ГЛАВА 2 ДОМОСЕДКА

Иногда в жизни бывают особые случаи. Сегодня у Агатиной бабушки был как раз такой случай: ей нужно было на часок оставить Агату одну. Уходя, бабушка беспокоилась так, будто ожидала землетрясения или иного стихийного бедствия.

— Смотри, спички не трогай. К газу не подходи. Ручки у телевизора не крути. Прохожих с балкона не вздумай поливать. Окна не раскрывай и ни в коем случае не высовывайся, — наставляла Агату бабушка.

Агата думала, что все-таки в мире многое устроено несправедливо. Почему, когда она берет спички, — это нехорошо, а когда то же самое делают взрослые, им все сходит с рук? И вообще, удивительно, сколько всего интересного человек не должен делать, чтобы вести себя хорошо.

Наконец бабушка ушла, и Агата осталась за хозяйку. Она решила проверить, все ли в порядке: шутка ли сказать — вся квартира на ней! Агата заглянула в папин кабинет, прошлась по гостиной, зашла в бабушкину комнату и застыла в дверях. Тут стояла самая интересная вещь — необыкновенная кровать. Спинки у нее были витые с большими никелированными шарами, а вместо матраса — сетка. Если на кровать залезть, а потом подпрыгнуть, то сетка так и подбрасывала тебя кверху. Но, к сожалению, кататься на кровати не разрешалось.

Попрыгать на сетке было очень заманчиво, но, собрав всю свою волю, Агата решительно повернулась и уже хотела уйти от соблазна, как вдруг откуда ни возьмись появился Тришка. Он сидел на кровати, заложив ногу за ногу, и слегка раскачивался.

— Ну что, попрыгаем? — предложил он.

— Сегодня нельзя. Я дома одна и отвечаю за порядок, — сказала Агата. — Не каждому ведь можно квартиру доверить, правда?

— Правда, — согласился Тришка, — но уж если твоя бабушка сделала такую глупость, то можно вволю на кровати покачаться. Когда еще такой случай представится?

— Говорю же тебе, нельзя. Взрослые, когда дома одни остаются, на кроватях не скачут, — запротестовала Агата.

— А ты почем знаешь? Может, твоя бабушка только того и ждет, чтобы одной остаться. Как только все за порог, она прыг на кровать и давай себе скакать.

— Нет, бабушка точно не скачет. У нее радикулит, — уверенно сказала Агата.

— Но у тебя-то радикулита нет. Может, тебе раз в жизни такое счастье выпало. Э-э-эх! — крикнул Тришка и, подпрыгнув на кровати, перекувыркнулся в воздухе так, что у Агаты аж дух захватило.

— Да перестань ты прыгать, а то меня от твоего прыганья завидки берут, — сказала Агата и тоже полезла на кровать.

Конечно, Тришка кувыркался лучше, но и у Агаты неплохо получалось. Она взлетала почти до потолка, плюхалась на сетку и подскакивала вновь. Кровать ходила ходуном. Это было, пожалуй, лучше, чем на качелях. Игра была в самом разгаре, когда одеяло сползло с кровати и вместе с Агатой свалилось на пол.

— Допрыгались, — сказала Агата, поднимаясь с вороха подушек, — теперь от бабушки попадет.

— А может, бабушкины очки спрятать, и она ничего не заметит? — предложил плутыш.

— Ну да, когда где беспорядок, она и без очков, знаешь, какая глазастая. Давай лучше все назад положим.

Убирать кровать оказалось делом нелегким. Мало того что одеяло так и норовило сползти на пол, вдобавок ко всему покрывало оказалось таким жеваным, как будто на нем отплясывало кадриль полчище слонов. Когда наконец Агата застелила постель и водрузила на нее подушки, случилось несчастье. Верхняя, самая маленькая подушечка скатилась на тумбочку и столкнула бабушкину любимую чашку на пол. Агата даже зажмурилась, а открыв глаза, увидела, что чашка цела и невредима. Агата перевела дух.

— Ух, не хватало еще чашку разбить, — сказала она, пристраивая непослушную подушку.

— Это мы мигом, — пообещал плутыш и щелкнул хвостом.

В этот момент Агата случайно задела чашку локтем, и та, упав на пол во второй раз, разлетелась на куски.

— Ой! — всплеснула руками Агата и кинулась подбирать осколки.

— Чего ты так испугалась? Ты же сама сказала, что нам не хватает разбить чашку. Зато теперь все в порядке, — успокоил ее Тришка.

— За чашку точно влетит, — мрачно покачала головой Агата.

— Послушай-ка, а может нам квартиру пропылесосить? Чистота будет, порядок. Бабушка так обрадуется, что про чашку и не вспомнит.

— Давай, — согласилась Агата.

— Отличненько! — потирая ладошки, сказал Тришка. — С пылесосом я еще никогда не работал! С чего начнем?

— Мама сначала пылесос чистит, — сказала Агата.

— И мы почистим! — сказал Тришка, открывая пылесос.

Он вытащил из пылесоса мешочек, и, не успела Агата опомниться, как Тришка вытряхнул на ковер целую кучу мусора.

— Ты что? А-апчхи… Кто же его в комнате аапчхи… вытряхивает, чихая от пыли, проговорила Агата.

— Ничего. Зато теперь пылесос чистый, а мусор мы сейчас уберем, — успокоил ее Тришка. Плутыш оглядел пылесос и обнаружил загадочное явление: шланг был один, а дырки две. Тришка сунул носишко сначала в одну, потом в другую и со знанием дела сказал:

— Все понятно. Одна дырка главная, а другая запасная, на случай, если первая испортится.

— А какая из них главная? — спросила Агата.

— Эта, — уверенно ткнул пальцем Тришка. Они подсоединили шланг, включили шнур в сеть, и пылесос заревел. Тришка отпрянул от неожиданности.

— Ура! Гудит! — воскликнул он и уселся на пылесос верхом.

Агата ухватилась за шланг, поднесла щетку к куче мусора, и… о ужас! — вместо того чтобы всосать мусор, сильной струей воздуха пылесос разметал его в разные стороны. Хлопья пыли летали по комнате. Агата бегала за ними со шлангом, но получалось еще хуже.

— Выключай! Выключай! — Агата старалась перекричать рев пылесоса. Тришка лихорадочно нажимал на все кнопки, пытаясь найти нужную. Наконец пылесос затих.

— Ух, прямо бешеный пылесос какой-то, — сказала Агата, вытирая пот со лба.

— Наверное, главная дырка засорилась, давай попробуем запасную, предложил Тришка.

— Нетушки, вдруг еще хуже будет, — замотала головой Агата.

— Хуже не будет, — пришел к выводу Тришка, оглядев гостиную.

Агата решилась. Теперь они поменялись местами. Тришка держался за шланг, а Агата нажимала на кнопки. Пылесос заработал.

— Сосет! Что я говорил, сосет! — радостно воскликнул Тришка.

Агата и сама видела, что сосет. С трюмо одна за другой исчезали мамины заколки.

— Ты зачем мамины заколки засасываешь? — закричала Агата, выключая пылесос.

— Пылесос проверяю. Ух и здорово работает! Спорим, он что угодно засосать может.

— Нет уж, давай лучше без пылесоса, — вздохнула Агата.

— Как хочешь, — пожал плечами Тришка. — Хотя с пылесосом, по-моему, веселее.

Агате было не до веселья. Она убрала пылесос и ладонями попыталась размести мусор по гостиной так, чтобы он был не очень заметен.

— Ничего у нас с пылесошкой не получилось, — обреченно сказала Агата.

Тришка заглянул в папин кабинет и предложил:

— Слушай, а может, у папы на столе приберем? Посмотри, какой у него там беспорядок.

— Нет, папа даже маме не разрешает у него на столе убирать, потому что беспорядок на папином столе называется рабочим порядком. Так ему легче найти то, что надо.

— Просто твоя мама убирать не умеет. Если постараться, можно такой рабочий порядок навести, что твоему папе и не снился, — заверил Тришка.

Агата согласилась. Она была готова помочь папе в работе, потому что очень любила его. Он ее никогда не наказывал.

Агата с Тришкой живо принялись за дело. Стол у папы был огромный. На нем лежали книги, листы бумаги, чистые и исписанные блокноты, ручки, карандаши и еще много всякой всячины. Они так увлеклись, что через несколько минут папа ни за что не узнал бы своего родного стола.

Агата трудилась не покладая рук до тех пор, пока не пришла бабушка. Обнаружив, во что превратилась ее кровать, бабушка тихо застонала, зато очень обрадовалась, когда узнала, что пылесос цел и невредим. Пропажу чашки бабушка заметила только вечером, но к этому времени пришли папа с мамой, и воспоминания о чашке померкли по сравнению с тем, что тут началось. Конечно, мама не запрыгала от радости при виде длинной, лохматой паутины, гирляндой свисающей с люстры, а папа… Агата никогда не видела его таким сердитым. Он припомнил ей и раскрашенную книжку и то, как она незаметно отливала в раковину его одеколон, чтобы поскорее освободился красивый пузырек. Агата слушала его, и ей было обидно до слез. Уж кто-кто, а он мог бы быть ей благодарен: такого рабочего порядка самому ему никогда не навести.