"Поцелуй, чтобы вспомнить" - читать интересную книгу автора (Медейрос Тереза)

Выражения признательности:

Я хотела бы поблагодарить весь штат Бантам Делл Паблишинг Групп — включая Энн Бохнер, Эми Фарли, Терезу Зоро, Бетси Халсебош, Сьюзен Коркоран, Барб Бург, Йока Луи и Ирвина Эпплбаума. Я также хотела бы поблагодарить Маргарет Эванс Портер, чьи изысканные рекламные проспекты на тему ухаживания и брака периода Регентства вдохновили мое воображение к новым высотам. (Поэтому, если я поняла что-то неправильно, не вините ее. Вините меня!) Я хотел бы поблагодарить моих друзей по переписке, которые поддерживают во мне здравый рассудок — Жана Уиллета, Элизабет Бивари и Ребекку Хаган Ли. И особенно хочу поблагодарить Венди Маккурди, Андра Чирило и Нину Тайблиб. У Золушки была всего одна добрая фея, а у меня их целых три.

Глава 22

Девонбрукский Дьявол нашел себе жену. К началу дня, когда Диана и Лаура стали обходить магазины на Оксфорд и Бонд Стрит, весь Лондон уже гудел от этих новостей. Сложно было сказать, чьи сердца были разбиты больше — влюбленных девушек или их амбициозных мамаш, которые надеялись подцепить для своих любимиц одного из самых богатых и могущественных холостяков высшего света.

Когда Лаура в сопровождении Дианы вошла в магазин изысканных тканей, где все было завешено потрясающим разнообразием шелков и муслина и толпились покупательницы, ожидающие своей очереди сделать заказ, оживленные разговоры разом стихли, и наступила полная тишина. Лаура поймала на себе несколько пронзительных взглядов, часть из которых была откровенно враждебна.

Одна из продавщиц ринулась к ней, восклицаниями и жестами выражая неодобрение светло-желтому платью из муслина, которое показалось Лауре вполне приличествующим, когда она надевала его этим утром. И прежде, чем Лаура смогла объяснить, что не говорит по-итальянски, маленькая темноволосая женщина быстро увлекла ее за занавеску в альков, где ее ощупали и измерили с безжалостностью, которая Куки даже и не снилась.

После несколько минут ее унижения, за которые продавщицы на звучащем скороговоркой итальянском обсуждали сомнительные достоинства ее груди, Лауру предоставили самой себе, а итальянки ушли за новыми булавками, без которых не могли продолжать ее мучения. Она дрожала в одной нижней рубашке, стоя на низком табурете за занавеской, когда услышала разговор двух женщин. И, к сожалению, они говорили по-английски.

Первый голос был мягким, но прямо-таки сочился ядом.

— Представляете, он женился на какой-то деревенщине, без гроша в кармане и какого-нибудь завалящегося титула! Ходят даже слухи, что она… — Лаура склонилась к занавеске, напрягая слух, чтобы услышать свистящий шепот.

— Нет! Вы не можете говорить всерьез! Дочь приходского священника?! — Хихиканье второй женщины вряд ли могло звучать более недоверчивым, даже если бы Стерлинг женился на поденщице. — Может быть, есть шанс, что это брак по любви?

Первая женщина фыркнула.

— Ни единого. Я слышала, их застали в компрометирующей ситуации, и ему пришлось жениться против своего желания.

Лаура зажмурилась, слова женщины ударили ее по больному месту.

— Из того, что я слышала, он не из того типа мужчин, которых можно заставить сделать что-либо, если они этого не хотят.

— В большинстве случаев может и так, но когда под угрозой честь мужчины, он сделает что угодно, чтобы ее защитить, даже если для этого придется жениться на той, что ниже его по положению.

— Вероятно, девочке потребуется небольшая полировка.

— Он может полировать все, что хочет, но все равно останется с куском угля, а не алмазом первой воды. — Голос женщины перешел в хрипловатый мурлыкающий шепот. — У нее нет надежды удовлетворить его. Вы забыли, что я из первых рук знаю, каким требовательным он может быть в постели? Эта простушка скоро ему наскучит… если уже не наскучила. А когда это произойдет, я буду рядом. Может быть, она и получила его имя, но она никогда не получит его сердце.

От такого оскорбления у Лауры перехватило дыхание, и она уже собиралась отдернуть занавеску и показать этой стерве, насколько простушкой она может быть, как в соседнем алькове внезапно зашелестели юбки.

— О, леди Диана, — внезапно совершенно по иному запела женщина, которая только что хотела уложить в свою постель мужа Лауры. — Я не знала, что вы бываете в этом магазине. Такое удовольствие наконец-то встретиться с вами. Мы с вашим кузеном очень близкие друзья.

— Неужели? — Лауре даже не пришлось прилагать усилий, чтобы представить себе ледяной взгляд, которым Диана облила эту парочку. В ее собственном алькове температура понизилась с такой силой, что казалось, в любой момент у нее изо рта может пойти пар. — Он никогда не упоминал о вас. Хотя, кажется, я действительно припоминаю, что он очень тепло отзывался о вашем муже. Как поживает лорд Хьюит? Надеюсь, он полон энергии.

Заискивающие нотки исчезли из голоса безымянной женщины, он стал холодным, как и голос Дианы.

— Мой Бертрам проводит много времени в нашем загородном поместье.

— Не могу его за это винить. — Вторая женщина охнула, а Диана тем же тоном добавила:

— Этим летом такая жара, знаете ли. А сейчас, прошу меня извинить, я должна продолжить поиски молодой жены своего кузена. Он послал меня помочь ей выбрать надлежащий гардероб. Мой дорогой кузен очень переживает, что настоял на столь спешно устроенной свадьбе, но он не мог вынести больше ни одного дня в разлуке с ней. Вы знаете, он ее обожает и решительно балует, желая, чтобы у нее не было ни в чем недостатка.

Глаза Лауры неожиданно защипало от слез благодарности и тоски. Когда-нибудь, в другой жизни, слова Дианы могли бы стать правдой.

Спустя несколько минут Лаура вышла из алькова и увидела, что ее нежданная защитница сидит в застывшей позе на стуле с прямой спиной и скучающе перелистывает последние новинки моды в "La Belle Assemblee".

— Я слышала, что вы сказали тем женщинам, — тихо сказала она. — Я вам очень благодарна.

Диана захлопнула журнал и встала, мятежно выставив острый подбородок.

— Я сделала это не ради вас. Я сделала это для себя. Пустоголовые красотки подобные Элизабет Хьюит годами насмехались надо мной только потому, что я не имела "счастья" выйти за какого-нибудь старого подагрика-алкоголика, которого жена интересует меньше его призовых спаниелей.

— Если вы о лорде Хьюите, то спаниели наверняка гораздо более преданны ему, чем жена.

Диана не улыбнулась, но в ее глазах мелькнула слабая искорка смеха.

— Думаю, вы правы. Едва ли можно винить мужчину в том, что он предпочитает четырехлапых сук их двуногой разновидности.

Остальная часть дня прошла для Лауры в головокружительном водовороте. Пока они с Дианой носились по широкой мостовой Оксфорд Стрит из шляпного салона в парфюмерный, а из парфюмерного в обувной, Лаура не могла отделаться от мысли, что Лотти бы очень понравилась такая беготня. Сама Диана не проявляла интереса к покупкам, купив себе за все время только какую-то безделушку, но она настаивала, чтобы Лаура получила все самое лучшее — множество шляпок, украшенных фруктами, перьями и цветами; веера ручной росписи; духи в граненых бутылочках; кашемировые шали; лайковые перчатки и шелковые чулки; кружевные пляжные зонтики; ароматные мыла; туфли пастельного оттенка и даже две пары изящных нанковых полусапожек; серебряные гребни ювелирной работы и диадемы, усыпанные жемчугом; ленты для волос; и даже шокирующие длинные панталоны, которые, как заверяла продавщица шелка, сейчас последний писк в Лондонских салонах. Все покупки обещали доставить в Девонбрук Холл в самые короткие для магазинов сроки.

К тому времени, когда они выходили из очаровательного магазинчика, который торговал исключительно кружевами, у Лауры уже голова шла кругом от попыток запомнить все их покупки. Если ее вычисления были верны, они потратили за один день больше, чем Арден Менор зарабатывал за год.

Пока они прохаживались по улице в ожидании экипажа, и прижимали к себе сумки с горячими фисташками, купленными в развес, из надвигающейся вечерней темноты появился фонарщик и стал зажигать уличные фонари. Их мягкий свет падал на магазинные витрины, делая выставленные товары еще более заманчивыми.

Проходя мимо яркой витрины магазина игрушек, Лаура вдруг замерла, тихо вскрикнув от восхищения.

На витрине сидела фарфоровая кукла, вся в рюшах и кружевах, ее пухлые щечки были раскрашены ярко-розовым. От золотых завитков и вздернутого носика до миниатюрных туфелек, кукла была просто копией Лотти.

Диана глянула на витрину.

— Что там?

— Я просто подумала, что моя младшая сестренка пришла бы от этой куклы в полный восторг, — ответила Лаура и прижала пальцы к стеклу, сама того не замечая.

Диана пожала плечами.

— Так купите ее для нее.

Лаура сунула руки в свою новую муфту из лебяжьего пуха.

— Я не могу еще сильнее испытывать на прочность великодушие герцога. Он и так очень щедр ко мне.

Диана посмотрела на нее странным взглядом.

— Чего-чего, а скаредности в Стерлинге нет нисколько. Он может и поскупится на свое прощение для вас, но не на свой кошелек. И если вы не можете получить первое, то, возможно, сумеете обойтись вторым.

Диана тоже коснулась рукой витрины, ее лицо выражало необычную задумчивость.

— Это был один из немногих уроков, которые преподал мне мой отец.

Когда часом позже Лаура вышла из магазина игрушек, ее руки были доверху нагружены детскими подарками, среди которых была скакалка для Лотти и три новенькие колоды карт для Джорджа. Она отказалась от доставки своих сокровищ в Девонбрук Холл, не желая отдавать их в чужие руки. Диана терпеливо подождала, пока она нырнула в галантерею, чтобы купить мягкие кожаные перчатки, чтобы греть больные руки Довера холодными зимними ночами. И в довершение всего, она решила послать Куки одну из шляпок со страусиными перьями, набор которых уже купила для себя.

Подходя к экипажу, Диана вдруг резко остановилась, отчего Лаура налетела на нее сзади. Один из лакеев спрыгнул с козел, чтобы подхватить их покупки, а Лаура глянула Диане через плечо и увидела маркиза Джиллингема, лениво прислонившегося к фонарному столбу с цилиндром в руке и сверкающей тростью под мышкой.

Он выпрямился и отвесил им изящный поклон.

— Ваша светлость, леди Диана. Я увидел ваш экипаж, когда выходил от портного, и решил пожелать вам приятного вечера.

— И вам приятного вечера, мой лорд. — Диана пронеслась мимо него и приняла руку лакея, который помог ей подняться в экипаж. — Сейчас, когда мой кузен благополучно вернулся из своего маленького приключения, я думаю, мы уже не будем с вами так часто встречаться.

— Напротив, — протянул Тейн, искусно оттесняя лакея, чтобы собственноручно помочь Лауре подняться в экипаж. — Раз герцог теперь будет жить в Девонбрук Холле, я собираюсь регулярно надоедать вам своим присутствием.

— Не думаю, что это будет для вас очень большим вызовом. — Диана смотрела прямо перед собой, пока лакей запирал дверцу. — Уверена, мой кузен будет очень рад принимать вас у себя.

Тейн посмотрел на ее профиль, большим и указательным пальцами поглаживая край цилиндра.

— А вы, Диана? — тихо спросил он. — Вы будете рады принять меня?

Но прежде чем она смогла дать ему ответ, экипаж качнулся и тронулся с места.

— Он совершенно несносен, — пробормотала Диана, сдергивая перчатки и бросая их себе на колени.

Заинтригованная лихорадочным румянцем, появившемся на щеках Дианы, а также редко ее показываемой страстью, Лаура выглянула из окошка и увидела, что Тейн смотрит им вслед, держа в руках цилиндр.

По возвращении в Девонбрук Холл оказалось, что Лауру и Диану ждет в холле Адисон.

— Его светлость ожидает вас в своем кабинете, — сообщил он Лауре, передавая лакею ее мантилью и муфту.

Сердце Лауры совершило головокружительный скачок. Наверное, в конце концов Стерлинг решил перестать притворяться, что вчерашней ночи никогда не было, и согласен признать, что мужчина не может брать женщину целиком и полностью, ничего не давая от себя взамен. Она пригладила волосы и пошла по ближайшему коридору, желая, чтобы никто не заметил ее жалкие надежды.

Адисон вежливо кашлянул.

— Вон туда, ваша светлость, — сказал он, показывая в противоположном направлении. — Седьмая дверь слева, прямо за мраморным фонтаном.

Лаура развернулась и пошла, куда он указывал, подарив мажордому благодарную улыбку.

Проскользнув в кабинет, Лаура застала Стерлинга сидящим за своим громоздким столом в окружении высоченных стопок бумаг и бухгалтерских книг. С облегчением она поняла, что собак поблизости нет. Несмотря все его заверения, что они просто добрые гиганты, она по-прежнему считала, что одно из их тайных желаний — отгрызть ей ногу и закопать ее в комнате для солнечных ванн.

Пиджак Стерлинга небрежно висел на ближайшем стуле, а его хозяин оставался в помятом жилете и рубашке с закатанными рукавами. Лаура стала рассматривать его лицо, освещенное тусклым светом лампы и лишенное привычной настороженности, думая, как мало она знает о нем на самом деле. Он был не порождением ее фантазий, а сложным человеком, выросшим под влиянием и добра и зла. И единственное, чего она бы хотела — чтобы кто-нибудь уменьшал ее желание получить его, а не увеличивал.

Она могла бы поклясться, что не издала ни единого звука, но Стерлинг внезапно поднял голову и поймал ее за разглядыванием своего лица. Маска любезности, которую она уже начинала ненавидеть, быстро скользнула на свое обычное место.

— Итак, вы вернулись из своего похода по магазинам. Полагаю, вы нашли все, что хотели?

— Не все, — загадочно сообщила Лаура, опускаясь в кожаное кресло, стоявшее около стола.

— Что ж, вероятно, это поможет смягчить ваше разочарование. — Стерлинг перегнулся через стол и вручил ей свернутый лист пергамента. — С днем рождения.

Лаура моргнула, начисто застигнутая врасплох.

— Вы же не могли подумать, что я забуду о нем, не так ли?

— Честно говоря, я сама о нем забыла. И, конечно же, не ожидала, что вы о нем помните. — Она застенчиво опустила взгляд. — Или сделаете мне подарок.

— Разверните его, — сказал Стерлинг, кивая на пергамент. — Давайте.

Она медленно развернула выглядящий официальным документ и проглядела текст, выписанный изящным почерком, толком не понимая, что она видит перед собой.

— Это права собственности на Арден Менор, — объяснил Стерлинг. — Я нашел этот документ вчера утром, когда я просматривал бумаги в кабинете своего отца. Пока вас не было, я вызвал поверенного, и мы переписали дом вместе с землями на ваше имя. Вам больше не придется волноваться о том, что Джордж и Лотти могут потерять крышу над головой. Больше никто не сможет забрать у вас это поместье, даже мои наследники.

Его наследники. Лаура на лист бумаги смотрела невидящим взглядом, не поднимая глаз из боязни, что он увидит ее слезы.

— Я думал, вы обрадуетесь, — тихо сказал Стерлинг. — Вы предпочли бы пару изумрудных сережек или бриллиантовое ожерелье?

Пальцы Лауры стиснули листок.

— Нет, спасибо, мой лорд. Вы и так были ко мне слишком щедры.

Он пожал плечами.

— Ерунда. Кое-кто мог бы даже сказать, что вы это заработали.

Лаура вскинула голову и недоверчиво глянула на него, видя перед собой картины двух последних ночей, которые она провела в его объятиях. И его постели.

— Своей находчивостью, конечно, — добавил он, но блеск его глаз сказал Лауре, что он отлично понял, о чем она подумала. — Вы рискнули очень многим ради такого захудалого поместья.

— Вы очень стремились получить для себя это захудалое поместье. Или вы забыли, что именно привело вас в Арден Менор в первый раз? Уж точно не желание отдать дань уважения своей матери.

Стерлинг откинулся в кресле, маска вежливости на его лице напряженно застыла.

— Моя мать — не ваша забота.

Лаура встала, сминая в кулаке документ на право собственности.

— Ну уж вашей заботой она точно никогда не была. Если бы вы волновались о ней, то не позволили бы ей умереть, так и не получив вашего прощения. Но поскольку, кажется, меня постигнет та же судьба, я полагаю, что будет только правильно, если я унаследую и ее дом. Даже если мне придется зарабатывать на него всю оставшуюся жизнь. — Она пошла к двери, потом остановилась. — О да, а еще я сегодня столкнулась с одним из ваших дорогих друзей — с леди Хьюит. Она отчетливо дала понять, что будет только рада принять вас в свою постель, когда я вам надоем.

И хотя на это потребовались все силы ее худенького тела, Лауре все же удалось хлопнуть дверью кабинета так, что по обе стороны от нее чуть не погасли канделябры.

— А на это не так много шансов, верно? — пробормотал Стерлинг, печально покачав головой и слушая, как удаляются ее сердитые шаги.

Лаура лежала на своей кровати и разглядывала натянутый над ее головой балдахин. Вчера ночью она злилась. Этой ночью она была просто вне себя от бешенства. Ее муж мог сколько угодно разыгрывать из себя великодушного дворянина, но она уже поняла, чем был его подарок — еще одним упреком ей. Насмешливым напоминанием, что груда заплесневелых кирпичей не сможет заменить то, что они оба потеряли из-за ее лжи.

Где-то в доме часы пробили двенадцать раз, ознаменовывая конец дня ее рождения.

Лаура рывком перевернулась на бок. Часы могли бить хоть тринадцать раз, но она все равно не пойдет к нему. И не потому, что она все равно не сможет найти западное крыло. Ему только легче станет, если она свалится с лестницы и сломает себе шею. Она так и видела, как он стоит на ее могилке, а его лицо изображает притворную скорбь, пока леди Хьюит выражает ему свое сочувствие.

Может быть, он даже не станет ждать ее безвременной кончины. Что, если она придет в западное крыло и обнаружит, что его кровать пуста и холодна? Возможно, он уже даже ушел к своей бывшей любовнице. Возможно, они уже провели вечер, потягивая шампанское и смеясь над тем, как его обманом втянули в брак с дочерью бедного приходского священника, которая не может даже надеяться удовлетворить его в постели. Возможно, в эту самую минуту он лежит на шелковых простынях другой женщины и проделывает с ней все то сладкое и грешное, что он проделывал с Лаурой только вчера ночью.

Лаура застонала и закрылась с головой одеялом, чтобы изгнать из головы эту картину.

В таком положении Стерлинг и застал ее, когда раздвинул полог балдахина и сел рядом с ней на постель.