ГЛАВА 11

Их должно было быть около сотни, возможно чуть больше, около огромного старого дома, покрытого трещинами. Здание, построенное в первые годы существования Харонии, возвышалось на периферии королевства, недалеко от реки Пепла. Облупившиеся стены и трухлявые балки, кое-как поддерживающие остов здания, были насквозь пропитаны запахом гари. Когда-то хозяин дома устраивал в этих гостиных великолепные пиршества, эхо которых до сих пор гуляло под лепными потолками. Широкие лестницы пронизывали лабиринт этажей; просторные комнаты были покрыты пылью и плесенью. Обшивка стен потемнела от терпкого, дурманящего дыма, который образовывал на высоте одного локтя странные разводы желтоватого тумана.

Около сотни, возможно чуть больше.

В течение многих лет нищие вытеснялись к границам королевства, так как не были призваны властителями, чтобы сражаться в местах прорыва Темных Троп. Мертвецы, которых отвергла даже Харония, приходили сюда, в это поместье, в ожидании медленного разложения. Целыми днями они бродили по коридорам, покуда их еще держали ноги, и небольшими группами собирались вокруг жаровни, где тлели угли забвения.

Дурман погружал их отяжелевшее сознание в сновидения — недолгие минуты экстаза в дымке прошлого. Невзирая на опасность, которой они себя подвергали, те, у кого еще хватало сил стоять, по утрам собирались в вестибюле, ожидая приезда чародеев-целителей. Словно свора оголодавших псов, они рычали, царапались, кусались, чтобы первыми схватить на лету черные жемчужины, которые те швыряли горстями, проезжая по улице. Этот ритуал отмечал размеренный ритм жизни в поместье, так было везде, где собирались нищие.

Сорк по-отечески следил за этим сборищем горемык. При жизни он был одним из самых влиятельных работорговцев Берега Аспидов и явно хотел продолжить свое дело в королевстве мертвых. Он бежал от облав, устраиваемых властителями, и устроился в это поместье, где намеревался применить свой опыт, чтобы заслужить благосклонность чародеев-целителей.

Пока что ему прекрасно подходил этот маленький мирок. Небольшого роста, сухощавый, с живыми глазами и низким голосом, он мерил шагами коридоры подвластной ему территории с той же энергией, какая двигала им, когда он командовал своей грозной флотилией в Эбеновом море. Его постоянно сопровождала горстка прислужников, в чьи обязанности входило заставлять местных обитателей подчиняться его власти.

— Ну же, вставайте! — бушевал он в этот момент. — Ты, вставай! И ты, вон там, поднимайся! Детки, давайте поприветствуем чародеев-целителей.

— Ну же, — повторял он, хлопая в ладоши. — Сейчас начнут падать жемчужины, мне нужны руки!

Он на мгновение замер перед нищим с пустыми глазами, протягивавшим багровые культяпки.

— Ну конечно, этого достаточно! Давай ступай вниз вместе с остальными!

Ни одна комната, ни один коридор не избежали урагана. Там, где бывший работорговец появлялся, обрывки дыма, застилавшие пол, отлетали к стенам, обнажая разлагающиеся тела. Каждый раз Сорк разочарованно восклицал:

— Нет, еще один! Давайте, вон его! Быстрее, убирайте, вон отсюда мертвых, вон!

Наконец, когда он счел толпу, собравшуюся на первом этаже, достаточно внушительной, он соблаговолил остановиться — к большому облегчению своих измотанных прислужников; он тут же устроился на верхней площадке мраморной лестницы, возвышавшейся над холлом. С царственной медлительностью он уселся на свой трон — старое кресло из потрескавшейся скрипучей древесины. Затем, требуя тишины, он ударил о землю зажатой в правой руке тростью.

— Тише, мои маленькие, тише… Ничего не слышно.

Через зияющие дыры, когда-то бывшие окнами, доносился характерный шум кортежа чародеев-целителей.

— Вот они, дорогие дети, вот они! — в экстазе воскликнул Сорк. — Выше руки! Будьте восхитительно жалки, мои прелестные! Ну же, толкайтесь, подпрыгивайте! Выше культяпки!

Подбадривания хозяина сотрясали толпу нищих, и они в едином порыве ринулись к окнам.

— Да! Вот так! Давайте, царапайте, топчите! Чтобы они чувствовали, как вы этого хотите! — ревел Сорк.

В возбуждении он вскочил с кресла. Опьяненный хаосом, царившим в холле, он выступал перед своим войском, хлеща воздух тростью как дирижерской палочкой.

Кортеж остановился на улице, и на короткое мгновение в рядах нищих воцарилось молчание.

Кортеж состоял из пяти карет черного дерева, запряженных изнуренными лошадьми с шерстью цвета оникса. Темные фетровые занавески скрывали то, что происходило внутри карет, а на заступках стояли скарионы, отвечавшие за безопасность чародеев-целителей.

Эти таинственные воины были одеты в одинаковые шерстяные пальто с высокими воротниками, на ногах красовались элегантные кожаные ботинки. Их мертвенно-бледные лица были украшены эзотерическими изгибами шрамов. В их костлявых руках сверкали искусно сделанные тонкие клинки. Они спешились и синхронно выдвинули подножки карет; дверцы медленно отворились, давая дорогу повелителям.

Чародеи-целители были ветхими старцами, мумиями, целостность которых медицине едва удавалось удержать на пороге разложения. Они были облачены в черные блестящие тоги, а их головы венчали остроконечные шляпы с широкими полями. Мелко семеня, они один за другим, недоверчиво оглядываясь, покинули кареты и, собравшись по трое, стали что-то обсуждать свистящим шепотом.

Нищие подумали, что чародеи-целители все еще сомневаются. Гидра протянутых умоляющих рук билась в окнах под беспристрастным взглядом скарионов. Старцы наконец замолчали и вынули из карманов тог горсти черных жемчужин.

Этот столь долгожданный жест придал храбрости нескольким нищим, которые, отталкивая своих собратьев, вылезли из окон. Эскорт чародеев-целителей тотчас вмешался и незамедлительно прикончил самых нетерпеливых. Четверо несчастных опрокинулись назад и были поглощены молящей толпой.

Сорк покинул свой трон и стал спускаться по лестнице. Жемчужины, сквозь окна падавшие в холл, превратили его в поле битвы.

— Вот! — кричал Сорк и поднимал руки, спускаясь на каждую следующую ступень. — Они должны видеть, как вы царапаете и убиваете друг друга ради каждой из этих красивых жемчужин! Ну же, дети мои, бейтесь! Рычите громче! Вот так, ненаглядные малютки!

Он уже достиг последней ступени, когда до него вдруг дошло, что в дверь особняка стучат. До этой минуты крики его подопечных перекрывали глухие удары дверного молотка.

На его лице отразилось смятение:

— Как? Они хотят войти? — пробормотал он. — Но зачем? Сейчас? Они стучат, да, они стучат в дверь, — простонал он. — Нужно открыть! Быстро, быстро!

Лихорадочно жестикулируя, он приказал своим стражам немедленно освободить для него проход в неистовавшей толпе. Бешенство нищих, которых он науськивал с таким пылом, оборачивалось против него.

Без сомнения, за ним наконец пришли, чтобы вырвать его из этого особняка и предложить ответственную должность, соответствующую его достоинствам… Эта мысль его возбуждала и заставляла прокладывать себе дорогу, нещадно колотя палкой всех, кто отходил недостаточно быстро. Удары со всей силой обрушивались на плечи и руки.

— Дорогу, дорогу! В дверь кто-то стучит!

Его преданным прислужникам наконец удалось расчистить подход к дверям, и они, взявшись за руки, окружили своего хозяина неприступной стеной.

Сорк перебирал ключи от особняка и не мог отыскать нужный.

— Они устануть ждать… — стонал он, пробуя ключи один за другим.

Сорк с облегчением вздохнул, когда один из ключей со спасительным щелчком повернулся в бронзовом замке так, что тот заскрежетал.

— Вот, — сказал он. — Я открываю дверь, господа карабины, открываю.

Большая дубовая дверь распахнулась. На пороге стоял весьма раздраженный согбенный старец в окружении четырех скарионов.

Он приблизился к Сорку и фыркнул.

— Ты хозяин этих мест? — спросил он.

— Да, господин, — услужливо ответил Сорк.

— Ты видел Странницу?

Сорк в замешательстве выпучил глаза.

— Всё одни слухи, господин…

— Нет! — прорычал тот. — Факты. Ты ее видел?

— Нет, конечно. Я только знаю…

— Заткнись, — прервал его старец. — Отвечай только на мой вопрос.

— Я…

— Ты ее не видел?

— Нет, господин.

Сорк был довольно словоохотлив, но сейчас ему было все труднее выражать свои мысли. Грубость его собеседника не давала ему произнести ту речь, которую он так долго репетировал в ожидании того дня, когда чародеи-целители наконец-то его заметят.

Тот, что стоял перед ним, был, казалось, разочарован и собирался вернуться в карету. Сорк уже видел, как захлопываются двери перед всеми его надеждами, и, несмотря на предупреждение старца, решился заговорить без разрешения.

— Тем не менее я располагаю ценной информацией относительно этой женщины.

Он бросил эту фразу как приманку.

Старец собрался было его одернуть, но нахмурился и пробормотал:

— Говори и будь точен.

— Говорят, что она сеет ужас около реки Пепла.

— Мне это известно.

— Что она без разбора убивает нищих и прохожих.

— Мне известно и это.

— Некоторые утверждают, что она расхаживает полуголая, что у нее длинные черные волосы и большие фиолетовые глаза. Другие, напротив, говорят, что она является в голубом платье и что ее голубые глаза слепы.

— Да, — подхватил старец, явно желая поделиться своими соображениями. — Их двое или она идет одна? В этом вся тайна, — доверительно прошептал он. — Но это, без сомнения, женщина. Она бродит в нашей округе, около реки Пепла. Она напала на одну из наших карет. Мы предупреждали властителей, но не были услышаны. Миропоток сопротивляется, и наши войска разбрелись. Мы должны сами разобраться с этим. Как это все некстати! Ужасно досадно, — добавил он, и его лицо исказила гримаса. — Ты и все остальные должны быть осторожны. Заприте двери, прислушивайтесь ко всему. Те, кто нам поможет, будут вознаграждены.

Сорк кусал губы. Он не решался рассказать то, что передал ему накануне один из прислужников. Его слова звучали у него в голове и в свете того, что беспокоило старца, приобретали куда более важное значение, чем можно было предполагать.

«— Бродяжка, — предупредил его подопечный. — Женщина, господин. В широком черном плаще. На крыше. Я предпочел предупредить вас, прежде чем действовать.

— Если она вернется, возьми с собой несколько человек и убей ее. Я не хочу, чтобы какая-то девица топтала мою красивую крышу».

Бродяжка… В тот момент Сорк не сопоставил факты. Если чародеи-целители об этом узнают, то его могут обвинить в недосмотре, подумал он со все большим беспокойством.

Ему не удалось обдумать, какую занять позицию: старец собирался уходить.

— Мы уезжаем. Будь внимателен, — бросил он, шурша тогой. — Сорк несколько раз кивнул, хотя тот был уже внизу крыльца. Его еще можно было окликнуть и признаться, что какая-то бродяжка топтала его крышу, но страх, засевший у него в животе, навсегда запечатал признание.

В тот самый момент, когда старец поставил ногу на подножку кареты, внутри из темноты вынырнуло чье-то лицо. Лицо кровожадно улыбающейся женщины. В ее фиолетовых глазах искрилась такая первобытная радость, что Сорк вскрикнул:

— Бродяжка!

Карабин сосредоточенно поднимался, опустив голову. Скарионы наблюдали за особняком, они никоим образом не могли предположить, что внутри кареты их господину может угрожать какая-либо опасность. Никто не заметил его испуга, когда он натолкнулся на непредвиденное препятствие. Он медленно поднял глаза и увидел лицо Шенды-драконийки. Не переставая улыбаться, она приказала ему молчать, приложив к его губам указательный палец левой руки, затем в абсолютной тишине резко втянула его внутрь кареты.

Внезапное исчезновение старца вернуло Сорку дар речи.

— Там Бродяжка! — взревел он, указывая пальцем на карету.

Два скариона, стоявшие по обе стороны подножки, молниеносно развернулись. Карета сильно покачнулась. Раздался глухой удар, рессоры отчаянно заскрипели, и из распахнутой дверцы кареты выкатилась отрубленная голова старца.

Кортеж словно окаменел, настолько неожиданной была атака. Высунувшись из своих экипажей, Карабины, все еще не веря в произошедшее, смотрели, как, подпрыгивая, катится голова их соратника. Затем они с пронзительными криками бросились к стенам особняка.

Было непонятно, были ли у Бродяжки сообщники в других каретах. Большинство скарионов обнажили мечи и тотчас обступили хозяев. Остальные окружили экипаж, где пряталась убийца.

Драконийка Шенда выскользнула из кареты и окинула сцену действия неприязненным взглядом.

Ее порванное у бедра платье открывало длинные точеные ноги. Узкая полоска ткани прикрывала грудь, а на плечи накинут тот самый плащ, что был на ней в момент смерти. Ее черные как смоль волосы свисали вокруг лица грязными прядями. На лбу у нее был большой шрам в форме звезды от бровей до самых корней волос. В ее больших фиолетовых глазах горел дикий огонь.

Она небрежно вытерла лезвие меча, испачканное кровью, а затем, словно бросая вызов своим противникам, скрестила оба клинка так, что вылетела искра.

Два скариона бросились в ее сторону. Топот их ног огласил улицу, и в этот момент Шенда ухватилась за ось кареты и прыгнула на них, ногами вперед. Она толкнула в грудь первого воина и упала на землю, готовясь встретить второго.

Два меча, продолжая движение ее тела, вонзились в живот скариона по самую рукоятку. Харонец пошатнулся и упал на драконийку. Она быстро вытащила мечи и склонилась к его уху.

— Ты знаешь, где Януэль?

Черная кровь пенилась на губах скариона. В его горле что-то булькнуло, и он замертво рухнул на мостовую. Шенда оттолкнула его тело ногой и повернулась к атакующим.

Стоя у дверей особняка, Сорк сообразил, что можно извлечь выгоду из создавшейся ситуации, и принялся делать какие-то знаки чародеям-целителям.

Те вначале не обратили на него никакого внимания. Затем, видя, с какой легкостью Бродяжка уничтожила двух стражей, они подобрали полы тог и побежали к крыльцу гротескными шажками.

Скарионы проследили за бегством своих господ. В холле Сорк, явно обрадованный тем, что они наконец-то посетили его жилище, торопливо указывал им, как попасть на верхние этажи.

— Там, наверху, вы будете в безопасности, — сказал он.

Его прислужники проложили дорогу к парадной лестнице, чтобы старцы без промедления могли пробраться через толпу нищих. Последних нисколько не интересовала драма, разыгравшаяся на улице. Те, кому достались угли забвения, уже работали локтями, пытаясь уединиться, чтобы поместить свое сокровище на жаровню.

Чародеи-целители, замыкавшие шествие, помешали Сорку закрыть за ними дверь особняка.

— Спусти на нее своих нищих, — приказали они ему, незаметно сунув ему в руку кошелек.

Сорк хотел было воспротивиться, но старцы уже устремились вверх по лестнице.

— Ты слышал? — грубо одернул его один из скарионов. — Брось эти угли на улицу, и твои нищие задержат ее.

Его требовательный взгляд убедил Сорка, что не стоит пытаться уклониться. События застали его врасплох, и теперь он должен был бросить свои войска в бой, чтобы не утратить доверия чародеев-целителей. Он отвернулся, пытаясь скрыть замешательство, и обратился к своим подопечным громким, но слегка дрожащим голосом.

— Смотрите, — крикнул он без особого убеждения, — еще угли, мои ненаглядные малютки!

Он схватил кошелек и швырнул его на середину улицы; кошелек раскрылся, и его бесценное содержимое оказалось на земле.

Заслон, созданный прислужниками, под напором нищих, возбужденных видом рассыпанных на улице углей, был снесен, подобно плотине при наводнении. Ломясь в открытую дверь и выпрыгивая из окон, они устремлялись наружу.

Четыре скариона лежали на земле. Последний полз, пытаясь дотянуться до меча, хотя из спины у него торчали два клинка драконийки. Опередив его, она опустилась перед ним на колени.

— Ты знаешь, где Януэль? — выдохнула она.

Воин оставил ее слова без внимания и лишь сжал в руке меч. Шенда поднялась над этим агонизирующим существом и резким жестом надавила ладонями на рукоятки обоих мечей. Лезвия глубоко проникли в спину. Тело скариона выгнулось. Струйка черной крови появилась в уголке губ. Он последний раз вздохнул и, все еще в тисках страдания, обмяк и замер в неподвижности.

Шенда вырвала свои мечи из гниющего трупа. Напротив, из особняка сыпались убогие. Она прыгнула, чтобы оказаться между ними и углями и встретить поток увечных. Драконийка жаждала боя, он был необходим ее телу — в течение многих дней она участвовала в немыслимых поединках, чтобы преодолеть границы собственных возможностей.

Смерть преобразила ее боевое искусство, ее опыт и последние размышления о ценности жизни. Теперь она убивала без малейших угрызений совести, убивала, чтобы проверить свою ловкость, выносливость и гибкость в королевстве мертвых. Смешанные чувства владели ее сердцем, и их сила усовершенствовала ее дар: холодный расчет наемного солдата, наносящего точные удары; трезвый взгляд драконийки, позволявший ей при любых обстоятельствах оценить риск; энергия отчаяния, заглушавшая назойливые жалобы уставших мышц.

Даже разложение пока не затронуло ее, терпя поражение от искренности ее любви. Зло Харонии выжидало в тени, пока тело драконийки не сдастся перед куда более тяжкими испытаниями.

Нищие слегка заколебались, увидев Бродяжку, отделявшую их от углей. Их должно было быть около пятидесяти. Вид бездыханных скарионов заставил бы образумиться любого харонца, но эти больше не слышали зова разума, его заглушили муки, причиняемые разложением. Угли были на расстоянии вытянутой руки, они сверкали в сумерках словно звезды.

Шенда не стала ждать, пока свора придет в движение. Она повела плечом, поправляя плащ, и с непроницаемым выражением лица ворвалась в ряды нищих подобно смерчу. Полыхнули удары мечей, и не успели увечные опомниться, как она уже оказалась на ступенях крыльца.

Эта резня нисколько не отвлекла харонцев от лежавших на улице углей. Те, что попытались было ее преследовать, быстро отказались от своего намерения, увидев, как их собратья кинулись подбирать угли. Они присоединились к своре, копавшейся в грязи мостовой, и тотчас забыли о драконийке.

Шенда медленно спустилась с крыльца и вновь ринулась на них. Она убивала, задавая всем один и тот же вопрос, который жег ее губы, и словно рыдание, прорезал шум сражения:

— Ты знаешь, где Януэль?

Когда вновь наступила тишина и вместе с предсмертным хрипом последнего умирающего смолкло эхо ее собственного голоса, мостовая была густо обагрена кровью. Королевство мертвых ощутило пульсацию Желчи, возникшую в этой стычке. Затаившись на верхних этажах, чародеи-целители и скарионы чувствовали, как дрожит воздух, перенасыщенный зловонием разложения. Харония приветствовала свою жрицу и ее дары.

Стоя посреди кучи трупов, Шенда перевела взгляд на окна особняка. Старцы, подглядывавшие из окон, в ужасе отступили в тень. Несмотря на плащ, покрывавший плечи, ее тело было покрыто ссадинами и порезами, полученными в бою. Она откинула волосы назад. На лбу обозначились морщины, глаза превратились в маленькие щелки. Она будет убивать еще и еще, чтобы получить ответ на свой вопрос.

Шенда скрестила мечи, закрепив их на спине, и решительно направилась в сторону укрывшихся в особняке.