ей:

— Нам немедленно следует отправляться в погоню за Колгримом. Я знаю, куда он направляется.

Лив вопросительно посмотрела на него.

— Таральд обнаружил, что лошади Колгрима нет на месте. Ирья и Таральд сейчас организуют его поиски.

— В этом нет необходимости. Я пойду и поговорю с ними. Где Маттиас?

— Все еще спит.

Во дворе усадьбы стояла большая толпа, в основном, мужчины, которые слушали указания Таральда.

— Подожди, Таральд, бесполезно посылать народ по всем направлениям, — сказал Тарье. — Я знаю, куда он поехал.

— Куда? — спросил Таральд. Лицо его было бледно-землистого цвета. Исчезновения сыновей тяжело отразились на нем.

— На север. Дай мне лошадей и двух хороших всадников, и я отправлюсь в погоню.

— Но я хотел…

Тарье остановил его жестом руки.

— Нет, Таральд, только не ты!

— Но он мой сын!

— Именно поэтому тебе не следует участвовать в этом деле. Это сделать должен я, поскольку он забрал с собой инструменты, которые могут стать роковыми в его неопытных и полностью безответственных руках.

Таральд подошел ближе.

— Тарье… Помни, что мы любим его, — сказал он проникновенно. — Несмотря на то, что он сделал с Маттиасом.

Его кузен кивнул.

— Я знаю. И я приведу его домой. Но сейчас вопрос идет о его жизни, если его не остановить вовремя.

— Делай, как знаешь, — прошептал устало и удрученно Таральд.

Никому, кроме Таральда, не выпадало в жизни столько горьких испытаний, подумал Тарье. Хвала Господу, что рядом с ним всегда находилась Ирья!

Но и она сейчас была измучена. Они даже не успели порадоваться возвращению Маттиаса.

Люди занялись подбором хороших лошадей.

— Раньше я ездил верхом довольно хорошо, — сказал Калеб. На нем была чистая одежда, борода побрита, и выглядел он приятно.

— Но ты провел четыре года в шахте, — печально улыбнувшись, произнес Тарье. — У тебя слишком слабая спина для такой поездки! Упаси меня Бог, ведь ты, мальчик, прибыл сюда лишь вчера вечером после такой изнурительной поездки!

— Он сделал больно Маттиасу, не так ли? — сказал Калеб, блеснув темно-голубыми глазами.

— Да, — несколько резко ответил Тарье. — Но мы не должны поддаваться чувству мести. Он еще мальчик.

— Я думал не о мести, а о том, что этот мальчик полностью потерял совесть. И он опасен для других?

— Да, опасен, — подтвердил Тарье.

Про себя он подумал: «Колгрим уже не ребенок. Он хитер, как взрослый. Он не сентиментален, не внимателен к другим».

— Ехать далеко? — поинтересовался осторожно Таральд.

— В Трёнделаг, — ответил Тарье.

— Ты с ума сошел? — воскликнула Ирья.

— Нет. А вот Колгрим, кажется, да. И я уже однажды видел сумасшествие одного несчастного проклятого из рода Людей Льда. Мне достаточно.

— А я родом из Трёнделага, — вмешался в разговор Калеб. — И я сделал то, что должен был сделать, — доставил Маттиаса домой. Сейчас при любых условиях я должен ехать дальше. Может быть, не совсем в родные края, но… дальше. Куда угодно.

Тарье, задумавшись, смотрел на него.

— Где ты жил в Трёнделаге?

— В Хорге. Южнее Трондхейма.

— Хорошо! — согласился Тарье. — Нам может потребоваться человек, знакомый с этой местностью. Но мне хотелось бы иметь еще одного, нет, двух человек. А сейчас мне нужно переговорить с Лив и Дагом.

Лив помнила не очень много, ей было всего три года, когда они уехали из Трёнделага. А Даг начертил схему, которую Тарье спрятал под рубашку.

— Тарье, — попросила Лив. — Он наш внук. И последние годы вел себя хорошо. Нам на него жаловаться нельзя. До того, как узнали, что он натворил…

Она замолчала.

Он кивнул в знак согласия.

— Я буду обращаться с ним осторожно. Но он может оказаться ужасным.

И тут он рассказал им о Тронде, в какое чудовище превратило того проклятие, висящее над Людьми Льда.

Их пробрала дрожь; этого они не знали.

— В таком случае, — сказал Даг, — тебе не следует мешкать. Колгрим сейчас уже не ребенок. Он словно… оборотень в человеческой шкуре. Я прав?

Вспомнив страдания Тронда, Тарье кивнул.

— Да, что-то в этом роде.

— Пусть свершится! Мир нуждается в тебе.

На губах Тарье промелькнула улыбка.

— Я пережил нападение Тронда. Пережил голод в лесах Гарца и чуму здесь, эпидемии в Германии. Я не думаю, что я бессмертен, но выкручусь и на этот раз. Если ничего не случится, вернусь к сыну. Я был в таком ужасном состоянии, когда уехал от него, что не успел по-настоящему сблизиться с этим маленьким существом! О, вы не представляете, как часто я сейчас думаю о моем маленьком Микаеле!

— Да хранит тебя Господь, Тарье, — сказал Даг.

— Спасибо! На моей стороне сила. Ибо знаю, что на душе у Колгрима, читаю его мысли, знаком со злом, заключенным в проклятии. Случай с Трондом застиг меня врасплох, и все же я вышел из положения. Сейчас я подготовлен! Ничего не говорите в Липовой аллее, пока я не уеду! Не хочу, чтобы меня отговаривал отец.

— Аре я возьму на себя, — улыбнулась Лив. — Он мой младший брат, и мне всегда удавалось уговорить его.

Итак, четыре человека отправились в путь. Тарье, Калеб и конюший по имени Борд, для присмотра за лошадьми. Клаус был слишком стар, а Йеспер чересчур ненадежен. Четвертым стал хуторянин, которого звали Бергфинн. Борд и он были высокими, сильными, надежными и относительно молодыми людьми.

Колгрим выехал раньше на полсуток. Но шел дождь, и он в конце ночи где-то должен был задержаться на отдых, поэтому они надеялись настичь его.

Однако они обманулись. Куда бы они ни приезжали, получали один и тот же ответ.

Да, подросток с горящими глазами проезжал здесь или проскакал рысью мимо. Но это было полдня тому назад.

— Он едет быстро, — сказал Борд, конюший. — Но мы скоро его догоним.

Тарье задумался.

— Тот, кто одержим фанатической идеей, до цели добирается быстрее идущих на выполнение трудного задания.

Остальные вопросительно посмотрели на него, но он больше ничего не сказал.

Однажды, когда они остановились на залитом солнцем склоне горы покормить весенней травой лошадей, Калеб сказал:

— Еще в шахте Маттиас упоминал несколько раз о Людях Льда. Каждый раз я при этом вздрагивал, ибо это название мне было знакомо.

— Знакомо? — переспросил Тарье удивленно.

— Да. Но поскольку Маттиас утверждал, что он один из них, я не хотел ничего говорить. Но сейчас я понимаю, что вы все из рода Людей Льда. Я не верил, что такие люди были!

Тарье уселся поудобней. Он был очень заинтересован.

— Расскажи! Где слышал ты это название?

— В Южном Трёнделаге! Но все думали, что это сказка.

— И что же это за сказка?

— В давние времена в горах Утгардсфьелл было селение, где жили ведьмы и тролли. Однажды мужественные воины правителя поднялись в этот район и убили их всех, сожгли их зловещие дома.

На лице Тарье появилась горькая гримаса.

— Мужественные воины! Они казнили невинных, Калеб! Это все правда. Ты можешь спросить Лив и Дага! Только они, мои родители и маленькая Суль избежали такой ужасной участи.

И он рассказал о заклейменных проклятием. О том, как может быть опасен Колгрим. Его слушали и поражались этому фантастическому повествованию.

— Вы понимаете, я намерен попытаться спасти Колгрима. Тенгель, мой дед, в детстве был очень сложным человеком. Но ему удалось все плохое в себе обратить в хорошее. Я попытаюсь воздействовать на Колгрима так, чтобы с ним свершилось то же самое. Чтоб он стал новым Тенгелем.

Тихо он промолвил:

— Дай мне, Господи, удачи! Но для этого мне нужна помощь всех добрых сил неба!

И он упрекнул себя в том, что раньше не попытался повлиять на Колгрима. Но он не мог и предположить, что за услужливым видом этого мальчишки скрывалось такое коварство.

По окончании рассказа Тарье некоторое время все сидели молча. Затем Тарье поднялся первым.

— Найдем ли мы сейчас наших коней? Пора ехать дальше!

Колгрим сидел на почтовой станции и осматривал окрестности. До Трёнделага было гораздо дальше, чем он предполагал. Путь был бесконечным. Но он должен добраться до места!

Им руководило страстное желание. Он, Колгрим Мейден, избран стать самым великим из всех!

У него не хватило времени осмотреть все, что находилось в мешочке. Это он должен проделать без помех, когда доберется до цели.

Но одну вещь из тщательно уложенных кожаных мешочков и оловянной посуды он взял себе. Он ощупал воротник и улыбнулся.

Там был спрятан их волшебный корень. Он теперь защищен от всего! Ему не страшны никакие раны, он бессмертен! Нет ничего, что бы было не подвластно ему!

Служанка в харчевне обносила посетителей пивом, подавала еду. Колгрим следил за ней. Это была рослая полная женщина с вызывающим взглядом и едва ли работала только служанкой.

Он смотрел на нее с презрением.

Колгрим вступил в тот возраст, когда мальчики начинают интересоваться женскими прелестями. Подобно своей бабушке Суль, которая начала пользоваться искусством обольщения с четырнадцати лет, Колгрим сейчас созрел и готов был испытать все манившие его радости.

Даже если он размышлял не так, как другие…

Истина заключалась в том, что он относился к женщинам так, как тот его предок, которого Суль видела в своих видениях. Невероятно красивый, привлекательный мужчина с ледяной улыбкой на устах и с отрубленной женской головой, которую он держал за волосы, наполовину спрятав за спиной.

Колгриму понравилась эта дорожная бабочка. Она производила впечатление созревшей и опытной, и наверняка хотела завлечь юношу с волчьими глазами в сети любви.

Но не сейчас, подумал он. Сейчас у меня нет времени, надо спешить.

На обратном пути…

Он отдался сладострастным мечтам.

Сначала он позволит ей научить его всему, что она умеет. Он должен получить от нее удовольствие, не давая в обмен никакой нежности. Таково противоречие! Затем он вытащит нож. Немножко ее поцарапает, чтобы она испугалась. А потом он…

Колгрим не знал, что его глаза пылали таким адским огнем, что многие посетители харчевни постепенно покидали ее, а служанка отказалась выходить в пивной зал, пока он не уйдет. Хотя он красивый юноша и, только появившись в харчевне, стал восхвалять ее женственность!

Ей следовало благодарить Бога за то, что она не могла познать все его кровожадные мечты.

Когда Колгрим закончил фантазировать, бросив мысленно останки этой женщины собакам на улице, он вышел из харчевни и направился к лошади.

Владелец постоялого двора вздохнул с облегчением.

Когда же четыре преследователя Колгрима добрались, в свою очередь, до почтовой станции и спросили о нем, то получили однозначный ответ:

— Это не мальчик, а сам Дьявол в образе человека. Глаза у него так горят, словно внутри мальчишки все пылает огнем.

— Это он, — сказал Тарье, который раньше видел глаза своего брата Тронда. — Быстро накормите нас и лошадей, может, мы нагоним его? Сколько времени прошло с момента его отъезда?

— Не более шести часов.

Они посмотрели друг на друга.

— Скоро догоним! — сказал Бергфинн.

— Как называется эта местность?

— Оппдал.

— Далеко до Южного Трёнделага?

— Вы уже приехали.

Тарье глубоко вздохнул.

— Дайте нам быстренько поесть! Сейчас нам нельзя терять его.

Но именно это и случилось. Если до того он оставлял явные следы, то теперь внезапно они исчезли. Кого бы путники ни спрашивали, никто не встречал человека, похожего на Колгрима.

На следующее утро Калеб сказал:

— Вот там Трондхейм. Вокруг него расположены горы, именуемые Утгардскими.

— Хорошо, — произнес Тарье и соскочил с лошади. — Пора вытаскивать схему дяди Дага. Трудность в том, что он прибыл сюда не обычным путем. Этой дороги Даг не знал. Он был еще грудным ребенком, когда Силье и Тенгель увезли малышей тайными путями из долины Людей Льда. Мы должны ехать по другой дороге, по которой он спустился вниз. Это будет невероятно изнурительный переход и брать с собой лошадей нельзя. Они взяли лишь одного коня, но путь оказался таким сложным, что и у них самих и у животного до крови стерлись ноги.

Изучив схему и посоветовавшись с Калебом, они определили свой дальнейший путь.

— А как же Колгрим заберется вверх? — спросил Калеб.

— Не знаю. Однако о том, куда он направляется, у меня нет сомнений. И я знаю, о чем он думает. Этот сумасшедший! Он же ничего не знает о лечебных травах и о тайных инструкциях, которые прихватил с собой. То, что он собирается совершить, — это безумие.

Наконец они достигли долины, откуда Тенгель и Силье с тремя детьми ушли полстолетия тому назад. Наши путники двигались по той же дороге, но в обратном направлении, оставив лошадей в усадьбе, расположенной неподалеку.

Все выше и выше поднимались они по дикой глухой местности. Даг указал несколько ориентиров, которых им следовало придерживаться, и пока схема помогала.

Перед ними со всех сторон вздымались горы с отвесными выветренными склонами. Там в вышине не было слышно человеческого голоса, только в вереске монотонно кричала золотистая ржанка. Холодный ветер сдувал снег с вершин и стонал в ущельях.

Именно эти звуки Маттиас называл стенаниями ветра, подумал Калеб. На душе у него было весьма скверно. Время от времени ветер выл, рассказывая страшные истории о тяжелых страданиях, о злых силах и ужасах.

— Вот и ручей, вдоль которого они шли, — воскликнул Тарье. Голос его прозвучал плоско, безрезонансно. — За вершиной должен быть его исток, берущий начало из большого ледника.

Они шли дальше, подымаясь в гору вдоль ручья, ступая хлюпающими сапогами между листьями морошки и пушицы, пробивавшимися и вьющимися по камням в русле ручья, где летом красиво распускаются золотисто-красные цветы камнеломки. Сейчас здесь виднелись лишь серые растрескавшиеся кочки.

Далеко внизу под ними лежало плато, которое они только что покинули.

Борд посмотрел вверх на покрытые снегом вершины гор и содрогнулся.

— Надеюсь, обратно мы будем спускаться не этой дорогой.

— Не этой, — сказал Тарье. — Доберемся до места, и нам будет легче отыскать правильный путь.

Восхождение с каждым мгновением становилось все более трудными. И, когда они думали, что вышли на новое плато, и предстоит дальнейший подъем, они внезапно оказались у ледника.

Черные стены скал окружали их.

— Забытая богом страна, — промолвил Тарье. — Неужели дедушка и бабушка прошли здесь? С лошадьми и тремя малыми детьми? И четвертым, моим отцом, еще не появившимся на свет? Непостижимо!

Ветер то шелестел, тол выл над огромной плоской поверхностью снега и льда. Они чувствовали себя ничтожными.

— Проход, о котором рассказывал Даг, должен быть выше, по другую сторону ледника, — сказал Тарье. — Мы должны двигаться к нему. Но упаси нас Бог…

— Они могли, сможем и мы, — произнес Бергфинн. — Но доберемся ли мы до него сегодня?

— Нет. Я знаю, что Тенгель и его небольшая семья перебирались ночью. Их вынудили к этому, они спасали свои жизни. Но в ту ночь светила луна. А нам предстоит безлунная ночь, ледник опасен, поэтому нам не следует пытаться идти всю ночь. Но и переночевать на нем мы не сможем. Мы разобьем лагерь здесь. До раннего утра померзнем.

«Да, да, — подумал Калеб, — заворачиваясь в плащ и подставляя ветру спину. — Я тосковал по свежему чистому воздуху и открытым пространствам, когда жил в шахте. Но сейчас не слишком ли много всего этого».

Мысли Тарье были сложнее.

«Мальчишка сошел с ума, — думал он. — Зло Людей Льда проявилось в нем в полной мере. Я обязан спасти его, пока он не навредит сам себе. Вопрос только в том: Действительно ли я хочу этого? Может быть, я желаю только вернуть на место клад?»

— Да, — произнес он громко. — Для его семьи я этого хочу. Для них я должен сделать все, чтобы вернуть его домой целым и невредимым. А его я должен превратить в нового Тенгеля!