"Кто там во тьме?" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)5Эллен не пришлось звать на помощь. Замысел Люцифера вызвал в определенных кругах возмущение. Архангел Михаил, с обнаженным мечом и в белом облачении, был послан следить за мятежником. Ему были даны полномочия (если наступит критическая ситуация) восстановить мир и порядок. Пока за Люцифером велось лишь наблюдение. В высших сферах полагали, что он не представляет собой никакой опасности. Путешественники распрощались уже в Форнебу*. note 3 Халькатла с Руне не желали быть кому-то в тягость. В воздухе носилось ощущение приближающейся беды. Руне очень хотелось показать Халькатле Осло. Город он знал как свои пять пальцев и давно уже мечтал пожить в какой-нибудь гостинице люкс. Теперь, когда он похож на всех людей, он просто должен был насладиться этой жизнью… Вместе с Халькатлой, разумеется. Ведь они на самом деле превратились в людей. Им был дарован один-единственный месяц из всей вечности. Однако сложность заключалась в том, что никто из путешественников не имел денег. Они пришли к такому выводу, обшарив все карманы и тайники. Денег не было ни у кого, кроме Габриэля. Ему было жалко расставаться со своими грошами. – Я отдам тебе долг, как только вернемся домой, – пообещал Натаниель. – Одолжи лишнее. Габриэл с готовностью отдал свои сбережения. Как приятно было оказаться полезным! Распрощавшись, каждый направился по своим делам. Руне никогда не думал, что сможет вот так, запросто, зайти в эту фешенебельную гостиницу. Гостиницу эту Руне облюбовал давным-давно, еще тогда, когда вместе с Йонатаном участвовал в Сопротивлении. Сейчас отель выглядел еще более величественно, чем в те далекие времена. Когда Руне переступил порог, сердце его забилось от волнения. Халькатла одолжила кое-какую одежду у Эллен и Тувы, Руне кое-что выделили мужчины. Однако они прекрасно отдавали себе отчет в том, что существенно выделяются. Нет, вы подумайте! Персонал гостиницы был предупредителен и вежлив с ними, и они быстро получили номер. Руне строго-настрого наказал Халькатле не высовываться, а стоять в сторонке и помалкивать. Халькатла могла выдать что угодно, особенно если ее провоцировали на это. Попасть в эту гостиницу оказалось проще простого! Войдя в номер, Халькатла первым делом плюхнулась на постель. Долго прыгала на ней в свое удовольствие. – Нет, ты только посмотри! Что за прелесть! Тут намного лучше чем в Оппдале*. note 4 Руне был весьма доволен. Он торжествующе огляделся… Раскрытые двери шкафов, манящая ванная комната… Глаза его блестели. – Знаешь что? – озадаченно произнесла Халькатла. – Я проголодалась! – Да и я тоже, – с не меньшим удивлением констатировал Руне. – Наверно, это и есть доказательство того, что мы взаправдашние люди! – Да уж, конечно! – под нос пробурчала Халькатла. – Мог бы доказать это и другим способом. С трепетом, немного нервничая, они спустились в ресторан и поужинали. Выпив вина, Халькатла начала хихикать, а глаза Руне заблестели. В конце концов Руне решил покинуть ресторан пока не поздно, то есть пока кое-кто еще не забыл великосветских манер. – Руне, ну дай же мне разглядеть тебя как следует! – восклицала Халькатла в восхищении. – Ты настоящий красавец! А я так пока еще и не узнала тебя как следует. – Ой как страшно, – засмеялся Руне. Вино подействовало на человека-корня, он стал более мягким и восприимчивым. Ему было приятно сознавать что теперь, наконец, он стал по-настоящему красив. Впрочем, рядом с Халькатлой ему всегда было хорошо. Ее обезоруживающая простота восхищала его. Иногда он задавал себе вопрос, а не влюблен ли в Халькатлу. Разобраться в таких сложных чувствах бывшему корню было не так-то просто. Чувство было новым, оно захватило Руне. Люцифер еще не успел превратить Руне в настоящего человека, а корень уже почувствовал глубокое отчаяние, когда увидел, что Халькатла находится в опасности. Чувство привязанности к ведьме росло с каждой минутой, становилось глубже. Вот они и в номере. Руне закрыл дверь и… они остались вдвоем. Руне украдкой взглянул на свое отражение в зеркале. – Смотри, какой ты красивый, – прошептала она. Они подошли ближе к зеркалу и начали внимательно рассматривать друг друга. – Да, – возбужденно проговорил Руне, – это действительно я! – Ты остался слегка коричневатого цвета. Это придает тебе шарм. Вообще говоря, Ангел Света постарался на славу. Ты прекрасно выглядишь. Изящен и прекрасен. Но и я не так уж плоха, – с удовлетворением заключила она. – Я всегда считал тебя весьма привлекательной, – серьезно ответил он. – Привлекательной, – закокетничала она. А ты ведь наверно… Нет, не скажу… Несколько возбужден? Лучше, наверно, так сказать. – Да, конечно. Но, видишь ли, я, по правде говоря не знаю, что это такое… Что происходит между мужчиной и женщиной. Взгляд Халькатлы несколько затуманился. Она по-прежнему стояла у зеркала и любовалась его отражением. – Ну-у… Как выглядит твое тело? – Не знаю, – последовал честный ответ. – Думаешь, у меня на теле остались шрамы? – А давай-ка проверим, – Халькатла проворно стягивала рубашку с плеч Руне. – Вот так. Какая же у тебя мягкая, шелковистая кожа! Прямо как у меня, только с коричневатым оттенком. Знаешь, человек ты мой дорогой, при виде тебя у кого угодно сердце забьется сильнее. Как приятно, когда тебя называют человеком! Узкие ладони Халькатлы медленно скользили по его груди. По телу Руне разливалось приятное, ранее неизведанное чувство. Блаженство разливалось по всему телу, концентрируясь в одной точке. Глаза Руне широко раскрылись. Он стоял в полной неподвижности. Что это? Неизведанное, потрясающее, невозможное? Оба стояли у зеркала и не могли оторвать взглядов от отражения. Словно зеркало помогало поверить, что все взаправду и облегчало переход в мир реальности. Халькатла сняла блузку. Руне осмелился поднять глаза. Долго смотрел на ее грудь – то есть на отражение в зеркале. – Ты прекрасна, – прошептал корень-человек. – Правда? – Халькатла прижалась грудью к обнаженной спине Руне. Перед глазами Руне все поплыло. – Ну, снимай же рубашку, – потребовала она. Руне уже понял, что Халькатле лучше не перечить. Послушно стал стягивать рубашку, увидел на груди шрам: – Смотри, шрам. – У меня почти на том же месте. Чуть ниже, – Халькатла стягивала юбку. Руне погладил ее по гладким бедрам. «Словно током бьет!» Халькатла хрипло застонала. – У меня внутри все горит, – шепотом говорила она. Дыхание ее прерывалось. Пониже! Нет, подожди! Я хочу знать как ты выглядишь! И ты никогда не говорил мне что у тебя там было раньше. Деревянный отросток? Помнишь, как я тебя дразнила?! Фу, какой я была тогда противной девчонкой… Но, насколько я помню себя в Долине Людей Льда у корня мандрагоры вроде бы и впрямь был отросток на… ну, там, где у мужчин самое привлекательное… Они совершенно перестали стесняться друг друга. И в этом, несомненно, была заслуга Халькатлы. Руне был потрясен. Но его новый облик повлиял и на его душу. Верно и вино сыграло свою роль. Какое блаженное чувство! Забылась прошлая жизнь с ее страданиями и горестями. Человек-корень отдавал себе отчет, что так свободно он может вести себя только с Халькатлой, и ни с кем более. Он испытывал к ней нежность, ему было так хорошо в этот миг. – Да, у меня и вправду был на этом месте длинный отросток. Но он постоянно подвергался опасности. Все норовили отрезать кусочек именно от этого места. Из него варили приворотное и зелье, способствующее оплодотворению. В конце концов от этого отростка остался лишь совсем небольшой обрубок. Халькатла, я боюсь! – Я посмотрю сама. А ты пока можешь… Тебе ведь интересно узнать как я выгляжу? Он только кивнул, в то время как руки уже потянулись под юбку. Неровными толчками билось сердце. Руне расстегнул крючок и расстегнул молнию. Юбка соскользнула на пол. На Халькатле осталась только тоненькая полоска почти прозрачных трусиков. – У тебя тут тоже светлые волосы, – с улыбкой объявил он. Руки сами гладили бедра. А глаза корня, не отрываясь, смотрели в зеркало. Халькатла расстегнула ремень. И еле слышно пробормотала: – Если твой отросток все еще на том же месте то, думаю, он уже достаточно твердый. Тут она оторвала взгляд от отражения в зеркале и торжествующе закричала: – Все в порядке! Он ничуть не пострадал, Люцифер и об этом подумал! Сжалился надо мной! – Я… мне кажется, я что-то чувствую, – неуверенно пробормотал Руне. Да и не мудрено! Ведьма была чертовски привлекательна! И ласкать ее было одно удовольствие, не говоря уж о том, что она с жаром отвечала на его ласки. Руне оставил упавшие брюки лежать на полу. – О-о-о-о-о, – блаженно выдохнул он. – Да, Люцифер постарался на славу! Торжествуя, снова повернулся к зеркалу: – А ведь он вроде ничего? Как тебе? – Чудный, – похвалила она, извиваясь всем телом. – О!… Тут… погладь меня тут! Руне, да не стой же ты так… Он положил руку на указанное место. Халькатла крепко прижалась к нему. Сладко и маняще… Они стояли совершенно обнаженные. Ни у Руне, ни у Халькатлы не было никакого опыта в подобных делах. Но природа взяла верх. Восхищенно глядя на себя в зеркало, они продолжали ласкать друг друга. Ласки, наверно, не были слишком уж изощренными, сказывался недостаток опыта. И все же… зеркало скоро было забыто… Оба тяжело дышали, ноги подгибались. – Со мной еще никогда такого не было. Халькатла, ты можешь… А я… Все женщины обладают удивительной способностью получать от мужчины именно то, чего им так хочется. Но делают это так ловко и незаметно, что мужчине кажется, что именно он выступает в роли соблазнителя. Руне очнулся уже на кровати. Халькатла была под ним. Во всем теле ощущалось чрезвычайное возбуждение, было даже немного больно. «Разве может быть что-то более чудесное на свете чем быть человеком?» – подумал Руне, входя в Халькатлу… Глаза застлало пеленой… Да, нелегко пришлось гостиничной кровати в эту ночь! С ними произошло нечто прекрасное, значение чего они, однако, не понимали. Да и сравнить им было не с кем. Наверное, так у всех, думали они. Оказалось, Халькатла была одной из тех счастливых женщин, что могу переживать несколько оргазмов подряд. Такие женщины сами регулируют количество оргазмов, могут управлять своим возбуждением. Буквально через несколько минут они опять были в объятиях друг друга. Наслаждаться они могли бесконечно… Утолив первый голод, расслабились. Некоторые женщины не осмеливаются обсуждать такие интимные вещи вслух, считая, что с ними что-то не в порядке. В результате они замыкаются в себе. На самом деле нимфомания или извращение здесь совсем ни при чем. Им просто повезло больше, чем остальным женщинам. И если мужчина это понимает, то все проходит прекрасно. Халькатла и Руне чувствовали себя на седьмом небе от счастья. Иногда Руне отдыхал, но после короткого перерыва снова возбуждал свою возлюбленную. Видя, как ей хорошо, он испытывал чувство удовлетворения. Им было хорошо вдвоем. Великолепно. И они усердно наверстывали упущенное. Иногда Халькатла превращалась в тигрицу; в другой раз Руне гонял ее по всей комнате. Отдыхали они в объятиях друг друга, наслаждались близостью. Ночь сменилась рассветом. Но что им было до этого? Зачем тратить время на сон? Они привыкли обходиться без сна, а Руне, так тот вообще не знал что это такое. Превратившись в людей, они приобрели и потребность в сне и отдыхе. Но откуда им было это знать? Усталость придет потом, тогда, когда глаза закроются сами по себе. Но это все будет потом, а пока… – Всего один месяц! Только один-единственный месяц блаженства! – беспрестанно причитала Халькатла. – И любви! – Да, верно. Какое правильное слово ты выбрал. Знаешь, Руне, ведьма вроде как не может никого любить, но если это не любовь, то тогда это просто черт знает что такое! – Я знаю что чувствую по отношению к тебе. Не думаю, что кто-либо из настоящих людей испытывал такое же чувство нежности и преданности… Ну да, это и есть любовь! – Спасибо тебе, Руне! Какие прекрасные слова! Но что же мы будем делать потом, когда кончится наше земное счастье? – Не волнуйся, – успокоил он ее. – Совсем недавно мне пришлось побывать в Черных залах. Знаешь, там полно чудных лужаек, холмов… Достаточно мест, где мы можем укрыться от чужих глаз. Иначе, как мне кажется, при виде нас даже у самого фригидного ангела разболится низ живота от зависти. – Руне, Руне! Не богохульничай! – звонко рассмеялась Халькатла. – Но как же это все здорово! Вдруг Сага разжалобится и выделит нам в пользование небольшую пещерку? – Может быть. Весьма вероятно. Между прочим, мы должны быть благодарны этому страшному Тан-гилю. Если б не он, да не его гнусности, мы бы никогда не нашли друг друга. – А он наверно себе сейчас локти кусает, – возбужденно добавила Халькатла. Снова хлопнула входная дверь в доме у Карине и Йоакима Гардов. Иоаким был на работе. Карине была дома одна, мыла посуду. Женщина вздрогнула. Кто бы это мог быть? На улице заливалась бешеным лаем собака. – Есть кто дома? – раздался звонкий голос. Габриэл! Малыш Габриэл, радость моя, солнышко. Вернулся! Снова дома! Кончились наконец полные тревог дни и ночи. Больше не надо дрожать от страха и испытывать боли как при язве. Все позади. Карине, женщина сдержанная, не любила всяких там сюсюканий. Но тут она обняла сына и прижала к груди… Прошло немало времени прежде чем мать и сын заговорили. Нет, она всегда была против. Нечего брать ребенка в такое опасное путешествие. Но Карине знала, что другого выхода нет, а потом усмирилась и не жаловалась. Никто не знал о том, как она мечется по постели бессонными ночами… И вот, наконец, Гарбриель дома, снова дома! Спасибо тебе, Господи, спасибо! Наконец она выпустила сына из своих объятий. Долго терла глаза. – Боже, как же ты похудел! Как грязен! А во что превратилась одежда! А … – И замолчала. Во всем облике сына появилось что-то новое, незнакомое. Да, он стал совсем взрослым. Нет, Карине совсем не понравилась жесткость во взгляде сына. – Ну, Габриэл, рассказывай! Мы просто умирали от страха. Почему не позвонил, не предупредил что едешь домой? – Не было времени. Добрались до аэропорта уже перед самым отлетом самолета. Из сумки, что всегда висела у него на поясе, достал стопку мятой-перемятой бумаги. – Вот тут все. Я все записал, – гордо произнес Габриэл. – Ну хорошо. Ну а как все прошло? Ты теперь дома. Значит, вы победили? Все вернулись? Взгляд Габриэля затуманился, перед ним вставали одному ему известные видения. – Да, мы смогли победить Тенгеля Злого. И все равно, похоже… что проиграли… другому… – Мама! Папа!.. Знакомьтесь. Это – Ян Мораган с зеленых холмов Эрина, он никогда еще не был здесь. Мы женимся. И как можно скорее. – Милая Тува, что за спешка как на пожар, – Винни Бринк приветливо улыбнулась. – Добро пожаловать, Ян! Будь как дома! – Ну-ну! Не надо надо мной смеяться! Рикард Бринк сердечно поздоровался со своим будущим зятем. Видно было, что Ян понравился родителям Тувы. И никакой он не «белый воротничок», и в самом деле очень подходит Туве. Видно, что он по уши влюблен в дочку! Последнее более всего радовало родительские сердца. – Как хорошо, что вы все снова дома! Хорошо, что в добром здравии. Однако, похоже, что вам приходилось нелегко. А теперь – рассказывайте, – с нетерпением завершила Винни. – Позже. Сначала надо хорошенько отмыться. Отмыться не только в прямом, но и в переносном смысле. Должны совершить что-то типа ритуального омовения. Только смотри, проследи, чтобы мы не заснули в ванне. Сюда летели на самолете. Тащиться на машине не было сил. И не спали целую вечность! – Вы только подумайте! И что, в самолете вам так никто ничего и не сказал? Тува небрежно махнула рукой: – Может и сказал. Но после всего пережитого нам как-то было все равно что о нас скажут. Она буквально летала по гостиной. Радость от возвращения домой, от близости Яна, пьянила девушку. – Как тебе? Нравится у нас дома? – обратилась она к Яну. – Мама, папа… Знаете, я как-то никогда не задумывалась о том, как же у нас хорошо. Помните, я всегда ныла, что у нас скучно, однообразно. Ни плакатов на стенах, ни прочих безобразий. И только теперь поняла, как же у нас здорово! – Спасибо, Тува. Я рада услышать это от тебя, – мягко отвечала Винни. Тува порывисто обняла ее: – О, мама… После ванны первым делом еда. Море еды. В самолете Ян даже съел бумажную тарелку. – Как хорошо, что ты так быстро пришла в себя, Тува, – улыбнулась в ответ Винни. В этот день все блудные дети Рода Людей Льда появились дома после длительного путешествия в Горах Демонов. Все были уверены в том, что борьба закончилась. Марко принес Тиили в дом на Линде-аллее. Андре и Мали тепло приняли девушку. Весь род старался как мог помочь Тиили. Семейство Волденов делало все, чтобы только развеселить девушку. Приходила навестить родня из Рода Людей Льда. Молодежь водила ее в кино и в гости. Тиили была совсем сбита с толку. Поговаривали, что Диду с Таргенуром неоднократно видели в этих краях, на Линде-аллее, на дороге, ведущей в усадьбу… Но живые боялись приближаться к ним, стараясь держаться на почтительном расстоянии. Тиили же просто необходимо было увидеться хоть с кем-нибудь, кто жил на земле в ее времена. Ее радовало присутствие Марко. Вообще-то у него было полно дел. Какие-то таинственные поездки по всему земному шару. И тем не менее он находил время выбираться на Линде-аллее достаточно часто. Тиили радовалась каждому такому приезду. Услышав голос Марко, Тиили расцветала как роза на кусте шиповника. Они часто гуляли по весенним нарядным полям, подолгу разговаривая. О чем они говорили не знал никто. И все же не похоже было, что Марко решил завоевать сердце девушки во что бы то ни стало. Скорее он относился к Тиили как к хорошей подруге. Парень хотел дать девушке время подумать, разобраться в своих чувствах. Ей нужно было столько всего узнать и понять, так многому научиться… И Марко старался изо всех сил. Мали и Андре видели, как Тиили иногда плакала. И они прекрасно понимали ее и жалели. Столько утрат… И ничего не вернуть… Собственно об этом в основном и говорили Марко с Тиили во время своих прогулок. И вот в один прекрасный день парень с девушкой сидели на цветущем холме. Немного оставалось вот таких мест с нетронутой природой, – но Марко и Тиили умели находить такие места. Тиили молчала, о чем-то напряженно размышляя. Марко не хотел нарушать тишину, ждал пока девушка сама начнет разговор. – Знаешь, Марко, все вокруг чужое и незнакомое… – Ты привыкнешь. – Ты так думаешь? Скопище домов и людей. И люди… такие уверенные в себе. И они так много знают! Они все добры и внимательны ко мне, но… Только здесь, на природе, я становлюсь сама собой. – Знаю. Читал об этом в книгах Людей Льда. Того, кто когда-либо жил в Долине Людей Льда, всегда тянет назад. – Да, – печально прозвучало в ответ. – Хочу вернуться туда. Но там уже никто не живет. Все пусто, порушено. – Давай, если хочешь, построим там летний домик. Будем приезжать туда летом, на Пасху, может быть. Она обернулась к нему. У Тиили были большие грустные глаза. Разрез глаз был скорее восточным, чем европейским. – Все совсем иначе. Прости меня, Марко, что я все время дуюсь. Но я никогда уже не смогу стать такой как раньше. Марко ничего не ответил. Да и что он мог сказать? Что прекрасно понимает ее? – Нынешнее общество словно создано для Халькатлы, только не для меня. – Как ты можешь сравнивать себя с Халькатлой. Вы ведь совершенно разные. Халькатла хочет наверстать упущенное… Жизнь ее была очень коротка. Да и вообще она совсем другая. Твоя жизнь на земле была, с одной стороны, недолгой. Но, с другой стороны, никто в этом мире еще не жил дольше тебя. – Но мне хочется снова быть веселой. И благодарной за свое спасение. – Так ты и выглядишь веселой. Всегда. Только со мной заговариваешь о том, как тебе тяжело. И я, право, горжусь тем, что заслужил такое доверие. Тиили прижалась щекой к его руке. – Хороший, добрый Марко! Мне так много хочется тебе сказать; хочется тебя чем-то обрадовать. Я ведь понимаю, ты хочешь чтобы я как можно скорее приспособилась ко всему новому. Но я… пока не могу. Не получается. – Я прекрасно тебя понимаю. – Он погладил ее по голове свободной рукой. – Да и живешь ты в нашем времени от силы две-три недели. Так что ж ты хочешь! – Спасибо. Спасибо за понимание, – растроганно произнесла Тиили. Марко крепче обнял девушку, привлек ее к себе: – Тиили… Ты вспоминаешь хоть иногда о том, что произошло в красноватой дымке? Ну, в общем, между нами. – Всегда, – шепнула она. – Думаешь… мы сможем… ну, как-нибудь потом… повторить? Только по-настоящему. Как люди, которые любят друг друга. Она глотнула: – Я бы не имела ничего против. – И я тоже. Видишь ли, Тиили… Мне кажется, я полюбил тебя. Ты знаешь, я много езжу. И в поездках мне надо думать об очень серьезных мировых проблемах… Но как-то так получается, что я думаю только об одном: как бы поскорее вернуться домой, к тебе. – А я все жду когда же ты приедешь. Все дни – одно сплошное ожидание, – Тиили смотрела на Марко. Марко очень бережно поцеловал девушку. «Не торопи ее. Да и сам хорошо подумай», – убеждал он себя. Увидев глаза Тиили, парень понял, что девушка полностью в его власти. Но не сейчас… Так много дел, работы… Приходится сдерживать себя. Пока он не будет прочно стоять на ногах, нечего и думать о женщинах. – У нас с тобой все будет хорошо, – растерянно произнес он. Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо. Дороже тебя для меня нет во всем мире. Девушка прижалась головой к щеке Марко так, словно искала утешения. Интересно, чем это занимается Марко во время своих поездок? Надо сказать, что этот вопрос всех очень интересовал. Знали, что он встречается со многими людьми и ведет долгие разговоры. Иногда о нем писали в газетах. Его называли мистическим послом, получавшим аудиенции у шейхов и министров, у высших должностных лиц. Однако прессе так и не удалось узнать, о чем именно идет речь во время таких встреч. На всем лежала печать тайны. Единственное, о чем газеты знали совершенно точно, так это о том, что дата рождения этого величественного человека никому неизвестна. Может, он вообще никогда не появлялся на свет Божий? Ау, Голливуд! Марко об этом как-то не задумывался. Он вел довольно странные разговоры о религии с главами государств. Он появлялся как в западных, так и восточных странах, живя в вечном движении. Невероятно, но он успевал все. Журналисты рвали от отчаяния волосы. Кто он на самом деле, что ему нужно? Почему ему открыт доступ к самым могущественным людям – главам государств и высшему духовенству? Впрочем, как раз в этом не было ничего удивительного. К Марко вернулись все сверхъестественные способности, и ему не составляло никакого труда заставить людей поверить ему. Он побывал на аудиенции у всех: королей, премьер-министров, кардиналов, архиепископов, имамов, буддистов и других представителей религиозных верхов. И все они благоговейно хранили тайну. Пока не наступит время. Марко гипнотизировал людей, и ни один из них не проговорился. Дома он тоже помалкивал, никому не рассказывал о своих делах. Впрочем, никто из Рода Людей Люда не задавал ему вопросов. На самом деле они просто не хотели ничего знать. Они очень любили Марко, обожествляли его. И их очень заботило его будущее. Тува находилась в подавленном состоянии. Она никак не могла дождаться Иванова дня, когда все, наконец, прояснится окончательно. Она готова была к любому результату – как к хорошему, так и к плохому. Только бы, наконец, перестало ныть в груди. Дома, у своей матери Кристы, Натаниель проспал трое суток. Вернее, он не спал, а был без сознания. Раны на руке воспалилась, инфекция распространилась по всему телу, вызвав высокую температуру. Первое, что он увидел, открыв глаза, была сидящая у края постели Эллен. Он прикрыл глаза. – Здравствуй, – прохрипел он. – Доброе утро! Знаешь, мне сейчас вспомнилась Англия – помнишь, ты лежал в каменном склепе, и только в постели стал пробуждаться к жизни?! Твоя мать ушла по делам, но завтрак готов. Будешь есть? В ответ Натаниель только застонал. – Надо же, а я думала ты голоден. Последний раз ты ел несколько дней назад, – напористо продолжала она. – Да, но… только не сейчас. Потом. Я… Мне так плохо! – Охотно верю. За эти дни нам пришлось поволноваться. Натаниель повернул голову: – Что ты читаешь? Эллен отложила книгу: – Любовный роман. Но они соединились уже во второй главе, так что дальше читать довольно скучно. Писатель, очевидно, не знает, что влюбленные не должны соединяться раньше чем в последней главе. – Это ты про нас? Личико Эллен, обрамленное иссиня-черными волосами, чем-то неуловимо напоминало кошачью мордочку. Эллен покраснела: – Думаешь, мы уже добрались до последней главы? – Думаю, да. А может, это только начало? Стараясь ничем не выдать своей радости, Эллен склонилась над кроватью, старательно поправляя просты ню. – Как ты себя чувствуешь? Натаниель радостно потер руки: – Прекрасно! Эллен радостно улыбнулась: – Я спрашиваю про твои обмороженные ноги и рану на руке. Она просто ужасна. Знаешь, сколько на тебя ушло пенициллина?! – Во сне? – Угу. Тебе постоянно делали инъекции. Врач допытывался, что за гадость попала тебе в рану. Ни одно насекомое не могло занести в рану такую ужасную заразу, говорил он. А что мы могли ему сказать? Натаниель оглядел свою перевязанную руку. Без всякого сомнения инфекция попала именно в рану на руке. Знаешь, я уверен, Тан-гиль наносил мне смертельные удары. И ему бы наверняка удалось умертвить меня. Мне помогла большая сила сопротивления, что я получил в наследство и в подарок. Да еще помогли Черные Ангелы. Ну и, наверно, пенициллин. Ведь и мы, люди, иногда совершаем чудеса. – Мама ушла надолго? – он задержал ее руку в своей. – Думаю, несколько часов. – Эллен, я больше не могу и не хочу ждать. Раньше мы не могли прикоснуться друг к другу. – А сейчас можем? Считаешь, все опасности позади? – Обними меня. А там посмотрим, упадет ли небо на землю. – Но ведь ты еще так плох. И твоя рана… – Рана-то у меня на руке! В данном случае можно обойтись и без руки. Она оценивающе посмотрела на него; в глазах девушки плясали бесенята. Наклонившись, прижалась к щеке юноши. Небо осталось на месте. Но оба они здорово оробели. Натаниель внимательно посмотрел на нее, ища в ее глазах ответ. Крепко обнимая девушку, поцеловал. Поцелуй продолжался так долго, что оторвавшись наконец от Натаниеля, девушка долго ловила ртом воздух. – Натаниель, может быть нам лучше подождать? Мне кажется, что твоя рана и большая доза пенициллина… могут оказать… ну, не дать… – Что за глупости! Хочешь проверить? Она непроизвольно отодвинулась. Натаниель испугался. – Эллен, ты меня неправильно поняла! Я вовсе не такой! Я просто подумал, что нам с тобой нечего таить друг от друга, что мы можем вести себя естественно. Прости, если я сделал что-нибудь не так! Эллен оттаяла: – Прощения просить надо мне, а не тебе. Девушка снова присела на край кровати: – Конечно, мы должны вести себя естественно. Проблема только в том, что я иначе воспитана. – Я все понимаю. Но ты же знаешь, что можешь довериться мне. Давай пока забудем про все остальное человечество. То, о чем мы говорим, касается только нас, и никого другого. Я прошу тебя позволить мне вести себя открыто. Раскрыть тебе самые сокровенные мысли. Знать, что ты правильно поймешь и обрадуешься. – Это прекрасно, – слегка дрожащим голосом отвечала Эллен. Здоровой рукой Натаниель начал потихоньку расстегивать на девушке блузку. Она прилегла на кровать рядом с ним, помогала ему дрожащими руками и прерывисто дыша. Наконец она взяла его руку и направила ее в нужное место. Они не произнесли не слова. В комнате было слышно только сдерживаемое прерывистое дыхание. Девушка никак не могла совладать с пуговицами на пижаме. Ей почему-то не хотелось рассказывать о том, что она не раз помогала Кристе снимать пижамную куртку. Но только куртку! Ее чистота противилась остальному. И тем не менее она все же разглядела и рану на груди, и поджарый живот, и курчавую полоску волос, тянущуюся от пупка вниз… Тогда она отворачивалась. Но в этот раз все было по-другому. Сначала ей приходилось принуждать себя… Рука ее нежно гладила курчавые волосы, остановилась у пупка и… тут Эллен отдернула руку. Натаниель склонился над девушкой и нежно поцеловал, здоровой рукой стягивая с нее джинсы. Эллен старалась облегчить эту непростую задачу. Когда на ней, наконец, не осталось ничего, она слегка поежилась. Скорее от удовольствия. И, конечно же, от нетерпения! Натаниель прошептал тихо, неуверенно: – Эллен, выходи за меня замуж! Она улыбнулась. Натаниель остался верен себе, решив сначала сделать из нее праведную женщину. Во всяком случае попытаться. Однако юношей владели не только рыцарские чувства: – Знаешь… – рука его нежно гладила тело девушки. – Я ведь на самом деле ничто. Пустое место. – Ты? – То есть я хотел сказать что на меня, в общем-то, не надо делать ставку. С точки зрения разума и холодного рассудка. Да, я получил университетское образование, я этнолог и все такое прочее. Но все эти годы я думал только об одном: как освободить мир от Тенгеля Злого. Я был Избранным. И только этим я и жил. Теперь все кончилось. И в душе пусто-пусто. Я, видно, ни на что больше не гожусь. Я как солдаты, вернувшиеся с войны. Они, знаешь, тоже потом никак не могут приспособиться к мирному времени. Они научены только воевать. Только на войне они чувствовали себя нужными. Мир заставляет их чувствовать себя никому не нужными, лишними. – Ты по своей натуре не воин. Нет, прости, я понимаю, о чем ты. У Людей Льда есть некоторые сбережения, и мы уже говорили с главой рода. Нам дадут денег на обустройство, пока мы не найдем работу. И, по-моему, ты это вполне заслужил. Натаниель задумался: – Я мог бы поговорить с Андре… Черт, звонят! Кто-то пожаловал. Что будем делать? – Я не могу уйти, – быстро прошептала Эллен. – Я тоже. Будем сидеть тихо как мыши. Юноша приподнялся и выглянул в окно: – Это скупщик антиквариата. Они вечно норовят все скупить по дешевке, а потом продать втридорога. Вон его грузовик, до отказа забит разным скарбом. – Неужели на них нет никакого закона, – пробормотала Эллен. – Ведь потом многие спохватываются, что не осталось никаких фамильных вещей. А жалкие гроши, вырученные за них, очень скоро кончаются. И люди остаются ни с чем. – Думаю, такой закон скоро издадут, – отстранение заметил Натаниель. – Неизвестно однако, пойдет ли он на пользу. Любые законы можно нарушить. – Господи, ну чего он там раззвонился. – Похоже, ушел. Отлично. Натаниель скользнул в постель и они продолжили прерванное занятие. – Эллен, ты не заметила, что мы своей болтовней вечно все портим. – Знаю. Теперь это в прошлом. Раньше мы не могли прикасаться друг к другу. – Все верно. Тогда кончаем болтать. Но… ты еще не ответила на мой вопрос: выйдешь за меня замуж? – Да, с удовольствием, – серьезно отвечала девушка. – Мне ужасно хочется быть твоей женой. Больше всего на свете! Стало тихо. Слышался только скрип кровати и негромкий смех. Натаниель оказался прав. Пенициллин не оказал на него никакого воздействия – ни на его физическую форму, ни на желание. Избранные чувствовали: что-то не так. Если они будут жить так, как все люди, то скоро превратятся в обычных обывателей. Их уникальные способности и та защита, что давало питье, принятое в Горах Демонов, начинала ослабевать. Пожалуй, только Натаниель да Марко не изменились. Остальные же потихоньку превращались в обычных людей. Справедливости ради надо заметить, что Натаниель не прикасался к тому питью, что они получили в Горах Демонов. Только позднее стало понятно, почему он не должен был пить того напитка. Он должен был воспринимать, чувствовать сострадание, не потерять способности страдать и понимать. Это не значит, что остальные стали бесчувственными. Натаниель никогда не обладал богатырской силой или неуязвимостью. Он должен был оставаться чувственным. Только так он мог затронуть слабую струну Тан-гиля. Однако никто не знал, чего это стоило Натаниелю. Об этом они узнают потом… Все родственники были посвящены в детали этого сумасшедшего путешествия. Рассказ получился весьма красочным! Каждый день вспоминались новые детали, без которых просто нельзя было обойтись. Все члены рода, а в особенности Андре, слушали чрезвычайно внимательно. Кроме ближайших родственников об этой поездке не узнал никто. Габриэл сумел разобраться в своих каракулях и переписать все начисто. Пожалуй, кроме одной страницы, сильно запачканной и поврежденной влагой. Кроме «хфнннух бруттттт» ничего разобрать было нельзя. Этот отрывок так и остался неразгаданным. Габриэл так и не смог вспомнить, что он хотел этим сказать. Все с нетерпением ждали Иванова дня. Ждали с любопытством, нетерпением. Ждали и побаивались. |
||
|