ГЛАВА 7 НА ТРОПЕ ВОЙНЫ

Никита в отчаянии огляделся в поисках подмоги и тут увидел зайчишку, с головы до пят измазанного красками. Никита был готов поклясться, что это тот самый зайка, который сбежал с елки, только теперь он был ростом с настоящего зайчонка, на голове у него, рядом с ушками, торчали два разноцветных пера, а за спиной болтался лук и колчан со стрелами на присосках, очень похожий на тот, что был у Никиты дома.

— Косой Глаз приветствует своего краснощекого брата! — звонко воскликнул зайчонок, приложив лапку к груди.

Другой бы на месте Никиты растерялся, но Никита сразу смекнул что к чему, тем более он сам любил играть в индейцев и смотрел про них много кинофильмов. Никита тоже приложил руку к груди и с достоинством ответил:

— Я — Храбрый Охотник. Мне нужна твоя помощь.

Зайчонок на мгновение задумался и кивнул:

— Моя помогать твоя. Твоя идти вигвам вождя отважных серопузов.

Косой Глаз знаком приказал Никите следовать за ним. Обогнув небольшой березняк, мальчик застыл в изумлении: перед ним на утоптанном снегу стоял настоящий вигвам. Неожиданно раздался воинственный клич, и тотчас со всех сторон сбежались живописно разрисованные зайцы. Они окружили Никиту, размахивая игрушечными томагавками и луками. Никита не был трусом, но зайцев набежало так много, и они были настроены так воинственно, что мальчугану стало не по себе. Косой Глаз выступил вперед и громко сказал:

— Краснощекий брат — мой друг. Кровожадный Тигр ждать его в вигвам.

Зайцы тотчас присмирели, а о Никите и говорить нечего. Ему почему-то расхотелось идти в вигвам вождя. Если бы там его ждал просто тигр, с этим еще можно было смириться, но кровожадный тигр — это уж слишком.

— Твоя идти вигвам, — настойчиво повторил Косой Глаз.

"Будь что будет", — решил Никита и храбро шагнул внутрь. Посреди вигвама на шкурах восседал заяц в черно-рыжую полоску.

— Ты — Кровожадный Тигр? — спросил Никита, чувствуя, как к нему возвращается храбрость.

— Да. Моя — вождь отважный племя серопуз, — представился полосатый заяц, тряхнув пышным убранством из перьев, украшавшим его голову. Вождь знаком приказал Никите сесть рядом и сказал: — Твоя и моя — Друг. Надо выгрызть морковку мира.

— Нет, мне сейчас некогда. Надо спешить, — отказался Никита, но вождь прервал его:

— Спешка нехорошо. Сначала — морковка мира, потом — дело.

Косой Глаз принес большущую морковку, и зайцы, чинно рассевшись, пустили ее по кругу. Первым откусил Никита, потом вождь, а вслед за ним каждый по очереди хрумкал морковкой, пока от нее не остался лишь хвостик. В другой раз Никита был бы счастлив поиграть с зайцами в индейцев, но сейчас ему было не до игры. Все его мысли были о Варьке, которую волк уводил все дальше в чащу. Наконец мальчуган не выдержал:

— Нам надо поспешить. Серый волк украл мою сестру.

— Зачем? — грозно спросил вождь, уставившись на одного из серопузов.

— Моя не красть сестра Храброго Охотника, — испуганно пролепетал тот.

— Почему твоя говорить неправда? — обернулся вождь к Никите.

— Как? Он тоже Серый Волк? — удивился мальчик.

От этих индейских имен получалась сплошная путаница. Надо было все растолковать.

— Украл не Серый Волк, а серый бабушка, то есть бабушковый волк.

Чем больше Никита пытался растолковать все попонятнее, тем путанее становились объяснения. К счастью, вождь серопузов оказался на редкость мудрым. Он решительно поднялся и скомандовал:

— За мной, серопузы! Серомордый опять выходить на тропу войны. Надо позвать племя рыжих скаканчей.

Не прошло и нескольких минут, как зайцы и белки, вооруженные хлопушками и луками, собрались возле вигвама. Было решено устроить волку засаду, и пестрое воинство под предводительством Храброго Охотника Никиты бросилось в погоню. В самом хвосте, отдуваясь и пыхтя, бежал Косой Глаз. Лапки у зайчонка были гораздо короче, чем у его собратьев, поэтому вскоре он так отстал, что потерял других из виду. Косой Глаз уже забеспокоился, по той ли дороге он скачет, как вдруг за поворотом тропки увидел прямо перед собой старушенцию с девочкой. Зайчонок затормозил всеми четырьмя лапками, проехался по снегу, перекувыркнулся и налетел прямо на старушку. Бабушка схватила малыша за уши и оскалилась в пренеприятнейшей улыбке.

— Это что за мелюзга под ногами путается? — спросила она.

При виде острых клычищ зайчонок нервно задергал лапками и, стараясь придать своему голосу твердость, пропищал:

— Твоя рассердить Кровожадный Тигр.

Бабушка-волк оторопело уставилась на зайчонка:

— Чего это ты бормочешь? Тигр, говоришь, осерчал? С чего бы это? И где он сам-то?

На этом запас храбрости у зайчонка иссяк и он, размазывая слезы по мордочке, заплакал:

— Не знаю.

В это время из засады вышел вождь серопузов. Он взялся за рукоять висящего у него на груди томагавка и отчеканил:

— Кровожадный Тигр перед тобой. Твоя отпускать Косой Глаз и девочка сейчас же, или моя сердиться.

Поглядев на зайца, волк прыснул со смеху:

— Ха-ха! Вот этот размалеванный заяц и есть Кровожадный Тигр? Я тебе вот что скажу, полосатый. Моя твоя не понимай. А если твоя не убегай, да побыстрей, то моя твоя покушай. Брысь отсюда! — прорычала "бабушка", пинком отшвырнув Кровожадного Тигра с дорожки.

Такого неуважения к вождю племени Никита не потерпел. Он выбежал из засады и крикнул:

— Берегись, сын шакала! Храбрый Охотник зол на тебя. Серопузы, огонь!

— Ты — охотник? — оторопело произнес волк. В этот момент отважные серопузы с воинственными кличами и гиканьем повыскакивали из кустов и разом выстрелили в хлопушки. От неожиданности волк плюхнулся на снег и заткнул уши, но тут увидел летающие кружочки конфетти и затрясся от ужаса.

— Караул! Убивают! Шкуру и одежу на кусочки изорвали! — во все горло завопил серый разбойник.

— Лучники, к бою! — скомандовал Никита. — Огонь!

В воздухе засвистели стрелы на присосках. Не успел волк опомниться, как превратился то ли в ежа, то ли в дикобраза. Стрелы торчали из растрепанной шкуры, как иголки.

Пришла очередь белок вступить в сражение. С веток посыпался град шишек и золоченых орехов.

— Держи, Серый! Вот тебе на память подарочки! — подсмеивались рыжие хохотуньи.

Пытаясь увернуться от снарядов, волк вертелся юлой, но это его не спасало. Наконец он улучил момент и со всей прыти рванул в лес.

— Надо было сразу предупреждать, что ты — охотник. Связался на свою голову! — сердито крикнул он, и только его и видели.

— Ишь как быстро убежал, даже шишки не захватил, — захихикали белки.

— Нет, одну шишку он точно долго будет носить у себя на макушке, пошутил Никита. Все засмеялись. Только Варька, насупившись, стояла в стороне. Она чувствовала себя виноватой, но ей совсем не хотелось, чтобы младший брат ее отчитывал. Когда к ней подошел Никита, она была готова огрызнуться на его слова, но неожиданно мальчик сказал:

— Знаешь, я за тебя очень испугался.

Варька смотрела на брата и не знала, что и подумать. Никита и не собирался попрекать ее и затевать ссору. Некоторое время они стояли молча, а потом Варька крепко-крепко обняла Никиту и сказала:

— Ты самый лучший брат на свете!

Зайцы и белки пустились в пляс вокруг ребят. Задорнее всех скакал Косой Глаз. Он прыгал и, точно флагом, размахивал какой-то тряпкой с тесемками.

— Что это у тебя? — спросил Никита.

Зайчонок высоко поднял бабушкин чепец и гордо возвестил:

— Моя снять скальп у серомордый.