"Ты дура. Приключения продолжаются!" - читать интересную книгу автора (Белова Елена)

Глава 4

Для начала она растолкала только что заснувших дикарят и заявила, что она, как женщина, просто не может находиться в таком «кфытнике», а посему ее счастливые сыновья должны немедленно встать и заняться уборкой.

Что такое «уборка», парни, кажись, даже не слыхали, и Аррейна с удовольствием их просветила (немножко злорадно, но поймите девушку!) Ой, покажите мне парня, который горит желанием встать среди ночи, чтоб прибраться в пещере! Вы, к примеру, такое чудо знаете? Нет, они, конечно, где-то водятся, но лично мне пока не попадались. И Аррейне тоже.

Дракончики проморгались… вслушались… и попробовали перенести уборку на утро, когда станет светло. А пока наладились досыпать…

Куда там! Аррейна тут же спросила, мол, как, неужели они ничего не слышали про драконий обычай обязательно слушаться женщину в пещере? Парни помнили детские годы очень смутно, понимали слова через раз и конечно, этого самого обычая вспомнить никак не могли. Но Аррейна так настаивала, шипела и верещала, что похитители сдались. Почесали гребешки и взялись за уборку.

Мусора было немного (похитители мам-женщин, кажется, и правда, поселились тут недавно), но если женщина захочет, то за мусор сойдет что угодно. Даже старые гнезда летучих мышей, которые мирно висели тут не первое столетие и никому вроде не мешали. Примерно к утру пещера стала достаточно чистой (по мнению «женщины») — из нее вынесли даже камни, вроде как мешающие моей подружке спать, причем дракончики с каждым разом уносили «мусор» все дальше и дальше. Последний груз дракон помладше вообще выносил два часа, потому что на нем и заснул, бедняга.

Когда он, наконец, вернулся, то застал старшего братца и «женщину» рядышком. Парень робко ежил гребешок и не знал, куда деть хвост, а девушка-дракон вышагивала рядом и пилила беднягу за тусклую чешую, нечищеные когти и шрамы на шкуре. Мол, это безобразие, и нужно немедленно все привести в порядок. А-а, младший явился! Очень хорошо! Где он пропадал, она как женщина, за него волновалась, и дайте-ка она посмотрит на него поближе при свете дня, и вот, она так и знала…

В общем, часа через два замотанные дикарята призадумались, что без Аррейны им было как-то лучше (тише, спокойнее и свободнее), через три — стоило ли ее красть вообще, а через три с половиной — не могли понять, как им вообще в их головы могла придти мысль, что им нужна женщина!

Драться они не могли, повода не было (женщина ж не нападает, просто говорит), уйти тоже, а возражать — не хватало словарного запаса.

Еще через полчаса (Аррейна как раз начала перечислять прорву вещей, которые понадобятся лично ей, чтоб она могла действовать, как правильная пещерная женщина и что нужно делать лично им, чтобы быть правильными детьми) похитители уже не знали, в какой пещерный уголок от нее спрятаться.

Голодные, измотанные и растерянные, дикари тихо сидели на площадке, тупо кивая в такт очередному требованию своей «женщины». Они даже попробовали смыться, но Аррейна заверещала так, что дракончики поняли — они от нее уже никогда не отвяжутся. И вернувшись, уныло сложили крылья… Так они и заснули — под тихое перечисление обязанностей настоящего дракона…

А тут и поисковый отряд прилетел. Вот…

Закончив описание своих приключений, Аррейна с головой нырнула в воду, шумно отряхивая крылья. Нас окатило теплыми брызгами, и все засмеялись, кто уворачиваясь, кто спускаясь в Купель.

— Молодец, Аррейна!

— Настоящее приключение!

— Ты ничуточки не боялась?

— Немножко, — вздохнула дракоша, старательно отмывая крылья. Подняла левое над водой, покачала головой и опустила обратно. — Теперь еще неделю царапины залечивать… Жалко, что на крыльях чешуя такая слабая, правда?

— Жалко.

— Но молодец, что не выпустила их…

— Да куда ж я их выпущу? Жалко же… Уже лет под двадцать-двадцать пять, а сами не выросли как следует, тощие, в шрамах, видно с детства, еще когда шкурка мягкая… И даже имен нет. Клички какие-то. Урх и Ырх — ну как вам? Куда они делись бы?

Я только улыбнулась: дает моя подружка. Слышали б это те люди, которые от драконов шарахались — мол, съест. Мол, чудовище… Ну кто здесь чудовище? Аррейне вон гребень помяли, и шеей бедная дракоша еле двигает, а думает про что? Про то, чтоб ее похитителям плохо не пришлось. С ума сойти. Драконы с магами, наверно, каким-то боком родственники. Цель жизни — кому-то помочь.

— Рейни, а если б вас не нашли, что бы делала?

— Ну… дальше попробовала б лаской. Уговорила бы как-нибудь, по спинке погладила… уболтала б другую пещеру поискать — поближе к нам. Потом еще поближе.

— И где они теперь?

— Киарре забрал к себе. У него есть кому за ними присмотреть. Ну, пока. А там видно будет.

— Значит, завтра посмотрим…

— Вот именно — завтра! — с нажимом вмешалась в разговор Риррек. — А сейчас все по гнездам, девушки. Поздно уже. Или кто-нибудь хочет заночевать в купели?

Девчонки пообещали завтра залететь повидаться и, окунувшись на прощание в теплую водичку, поднялись в воздух.

А Риррек осталась. И занялась моей чешуей и подружкиной шеей. И ее крылом. И хвостом…

Помню, я еще решила, что подожду, пока Риррек уйдет. И мы останемся одни, поболтаем. Только я ждала-ждала… ждала-ждала, а потом кожа совсем перестала зудеть, и глаза сами собой стали присматривать подходящий камушек — пристроить голову, чтоб дать отдохнуть шее. А после этого в бассейне откуда-то появилась госпожа Радиликка и стала жаловаться, что здесь трудно с болотами и совершенно никаких условий для икрометания. Потом она почему-то сказала, что это не страшно, потому что ее дети уже вылупились, вот, мол, смотри, какие красивые… и оказалось, что она обнимает за шеи двух тощих дракончиков. Те бормочут что-то непонятное, а она утешает, что все будет в порядке и бороды у них обязательно вырастут…

И я поняла, что сплю.

Даже обрадовалась: хорошо, что сплю. Если приснится Рик, надо обязательно сказать про ту пушистую скотину на полянке. Не по-хорошему она там крутится… И вообще… поговорить бы. Сказать, что все хорошо, на него посмотреть.

Но Рик не приснился.

Вместо этого являлась всякая ерунда. То снилась Рикова избушка, все-таки отрастившая куриные ножки и бегавшая за Радиликкой под «цып-цып-цып». А потом у нее откуда-то взялись три яйца, и вроде как из них вылупились маленькие избушата — с лохматыми крышами, блестящими окошками и пушистыми бревнышками. То приходили торговцы чешуей и уговаривали продать им все сырье заранее, на три линьки вперед, тогда, мол, они все племя завалят колыбельками. Новыми, продвинутыми, с кондиционером…

Потом папа приснился. Не злой, не деловой и занятый, как обычно, а какой-то усталый, грустный. Спрашивал, где меня опять носит и кто теперь будет присматривать за детским домом. Я оправдывалась и говорила, что оставила для детдома открытый счет и пусть спросит моих охранниц — они знают, что делать. А он сердился и грозил, что вот скоро у старших ребят начнется линька, а бассейна теплого до сих пор нет, и кто будет отвечать, если у детенышей чешуя неправильно сформируется?

И с воспитательницами проблема: где, мол, он в Москве найдет столько приличных закваков? Я посоветовала вместо закваков поискать драконов, особенно белых, и он пообещал, что попробует…

Я еще помню, как попросила его разобраться с директором, мол, гад он и крыса, но папа сказал, что крыса уже обросла шерстью, и разбираться все равно придется мне…

Следующий сон был совсем какой-то дрянной. Я сижу на скале у реки и жду Рика. Ветер потихоньку качает береговые травы. Цветут вечерники, разноцветными облаками слетаются на ночевку бабочки… Паучки-серебряники прячут от ветра свои драгоценные паутинки. Они у серебряников красивые, светящиеся. Драконы с их помощью делают свои панно на стену. Приносят паучкам сухие листья — прошлогодние, у которых одни прожилки остались, а те рады: оплетают их серебристым кружевом, и получается драгоценность. И вот так листок к листку, ветка к ветке — и получается удивительно красивые настенные коврики… Люди за них бешеные деньги платят, но племя редко продает свои семейные сокровища. Хотя отдельные листики продаются. Люди их носят вместо брошек, заколок, иногда на воротники и рукава нашивают, вместо кружев, я видела. И драконам лишний доход, и паучкам прикормка и польза.

А ветер все сильней и сильней, и перепугано кричат птицы, прикрывая гнезда…

И надвигается туча. Громадная, черная… Черная.

Я растерянно поднимаю голову и тут же зажмуриваюсь: кажется, туча на меня смотрит… Точно, смотрит! По краям черноты вихрятся серые смерчики, а внутри… Черные облака клубятся, изгибаются, дрожат… И все равно — смотрят. Этого не может быть. Этого не может быть, правда?

А вой ветра складывается в слова.

Одно слово.

Ты-ы…

Мне становится страшно. Страшно…

Ты-ы… — воет ветер.

Я уже бегу, бегу обратно, к пещерам, предупредить, рассказать, я стараюсь смотреть только под ноги, но почему-то все равно вижу этот черный ужас — сквозь него проплавляется чье-то лицо. Такое знакомое лицо. Тот маг… черный. Ставинне.

Ты-ы-ы… от этого шипения уже деревья сгибаются. Я боюсь взлетать — так ОНО станет ближе. Я не знаю… Я не хочу… помогите! Рик! Папа! Гаррииии!

И словно я стенку какую-то проломила и выскочила в другую комнату — так резко потеплел воздух. Дохнуло теплом, брызнуло солнцем… и пропало жуткое ощущение, что в спину смотрит кто-то злой и тянет лапы, чтоб схватить…

Что-то мелькнуло впереди — не рассмотреть, что-то тронуло лицо, осторожно так. Будто погладили. Ласково…

Ветер затих.

И я проснулась.

Мягко светила луна в серебристых пушинках, спокойно поблескивали звездочки, стлался над теплой водой купальни светлый туман. Мирно посапывала рядом Аррейна. Ей наверняка снились хорошие сны…

Так. И что это такое было?

Мне почему-то стало холодно и пришлось поглубже нырнуть в воду, пряча шею и крылья. Что это, а?

Просто кошмар? Ну… всякое мне снилось в жизни, особенно после градусов. Помню, был один кошмарик, про то, как вся вода на свете стала ликером и коктейлями… и пить хочется до ужаса, а нечего. Даже в бассейне ликер… А потом эта розовая жижа еще и стала выползать из бассейна, отращивать щупальца и ловить меня. Рассказывать смешно, а я тогда недели три ни на какой коктейль смотреть не могла — с души воротило. Папа, помню, радовался…

На диете сидела, так снилось, как жирные, калорийные (и жутко вкусные!) отбивные и кусок торта выбираются из холодильника, заползают мне в тарелку и маскируются под салат. И шепчут таким коварным голоском: «Ешшшшь…. Ешшшшь.». А когда болела, то всю ночь отбивалась от термометров — те были стеклянные, холодные и злые и все падали и падали на кровать, заползали под одеяло и звенели, звенели, звенели — голова раскалывалась. Словом, это не первый кошмар в жизни.

Но это… это какой-то неправильный кошмар.

Никогда в жизни я б не смогла выдумать говорящее облако. В смысле, шипящую тучу. Такую — с мордой Ставинне. С чего бы это он заявился в мой кошмар?

О-о…

Я охнула. Подождите-ка. Как там сказал Рикке?

Теплый вечер, заходящее солнце на золотой дорожке… Разговор у речки раскрутился в памяти сам собой, зазвучал в ушах вместе с голосом шамана:

Если он разыщет свободную… Это меня, что ли? Меня, не Рика? Погодите, что-то такое он говорил… тогда, вечером, на спине Марроя?

Так… значит, я тоже могу быть этой самой привязкой? А можно найти свободную привязку во сне? Или ее так и ищут? Твою калорию, ну почему ковен такой жлоб на эти тайны-секреты? Я ж не знаю ничего. И почему у него ничего не вышло? У Ставинне, не у ковена. Если этот чертов маг действительно хотел до меня добраться, то почему не получилось? Кто ему помешал? Драконья защита? Или еще что-то? Сплошной туман.

Я растерянно потерла лоб ру… хм, крылом.

Кругом была такая тишь…

Сплошной покой, никаких психованных магов. Даже думать про них смешно. Вода тихонько плещется, сверчки местные поют… мочалки удивленно попискивают мол, что это дракон дергается среди ночи? И луна сияет…

И стало как-то спокойнее.

Может, я вообще «слышу звон», как папа говорит. Ну не там ищу, не то думаю. Может, все это мура? Никакой Ставинне не лез в мои сны, а я просто словила очередной кошмарик? А что? Сначала перегрелась, потом маялась с больной шкуркой… неудивительно, что снятся такие ужастики. Говорят, от грибов еще и не такое привидеться может, так что мои говорящие облака еще вполне ничего себе.

А? Конечно, для верности надо кого-то из магов спросить… например, Гаэли. Может, сейчас? Интересно, где сейчас супружеская пара закваков и не помешаю ли я… э-э… «нежному фырканью»? И куда я пойду из целебной воды? Причем в таком встрепанном виде — ведь каждая чешуйка дыбом. Нет-нет, пока спать. И выздоравливать. И я прикрыла глаза.

Ну их, этих магов, до завтра подождут.

Следующий раз я проснулась в разгар дивного сна про то, что Риковым выплеском меня вот-вот должно превратить в курицу, все вокруг уже квохчут, а я сижу и наблюдаю, как из кожи лезут черные перья. А почему черные? Я ведь как-никак, блондинка…

— Сандри… ну проснись же, Сандри!

Интересно, а я летать смогу? Курицы же вроде не летают. Вот ужас-то…

— Ну Сандри!

А?

— Сандри, смотри, сколько с тебя чешуек нападало! Смотри. Дашь на память?

Перья стали таять… Куриная стая кругом — тоже. Затихло квохтанье. Остались только плеск воды и настойчивые детские голоса:

— Вот спит…

— Ну и правильно. Вон у меня когда линька была, так я вообще просыпаться не хотел…

— Смотри, смотри, просыпается!

— Сандри?

Я разлепила глаза: прямо передо мной со скалы свешивался знакомый бронзовый хвостик, дрожавший от нетерпения. Перевела взгляд чуть повыше — и увидела нашу малышню в полном составе. Драконята нетерпеливо топтались по камню и радостно загалдели, когда я проснулась:

— Доброе утро!

— Ну как шкурка?

Шкурка? Я прислушалась. Ну что… чешется, конечно, но уже не так. Не больно. Можно спокойно поворачивать шею, двигаться…Ощущения такие, будто слегка обгорела на пляже. Немножко.

— Нормально. А я…

— Посмотри в воду. Нравится?

Что такое? Ух ты… Прозрачная вода купели золотисто поблескивала — будто на дне плавали золотые рыбки. Стаями.

— Это твои чешуйки! Здорово?

— Да-а…

Интересно, а что там, на спине? Я изогнула шею. О-о… Ну, не сказать, что увидала красоту для драконьего журнала. Тот еще видик. Старая чешуя почти вся осыпалась, новая пока проросла крохотными такими капельками, и шкурка в реале смотрелась лысой и несимпатичной. Да-а… сидеть мне ближайшие дни в бассейне и носа не высовывать. В таком виде только людей… то есть драконов смешить. И детей пугать.

— Сандри! — повысили голос дети, почему-то не желавшие пугаться. — Тебе помочь?

— В чем?

— Ну собрать чешуйки. Пересортировать… отнести в твою пещеру. Раздать на память, кому хочешь… Как положено.

Хм. Опять я чего-то не знаю. Как пересортировать? Зачем? И — раздать? Что за новости?

— Ребятки, вы про что?

— А ты не знаешь? — обрадовались «ребятки». И как начали мне все объяснять…

Через пять минут у меня звенело в ушах и пухла голова от новой инфы. Оказывается, драконья чешуя делится на несколько сортов. Во-первых, самая ценная та, которую выдернули по-живому, а не с линьки. Они идут на всякие волшебные штучки и зелья. Во-вторых, та, которая с линьки, тоже годится, хоть и не такая дорогая. Из нее могут делать зелья (послабей, но вполне годные), украшения — если чешуйки мелкие, блестящие и одинаковые. Многие маги берут — на амулеты. Латы тоже получаются — хорошие, прочные… А один мастер, говорят, нанял двух драконов — плавить несортовые чешуинки и фигурки из них делать.

Так вот, если я захочу, они помогут мне все это собрать и пересортировать. На ценное-среднее-бросовое. А потом раздать на память по чешуйке тем, кого любишь.

— Любишь? — переспросила я.

Далеко им придется лететь…

— Ну маме-папе, — принялись перечислять дракончики, — братьям-сестрам… другим сородичам. Друзьям, конечно. На память. Ой! Держи ее!

Мы подскочили. Вынырнув из-за скалы, к воде мчалось что-то толстенькое, круглое, разноцветное…

— Ой! — запищал детский сад, — Держи! Лови! Хватай!

Бэмс! Нервы у меня не железные, так что я сбила это «что-то» хвостом и прижала лапой. Оно хрустнуло. И нас тут же накрыло волной вспененной воды. Блин, ну сколько раз уже попадаюсь! Нельзя в бассейне так резко дергаться, нельзя! Чуть всю Купель не выплеснула…

— Ой… — расстроился Йорке, — Что ты делаешь?

— Держу… — пробурчала я, разглядывая то, что осталось от врага — кашу из песка, желтого непонять-чего и воды. — Это что такое?

— Это тыква была сахарная, — убито вздохнул дракончик, — Самую сладкую выбрали из вчерашнего урожая. Тебе… Первые всегда самые вкусные.

И он снова печально посмотрел на «самую вкусную».

— Что ж ты кричал: «Держи»?

Йорке опустил голову:

— Что ж еще кричать, когда падает? Я думал — разобьется.

Да уж, это у тыквы получилось на пять с плюсом. Блин. Глупо как вышло…

— Да не расстраивайся так, — влез второй дракошик, — Я тоже вон тыкву принес. И Нидира. А Эррек целых две корзинки, Сандри и Аррейне. И Дарра, и Миррина… И вообще. Голодными не останутся, наоборот. Придется им здорово напрячься, чтоб все это съесть.

— Это точно, — хихикнула Нидира. — Смотри, Сандри. Во-он туда, за скалу. Угадай, какая куча твоя?

Ма-амочки! Они с ума сошли! Мне столько до конца недели не съесть! А если попробую, то выиграю конкурс «самый толстый дракон племени». Оно мне надо?

— С ума сойти… Аррейна, ты это видела? Э-э… А где Аррейна?

Драконята переглянулись и захихикали:

— А нет ее тут.

— Она еще на рассвете смылась потихоньку. Пешком. Ой, и отругает ее тетя Риррек…

— Куда… смылась? — ахнула я.

— Да вернется она. Просто Маррой прилетел. Ну они и…

— При-ле-тел! — передразнила Нидира, — Ураганом промчался! Примчал, как сумасшедший, когда ему сказали, что она пропала. Скалу возле ее пещеры раскрошил от переживаний…

— Как?

— А наткнулся в темноте. Так что, помогать тебе?

Мне стало весело. А что? Ничего не изменилось, в племени меня по-прежнему любят, в клане все неплохо, у лучшей подруженьки все нормально… И с Риком все будет хорошо… Чешуйки уже растут, скоро по-прежнему буду красивая, и на помощь примчусь, когда надо будет. Все классно.

— Обязательно помогать.

Вместе мы собрали со дна купели опавшие золотистые пластинки. Моим хвостом и поднятой волной их по всему дну разнесло. Набралось семьдесят четыре. Драконов в клане сорок восемь. С приемышами пятьдесят получается. И еще Беригею… Хватит с запасом.

— Ребята… А ну-ка, выберите четыре самые красивые.

— Вот… И вот. Ой, смотрите, вот эта блескучая какая… На.

— А это не мне. Это вам. На память.

У малышни округлились глаза.

— Вииииииииииииииииииии!

Вопль малышат заставил любопытных мочалок коллективно занырнуть на самое дно. Одна, самая впечатлительная, полезла мне под крыло. И тут, конечно, пришла Риррек…

Вечером я лениво качалась на волнах. День вышел тот еще. И с чего я решила, что в бассейне будет скучно? Ага, как же…

Когда Риррек выставила малышовую компанию и взялась за лечение, явились приемные родители. И мы вместе перекусили вкусными копченостями и еще одной сахарной тыквой. Скоро меня ими закормят. Дома никаких новостей, моя комната меня ждет… только, если я не возражаю, постель они поделили пополам. Часть настила отдали бескрылому дракону из Лесных, пока он лечится. Он не может накрываться крыльями, поэтому его прикрывают моим одеялом. Я не против?

Конечно, не против! Бескрылый дракон… ужас какой. Все рано, что человеку без ног остаться. Гады Золотые мантии. Руки б им повыдергать за такое.

Насчет них Дебрэ тоже сказал кое-что: отловленных расистов, которые накрыли в середине лета клан Лесных, уже судили и приговорили. Кого к чему. У кого ненависть к драконам появилась из-за каких-то вывихов в психике, тем мозги вправили… ну или вправляют. Быстро ведь это не делается. Кто просто так пошел, по дурости и много натворить не успел, тех распихали в драконьи кланы, грехи замаливать. На исправительные работы. Поработать, а заодно и познакомиться поближе, понять, что чудовищ надо не среди драконов искать… Как сказал Дебрэ, чудовищ ищет тот, кто свое не может на цепь посадить. Страх, жадность, обиду… А если ты в ладу с собой, то и мир покажется лучше. Вот они и пробуют, бывшие Золотые. Только немного их оказалось, всего-то шестеро.

А кто закоренелый дракононенавистник, с теми сложнее. Убивать драконы никого не захотели, а перевоспитать их даже Беригей с остальными Старейшими не брался. И ковен. Поздно, сказали. Так что, пораздумав, отправили эти одиннадцать человек на остров в океане. Далекий, необитаемый. Человеческие корабли туда не доходят — там постоянно какие-то штормы и скалы, а драконы не полетят. Пусть и живут, как могут. Больше им ни один дракон никогда не помешает…

Вот так вот. Только плохо — не всех Золотых нашли. Сейчас они притихли, но кто знает, как скоро им снова захочется увидеть дракона в своих котлах. Так что я должна понимать, что нужно быть…

— Осторожной и ответственной, — вздохнула я. — Спасибо, папа. Буду…

После приемных родителей заявился приемный братец. Посмотрел спину, похвастался, как хорошо зажило крыло, и приволок очередную сахарную тыкву — мол, он самую-самую выбрал, пусть я съем обязательно. И долго рассказывал про охоту. Мол, та, что летом, труднее, потому что мало на кого можно охотиться. А вот сейчас, в начале осени, добычи полно! Команды по копчению еле справляются. Потому и половину охотников им в помощь перевели. Это Старейшие им добавили работы — закупили у людей целые стада домашних кфыт и консервируют на всякий случай. А я не случайно не хочу кфытенка? Кто-то что-то не рассчитал, и теперь у нас в клане двенадцать кфыт-мам и тридцать один кфытенок. Можно одного принести, они пока маленькие, симпатичные.

Только Гарри улетел, вернулась Аррейна и засыпала меня новостями про Марроя и про своих «приемных деток». Как я поняла, Маррой смылся не откуда-нибудь, а из поселка Песчаных, причем забыв там какой-то важный груз. И конечно, получил нахлобучку за безответственность. Кстати, он нам тыкву передавал…

Когда я отхихикалась, немного удивленная Аррейна рассказала про своих «сыновей». Ну, я вообще-то так и думала, что с ними легко не будет. Так и есть. Растерянные дикарята покорно слопали ужин и послушненько улеглись спать. И даже ночь пролежали, хоть все время порыкивали — шептались. А утром попытались смыться от больших и страшных драконов. Аррейна застала самый пиковый момент: Киарре, опытный папа трех сыновей, держит этих обормотов за шеи и шипит про «нельзя бегать» и «я вами займусь». А два младших сына готовятся ловить, если что.

Но ловить не понадобилось. Как только дикарята увидели на скале свою «мамочку», оба чуть в обморок не сползли. И забарахтались под крыльями Киарре, то ли собираясь забраться поглубже и спрятаться, то ли выдраться и убежать. От неожиданности взрослый дракон их выпустил, и неудавшиеся детки плюхнулись на камень. И скоренько-скоренько полезли обратно в пещеру, подальше от глаз — видно, побоялись, что их опять нагрузят уборкой до хохолка на макушке. Это вам смешно, а подружка моя расстроилась. Она же их спасла! Как они не понимают?

— Да как они поймут? — удивилась я, — Подожди чуток. Подучатся — поймут, как здорово им повезло. Тогда и скажут…

— Хорошо бы…

Когда Аррейна взялась за свою тыкву (я тихонько отвернулась — на сегодня тыкв как-то чересчур было), рядом — вы подумайте! — тут же плюхнулась еще одна. Столб брызг распугал бедных мочалок до столбняка. Они даже не решились подплыть к новой штучке и попробовать ее помыть…

— Ой! Девчонки, по вас не попало? Я не удержала…

Даррина прилетела.

— Девочки, привет! Вы тут как?

И защебетала. И про то, что лимит припасов на год уже заготовлен, а впереди еще почти пол-осени. И про то, что ей по дороге две закваки встретились — карабкаются, бедняги, на своих ластах и от предложений подвезти отказываются почему-то. И про то, как ей с мужем повезло, какой Эрричек умный, сильный, чуткий, ласковый… И вообще, — Даррина глазки опустила — ей кажется, что наш подарок скоро пригодится.

Мы ахнули:

— Дарринка! Правда? Это точно?

— Точно.

— Ура!

— Будете первыми среди мам? — мурлыкнула дракоша.

— Это как?

Оказывается, у драконов обычай такой: когда яйцо отложено, настоящую маму начинают время от времени подменять приемные. Все женщины (или девушки), кого пригласят и кто захочет. Она может отдохнуть и размяться, они — понянчиться. Разговаривают с маленьким, напевают, греют. И потом, когда малыш родится, он никому не будет чужим. Ну они ведь тоже отдавали ему свое тепло, помогали появиться на свет.

Вот… теперь и мне предложили посидеть. Здорово как…

Улетела Даррина (так и не забрала свою тыкву, как мы ни уговаривали. А вообще чертовщина какая-то с этими тыквами. Вчера вечером как раз выдали первый урожай — по тыковке на семью. Может, я и ошибаюсь, но почему-то кажется, что этот урожай почти весь тут и собрался).

Прилетел толстенький подросток Грайчик, сказал, что вечером заглянет Старейший Беригей, а пока только спрашивает про самочувствие…

И так далее, и так далее…

Вот сейчас вроде тихо стало. Уф, хорошо…

Аррейна прилегла, вода тихонько плещется. Плюх-плюх, шлеп-шлеп… ква-ква. Что такое?

— Ну вот. За тем выступом должно быть это их озеро.

— Не знаю, дорогой. Прилично ли тебе в Девичью Купель? Ты ведь все-таки мужчина…

— Мужчина… Заквака я!

— Не нервничай, дорогой, я ведь тоже. Ну как ты держишь тыкву, ты же ее сейчас уронишь!

Я дернулась. Ура, закваки добрались все-таки! Пешком сюда далековато. Только… твою ж косметичку! Опять тыква! Это уже не смешно…

— Ну как вы тут, юная девица? — вредные гости, как я ни отбрыкивалась, таки сгрузили свой подарок в кучу других и теперь стояли, держась за лапки.

— Хорошо, спасибо. А вы как устроились?

Дед меня не услышал. Пока госпожа Радиликка рассказывала, как их приютили и разместили, Гаэли начисто выпал из реала и только прыгал, упрашивая показать ему то один бок, то другой.

Наконец, не выдержав, дед попробовал лапкой воду и… внаглую полез в Девичью купель! Аррейна пискнула — Гаэли не услышал. Риррек возмущенно фыркнула — без толку. Радиликка кричала, что куда он, вода же для закваков слишком высокой температуры — ноль эмоций. Пожилой маг живо доплюхал до меня, и стал плавать вокруг, ахая и бормоча что-то непонятное.

— Что?

— Милый, ты с ума сошел!

— Уважаемый, что происходит?

Дед очнулся:

— А? Простите. Так увлекательно! Александра, разрешите… вы не посадите меня на спину?

— Нет уж!

— Ну пожалуйста. Вы посмотрите, как интересно краска с метки на старой чешуе проецируется на новую. Удивительно! — и дед опять понес не-понять-чего. Перегрелся, что ли?

В конце концов, он нас уболтал. Риррек лично посадила уже побуревшего от жары Гаэли себе на спину. И замерла около, изображая статую Свободы вместе со смотровой площадкой. Только Статуя Свободы обычно молчит. А у этих рты не закрываются — о своем говорят, о докторском. И температура, и скорость заживления, и влияние питания на выздоровление… а скажите, тыквы — это для ускорения лечения? А можно посмотреть поближе? А тронуть крыло? Изумительно! Ах, как жаль, что здесь нет Рикке.

Кому-кому, а мне точно было жаль.

Даже и не приснился… Хотя минуточку!

— Гаэли! Гаэли-и! Ну отвлекитесь вы! Вы с Риком связаться можете? Мне надо передать про одну заразу с полянки. Можете?

— Ти-ипа, — пробормотал Гэл, вовсю щупая мое крыло.

— Ну да. Он злющий. Я думала сама Рику сказать… вы меня слышите?

— Слышу…

— Ну вот. Хотела сказать, а он не приснился. Приснился этот тип Ставинне со своими претензиями. Он… ой!

Лапка Гаэли замерла. В крыло впились коготки.

— Что ты сказала? — изменившимся голосом переспросил маг.