"Ужасный день" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)

10

Пятеро оставшихся не понимали поведения Габриэла.

— Куда он пошел? — спросила Халькатла.

— Может быть, по нужде? — предположил Натаниель.

— Но он не ответил, когда мы звали его, — сказала Тува. — И он не такой уж стеснительный, чтобы не сказать, куда ему нужно. Это на него не похоже.

— Кстати, мы совсем недавно останавливались именно для этого, — напомнила Халькатла.

— В самом деле, — подтвердил Ян. Все с тревогой переглянулись.

Потом, не сговариваясь, бросились его искать.

В этой каменистой, колдовской местности было множество всяких лабиринтов. Снег лежал лишь в глухих местах, куда не проникали солнечные лучи. Поэтому никаких следов они не обнаружили.

Они кричали ему, но напрасно.

«Если что-то случится с Габриэлом, моим племянником, я никогда не прощу себе этого, — подумал Натаниель. — К тому же он мой родственник и по материнской линии… Правда, родство далекое, но мы оба с ним из рода Людей Льда, вот что самое главное».

Тени становились все более глубокими, дневной свет померк, на небе разгорался месяц.

— Здесь! — воскликнула Тува. — Здесь есть след! Да, это следы маленьких ботинок Габриэла. Он шел… по направлению к горе!

— Зачем это ему понадобилось? — удивился Ян. — Почему он пошел именно туда?

— Остается надеяться только на то, что Ульвхедин находится рядом с ним, — пробормотала Халькатла.

— Ульвхедин с ним, — ответил Руне. — Но он сам не может сделать ничего, пока его не позовет Габриэл.

— Наверняка он может смягчить удар, — сказала Тува. — Это так?

— Да. Но вмешаться в происходящее он не может.

— Давайте пойдем по этому следу, — сказал Натаниель.

— Здесь всего один отпечаток… — уточнила Тува.

— Да, но направление мы видим.

И только они направились дальше, как на них напали с воздуха какие-то небольшие, злобные существа. Они принялись отбиваться от них, но летающие существа нападали снова и снова. Анорак Тувы был разорван на плече, лицо Яна было расцарапано когтями.

Всем пятерым пришлось волей-неволей отступить назад. Единственное, что они могли сделать, так это уклоняться от непрерывно ужесточающихся атак. В конце концов все пятеро были отброшены на то место, откуда они начали поиски, и все были так исцарапаны, что пришлось доставать дезинфицирующие средства.

Чудовища отступили, но недалеко. Усевшись на камни, они не спускали глаз с путников. Стоило кому-то только попытаться возобновить поиски Габриэла, как один из дьяволов срывался с места и набрасывался на провинившегося.

— Что это за твари? — пробормотала Халькатла. — Ведь это не демоны.

— Это что-то вроде демонов, — сказал Руне. — Это живность с подворья Сатаны.

— Но ведь Сатаны не существует! — запротестовала Тува.

— Да, к сожалению. Но пока хоть один человек верит в его власть, мы должны с ним считаться. Между дьяволами и демонами существует известная разница. Дьяволы изначально злы. Большинство же демонов были когда-то ангелами, и они привязаны к тому или иному физическому измерению. Существует бесконечное разнообразие демонов: демоны природных сил, лунные демоны и так далее. Дьяволы же могут обретаться где угодно по указанию Сатаны.

— Что же стряслось с Габриэлом? — сказал Ян. — Меня это очень беспокоит. Он ведь еще такой маленький! И почему эти дьяволы преградили нам путь?

— Его заманили туда, — ответил Натаниель, обрабатывающий многочисленные царапины Яна. Руне и Халькатла совместными усилиями ухаживали за Тувой. — Кто-то увлек его за собой прямо к отвесной скале.

Тува в сердцах стукнула об землю кулаком.

— Хуже всего то, что мы снова вынуждены обратиться к своим помощникам. Нам и так приходилось слишком часто звать их, тревожить их по каждому пустяку.

— Это вовсе не пустяк, — дружелюбно заметил Руне. — Они охотно придут нам на помощь.

— И кого же нам вызвать на этот раз? — мрачно спросила Тува.

Натаниель шагнул вперед, расправив плечи, с новой уверенностью во взгляде, и твердо произнес:

— Нет. Мы не станем звать на помощь, словно перепуганные дети. Разве мы сами не наделены могуществом? Мы и сами с этим справимся!

Габриэл изумленно огляделся по сторонам. Фактически, он добрался уже до самой горы, оказавшись в углублении, оставленном стекающей сверху водой. На стенах пещеры были выдолблены какие-то удивительные узоры, но внутренней стены не было видно, глубину пещеры определить на глаз было невозможно.

«Может быть, это и имел в виду голос? — подумал Габриэл. — Может быть, мы сможем пройти сквозь эту гору через подземный переход? Да, надо скорее рассказать об этом остальным!»

— Габриэл, — протяжно позвал голос. — Иди сюда!

Мальчик был настолько очарован, настолько пленен этим голосом, что ему даже в голову не пришла мысль о том, что ему совершенно необходимо удостовериться в присутствии Ульвхедина, его защитника.

Ничто теперь не имело для него значения, кроме одного: он должен идти туда, куда звал его этот голос.

Голос звал его в темноту.

И он продвигался, словно робот, в глубь пещеры. Сердце его стучало, но в душе не было сомнений в том, что он должен повиноваться.

Наконец он увидел того, кто звал его. Из темноты вышел какой-то человек, дружески улыбнулся ему. Человек этот был очень красив, молод, с черными локонами и светящимися желтыми глазами. Он протянул левую руку Габриэлу, приглашая его следовать дальше.

Наверняка, это был добрый горный эльф, желавший помочь им.

Но когда Габриэл подошел к нему ближе, так что руки их почти соприкоснулись, он увидел, что улыбка его вовсе не была доброй. Обращенный к нему взгляд был ледяным, расчетливым. И тут мальчик очнулся.

Он повернулся, чтобы бежать, но ноги его были налиты свинцом, и они сами тащили его вперед, к этому человеку.

И наконец, он догадался, что нужно делать.

— Ульвхедин! — закричал он, — Ульвхедин, помоги!

Но его рослый защитник не показывался. Тем не менее, Габриэл почувствовал его руку в своей руке, и ему стало гораздо легче сдвинуться с места. Ульвхедин прошептал ему на ухо:

— Беги как можно быстрее, этот человек опасен. Я не имею никакой власти над ним, он наделен такой силой, что способен и меня подчинить своей воле. Но я могу вызвать того из духов, кто, возможно, сможет противостоять ему. Торопись! Ингрид тоже здесь, мы вдвоем охраняем тебя.

«Ингрид? Почему именно Ингрид?» — подумал Габриэл, убегая со всех ног и направляясь прямо к выходу из пещеры. Все время он слышал позади себя омерзительные, приглушенные шаги желтоглазого человека. Габриэлу казалось, что его сердце разорвется от страха.

Казалось, помощники Габриэла дали ему крылья, так легко было ему теперь бежать. Но его преследователь был духом, а значит, мог передвигаться намного быстрее.

— Габриэл! — снова послышался его голос. — Вернись!

Закрыв ладонями уши, Габриэл закричал что было сил, чтобы только не слышать манящий его голос. Но голос этот отчетливо звучал в нем самом.

Спрятаться за какой-нибудь камень было невозможно, преследователь, следуя за ним по пятам, тут же схватил бы его.

Внезапно Габриэл остановился. Перед ним стояла в ожидании огромная фигура. Мальчик узнал его: это был Хейке, уже протянувший к нему руки. Габриэл бросился в его объятия, спрятался за его спиной.

И тут Ульвхедин и Ингрид тоже стали видимыми. Они расположились по обе стороны от Габриэла.

Злобный охотник лишился своей добычи. Остановившись, он уставился прищуренными глазами на всех четверых.

— Вы думаете, что помешаете мне схватить мальчишку? — презрительно произнес он.

Хейке заговорил с ним спокойным голосом, но Габриэл все же заметил дрожь гнева как в его голосе, так и во всех его движениях.

— Однажды ты уже разрушил жизнь маленького мальчика. На этот раз тебе это не удастся!

Нахмурившись, человек произнес:

— Кто вы такие? Мне ясно, что вы ничтожные духи Людей Льда, но я не понимаю, о чем вы говорите.

— Мы твои современники, Сельве, — с сожалением произнес Ульвхедин. — Мы все четверо, включая и тебя, меченые. Но раньше мы ничего не знали ни о тебе, ни о твоем сыне Хейке.

Сельве вздрогнул. На его необычайно красивом лице была написана полнейшая бесчувственность.

— Хейке? — презрительно фыркнул он. — С этим заморышем я не знаком. Но откуда вы знаете его? Ведь он умер еще в детстве, находясь на Юге… И так было лучше для него, ведь он был уродцем.

— Нет, — сказал Хейке. — Я не умер!

Сельве открыл от изумления рот, невольно отступил назад.

А Ингрид продолжала:

— Хейке вернулся в свое родовое имение Гростенсхольм. И стал большим человеком. Одним из самых великих и прекрасных в нашем роду. А из тебя что получилось?

Прорычав что-то, Сельве попытался схватить Габриэла. Ульвхедин тут же начал читать заклинания.

— Это на меня не действует, — прошипел Сельве. — Я защищен!

— Чем же?

Нагло усмехнувшись, он сказал:

— После моего ухода из земного мира под моей виселицей выросла альруна. И одна молодая девушка, которая влюбилась в меня, когда меня везли на телеге палача, закопала этот корень мандрагоры на моей безымянной могиле. Смотрите! — он с триумфальным видом показал им висящий у него на груди корень мандрагоры. — Тенгель Злой увеличил силу этого корня с помощью колдовства.

Повернувшись к Ингрид, Хейке сказал:

— Приведи сюда Руне!

Она тут же исчезла.

Злобно глядя на них, Сельве сказал:

— Вам хорошо известно, что вы в моей власти. Мне достаточно только позвать, поманить — и мальчишка мой! Все остальные меня не интересуют.

— Я твой сын, Сельве, о чем я всегда сожалел, — сказал Хейке. — Я ненавидел тебя всю свою жизнь. Поэтому я не позволю тебе схватить Габриэла. Я не позволю тебе погубить еще одного ребенка.

— Тоже мне, погубить… — с сомнением в голосе произнес Сельве. — Ты же стал всеми уважаемым, большим человеком!

— В этом не твоя заслуга. От тебя я узнал только о темных сторонах жизни.

— Наверняка тебе пригодилось это потом.

— Никоим образом! Злоба и ненависть никогда не приводят ни к чему хорошему. Всю жизнь я боролся против своего отвращения к тебе. И я не смог его побороть.

Глаза Сельве сузились. На лице его появилось выражение удовлетворенности, голос стал убаюкивающим, когда он произнес:

— Не начать ли мне с этого верзилы, который стоит рядом с тобой? Который якобы жил в мое время… Да, конечно! Конечно, теперь я вспомнил! Ты, конечно же, Ульвхедин, которого я однажды встречал в молодости! А дама, столь невежливо исчезнувшая куда-то, конечно же, Ингрид! Теперь не так-то легко вспомнить такие пустяки. Но если я сейчас начну манить к себе Ульвхедина… Что скажешь ты на это, мой уродливый отпрыск?

Хейке ничего не ответил. Он знал, что ему не справиться с Сельве, как это было во времена его детства. Но он мог, по крайней мере, защитить Габриэла, пока им не удастся найти какой-нибудь выход.

Но, кажется, надеяться им теперь не на что.

— Хейке, — произнес Ульвхедин. — Этот мерзавец начал воздействовать на меня. Единственное, чего я теперь хочу, так это перейти на его сторону. На меня никогда не действовала такая мощная притягательная сила.

Хейке глубоко вздохнул. Он и сам начал ощущать, какой пустой становится его голова. Воздействие стало распространяться также и на него.

И тут явилась Ингрид вместе с Руне. Сельве не обратил на них никакого внимания, пока Руне не встал перед Ульвхедином.

— Какого черта ты стоишь тут? — прорычал Сельве. — И что ты за выродок такой? Неужели они не могут больше плодить нормальных людей?

Руне не обращал на него никакого внимания. Взгляд его был направлен прямо на маленькую альруну, по-прежнему висевшую поверх ослепительно белой рубашки и вышитого жилета Сельве.

— Не навлекай позора на свой род, — сказал Руне, обращаясь к альруне. — Ты же знаешь, кто я, не так ли? Как король над всеми корнями мандрагоры, я приказываю тебе отвернуться от этого ничтожного господина, которому тебе случайно пришлось служить. Его власть больше не распространяется на тебя. Обрати против него свою жажду мести!

— Что? С кем это ты говоришь, жалкая тварь?

И в следующий миг все увидели, как мандрагора на груди Сельве раскалилась докрасна. По рубашке и жилету стали расползаться черные пятна, вся одежда его загорелась. Сельве закричал, пытаясь потушить руками огонь, но ему это не удавалось. И тогда он сорвал с себя мандрагору и отшвырнул ее прочь.

Когда куски обгоревшей рубашки и жилета упали на землю, Руне остановил пламя одним движением руки и сказал:

— Помнишь, Сельве, как последний раз мы встретились в Германии? Тогда я защитил твоего несчастного маленького сына от твоей попытки убить его.

— Не болтай чепухи! — взорвался Сельве. — Кроме нас двоих там никого не было!

— Если бы так! Вспомни все, и ты поймешь, что ошибаешься. Разве ты не помнишь, что случилось тогда вечером? Что-то обвило тебе шею и не отпускало до тех пор, пока ты не оставил в покое мальчика.

Сельве побледнел. Он с трудом подбирал слова, глаза его горели.

— Это была всего лишь та или иная форма колдовства, — через силу произнес он. — Но какое тебе до всего этого дело?

— Возможно, это был я, — негромко произнес Руне. Сельве замер, как вкопанный, переводя взгляд с Руне на Хейке и обратно. Потом повернулся и бросился бежать.

— Не давайте ему уйти! — крикнул Ульвхедин, поднимая с земли мандрагору.

— Он далеко не уйдет, — безразличным тоном ответил Руне.

Все направились обратно к своим товарищам.

На полпути они наткнулись на Сельве. Он лежал на промерзшей земле среди черных камней. Руками он закрывал шею. Лицо фиолетовое, глаза вытаращены, язык высунут. Тело застыло в судорожной позе, как после мучительной борьбы.

— Маленькая альруна шевелится в моей руке, — сообщил Ульвхедин.

Руне кивнул.

— Она не смогла бы справиться с этим одна, — сказал он. — Но я помог ей.

Ингрид искоса посматривала на Руне. Габриэл был просто в ужасе.

— А теперь можешь читать свои заклинания, Ульвхедин, — сказал Руне. — Хейке поможет тебе.

Оба исполина некоторое время стояли неподвижно. Потом они переглянулись, и с их губ слетели странные слова. Произносимые ими слова настолько совпадали друг с другом и голоса звучали настолько синхронно, что казалось, будто это говорит один человек.

Постепенно тело Сельве стало разваливаться на куски, которые распадались на еще более мелкие части и уносились куда-то ветром.

И пока исчезало тело его отца, лицо Хейке выражало лишь непримиримость.

Есть преступления, настолько непростительные, что даже узы крови не могут смягчить ту боль и скорбь, которые пережил человек.

Тем не менее, Хейке ощущал вовсе не триумф мести. Просто какая-то дверь в его душе навсегда закрылась.

И когда все было кончено, он выпрямился и тихо, с облегчением, вздохнул.