"Синий аметист" - читать интересную книгу автора (Константинов Петр)

5

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Амурат-бей, не отрывая взгляда от карты. Это был его адъютант. Он поздоровался и доложил:

— Со станции пришло сообщение, что утренним поездом из Эдирне прибыли Хюсни-бей и Стефанаки-эфенди. Что прикажете делать?

— Хюсни-бей… — чуть прищурясь, повторил Амурат. — Вели послать за ними фаэтон и выдели охрану. Пусть заедут сначала сюда.

Адъютант вышел.

Амурат не сразу вернулся к работе. Хюсни-бей был из приближенных Мидхат-паши. К тому же он единственный из окружения великого везиря поддерживал связь со всеми гарнизонами в стране. Это был очень способный человек. Амурат-бей думал, что и при новом режиме он пойдет в гору, однако получилось иначе. Как видно, бей имел в виду что-то другое, потому что стоял несколько в стороне от событий. В настоящее время ему поручали лишь кое-какие технические задачи в провинциях империи. Другой — Стефанаки, Стефан Данов, был сыном здешнего помещика. Амурат знал, что он служит чиновником в Государственном совете. Амурат недолюбливал этого человека — ему претили нескрываемая угодливость и раболепие Стефана. Как видно, именно благодаря этим своим качествам, Данов и пользовался благоволением самых влиятельных кругов столицы.

Амурат вновь склонился над картой. Его металлическая линейка медленно легла поперек синей ленты Дуная. В сознании опять возник вопрос, давно не дававший ему покоя. Где русские попытаются форсировать реку. У Видина? Но там стоит войско Осман-паши, и неприятель вряд ли рискнет разгрызть самый крепкий орех. Тем более, что в районе Видина вдоль всего берега тянутся надежные артиллерийские укрепления. Значит, у Никополя? Но там очень крутой берег… Линейка поползла вправо, миновала Свиштов и продолжала двигаться к Русчуку. Здесь противоположный берег отлично просматривался, и противник просто не мог сосредоточить крупные силы. Вероятнее всего, удар готовился в районе Оряхово или Сомовита. Берег там довольно пологий, а лес, тянущийся на противоположной стороне, — отличное прикрытие для противника. Амурат-бей устало задумался, потом обвел кружками несколько звездочек — ими были отмечены береговые укрепления.

Резкий стук в дверь заставил его поднять голову.

— Миралай Хюсни-бей, — доложил адъютант и отступил в сторону.

В проеме возникла грузная, бесформенная фигура Хюсни-бея. Из-за его плеча выглядывало румяное, рано заплывшее жиром лицо Стефана Данова.

— Добро пожаловать! — Амурат поднялся, вышел из-за стола и приветливо поздоровался с гостями, пожав каждому руку.

Хюсни-бей вяло ответил на рукопожатие, затем, тяжело отдуваясь, опустился на стул. Стефан подождал, пока Хюсни сядет, и уселся рядом.

— Что бы там ни говорили, — Хюсни-бей вытер пот со лба, — но путешествие на поезде не из приятных. Разумеется, на фаэтоне я бы ехал из Эдирне сюда три дня, но зато сам себе хозяин. Захочешь есть — остановишься, пожелаешь отдохнуть в тени — выбирай дерево поразвесистей. Или родниковой водички попить — пожалуйста… А самое главное — ни тебе дыма, ни грязи. А то будто в трубу запихнули… Но, что поделаешь… Новые времена — новые нравы… — Хюсни-бей расстегнул воротник зеленого мундира и, еще раз отерев пот со лба, посмотрел на карту, разложенную на столе.

— Ну? И что ж здесь происходит? — спросил он Амурат-бея.

— Пока нормально, — ответил тот. — Я послал донесение о вооружении. Если хочешь, можешь с ним ознакомиться… Но здесь, — Амурат тяжело опустил ладонь на карту и исподлобья взглянул на Хюсни-бея. — Здесь что происходит…

— Здесь отвечают другие, — спокойно возразил гость, поудобнее устраиваясь в кресле. — Пусть обо всем позаботится Махмуд-Надим-паша, продавший душу тому русскому шпиону Игнатьеву…

— Грех есть грех, — заметил Амурат. — Но сейчас речь идет о судьбе всех нас…

Хюсни-бей хотел возразить, но вспомнил о присутствии Данова. Поэтому, вздохнув, проговорил:

— Ты не беспокойся. Не такие уж они страшные эти русские, как хотят казаться. Говорили, что до лета выйдут к Стара-Планине, но вот уже июнь, а их еще у Дуная не видно.

Амурат бросил вопросительный взгляд на бея.

— Но ведь ты же отлично знаешь, что все это время русские не сидели, скрестив руки.

— Что бы они там ни делали, \раньше августа не станут форсировать Дунай, а до тех пор много воды утечет.

Хюсни-бей помолчал немного, потом, подняв брови, сказал:

— Есть и кое-что другое. Русские теряют поддержку. На этих днях пруссаки, которые больше всего поддерживали Игнатьева в вопросе о Лондонском протоколе, согласились с лордом Дерби, что на конференции дали маху. В Англии узнали об этом и начинают все сначала. — Он перевел взгляд на Стефана Данова: — Стефанаки-эфенди и приехал в связи с этим. На следующей неделе сэр Генри Эллиот должен прислать двоих чиновников, чтобы они проверили, кто поднял в газетах весь тот шум относительно бунта. Они требуют доклада, который внесут на заседании парламента.

— Но сэр Эллиот сейчас в Вене, — удивился Амурат-бей. — Зачем ему кого-то посылать?

— От его имени, — согласно кивнул Хюсни-бей. — Просто сэр Генри зол на всех за то, что произошло, и настоял перед послом Лейардом на проверке…

Амурат сделал презрительную гримасу.

— Это все дело прошлое.

— Но оно имеет значение, ваше превосходительство, — вмешался в разговор Стефан Данов. — От этого многое зависит в великих державах — и движение флота, займы, да. если хотите, и войско… Общественное мнение в Англии равняется нашим трем армиям, эфенди.

В голосе Данова звучали раболепные нотки, и это вызвало раздражение у Амурат-бея.

— Допустим, — с неприязнью проговорил он, — но что вы теперь собираетесь доказывать?

— Все, что необходимо, — спокойно ответил Стефан Данов. У него были воспалены веки, и взгляд, казалось, шел через стекло. От этого Амурату стало еще противнее.

— Стефанаки-эфенди, — вмешался Хюсни-бей, — должен встретиться с Айдер-бегом и договориться о местах, где пройдут люди сэра Эллиота. — И пояснил: — Нужно все сделать как следует…

Амурат пожал плечами, потом взял колокольчик и позвонил. Вошел адъютант.

— Айдер-бег внизу? — спросил Амурат.

— Так точно, ваше превосходительство.

Амурат повернулся к Данову.

— Вы можете пойти к нему, эфенди.

— Благодарю вас, — поднялся Стефан. Он засуетился, будто хотел еще что-то сказать, но только поклонился и последовал за адъютантом.

— Мерзкий тип… — Амурат в сердцах швырнул линейку на стол.

Хюсни-бей хрипло рассмеялся.

— Главное, он делает все, что от него требуется… И знает, когда нужно войти, а когда — выйти… Как и многое другое. — Улыбка застыла у него на лице, потом постепенно исчезла, словно растаяла. — Да… — медленно протянул он, потирая виски. Потом повернулся к Амурату: — А тебя что тревожит? Война началась, а это означает, что рано или поздно Эдхем-паша уйдет. И вероятнее всего, это произойдет с помощью англичан. Дизраэли всегда предпочитал иметь дело с Мидхат-пашой, а не с кем-то другим. Но для этого надо иметь вес в парламенте…

— Как ты ошибаешься, — покачал головой Амурат. — Дизраэли предпочтет самого безликого великого везиря. Не забывай. Англии нужна восточная часть Средиземного моря.

Амурат отпер сейф и достал топографические снимки.

— Вот, посмотри, — он развернул их перед Хюсни-беем, — это предложения знаменитого английского советника Беккер-паши: чтобы оборонительная система обеспечивала безопасность только Дарданеллам и дорогам, ведущим в Египет. Ничего другого. А что произойдет здесь, в Румелии, по обе стороны Стара-Планины, их просто не интересует. Мы должны позаботиться об этом сами…

— Ну, я думаю, что до этого дело не дойдет, — с апатичной усмешкой протянул Хюсни-бей. — В первых же сражениях с русскими на Дунае проявится беспомощность и Эдхем-паши, и Савфет-паши… Вот тогда-то мы с тобой и вернемся…

Амурат нахмурился.

— Иными словами, можно спать спокойно: русские и англичане исправят положение в Стамбуле. — Губы его искривились в горькой гримасе. Он пристально посмотрел на Хюсни-бея и добавил: — Русская армия насчитывает сто тридцать тысяч, бей-эфенди, а мы не смогли перебросить к Дунаю даже половины того, что намечали. — Амурат нервно зашагал по комнате, как бы пытаясь заглушить боль в душе. Помолчав немного, продолжил: — На кого мы можем рассчитывать? На войска Сюлейман-паши. Но они в Боснии и в албанских горах, в сотнях километров отсюда к западу. Здесь, на центральном фронте, наша единственная опора — Осман-паша. Но у Порты он в немилости. На остальных — Мехмед-Али-пашу, Вейсель-пашу и Беккер-пашу — я не надеюсь… — Он на секунду умолк, и вдруг в нем словно что-то прорвалось. — Я их ненавижу, Хюсни-бей. ненавижу всех этих иностранцев, уверен, что они принесли нам только несчастье…

Амурат-бей вновь принялся возбужденно мерять шагами пространство между окном и письменным столом.

— Но Турция всегда будет опираться на поддержку иностранцев. — спокойно возразил Хюсни-бей. — Важно только выбрать наименьшее зло Что же касается меня самого. — Хюсни-бей достал из кармана сигареты и откинулся на спинку кресла, — я не намерен помогать режиму, который противоречит моим убеждениям…

Амурат, стоявший у окна, резко обернулся.

— Но в таком случае, почему же ты сидишь, скрестив руки? Почему не обратишься к Руштю-паше? Ведь можно же образовать коалиционное правительство, как в мае прошлого года… А если этого не произойдет, — совершить переворот. Помнишь, тогда Абдул-Азис был свергнут всего за четыре часа. Но это нужно сделать сейчас, немедленно, прежде чем установится фронт, — быстро и решительно. Любая дальнейшая междоусобица будет преступлением.

— Зачем руки марать? — Хюсни-бей сильно затянулся сигаретой. — Все образуется само собой. А коалиции мы не хотим. — Он немного помолчал и добавил: — И потом время сейчас такое, что нельзя совать нос. куда не следует. Каждый зажал в зубах кость, но не успел еще разгрызть ее. Поставки, взятки, подкупы — все пущено в ход…

Амурат замер.

— В свое время, помнится, в присутствии Мидхат-паши, ты говорил совсем другое. Хюсни-бей. — Он подошел к столу и сел. как бы показывая, что бессмысленно продолжать разговор.

Хюсни-бей пожал плечами.

— Мидхат-паша сейчас тоже говорит другое. Каждый решает так, как ему более выгодно. — Он как-то неестественно засмеялся и заметил: — Знаешь, я всегда ценил твои способности военного, но когда ты говоришь о политике, прости меня, выглядишь сосунком.

Лицо его странно вытянулось и стало суровым.

— Человек должен знать одно: политика только тогда имеет успех, когда она бескомпромиссна и неразборчива в средствах. — Хюсни-бей покачал головой и, прикрыв один глаз, добавил уже мягче: — Даже пророк сказал, когда именно следует вынимать нож, бей-эфенди.

Амурат не отрывал глаз от подпухшего воскового лица Хюсни-бея, видел ироническую улыбку, спрятанную в уголках губ, и в груди его все больше рос ком тяжелого чувства неприязни.

В дверь постучали. Вошел адъютант. Он протянул Амурат-бею телеграмму.

— Только что получена. Ее сразу же расшифровали, — в голосе звучали нотки сожаления, как будто адъютант извинялся за опоздание.

Амурат пробежал глазами текст. Черты его лица сразу заострились, выражение стало более сосредоточенным. Он протянул листок Хюсни-бею. Бей надел очки и принялся читать хриплым голосом:

Адъютант вышел, бесшумно притворив за собой дверь. Оба бея молча переглянулись. Первым нарушил тишину Хюсни.

— Значит, ударили там, где мы не ждали, — сказал он, глядя на карту. — Но две тысячи человек — это еще не…

Амурат стоял, опираясь руками на стол.

— Мне кажется, — он снова взял в руки телеграмму, — что это маневр русских. Наверняка их цель — привлечь наши силы на северо-восток. Это видно не только по количеству перебрасываемых сил. но и по командующему войсками.

Хюсни-бей внимательно выслушал Амурата и. махнув рукой, поднялся.

— Во всяком случае, первый удар по Стамбулу уже нанесен. — вымолвил он. — За ним последуют и второй, и третий, пока, наконец, не наступит время и нам сказать свое слово…

Бей подошел к окну и рассеянно выглянул наружу.

— Я, пожалуй, пойду прилягу, — он застегнул мундир. — Завтра увидимся.

— Завтра меня не будет в городе, — сказал Амурат. — Если хочешь, поехали со мной. Мы с мютесарифом приглашены в одно имение на берегу Марицы.

— Нет, спасибо. — на лице Хюсни читалась досада. — Ты же знаешь, что я не любитель ходить в гости.

Он направился к двери, но на полпути остановился:

— Ты не в курсе, почем сейчас земля возле Хаджи-Элеса? Думаю прикупить себе несколько плантаций… Рис дорожает…

— Не знаю. — ответил Амурат-бей. — Спроси Хамид-пашу. Он хорошо осведомлен в этом вопросе.

Хюсни-бей, тяжело ступая, вышел из комнаты.

Амурат в третий раз перечитал телеграмму, затем положил ее на стол и подошел к окну.

День был теплым, солнечным — настоящий летний день в Пловдиве. По дороге двигались военные обозы. Поверх ящиков со снарядами сидели и лежали солдаты — усталые, обросшие, немытые. Одни из них расстегнули мундиры, другие были только в нижних рубахах. На последней телеге тщедушный солдатик наигрывал на зурне, ее пискливый, резкий звук заглушался звуком колес по мощеной мостовой. Со стороны мечети долетел бой барабана. Толпа на площади оживилась, зашумела. Словно по знаку, мусульмане, толкаясь и что-то крича, бросились по улице к имарету.[31] Барабанный бой все усиливался. Шел второй день байрама.