"Тайна" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)

1

— Нет, знаешь что, Элизабет, — вздыхает ее мать и решительно протягивает ей белый напудренный парик. — То, что тебе разрешают ходить без парика дома, это одно дело. Это все твой отец, который питает к тебе слабость и уступает твоим капризам. Но сейчас-то мы едем в Кристианию с благородной компанией. В таком виде ты не поедешь! Без парика да еще и с ненапудренными волосами! Вылитая торговка!

Элизабет Паладин из рода Людей Льда покачала головой, и ее коричневые локоны под солнечными лучами блеснули каштановым отливом.

— А кому мешают мои волосы? Мне не нужны эти отвратительные парики, они меня душат. А Вы разве не видели всех этих очаровательных курочек в париках — как они незаметно чешут шеи, а парики сползают набекрень? От этой гадости, которая не дает волосам дышать, заводятся вши.

Мать Тура удрученно посмотрела на свою своенравную девятнадцатилетнюю дочь.

— Ладно, тогда уж ходи без парика, твои волосы и так достаточно густы, чтобы их укладывать. Мадам Серенсен может придти и высоко их уложить и приколоть немного цветов, птичье перо и что-нибудь еще, а потом напудрить белой пудрой. Получится то же самое, что и с париком.

— Нет! — закричала Элизабет. — Я же сказала, что терпеть не могу пудру!

— Ах ты, дрянь! — Мать схватила пуховку и обильно напудрила волосы дочери, которая почти исчезла в огромном белом облаке.

Элизабет закашлялась и стала хватать ртом воздух.

— Хватит с меня этих твоих штучек, — воскликнула мать, но, увидев, что покрасневшие глаза девушки были полны слез и что она действительно задыхается, Тура испугалась. Она поспешила смахнуть пудру, быстро принесла воды, вся трясясь от волнения. У Элизабет был так забит нос, что она долго не могла разговаривать, дав матери возможность прочитать пространную лекцию о том, как безнадежны отец и дочь.

— Твой отец еще не вернулся домой, а нам в четыре часа выезжать! Ну что мне делать с вами обоими? Он отправился на реку следить за лесосплавом вместе с этим ужасным Вемундом Тарком. Вы никогда не задумываетесь о том, что вы принадлежите к высокому дворянскому роду? Паладин был из графского рода, а ты бегаешь без парика, а твой отец занимается лесосплавом ! Ему это совсем не нужно делать! Порой мне так за вас стыдно, что я схожу с ума!

Госпожа Тура была сама из добропорядочной семьи буржуа, и казалось, что она сделала хорошую партию, выйдя замуж за Паладина. Она была единственной, кто по-прежнему вел речь о графском титуле. Она хотела, чтобы Ульф сохранил его, но он не желал этого делать, поскольку в Норвегии упразднили все дворянские титулы. Тура была исключительно умелой хозяйкой Элистранда, обходительной и в меру добросердечной, ее глубоко уважали в деревне, но Ульф и Элизабет знали, что временами ее довольно трудно выносить.

Шел 1770 год, и дочери должно было исполниться двадцать лет. Всем было известно, что госпожа Тура делала все, чтобы быстрее выдать девушку замуж, хотя та и представляла отличную партию. Мать и делала большую ставку на эту поездку в Кристианию, чтобы пообщаться со сливками городского общества. Или, на худой конец, посмотреть на них с не слишком большого расстояния.

К Элизабет постепенно вернулась способность говорить.

— А ксо эсос Вебудд Тальк?

— Что ты сказала, дочка?

Элизабет высморкалась.

— А кто этот Вемунд Тарк?

— Варвар, если ты хочешь знать мое мнение. Семейство Тарков имеет большие владения неподалеку от границы Кристиании вдали от суетливой городской жизни, с очень хорошо ухоженным парком. Прелестные люди! Если бы у меня был такой дом, я бы ни минуты не жила в каком-либо другом месте. Однако старший сын, Вемунд, желает во что бы то ни стало жить примитивно в небольшом домике в глубине лесного участка, принадлежащего семейству.

— Уж не те ли это Тарки, которые владеют огромными лесами?

— Они владеют колоссальными богатствами. Лесами, лесопилками, магазинами пиломатериалов, и Бог его знает, чем еще. Мы бы тоже могли этим владеть, мы могли бы быть сейчас очень богатыми, если бы твоя прародительница Лив не была такой глупой и не продала магазин пиломатериалов, который она получила в наследство от своего первого мужа. Вы, из рода Людей Льда, никогда не умели вести дела. Вон посмотри только на своего отца! Он так доволен тем, что у нас есть Элистранд. Мы могли бы иметь Гростенсхольм и Линде-аллее, если бы он не был дураком, считающим, что они принадлежат каким-то дальним родственникам в Швеции, людям, которые здесь никогда не появляются!

Она с тоской посмотрела через окно на более величественный Гростенсхольм.

— Но ведь там все еще живет тетушка Ингрид, — возразила Элизабет, пряча ненавистный парик с глаз долой в ящик с дровами.

— Старая ведьма, — рассеянно проворчала Тура.

Это была истина, которую Элизабет не могла оспаривать.

— А ее сын, дядя Даниэль, думал поселиться там с семьей, когда уволится со службы.

— Он сюда никогда не переедет, потому что ему очень хорошо живется в Швеции, — без малейшего сомнения в голосе сказала мать. — Гростенсхольм останется пустым, когда Ингрид скончается. Если она вообще когда-нибудь это сделает. Она наверняка будет такой же долгожительницей, как и дед Ульфа Ульвхедин.

Элизабет удрученно посмотрела на Гростенсхольм. Казалось, она слышала гул ветра в пустых оконных проемах и разваливающихся башнях. Это было бы ужасно, этого не должно. Хватит и того, что посторонние арендовали Линде-аллее.

— Дядя Даниэль приедет. Или его дети.

На это Тура только хмыкнула.

— Вы, из Людей Льда, никогда не стояли ногами на земле. Не приведи Господь, чтобы ты стала как Ингрид или Ульвхедин!

— Отмеченной проклятием? — усмехнулась Элизабет. — Это было бы забавно!

— Знаешь что! Слава Богу, кажется, что пришел конец этому колдовству. Колдунов нет в нашем роду. И в роду твоего отца.

— Вы забыли, мама, что был один такой в поколении отца. Его звали Map, и мы его никогда не видели. И малышка Шира была избранной.

— В это я не верю, — твердо сказала Тура. — Сибирь и боги знают об этом!

— Да, но Шира была здесь однажды, когда отец был еще мальчиком, — возразила Элизабет. — А потом сводный брат Ширы Эрьян навестил ее и Мара в Сибири.

Она задумалась.

— Но ты права, мама. В моем поколении проклятых нет. Ни я, ни сын Эрьяна, ни двое детей Даниэля. Никого! Отец и тетушка Ингрид считают, что это заслуга Ширы. По всей видимости, ей удалось найти чистую воду, что и сняло проклятие с рода.

— Дал бы Бог, чтобы это было так, — проворчала Тура, как будто забыв, что она не верила в безумную историю о волшебном путешествии Ширы.

Даже если она частенько ахала и охала, жалуясь на то, что ее небольшая семья происходила из рода Людей Льда, она боготворила Ульфа и Элизабет. Она не умела показать это в полной мере, так как она была человеком иного склада и воспитания.

Тура почувствовала неловкость. Она упрекала Людей Льда в том, что они витают в облаках. Но сама она жила в постоянной тревоге, опасаясь, как бы они не узнали, что в родной волости ее называли графиней. Если бы они узнали об этом, она бы умерла от стыда.

Элизабет вскрикнула.

— Взгляни, мама! Старый батрак бежит от реки!

Тура тут же открыла окно.

— Что случилось, Нильс?

Батрак остановился, качаясь от усталости. Понадобилось несколько секунд, прежде чем он, овладев собой, смог воскликнуть:

— Мой сын там упал. Его подняли, но он очень сильно ушибся. Вы не могли бы захватить сумку с лекарствами и поехать со мной? — спросил он.

— Я еду, — тотчас отреагировала Элизабет. — Запрягай телегу и поехали, нам нужно привезти его домой. Я возьму лекарства и поскачу верхом.

— Возьми женское седло, Элизабет, — посоветовала мать. — И накинь что-нибудь на волосы. Там ведь мужчины. Грубые, неотесанные сплавщики леса!

— Ерунда, — сказала Элизабет, выбегая из дому. — Сейчас главное — спасти человеку жизнь.

Самый знаменитый и овеянный легендами Людей Льда запас лекарств хранился у Ингрид в Гростенсхольме. Но в Элистранде тоже было немного лекарств, которые и захватила Элизабет.

Батрак уже исчез в конюшне, туда же устремилась Элизабет. Спустя лишь мгновение Тура увидела свою дочь, мчащуюся на лошади.

Мать опять открыла окно.

— Элизабет! — в шоке закричала она. — Не верхом! Да еще без седла ! Элизабет! Элизаб…

Дочь была уже далеко.

— Ну и общество, — ворчала про себя Тура. — И это когда у нас наконец-то появилась возможность выдать ее замуж за чиновника! Или, может быть, даже за священника!

И такую удачу теперь придется упустить из-за какого-то паршивого сопляка-сплавщика!

Какая досада!


Отец Элизабет, Ульф Паладин, сын Иона и внук Ульвхедина, спокойный и сильный, с мозолистыми руками и широким, приветливым лицом, весь день провел на реке, борясь с заторами на лесосплаве. С ним был Вемунд Тарк, купивший у него древесину. Чувствовалось, что ему больше была по вкусу такая работа на свежем воздухе, чем протирание штанов в городской конторе и подсчитывание поступающих денег. А на реке сплавщики упорно боролись с непокорными бревнами. Эта речка, протекавшая по Гростенхольмской волости, была небольшой, но выполнявшей свою задачу, служа основой развития рыболовства, лесного хозяйства и лесопиления. Сплавщики перекликались друг с другом, употребляя крепкие выражения. Однако, было видно, что они знали свое ремесло — во всяком случае большинство из них…

— У этого молокососа, Нильсова сына, ну просто головы на плечах нет, — не выдержал Ульф. — Ни с того, ни с сего, и на тебе — несчастный случай.

Вемунд кивнул головой. Это был видный мужчина, с благородным профилем с русыми, густыми и вьющимися волосами. В его глазах скрывалось что-то затаенное, какая-то боль. Он казался легко ранимым. Судя по цвету кожи, можно было предположить, что большую часть времени он в любую погоду проводил на открытом воздухе.

Сидя на краю утеса, они наблюдали за лесосплавом и сушили на солнышке свою одежду и сапоги, потому что и они отработали целую смену как сплавщики леса.

Ульф как всегда добродушно произнес:

— Я был немного удивлен, когда заглянул вчера к твоему брату. Он совсем не похож на тебя.

— Да нет, — задумчиво произнес Вемунд Тарк. — Малышу сейчас приходится трудно. Такая жизнь его пугает, и он знает, что не унаследует ни дело, ни собственность. Все завещано мне. Я предложил ему стать наследником или по меньшей мере поделить со мной наследство, но он не желал об этом даже слышать. «Мне, — сказал он, — милостыни не нужно!» Он такой гордый, этот Малыш. Чертовски гордый!

Ульф задумчиво посмотрел на Вемунда Тарка.

— Ладно, у тебя ведь тоже есть свои принципы. Ты же не хочешь жить дома в Лекенесе.

— Ну, это совершенно другое дело, — коротко ответил Вемунд. — Я просто не вписываюсь в салонную жизнь.

— А я скажу, что ты туда прекрасно вписался бы, — заметил Ульф, глядя на аристократический профиль Вемунда. — Сменить бы вот только одежду да напудрить волосы. Кстати, а твоего брата действительно зовут Малыш?

— Нет, его окрестили Арнольдом, но так зовут и его отца, поэтому его неизменно кличут Малышом. Думаю, что теперь все, включая его самого, забыли его настоящее имя.

Ульф улыбнулся.

— Да, сейчас-то он уже далеко не маленький. Видный мужчина!

— Да. Девушки, несомненно, такого же мнения. Но ему только двадцать три года, на два года меньше, чем мне, и он совсем не знает жизни, живя дома с родителями. Я часто думал о том, что его спасением могла бы быть женитьба на девушке с приданым в виде усадьбы или дела, чтобы он взял на себя за что-то ответственность. У него, понимаешь, хорошие способности, но вот сейчас он просто раскис.

— Эй вы, не трогайте бревна, — закричал Вемунд Тарк в сторону речки. — А то мы не сможем наладить нормальный порядок.

Сплавщики вняли совету и накинулись на затор с другого конца.

— У нас дома такая же проблема, как и у вас, — усмехнулся Ульф. — Наша единственная дочь ни за что на свете не выйдет замуж за наследника усадьбы или земли, иначе случится светопреставление! Потому что она унаследует наш дом в Элистранде и, возможно, еще две усадьбы в нашей волости.

— Сам Гростенсхольм? — осторожно спросил Вемунд.

Ульф кивнул головой.

— Лучшим выходом для нее было бы охмурить хорошего крестьянского парня, не владеющего землей по наследству.

— Понимаю. Да таких вольных жеребцов везде полно. Младших братьев… Иногда мне тоже хочется быть одним из них. Самому выбрать профессию, свою жизнь. Усердно трудиться, чтобы кем-то стать. А не так, как сейчас, когда ты должен взвалить на себя всю тяжесть дела и усадьбу, которой владеть тебе не по вкусу.

Теперь Ульфу Паладину стало ясно, почему Вемунд Тарк стремился большую часть времени заниматься физическим трудом. Это объяснялось желанием что-то совершить…

— Но ведь не существует более красивой усадьбы, чем Лекенес, — возразил он. — И она достанется по наследству.

— Это отнюдь не усадьба, передающаяся по наследству, — оборвал его Вемунд. — Они купили ее пятнадцать лет тому назад.

— Твои родители? Да что ты говоришь! Так вот почему мне показалось, что у тебя не местный выговор. А откуда вы, собственно, родом?

Вемунд Тарк встал на ноги.

— Осторожно! — закричал он. — О, Боже!

— Да это же сын Нильса Эдвин, — сказал Ульф, молниеносно вскакивая с места. — Побежали!

Они рванули вниз к берегу речки. Вемунд, не раздумывая, бросился в холодную воду. Молодого Эдвина зажало бревнами на речном пороге, товарищам удалось освободить его от них, но дотянуться до него своими сплавными крюками они не могли. Эдвин потерял сознание, и его уносило вниз по течению.

Старый Нильс громко причитал.

— Спокойно, Нильс, сейчас Тарк его поймает, — крикнул Ульф Паладин.

— Но он ведь моя кровь! Посмотри, вся вода красная от крови!

— Все будет хорошо. Езжай домой и выпей медицинской жидкости! Попроси мою жену, чтобы она тебе ее налила!

— Ну, а чей он уже…

— Он жив, посмотри, вон он схватил за руку своего спасателя. Похоже, вода опять вдохнула в него жизнь. Поторопись, видишь, подбегают другие и помогают вытащить его на берег.

Старик что было сил бросился к берегу.

Мокрые до нитки мужчины выбирались на берег. Со всех ручьями стекала вода.

Молодой хвастливый Эдвин, который считал себя столь же умелым сплавщиком, как и опытные работяги, имел жалкий вид. Из глубокой раны на бедре густо сочилась кровь, и, похоже, у него был перелом руки.

— Его отец привез лекарства, — пояснил Ульф. — Нам нужно попытаться остановить кровотечение. Что же ты затеял, Эдвин? Я ведь говорил тебе, что это не игры для начинающих.

— Я умираю! — сдерживая рыдание, произнес Эдвин. — Я умираю!

— Нет, ты не умираешь. Но тебе сейчас, пожалуй, немного больно. И будет больно еще какое-то время.

К счастью, день выдался теплый, и мужчины быстро высыхали на солнце, одновременно пытаясь помочь пострадавшему. Однако это было не просто, потому что он все время пронзительно кричал от любых прикосновений к телу.

— Ну, наконец, — воскликнул Вемунд Тарк. — Я вижу батрачку, скачущую так прытко, как будто дьявол наступает ей на пятки.

Ульф взглянул на тропинку.

— Это никакая не батрачка, а моя дочь, — сухо промолвил он.

Вемунд недоуменно смотрел на приближающуюся быстро, как вихрь, фигурку. Ее густые ненапудренные волосы развевались как грива, и она сидела верхом так, что при порывах ветра юбка задиралась, обнажая ее ноги. И это дочь владельца усадьбы?

— Извините, — пробормотал он, — я ошибся.

Ульф тайком усмехнулся. Элизабет поступает так, как хочет, что приводит в отчаяние ее мать. Но она — честная и безупречно порядочная девушка.

— Во всяком случае, ездить верхом она определенно умеет, — процедил сквозь зубы Вемунд. — И без седла и сбруи!

Элизабет изящно спрыгнула с лошади, не доехав до цели, и последний отрезок преодолела бегом. Она упала на колени перед бледным, как смерть, Эдвином и взглянула на его раны.

— Нам кажется, что он и руку сломал, — сказал ее отец.

Элизабет потрогала его руку.

— Нет, просто вывихнуто плечо. Секунду… Отец, подержи здесь!

Резким рывком она вправила плечо на место. Эдвин заорал во все горло и потерял сознание.

Вемунд Тарк задрожал, приглушенно издав: «Не дай Бог!».

Он никогда на своем веку не видел, чтобы женщина обладала такой силой.

— Да, вы многое можете, — сказал он удивленно, обращаясь к Элизабет.

Она даже не взглянула на него.

— Прадедушка Ульвхедин научил меня. А потом тетушка Ингрид. Именно я унаследую сокровище Людей Льда после нее, потому что после них нет ни одного проклятого или избранного.

Вемунд вопрошающе посмотрел на Ульфа, но у того не было времени на объяснения.

— Возьми его крепко за ноги, — сказала Элизабет.

Толпа мужчин, стоявших вокруг, как будто издала испуганный вздох, и никто ее не послушался.

— Может, не стоит, чтобы дама… — начал было Вемунд Тарк.

— Да не будьте же глупцами! — взвизгнула нетерпеливая Элизабет. — О чем мы спорим — о жизни юноши или о моей порядочности? Ее я полностью контролирую, это я могу обещать.

— Элизабет справлялась и с гораздо более сложными случаями, чем этот, — сказал, как бы извиняясь, Ульф, стягивая с Эдвина штаны. — Она очень мечтает стать лекарем, но она им, естественно, не станет. Отчасти потому, что она женщина, и еще потому что она однажды станет владелицей усадьбы. А пока она мается от скуки, не так ли, Элизабет?

— Я мечтаю получить такую работу, чтобы можно было заниматься чем-то разумным, — произнесла она, обрабатывая рану. — Быть домашней девчонкой в усадьбе с такими трудолюбивыми родителями и с таким количеством батраков означает пребывание в праздности. А это раздражает меня! Держи теперь здесь, слышишь, — сказала она, обращаясь к Вемунду. — Прижми края раны друг к другу!

Он подчинился, не произнеся ни слова.

Элизабет бросила взгляд на его руки. Они обращали на себя внимание. Большие, сильные и огрубевшие от солнца и непогоды, но вместе с тем длинные и жилистые, с чувствительными пальцами.

Наконец она выбрала время, чтобы взглянуть на владельца этих рук. Он не был обычным сплавщиком леса или батраком, это она поняла сразу. Его внешность свидетельствовала о воспитанности и культуре. Ярко-голубые глаза изучающе рассматривались ее. У него был красивый рот. Элизабет была очарована его мужественным благородным лицом.

Конечно, это был столь нелюбимый матерью Вемунд Тарк.

Но что же скрывали эти глаза? Какая ужасная бездна таилась в сознании этого человека? Откуда столько горечи на столь молодом лице?

Элизабет Паладин не была ни проклятой, ни избранной. Она была обычной девушкой — но то, что она принадлежала к роду Людей Льда, не вызывало ни малейших сомнений. По характеру она больше всего походила на Сесилию и Виллему или, быть может, на Ингрид в молодые годы, но в отличие от них она была скромна и застенчива.

Ее смущение усилилось, и она покраснела от пристального взгляда Вемунда Тарка. Наклонившись, она машинально стащила с Эдвина штаны и нервно прикрыла его.

— Я должна зашить рану, — пробормотала она. — Пока он без сознания.

Современный врач заплакал бы из-за примитивности и антисанитарных условий хирургии Элизабет. Но на лесосплавщиков все это произвело глубокое впечатление. Некоторые из них даже отворачивались, увидев, как иголка впивается в кожу.

Вемунд не произнес ни слова. Между тем его взгляд, направленный на Ульфа Паладина, был весьма красноречив.

Эдвин очнулся от боли, причиненной уколами, и трое мужчин вынуждены были держать его, пока Элизабет не закончила свое дело. Старик Нильс рыдал, прося у Господа прощения за то, что в венец его творения загонялись иголки. Ему казалось, что «барышня» была ужасно нечувствительной и жестокой.

Наконец она поднялась и тщательно вычистила юбку. Они положили глухо стонущего Эдвина на телегу, которую привел отец. Элизабет кивнула головой и неуверенно улыбнулась, прощаясь с ними. На этот раз она не поехала верхом, а забралась к Эдвину на телегу. Вемунд быстро оказался на месте и помог ей перелезть через край телеги. Элизабет опять не осмелилась встретиться с ним взглядом, на это ей не хватило бесстрашия. Лошадь без седока плелась за ними.

Ульф с удивлением наблюдал за происходящим. Он не узнавал дочери, столь дерзкой и безрассудно отважной в других жизненных ситуациях.

Вемунд Тарк стоял рядом с ним.

— Я подъеду, как только мы закончим работу, если вы не возражаете?

— Нисколько, — задумчиво ответил Ульф.


По привычке Ульф, прибыв домой, поднялся сразу на второй этаж. Он постучал в дверь, и ему разрешили войти.

В комнате на стуле сидел, не горбясь, его дед Ульвхедин и выглядывал в окно. Родители Ульфа, Ион и Броня, умерли, так же как и его бабушка по отцовской линии Элиза, а вот Ульвхедин, девяносто шести лет от роду, был жив и отнюдь не выглядел немощным.

— Как там прошло с затором на лесосплаве? — спросил старик, всегда старавшийся следить за происходящим.

— Нам удалось, в конце концов, с ним справиться, — вздохнул Ульф, довольный хорошо выполненной работой.

— А что за несчастный случай у вас произошел?

Ульф вовсе не был удивлен, что дед об этом уже знал.

— Сын Нильса Эдвин попал в затор на реке. Элизабет оказалась искусным лекарем.

Он рассказал о случившемся, сел на скамью и зажег свою трубку.

— Да, она хорошая девушка, — согласился Ульвхедин.

Ульф не стал рассказывать о новой — мягкой и женственной — Элизабет. Он сказал лишь:

— Она стала своего рода гибридом. Обыкновенная девушка с хорошими сторонами «меченых».

— Это верно. Я рад, что вы назвали ее в честь моей Элизы.

Внук глубоко затянулся и встал.

— Во всяком случае, мы все так счастливы, что маленькой Шире удалось справиться с кошмаром, столь долго мучившим наш род. На душе спокойно, когда знаешь, что ни один новый несчастный уродец не родился. И не родится в следующем поколении.

Ульвхедин выглянул из окна.

— Зубы дракона, — медленно произнес он.

— Что Вы этим хотите сказать, дедушка?

Ульвхедин повернул свою безобразную, но любимую голову к нему.

— Дан, который так много знал, отец Даниэля, знаешь ли, рассказывал мне о герое греческого предания, который убил дракона и посеял его зубы…

— О да! И на этом месте выросли вооруженные воины?

— Совершенно верно! Так же обстоит дело и с проклятьем Людей Льда. Если от него избавиться, может появиться новый уродец.

— То есть, Вы хотите сказать, что подвиг Ширы недостаточен?

Старик не ответил.

— Но Элизабет тогда ведь…

— Элизабет ничто не мешает.

Ульф нахмурил брови.

— У Эрьяна есть сын, молодой Арв, которым в Сконе ужасно гордятся. Необычайно привлекательный парень с голубыми глазами. У Даниэля двое детей, сын Сельве и дочь Ингела. Мы же видели их обоих! Кареглазые и шумные, веселые, без следа рокового проклятья.

— Это так. Ничто не стоит на пути у этих четверых. Однако, Ульф… Однако зубы дракона уже высеяны!

Ульф долго изучающе смотрел на дедушку. Он медленно выпустил табачный дым из носу и вышел из комнаты.

Он беспокоился за Ульвхедина. Старику было бы гораздо лучше и свободнее в Гростенсхольме у Ингрид, но Тура об этом даже слышать не хотела. Она считала своим долгом ухаживать за дедом своего мужа, а если его отправить туда, все будет выглядеть так, как будто она не заботится о нем, и что тогда скажут соседи?

Таким образом, Тура невольно тиранила старика, держалась позиции «мне лучше знать», но при этом горько жалела, что ей приходится нести этот крест — ухаживать за стариком.

Поэтому было неудивительно, что полный жизни Ульвхедин старался никому не мешать и находился в своей комнате.


Вемунд Тарк приехал, когда начало смеркаться, в той же мокрой одежде, в которой работал на речке.

Он вежливо поприветствовал женщин. Тура, похоже, не обрадовалась. Семья Тарков, бесспорно, была восхитительной, но этот шалопай Вемунд вряд ли мог быть причислен к той же категории.

Элизабет рассматривала его со скрытым восхищением. Он был мужчиной ее мечты: воспитанный, утонченный — и одновременно с аурой человека, близкого к дикой природе.

Они пытались понять, по какому делу он пришел. И быстро и без обиняков получили ответ на этот незаданный вопрос.

— Госпожа Паладин… Ульф. Я вот уже в течение недели ищу женщину, которая могла бы помочь мне. Моя родственница нуждается в постоянном уходе. Женщина, которая присматривала за ней до сих пор, скончалась, и я не знаю, как мне теперь быть. Госпожа Элизабет высказывала пожелания о более интересном деле, чем праздное времяпрепровождение здесь в усадьбе. Кроме того, она необыкновенно способный лекарь. А что касается второго вопроса…

Элизабет задержала дыхание. К чему, интересно, он клонит?

Вемунд Тарк продолжал.

— Ульф, ты сам говорил, что твоей дочери следует выйти замуж за младшего брата в семье, чтобы он не был привязан к дому или семейному делу, за того, который остался бы с ней в этих краях. Если ваша дочь согласится ухаживать за моей… родственницей, пока я не найду другую помощницу, то у нее будет время узнать своего нареченного. Узнать и, может быть, полюбить его. Мне кажется, что госпожа Элизабет сильна и самостоятельна. Она прекрасно справится с любой неожиданностью. — Он вздохнул и сказал: — Госпожа Паладин, мой друг Ульф… Я прошу руки вашей дочери — от имени моего младшего брата.