Глава 4

Яхта, чинно выйдя из порта, стрелой понеслась на северо-запад. Мелисса блаженно вытянулась на шезлонге, наслаждаясь ощущением скорости, и бодрящего морского ветра, и вкусом марочного шампанского в бокале… и еще более желанным обществом Луиджи дель Кастаньо.

Ибо Луиджи дель Кастаньо плыл на яхте вместе с ней.

Девушка знала: Луиджи глаз с нее не сводит. Она это чувствовала — всем своим существом, каждой клеточкой тела. Под его жадным, восхищенным взглядом все ее нервы вибрировали, словно струны под ветром. Ей очень хотелось чуть повернуть голову и встретиться с ним глазами — пусть даже сердце совершит в груди очередной кульбит и забьется часто-часто. Голова у Мелиссы шла кругом. И не от шампанского, а от него, от него, Луиджи дель Кастаньо, который здесь, рядом, в каких-нибудь двух шагах от нее, — и ее тянет к нему с неодолимой силой.

А яхта летела по волнам белой птицей все вперед и вперед. Вот таков же и Луиджи, увлек ее в неведомую даль, можно сказать, похитил, а она даже "нет" сказать не смогла. Куда уж там сопротивляться!

Всю неделю Луиджи, верный своему слову, развлекал девушку с утра и до вечера. Экскурсии следовали одна за другой, каждая — увлекательнее предыдущей. Со своим всезнающим, услужливым, неизменно внимательным к ее пожеланиям гидом Мелисса побывала в Ватикане с его музеями и внушительным собором Святого Петра, познакомилась с катакомбами, площадями и форумами Вечного города, побывала во всемирно знаменитой галерее Боргезе.

А Луиджи не скупился на выдумки. Один день он целиком и полностью посвятил римским церквям, другой — только фонтанам. Потом объявил перерыв в экскурсиях и целый день учил Мелиссу нырять с аквалангом. А на следующее утро повез на виллу д'Эсте. И до самого вечера они любовались фресками дворца и гуляли по благоуханным садам. А в один прекрасный день с раннего утра повел на причал, пригласил подняться на яхту — и увез неведомо куда.

— Сюрприз, сюрприз! — отвечал Луиджи на все расспросы, загадочно улыбаясь.

Куда он везет ее? Какова цель их путешествия?.. Впрочем, Мелисса была рада отправиться хоть на край света, лишь бы с Луиджи. Не она ли, вручила себя в его руки — самозабвенно, безоговорочно?

Девушка оглянулась назад, туда, где в лазуритовом мареве таяли очертания берега. Сперлонга с ее отелями и пляжами осталась далеко позади.

Как и вся остальная ее жизнь.

Иная реальность заступила на место прежней — здесь и сейчас, рядом с Луиджи.

Мелисса задумалась было о Джованни… Но Джованни тоже остался где-то позади, невероятно далеко. Образ его поблек, превратился в смутную тень где-то на задворках памяти.

О, как она мечтала о Луиджи, как ее влекло к черноволосому итальянцу! И вот он пришел, протянул ей руку… и увозит в неведомые дали на своей роскошной яхте!

Девушка пригубила еще шампанского. Хмель тут же ударил в голову, да она не особо и противилась. В лицо ей бил ветер, солнце слепило глаза.

Неожиданно Мелисса почувствовала, что яхта изменила направление. Судя по положению солнца, судно разворачивалось градусов на девяносто.

— Мы опишем круг и вернемся в отель? — полюбопытствовала она.

Девушка обернулась к своему спутнику — и ее сердце в который уже раз сладко дрогнуло в груди. В темных очках черноволосый итальянец выглядел еще неотразимее. Как, однако, идут мужчинам темные очки, а уж таким сексапильным красавцам, как Луиджи, и подавно. Эффект просто сокрушительный!

— Ну, не совсем, — покачал он головой.

— Тогда куда же мы плывем? — не отступалась девушка.

Но Луиджи лишь загадочно улыбнулся. И Мелиссе сразу стало не до того, где именно им предстоит обедать. Хотя она знала, что на этой части берега нет ни городов, ни деревень, только поля и оливковые рощи.

Но плыли они ни в какой ни в город и ни в деревню. Прямо по курсу на воду опустилось облако… Нет, не облако — небольшой островок! Чем ближе подплывала яхта, тем отчетливее вырисовывалась береговая линия. Изрезанные очертания заливчика, четкий, словно прорисованный тушью, контур иссиня-черных скал, у подножия которых вскипала белая пена, изогнутая полоса жемчужно-белого песка и маленькая пристань. Мелисса сощурилась, вглядываясь в прибрежный пейзаж, — и задохнулась от изумления.

На вершине утеса красовалась вилла — вилла, настолько умело вписанная в ландшафт, что казалась естественным его продолжением.

Здание выдавали лишь солнечные отблески на окнах.

Мелисса потрясенно обернулась к своему спутнику.

— Нам туда?

Луиджи кивнул, очень собой довольный.

— Агент по недвижимости прислал мне подробное описание. Меня это место сразу заинтриговало.

Вилла на острове и впрямь идеально подходила для его замысла. Вот оно, спрятанное от посторонних глаз романтическое Любовное гнездышко его грез! О подобной уединенности можно было лишь мечтать.

Яхта медленно вошла в заливчик и пришвартовалась у пристани. Мелисса осторожно ступила на сходни — доски чуть покачивались в лад прибою, а на ее счету было два бокала шампанского и ни крошки во рту. Немудрено, что ее слегка пошатывало.

Сильные руки поддержали девушку за талию. Какие жаркие ладони — даже сквозь легкий ситец сарафана Мелисса ощущала исходящее от них тепло. Сердце ее чуть дрогнуло, девушка помешкала мгновение, восстановила равновесие — и только тогда, обернувшись через плечо, сказала:

— Спасибо.

Луиджи нависал над ней, такой высокий и статный, подчиняя и подавляя уже одним своим присутствием. За темными очками глаз было не видно, поэтому Мелисса задержала взгляд на безупречно очерченных губах, на чеканной линии скул. И вновь время словно застыло. Девушке казалось, что она тонет, погружается в бездонные глубины, не в силах даже вздохнуть.

А широкие ладони по-прежнему обнимали ее за талию, удерживая на месте. Луиджи был так близко… так близко…

Господи милосердный, да что с ней такое творится?

Эмоции набирали силу, грозя захлестнуть ее с головой. Колени подогнулись, и на сей раз виной тому было не море и не шампанское.

А переполняющее ее чувство.

Но какое?

Мелисса отчаянно пыталась подобрать для него название. Опьянение? Упоение? Желание?..

Что бы ни пульсировало в венах, властно требуя выхода, оно лишало ее последних сил.

Девушка чувствовала, что слабеет на глазах…

Призвав на помощь всю свою волю, Мелисса сошла со сходней на твердую землю. И, прикрывая глаза от солнца, взглянула в сторону виллы.

От берега вверх уходила тропа. Довольно-таки крутая, к слову сказать. В глубь острова вела асфальтированная дорога. По всей видимости, добраться до виллы возможно было и кружным путем. Но этого Мелиссе не суждено было выяснить. Во всяком случае, в тот день.

— Пойдем, — произнес Луиджи и повел ее через полосу песка к основанию утеса. А вовсе не к тропе и не к дороге.

Мелисса завороженно огляделась по сторонам. Что за прелестное место, просто безупречная жемчужина посреди лазурного моря. Искрящийся белый песок, темные скалы, увитые зеленью, пенный прибой… Но как же они поднимутся на вершину? На крыльях, что ли?

Однако спустя мгновение тайна благополучно разъяснилась. В дальнем конце пляжа, где утес поднимался отвесно, поблескивало что-то вроде шестигранной стеклянной капсулы на стальных тросах. Да это же лифт! — задохнулась от изумления девушка.

Стеклянные двери бесшумно разошлись, сошлись — и Луиджи с Мелиссой взмыли вверх.

Оказавшись на вершине утеса, девушка потрясенно охнула: в глаза ей опять сверкнула лазурная синева. Прямо там, на уровне виллы, был устроен бассейн, казавшийся не то естественным озером, не то продолжением моря и неба.

— Пойдем, — пригласил Луиджи и повел девушку в обход бассейна.

Вилла была выстроена в античном стиле.

Мраморные колонны, полусферический свод, традиционный портик с архитравом, фронтон, украшенный горельефом. Мелиссе тут же пришли на ум древние храмы Римского форума, на реконструированные макеты которых она вдоволь налюбовалась в Музее римской цивилизации. Зато внутри царила современность: натертые до блеска орнаментальные полы из разных сортов дерева эффектно оттеняли белые стены и мебель, искусно подобранную так, чтобы сохранить ощущение простора и ничем не стесняемой свободы. Все мыслимые удобства были призваны сделать жизнь счастливых владельцев виллы как можно более комфортной.

Каблучки Мелиссиных туфель звонко зацокали по деревянному паркету. С открытым от изумления ртом девушка переходила за своим провожатым из комнаты в комнату, словно на экскурсии. Вилла оказалась одноэтажной. Все помещения располагались на одном уровне, и из каждого окна открывался изумительный вид на море. К огромной спальне примыкала отдельная терраса. Мелисса вышла наружу и вновь залюбовалась живописными пейзажами. Мимо с криком пролетела чайка, чуть не задев ее крылом.

— Что за потрясающее место!

— Ага, понравилось? — довольно улыбнулся Луиджи. — Так давай же наслаждаться всеми его прелестями! Начиная с обеда.

Зеленые глаза Мелиссы изумленно расширились.

— А хозяева не будут возражать?

— Вилла принадлежит мне, — просто ответил он. — Я купил ее два дня назад. А теперь, не хочешь ли освежиться? — И кивком указал в сторону ванной.

— Ну, если ты не возражаешь… — неуверенно протянула Мелисса.

— Конечно нет! — И он снова широко улыбнулся.

Девушка воздала должное роскошному душу и, расчесав перед зеркалом влажные волосы, спустилась по ступенькам к главной террасе и бассейну. И обнаружила, что команда яхты уже установила там стол, натянула над ним полотняный навес от солнца и теперь старательно выгружает на берег корзины для пикника. Луиджи, прислонившись к каменной балюстраде, глядел вдаль, туда, где лазурное небо встречалось с бирюзовым морем.

На мгновение Мелисса замерла на месте, не в силах пошевелиться. Сердце остановилось в груди — и мир вокруг тоже застыл.

Луиджи обернулся, широко улыбнулся ей и протянул руку.

Мелисса как завороженная шагнула ему навстречу…

Пикник удался на славу. На столе красовались дымящиеся клецки по-венециански, три разновидности пиццы, одна вкуснее другой неаполитанская, "Маринара" и традиционная "Маргарита", воздушный пирог с сыром, манные лепешки "Гноцци а-ля романа", "Турнедо Россини" — блюдо из говядины, по преданию придуманное великим итальянским композитором, лучшие сорта итальянского сыра — "Бель паэзе", "Буриелле", "Горгонзола". Мудреные названия прочих блюд Мелисса просто не запомнила. Хотя гостеприимный хозяин в подробностях объяснил ей, что есть что, порой присовокупляя к объяснениям занимательный рассказ или исторический анекдот.

— Позволь предложить тебе миланский салат с копченой рыбкой… Нет-нет, совсем чуть-чуть, ведь тебе еще предстоит попробовать римский салат из сельди и решить, которому отдать первенство. Между прочим, народная итальянская мудрость гласит: салат должны готовить четыре повара. Первый — скупой: он приправляет салат уксусом. Второй — философ: он добавляет соли. Повар-мот вливает масло. А повар-художник смешивает салат.

И Мелисса, не желая заочно обидеть четырех мастеров своего дела и в придачу гостеприимного хозяина, позволила положить себе и того, и этого.

— Великий поэт Петрарка любил лавры потому, что лавровый лист служит хорошей приправой к дичи, — приговаривал Луиджи, предлагая ей нежнейшее крылышко. — А по мне, так с курицей тоже неплохо.

Или:

— Отведай спагетти а-ля карбонара, вкуснее, чем у нас, нигде не найдешь. Что для итальянца спагетти, то для вас, иностранцев, макароны. А ты знаешь, что название макаронам дал один кардинал? Увидев впервые на столе это экзотическое блюдо, он воскликнул: "О, ма карони!" Что означает "О, как мило!". Готов поспорить, что почтенный прелат знал толк в еде Десерт оказался еще восхитительнее. Мелисса, что всегда бдительно подсчитывала каждую калорию, просто не нашла в себе сил сказать "нет" миндальному парфе в хрустальной вазочке. Напротив, наслаждалась каждой ложкой, тихонько вздыхая от удовольствия.

Тем временем Луиджи, откинувшись на спинку стула, наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц. Девушка физически ощущала на себе его взгляд — властный и чувственный.

— Это же надо так объесться…

Мелисса неохотно отложила серебряную ложечку, в свою очередь прислонилась к спинке стула, вытянула ноги и поднесла к губам бокал с шампанским. Уже четвертый за день, считая те два, что Луиджи убедил ее выпить на яхте.

По всему ее телу разлилась блаженная истома. Ласково припекало солнце. Легкий морской бриз играл с упавшим на лоб каштановым локоном, нежно овевал ее обнаженные плечи и руки. Шампанское растворялось во рту медовой сладостью. С губ девушки вновь сорвался вздох наслаждения.

Ощущение неизбывного счастья переполнило Мелиссу. От вина и зноя она словно таяла, вся во власти волшебной грезы. Как она вдруг ослабела, даже руки не поднять… А зачем, собственно? Ей не хотелось ни вставать, ни двигаться. Не сейчас… Пусть время застынет, как застыл в неподвижности окружающий мир.

— Я могла бы остаться здесь навсегда, — прошептала Мелисса. — Тут так тихо, так мирно… и так красиво. — Она сонно улыбнулась хозяину. — Спасибо, что привез меня сюда. — И еще тише, словно по секрету, добавила:

— И спасибо тебе за все остальное. За всю прошедшую неделю.

Луиджи загадочно улыбнулся краем губ. Вокруг царило безмолвие — безмолвие, напоенное ароматом белого жасмина. Синие глаза Луиджи не отрывались от ее лица. Сейчас они казались совсем темными, как предгрозовое небо.

И лишь в самой глубине посверкивали золотые искорки.

Вот он протянул руку, погладил ее по плечу. О это легкое, легче лебяжьего пуха, прикосновение, от которого голова идет кругом!

Конечно, следовало бы отодвинуться. Следовало бы раз и навсегда запретить Луиджи подобные вольности. Но прикосновение его пальцев заключало в себе немыслимое блаженство.

— Луиджи… — еле слышно выдохнула девушка.

Глаза их встретились.

— Я был с тобой всю неделю, потому что не находил в себе сил расстаться с тобою хотя бы на день, — тихо произнес он.

Мелисса молчала, просто молчала, глядя на него изумленно расширенными глазами.

Луиджи еще раз провел ладонью по ее плечу, затем от плеча вниз. Пальцы его сомкнулись на хрупком запястье, большой палец легонько пощекотал то место, где под тонкой кожей четко обозначилась пульсирующая голубая жилка. В сапфирово-синих глазах разгоралось пламя.

Черноволосый красавец поднялся — и Мелисса встала вместе с ним, не в силах сопротивляться. В крови ее томно и сладко пело шампанское. Солнечные лучи ласкали разгоряченную кожу. Колени подкашивались.

Жаркие ладони властно легли ей на плечи.

Миг — и Луиджи припал к ее губам.

Поцелуй его заключал в себе все то, о чем Мелисса мечтала все эти дни. Неспешный, чувственный, исполненный страсти… И она самозабвенно отдалась ему, отдалась всем своим существом.

Земля замедлила вращение. Время остановилось. Мелисса чувствовала, что тонет, погружается в пучину, подхваченная неодолимым водоворотом. Блаженство разливалось по венам словно тягучий сладкий мед.

Волной накатила слабость. Мышцы утратили всякую силу. Воля иссякла. Девушка покорно поникала в объятиях Луиджи, льнула к его груди, чувствуя, как приподнялись и отвердели ее соски, как все тело трепещет от возбуждения.

Я просто не могу ему противиться, думала Мелисса. Не могу, не могу… Да и поздно сопротивляться, и сожалеть тоже поздно. Я-то полагала, он всего лишь исполняет просьбу старшего друга, а сама я ему не нужна. Но он увез меня на этот волшебный остров посреди моря, и я не могу сказать ему "нет". Возможно, это и есть безумие, но одуматься я не в силах.

— Луиджи…

Она прошептала заветное имя ему в губы, не прерывая поцелуя, — и мир разом исчез. Руки ее словно сами собой потянулись вверх, обняли Луиджи за шею, притянули еще ближе. Губы ее приоткрылись — и язык его скользнул внутрь.

Все ее существо пульсировало желанием. Округлые груди отяжелели, налились, точно два спелых плода. Ладони Луиджи скользнули вниз, к ее бедрам, а в следующий миг он легко, словно перышко, подхватил девушку на руки. И понес в дом. Мелисса покорно склонила голову ему на плечо.

Луиджи вошел в прохладный сумрак спальни и бережно уложил девушку на широкую кровать. Подол ее ситцевого сарафана задрался до бедра, одна из бретелек соскользнула с плеча.

Сердце глухо колотилось в груди, словно тяжелый молот.

И вновь все застыло. Застыл Луиджи — он неподвижно стоял рядом с кроватью, глядя на девушку сверху вниз. Застыла Мелисса. В полумраке ей не удавалось толком рассмотреть выражения его глаз. Но она видела, что лицо его напряглось. Пульсирующая у основания шеи жилка выдавала сдерживаемое волнение.

Луиджи протянул к ней руку. Но не для того, чтобы прикоснуться. Он осторожно снял с точеных ступней девушки сначала одну туфлю, потом другую и небрежно отшвырнул в сторону. Затем вновь отступил на шаг.

— Само совершенство, — прошептал он. — Само совершенство.

Его восхищенный взор не оставлял места сомнениям. Теперь одними только взглядами Луиджи не ограничится, нет. В миг их первой встречи тело Мелиссы, прикрытое лишь бикини, так и вспыхнуло огнем. Вот и сейчас в ее крови бушевало то же жаркое пламя.

— Луиджи… — беспомощно пролепетала она вновь.

О, как Мелиссу влекло к нему! Она буквально изнывала от желания уступить этой властной, суровой мужской силе, безоглядно отдаться любимому!

Скульптурные губы вновь изогнулись в улыбке — и дыхание у Мелиссы перехватило. Луиджи нарочито неспешно запустил руку в карман брюк и вытащил горсть серебристых пакетиков. И тем же небрежным жестом, каким избавил девушку от туфель, высыпал их на стол.

Глаза девушки потрясение расширились. А Луиджи принялся неторопливо расстегивать рубашку. Мелисса лежала на кровати — беспомощная, изнывающая от желания, — и завороженно наблюдала за тем, как он раздевается, открывая взгляду восхитительно прекрасное, мускулистое, поджарое тело. Вот он сбросил последнюю деталь одежды — и девушка лишний раз убедилась, насколько он возбужден… о, как возбужден!

Луиджи помешкал еще мгновение, взял со стола один из пакетиков. А затем, с той же неотвратимой неспешностью, шагнул к ней.

На губах его по-прежнему играла улыбка.

Вот, значит, каково это — быть обольщаемой Луиджи дель Кастаньо, думала Мелисса.

Насколько вообще могла о чем-либо думать, ведь вся она млела и таяла под жадным взглядом синих глаз.

Потому что именно это Луиджи дель Кастаньо и делал. Обольщал ее. Шаг за шагом, прикосновение за прикосновением.

А она-то вбила себе в голову, что не нужна Луиджи. Дурочка. Надо же было выдумать подобную глупость!

Ладони Луиджи между тем скользили по ее предплечьям — о эти ласковые, точно шелковые, прикосновения! — а губы коснулись на мгновение тонкой ключицы, затем пощекотали шею, игриво потеребили мочку уха. Девушка блаженно вздохнула, упиваясь этими вкрадчивыми ласками. Вот Луиджи вновь прикоснулся губами к ее губам, провел по ним языком, заставив Мелиссу покорно приоткрыть их ему навстречу.

Потом осторожно снял с ее другого плеча бретельку и стянул сарафан ниже, высвобождая грудь. Помешкал мгновение, любуясь.

И вновь в игру вступили искусные пальцы: потеребили напрягшиеся соски, пощекотали под грудью. Девушка застонала, выгнулась всем телом. И вновь губы их встретились, но в следующий миг Луиджи склонился ниже и втянул в рот один из упругих сосков. Нежно, о, как нежно!.. С уст девушки слетали легкие стоны.

— Нравится? — прошептал Луиджи, поднимая голову.

Мелисса судорожно кивнула, вцепившись пальцами в покрывало, и сладострастно изогнулась. Ей казалось, что она и впрямь тает, утрачивает личность и волю, превращается в сгусток неистового желания.

А Луиджи то втягивал сосок в рот, то языком очерчивал вокруг него круги, даря неизъяснимое наслаждение. Меж тем рука его скользнула вверх по ее бедру, под смятый подол сарафана, нащупывая кружевные трусики.

Властно потянула их вниз, высвобождая кружевную ткань из-под округлых ягодиц… Если Мелисса думала, что достигла высшей точки наслаждения, то теперь поняла: вершины блаженства еще впереди. Чуткие, опытные пальцы исследовали самые сокровенные, самые потаенные уголки ее тела, будили неведомые доселе ощущения, подготавливали к финальному аккорду. И все это время жаркие губы не отрывались от ее груди.

Каждая клеточка ее тела трепетала от страсти. Что за мучительно-сладостное ощущение, что за утонченная пытка!

— Луиджи… — Имя его прозвучало еле слышным выдохом. Мольбой. Зовом.

Луиджи приподнял голову и заглянул Мелиссе в глаза. В полумраке они казались двумя изумрудно-зелеными бездонными озерами. Он провел ладонью по ее лбу, отбрасывая непослушный локон. Мелисса смотрела на него снизу вверх, беспомощная, покорная, вся во власти обуревающего ее желания. Долгое, бесконечно долгое мгновение Луиджи просто любовался ею, не посягая на большее.

Лицо Луиджи оставалось в тени. И выражения глаз его Мелисса не видела, но все равно знала, мужчины красивее в целом мире не сыщешь.

— Луиджи… — вновь простонала она, призывно выгибаясь ему навстречу.

Он приподнялся и медленно, дразняще медленно вошел в нее. И, казалось, заполнил ее целиком.

На краткий миг Луиджи замер. Мелисса чувствовала, как ее мышцы смыкаются вокруг него, обнимая и затягивая глубже. Пальцы ее чуть дрожали на гладкой, теплой коже его покатых плеч. А затем Луиджи задвигался — размеренно и четко, безошибочно находя нужный ритм.

Каждое его движение приводило Мелиссу в экстаз. Она вздыхала — сладострастно, еле слышно. Ресницы ее дрогнули, опустились. И, закрыв глаза, она самозабвенно отдалась неземному блаженству. Руки ее сомкнулись на плечах Луиджи, упиваясь их мощью, и гладкостью атласной кожи, и упругостью мускулов.

Он — само великолепие, сама мужественность! А то, что он с ней делает, — не передать словами!

Мелисса вновь прошептала его имя, дыша все глубже, все чаще. И вот наконец накатившая волна восторга накрыла ее с головой. Сладчайший мед заструился по ее жилам, поднимаясь все выше и выше, пока не выплеснулся наружу каскадом неизъяснимого наслаждения.

Но едва блаженное ощущение пошло на спад, оставляя тоскливое чувство утраты, Луиджи задвигался снова. Мелисса вновь затрепетала в экстазе — и вдруг мир перестал существовать, вселенная сгинула в никуда, остались лишь она и Луиджи, подхваченные водоворотом страсти.

Мелисса покорно позволяла неодолимой волне нести ее все дальше и дальше, к недосягаемым вершинам высшего упоения. Но вот наконец водоворот иссяк и от медовой сладости не осталось ни капли.

С губ ее сорвался долгий, блаженный вздох.

Тело разом обессилело, мышцы расслабились.

Ресницы Мелиссы дрогнули. Наверное, надо бы открыть глаза, отрешенно подумала она. Но веки вдруг разом отяжелели, а руки и ноги словно свинцом налились.

— Луиджи… — еле слышно выдохнула Мелисса.

Широкая ладонь пригладила ей волосы.

— Шшш… — прошептал он в ответ.

— Это было прекрасно…

Жаркие губы вновь прильнули к ее губам с неизъяснимой нежностью. Луиджи лег рядом, обнял ее, притянул к себе. Это было последнее, что помнила Мелисса…

Улыбаясь, он наблюдал за спящей. Грудь молодой женщины мерно вздымалась и опадала.

Какая она нежная, эта грудь, нежная, податливая и чуть бледнее загорелого тела. Луиджи улыбнулся шире.

Здесь, на острове, Мелисса вольна загорать нагишом. Никто за ней не подглядит. Вилла принадлежит ему. Он купил ее два дня назад, заплатил полную цену, не торгуясь, при том что риелтор ее безбожно завысил. То-то небось сейчас радуется нежданному счастью. Ну да бог с ним. Луиджи хватило одного взгляда на этот райский уголок, чтобы тут же выписать чек.

Такую жемчужину грех выпустить из рук.

Он пригладил ладонью каштановые кудри Мелиссы. Вот и этой жемчужиной тоже грех не овладеть…

Луиджи переполняло глубочайшее удовлетворение. Он попытался воскресить в памяти гнев и ярость, что некогда вызывала в нем Мелисса, да только не удалось. Как бы то ни было, теперь это уже не важно. К законному супругу Лауры Мелисса никогда уже не вернется. Он об этом позаботился!

Луиджи задумчиво закрутил вокруг пальца каштановую прядь. До чего же она прелестна, эта зеленоглазая очаровательница!

И до чего удачно все сложилось! Просто невероятно удачно.

Итальянец тихо рассмеялся. Он-то рассчитывал, что это романтическое сближение окажется незабываемым переживанием для нее, не для него. В конце концов, не этой ли целью он задавался? Соблазнить ветреную красавицу.

Но незабываемое переживание испытал и он. Благодаря ей, Мелиссе.

Луиджи никак не мог взять в толк, почему так вышло. Она же ничего особенного не делала, просто-напросто пылко принимала его ласки. Упивалась каждым поцелуем, каждым прикосновением. Вбирала в себя все оттенки страсти — и таяла в его объятиях…

Должно быть, самозабвенная пылкость ее отклика так меня возбудила, решил Луиджи.

Ни одна другая женщина никогда так не отзывалась на его ласки.

И ему внезапно отчаянно захотелось вновь изведать этот отклик. Впрочем, вся ночь в его распоряжении. Он еще успеет пробудить Мелиссу от дремы и продемонстрировать, ей сюрприз-другой!

— Ты серьезно? Ты не шутишь? — Глаза Мелиссы сияли как звезды.

Луиджи картинно развел руками.

— Ну конечно, серьезно. С какой бы стати мне тебя обманывать? Если я говорю, что мы здесь останемся, значит, останемся!

— Но твоя работа… Разве тебе не нужно обратно в Рим?

Луиджи пожал плечами.

— Вилла оснащена всеми современными удобствами, в том числе и телефоном, Я всегда могу снять трубку, набрать номер офиса и дать указания заместителю или секретарю. Имеет право человек на небольшой отпуск или нет, в конце-то концов? Не для того я купил виллу, чтобы она пустовала!

Мелисса изумленно покачала головой.

— До сих пор не верится, что это потрясающее место и впрямь принадлежит тебе!

— Почему нет? — изогнул брови Луиджи. Приобретение виллы, помимо всего прочего, это и превосходное капиталовложение. С годами стоимость ее будет только расти. Недвижимость, равно как и земля, дорожает с каждым днем, ведь туристический бизнес стремительно развивается. И, — он многозначительно посмотрел на Мелиссу, — она сулит уединение и покой… Как раз то, что нам нужно.

И Луиджи вновь жадно припал к ее губам.

Влюбленные, обнявшись, стояли у бассейна.

Солнце уже село. В небе одна за другой вспыхивали звезды. У горизонта догорал золотой отблеск.

Легкий ветерок овевал их лица.

Мелисса не смела думать, не смела рассуждать — она безоглядно отдалась чувствам, позабыв обо всем остальном. Что за блаженство!

Когда Луиджи сообщил ей, что вилла принадлежит ему и они останутся на ней вдвоем, она ушам своим не поверила.

— Ну я же говорил, что не в силах с тобой расстаться даже на день, — прошептал он, нежно целуя ее в губы.

Мелисса вгляделась в его глаза. И прочла в синих глубинах подтверждение услышанному.

— Я так хочу тебя, — признался Луиджи нежно, трепетно — под стать поцелую.

Да, он и в самом деле хотел ее — доказательства тому Мелисса получала весь день и весь вечер. Даже сейчас, когда Луиджи обнимал ее за плечи, молодая женщина чувствовала, как все его тело напряжено от желания…

Или это эхо ее собственных чувств?

Невыразимое изумление переполняло Мелиссу. Изумление и ощущение чуда. Ведь ныне сбылись самые дерзкие ее мечты! Луиджи дель Кастаньо увез ее на прекраснейший из средиземноморских островов, чтобы заняться с ней любовью!

Мир вокруг словно прекратил существовать.

Прекратил существовать с того самого мгновения, как Луиджи впервые поцеловал ее здесь, на острове, и Мелисса поняла, что исход для нее один. Принадлежать ему.

И она смирилась со своей участью — охотно, радостно, отметая в сторону все иные доводы и соображения. Луиджи покорил ее, соткал незримые чары, чтобы подчинить себе. Как могла она противиться?

И Мелисса вновь прильнула к любимому, всем своим существом ощущая его спокойную силу. Луиджи крепче обнял ее за плечи. И время остановилось. Вот и отлично, пусть так и будет впредь. Пусть не ведется более отсчет минут, часов и дней. Остановись, мгновение…

Луиджи, откинувшись на спинку плетеного кресла, потягивал холодное пиво и наблюдал, как Мелисса плавает в бассейне. Ее нагое тело рассекало воду, каштановые волосы змеились, словно у русалки. Благодаря искусно установленным лампам вода в бассейне казалась золотистой, как шампанское, а сама купальщица отсвечивала золотом.

В небо поднялась полная луна. В зелени застрекотали сверчки. С берега доносился приглушенный шорох прибоя.

Весь мир принадлежит им.

Что за небывалое наслаждение!

Луиджи отпил еще пива. Когда он впервые вышел на террасу, месяц маячил в небесах тонким серебряным серпиком. С тех пор минули дни — вставало и заходило солнце, прибывала луна, а он занимался любовью с Мелиссой.

О, Мелисса!.. Как сладко звучит это имя на его губах!

Каждое движение нагой купальщицы дышало чувственной грацией. Луиджи любовался ею, чувствуя, как в груди вновь пробуждается желание. Едва только Мелисса выйдет из воды, он вновь овладеет ею. Сколько раз они занимались любовными играми — и каждый миг их был незабываем. Незабываем, исполнен невыразимого наслаждения. А ее жадный отклик на его ласки, поразивший Луиджи в первый раз, так и не утратил своей пылкости. Когда бы он ни заключил ее в объятия, Мелисса всегда отзывалась всем своим существом. Словами этого не выразишь, и логическому мышлению оно тоже не поддается.

Но дело было не только в пылкости отклика. Луиджи поискал в памяти подходящее определение — и нашел.

Владеть Мелиссой было сладостно и отрадно — ничего подобного от молодой женщины он и не ждал. С чего бы? Эта особа паразитировала на женатом богаче в два раза старше нее и угрожала погубить брак его сестры. Чего тут сладостного, чего тут отрадного?

Безупречный лоб Луиджи прорезала легкая морщинка. Женщина, которую он сжимал в объятиях каждую ночь, не соответствовала его ожиданиям. К этой чувственной красавице он воспылал настоящей страстью, а к той, другой испытывал только презрение и ненависть…

Однако эти два чувства словно иссякли. Луиджи нахмурился сильнее. Куда делась враждебная неприязнь к Мелиссе Гринбери? Где ярость, вызванная горем, которое расчетливая интриганка причинила Лауре?

Отчего же сейчас он чувствует к этой женщине только желание? Чистое, незамутненное, пламенное, нарастающее желание… Ничего подобного Луиджи никогда не испытывал. Страсть сжигала его, испепеляла, лишала воли…

Почему? Почему Мелисса в его объятиях, в его постели так не похожа на созданный в воображении образ дешевой потаскушки, любовницы Джованни? Просто-таки ничего общего!

Что происходит? Более того, отчего он изводит себя подобными мыслями? Почему пытается понять, с какой стати испытывает к Мелиссе Гринбери только желание, когда ему полагается ненавидеть и презирать ее за избранный ею позорный образ жизни? Отчего вот уже несколько дней им владеет смутное беспокойство?

Луиджи совершенно не хотелось задумываться о ее интрижке с Джованни. Ах, если бы взять да и вычеркнуть из памяти! И снова, как некогда на яхте, Луиджи попытался увидеть в Мелиссе любовницу не другого мужчины, а свою.

Губы его изогнулись в улыбке. Ну что ж, так оно и вышло. Он привез Мелиссу сюда — и сделал своей.

Луиджи вновь залюбовался купальщицей.

Уверенные взмахи прекрасных рук, рассекающих воду, серебристый свет луны на поверхности воды… Что за прекрасная, неподвластная времени картина!

Вот на этом и надлежит сосредоточиться.

На том простом факте, что он, Луиджи дель Кастаньо, пожелал Мелиссу Гринбери, пожелал сильнее любой другой женщины — и получил ее.

Луиджи взглянул на циферблат дорогих часов. А время-то неумолимо идет вперед! Очень скоро Джованни вернется в Италию, и тогда столкновения не избежать.

Не то чтобы Луиджи предвкушал этот момент. Сцена будет неприятная, но ничего не попишешь. Он просто обязан пройти через это… ради Лауры.

А когда все закончится — что потом? Что ему делать с Мелиссой Гринбери?

Луиджи саркастически улыбнулся, издеваясь над самим собой. Он отлично знал, что станет делать с Мелиссой Гринбери. Оставит при себе. Мелисса нужна ему. Как может он ее отпустить?

Эта женщина зачаровала его. Зачаровала своей красотой, и чувственной пылкостью, и нежностью. Луиджи это признавал. Более того, даже не противился этому чувству. А с какой бы стати?

Он добился поставленной цели: обольстил любовницу Джованни, отнял ее у зятя, завладел ею сам. Что бы уж там некогда не толкнуло ее в объятия Джованни, с этим покончено раз и навсегда.

Яростное, жестокое удовлетворение переполняло его душу. И свирепая гордость. Первобытное, слепое, неодолимое чувство, с которым не поспоришь. Возможно, ввязался он в эту авантюру только ради Лауры. Но теперь у него есть свои причины удерживать молодую женщину вдали от Джованни.

Мелисса нужна ему самому и Джованни ее не получит!

А в чем, собственно, проблема? Мелисса Гринбери угрожала счастью его сестры. Угроза ликвидирована, и теперь он, Луиджи, волен наслаждаться молодой женщиной сколько душе угодно.

Волен желать ее. Волен упиваться ее ласками. Ее медовой сладостью.

Луиджи блаженно расслабился, отставил пиво в сторону. Мелисса принадлежит ему — до тех пор, пока он сам того желает. Ему и только ему — отныне и впредь. Никто и ничто их не разлучит.

Мелисса брела босиком по песку вдоль кромки прибоя. Было раннее утро. С моря веяло прохладой. Луиджи уединился в кабинете и "повис" на телефоне. Ну что ж, надо ему и о делах вспомнить. Сама она, воспользовавшись возможностью, отправилась погулять по чудесному пляжу в бухточке у скал. Ласковые волны плескались у ее ног. Молодая женщина шла вперед, не уставая удивляться переполняющему ее счастью. Воздух был прозрачен и свеж, небеса сияли бирюзой. Яхта, как и всякий день, отплыла на "большую землю" — пополнить запасы всего необходимого. Если не считать шеф-повара, готовившего для нее с Луиджи такие блюда, что пальчики оближешь, с обслугой Мелисса почти не сталкивалась.

Ощущение было такое, что они с Луиджи остались одни на всем земном шаре. Словно Адам и Ева в мире, созданном для них одних.

Сердце молодой женщины Затрепетало в груди. Что-то происходит с ней здесь, на этом прекрасном заколдованном острове. Волшебные чары мало-помалу подчиняют ее себе, и она не в силах ни противиться этой власти, ни отрицать ее.

На глади моря, слепя глаза, играли и переливались золотые солнечные блики. Душу Мелиссы переполняло некое чувство, чувство, которое она не могла и не смела назвать.

Не смела назвать, потому что не хотела признаваться в нем даже себе самой. Зачем? Она вручила себя Луиджи, потому что просто не могла поступить иначе. Потому что Луиджи желал ее так же пылко, как и она — его.

Но никакого будущего у их романа нет. Мелисса это знала. Знала, и изнывала от тайной боли, и упрямо отказывалась назвать переполняющее ее чувство тем самым словом, которое так и просилось на язык. Луиджи влечет к ней, но не более. В один прекрасный день она ему прискучит, очарование развеется. И сказка закончится.

Зачем мечтать о несбыточном? Такой мужчина, как Луиджи дель Кастаньо, никогда не удовольствуется одной-единственной женщиной… если бесконечная череда красавиц жаждет его внимания.

На краткое мгновение — о какое мучительное и сладостное! — молодая женщина позволила себе помечтать. Помечтать о счастье настолько великом, что в сравнении с ним меркло даже нынешнее ее блаженство.

Вдруг — ну бывают же на свете чудеса! — Луиджи испытывает к ней то же чувство, что и она к нему. То самое, запретное для называния чувство, о котором лучше помолчать. Вдруг он подойдет к ней, возьмет за руку, скажет, что хочет видеть ее частью своей жизни…

Минуту-другую Мелисса самозабвенно наслаждалась желанным видением. А затем, тихонько вздохнув, побрела дальше.

Время, проведенное с Луиджи, навсегда принадлежит ей. Отрадные дни, когда они жадно постигали мысли друг друга, и восхитительные ночи, когда сплетались их тела. Никто никогда не отнимет у нее этих чудесных мгновений. Ничто не отравит их и не осквернит. Эти бесценные прекрасные воспоминания она сохранит на всю жизнь.

Вертя в руке сочное алое яблоко, Мелисса вышла сквозь стеклянные двери гостиной на террасу. Луиджи был уже там, устроившись за столиком под навесом, пил кофе и читал утреннюю газету. Газету доставили только что из Сперлонги вернулась яхта. Молодая женщина неспешно подошла к нему — разнеженная и томная, полы зеленого шелкового халата развевались за ней точно мантия.

Когда она вернулась с пляжа, Луиджи уже покончил с деловыми звонками и здорово проголодался. Но не завтрак был у него на уме. Едва увидев, он подхватил Мелиссу на руки и отнес в спальню. Сорвал сарафан, в котором она прогуливалась по берегу, и уложил на кровать.

В глазах его вспыхнуло неуемное желание…

Целую вечность спустя он встал, побрился, принял душ. А Мелисса задремала, утомясь от любовных игр. Теперь же она проснулась — отдохнувшая, посвежевшая, несказанно счастливая.

Молодая женщина поцеловала Луиджи в затылок. Он, оторвавшись от газеты, подмигнул ей. Мелисса уселась за стол напротив него. Солнце припекало. Золотые лучи проникали даже сквозь полотняный навес.

День обещает быть жарким.

Мелисса улыбнулась про себя. Каждый день здесь — жаркий. Каждый день здесь — солнечный и безоблачный. Каждый день — все равно что в раю. Молодая женщина заботливо нанизывала все до одного воспоминания на крепкую нить памяти, точно дорогие жемчужины.

Долго это не продлится. Но пока она здесь, надо постараться сберечь каждое мгновение счастья во всей его неизбывной полноте.

Она потягивала гранатовый сок и любовалась морем, и небом, и иссиня-черными, загадочно поблескивающими скалами, и сверкающим белым песком, и зеленью олив, и лазурью бассейна у своих ног.

На всю жизнь суждено ей запомнить все это. Золотое утро, средиземноморский пейзаж — и себя с Луиджи в обрамлении волшебной картины. Мелисса скользнула взглядом по газете в руках Луиджи. Увы, газета была на итальянском. На первой странице красовалась фотография с очередной премьеры в "Ла Скала".

Молодая женщина узнала театр, разобрала название — кто же не знает, что такое "Ла Скала"! — но ничего, кроме даты, уразуметь не смогла. Как хорошо, что хоть цифры интернациональны!

А в следующий миг Мелисса осмыслила увиденную дату — и сердце ее учащенно забилось.

Неужели она провела на острове больше двух недель? Неужели дни пролетели так быстро?

Что за дурацкий вопрос! Здесь, на вилле, время словно остановилось. Но во всем остальном мире часы неумолимо тикали и тикали, отмеряя минуты и часы, дни сменяли друг друга.

Молодая женщина закусила губу. Да, она просила судьбу о том, чтобы окружающий мир вдруг взял да исчез, чтобы они с Луиджи навсегда остались на своем заколдованном острове. Но разве такие просьбы выполняются?

Конечно же нет!

И вот окружающий мир властно заявил о своем существовании. Джованни должен был вернуться вчера. Вчера, подумать только!

Сердце Мелиссы беспомощно сжалось. В объятиях Луиджи она позабыла обо всем на свете. Даже о Джованни!

Но ведь Джованни — самое важное, что у нее есть! Да-да, именно так! Добрый, великодушный, щедрый, любящий Джованни! Он вынужден видеться с ней лишь украдкой, урывками. И как бы чудесно ни проводила она время в обществе Луиджи, ее прямой долг — быть на месте, когда он приедет в Сперлонгу!

А как же Луиджи? Как же их роман?

На этот вопрос Мелисса уже дала себе ответ. Там, на пляже… Она стиснула кулаки. Никакого будущего у них нет. Луиджи встретит другую женщину, Ей же… ей же останутся лишь мучительно-сладостные воспоминания. А то самое, неназываемое чувство, если его не подпитывать новыми эмоциями, непременно иссякнет и угаснет само по себе. Разве не так?

Разумеется, так. Ее роман с Луиджи подошел к концу. Из песочных часов высыпались последние песчинки, а она того и не заметила.

Время истекло.

Душу молодой женщины переполнило горькое ощущение утраты.

Суждено ли ей снова увидеть Луиджи — ну хоть когда-нибудь? Луиджи знает все про нее и. Джованни, так что, может быть, в один прекрасный день они снова встретятся…

Ага, конечно! В один прекрасный день Луиджи явится в гости… под руку с другой женщиной. Его следующей пассией.

Мелисса стиснула зубы, смиряясь с горькой истиной. Луиджи пробыл с ней достаточно долго. А теперь все кончено. Пора возвращаться к Джованни — и неустанно благодарить судьбу за то, что Джованни есть в ее жизни.

Луиджи между тем свернул газету, посмотрел на молодую женщину. И тут же заметил, что с ней что-то неладно.

— Что с тобой? — озабоченно нахмурился он.

Мелисса автоматически потянулась к шоколадному круассану, чтобы скрыть смущение.

— Просто дату на газете увидела. — Она вскинула глаза на Луиджи и нервно сглотнула. — Джованни должен был вернуться еще вчера.

Дрожащей рукой Мелисса взяла чашку с кофе и тут же отставила, боясь расплескать.

Реальность властно вторгалась в волшебные грезы.

— Мне необходимо вернуться в отель, ведь он в любую минуту может приехать. Я не могу расстроить его: Джованни и без того видится со мной лишь урывками…

Молодая женщина в отчаянии заломила тонкие пальцы. И тут слова, что она до сих пор сдерживала, хлынули потоком:

— Я знаю, мне вообще не следовало крутить с тобой роман! Но тебе невозможно сопротивляться, Луиджи, пойми! Один лишь взгляд на тебя — и мир перестает существовать!

Мелисса вымученно улыбнулась, призывая на помощь все свое мужество, чтобы не разреветься, не завизжать, не закричать, как обиженный ребенок.

— Эти дни в твоем обществе на острове, Луиджи, были просто волшебными, правда! Я никогда их не забуду и никогда о них не пожалею!

Луиджи неотрывно глядел на нее. Выражение его лица оставалось совершенно непроницаемым — словно каменная маска.

— Но, как я вижу, для тебя эти дни ровным счетом ничего не значат, — холодно обронил он.

Мелисса растерянно захлопала ресницами.

— Как ты можешь так думать? Как можешь?!

— А что еще мне остается? — Голос его звучал по-прежнему бесстрастно. — А что еще мне остается? — повторил Луиджи. — Если ты с улыбкой сообщаешь мне, что возвращаешься в отель ждать Джованни!

— Но могу ли я поступить иначе? — потрясенно отозвалась Мелисса. — Ты же знаешь, как много Джованни для меня значит!

Сапфирово-синие глаза потемнели до графитово-черного оттенка. Луиджи себя не помнил от ярости. Гнев накатил внезапно, словно шторм разыгрался на море, и застал его врасплох. С каким невозмутимым благодушием Мелисса ставит его в известность, что возвращается к своему богатенькому покровителю!

— А я полагал, ты знаешь, как много значишь для меня! — передразнил ее Луиджи, в точности воспроизводя интонации собеседницы.

При этих словах молодая женщина точно окаменела.

— Я — знаю? Что я такого знаю, Луиджи?

Мы провели здесь около двух недель — ты и я.

И для меня это была волшебная сказка. Лучшее, самое счастливое время в моей жизни!

Но откуда мне знать, что чувствуешь по этому поводу ты?

Ее зеленые глаза расширились, в них плескалась боль. И тут Луиджи все понял. Молодая женщина просто не догадывается, что он ей уготовил. Буря в его душе разом улеглась, взгляд потеплел.

Луиджи встал из-за стола и подошел к ней.

Завладел ее руками. Взглянул ей в лицо, в это прелестное, обворожительное, выжидательно нахмуренное лицо. Вот теперь он решился. Стоило Мелиссе упомянуть о возвращении Джованни, и сомнениям места не осталось. Ему нужна Мелисса, и он оставит ее себе. Будь ее покровителем кто угодно, не только Джованни, он все равно пожелал бы ее — и отбил бы у соперника, непременно отбил бы! Страсть ослепляла Луиджи, лишала способности рассуждать здраво — как в тот вечер, когда он овладел ею впервые.

Да, Мелисса останется с ним, и никто и ничто ее не отнимет. Мелисса — законная собственность его, Луиджи дель Кастаньо!

— Мелисса, я не могу с тобою расстаться, тихо произнес он. Синие глаза его светились мягким внутренним светом. — Я хочу, чтобы мы были вместе. Я увезу тебя в Рим, и ты будешь моей, слышишь! Перед миром и людьми!

Молодая женщина глядела на него затаив дыхание. Правильно ли она расслышала? Не обманывает ли ее слух?

Именно об этих словах она мечтала, даже не надеясь, что когда-либо ее мечта сбудется. То самое заветное, неназываемое чувство всколыхнулось в груди, угрожая выплеснуться наружу.

— Ты… серьезно? — еле слышно прошептала Мелисса.

Посмеет ли она поверить? Посмеет или нет?

Сердце билось так, что едва не выскакивало из груди.

— Ты во мне сомневаешься? — мягко пожурил ее Луиджи. — Ты же меня просто заворожила! Заставила забыть обо всем на свете, кроме тебя!

Глаза молодой женщины засияли как звезды. Луиджи по-прежнему глядел на нее сверху вниз, и ему это очень нравилось. Очень нравилось, что Мелисса смотрит на него сияющими как звезды глазами. Для вящего эффекта он поднес к губам ее руки и нежно поцеловал каждую по очереди.

— Мне все равно, кто ты. Не хочу об этом даже думать. Теперь ты моя, и важно мне только это, и ничего больше. И я хочу, чтобы ты стала моей…

Луиджи прервался и прислушался. Вдали послышался слабый, но с каждой минутой нарастающий рокот. И шел он откуда-то с моря.

Мелисса отпрянула. Отчего Луиджи умолк — и в такой момент? И тут она тоже услышала посторонний звук.

— Что это? — встревоженно спросила молодая женщина.

Звук между тем приближался. И неуклонно набирал силу.

Луиджи посмотрел на Мелиссу, потом в сторону моря.

— Катер, — пояснил он. — Полным ходом идет к пристани.

— Но кому понадобилось…

Молодая женщина не договорила. Да Луиджи и не собирался отвечать. Некое шестое чувство безошибочно подсказало ему, что за незваный гость мчится сюда с визитом. Вот только Мелиссе об этом сообщать незачем. В любом случае спустя минуту-другую она и без него все узнает.

Луиджи призвал на помощь все свое самообладание. Как-то слишком уж быстро все произошло. Впрочем, чему удивляться? Если бы он вернулся из деловой поездки и обнаружил, что Мелиссу у него похитили, то тоже немедленно бросился бы на розыски.

Шум мотора нарастал. Вместе с ним нарастало и напряжение.

Да уж, ситуация неприятная. Но необходимо раз и навсегда пройти и через это. Мелисса принадлежит ему — целиком и безраздельно.

Никаких сомнений тут нет и быть не может.

Луиджи убедился в этом, увидев, как отреагировала она на его обещание увезти ее в Рим и назвать своею перед всем миром.

С Джованни покончено. Он отомстил за сестру и спас ее семейное счастье.

Загорелое лицо Луиджи посуровело. Осталось лишь убедить в этом мужа сестры… Убедить в том, что его молоденькая любовница с легкостью подыскала ему замену. В лице его, Луиджи дель Кастаньо. И он, Луиджи дель Кастаньо, никому ее не уступит.

Луиджи скользнул взглядом по молодой женщине. Вид у нее — лучшего и желать нельзя.

Для его замысла просто-таки идеальный. Волосы растрепаны, наготу прикрывает лишь свободный шелковый халат, губы обожжены поцелуями. С первого взгляда нетрудно угадать, как именно молодая женщина провела ночь.

Или, если на то пошло, с кем. Итальянец по-хозяйски обнял ее за плечи и крепче притянул к себе.

Мотор заглох — катер пришвартовался к причалу. Луиджи ощутимо напрягся. Как это ни тягостно, а надо поскорее покончить с грязным разбирательством. Необходимо убедить Джованни, что Мелиссы ему не видать как своих ушей.

— Луиджи, что происходит? — В голосе молодой женщины звучало искреннее недоумение.

Она что, в самом деле не понимает, кто сейчас примчится сюда, точно команда спасателей — на место происшествия? Ну что ж, ухмыльнулся Луиджи, на сей раз доблестный спасатель опоздал. Опоздал на целую вечность…

Да, собственно, прекрасная дама в спасении и не нуждается! Она абсолютно счастлива здесь, на вилле. Она сама по доброй воле выбрала его, Луиджи. Она принадлежит ему.

Глухо зашумел лифт. Дверцы разошлись в стороны, и на террасу выбежал Джованни.

Дышал он тяжело и прерывисто.

Вот взгляд его упал на прильнувшую друг к другу пару, и незваный гость остановился как вкопанный. Мелисса похолодела.

— Здравствуй, Джованни, — невозмутимо приветствовал Луиджи зятя по-итальянски. — Я так и подумал, что это ты. Право, не стоило тебе бросать столь восхитительное создание на произвол судьбы. Ты опоздал. Безнадежно опоздал. Мелисса теперь моя. — И Луиджи перешел на английский, ради Мелиссы. Пусть наконец поймет, что происходит. — Она останется со мной, Джованни. Я увезу ее в Рим.

Луиджи собственнически чмокнул молодую женщину в затылок, погладил по плечу, победно улыбнулся зятю. У Джованни был такой вид, словно ему вонзили в грудь тупой нож и там медленно проворачивают. Лицо его побелело как полотно.

Перед внутренним взором Луиджи возникло новое лицо. Лаура — изможденная, отчаявшаяся, готовая на все. И сердце его окаменело.

Джованни получил по заслугам. Да как он вообще посмел причинить любящей жене столько боли и горя!

Луиджи крепче привлек к себе молодую женщину.

— Соблазнить ее оказалось так просто, Джованни, — мягко поддразнил он. — А уж до чего приятно…

На бесконечно долгое мгновение "живая картина" словно застыла. Тишину нарушил Джованни — глухо зарычав, он бросился на обидчика.

— Ты смеешь похваляться передо мною тем, что обольстил мою дочь?! — взревел он.