"Поцелуй, чтобы вспомнить" - читать интересную книгу автора (Медейрос Тереза)

Выражения признательности:

Я хотела бы поблагодарить весь штат Бантам Делл Паблишинг Групп — включая Энн Бохнер, Эми Фарли, Терезу Зоро, Бетси Халсебош, Сьюзен Коркоран, Барб Бург, Йока Луи и Ирвина Эпплбаума. Я также хотела бы поблагодарить Маргарет Эванс Портер, чьи изысканные рекламные проспекты на тему ухаживания и брака периода Регентства вдохновили мое воображение к новым высотам. (Поэтому, если я поняла что-то неправильно, не вините ее. Вините меня!) Я хотел бы поблагодарить моих друзей по переписке, которые поддерживают во мне здравый рассудок — Жана Уиллета, Элизабет Бивари и Ребекку Хаган Ли. И особенно хочу поблагодарить Венди Маккурди, Андра Чирило и Нину Тайблиб. У Золушки была всего одна добрая фея, а у меня их целых три.

Глава 3

За все эти годы Лаура развлекала себя не одной фантазией о том, как ее суженный приезжает в Арден Менор, чтобы просить ее руки. Иногда он приезжал на сверкающем черном коне с белой звездой во лбу; а иногда появлялся из красивой кареты с древним гербом известной и благородной семьи. Но ни разу она не представляла себе его появление лицом вниз на спине осла, которого вел раздраженный кокни (кокни — слэнг, на котором говорили низшие слои общества в Лондоне, а также те, кто говорит на этом слэнге — прим. переводчика), которого она оторвала от стада и который теперь сыпал ругательствами так, что уши у нее просто горели. К счастью, даже после почти сорока лет жизни в этой стране, последние двадцать из которых он служил доверенным мастером-на-все-руки у леди Элеоноры, акцент у Довера все еще оставался настолько сильным, что Лаура почти ничего не разбирала из его ругани.

Когда осел дотащился до двора, на встречу своему мужу из кухни выбежала Куки, но тут же остановилась, теребя в руках передник.

— Святые небеса! Что же случилось с этим бедным парнем?

— Как же, бедный он! — фыркнул Довер. — Наверняка, он преступник, сбежавший от Лондонской виселицы. Он зарежет нас в наших постелях в первую же ночь.

— Он не беглый преступник, — в десятый раз попыталась объяснить Лаура. — Он джентльмен.

Довер глубокомысленно кивнул.

— Знал я однажды такого джентльмена, его звали Гарри. Все были очарованы его прекрасными манерами да сладкими речами — до тех пор, пока не просыпались с рваными ноздрями (в Англии 18 века одним из наказаний и клеймений преступников было рвать ноздри — прим. переводчика) и без кошельков.

Вся в сомнениях, Куки схватила незнакомца за просвеченные солнцем волосы и покрутила его голову из стороны в сторону.

— Мне кажется, у него вполне честный вид. Как у джентльмена.

Незнакомец застонал, без сомнения протестуя против проявленного к нему неуважения. Лаура осторожно вытащила его волосы из руки Куки и пригладила их к воротнику.

— Если мы сейчас не внесем его в дом и не приложим что-нибудь к этой шишке у него на голове, я сомневаюсь, что он проживет достаточно долго, чтобы рвать кому-либо ноздри.

Она и сама уже была готова застонать, когда из амбара выбежали Лотти и Джордж, а за ними по пятам последовала стайка котят. Она надеялась подготовить их к новоприбывшему, до того, как они смогут обрушить на нее град вопросов.

— Кто это?

— Как его зовут?

— Он упал с лошади?

— Он свалился с дерева?

— На него напали грабители?

— Он потерял сознание?

— Он умер? — спросила Лотти, осторожно тыкая его в бедро, обтянутое оленьей кожей.

— С той стороны это не выяснить, — заметил Джордж, трогая красивый кашемир дорожного пальто незнакомца.

— Он джентльмен, — объявила Куки с немалой толикой гордости.

Довер покачал головой.

— А может, он беглый преступник. Пришел, чтобы убить нас в наших постелях, едва мы успеем закрыть глаза.

Голубые глаза Лотти засияли.

— Ты говоришь, убийца? Как это здорово!

Лаура сжала зубы, задаваясь вопросом, чему надеялся научить ее Господь, дав в наказание эту семейку сумасшедших.

— Он не беглый преступник и не убийца. Он просто путешественник, которому не повезло и который нуждается в капле христианского милосердия. — Она вытащила из руки Джорджа край камзола незнакомца и повысила голос. — И я скажу тебе, что мы будем делать. Мы проявим к нему милосердие. И ей-Богу, мы сделаем это прямо сейчас, пока он не успел испустить дух.

Все четверо уставились на нее с открытыми ртами. Даже Довер, который богохульствовал чаще, чем король говорил по-английски, выглядел озадаченным.

Возвращая себе апломб, Лаура чопорно пригладила волосы.

— И я бы очень оценила, если бы ты, Довер, без дальнейших промедлений отнес нашего гостя в дом.

Продолжая ворчать себе под нос о преступниках, сбежавших от виселицы и разорванных в ночи ноздрях, Довер повиновался и взвалил незнакомца на плечо. Несмотря на то, что старик был кривоног, а его лицо было сморщенным и темным, словно ломтик сушеной говядины, его плечи, грудь и руки состояли сплошь из мускулов, заработанных за много лет работы с хартфордширскими овцами, которые были еще более вздорными, чем он сам.

И чем ближе Довер подходил к двери дома, тем более смелым на язык становился.

— Потом не говорите, что я вас не предупреждал, мисси. Помяните мои слова, этот дьявол нас всех уничтожит. Точно говорю.

Вся, что могла сделать Лаура, это плестись следом и молиться, что старик был неправ.

Лунный свет омывал лицо незнакомца.

Лаура сидела в кресле около его постели и думала о том, очнется ли он вообще когда-нибудь. Хотя он, казалось, не страдал, только слабо дернулся, когда Довер свалил его на ситцевые покрывала. С тех пор прошло уже больше семи часов. Она проверила, не сползла ли горячая припарка, которую Куки поставила на огромную шишку на его макушке, а затем коснулась лба, пытаясь определить, нет ли лихорадки. Она уже начинала бояться, что, какой бы ни была его травма, она повредила ему не только память.

Она шокировала домочадцев, настаивая, чтобы его положили в комнате леди Элеоноры. Несмотря на то, что Куки держала ее комнату в чистоте и регулярно меняла постельное белье, ни Лаура, ни дети не смели нарушать ее неприкосновенность с тех пор, как умерла леди Элеонора. Просто слишком много было воспоминаний о последних днях, которые они были вместе с ней, в до сих пор ощущаемом в воздухе апельсиновом аромате — горьком и сладком.

Но ее изящная кровать с балдахином была самой удобной в доме, и Лаура твердо решила, что гостя нужно положить именно на нее.

Она должна была дать ему хотя бы это.

Сперва Куки отказывалась оставить ее с ним наедине, утверждая, что неприлично для незамужней девушки ухаживать за джентльменом в его спальне. И только, когда Лаура разрешила Доверу спать в кресле по другую сторону двери со старинным мушкетом на коленях, Куки смягчилась, хотя и продолжала неодобрительно прищелкивать языком всю дорогу до кухни. Храп старика был слышен даже через закрытую дверь.

Незнакомец лежал, вытянувшись на покрывале, стеганное пуховое одеяло с собственной кровати Лауры накрывало его до талии. И хотя Довер снял с него камзол по просьбе Лауры, именно на ее долю выпало развязывать его шейный платок и расстегивать воротник. С просвеченными солнцем волосами, в беспорядке разметавшимися по подушке, и длинными ресницами, темнее румянца на его щеках, он выглядел больше мальчиком, чем мужчиной. Но золотистая поросль уже начинала предъявлять права на его щеки, предупреждая ее, что невинное выражение его лица всего лишь иллюзия.

Лаура отчаянно искала в нем хоть какой-нибудь признак души. Если бы его плоть не была теплой на ощупь, она могла бы поклясться, что он вылеплен из мрамора — что он скульптура на могиле героя, который умер совсем молодым. Она все еще размышляла над тем, нужно ли говорить о своем плане детям и слугам. Если он так и не очнется, им незачем знать, какой идиотской мечтой она посмела себя развлечь. Сейчас, когда она уже больше не могла винить в своем безумии лесные чары, ей в голову стали приходить чисто практические соображения. Как она сможет убедить его, что он ее суженый? И как она сможет доказать самой себе, что он еще не связан узами брака или помолвки с другой женщиной?

Она наклонилась к нему. Его дыхание было таким глубоким, что при каждом вздохе у него немного приоткрывались губы.

Однажды поцелуй уже вернул его к жизни. Посмеет ли она? …

Он выглядел уязвимым, таким, каким только может выглядеть сильный мужчина, когда находится в полной власти женщины. Он легко мог погибнуть в дубовом лесу, если бы она не нашла его, и все равно она чувствовала себя виноватой, словно именно она нанесла ему тот ужасный удар.

Натянув одеяло ему до самой груди, она наклонилась и нежно поцеловала его в лоб.

Должно быть, ему снится сон.

А как еще можно объяснить апельсиновый аромат и нежное прикосновение женских губ к его лбу? Что-то в глубине его души шевельнулось, некий туманный призрак, сотканный из туманных воспоминаний и снов. Но прежде чем он смог схватить призрака, тот выплыл из пределов его досягаемости, называя его по имени, которое он считал своим, и чей голос был слишком тихим и далеким, чтобы его можно было узнать.

Ему очень хотелось догнать призрак, но его грудь казалась придавленной огромным весом. Он открыл глаза и увидел толстую желтую кошку, сидящую у него на груди и глядящую на него мудрыми золотистыми глазами.

— Нелли, — прошептал он, думая о том, как странно получилось, что он помнит имя кошки, но не помнит свое.

Он потянулся к ней, думая, что она растворится в тумане, как и та неуловимая тень. Но его дрожащая рука нащупала мягкий и чистый мех. Проведя по нему рукой, он ощутил, как кошка удовлетворенно замурлыкала. Его глаза медленно закрылись.

Когда он видел сны, он не хотел просыпаться.

Следующим утром весело насвистывающая Куки влетела в комнату леди Элеоноры, в руках она держала таз, наполненным тряпками. Ее взгляд упал на постель, и свист резко оборвался на фальшивой ноте.

— Ладно, тогда я зайду потом… — прошептала она, качая головой.

За время своего ночного дежурства Лаура настолько ослабила бдительность, что сползла с кресла, и ее голова оказалась у незнакомца на груди. Она спала сном совершенно измотанного человека, согнувшись в три погибели, ее рука бессильно свисала с кровати. Парень по-прежнему спал, но его рука накрывала голову Лауры, а пальцы собственническим жестом запутались в том, что раньше было аккуратным пучком прически.

Куки нахмурилась. Если этот шельмец посмеет хоть как-то скомпрометировать ее молодую хозяйку, она без колебаний обрушит свой тазик ему на голову и оставит его спать вечным сном.

Но когда она осторожно подошла поближе, все ее страхи тут же развеялись. С закрытыми глазами и приоткрытыми ртами, они оба выглядели невинно, как беззубые малыши.

Куки осторожно потрясла Лауру за плечо. Девушка выпрямилась в кресле, непослушный локон упал ей на глаза.

— О Боже, я не должна была засыпать. Он умер, да?

— Не глупи. Конечно, он не умер! Посмотри, от твоей заботы у него даже появился цвет на лице.

Лаура украдкой глянула на своего пациента. Куки говорила правду. Его дыхание было ровным, а щеки потеряли призрачную бледность.

Куки со знанием дела кивнула.

— Все, что ему сейчас нужно, это, чтобы его как следует отскребли.

— Я сделаю это, — на автомате сказала Лаура и потянулась к тазику.

Куки отдернула таз и потрясенно глянула на нее.

— Лучше не надо, девочка. Я и так поступила нехорошо, позволив тебе ухаживать за ним всю ночь. Если я позволю тебе его помыть, леди Элеонора точно перевернется в гробу. — Она ткнула пальцем в постель. — Я уже почти 40 лет жена одного старого козла и могу сказать, что у этого щеголя нет ничего, что не видела бы раньше такая старуха, как я.

И словно желая подтвердить собственные слова, Куки приподняла одеяло, загораживая его собой, и заглянула под него. Поскольку на незнакомце по-прежнему были все те же самые обтягивающие брюки из оленьей кожи, Лаура не представляла, отчего морщинистые щеки служанки залились румянцем.

С трудом переглотнув, Куки опустила одеяло.

— Старая Куки иногда болтает в спешке всякую ерунду, но ты не бери в голову, девочка. — Поймав Лауру за руку, она потащила ее к двери, при каждом шаге выплескивая воду из таза. — Я приготовила тебе на кухне горячую ванну. Приведи себя в порядок, а я пока поухаживаю за твоим джентльменом.

И прежде чем еще не до конца проснувшаяся Лаура смогла оформить свой протест в слова, Куки, мягко, но решительно, закрыла дверь перед ее носом.

Должно быть, он умер.

Иначе как объяснить быстрое, но обезличенное ощущение женских рук на своем теле? Может быть, он и не помнил своего имени, но зато он отлично помнил женские руки, которые словно были созданы для того, чтобы доставлять удовольствие: они проводили по его коже с дразнящей грациозностью; обхватывали его налитую возбуждением плоть тисками наслаждения; вонзали свои безупречные ноготки в его спину, когда ритм его бедер подводил к безумному экстазу женщину под его телом.

Он испытывал на себе бесчисленные варианты изощренной ласки, которыми пользовалось несметное количество женщин, что были в его жизни, но никто никогда не обращался с ним с таким небрежным равнодушием. Эти руки мыли и раздевали его, но не были ни грубыми, ни нежными. Они просто решительно делали свою работу.

Из всего этого он мог сделать только один вывод. Должно быть, его готовили к похоронам.

Он попытался закричать, но язык, как и остальные члены, словно превратился в камень и ему не повиновался. А окончательным оскорблением было то, что, когда эти равнодушные руки стянули с него брюки, их хозяйка восхищенно присвистнула, и ее свист сильно смахивал на пастуший.

— Мама всегда говорила мне, что богатые щедро одарены, но я думала, что она говорила о золоте. — Хихикая, она наклонилась к нему, и похлопала по голове, словно он был слюнявой болонкой. — Может, ты и избежал виселицы, парень, но ты и так уже хорошо увешан.

Через несколько минут, казавшихся бесконечными, омовение было закончено, и на него натянули нечто мягкое и теплое. Он внутренне содрогнулся, решив, что его обрядили в саван. Его мучительница насвистывала что-то немелодичное и похоронное, суетливо перестилая постель. Дверь со щелчком закрылась. Свист замолк.

Некоторое время, показавшееся ему вечностью, он был в полном одиночестве.

Потом дверь снова открылась, причем так медленно и с таким скрипом, что по его позвоночнику прошла волна ледяного озноба.

За ним пришел сам Дьявол.

Несмотря на то, что их встреча была давно ожидаема, он всегда думал, что встретится с дьяволом лицом к лицу на каком-нибудь задымленном поле битвы, а совсем не мертвым в чужой постели. Тот ведь даже не стал соблюдать приличия, обязывающие его приходить одному. Вместо этого старый прохвост взял с собой легион демонов, которые привязали его к кровати и уже нависали над его беспомощным телом.

Один из них схватил его за большой палец ноги и стал терзать сустав зубами, пока другой носился по его ногам вниз и вверх в ликующем безумии. Он, может быть, и вынес бы эту пытку, если бы третий демон не прыгнул ему между ног и не воткнул острые, как иглы, когти ему в самое уязвимое место.

Его глаза резко раскрылись. Он попытался поднять пульсирующую от боли голову и стал всматриваться в туман, застилающий глаза. Оказалось, что кровать заполняли все-таки не демоны, а крысы. Но этот удар по его истерзанным нервам не шел ни в какое сравнение с шоком, который он испытал, обнаружив, что дьявол оказался не краснолицым джентльменом с рожками и заостренным хвостом, а голубоглазой озорницей с золотыми волосами, которая свесилась с балдахина вниз головой и смотрела ему прямо в лицо.

Даже не задумываясь о цене, которую потом придется заплатить за это его больной голове, он подскочил на кровати и завопил во всю мощь своих легких.

Лаура нежилась в бадье горячей воды, что стояла в уголке кухни и была отгорожена занавеской, когда разразился настоящий ад.

Минуту назад она лежала в полудреме, закрыв глаза и откинув голову на край бадьи; и вот она уже стоит в бадье совершенно голая, с нее потоками стекает вода, а все мускулы напряжены до предела.

Мужской вопль, наполнивший все вокруг, был непривычен для ее ушей, но режущий уши визг она узнала бы где угодно.

— Лотти! — выдохнула она, ее глаза расширились от испуга.

Возможно, Довер был прав, и незнакомец убьет их всех. Безусловно, разорванные ноздри были единственным и просто страшным объяснением этому ужасающему визгу Лотти. К шуму и гаму присоединился еще один голос. Лаура высунула голову из-за занавески как раз вовремя, чтобы увидеть, как Довер проносится мимо нее с вилами в руке и непрерывным потоком ругательств.

Лаура запаниковала еще сильнее. Если она как можно скорее не поднимется наверх, их гость может оказаться не единственным убийцей.

У нее не было времени вытираться и надевать чистое белье, сложенное аккуратной горкой на скамье около бадьи. Она выпрыгнула из воды, ударившись лбом об медный чайник, свисающий с потолка и дернувшись от боли, после чего схватила чистое платье и через голову накинула его на себя. Розовый муслин сразу прилип к влажной коже. Потратив время только на то, чтобы убедиться, что платье закрывает все самое важное, она выпуталась из занавески и босиком пролетела через холл к лестнице на второй этаж, оставляя за собой на полу водяные брызги.

Лаура была уже на полпути на второй этаж, когда адская какофония прекратилась так же резко, как и началась. Она замерла на месте, схватившись за перила.

— Боже мой! — мелькнуло у нее в голове. — Должно быть, он убил Лотти! Как еще можно объяснить эту ужасную тишину, которая накрывает весь дом?

От ужаса она замедлила шаги и уже еле волокла ноги, когда приблизилась к распахнутой двери, ведущей в комнату леди Элеоноры. Она заглянула внутрь комнаты, наполовину ожидая увидеть, что потертый ковер усыпан золотыми локонами и окровавленными кусками плоти.

Однако ей открылось совсем другое зрелище.

Лотти стояла посреди кровати, сжимая в руках вырывающихся котят. Ее нижняя губа дрожала, а большие голубые глаза были полны слез. Не сами слезы Лотти встревожили Лауру. Этот ребенок был известен тем, что впадал в истерику только потому, что Джордж съел за чаем последнюю пышку.

Ее встревожил звериный оскал Довера, который тыкал вилами во вздымающуюся грудь мужчины, который был прижат к стене между окнами.

Ее сердце застряло где-то в горле. Кажется, спящий красавец проснулся.

Даже будучи загнанным в угол и безоружным, он все равно выглядел опаснее Довера. Его золотистые волосы стояли дыбом, глаза были совершенно дикими. Если не считать одеяло, обернутое вокруг талии, и так сильно стиснутые кулаки, что суставы пальцев побелели от напряжения, он был наг и беззащитен, как сама Лаура пару минут назад. Сама того не замечая, она таращилась на него, завороженная широкой грудью, усыпанной позолоченными волосками, которые клином сужались к мускулистому животу.

Ему пришлось втянуть живот, поскольку Довер снова опасно ткнул в него вилами. Когда смертоносные зубцы прошли всего в дюйме от его плоти, он показал зубы и издал горловое рычание. Несмотря на это первобытное предупреждение, от его беспомощности у Лауры заныло сердце.

— Довер, поставь вилы и отойди от него, — скомандовала она.

— И дать шанс этому кровавому дьяволу разорвать нам горло? Я так не думаю, мисси.

Поскольку, кажется, Довера было не урезонить, Лаура перенесла свои надежды на незнакомца. Она стала бочком подходить к нему, молясь, чтобы он не счел угрозой ее протянутую руку.

— Вам нечего бояться, — тихо сказала она и улыбнулась, как она надеялась, ободряющей улыбкой. — Никто здесь не причинит вам зла.

Ее слова прозвучали бы гораздо более убедительными, если бы Куки не выбрала именно этот момент, чтобы ввалиться в спальню, сжимая в руке окровавленный топор. Сразу за ней в комнату влетел Джордж.

Мальчик уперся руками в коленки, изо всех сил пытаясь отдышаться.

— Мы слышали ваш тарарам всю дорогу со двора! Звук был такой, словно резали поросенка.

— Во имя Марии, Джозефа и Иисуса, что здесь происходит? — вопросила Куки, стремительно осматривая комнату.

— Возможно, тебе стоит спросить мою сестру, — предположила Лаура, кидая на Лотти ледяной взгляд.

— Я не хотела ничего плохого, — заревела Лотти. — Я только хотела глянуть на него одним глазком. А он заревел как лев и напугал меня до полусмерти, тогда я упала на кровать и закричала, и…

— Эта хулиганка подложила мне в кровать крыс.

Они развернулись и ошарашено посмотрели на незнакомца, пораженные его низким и хорошо поставленным голосом. Довер медленно опустил вилы, а незнакомец поднял глаза на сестру Лауры.

К Лотти первой вернулось самообладание. Она уткнулась носом в одно из упомянутых созданий, копошившихся у нее под остреньким подбородком.

— Это не крысы, сэр. Это кошки.

Он фыркнул.

— Не большая разница, если дело касается меня.

Лотти задохнулась от возмущения.

Куки стала суетливо оттаскивать Довера от незнакомца.

— Идем, идем, дорогой. Уверена, наша маленькая Лотти не хотела, чтобы ты так испугался за нее. — Ее кудахтанье было бы более успокаивающим, если бы она по-прежнему не сжимала в руке окровавленный топор. Бросив на незнакомца осторожный взгляд, она спрятала топор за спину. — А сейчас не спорь со старой Куки. Я только что зарезала хорошую жирную курицу нам на обед.

— Вероятно, он бы предпочел тушеного котенка, — колко предположила Лотти, надменно вздернув носик.

— Скорее, бульон из одного отродья, — парировал незнакомец.

Лаура не знала, смеяться ей или плакать.

— Пожалуйста, сэр, не надо так напрягать свои силы. Вы перенесли ужасный шок. Вы сейчас не в себе.

Казалось, что все, кроме них, исчезли из комнаты, когда он повернулся и яростно посмотрел на нее.

— Тогда почему вы не скажете мне, кто я такой, черт подери?